по мотивам...
(фанатам Аа и Бэ Стругацких категорически запрещено к прочтению, во избежание)
1. Рыжий.
Рэдрик Шухарт, по прозвищу Рыжий, мрачно взирал на расстилавшийся перед ним угрюмый промышленный пейзаж, подернутый оборванными проводами и щедро украшенный сошедшими с рельс поездами и шлепнувшимися в «комариные плеши» вертолетами. Зона - она и в Африке зона. Вдалеке, на кустах, покрытых черной порослью, болтались рваные семейные трусы Стервятника Барбриджа. Рэдрик сплюнул, убив пролетавшую мимо ворону.
"Дыра", - подумал он, звучно высморкался в ближайшую "комариную плешь" и направился по равнине.
Ржавая гайка со свистом долбанулась в бок насквозь прогнившего бензовоза, заставив "ведьмин студень" беспокойно заволноваться.
2. Ричард Нунан и Гута.
- Прекрати, Дики, он же вернуться может...
- Никогда, крошка... Я пришел не затем, чтобы прекратить...
- Ну, пусти, больно же... Я закричу сейчас...
- Давай. И в три часа вылетишь из своей конуры вместе с мужем и Обезьяной своей. Ну, не упрямься...
- Прекрати, о мерзкий...
- Да? А раньше я казался тебе симпатичным. Давай, пошевеливайся, не весь же день мне с тобой возиться...
- На...И откатись моментально...Прилип, как демон...
- О, даааааааа..!
3. Стервятник.
Рэдрик вспомнил разговор с Барбриджем так ясно, как будто это было вчера. Вероятно, потому что это и было вчера.
"-Так, говоришь, Золотой Шар-то?
-Золотой, мошь не сомневаться. Ногами отвечаю.
-Да нет у тебя ног, дурень старый. Чё брешешь-то?
-А то и брешу, что дело есть. Нужен мне Шар этот. Припрешь его - а там, глядишь, и ноги появятся.
-С какой-то балды я его тебе припру?
-Так сказал же - дело есть. Вот, держи, Рыжий, от сердца отрываю - карта всех западлянок тамошних. Вот, видишь, крестик - от трусов моих влево и на пригорок, к насыпи. А там уж - по обстановке.
-И сердца у тебя нет. Стервятник ты...
-Стервятник, не спорю. Зато жив. Так пойдешь, Рыжий?
-Пойду, заедрени твою двадцать."
4. Пригорок.
Рыжий мрачно выругался, стряхивая с латаных штанов труху, в которую превратился Артур, и пополз через болото, напевая сквозь зубы: "Счастья всем, без обману, и пусть никто не уйдет обиженным". Прошел час. Сталкер полз, утопая в грязи. Золотой Шар маячил вдалеке, маня своей доступностью и недоступностью одновременно. Ветер лихо посвистывал над седеющей макушкой. Начинало темнеть, а пригорок все не приближался. Шухарт в ярости хватил сапогом по останкам Хлюста и заскакал на одной ноге, подвывая в один голос с появившейся на дереве Мартышкой.
5. Капитан Квотерблад.
Довольно смотрел в военный бинокль, покручивая колесико настройки и жуя спичку. Заходящее солнце играло оранжевым пламенем на окулярах и пуговицах мундира. Сталкер оказался дураком, пошедшим на поводу у безногого афериста и теперь ковылял прямо к собственной смерти.
-Ты скоро, милый? - раздался из кабины служебного "лендровера" капризный голос Дины Барбридж.
-Иду, радость моя, - фальшиво пропел капитан, опуская бинокль.
6. Мартышка.
-Какого черта ты там делаешь? - гневно закричал сталкер. - Слезай и марш домой! Ну, кому говорю!
-Бамбарбия кергуду, - ответила дочь и ее меховая шкурка замелькала в лучах угасающего светила.
-Вот щас я те дам кергуду, - пригрозил Рэдрик, замахнувшись гайкой.
Мартышка пропала.
"А Ричард-то с Гутой сейчас, небось", - неожиданно подумал Рэдрик. "Ра-адуются, сукины дети".
"Комариная плешь", жадно чавкнув, проглотила гайку. Сталкер полез в карман за следующей.
7. Размышления.
-Если я смог пройти три тысячи миль, пройду еще столько же, - рассудил сталкер, высвобождая сапог из грязно-оранжевой болотной жижи.
-Если я уже два часа слежу за тобой, дурень, то смогу еще столько же, - довольно прошептал Квотерблад, высвобождаясь уз объятий Дины и снова погружаясь в них.
-Если я смог благополучно облапошить полдесятка таких как ты, то обдурю еще с полсотни, - удовлетворенно констатировал Барбридж, кутая обрубки ног в плед.
-Если я смог два раза, то смогу еще и еще два, - решил Ричард, подступая к уснувшей было Гуте.
8. Гайка.
Трясущимися руками Рэдрик откупорил флягу и одним махом осушил ее содержимое, даже не почувствовав вкуса. На его глазах "мясорубка" безжалостно уродовала, что когда-то было гайкой. Сейчас это нечто раздулось до размеров коровы и бешено вращалось в воздухе.
9. Дела.
-Ни фига себе, - потрясенно прошептал капитан, откладывая бинокль и лихорадочно поворачивая ключ в замке зажигания.
-Куда это ты? - поинтересовалась голая Дина с заднего сидения.
-Куда надо, - буркнул Квотерблад. "Лендровер" рявкнул и с грохотом завелся.
-В Зону?! - глаза у Дины стали круглыми. - Не хочу!
-Ну и вали отсюда, шлюха! У меня дела, не видишь?!
Сердито хлопнула дверца, и машина сорвалась со склона, помчавшись по направлению к бетонному ограждению.
10. Золотой Шар.
Гайка оглушительно взорвалась, всколыхнув затхлый воздух карьера. Сталкер вытер пот со лба и, сильно хромая, направился к Шару. Тот лежал на насыпи, покрытый песчинками и темными пятнами. Кое-где позолота облупилась, обнажив молочно-белую поверхность.
-А теперь - делом займусь, - громко сказал Рэдрик, присаживаясь на корточки. - Желания загадывать буду. Что, Барбридж, дрожишь? Небось, думаешь, Шар я тебе тащу? Болван безногий. Так и быть - дам тебе ноги, только в обмен на голову.
Из-за леска донесся истошный вопль.
-Теперь ты, мой верный друг Ричард, расслабляющийся с моей женой. Приятно, наверно? А сейчас будет еще приятней, когда ты маленького Дика в "студень" окунешь!
На этот раз вопль раздался со стороны покинутого города, из подвала, где плескался коллоидный газ.
- Затем вы, мой уважаемый капитан Квотерблад. Сколько лет я отмотал по вашей милости? Десять, пятнадцать? А, кто там считает? Правильно говорят - кто старое помянет, тому глаз вон. А вам, из уважения, сразу два.
Машина, не доехав до ограждения, сильно вильнула в сторону, перевернулась и превратилась в огненное облако.
- И, наконец, я. Что мне надо-то?
Сталкер задумался. Думал долго. Мысли путались, как волосы «черного мочала» на ветру, метались, как «жгучий пух» в уставшей черепной коробке, закипая, словно «ведьмин студень» и сдавливая голову похуже «комариной плеши».
-Выпить бы чего покрепче, да закусить. Чего еще желать простому человеку, а?
Фляга наполнилась со звонким "э-элп", а рядом с ней возник ломоть хлеба. Рэдрик поднял ее и широко улыбнулся своему отражению в желтом боку Шара.
- За нас, красивых, за них - неверных, - произнес он тост и чокнулся с отражением. - И пусть никто не уйдет обиженным.
18.09.99