Начиная анализировать содержание ещё не составленного списка перечитываемых (сиречь: любимых) книг, сразу понимаешь, что он верно отражает и всю сумму прочитанного. Иными словами, чем больше ты прочитал книг в о о б щ е, тем больше у тебя л ю б и м ы х книг.
Странные вопросы из разряда «Какие книги ты взял бы с собой в космос?» способны любого вывести из себя из-за обязательных ограничителей. Ведь будучи очищенным от примесей этот вопрос звучит на самом деле так: «Какие д е с я т ь (три, одну!) книг ты взял бы с собой в путешествие к звёздам?»
Почему именно десять или три? Хотя ведь… Вопрос этот – ровесник старинных диспутов с незатейливой расплывчатой повесткой – «Ветка сирени в космосе». В полувековой дали времён люди, бывало, собирались в большом зале и, оттолкнувшись от этого посыла (про ветку либо про книгу), начинали ломать копья в немного нелепом споре в одни ворота. Называлось это «спором физиков и лириков». Космические корабли тогда брали груза почти столько же, сколько и сегодня, – то есть очень мало. Поэтому вполне справедливо считалось, что каждая добавочная книжка может перегрузить корабль, и он утонет.
Ни активные участники диспутов, ни пассивные наблюдатели этого процесса (в их число пару раз доводилось входить и мне), заполнявшие залы до отказа, и помыслить не могли о достаточно скором появлении так называемых флэшек. Попробовал бы кто-нибудь в ту пору сфантазировать пару флэшек, на которые влезет небольшая (но при этом и не малая) районная библиотека, – этого зарвавшегося фантаста сразу бы осадили оба лагеря спорщиков.
Причём физики наверняка обозвали бы его лириком, тогда как означенные лирики всенепременно заклеймили бы мечтателя как неисправимого физика… Это к вопросу о книге на флэшке. Ну, а диски… дисками в те времена называли лишь грампластинки, спортивные снаряды и ещё какие-то детали на лесопилке и в позвоночнике. Слова же «дискет(к)а» тогда, кажется, вообще не существовало. (Впрочем, скоро оно опять может перестать существовать, ибо уже лишь в заштатных отделениях Пенсионного фонда дотягивает свой срок незамысловатая дискетка-флопик, пережившая свою гибкую старшую сестру [и отнявшая у неё права на дисковод А], равно как и своего младшего братишку по имени Zip, который ранней кончиной усугубил статистику детской смертности).
Однако я отвлёкся, пора возвращаться на космолёт... Что же мне прихватить с собой? Какая книга может стать единственной, самой любимой? Да никакая. Полка или, как в нашем примере, грузовой отсек должны трещать от книжек – только тогда появляется желание перечитать что-то. А при отборе кандидатур на эту полку у нормального космического книгоглотателя должен сразу возникать множественный комплекс буриданова осла.
Думаю, книги на этой полке должны стоять абсолютно бессистемно, их порядок должен быть беспорядочным. Они должны становиться друг за другом в той последовательности, в которой приходят в голову. Я уже предвкушаю этот процесс, увлекательный и азартный, обещающий много неожиданного. Завтра я займусь этим – если хотите, то и на ваших глазах.
Не так давно один из «неизвестных читателей» после прочтения миниатюры «Томас Манн и зоология» обратился ко мне по электронной почте (вмиг перестав быть неизвестным, обретя некую виртуальную плоть в виде ника «Аноним»). Он повёл разговор не о муравьях, как можно было подумать, а о книгах: «Что посоветуешь почитать из творчества Томаса Манна? Кроме «Волшебной горы» вот на этом сайте есть что-нибудь достойное?-->Томас Манн». Я стал отвечать ему – и подумал, что примерно так же, вразброс, нужно и космический список составлять. Привожу свой ответ Анониму:
«Томас Манн хорошо представлен в десятитомнике, изданном ещё в советские времена, в 60-х годах. Прекрасное издание, коричневые такие томики, приятно держать и удобно читать.
«Волшебная гора» (по-немецки Der Zauberberg, пишу по памяти, немецкий не учил) – великолепная и умная книга, удивительно показавшая мир – на примере горного курорта для туберкулёзников, наверное, в Давосе. Сюжет и прост, и сложен: главный герой (если мне память не изменяет – Ганс Касторп, хотя могу и склерозить, стибрить другое имя из другой книги) приезжает на этот курорт проведать больного брата и... проходит обследование – чуть ли не ради шутки. Врачи предлагают ему чуток подлечиться для профилактики – и герой наш остаётся в клинике навсегда (его болезнь прогрессирует, тогда как брат, кстати, почти сразу выписывается из лечебницы).
У главного героя – достаточно богатый внутренний мир, курорт даёт ему множество соседей и собеседников, многие из которых значительно умней его. Самый-самый – некий итальянец, возможно, психиатр, не помню. Зато помню, что его лекции (лучше назвать их беседы так) в молодости заставили меня понять, что я глуп, как пробка. Последние десятилетия я упорно работал над тем, чтобы как-то спасти положение, но здорово не преуспел...
Эти лекции, кстати, заставили меня вспомнить тогда разговор Фёдора Карамазова с чёртом, там тоже очень трудное чтение. Интересно, что в другом романе Томаса Манна – «Доктор Фаустус» – есть очень похожая сцена, а именно беседа главного героя Адриана Леверкюна (это имя помню точно) с дьяволом, скалькированная у Достоевского. «Фаустус», на мой взгляд, самая интересная вещь у Манна, просто удивительная.
Но как прекрасное, мистически-филигранное изделие я ценю «Избранника», советую прочесть, он есть в вашей ссылке.
Странно, что на сайте, который вы указали, нет «Признаний авантюриста Феликса Круля». Это тоже вещь Томаса Манна, и она показывает, что он умеет писать в любом жанре. Хороши «Смерть в Венеции» и «Лотта в Веймаре» – несмотря на сходную конструкцию названий это очень разные вещи. Последняя – рассказ про Гёте, про его позднюю любовь.
Впрочем, хватит перечислять произведения. Скажу ещё, что многие считают Томаса Манна лучшим писателем ХХ века. Я и сам был склонен когда-то так считать, но, по правде говоря, литература названного века настолько мощна, что такие оценки в корне порочны, лучше будет говорить о некой когорте великих писателей века. Если учесть, что «Живой труп» и «Хаджи Мурат» тоже написаны (во всяком случае - впервые изданы) в ХХ веке, а «Воскресение» за год до его наступления, то...
Томаса Манна (Генрих Манн – его родной брат) можно ставить на одну доску с русскими М. Горьким, Л. Леоновым, В. Набоковым, с англичанами О. Уайльдом и Дж. Джойсом (хотя он и ирландец), французами Р. Ролланом и М. Прустом, японцем Акутагавой Рюноскэ, аргентинцем Х.Л. Борхесом, парагвайцем Аугусто Роа Бастосом, колумбийцем Г.Г. Маркесом, испанцем Камило Хосе Селой, американцами У. Фолкнером, Ф.С. Фицджеральдом, Дж. Стейнбеком, с его соотечественниками Г. Гессе и Л. Фейхтвангером... впрочем, список этот способен растягиваться весьма и весьма сильно.
Спасибо за вопрос, извините за небрежный ответ (я пишу прямо в окошке комментария, поэтому возможны опечатки и бессвязность мыслей). Всего вам хорошего.
PS. Кстати, забыл упомянуть, что выходила у нас и ещё одна книга Томаса Манна, не попавшая в своё время в тот 10-томник. Это толстенный, в две книжки, роман «Иосиф и его братья». У этого романа (я его так и не осилил, дважды отважно добравшись лишь до середины первого тома) потрясающее предисловие – эссе о глубине времени, о неисчерпаемой глубине истории человечества». Конец цитаты.
Будем считать, что при составлении буриданова списка Томаса Манна можно уже не упоминать.