Любовь, ревность...
Ей не свойственна была ревность.
Быть может от того, что где-то в глубине своего самосознания она знала, что тот, кого она любит в этот промежуток времени,
не сможет променять её ни на кого больше...И была права.
Того, кто был изначально зависим от другой, она отпускала легко и резко...
И никакая боль, никакое чувство собственности, -
вообще не отпущенное ей природой, - не могли этому помешать...
Она предпочитала проживать свою беду в одиночестве, «не борясь за любовь»,
проживая очередную пустоту с очередной раной, которую предстояло затягивать самостоятельно...
Сколько шрамов скопилось в её душе, не знает и она сама. Много.
Но жалеть ни об одном не приходило ей в голову.
Потому что глаза её видели всё, и слух её всегда был тонким...
...Лучше одиночество, чем притворство, – это стало её девизом.
И если случалось влюбиться вновь, она открыто шла на зов своего естества, не оглядываясь ни на прошлый опыт, ни на приобретённый к тому времени «якорь».
Ей было наплевать на любую фальшь, и в том числе – брак.
Не сразу...
Но как только начинала чувствовать принуждение, отторжение, -
всё то, что делало совместное бытие безрадостным и зависимым...
Жизнь, не приносящая радости, иронии и любви, казалась ей бесконечно убогой.
И вообще – недостойной.
А потому все так называемые «измены» никаких угрызений совести не пробуждали.
И все встречные попытки «изменить» ей лишь радовали возможным освобождением.
Но, не тут–то было...
...Она помнит занятный эпизод из долгого своего тягостного супружества, когда однажды ей позвонили из турагенства, назвав её другим именем, и сообщили, что можно приезжать за путёвками в Грецию(?!)
Поблагодарив туроператоршу, радостная до эйфории, она бросилась к юной и мудрой своей обожаемой дочери с известием, что её папаша, кажется, наконец кого-то нашёл, и, быть может, она станет свободной!...
Надо было видеть физиономию мужа, когда вечером она спокойно передала ему радостное известие...
Нет, женщины умнее, они просчитывают варианты на сто ходов вперёд...
Здесь же был шок: угрозы в адрес агенства путешествий, которое всё «перепутало», уверения в том, что едет один,- ужасно утомлённый, и т.п. мура, - и эта чепуха для неё, которая знала, что этот «среднеполосник» ненавидит Юг, и самый кайф для него - кормить собой Карельских комаров...
Вместе на Юге они отдыхали раза три-четыре в те далёкие и почти счастливые времена, когда только поженились, и когда дочка их была ещё крошкой...
...С каким нетерпением ждала она его возвращения! Чтобы раз и навсегда покончить со всей этой бодягой...
...Он показал ей фотографии, на которых и в самом деле в одиночестве загорал на песке, и - свою физиономию на балконе крупным планом, - ту, которая была ей так знакома все годы совместной жизни, – глупо-самодовольно-пьяную,-
вот только на первом плане явно просматривалась приятно-округлая часть тела фотографа, - типа бедра, которая служила опорой при съёмках этой немыслимой красоты...
...Когда на следующий день после возвращения она спросила его, когда он планирует свой уход( читай размен, развод, и т.п), он заявил, что об этом и речи быть не может, «там» всё кончено...
Большего разочарования( не горя) в своей жизни испытывать ей до того времени не приходилось...
Это чудовище не было нужным никому...
...И когда она впала в глубокую депрессию, мудрая уже тогда, 17-летняя дочь однажды подошла к ней и тихо сказала: « М-м, ты пропадаешь,- посмотри на себя,- ты красива и молода, неужели у тебя совсем никого нет в запасе?! Ну, полистай
свою старую записную книжку, - так же не бывает, чтобы – никого...»
И она послушалась, полистала, и... нашла в ней полузабытую, совсем другую историю...