Летом брат поставил баню. Вернее, баня в деревне-то уже стояла. Еще при отце. А брат баньку обновил – обил стенки тесом, выложил кирпичный предбанник. Летом, когда в отпуске. Ему еще один мужик помогал. Сам пришел, мол, может подмога нужна какая. А вдвоем и кирпич ложить сподручнее. Да там работы на два дня. Если вдвоем. А на третий день тот мужик погиб. Когда уже и подсоблять не надо стало.
Это брат мне в баньке рассказал, пока мы сидели там. Отдыхали. Городские в деревенской бане не моются – отдыхают. Конечно, там можно и помыться: воды горячей полно. Но весь смак именно прогреться, почувствовать жар от каменки. Расслабиться. А тут брат мне и говорит: «Знаешь, мне каменку выложить тут один мужик помогал…»
- Ну…
- Единственный полноценный мужик в деревне был…
- Кто?
- Ну, работал здесь же, на соседней ферме. Жена, семья – все, как надо…
- И..?
- И погиб. Машина сбила. Когда ночью на велосипеде возвращался.
- Куда возвращался?
- У него, сказали, еще подруга была в соседней деревне. Замужняя. Так вот, он ее отвозил. Говорю же, единственный нормальный мужик был в округе. И не пил, говорят…
За окном уже темно. А в бане хорошо. Хотя и жарко. Испарина пробивает – пот попадает в глаза, и глаза слезятся. Мы ополоснули лицо холодной водой из деревянной кадушки. Старая кадушка, еще при отце в углу стояла. Мы пробовали воду в цинковый бачок набирать, но она нагревалась, пока баню топили. Приходилось держать бак в предбаннике, а потом вдвоем затаскивать. С бачком – это не то. И мы вернули кадушку на место. Вот бы еще деревянный ковшик сыскать! Чтоб жару поддавать на камни. У ковшика должен быть резной крюк на ручке. Этим крюком цепляешь чугунный притвор, а потом вперед черпак воды в приоткрытую дверцу. А оттуда как пыхнет паром аж до самой стенки! Берегись. Три ковшика воды на самом донышке, чтоб не забить жар – и можно париться до полусмерти.
Такой схожий ковшик сыскался, когда мы с товарищем нагрянули в гости в деревню по соседству. Крюком-ручкой и в правду хорошо раскаленную дверцу отводить. Нам растопили баньку и наградили вениками. Да они и так там висели в сенях! Взял и пошел. Но мы были не дома и потому дождались, пока хозяин сам выберет подходящий. Он их и аппетитно нюхнул, и прижал-прихлопнул ладонями-лопатами, и потряс на весу, осыпая березовой мозаикой последний снег во дворе.
В деревне каждый хозяин по-своему баньку ставит. Сток отводит куда надо, по-своему полы стелет, стенки по-разному обивает. Под себя, значит. Ну, какой материал отыщет, подберет. Липу желательно. А еще важно, какой камень в печь для жара заложишь. От разного камня и дух иной. Добрый камень век продержится, жаром накормит из печи. А худой и сам разрушится, и печь завалит. Так что все оттого зависит, что в нутре.
В горле после баньки пересохло. Хозяин и стол накрыть не забыл. И грибочки выставил, и огурчики соленые – и к ним, что полагается. «Будьте здоровы!» А к столу и гость нежданный подоспел. Мужичок замызганный. Сосед. «Хозяин, налей стаканчик!»
Ну, хозяин его пригласил к столу, но тот не стал нашей компании мешать. «Валера я буду, езжу в Москву на заработки… Все нормально». А когда он удалился, хозяйка жалостливо глянула ему вслед:
- А никого у него в доме не осталось. Тем летом жену сбило машиной на дороге, а потом и дочку на трассе нашли мертвую. Пятнадцатилетнюю. И куда ее из дома потянуло? Беда… А жена, говорят, с полюбовником была. На велосипеде. Вот так!
Тут мы выпили за упокой. До дна. Потому что, хотя мы и не знали ту женщину, а тем более ее малолетнюю дочь, оказались как бы к ним причастны. Через того незадачливого мужичка.
У которого и жену убило, и дочь погибла. А в чем тут его вина?