Как часто,выходя из дома,сворачивала я на улицу Ленина,направляясь к центру,к площади Победы,к Большому театру...
Но в другую сторону,вниз по главной улице,как бы скатываясь с горы,ходили мы только в случае необходимости.
Там,на полдороги к вокзалу,стояли величественные развалины Храма,хорошо видимые с высоты
нашей улицы.Его руины внушали благоговейный ужас:кто посягнул на эту красоту?
Стыдливо и робко пытались мы проскользнуть мимо его развалин,если приходилось проходить этой стороной улицы.
Так вот.Каждый год в городе осенью устраивалась ярмарка.Она располагалась примерно там,где и Храм,на противоположной стороне.
Сюда с"езжались крестьяне с окрестных деревень.Горожане считали своим долгом посетить эту ярмарку.
По сути дела,это был огромный пустырь,ни чем не огороженный,куда беспрепятственно могли заезжать крестьянские телеги.И,если в сентябре шёл дождь, то земля на пустыре превращалась в сплошное месиво грязи. Деревянные колёса телег оставляли глубокие колеи в мокрой глине.Я удивлялась тому,чем здесь торговали.Прямо с телег продавали солому,связками сено,
обода, деревянные втулки для колёс.Меня удивляло,зачем нужно было вести этот товар в город,
в столицу,когда можно было организовать всё где-нибудь на селе.
Да и телеги,грубо сколоченные,я увидела впервые.
Мы с мамой-мой брат благоразумно остался дома-переходили от телеги к телеге с любопытством взирая на "товары",не пригодные нам к употреблению.
Кое-где приходилось переступать через лужи,иногда уже тронутые ранним ледком.В центре,вверху было сухо,и в наших туфельках здесь мы чувствовали себя неуютно.
Теперь я могу сказать,что это можно было бы сравнить с "Сорочинской Ярмаркой" сто лет спустя.
Мы уже собрались покинуть рынок,как вдруг моё внимание привлёк молдаванин в зипуне и чабанской тёплой шапке.Он сидел недалеко от выхода на главную улицу,хотя,повторяю никаких
входов и выходов практически не было.А возле него стояла клеточка,в которой порхали красивые птички."Мама!Смотрите,какие они хорошенькие!-Воскликнула я-"Давайте их купим!"
Как мама могла улавливать моё настроение!Как старалась выполнить все мои желания!
Мы таки купили щегла-так звались эти птички.
И тут выяснилось,что у нас в руках нет ничего,в чём мы могли бы отнести птичку домой.
И молдованин сказал:"А несите её в рукавичке."И всю дорогу я чувствовала тёплый,мягкий комочек у себя в руке.
А дома я сразу выпустила щегла в комнате, и он взвился под потолок и облюбовал себе место на самом верху печки,той самой,что стояла у нас у двери и никогда не топилась.
Там он чувствовал себя в безопасности и с любопытством посматривал на нас сверху.
Там я постелила ему бумагу,на которое утром насыпала зерна и ставила в чашке водичку.
Когда наступало Рождество,и ставилась ёлка,щегол поселился на ней.
Так забавно было видеть среди блестящих и матовых шаров и сверкающей мишуры его разноцветные пёрышки.Он выбирал самые укромные местечки среди ветвей,поближе к стволу,но я всё равно его находила,чтобы посмотреть ,как он там устроился.
Ёлку я старалась не выбрасывать долго-долго,чтобы моя птичка чувствова себя комфортно.
В нашей комнате был хороший микроклимат и ёлка долго не осыпалась.
А когда наступила весна, я выпустила щегла на волю.
Это было в мой день рождения. Рано утром,когда я шла в школу,я выпустила его на перекрёстке ул.Котовского,где была моя любимая клумба с вечно цветущими "бархатцами" и "майорчиками".
Он выпорхнул у меня из рук и полетел над деревьями,растущими на улице, и летел,пока не скрылся из виду.Я почувствовала,как приятно выпускать птичку на свободу,после того ккогда она провела у нас целую суровую зиму.
А осенью я с нетерпением ждала,когда мы снова пойдём на осеннюю ярмарку.На сей раз мы купили двух щеглов,и снова была радость видеть теперь уже двух щеглов,сидящих на ёлке среди разноцветных шаров.Иногда они сидели рядышком,иногда порознь.
А весной я выпустила их по очереди:одного на день рождения Вячеслава-10 апреля,
другого-на мой день рождения-23 апреля.
Это,пожалуй,самое незабываемое воспоминание детства,как щеглы два года,две зимы жили у нас дома,и как мы выпускали их на волю.
По немецки щеглов называют "птички,живущие в терновнике".Есть даже книга австралийской писательницы,которая называется:"Поющие в терновнике".Это тоже дань пению прекрасных птичек-щеглов.
В нашей парадной комнате висит картина известного художника,где возле вазы с полевыми цветами на карандаше сидит щегол,как воспоминание о моём счастливом детстве.
Мне было одиннадцать лет,моему брату-девять.