Кочегар с вилюя

Юрий Орлов
                Орлов Юрий

* КОЧЕГАР   С   “ВИЛЮЯ” *

  Черней  чёрного  кота  на  “Крымском  комсомольце”  в  течении  2-х  недель  был  только  один  человек.  И  это  был  я.  Мы  стояли  на  ремонте  в  Севастополе.  Была  весна,  цвели  сады.  Две  недели  назад  мы,  курсанты  учебного  отряда  надводных  кораблей,  были  “куплены  на  коробки”.  Курсанты-матросы,  видевшие  море  только  через  решётчатый  забор  нашей  учебки,  были  распределены  на  боевые  корабли.  Учебный  отряд  я  окончил  с  отличием,  а  значит,  имел  право  выбрать  место  службы.  Выбрал  я  большой  десантный  корабль  “ Крымский  комсомолец”.  Вот  теперь  чищу  котёл  на  “ Крымском “.  Мне  выдали  короткий  промасленный  танковый  комбинезон.  Торжественно  вручили  скребки,  ведро,  совок.  На  ногах  комбез  не  доходил  до  щиколот  сантиметров  20-25,  один  рукав  отсутствовал  полностью.  Весь  этот  костюм  от  “ Кордена”,  по  причине  отсутствия  пуговиц,  держался  на   юном  матросике  при  помощи  хитроумного  сплетения  завязок  и  проволочек.  Мои  ноги   украсили  чудные  ботинки,  диким  криком  просящие  каши.  Кочегарские  ботинки  по - корабельному  называются  прогарами.  Их  носили  уже  лет  20,  потом  они  где-то  горели.  Чья-то  добрая  рука  выхватила  их  из  огня.  Теперь  они  сидят  на  моих  ногах.  Шнурков,  разумеется,  нет,  так  как  вдевать  их  просто  некуда.  Мою  стриженую  голову  на  тонкой  шее  покрывал  берет  неопределённого  цвета.
  Набив  сажей  огромный  китайский  мешок,  через  танковую  сходню  и  кормовой  твиндек,  я выходил  со  своей  ношей  на  берег.  Вахту  на  трапе,  соединяющим  корабль  с  берегом,  стояли   старшины.  Спускаясь  по  трапу  на  берег,  с  мешком  на  спине,  я  должен  был  отдать  честь   флагу  ВМФ.  Сделать  это  было  не  так  уж  и  просто.  Удерживая  мешок  на  спине  одной  рукой,  а  другой,  отдавая  честь  флагу,  я  должен  был  не  запачкать  собой  поручни.
  Однажды  я,  преисполненный  любовью  к  морским  брызгам,  отдавая  честь  корабельному  флагу,  закончил  свой  “выход  в  свет”,  скатившись  на  заднице  и  считая  ею  все  балясины  трапа.  Мой  мешок  догнал  меня  и,  ударив  по  буйной  головушке,  лопнул.  Перед  трапом  на  пирсе  стоял  командир  “Крымского”.   Он,  наверное,  весело  провёл  на  берегу  время.  Ёщё  больше  развеселило  его  моё  падение.  Сажа  окутала  и  меня  и  весёлого  командира.  Грязного   она  не  испачкает,  а  вот  на  франтоватого  “кэпа”  сажа  падала  жирными  хлопьями.  Он  же  смеялся  как  сумасшедший.  Всё!  Я  пропал!  Теперь  тюрьма!  Цепи  на  галерах!  Сударь,  посмотрите  на  себя.  Ваша  светлость,  под   ваш  же  смех,  становится  Вашей  грязностью!  Сажа  осыпает  белоснежную  командирскую  фуражку,  меняет  цвет  его  рубашки.  Она  висит  на  его  ушах.  Он  же  извивается  от  смеха.  Сажа  с  ушей  опадает  на  его  плечи.
-Это  кто  т-т-т-т-акой?!  Ха-ха-ха!  Молчите!  Это  мол-л-л-лодой  кочегар!  Ха-ха-ха-ха!
-Матрос  Орлов,  товарищ  командир, - представился  я.  Мне  почти  страшно.
-Ой,  братец,  умру...  Вот  уж  рассмешил...  Ха-ха...  Котёл,  родной,  чистишь?  Ну  чёрт...  Чёрт  из  табакерки,  да  и  только...  Орлов  говоришь?  Нет,  теперь  Чёртов  будешь!  Ха-ха-ха...
-Товарищ  командир!  Он  Вас  испачкал! - докладывает  ему  дежурный  по  трапу.
-Испачкал,  говоришь?  А  ты  на  него  взгляни!  Арап!  Аспид!  Чёрт!
-Смирно! - орёт  старшина.
Командир  восходит  на  корабль.  Дежурный  даёт  3  коротких  звонка.  Я,  перепуганный  карась,  отдаю  честь  и  командиру,  и  флагу,  и  трапу  и  головастым  бычкам  в  воде.
“Кэп”,  улыбаясь,  поднимается  по  трапу.  Оборачивается  ко  мне.
-Курить  есть,  моряк?
-Никакнеттоварищкомандир!
Он  возвращается  и  даёт  мне  пачку  сигарет.
-Разрешите  идти?
-Валяй!  Ха-ха...  Уберёшь  потом  трап.
-Есть!
-Есть?  Ха-ха!  После  окончания  работ  постираешь  мне  одежду!
-Есть!
-Есть... на  жопе  шерсть...  Выполняй!
Я  убираю  сажу,  мою  трап.  Работы  часа  на  1,5 .  Дежурный  по  трапу  молча  наблюдает  за  моей  вознёй.  Выношу  всю  грязь  к  бакам  на  берег.  Сел  на  бетонный  пирс.  До  корабля  метров  300.  Можно  расслабиться,  не  увидят.  Закуриваю  “кэповские”  сигареты.  Прости  да  подай...  Солнце  ласкает  мою  чёрную  рожу.  Стоп!  Проходит  кто-то  знакомый!
-Эй,  Фёдор!  Ты?
Останавливается  белоснежный  матрос.  Он  выносил  мусор.  Боится  испачкать  робу.  Белый,  как  цвет  садов  Севастополя.
-Ты?!  Орёл?!  Вот  те  на!
-Не-е...  Папа  римский...- отвечаю,  жадно  вдыхая  дым.
-Где  ты?  Сейчас?..
-На  “ Крымском “, -  как  можно  небрежнее  отвечаю  я,  показывая  рукой  в  сторону  серой  громадины.
- А  я  на  “ Вилюе “.  Возим  командующего.  Белый  пароход.  Красота!  Годковщины  нет!  Кормят  от  пуза! - взахлёб  сообщает  мне  Федька.
Мы  проходили  обучение  с  ним  в  одной  учебке.  Дружить  не  дружили.  Знали  только  друг-друга  в  лицо.  Он  Федька,  я  Орлов.  Вот  и  всё.
- А  ты,  я  вижу,  влип...
- Догадливый...   Хочешь  курить?
-Не  курю.
Мы  молчим.  Молчит  чёрный,  молчит  и  белый.
- Всё,  Орёл,  побежал!
- Беги,  Федька!
- Удачи!
- И  тебе.
  Фёдор  вприпрыжку  гонит  на  “ Вилюй “.  Живут  же  люди,  думаю  я.  Бросив  окурком  в  бесхвостого  воробья,  шлёпаю  на  корабль.
  На  вечернем   построении  старпом  сообщил,  что  во  время  просмотра  кинофильма  на  корабле  связи  “ Вилюй “,  на  аварийном  люке  выхода  из  машинного  отделения  повесился  молодой  кочегар. 
 -Не  Федька  ли?  Только  не  он!  Белый  пароход!  Нет,  это  не  Федька,  -  думал  я  всю  ночь.
Утром  я,  чёрный  от  сажи,  встретил  на  пирсе  матроса  с  “Вилюя”.
- Слышь,  зема,  ты  с  “ Вилюя”?
- Ну...
- Кто  у вас  там?  Ну...  Повесился...
- А-а-а...  Карась  один.
- Как  же  его  звали?
- Не  помню.  Молодой.  Две  недели  как  прибыл  с  учебки.  Из-за  бабы.  Письмо  ему  прислала.
А!  Бородин  его  фамилия!  Написала,  сучка,  что  другого  любит.  Замуж  выходит.
- Не  Фёдор-ли?
- Точно,  зема,  Фёдор.  Вот  он  и  штертанулся.  Так  на  люке  и  повис...  Курить  есть?
Я  угощаю  его  сигаретой.  Федька!  Белый   Федька!    Вчера  ещё  мы  здесь  трепались!
- Вот  уж!  И  стоило  из-за  бабы!  Письма,  дурачок,  всё  ей  писал...
-Нет,  не  живут  у  нас  люди, - ответил  я  матросу  и,  опустив  голову,  побрёл  на  корабль  чистить  котёл.   Цвели  сады  Севастополя.