Отупелое ничегонеделание. Комедия

Ходят слухи о том, что в эти дни в одной  из новых махаллей на окраине города произошло событие.
Пролог.
Свет в зале начал медленно гаснуть, предвещая начало представления. Слышиться приятная музыка. Чей-то блаженный храп звучит под музыку. Сцена  тускло освещается. Через луч света  четко просматривается сладко спящий на тапчане  аксакал. Он видит сон. Во сне он  на пышном пиру вместе с пери. Пери кружит вокруг аксакала, завлекая его  своей чарующей улыбкой.
Голос пери:
Приходи в гости, угощу чаем с леденцами.
Голос Аксакала:
Зачем мне чай с леденцами, лучше деньги давай душенька.
Пери: Приходите в гости, угощу медовым чаем.
Аксакал: Для меня в жизни самое сладкое – деньги. Мне нравится, когда они лежат  под  головой, вот таким образом, душенька (ложит пачку денег под подушку).
Пери: Приходите в гости, угощу каймаком и маслом …
Аксакал: Эх, недавно женился, жена молода, для заискивания ей необходимы  новые  украшения.  Чем больше денег, тем лучше. Прошу  вас превратите  все  в наличные  и передайте мне, душенька.
Приятную музыку сменяет раскат   грома,  звуки различного  лома и разбитой посуды.  Аксакал начал бредить. Пери сгинула с глаз, вместо нее напротив Аксакала ополчились две прокаженные  женщины,  у одной  в руках большое  ведро и таз,  у второй пила и серб.
Голос первой женщины:
А, попался, безбожник! Где обещанный родник, плут?!
Голос второй женщины:
Все заполнило  колючкой и тамариском, посреди которых танцуют лешые, а ты  куда глазеешь  , отродие страсти?!
Голос Аксакала:
Будет вам и вода, и все вокруг превращу в сады, только смилуйтесь надо мной.
Голос первой женщины:
Не стыдясь даешь обещания, безбожник! Сейчас привяжу вот этот таз сзади, а это ведро надену на голову, и предав позору отправлю к чертям.
Голос второй женщины:
Я сейчас, вот этой пилой,  лишу тебя рук, которые осмелились сорвать проволку с артезяна, а вот этим   сербом, голову, неспособную кроме как на интриги и козни!
Голос Аксакала:
Караул! Спасите! Караул! Дом горит, караул!
Действие 1

Шум стих, сцена начала освещаться. Гузар  махалли. Посреди тапчан. На нем все еще лежит и бредит аксакал. Гузар построен  без вкуса. Ненужные вещи, среди  оставшихся допотопных  объявлений бросается в глаза объявление  с лозунгом «Нынешний год – год благоустроенной махалли». Все необходимые для спектакля атрибуты находятся здесь, лишь лежат в беспорядке. Главный агрегат  артезянского скважины тоже установлен здесь.
При входе в Гузар, Суксурой разговаривает с женщиной, стоящей за входом.
Суксурой:
И я тоже, обошла всю махаллю, в поиске воды для стирки белья. Думала, может быть есть в гузаре и пришла сюда, и здесь тоже не оказалось, чтоб ей пусто было.
Женщина за входом:
Участок засох на нет, хотя бы найти воду для питья.
Суксурой:
Дай бог терпения. Вот, что я тебе скажу сестра. Найдется и вода.
В это время аксакал проснулся, но до сих пор не придя в себя, стонет. Взгляд Суксур падает на мужа, увидев его, приходит в смятение, второпях бросает таз и ведро и бежит к мужу.
Суксурой:
Эй отец?! Что с вами случилось? Ой, боже ты мой!
Аксакал:
Жена?! Это ты? (озираясь по сторонам) Больше никого нет?
Суксурой:
Вроде, нет. Ну, и что с вами  случилось?
Аксакал:
Да вот, пришел усталый, дай думаю немного прилягу и передохну, да и заснул. И видимо на левом боку. Приснился плохой сон, отчего испугавшись проснулся.
Суксурой:
И из-за такого пустяка вы расстраиваетесь?
Аксакал:
Вовсе не пустяк, жена. Хорошо, что проснулся, иначе не знаю,  чем бы все закончилось.
Суксурой:
И сколько раз вам нужно повторять, не спите, где попадя, в недобрых местах, хорошо что еще в вас злой дух не вселился.
Аксакал: (предавшись забвению)
Злой дух, верно говоришь! Придя в себя. А –А! Эй, ты, типун тебе на язык, поганка!
Суксурой:
Тогда, где вас леший носит, что до такой степени устал?
Аксакал:
На самом деле, облачившись в златотканый чапан,  по гузару гулял.
Суксурой:
Так, так? Какое золото? Рассказывай?
Аксакал:
Сходил к Саиду Тураевичу, по вопросу орошение махаллинских участков. Обрадовавшись удавшемуся делу, и погрузившись в радостные воспоминания, возвращался оттуда пешком.
Суксурой:
Я же говорила вам, что он не откажет?! Ведь, вы не один год находились у него на службе.
Аксакал:
Если он проработал в райкоме партии двадцать лет, нет, 20 лет и восемь месяцев,  я за это время, поднялся от инструктора до должности  заведующего отделом.  Вспомнили былое. Саид ака, все такой же добродушный, вот передал 20 тыс. сумов.
(показывает деньги вынимая из-под подушки)
Суксурой: (подозревая)
- Сможете ли вы оправдать доверие Саида Тураевича?
Аксакал:
Да, теперь будем стараться. Сказал, если справлюсь, дасть еще 80 тыс.
Суксурой:
Не поняла. Даст и воду, и деньги? Не могу поверить! У меня в голове не укладывается.
Аксакал:
Есть еще на белом свете, вот такие щедрые люди. Вот на таких и мир держится, женушка.
Суксурой:
Не может быть. Нет дыма без огня,  здесь какой-то подвох. Не верю в его безвозмездность.
Аксакал:
Верно, небезвозмездно. Как тебе объяснить. (закладывает помёт под язык).
Суксурой:
За ночь успеешь? Ну-ка, объясни.
Аксакал: (улыбается смотря на жену)
- Ладно, так и быть, расскажу если твои птичьи мозги, смогут это понять. Из-за поливных дождей, в прошлом году, посеев на участке  Саида Тураевича, удался богатый урожай льна, в этом году, посеел рис, который требует много воды, тогда и позаимствовал у него пару машин воды. Он сказал что этой воды недостаточно, для того, чтобы получить высокий урожай риса.  И попросил найти спонсора.
Суксурой:
И кого вы назвали?
Аксакал:
Как кого? Во всей махалле, есть всего-то, один  богатый человек.
Суксурой:
Верно назвали (не с того, не с сего, поднимаясь на тапчан и подымает крик). Разбогател за счет народа, так пусть и делится с ним.
Аксакал: (Второпях, закрывает рот жены и спускает вниз).
Перестань же шуметь!
В нынешние времена, нельзя  выступать против богатых. Он зарабатывает поддерживая связь с зарубежьем.
Суксур (срывая руку Аксакала со своих уст):
Если бы не поддержка народа, он бы не смог  иметь  связь с зарубежьем. Но, а вам, какая от этого выгода, не могу понять.
Аксакал:
Саид ака сказал, если сможешь заключить договор с Савлатбаем на орошение всей махалли на сумму 1 млн. суммов, получишь свою долю, наличными, да и вопрос распределения  воды будет, в твоих руках.
Суксурой:
Ну, а вы что? Сказали, что сможете?
Аксакал (пренебрежительно):
Дал ли бы он денег, если бы я сказал, что не смогу?
Суксурой:
Не знаю, не знаю. Хорошо, как вы это думаете осуществить?
Аксакал:
Пойду на поклон к Савлатбаю, надо будет и поплачу. Он человек слабохарактерный, согласится.
Суксурой (обеспокоенно):
Хорошо, пойдете к нему на поклон, а потом, как будете выглядеть в глазах соседей?
Аксакал:
Что пойти и напереть на него что ли? Сейчас не те времена.
Суксурой:
Надо поступить иначе.
Аксакал:
Ну-ка, если есть какое соображение, говори (выплевывает помет). Внеси предложение.
Суксурой (задумавшись):
Да, то что времена не те, это верно. Но и признайтесь в том, что вы отстаете от времени.
Аксакал:
Эй, ты, говори, да не заговаривайся.
Суксурой (не обращает внимание и занята своей мыслью):
Надо созвать собрание.
Аксакал:
Молодец. Не посоветовавшись, не позаседав,  нельзя начинать такого рода дела.
Суксурой:
Надо издать распоряжение о самопожертвовании!
Аксакал (приставляет указательный палец к виску):
Ты в своем уме, жена? Разве можно, издавать распоряжение о самопожертвовании.
Суксурой:
Можно. В присутствии  жителей махалли, необходимо объяснить Савлатбаю, что заключение договора,  решением всеобщего собрания, это самопожертвование,  и возложить на него его исполнение. Главное, чтобы жители проголосовали за утверждение предложения, и все дела. Выделят воду, либо  нет, это другой вопрос. Ничего не случиться, если временно будут употреблять воду из вырытого в прошлом году артезяна. (Поднявшись с места снова начинает кричать). На самом деле! Они это заслуживают.
Аксакал (прикрывая уста жены):
Замолчи, замолчи. Я не знал, что ты такая бессердечная.
Суксурой:
Это не бессердечность. Это хладнокровный расчет. Что не  видил в кино, как это делают американские янки.
Аксакал:
Не отвлекайся.
Суксурой:
Решение заседания, должно быть подготовлено заранее.
Аксакал:
Хорошая идея. Точнее, это мой старый метод.
Суксурой:
Если сможете настроить жителей на единогласное голосование, выйдите сухим из воды, сохранив авторитет. И мне, проявив свою даровитость перед женщинами махалли, было бы не стыдно им в глаза смотреть.
Аксакал (доволен):
Вообще – то говоря, ты отличаешься своей сообразительностью. Не зря,  я бросил  прежнею жену, и женился на тебе, знаешь об этом? (алчно и тщетно высокомерно)  Говоришь, надо чтоб проголосовали? Надо будет заговорю, и ногами проголосуют.
Суксурой:
Составить сценарий заседания?
Аксакал:
Ты, составишь мне сценарий? Мне?! Академику наук по проведению заседании?! (Вдруг став бдительным). Где-то была повестка дня по проведению заседания (отдавая связку ключей жене). Открой контору и посмотри в старом чемодане. (Сам себе после ухода жены) Я был уверен в том, что вернутся былые времена, когда проводили заседания. Вот и пробил час, ох, если бы вы знали, как я  соскучился по вас, мои дорогие заседания.
Суксурой возвращается с чемоданом, пыхтя от тяжести. Аксакал открывает чемодан.
Да, вот, вот. (взяв несколько листов бумаги просматривает их) Начала заседания… Основной  доклад. Дополнительный доклад. Проект решения …
Суксурой:
Проект решения передайте Бакиваю. Принят и мне участие, в качестве секретаря заседания, что ли?
Аксакал:
Совершенно верно, ты должна быть резервной силой.
Суксурой:
О чем и речь.
Аксакал:
Дирижерская палочка будет у меня. Оркестр будет играть по моим нотам, и мою музыку. Пусть знают, кто я есть. Принеси бумагу и ручку. Я должен подготовить текст доклада и проект решения (жена удаляется. Вслед за ней). Идея секретаря, пришлась как нельзя кстати. Не уж то, моя сообразительность, начинает оказывать действие и на нее.
Суксурой приносит бумагу и ручку. Аксакал садиться и начинает писать с вдохновением.
Суксурой:
Отец, если скажу одну вещь, не обидитесь?
Аксакал:
Какую вещь?
Суксурой:
Я бы тоже хотела  подготовить доклад, в духе современности.
Аксакал (насмехаясь):
Что? Что? Не смеши меня.
Суксурой:
Да, подготовлю. Будет даже лучше, чем вы ожидаете. У меня имеются неординарные идеи.
Аксакал (немного призадумавшись):
Неужели! Говоришь неординарные. Хорошо, только не здесь. Напишешь дома.
Суксурой:
В таком случае, и вы идите и пишите дома. Уже поздно.
Аксакал:
Да, наверное, придется писать все ночь. Ложись спать одна.
Суксурой:
И я не буду спать. Зачем спать, если во сне сняться сны, вроде прежних?
Аксакал (вздрагивает и плюет в рубашку):
Кстати, надо было бы попросить толкователя, дать объяснению сну.
Суксурой:
Что бы то там ни было, пусть ваш сон сбудиться!
Аксакал (подняв руку на жену):
Эй, типун тебе на язык!
Суксурой:
Это почему  же? Ведь вы же недавно сказали, что Саид  Тураевич, даст еще денег.
Аксакал:
Эй, негодница, то, что я говорил, было на яву. А во сне приснилось, абсолютно обратное этому.
Суксурой:
Отец, ваши нервы на пределе. Идемте побыстрее домой. Сама сделаю массаж головы, станите свежим как огурчик. А затем до восхода солнца.
Аксакал:
До восхода солнца?  Прекрати, бессовестная!
Суксурой:
Что спятили? Я имела в виду, что  до восхода солнца, будем писать доклад.
Супруги в приподнятом настроение уходят.

Действие 2

Тоже место. Немного спустя. Наступили сумерки. Над дверью конторы, откуда ранее вышла Суксурой, тускло горит 25 вт лампочка, освещая какое-то объявление.
В Гузар входят Мумин с инструментами в руках, а за ним с зажженным  фонарем, Савлатбай.
Мумин приближаясь к артезянского колодцу, начинает  рыться.  Савлатбай освещает фонарем.
Савлатбай:
Прости, уже братишка. В поиске за этим твоим дефицитом, чтоб ему пропасть, пришлось целый день в городе промотаться.
Мумин:
Ничего страшного. Я еще не спал. Самое главное  отыскали.
Савлатбай:
Я бы не оставил никого в покое, Муминтой. Ведь махалля, со вчерашнего дня, осталось без воды.
Мумин:
Конечно останется.
Савлатбай:
Вот тебе на! И как, это понимать Мумин?
Мумин:
Вот видите, опять транзистора нет на месте. Его кто-то извлек.
Савлатбай:
Неужели?
Мумин:
Это уже второй раз, за три дня.
Савлатбай:
Одним словом, починить можно?
Мумин:
Можно, можно (берется за дело).
Савлатбай (освещает из-за Мумина, следуя за ним):
Муминтой, вчера услышал, будто отец невестке, в больнице. Может что нужно, ничего и не говоришь.
Мумин (занят работой):
Савлат ака, несмотря на то, что вы мне абсолютно чужой, вы для меня сделали многое. Никто еще до такой степени, не проявлял ко мне человечность и добродушие.
Думаю о том, каким образом рассчитаться с долгами.
Савлатбай:
Рассчитался, братишка, рассчитался. Благодаря вырытому по твоему проекту колодцу  артезяна, мой двор расцвел. Спозаранку,  встаю, душа  радуется.
Настроение поднимается, видя распускающиеся цветы. Сорву четыре штуки,  и уношу на работу. Смотришь, дела идут в гору, прибыли, нет счету. А чем заболел тесть?
Мумин:
Появилась  опухоль на печени. Этого еще не хватало. Старшие братья супруги, еще молоды. Все хлопоты, легли  на мои плечи.
Савлатбай:
Не печалься, братишка, не печалься. Слава Богу, ты здоров (Выбирает подходящий  момент, и передает Мумину,  пачку денег). Возьми вот это.
Мумин (денег не берет):
Оставьте! За эту не стоящую работу, даете столько денег. Кроме этого, пуск в действие  артезяна, и в моих интересах.
Савлатбай:
Бери, не стесняйся. Бери. Ты ведь несешь расходы. Если в такое время не будем поддерживать друг друга, то когда. На тот свет забирать их что ли?
Мумин:
Ну, если вы настаиваете, Савлат ака. У меня  руки в масле, положите, вон в ту сумку. Даст Бог, верну.
Савлатбай:
И даже не думай. Если будешь нуждаться в деньгах, спрашивай  не стесняясь. Я еще ни раз не сожалел о тех деньгах, которые тебе дал.
Мумин:
Спасибо, Савлат ака. (Вдруг вскрикивает). Вот тебе и на. Чтоб тебя, нечистая!
Савлатбай (переживая):
Еще что стреслось?
Мумин:
Почему думаю, до сих пор, невозможно было подсоединить агрегат, оказывается и электропровод оборван.
Савлатбай (не понимая):
Кто оборвал, кто?
Мумин:
Я же уже говорил, что кто-то, в последние несколько дней, занимается вредительством. Точно знаю, он оборван.
Савлатбай (удивлен):
Зачем оборвал, зачем?
Мумин:
Как зачем. Завидует потому что! Это делает, либо ваш, либо мой враг.
Савлатбай:
Твои подозрения безосновательны. Ни у меня, ни у тебя нет врагов. Ведь мы дали воду краю. Говорят тот, кто проложил воду, тот дорог. Давай, не будем никого подозревать, не имея на то  доказательств.
Мумин:
Да, просто сказал и всего.
Савлатбай:
Оставь эти разговоры. Что теперь будем делать?
Мумин:
Как что? Будем чинить.
Савлатбай:
Справимся - ли?
Мумин:
Справимся. Нет ничего, что нельзя бы было починить (роясь в сумке). Хорошо, что взял с собой эти две маховые сажени проволки. Если подсоединю, должно хватить. Только нужно будет подняться на крышу, чтобы подсоединить.
Савлатбай:
Э, да буду я жертвой  твоей. Найди выход из положения.  Получишь воздаяния за добрые дела. Есть ты, есть и мы, братишка.
Мумин (указав на ручной фонарь):
Если не затруднит, одолжите мне его.
Савлатбай:
Нет проблем, братишка, нет проблем. Вот этот артезян, это – ты.  Говоря иначе, ты мастер своего дела и самый щедрый человек во всем мире.
Мумин:
Вы преувеличиваете, кому нужен не действующий артезан. Все благодеяния ваши.
(Намеревается подняться на крышу. Савлат ака подставляя плечо, пытается поднять его. Мумин не соглашается, и  приносит лестницу, что рядом с крышей. Вместе ее устанавливают. Мумин  поднимается на крышу).
Ну да, ладно. Раз уж завели разговор о артезяне, расскажу о проблеме, которая глошет мое сердце. Этот проект, имел некоторые недоработки. О чем мне стало известно позже.
Савлатбай:
Ведь все  в порядке.
Мумин:
Вы живете рядом с колодцем, вам не  незаметно. А  мы по отдаль.  Возникли  некоторые соображения, точнее проблемы.
Савлатбай:
Нахватает мощности насосу? Были намного могучее, которые могли затопить всю махаллю, но ты же сам, не согласился. Выходит люди недовольны?
Мумин:
Судя по словам Аксакала, так как артезянская вода  поступает неравномерно, в этом году, дворы, будут орошены водовозами коммунального хозяйства.
Савлатбай:
Говоришь проблема настолько серьезна. Значит, все наши прошлогодние старания,  пошли в пустую. Как жаль!
Мумин:
Нет. Это не так. Дело в том, что имеет место большое расточительство.
Савлатбай:
Да брось, ты. О каком расточительстве может идти речь, если в условиях Карши воды недостаточно.
Мумин:
С первого же взгляда, заметно не доступное для взора, чрезмерное расточительство.
Савлатбай:
Ну-ка приведи пример.
Мумин:
Например, расстояние между артезяном и вашим двором 60 метров.
Савлатбай:
Кажется, столько.
Мумин:
Не кажется, а точно. Я измерял. Вы знаете о том, что  в этом промежутке, много воды, впитывает земля.
Савлатбай:
Это верно, пока арык не наполниться водой, он не подает ее на чашу. И в энциклопедии так написано.
Мумин:
Оставим пока энциклопедию. Если забетонировать большой арык, затем арык махалли, и дворов, и провести люки, по которым  будет проходить вода, оставшееся от орошения, тогда можно будет сэкономить много воды.
Савлатбай:
Это очень прекрасная идея! Представляю, все дворы покроются цветами. А затем,  в обмен на излишки воды, можно будет взять дополнительную землю, для посева различных культур. Махалля бы облагоустроилась, и пришедшие из других махаллей перенимать опыт, обращались   бы к тебе за советом.
Мумин (сойдя с крыши, подойдя поближе к Савлатбаю, выразительно):
Савлат ака! Не обижайтесь, но я с одной стороны радуюсь, а с другой сожалею, когда думаю о том, что до сих пор существуют такие фантазеры как вы.
Савлатбай:
Какая фантазия. Это же реальный проект. Рассчитай затраты, и принеси мне.
Мумин:
Аксакал, а за ним и другие не согласятся с этим.
Савлатбай:
О чем ты говоришь? Какое они имеют к этому отношения? Ведь расходы понесу я.
Мумин (указывая на объявление):
О, смотри, завтра в махалле заседание намечается. По вопросу  орошения. Вы же получили договор о содействии.
Савлатбай:
Какой договор?
Мумин:
О орошении автомашинами махаллинских дворов.
Савлатбай:
Верно, Аксакал приносил для ознакомления. Но, я его не подписал.  И сейчас не подпишу.
Мумин:
Извините за наглость, но вы упустили время, подпишите, и сами не заметите, как это сделаете. Этот аксакал, очень хитрый человек.
Савлатбай:
Ну и что из этого!
Мумин:
Если завтра на заседании все проголосуют за проект аксакала, то вы останетесь в безвыходном положении.
Савлатбай:
Люди подтвердят твои слова. Вот увидишь.
Мумин:
А мне и рта открыть не дадут.
Савлатбай:
Дадут. Сейчас время демократии. А Аксакал,  пусть строит воздушные замки.
Мумин (покачивая головой):
Как знать?
Савлатбай:
Но  и ты, не давай слабинку.
Мумин:
Предоставьте  слово, и я дай бог, все заседание поверну вспять.
Савлатбай:
Предоставят. Но знай, расчет должен быть точным. Ну-ка, пошли к нам домой, остальное обсудим там.
Мумин:
Не спешите? А вопрос об артезяне?
Савлатбай:
Кстати. Починил?
Мумин:
Починил.
Савлатбай:
Тогда включай в повестку дня.
Оба:
Бисмилло!…
Артезян заработал полным ходом. Оба рады, пожимают друг другу руки, пускаются в пляс и выходят на улицу. Гул артезяна долгое время   звучит в один тон с веселой музыкой.

Действие 3

Тоже место. Для проведения заседания махаллинского комитета,  во дворе гузара,  расставлены столы и стулья, на столе графин с водой, ваза с цветами. Среди прочей утвари, в глаза бросаются прилавки домашнего изготовления с надписью «мясной магазин» что по отдаль и «махаллинский рынок», что поближе.
В заседании принимает участие семь человек.  Аксакал пытается  что-то объяснить  Бакиваю. В стороне Суксурой, стоит у отдельного стола и стула с ручкой и бумагой в руках, готовая  протоколировать заседание. В первом ряду сидит солидный, в галстуке, одетый в черный костюм и брюки, белую рубашку и со шляпой  на голове Савлатбай, а рядом с ним скромно одетый человек. На задних рядах сидят еще четвера. Мумин в стороне, на отдельном стуле, с ручкой и бумагой в руках что-то чертит.
Аксакал (постукивая ручкой по стоящему перед  ним  графину и показывая свою не заинтересованность, в проведении заседания, с ленцой):
- Товарищи, послушайте наконец (колеблясь). Наша махалля только встает на ноги, в которой имеется всего на всего 8 хозяйств. На сегодняшнем заседание, за исключением одного, и тот по уважительной причине, все принимают участие, кворум есть. Заседание можно начинать. У кого и какие есть предложения?
Все галдят между собой.
Ну-ка, есть желающие выступить или предложить?
Кайсарбек:
Интересный вы человек, ведь ясно почему собрались.
Аксакал:
Ну-ка, кто хочет выступить? Знаю, желающие есть. Все смотрят друг на друга. Через некоторое затишье, Бакивай медленно  поднимает  руку. Бакивай, братишка, ты хочешь выступить?
Бакивай:
Да, хочу внести предложение об открытие заседания.
Аксакал:
Молодец! Товарищи, поступило предложение открыть заседание.
Все поднимают руки.
Товарищи, почему  голосуете до постановки на голосование?
Кайсарбек:
Ну, полно, председатель, для заседания махалли, слишком официально. Поднятие рук, надо понимать, как  незамедлительный переход к делу по существу.
Аксакал:
Извините, Кайсарбек ака, но везде и во всем должен быть порядок. И так, кто за то, чтобы открыть  заседание, прошу проголосовать.
Все голосуют единогласно. Опустите. Значит, против и воздержавшихся нет.
Кайсарбек:
Оказывается все из гузара.
Аксакал:
На повестке дня стоит вопрос об орошении махаллинских дворов. Имеются ли  дополнение к повестке дня? Нет? Прошу подтвердить (сам первым поднимает руку). Опустите. Против, воздержавшихся нет.
Кайсарбек:
Я же сказал, что все из гузара.
Аксакал (ухмыляясь):
Значит, повестка дня одобрена единогласно. Теперь о регламенте. Докладчику – Тулмасу Кияреву, то есть мне, для выступления  40 минут, на обсуждения по 10 минут, по 3 минуты для информации. Согласны?
Бакивай:
Добро!
Аксакал:
Прошу подтвердить голосованием.
Все голосуют. Аксакал радостно начинает доклад.
Товарищи! В то время, как цена на картошку низкая, лук дорожает, фрукты не дают хороший урожай. И напротив, в то время, как с фруктов получаешь хороший урожай, зерновые не плодоносят. Семена картошки, завезенные из Голландии, не дали ожидаемого результата. Поля, засеянные картошкой, заполонили  голландские вредители.
Вопрос перца, в тот год, когда цена на него поднимается, плодородие вообще падает, вследствие чего, люди оказываются в тяжелом положении. В год проливных дождей, когда наступают холода, корм для скота изобилует и население вдоволь наедается молочного. Из этого следует, что наши посевные поля, должны  засеваться  с органическим учетом климатических условий.
По этой причине, синоптики  не должны  допускать оплошности  и нерасторопности,  находясь в непосредственной  связь с космосом. В случае необходимости, нужно привлечь внимание и проживающих в космосе на назревшие проблемы.
И вообще, эти задачи, исходя из общечеловеческих потребностей, надо подчинить  требованию времени (Взглянув на Суксурой).  Как говорила одна мудрая женщина, нынешняя тактика, требует здравый разум и точный расчет. Однако, можно сказать, что это понятие, у проживающих в нашей махалле людей,  еще практически не сформировалось.
Например, возьмем Савлат Махкамовича. Он здесь? Поднимитесь, пожалуйста.
Савлатбай поднимается с места.
Чем вы засеяли двор в прошлом году?
Савлатбай:
- Цветами.
Аксакал:
- Какой доход, принесли махалле, ваши цветы? (Недожидаясь ответа Савлатбая).
Вы думали, что такого неординарного вопроса не зададут? Ошибаетесь. Вы не в  состоянии ответить. Это крайняя безответственность.
Вдруг раздобрившись. Присаживайтесь, братишка.
Савлатбай, удивленно пожимая плечами, садиться на место.
Аксакал разозлившись.
Серсалом Каттасаломов, здесь? Встаньте. Человек, сидящий за Савлатбаем, боязливо поднимается с места.
Серсалом: 
Здравствуйте. Добро пожаловать.
Аксакал:
Этот человек, в прошлом году, засеял свой участок лишь помидором и огурцами. Верно?
Серсалом: 
Да, верно.
Аксакал:
А другие продукты таскать с рынка значить не устали? И в этом году, якобы, взяли борозды для посева помидора и огурцов. Имейте ввиду братишка, такого рода жульничество, пройдет в других махаллях. Садитесь.
Серсалом, вздохнув с облегчением садиться.
Кайсарбек, встань. Почему, уже три года подряд, засеваешь  двор одним клевером?
Кайсарбек (поднявшись с места):
- Как корм для скота. Клевер, хорошо созревает, именно за три года.
Аксакал:
Почему, ты не сдаешь свой скот в скотобойню махалли, а выгоняешь на рынок, и продаешь по дорогой цене? Хорошо, что мы предприняли меры. Иначе, не знаю,  как бы вынес ли этот позор.
Кайсарбек:
Кому какое дело с тем, что я засеваю двор?
Аксакал:
- Что научился оговариваться?
Существует закон, в котором  оговорено, что  земля используемая не по назначению конфискуются.  Ежедневно, я отчитываюсь перед соответствующими органами. Пока терпим, не вынося ссоры из избы. Смотри, как бы не стал изгоем махалли. Я с тобой отдельно поговорю, после заседания. Садись.
И Кайсарбек садиться на место.
Поэтому вопросу, можно привести  примеры  и по другим дворам. Однако, буду краток. Вода – это жизнь. Я думаю, что и другие  докладчики поддержат мое мнение.
Вырытый в прошлом году артезян, себя не оправдал. Кроме этого, выход из строя агрегата, порядком надоел. Еще раз повторяю, по словам ученых,  вода это жизнь. Поэтому, мы нашли иное решение проблемы. Товарищи из управления  коммунального хозяйства, услышав о нашем обращении,  высказали о своей готовности протянуть нам руку помощи.
Савлат Махкамович  с вниманием,  Серсалом Каттасаломов одобряя докладчика, Кайсарбек беспокойно поскрипывая стулом, Олдивай пересчитывая деньги в одном кармане и перекладывая в другой, Бакивай дремля на месте, Эркиной беспрестанно прихорашиваясь слушают доклад. Один лишь Мумин слушает и что-то чертить и зачеркивает. Суксурой непрерывно записывает. Доклад окончен.
Есть ли у кого вопросы к докладчику? Поступает предложение, подавать вопросы, в письменной форме, что скажите? Ставлю  на голосование. Прошу поднять руки, кто за это предложение (все единогласно голосуют). Против, воздержавшихся нет.
Кайсарбек:
- Все из Гузара.
Аксакал:
- Значит, предложение одобрено единогласно. Теперь передем  к прениям. И так, кто хотел бы выступить? (Кайсарбек поднимается с места). Прошу, Кайсарбек.
Кайсарбек:
- Товарищи! Я орошаю свой участок арычной водой махалли.  Вырытый в прошлом году артезянский колодец, был очень кстати. За это (смотря на Савлата Махкамовича) спасибо,  брату, что проживает рядом с колодцем. Однако, вода, в полном объеме, до нас не доходит, кроме этого, в последние несколько дней, якобы что-то вышло из строя, так вода и вовсе не поступает. Одним словом, колодец не удовлетворяет наши потребности. Эту правду,  я скажу открыто, где и кому угодно. Дело в том, что те,  кто проживают рядом с колодцем, орошают участки сполна. А подобные нам, с большим трудом,  сохраняют имеющиеся посевы. Стесняясь, ожидаем, когда проживающие рядом с колодцем напьются, да и их участки, то ли наши обкурились, то ли сухарей объелись, вода оттуда до нас, и вовсе не доходит.
Аксакал:
- Кайсарбек, не употребляй в речи запрещенные выражения, вроде «наша - паша». И потом,  не только критику, но вноси предложение.
Кайсарбек:
- Предлагаю нижеследующее: (выразительно) «Пусть проживающие у истоков родника употребляют  воду по – совести».
Аксакал:
- Садись, достаточно. Так, кто еще хочет выступить? Да, теперь предоставляем  слово, одной из очаровательных женщин махалли, сестренке Эркиной? Прошу, Эркиной.
Эркиной, показывая свою растерянность от неожиданного предложения, кокетничая,  поднимается с места.
Эркиной:
- Это, как там его? Да, я вообще не хотела выступать. Да, ладно, ну и о чем шла речь? Это, как его, Саид ака, передавал вам привет, думала как же его вам передать. Ах, да, речь шла о артезянском колодце! Вообще-то, то, что мало воды, это верно. Вот например, мой бассейн вовсе не наполняется, толком и искупаться невозможно, черт его подери. Нет ли возможности, вырыть еще  один артезянский колодец? Если возникнет необходимость, я сама переговорю с Саид акой.
Аксакал:
- Это ваше предложение?
Эркиной:
- если вы говорите, что это предложение, значит так оно и есть.
Аксакал:
- Садитесь, хорошое предложение. Кто еще хочет высказаться?
Смотрит  на  Бакивая. А он спит. Мумин, до сих пор, что-то чертит.
Аксакал:
- Бакивай, поднимитесь с места!!! (Бакивай вскакивая поднимается с места). Что можете сказать собравшимся? Говорите то, что наболело.
Бакивай, растерянно, шаря в боковом кармане костюма, вынимает бумаги и начинает их просматривать.
Бакивай (по своему разумению):
- Нет.
Вновь роясь в бумагах.
Аксакал (указывая):
- Бакивай, говори то, что на душе.
Бакивай:
- Понял.
Вынув листок бумаги из грудного кармана, начинает читать.
Уважаемый товарищи! Я, от имени махалли, выражаю благодарность  Савлат ака, за прошлогоднюю деятельность,  и прошу согласованию  с управлением коммунального хозяйства, оказать в этом году, практическую помощь в орошении наших участков водовозами.
Аксакал:
- Где вы были раньше! Садитесь, спасибо. Ни у кого нет дополнений к этому предложению?
Тогда, перехожу к заключительной части заседания.
Товарищи! Заседание прошло очень содержательно, несмотря на то, что  прозвучала критика и предложения, они все были  сказаны к месту. Кайсарбек предложил, чтобы проживающие рядом с колодцем, употребляли воды поменьше. Я не согласен с этим мнением!
В прошлом году,   я был на всех ваших участках. Участок Савлат Махкамовича, как и у нас всех 8 сотых, выращиваемые на нем цветы, деревья орошались лишь в необходимое время, ведь так, Савлат Махкамович?
Савлатбай:
- Именно так.
Аксакал:
- Это может подтвердить и Каттасаломов, верно, Серсаломжон?
Серсалом (поднимаясь с места):
- Здравствуйте, именно так.
Аксакал:
- Несмотря на то, что Эркиной, своим сладким благовением привнесла оживление нашему заседанию, ее предложение  требует обсуждения. Так как, для того, чтобы получить разрешения из геологических и экологических инстанций на ввод в эксплуатацию  дополнительного артезяна, потребуется долгое время.
Я говорю об этом, так как в прошлом году,  перенес эти мучения  на своей шкуре.  Мне пришлось по душе  слова Бакижана Бегамовича. Кроме того, как я уже выше упомянул, после вмешательства Саид Тураевича и лично хокима, была достигнута договоренность. Мы подсчитали, доставка воды водовозами, обойдется нам, всего лишь в 1 млн. сум. В связи с этим, давайте зачитаем вот этот проект решения, как основание, а Савлат Махкамовича, попросим поддержать финансовую часть проекта. Слово предоставляется вновь Бакиваю.
Аксакал (сердито)  поглядывая на Бакивая, указывает на его задний карман. Бакивай не может найти листок бумаги в заднем кармане. В это время Мумин не отрывая руки от чертежа, поднимает руку.
Аксакал (нетерпеливо):
- О чем вы хотите сказать, Муминжон?
Мумин:
- Хотел бы сказать пару слов.
Аксакал:
- Ведь заседание уже заканчивается, где вы были раньше?
Мумин:
- Я …
Кайсарбек:
- Уважаемый Аксакал, достаточно уже, ставьте на голосование вопрос о окончании заседания.
Аксакал в растерянности смотрит на Савлатбая.
Савлатбай (Мумину):
- Ну говори-же.
Аксакал (в разочарование, Мумину):
- Ладно, говорите.
Мумин:
- Я … Я … мираб
Кайсарбек:
- Ну и что, что мираб? Здесь все мирабы, на своих участках!
Все  смеются. Аксакал их успокаивает.
Аксакал:
- Тише, товарищи! (Мумину) Ну, продолжайте же, братишка.
Мумин:
- У меня имеется проект, альтернативный вашему. Его цена вдвое дешевле и подходящее.
Галдеж увеличивается. Теперь недоволен и Аксакал.
Савлатбай (Поднимаясь с места, Мумину):
- Уважаемый председатель, давайте послушаем этого парня.
Все начинают шуметь.
Аксакал (невольно сидящим):
- Тише товарищи! Хорошо предоставим Мумину 3 минуты в соответствии с регламентом. (Мумину) Выходи на трибуну!
Мумин:
- Я сам мираб.
Аксакал:
- Вы уже это  сказали (ехидно смеется)
Мумин:
- Поэтому, я могу назвать причины  недостатки и не поспутления воды из артезянского колодца до наших участков, а также выхода из строя артезяна за последние 2-3 года.
Аксакал (пренебрежительно Мумину):
- Минуточку, минуточку (к сидящим) Тише, товарищи.
Давайте послушаем и этого парня!
Мумин:
- То, что наша махалля новая, это верно, однако метод  орошения устарел и не отвечает нынешним требованиям. Так как, большая часть поступающей воды, впитывается в землю, и неэкономно расходуется. Для этого  мы должны проложить новый арык, а также учитывая рельеф почвы и сохраняя некоторую покатость, забетонировать арыки.
Кайсарбек (вскакивая с места):
- Во-первых, цена на бетон повысились, во-вторых, опять тоже самое, проживающие рядом с колодцем забетонируют, а остальным бетона не хватит. Я, председатель, прошу вас зачитать  имеющийся у вас на руках проект решения.
Бакивай (поднимаясь с места):
- Оставьте нас в покое, товарищи! Говоря по честному, в прошлом году, мы  употребляли воду из этого старого арыка, и не сетуем. Несмотря на то, что наш метод стар и на том спасибо.  Даст Бог, небеса ниспошлют нам  обильный дождь. Только оставьте нас в покое (махнув рукой садиться на место).
Эркиной (поднимаясь с места):
- Вы только послушайте его!
- О чем вы говорите, товарищ Бакивай ака?
Что, теперь, пусть мой бассейн всю жизнь без воды остается? (Указывая на Мумина). Вон тот парень верно говорит. Надо будет, сама Саид аку уговорю.
Олдивай:
- Говорите, это новый арык, новый метод орошения, все это хорошо, братишка. Однако, как обстоит дело с обеспечением? Спасибо великодушию Саид Тураевича. В конце концов, он согласился оказать  помощь, с условием, что договор будет заключен с Савлатджаном.
И потом, и продавец, и покупатель желают получить выгоду. Что теперь, пусть он обанкротиться, что ли?
Придет день, когда придется держать за это ответ. Если об этом услышит Саид Тураевич, обидеться же!
Мумин:
- Мой проект орошения, в отличие от проекта коммунального хозяйства, вдвое дешевле и долголетний. Ведь, я  же специалист по водоснабжению. И потом, по проложению арыка, все участки будут обеспечены водой равномерно. Всем вода будет поступать в равной  степени.
Галдеж увеличивается.
Аксакал (постукивая ручкой по графину):
- Товарищи, товарищи! Если не уважаете сами себя, так уважайте Савлат Махкамовича, который выделил бесценное время, для участия в нашем заседании. Один час современных руководителей – предпринимателей, стоит дорого. Савлат Махкамович, вы согласны с предложением Бакивая.
Савлатбай (задумавшись):
- Не знаю. Однако, уважаемый председатель, давайте дослушаем до конца Муминджана.
Аксакал (невольно, сидящим):
- Вот видите, товарищи! Подготовленный проект мог быть утвержден голосованием. Однако, не оставим  без внимания  слова  Савлата Махкамовича. Значит, решили дослушать  до конца соседа мираба. Продолжайте, Муминджан.
Мумин:
- По моему  предварительному подсчету, с 15 тоннами цемента и песка, а также затратой на рабочую силу и технику, работу можно завершить за 10 дней, которая обойдется в 500 тысяч сум, плюс – минус 50 тысяч сум.
Аксакал (сердито, пищща):
- Очень, хорошо, хорошо! Товарищи, похоже на заседании происходит переломный момент, стало два проекта. Первый, проект орошения махаллинских участков водовозами управления коммунального хозяйства, цена которого все на всего 1 млн. сумм.  Напоминаю, текст договора подготовлен, поддержать который готов лично сам Саид Тураевич, а проект решения заседания, вот, у меня на руках. Второй, проект проложение и бетонирования нового арыка, цена 500 –550 тыс. сумм! Составитель договора и проект решения сомнительные. По - правде говоря,  не знаю, ставить или не ставить на голосование. (Умоляюще обращаясь к Савлатбаю) Скажите что-нибудь  сами, Савлат Махкамович! Слово, уважаемому  спонсору, Савлат Махкамовичу.
Савлатбай (Поднимаясь с места):
- Предложение Муминджана очень экономное, а также долголетнее, это мнение специалиста с большим будущим. Допустим,  будем разводить водовозами, тогда это обойдется нам за год в 1 млн. сумм, за 10 лет в 10 млн. сумм, а если присоединимся к мнению Муминджана,  то в этом году потратим 500 от силы 600 тыс. сумм. Арык из бетона, можно эксплуатировать 10 и даже 15-20 лет, было бы очень кстати, если бы подумали о неисправности артезяна и о его смазки и ремонте. И потом, было бы рационально орошать посевные участки вечером, однако, в это время, водовозы не работают, так их водители тоже люди, у которых тоже есть семьи. Первый проект, еще не составлен. Поскольку спонсором проекта являюсь я сам, я еще его печатью не заверил. И теперь не заверю. Поэтому, я  одобряю второе предложение (садиться).
Аксакал (слащаво):
- Вот!  И я  был именно такого мнение. И даже если так, надо ставить на голосование, Савлат Махкамович, и вопрос рабочих, тоже, не так ли?
Савлатбай:
- Да, я согласен.
Аксакал:
- Тогда, ставлю на голосование. Кто… (увидев поднимающего руку Муминджана) Да, Муминджан, что-то еще хотите сказать?
Мумин:
- Еще пару слов. Если прошлогодний артезянский колодец будет работать на полную мощность, и арыки будут забетонированы, поток воды будет быстрый и большой. В результате чего, дворы могут быть затоплены, а зданиям нанесен урон.
Бакивай (поднявшись с места):
- Товарищи, махаллинцы! Мы все убедились в том, что Муминджан очень толковый парень. Если этот проект осуществиться, оказывается  дворы будут затоплены, пусть затопит. Дворы, которые уже два года не орошались, оросятся вдвойне, а нанесения урона зданиям не допустим (садиться скаля зубы).
Кайсарбек:
Ты оказывается паникер, приятель, фундамент зданий у всех из бетона, если были бы здания глинобитные, как в старые время, было бы чего боятся, и даже если воды   будет много, она не поднимется выше бетонного фундамента. Бетон, не пивший воды сполна, будет крепче (смеется). Не паникуй, приятель (садиться).
Олдивай:
- Муминджан, если будут излишки воды, я сам помогу ее реализовать. В Америке оказывается, литр воды стоит 2 доллара 50 центов. Савлат Махкамович! Если вы приобретете цех по производству воды, мы сможем экспортировать ее за рубеж. Водой зальет не беда, главное чтобы хватило! Ура!
Эркиной:
Ох, сахар тебе  на язык милый! Сколько бы  не было у вас воды, заливайте в мой бассейн.
Легкий смех. Шум и гам.
- Товарищи, и в действительности, сказанное Муминджаном  выглядит смешным, но давайте дослушаем его до конца, что он предлагает. Муминджан, продолжайте.
Мумин:
Я предлагаю нижеследующее, Савлат Махкамович, недавно  сказал, что 600 тыс. сумм это дешево. Не думайте, что затоп  водой, это шуточное дело. Если цена на проекта 500 тыс. сумм, то еще надо минимум 100 тыс. сумм  на дополнительный бетон, которым будут забетонированы  арыки во дворах. Если каждому двору будет выделено по тонне цемента, то все  забетонируют свой арык сами. Во всяком случае, так будет безопаснее.
Аксакал (просветлев):
- Спасибо, Муминджан, вот это хорошое, практическое предложение, спасибо братишка, садись. Савлат Махкамович, я думаю, что по тонне цемента каждому двору, будет маловато, пусть будет по две тонны, как вы на это смотрите?
Мумин:
- И по одной тонне будет много.
Аксакал:
Вы же уже  все сказали. Теперь посидите, немного молча, братишка. 
Савлатбай (Поднимаясь с места):
- Хорошо, я согласен.
Аксакал:
-  Спасибо.
Мумин (не слушая возражения):
Пару слов еще об одном. Кто-то умышленно выводит из строя агрегат артезяна. Если поймаю этого вредителя, будим судит вот здесь.
Аксакал (пренебрежительно и недовольно):
- Да, но это неподтвержденный факт. Кроме того, это ваше личное предположение. У нас ни к кому, и к нам ни у кого, нет злого умысла. Будьте спокойны, братишка. Достаточно. Мы отстранились от темы. Таким образом, давайте ставить на голосовании второе предложение с дополнениями.
Все поднимают руки.
Товарищи, не поднимайте руки, пока не поставлено на голосование. Да, ладно, считаем. Эркиной опустите руку, иначе я собюсь со счета. Значит против, воздержавшихся нет.
Кайсарбек и присоединившиеся к нему другие в один голос:
Все из гузара!
Аксакал (наполовину недовольным тоном):
- Значит, все согласны. Тогда поздравляю всех с принятием удивительного  решения (сквозь гул аплодисментов). Просим секретаршу, переписать решение набело. На этом заседание махаллинского комитета объявляю закрытым.
Кроме Аксакала и Суксурой, все остальные поднимаются с мест в приподнятом настроении и поздравляя друг друга расходятся.
Аксакал (подойдя к Суксурой):
- Ну как, прошло?
Суксурой:
Негодяй!
Аксакал:
Что это еще такое, безголовая.
Суксурой:
Это означает, что не вашим, и не нашим.
Суксурой желчно собрав бумаги, уходит. Аксакал, несколько спустя уходит вслед за женой. Все расходятся. Лишь Олдивай, оставшись один, раздвигает столы и стулья, проходит к доморощенному прилавку с надписью «махаллинский рынок» и заполняя ее сигаретами, жвачкой, губной помадой, мылом, игральными картам открывает базар.

Действие 4

Олдивай (крича по сторонам):
- Подходи народ, распродажа дехканского товара.  Продам и уйду!
В дверь вваливается толпа махаллинских ребятишек, один испивает артезянской воды, другой наполняет ведро водой.
(В надежде на ребят) Есть дешевые жвачки, подходите!  Дети не обращая внимания на Олдивая, проходят к месту, что ближе к сцене.
Первая девочка:
Давайте повторим песню. Ну-ка, начинай.
Вторая девочка:
Начни сама.
Первая девочка:
Давайте начнем все вместе (дав команду). И – и.
Дети (разными тонами):
Узбекистан цветущий сад,
Каждый город тюльпанный сад.
Первый мальчик:
Э, не получается. Я не буду петь.
Вторая девочка:
Ты портишь песню!
Первый мальчик:
Что? Сперва на себя посмотри!
Второй мальчик:
- Перестаньте, не ругайтесь.
Первая девочка:
Хватит! Довольно уже! Начнем с начала! И – и.
Дети (теперь несколько организованно):
Узбекистан цветущий сад,
Каждый город тюльпанный сад.
Давайте друзья плясать,
Счастливое время воспевать.
Добро пожаловать гости и друзья!
Первая девочка:
Не мешайте репетировать, дядя.
Олдивай:
Репетиция? Интересная это шутка репетиция? Вот уже год, как эту допотопную песню повторяете, не надоело, озорники?
Вторая девочка:
Скоро, исполниться год, как наш учитель пения, уехал в Россию, к его приезду, мы хотим подготовить песню.
Олдивай:
Скоро приедет! Зря стараетесь. Наверное, уехал деньги зарабатывать, теперь вернется или нет, одному богу известно.
Первый мальчик:
- Не говорите так, дядя. Наш учитель человек слова.
Олдивай:
-   Кто знает, может, как некоторые уехавшие, попался и сидит в заключении.
Второй мальчик:
- Типун вам на язык, дядя, видать мороженного объелись?
Олдивай:
Да, ладно, ладно. Значит, подготовите песню, выступите по телевизору и станете знаменитыми артистами, да?
Первая девочка:
- Если даже так, то вам то что?
Олдивай:
- Нет. Это профессия не годится. Сейчас для артистов время кризиса. Пока не поздно, займитесь торговлей как я, и не в чем нужды не будет. Что это за профессия артист, в кармане нет ни гроша.
Ха – ха! (смеется).
Третья девочка:
- Дядя, откуда  в вас столько плохого?
Олдивай (узнав девочку):
- Ты дочь Бакивая?
Третья девочка:
- Да, ну и что, теперь?
Олдивай:
- Брось это, доченька. Ты дочь хорошего человека, не водись с ними, тебе не к лицу быть артисткой. Ты уже подросла, лучше замуж выходи!
Третья девочка (вдруг заплакав):
- Как у вас язык повернулся? Я учусь только в пятом классе. Я же не виновата, что ростом велика? И не стыдно вам? Сейчас пойду и пожалуюсь на вас отцу! (Уходит в слезах) .
Дети оживленно разговаривая выбегают успокаивая ее.  Первая девочка вернувшись подходит к Олдиваю.
Первая девочка:
- Вы оказывается дурак!
Олдивай:
- Ну-ка ступай. Не мешай торговать, проваливай отсюда!
Первая девочка сжав ладони в кулак смотрит с презрением на Олдивая, но понимая, что сил не хватит, невольно  выбегает на улицу.
Несколько спустя, в дверь входит Старуха, в одной руке узелок, в другой посох.
Старуха (обратив взгляд на незнакомого  мужчину, сама себе):
- Заблудилась, что ли, черт возьми!
Олдивай (воспользовавшись моментом):
-  Бабуля, а бабуля. Вы вовсе не заблудились. Того, кого вы ищете, это я.
Старуха:
- Неужели?! Мне нужен дом Асадулладжана. Приглядывать за его детьми.
Олдивай:
- А, дом Асадуллы аки? Он же только что куда-то ушел.
Старуха:
Нет, вчера уехал в командировку. И попросил меня присмотреть за правнуком. Поэтому оставила все хозяйство младшему сыну  и невестке и только сегодня пришла.
Олдивай:
Очень хорошо поступили, бабуля.  Я тоже, говорил Асадулле аке, чтобы он спокойно уезжал, за детьми сами присмотрим. Но он сказал, что вы придете присматривать. Олдивай,  попросил, если вы будете проходит вместе с внуками, дать 5 штук жвачек, за которые хотел было рассчитаться. «Да, ну, что вы Асадулла ака, расчет произведем за счет почитаемой пенсии бабули», -  сказал я, и не взял денег.
Старуха:
- За чем ему пять штук жвачек, если у него один ребенок, да и тот грудной, бог мой!
Олдивай (прикрыв рот):
- Асадулла ака.
Старуха:
-   Ну и какой он тебе брат, ему только 21 год исполнился, он же мой старший внук.
Олдивай:
- Запамятовал бабушка. Вчера, Асадулла ука, сказал, чтоб я передал  вам лично пять жвачек орбита. «Бабушка пять раз в день читает намаз, и перед каждым намазом ест. Желудок у нее больной, а жвачка помогает переварить пищу»  - сказал он.
Старуха:
- Неуж-то! У него же у самого желудок больной?! Наоборот, постоянно мне твердит: «Бабушка, твой желудок из камня». Задам я ему жару. Ладно, давай жвачек, передам самому, когда приедет. Одним словом полезен для желудка?
Олдивай:
-  Очень полезен. В ней присутствуют много витаминов раздробляющих пищу. Например,  размельчат и переварят витамин «О» - пищу, «Р» - редиску, «Т» - железо.
Вот, бабуля, дехканская цена, дайте 250 сумм и достаточно.
Старуха:
Вот 250. Возьми (бросает деньги, берет жвачку и бормоча уходит).
Олдивай:
- Ну и ну, чуть не попался! Это же бабушка нашего соседа. Говорил, что в нынешнее время зарабатывать деньги не легко, а они не верят.
Олдивай совершая действие, требуемое приметами, провел деньгами вокруг прилавка, побил раз другой по товару, после чего поднял руки с деньгами и прочитал молитву, пересчитав деньги поделил на двое, одну часть положил в карман брюк, а другую в карман костюма.
Супруга Олдивая волочет коляску, в которой лежит коробка средней величины.
Супруга:
- Отец, эй, отец, да помогите же …
Олдивай:
- Куда там запропастилась? Купила!
Супруга:
- Купила, торгуясь. Купила 50 шт. мыла за 90 суммов с учетом затрат на заводского сторожа.  Дома не осталось мыла даже для стирки детского белья, оставьте 4 штуки,  а остальные 46 штук продайте. Пойду-ка, я куплю  материал на  платье, на свадьбу сестры. Ладно, отец?
Олдивай вынимает из коробки одну штуку мыла и ложет на прилавок.
Олдивай (оценивая мыло): 
- Однако, за дорого купила мыла, жена.
Супруга:
- Дорого то оно дорого. Однако, цена на доллар, чтоб ему пусто было, опять повысилась!
Олдивай:
- Кто сказал?
Супруга:
- Сторож сказал.
Олдивай:
- Какое отношение сторож имеет к доллару?
Супруга:
- Откуда мне знать, его начальство доллары требует. За вывоз товара в прошлом месяце брал 250 сум, а теперь 500 берет, чтоб тебе умереть молодым!
Олдивай:
- Да ладно, ступай.Если бы смог продать это мыло за 100 сум (несмотря на то, что до ухода жены стоял важно и как только скрылась из виду начал созывая кричать). Подходи народ распродажа дехканского товара, продам и уйду, до дома дойду!
Дела Олдивая на рынке не идут. Нагнувшись за заднюю часть прилавка, роется и вынимает две пластмассовые баклажки из под минеральной воды, посматривая по сторонам бегущими глазами  и бормоча, направляется в сторону артезяна, наполнив баклажки водой быстро возвращается обратно.
После того, как убеждается в том, что никто не заметил, расфасовывает баклажки и ставит их на видное место прилавка.
Некоторое время спустя, в дверь входит солидный, средних лет человек – Сурбетбек.
Олдивай (в надежде):
- Подходи народ, распродажа дехканского товара! Продам и уйду!
Сурбетбек (просматривая прилавок):
- Почем мыло?
Олдивай:
- Которое?
Сурбетбек:
- Как которое, хозяйственное?
Олдивай:
- 150 сум.
Сурбетбек:
- Да, бросьте вы, вам обошлось в 50  суммов, а продаете в три дорого? У вас совесть есть? По шариату к 10 добавляется один.
Олдивай:
-  Мне самому, обошлось в 140 суммов,  набавил лишь 10 суммов, приятель, кроме того и цена на доллар повысилась.
Сурбетбек:
- Какое отношение имеет доллар к отечественному товару, продайте за 100 суммов, все заберу. Сколько их всего?
Олдивай:
- Всего 50 штук. Вы так говорите, а вот, уже заводской сторож, якобы дает начальству в долларах. Хорошо, продам вам за 140, отказавшись от надбавки.
Сурбетбек:
- Если сведу директора завода и сторожа, сможешь засвидетельствовать?
Олдивай:
- Да, нет, что вы, о чем вы говорите?! Ну да, ладно, продам за 130, продам если даже в ущерб себе.
Сурбетбек:
- Не сможете  засвидетельствовать?! Тогда продайте за 110, все заберу или обратиться в милицию?
Олдивай:
- Да, нет, что вы. Вы не похожи на плохого человека, ладно берите за 120.
Сурбетбек:
- За 110 либо позову сотрудника налоговой инспекции (пытается уйти).
Олдивай (преградив путь):
- Погодите! Ладно, забирайте!
Сурбетбек:
- Вот это другое дело. Вот, 5500 сум (Дает деньги).
Олдивай пересчитав деньги, ложит 500 суммов в один карман, 5 тысяч в другой, и передает мыло вместе с коробкой покупателю.
(Сурбетбек присматриваясь) Правый карман, карман кутежа?
Олдивай:
У мужчины от жены должны быть секреты (скалит зубы).
Сурбетбек вынимает одну штуку приобретенного мыла, ставит на коробку и пройдя за коробку встает у нее. Олдивай удивленно следит за ним.
Супруга Олдивая возвращается держа в руках отрез материала на свадебное платье.
Супруга:
- Отец, материал и тот  подоражал, неделю назад цена на  вот этот,  чтоб тебе сгинуть, была 5600 суммов, и сегодня 5700 сум. Кое-как взяла. Цены повышаются еженедельно. Не знаю, что будет, дальше, если так будет продолжаться. Да, кстати, где мыло?
Олдивай:
- Продал.
Супруга:
- Все 46 штук?
Олдивай:
- Все 50 штук (высокомерно смеется).
Супруга:
О чем вы говорите? Я же говорил вам, чтобы вы отложили 4 штуки. Завтра понедельник, дети пойдут в школу, надо выстирать белье. Да, почем продали?
Олдивай:
По сто. Вот возьми деньги за свой товар (дает 4500 суммов).
Супруга:
- Отец, отдайте все, итак материал обошелся в 2 дорого.
Олдивай:
- У меня у самого расходы увеличились. Ладно, вот (дает деньги) еще 250 суммов.
Супруга:
- Спасибо (берет деньги. Взгляд падает на мыло, которое выставил на продажу Сурбетбек). Отец, вот и мыло есть оказывается, слава богу. (Беря одну штуку мыла спрашивает у Сурбетбека). Почем ваше мыло?
Сурбетбек:
- 250 сум.
Олдивай обхватывает голову руками и сильно удивляется.
Супруга:
- Почему так дорого? Совести у вас нет.
Сурбетбек:
Э, тетя, если покупаете – покупайте, если нет скатертью дорожка. Это не местное мыло, как вы думаете. Чисто заводское, привезено из Ташкента.
Олдивай (вмешавшись в разговор):
- Неужели, из Ташкента!
Сурбетбек:
Было бы хорошо, если вы помалкивали, мужчина не должен вмешиваться, когда торгуется женщина.
Олдивай:
Почему это не должен вмешиваться, ведь хозяйство одно? (Выставив руки буквой «Ф», переходит в наступление).
Сурбетбек:
- Супруг, который скрывает тайну от супруги, не имеет  права вмешиваться в ее дела.
Олдивай:
- Что ты сказал?  (Опускает выставленные буквой «Ф» руки, переводит дыхание и пятиться назад).
Супруга (узнав свою коробку):
- Ах, негодник, это же коробка, которую я вынесла с завода?! Отец, вы что, этому человеку мыло продали?
Сурбетбек:
Толком расспросите супруга, на самом ли  деле он продал мне?
Олдивай:
Нет, нет, он  принес врознь, свое.
Супруга:
Тогда почему здесь стоит коробка, которую принесла я?
Сурбетбек:
- Э, сестра, что коробка есть только  у вас?
Ваш супруг продав кустарное мыло за 100 сум. Выбросил коробку. Я взял ее и подложил под свое мыло? Если говорить о мыле, то я его сегодня продал 500 штук.
Супруга:
Это так, отец?
Олдивай:
Так. Наверное, так.
Супруга:
Тогда, сделайте подешевле, я хотела купить 4 штуки.
Сурбетбек:
- Нет не могу,  сейчас цена на доллар повысилась.
Олдивай (рассердившись, кричит на Сурбетбека):
- Какое отношение имеет доллар к товару отечественного производства!
Сурбетбек:
Что не знаете какое имеет отношение?
Сырье поступает  из-зарубежа за доллары, естественно, и себестоимость товара увеличивается.
Олдивай:
- А, так да (помягчав  и вновь придя в себя). Снизьте до 120, приятель, пусть купит, всего навсего 4 штуки.
Сурбетбек:
- О чем вы говорите, говорят: «у кого есть совесть, у того есть прибыль». Надо же, просит ровно за полцены!
Олдивай:
- Ну, знаете, приятель, по шариату разрешается набавлять один к десяти.
Сурбетбек:
- В какое время вы живете? Сейчас рыночные отношения. Э, сваха, если купите за 250 покупайте, если нет, не мешйте делать бизнес.
Супруга:
- Продадите за 150?
Сурбетбек:
- Ладно, сваха, купите за 200 суммов, и я останусь доволен.
Супруга:
- Отец, купить?
Олдивай:
Покупай, покупай - же. Ничего не поделаешь, ведь цена на доллар повысилась.
Супруга (вынимая деньги и покупая мыло):
- Одежда не покроется пятнами?
Сурбетбек:
- О чем вы говорите, сестренка, вот эту рубашку супруга выстирала этим мылом, не осталось ни грамма пятен.
Олдивай вытаращил глаза  и разинул рот.
Супруга:
- Отец, похоже на качественное мыло, может купить побольше?
Олдивай:
- Нет! Достаточно. Побыстрей ступай домой.
Супруга:
- Хорошо, отец, заканчивайте приятельские посиделки и пораньше приходите домой.
Олдивай:
- Ладно, ладно, ну ступай  же.
Супруга уходит волоча коляску.
Олдивай (после ухода супруги обращаясь к попутчику):
- Ну и наглец-же, вы приятель?! Такого как вы, я еще не видел.
Сурбетбек:
- Почему говоришь «не видел», говори «вижу». Я же перед тобой стою. Меня знают все, я удивляюсь, почему вы меня не узнаете.
Олдивай (узнав):
-  Сурбетбек ака, это вы?
Сурбетбек:
- Собственной персоной.
Олдивай (раскрыв объятья):
- Ой, учитель!
Сурбетбек:
- Ну подойди же, ученик (и он раскрывает объятия, оба вровень обнимаются). Как ваше здоровье?
Олдивай:
- Как поживаете? Из каких-то мест приехали, учитель?
Сурбетбек:
Из России. Переезжал в те края до распада СССР. После развала империи объехал весь свет, от Европы до Америки, от Азии до Африки.
Олдивай:
- Ну и как там живется?
Сурбетбек:
- Америка, райский край. Я по своей специальности провел несколько встреч, однако, культура у них на очень высоком уровне. Все открыто, на всем можно делать деньги. Дал было интервью одной  газете, так доллары рекой потекли.
Олдивай:
- Как там поживают перекупщики вроде нас.
Сурбетбек:
- Классно. Больше развита сфера обслуживания. Придав таре импортного сырья новый торговый вид, говоря по-узбекски, продают «по спекулятивной цене» или доставляют товар на дом.
Самое главное, надо хорошо знать их законы, провернешь аферу  в одном штате, в другом за эту аферу, наказание не предусмотрено, переходишь и спокойно живи. Самое важное, надо знать коньюктуру рынка.
Олдивай:
- А это еще что такое?
Сурбетбек:
- Спрос на рынке. Что почем, и на чем можно заработать.
Олдивай:
- Такой известный человек как вы, наверняка, и их привели в восторг.
Сурбетбек:
- Нашел было способ, как заработать, однако, из-за недостаточного знания коньюктуру, поплатился.
Олдивай:
- Неужели и вы понесли убытки?
Сурбетбек:
- Не сказать, чтоб очень, просто не рассчитал.
Олдивай:
-  Что?
Сурбетбек:
- Я предложил одному денежному господину, свой проект продажи бензозаправочным станциям бензина разбавленного водой. Я думал, что миллионы долларов польются рекой и мне больше, чем будет достаточно по 15 процентов.
Олдивай:
- И что произошло?
Сурбетбек:
- Чуть было не угодил в психушку.
Олдивай:
- За что?
Сурбетбек:
- Оказывается в Америке бензин стоит в 2 раза дешевле питьевой воды.
Олдивай:
- Молодец. Я тоже выразил именно это мнение тем, нашим, которые не повидали мир. Брось пятерню, учитель (Сурбетбек удивлен). Полчаса тому назад, в махалле прошло заседание. Там подняли панику, что будем делать, если  затопит водой. Я им сказал, что в Америке, 1 литр воды, стоит 1 доллар 25 центов. В нашей махалле происходят удивительные дела. Учитель, как у вас со временем, давайте обсудим это за пиалушкой крепкого чая?
Сурбетбек:
- Времени – то навалом, но надо что то  делать с мылом.
Олдивай:
- О чем вы говорите, учитель, дожили до того, что ваша жизнь, зависит от этого мыла?
Сурбетбек:
- Не пренебрегай мелочью, она поможет сколотить состояние. Знаешь ли ты, что это означает.
Олдивай:
- Спекуляция, что же еще?
Сурбетбек:
- Нет, одна золотая монета ударяясь в другую над шерстенной тканью стачивается и порождает частицы, которые падают на ткань, собери их и они в один день превратятся в золотые монеты. Моя судьба не зависит от мыла, вот видишь? (Вынимает из кармана одну пачку доллара). Войдя на Ташкентский рынок с 10 тыс. долларов,  поднял панику, что «цена на доллар повышается». Смотришь, в течении часа, карман полон долларами. В такое время выигрывают шустрые вроде меня. Я не люблю проигрывать.
Олдивай:
- Я восхищен вами. Ладно, ваше мыло я сам куплю. Я нуждаюсь в такого рода поучительских беседах.
Сурбетбек:
- Купишь за 250?
Олдивай:
- Хорошо, куплю. Только не отказывайтесь от моего предложения. Я отведу вас к нашему председателю махалли. Неудивительно, если мы разбогатеем.
Сурбетбек (указывая на бутылку воды, что на прилавке):
- Ну-ка, открой ко одну бутылку воды, глотка пересохла.
Олдивай (занятый своими мыслями открывает одну из бутылок воды, наливает в пиалу и передает Сурбетбеку):
- Пожалуйста, учитель. Если  не спешите, заодно выпили бы крепкого.
Сурбетбек (выпивая воду, морщит физиономию и быстро выплевывает воду):
- Эй, ты, это же кустарщина, мошенник.
Олдивай (ударив в лоб):
- Эх, недотёпа! Забыл учитель. Я виноват. Дайте четверть часа времени, и именно здесь устрою пышный пир.  Это недоразумение смою своей кровью, учитель. Завернув покрытый тряпкой вещи, что на прилавке и указывая на выход. Пока покинем это место, на некоторое время. Пожалуйте, вместе со мной.
Сурбетбек:
- Куда пойдем?
Олдивай:
- Пока здесь красавицы подготовят пиршество по пути поставим в известность Аксакала и обойдем махаллю. Познакомлю  вас с фактами, которые станут темой нашего совещания.
Олдивай оказывая любезность Сурбетбеку, пропускает его первым в дверь и хихикая выходит за ним.
Тоже место. Несколько секунд спустя, входят супруга Олдивая, в руках разложенные в различные посуды яства,  необходимые для  пиршества и  Старуха, в руках которой больше груза, чем у невестке, несмотря на преклонность лет. Они отобрав столы и стулья среди лежащих нагроможденных сзади вещей, подготавливают  место. Накрывают стол столовой принадлежностью и продуктами. Женщины, ведя приготовления, разговаривают друг с другом громко и беспрестанно будто оглохшие.
Старуха: 
- Я не смогла  воспрепятствовать желанию вашего супруга, одним словом,  успеть бы мне пока не проснулся  правнук.
Супруга:
- Хорошо, что на мое счастье, вы подошли, тетушка. А не то, что бы я делала без вас.
Старуха: 
- Как говорится поступок дурного человека неуместен. Что ваш муж нас так торопит? Что  за напасть. Гость, посланник эмира, что ли?
Супруга:
- Не знаю. То ли  пир, то ли учитель, толком не поняла.
Старуха: 
- У вас есть такой прекрасный дом, могли бы провести это мероприятие и там.
Супруга:
- Сказал, что мол пусть будет рекламой!
Старуха: 
- А это еще что такое?
Супруга:
- Хочет похвастаться перед махаллей, как надо принимать дорого гостя.
Старуха: 
- Настали интересные времена, если устраиваешь мероприятие, и о том обязательно должны  все знать. Что  намереваетесь  приготовить?
Супруга:
- Еще определенно точно не сказали, что приготовить. Незная, что делать,  принесла понемногу ото всего. Только лишь сказал, что якобы свежее мясо  принесут  сами.
Старуха: 
- Недавно, принесенное мыло, чтоб  ему сгинуть, почем было?
Супруга:
-  Что по качественнее, уже стало по 250, тетушка.
Старуха: 
- В одно время старики получали пенсию 25 суммов. Тогда мыло было 20 копеек.
Супруга:
- Цена на доллар  повысилась, поэтому и мыло подорожало.
Старуха: 
- То, что ты  называешь дуллар, это что, новый  госналога?
Супруга:
- Ай - да, тетушка, доллар,  это же валюта  Америки.
Старуха: 
- Что, теперь к Америке присоединились?
Супруга:
- Да, бросьте вы, тетушка,  этого еще не хватало? Это валюта,  чтоб ей сгинуть, понадобится нашим людям для завоза товара из других стран. За нашу валюту, они даже семечки не продают.
Старуха: 
- Конечно, не продадут.  Во времена эмира, бумажных  денег вовсе не было. Были медные, серебренные и золотые монеты.  Мой покойный брат, выпекал мыло в одном  большом казане и продавал  на базаре. Прибыль с казана мыла, хватало на месяц. Никогда цена не повышалась и не понижалась.  Однако, на рынок  рекой текли  караваны товаров как с востока, так и запада. Серебро везде серебро, а золото золото. Если правительство хотя бы немного выпустило дорогих монет, то наши люди бы не перед кем не унижались.  Здесь замешан дьявол, дитя мое.
Супруга:
- Ах, тетешка, проказница, какое имеет к этому отношению дьявол?
Старуха: 
Все дело в дьяволе. Он ловко завораживает род человеческий поговаривая: Послушай меня и быстро разбогатеешь будешь жить в достатке и ни в чем не нуждаться, только ступай по начертанной мною дороге. Тогда  человек  по своей наивной простоте следует его совету. В один из дней, когда осознает, что все на то, что   указывал дьявол, есть ничто иное, как мираж, с сожалением оборачивается назад и понимает, что не сделал ничего, что повелел Рахмон. Не посеял, не пожал, не создал ничего полезного для людей. Сам голоден и бос, жилище в руинах, жизнь потрачена в пустую, не  заслужил  никакой награды, как очутиться в аду от удара по лбу. Вот так,  человек должен  надеяться не на кого-либо, а на свои силы,  дитя мое. На бога надейся, а сам не плошай.  Многих дьявол вводить в соблазн, дитя мое. Дьявол рыщет среди нас.
Олдивай (вбегая с улицы с пакетом в руках):
- Все готово? (Вынимая из пакета сверток, обращается к супруге). Вот держи, это мясо быстро пожарь. Да, кстати, вы сейчас ступайте на кухню и ждите мою команду. Ну-ка, брысь.
Старуха и супруга проходят за здание.
Олдивай (ложет пакет на стол и проходит к двери):
- Пожалуйста, милости просим, учитель! (Кружа вокруг Сурбетбека, ведет его к столу и бережно усаживает на один из стульев. Вынимает из пакета минеральную воду и водки)  Вот теперь учитель,  до прихода Аксакала возьмем по 50, что скажите? (Обернувшись за здание) жена, принеси кислого молока!
Олдивай разливает водки в две пиалы. Супруга приносит кислое молоко и ставит на стол.
Олдивай:
- За встречу!
Чокаясь пиалушками выпивают. Закусывают.
Итак учитель, каковы наши планы?
Сурбетбек:
- Ноль,  то есть, дырка.  Твой план, никто в финансовом отношении не поддержит.
Олдивай:
- Почему?!
Сурбетбек:
- Потому что, подземельные воды Карши соленые. Перерабатывать воду в питьевую и получить прибыль, невозможно. Я удивляюсь, у тебя и на это ума не хватает.
Олдивай (обидевшись):
- Значит, мой план коту под хвост? (Изменяет физиономию и кричит в сторону удаляющейся жены) Жена, неложи все мясо. Нафаршируй немного и приготовь маставу. Гость, торопиться.
Олдивай отодвигает водку в одну сторону стола. Берет чайник и споласкивает пиалушки от остатков водки и разливает чай.
Сурбетбек хватает  открытую бутылку водки.
Олдивай цепляется за его руку и пытается отобрать водку. Сурбетбек не здается. Борьба за водку продолжается долго.
Олдивай:
- У меня желудок больной, больше пить не будем.
Сурбетбек:
-  А мне, доктора, советовали  пить.
Олдивай:
«Не пренебрегайте мелочью, она поможет сколотить состояние» поучадли некоторые (Тянет бутылку водки, ухватившись за нее снизу).
Сурбетбек:
Гость приходит со двора, а его доля из небытия (Тянет бутылку водки, ухватившись за нее сверху).
Олдивай:
- Мне не нужен гость, от которого мне нет пользы (вырывает бутылку водки).
Сурбетбек:
- Хорошо, хорошо. Был еще один путь получит прибыль, теперь не скажу.
Олдивай (нахмурившись):
- Какой путь?
Сурбетбек (нехотя):
- Например, можно продать цемент выделенный для бетонирования арыков.
Олдивай:
- Большой арык уже забетонирован.
Сурбетбек:
- А дворы?
Олдивай:
- Цемент выделенный для дворов присвоить невозможно.
Сурбетбек:
-  Возможно. Прежде всего, Эркиной, любовница Саида Тураевича, только за то, что бы «Угодить брату, скажет что взяла не две, а двести тонн цемента и с удовольствием подпишет. И потом Баки Бегамов тоже подпишет, так как ему все равно. Затем, Кайсарбек поставим в пример прежних двоих, и подпишет, с Серсаломом обойдемся иначе. С него можно взять 30 тысяч, нет 10 тысяч за работу грузчиков. С проектировщика Мумина как-нибудь  сдерем  3 тыс. якобы за солярку для трактора. Таким образом,  если сэкономив и продав 10 тонн цемента, заработаем минимум 300 тыс. сумм. Прибыль поделим на троих, каждому  по 100 тыс. сум.
Олдивай:
- Кто третий?
Сурбетбек:
- Как кто? Председатель махалли.
Олдивай:
- Председатель не согласиться.
Сурбетбек:
- Прежде поставь водку на место, уговорим.
Олдивай:
- А если водой затопит и здания осядут?
Сурбетбек:
- Тогда, того дело будет рассматриваться в суде.
Олдивай:
- Чье, мое?
Сурбетбек:
- Не твое, Савлата, бестолковый.
Олдивай:
-  За что?
Сурбетбек:
- Как за что? За то, что выделил мало цемента.
Олдивай:
- А если до орошения, осмотрят дворы?
Сурбетбек:
- Никто не имеет право, без санкции прокурора,  входить  в чей-либо дом, дурак.
Теперь Олдивай со спокойной душой ставит бутылку водки на место.
Скажи невесте, пусть жарит все мясо.
Олдивай:
- Ах, да, кстати (окрикивает жену).  Жена, ты еще незалила казан водой?
Супруга (изнутри):
- Залила.
Сурбетбек (качая головой):
- Во дворе имеется какая-нибудь скотина.
Олдивай:
- Куры есть?
Сурбетбек:
- Зарешь их?
Олдивай:
- Ах, да (выходя встречается с Аксакалом). Входите, проходите.
Аксакал (войдя в дом):
- Здравствуйте. А где  гость?
Олдивай:
- Здесь. Садитесь за стол, я сейчас вернусь (уходит).
Аксакал (Подходя к столу и узнав Сурбетбека):
Во сне  или на яву! Э-Э, каким ветром, Сурбетбек, братишка!
Сурбетбек:
- Э, это же наш Тулмас ака (Встает с места и обнимается).Как вы живы, здоровы?
Аксакал:
- Сколько лет, сколько зим?
Сурбетбек:
- Всего навсего 15 лет, 15 зим.
Аксакал:
- А как будто бы целая вечность.
Сурбетбек:
- Ну как дела? (Приглашает к столу и садятся)
Аксакал:
- О чем говорите? Живем по маленьку.
Сурбетбек:
- Постарели, Тулмас ака, постарели? (качает головой)
Аксакал:
- Жизнь состарила. Прошли те времена, братишка Бек.
Сурбетбек:
- Сказалось мое отсутствие.
Аксакал:
- Сказалось, сказалось. Какие были времена. Свое мясо отправляли в Магадан, а покупали мороженное из Эстонии. За счет льда прибывшего в месте с мясом. Сэкономив одну-две тонны,  деньги брали ровнехонько пересчитав. А как проходили посиделки, достаточно было приехать так называемой комиссии и водка текла рекой, а кутежи тянулись неделями. Достаточно было     составить акт о том, что столько то баранов съели волки.
Сурбетбек:
- Да, действительно ваше имя соответствует вашей комплекции, Тулмас ака. Несмотря на то, что ваш  нож находился долгое время в масле, вы все еще жалуетесь на недостатки.
Аксакал:
-  Что вы, что вы. Все было благодаря вашей помощи, братишка Бек. Только вам, было под силу проглотить верблюда вместе  с пустыней. Хочу сказать, что мы были всего лишь вашими подмастерьями. Слава богу. Мы не забыли то, что вы для нас сделали.
Сурбетбек:
- Да много операций провернули, а? Помните борьбу с алкоголизмом? Сколько виноградников загубили или мероприятия направленные против нетрудовых  доходов?  Конфисковывали  реализуемые на улицах хлеб, сомсу, шашлык. Достаточно  было поймать вроде Олдивая, которые набавляли  по 2 копейки  и бегали они за нами с пачками денег. Или например, запрещенные нами «Навруз» или  чтение «Заупокойной молитвы»?
Аксакал:
- Да, много на нашей совести грешных дел.
Сурбетбек (воспользовавшись моментом, указывая на водку):
- И – е, это душечка остыла же. Ну-ка, выпьем по одной за встречу.
Аксакал:
Разве? Как это будет выглядеть.
Сурбетбек:
- Классно будет. Чокнув рюмками выпивают и закусывают. Тулмас ака, недавно услышал от Олдивая имя одного человека, это тот наш «шантаж» Савлатча или другой?
Аксакал:
- Он самый. Только, сейчас он не Савлатча,  а стал Савлат  Махкамовичем. В его  ведении сейчас имеются личные заводы по обработке кожи, выпуску консервов, прядильные и золотошитейные цеха.  Кроме того,  строительная  организации. Очень разбогател  каналья.
Сурбетбек:
- И в то время у него немного нехватало, и сейчас тоже, по видимому.
Аксакал:
- О чем вы говорите?
Сурбетбек:
- Вырывает арык в вашей махалле за свой счет.
Аксакал:
- Сказал ему пару ласковых слов и он не отказал.
Сурбетбек:
- Слышал. Однако, я удивляюсь, как вы после того скандала  опять  с шантажом поладили Он же нас обоих опозорил, подлец.
Аксакал:
-  Да, как говориться добрым словом змея вылезает из нары, а мусульманин становиться безбожником и потом, «где тонко  там и рвется». Кто помянет старое, тому глаз вон. Оставим этот разговор. Самого каким ветром занесло в эти края, вот об этом расскажи?!
Сурбетбек:
- Ученик Олдивай пригласил.  Говорит, вроде бы, тонны цемента выделяют.
Аксакал:
- Так, значит, Олдивай вас пригласил (разочаровано). Да, Савлатча намеревается выделить цемент для бетонирования дворов.
Сурбетбек:
Весь мир обошел, но такого дурака еще не видовал.
Аксакал:
О ком, ты так?
Сурбетбек:
О идиоте, желающем разбогатеть вместе с другими.
Аксакал:
Если быть откровенным, то и мы внесли свой вклад. Да, кстати, Олдивай, желая экспортировать нашу воду.
Сурбетбек:
Он недалекий человек, не знает как делать деньги. Кто купит соленую Каршинскую воду? Объясняю то, что перерабатывают  Китабскую воду, а он и понимать не хочет.
Аксакал:
- Верно, верно. И я сказал, не понимает.
Сурбетбек:
Оставьте, этот бесмысленный разговор. Так как вы вовлечены в дело, о котором говорили прежде и поскольку в нем преследуется цель заставить прогореть шантажистов Савлатовцев, я отказываюсь от своей доли и   для меня нет большей награды, чем эта.
Аксакал:
- Извините,  вы сказали Савлатовцы, или мне послышалось?
Сурбетбек:
Да, я сказал Савлатовцы. Так как такие, как они размножаются не по дням, а по часам. Вы помните, Донгдорова?
Аксакал:
Донгдоров, который бросил такое знакомое место как  межрайбаза и стал целинником?
Сурбетбек:
Да он самый. И его сын подобно ему стал круглым  дураком. Пять месяцев назад видел его торгующим  на Сургутском  базаре. Спросил было, что он здесь делает, а он в ответ: «Приехал продать лук, а на вырученные деньги куплю пианино для школы». Из-за  доносов его отца пришлось уйти, из исполкома, помните. Дай думаю, отомщу сыну за отца, и выловив его при помощи своих друзей, изгнал  куда подальше, чем Сургут.
Аксакал:
Вот, оказывается по какой причине он не возвращается?
Сурбетбек:
Именно так, однако, больше вреда мне нанесли проделки Савлата.
Аксакал:
- Так, так?
Сурбетбек:
- Этот негодник, опять сует свой нос в мои дела. Якобы за большие деньги вызволил сына Донгдорова? По правде говоря, я вернулся сюда, чтобы укоротить ноги и отомстить таким как он. Составляемый нами сегодня план будет местью в предстоящей большой схватке.
Короче говоря, уважаемый председатель, возьмите цемент, дайте по тонне соседу Савлата и вон тому изобретателю и взыщите с них денег якобы за солярку и рабочую силу. Затем соберите подписи, у Эркиной, Кайсарбека и Бакивая за якобы полученный цемент. Дело начните  с Эркиной  любовницы Саида Тураевича. Саид Тураевич жив, здоров?
Аксакал:
Чтоб не сглазить, ходит рыча, как лев. Однако, остался побежденным, в споре с ним.
Сурбетбек:
- Каким образом?
Аксакал:
- Все планы вон тот изобретатель испортил. Саид ака сейчас начальник комхоза. Дал 20 тыс. сум, чтобы я уговорил Савлата составить договор на  орошение махаллинских участков на сумму 1 млн. сум.
Теперь и у меня  голова раскалывается. Каким образом вернуть эти 20 тыс. Все знают о том, что каждому положено по две тонне. Савлат и сам не заметил, как я утвердил у  него протокол, где записано по 3 тонны. Если не учитывать это.
Сурбетбек:
- Я восхищен, вами за время моего отсутствия  вы достигли уровня, учителя который может преподать уроки мне (качает головой). Надо было бы вывести из строя артезян.
Аксакал:
Каждый раз проходя вывожу из строя. После того как Савлат привязал  к артезяну завистливого пса, к нему приблизиться невозможно.
Сурбетбек:
- Да, дело дрянь. А, да, ладно протокол у вас на руках?
Аксакал:
- У меня. Теперь я подумываю как бы взять этот цемент у  Савлата  и продать в тайне от него.
Сурбетбек:
Покажите ему протокол и настаивайте на исполнении его решения. Пусть Олдивай  найдет  клиента, пока вы взымаете у Савлата цемент. Всего на восьмерых, значит 24 тонны. Первые 12 тонн продадите непосредственно клиенту. Второе 12 тонн, как я говорил прежде по-одной – две тонне разгрузите Серсалом аке и Мумину. Савлату не разгружайте, скажите что и так не хватило.
Аксакал:
Как это будет выглядить    в глазах других?
Сурбетбек:
Ладно.  Я сам встану  у них на пути.
Аксакал:
А если Савлат скажет, что он сам   составить приемную комиссию и будет  принимать дела.
Сурбетбек:
- Ну и трусиха же вы, уважаемый председателем. В этой Комиссии и я буду принимать участие. Меня представите в качестве проектировщика  из России. Я докажу, что 3 тонн цемента будет мало. У всех  забетонируете  верхний части арыков со двора. Напоказ
Аксакал:
- Если бетон государственный то будет «напоказ». Вы отстали от времени.
Аксакал:
- Он же вас узнает.
Сурбетбек:
Я буду в гриме. налеплю бороду, усы. В это время входит Олдивай, держа в руках двух куриц. Аксакал охваченный страхом, оторопел.
Олдивай (обращаясь к гостям):
- Не скучаете? Я сейчас … (уходит за здание)
Сурбетбек:
-  Да я, как посмотрю, у вас от одного кудахтанья куриц, сердце ушло в пятки.
 Аксакал:
- Ну, знаешь братец ведь времена нынче опасные. Дело с тем вопросом, о котором шла речь. А что будем делать, если Савлат пожелает до орошения  просмотреть все дворы?
Сурбетбек:
- Без санкции прокурора, входить в чей-либо  двор, не разрешается. Сколько раз вам надо об этом говорить?
Аксакал:
Ну, если к несчастью затопит водой?
Сурбетбек:
- Я не верю, что из этой земли вода ударит фонтаном. Но, а если вдруг такое случится, скажем что Савлат нанес людям ущерб и передадим его в руки правосудия.
Аксакал:
- Никто не даст на это гарантию.
Сурбетбек:
- Вот я дам гарантию.
Аксакал (задумавшись):
- В таком случае, разливай.
Сурбетбек:
- Вот это другое дело. (Разливает водку).
Давай запрежем в это дело Олдивая.
Аксакал:
Ваша воля. Теперь будь что будет. Одним словом пусть сон, который мне приснился позавчера на яву будет обратным.
Сурбетбек:
- Сон, говорите? Вас, что нечистый попутал? Какого нужно в такое время сну? Да, бросьте, вы. Позовите Олдивая.
Аксакал (окрикивая Олдивая):
- Олдивай!
Олдивай (вбегает Олдивай, руки в крови и одежда в куринных перьях):
- Что прикажете?  Одним словом, все в порядке. Не ли каких недостатков?
Сурбетбек:
Нет, не в порядке. Вот. (Вынимая из кармана) 100 долларов. Принеси  качественной водки и приведи сюда Эркиной, Бакивая и Кайсарбека. Пусть пышный пир выглядит пышным пиром. И потом,  принеси 3 листа белой бумаги и ручку дело в шляпе.
Олдивай:
- В шляпе, учитель?
Сурбетбек:
- В шляпе.
Олдивай:
Я восхищен, дайте я вас поцелую, учитель.
Сурбетбек:
- Не спеши. Сначала выпей с нами на радость, потом поцелуемся.
Все троя стоя выпивают в одну. Олдивай и Сурбетбек целуются. В это время Аксакал пошатываясь отходит от тапчана, что поодаль, ложиться и «улетает».

Эпилог

Сначала звучит, приводящая в раздражение музыка, и аккомпанирующей ее голос «песня» храпа, затем ритм музыки сменяет и доносящийся сзади людской галдеж.
Женский гам:
- Водой затопило!
- Дом затопило!
- Спасите, тону!
- Дом рушиться, двор затопило!
Мужские голоса:
Отключи артезян, отключи говорю!
- Эй, изобретатель, останови воду!
- О горе мне! Здание рухнуло! Эй, Аксакал, плати за здание!
- Эй, ты, отключишь ты воду или нет?!
Голос Мумина:
- Ничего не могу поделать, не отключается.
Ах, так, вот тогда тебе!
Что-то громко лопает.  Затем все голоса затихают. Несколько спустя сцена начинает освещаться.
Двор махаллинского гузара превращен в зал суда.
На почетном месте большой стол, за ним три стула, посреди, напротив стола судейской коллегии, отдельно выставлены столы и стулья  для секретаря судебного заседания и слева для  прокурора – все свободны. Справа, за отдельно оборудованной решеткой подсудимых, на скамье подсудимых, сидит обхватив голову Савлат Махкамович.
Дальше на стульях сидят Аксакал, Сурбетбек, Олдивай, Кайсарбек, Эркиной, Бакивай и не смотря на то, что их одежда вся в глине, оживленно беседуют. В ряду за ними Серсалом ака и Мумин, напротив сидят молча и уныло.
Слышится голос:
- Встать суд идет!
Все  поднимаются с мест. На сцену в форме сотрудников суда выходят дети, желавшие в  прежних действиях выучить песню. После чего  Первая девочка – председатель суда, Вторая девочка и Первый мальчик – члены судейской коллегии, Второй мальчик – секретарь судебного заседания, Третья девочка – прокурор, проходят к своим столам и застывают перед ними. В зале  царит тишина.
Первая девочка (открывает книгу мер наказаний  и солидным голосом зачитывает приговор суда):
- Приговор справедливого суда. Полностью изучив состоящее из 99 томов заключение суд медэкспертизы по возбужденному уголовному делу «Янги арык», суд постановляет нижеследующее:
Первое – Прекратить судебное дело  в отношении гражданина Савлатбая Махкамовича Арзирова из-за отсутствия умышленного намерения нанесения ущерба людям. Отклонить иск истцов по причине  установления того, что внесенное группой граждан исковое заявления признано безосновательным и является сфабрикованной клеветой. Освободить из под стражи гражданина Арзирова в самом зале судебного заседания по гражданским делам.
Под волшебное звучание музыки, передвигаясь будто с повязкой на глазах Савлатбай покидает решетку подсудимых и сливается с присутствующими.
Второе – На основании соответствующих статей Уголовного кодекса возбудить уголовное дело в отношении всех членов группы граждан, сфабриковавших умышленную клевету по отношению к гражданину  Арзирову и взять под стражу в самом зале судебного заседания.
Вновь под волшебное звучание музыки, Аксакал, Сурбетбек, Бакивай, Олдивай, Эркиной поднимая «крик»  и под воздействием внешней силы оказываются  за решеткой подсудимых.
Третье  - Учитывая  неосознанное слияние с группой клеветников и ранее несудимость, а также раскаяние в содеянном, освободить из под стражи под расписку граждан Кайсарбека, Бакивая Бегамова, Эркиной Нозлиеву.
Под волшебные звучание музыки Кайсарбек, Бакивай и Эркиной покидают решетку подсудимых и сливаются с присутствующими.
Четвертое -   Учитывая легкость содеянного, а также ранее несудимость конфисковать в пользу  детей нажитое имущество гражданина Олдивая Соттиева и  перевести его сбережения на специальный счет детей. Освободить из под стражу в самом зале судебного заседания с условием разрешения  ведения торговли не далее, чем за 365 метров от своей махалли.
Вновь звучит волшебная музыка. И Олдивай сливается с присутствующими.
Пятое -  Возбужденное уголовное дело  по делу «Янги арык» в отношении Сурбетбека  Хакимова не являющегося гражданином ни одной из стран, и нигде не работающегося, все помыслы которого направлены на то, чтобы заставить их подстрекая десятки людей вести жизнь скитальца, и сбить с правильного пути, оставить их без средств на существование, оклеветать и заключить в тюрьму быть  повинным  в их смерти и приговорить его к высшей мере наказания – привязать лицом к столбу, находящегося у кондитерского магазина рынка и выстрелить по оголенному заду из охотнечего ружья, заряженного перцом вперемешку с солью.
Под волшебное звучание музыки, невидимые силы скрутив руки Сурбетбека  уводят его наружу.
Шестое – Учитывая то, что жизнь была посвящена клевете,  взяткам активной подстрекательной деятельности, ненасытности присваивая народное богатство и уплетая хлеб насущий большинства, не желанию раскаяться в содеянном приговорить гражданина Туймаса Киярова к пожизненному не упоминанию в позитивном отношении и в качестве дополнительной кары, приговорить к лишению выступления на 500 различных заседаний.
Аксакал производить действия подобные действиям обезъены в клетке.
Его стоны и вопли подавляют волшебное звучание музыки.
Седьмое:
- В целях обеспечения исполнения приговора суда,  разрешить вышедшим на волю и ожидающих их гражданам веселое посредством песни и пляски.
Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. (Закрыв книгу наказаний). На этом, объявляю заседание суда закрытым.
Теперь всем веселиться. Маэстро!
Раздается приятный напев вальса. Его исполняет вокальная группа детей. За исключением находящегося за решеткой подсудимых Аксакала все танцуют вальс.
В это время слышаться выстрел из ружья. Музыка совсем не звучит. Все застыли как камень. Тишина.
Первый мальчик:
- Расстреляли  Сурбетбека!
Все в один голос:
- Расстреляли  Сурбетбека?!
Все разом, с шумом и гамом бросаются к выходу. И лишь находящийся за решеткой подсудимых Аксакал почти превратившись в обезьяну остается один  подобно обезьяне. Свет, некоторое время освещая его гаснет. Вдали вновь звучит приятный мотив вальса, который еще долго слышится.