Цезарь Кароян
Киноновелла 3
О бабушках.
Суть фильма: встретились как-то две дряхлые старушки, чтобы наговориться напоследок.
-Сколько красивых и сильных мужчин хотели любить меня когда-то, но ни одному не удалось сломить моего природного целомудрия, – вспомнила первая старушка.
-А сколько красивых и сильных мужчин любили меня когда-то! – сказала вторая.
И одна из них горько вздохнула.
(Ц. Карояна «История одной деспотии»)
Средства: визуальные, без слов, с небольшим количеством спецэффектов.
Место действия: жилая комната в старом стиле, обставленная добротной мебелью и увешанная коврами. Фарфоровые слоники в серванте, кружевные салфетки под вазочками. На столе чай и все, что к нему полагается.
Действие: две дряхлые старушки сидят за столом. Об их долголетней дружбе и поре юности можно судить по большой фотографии между стеклами серванта. У юной хозяйки на фото веселые чертики в глазах и кокетливая шляпка с лихо загнутыми полями, у ее подруги мягкое круглое лицо, пухлые губки и огромные нежные глаза. Обе когда-то были очень хороши. Сейчас их лица сморщились, но хозяйку все еще можно признать. У нее наверняка низкий прокуренный, волнующий до сих пор голос. Ее легко представить окутанной сизым сигаретным дымком, с длинным мундштуком в твердых морщинистых губах. Да вот и зажженная сигарета в пепельнице. Гостья – опрятная старушка с седыми кудряшками вокруг круглого лица. Ровесницы словно сделаны из разного теста.
Вдруг в середине разговора хозяйка дома наклоняется к подруге и, прикрыв рот рукой, как обычно секретничают школьницы, шепчет ей что-то на ухо и даже подмигивает. На стол ложится слегка пожелтевшая фотография с обломанными краями. В сердечке из роз красуется нагловатого вида молодой человек, а наискось легшие вензеля сообщают: «Дорогой Леночке от Миши». У гостьи взлетают брови, она неприятно поражена, словно когда-то этот Миша был ей достаточно близко знаком. Довольная произведенным эффектом (дело-то давнее!) хозяйка щедро выкладывает на стол еще несколько фотографий с цветочными сердечками, молодыми мужчинами и надписями «Дорогой Леночке от…»
В их компанию случайно попала фотография с рисунка известного художника – Иисус Христос со светлыми печальными очами, вьющимися до плеч волосами и терновым венцом на голове. Гостья тотчас берет ее и поворачивает к подруге. В ироничной мимике лица немой вопрос: «Как, и он тоже?!» Вокруг Иисуса цветочек к цветочку начинает складываться знакомое сердечко и буква за буквой возникать неполная надпись «Дорогой Леночке от». Только что одухотворенное лицо становится приторно-слащавым, вид пошлым, глаза проказливыми. Но мгновенное наваждение спадает, бедовая старушка, смеясь, отмахивается обеими руками и, выхватив у подруги фотографию, не глядя, ставит ее в сервант.
Они оказываются рядом – нежные чистые глаза, кудряшки, детская припухлость губ, мягкий девичий овал лица – и тонкая мужская одухотворенность, вселенская скорбь в глазах. От обоих исходит свет, на них невольно задерживается взгляд. В жизни они были бы прекрасной парой.
На столе появляется новая пачка фотографий. Недопитый чай давно остыл, настенные часы отстукивают быстротечное время. Гостья сидит с тоскливыми глазами, устало подперев рукой морщинистую щеку. Хозяйка увлеклась, извлекая пачку за пачкой. Их число давно вышло за рамки разумного. Она говорит и говорит, показывает что-то и не замечает, как постепенно уходит в не резкость, растворяясь за границей кадра вместе со своим чаем и своей квартирой. Гостья продолжает отрешенно сидеть.
Круглая обвисшая щека с глубокими бороздками морщин, скучный полумрак скудно обставленного дома. Голые стены без ковров, идеально заправленная кровать с металлической сеткой и шишечками на спинках, стул посреди комнаты, чем-то похожей на монашескую келью. На стене дешевая репродукция иконы, пришпиленная кнопками. Никаких слоников и салфеток. На стуле одиноко сидит круглолицая старушка, уронив на колени руки. Сникли седые кудряшки, им больше незачем крепиться. Медленно меркнет свет и начинает проступать рамочка из цветов, а за ней крупная разборчивая незаконченная надпись «Дорогой Шурочке от». Гаснет свет, затем гаснет и надпись, оставляя лишь продолжительный темный фон.