Ночной Мадрид. Ни зги не видно. Жители столицы, шаркая ногами по булыжнику, расходятся по домам после вечерней мессы. На площади, перед муниципалитетом, догорает тело очередного грешника. Два солдата испанской пехоты на ступенях к опустевшей церкви режутся в буру, прикладываясь по очереди к нехилой фляге с вином далёкой Кордобы. За углом площади Солнца столпились махи, в ожидании клиентов. Сутенёры, закутавшись до носов в чёрные плащи, и, сдвинув на лбы треуголки, прокручивают в уме возможный барыш. Из близлежащего двора доносится звон ножевой схватки. Из окна квартиры на втором этаже доносятся крики женщины, рожающей тройняшек. Мяукают кошки, лают собаки, бегают крысы. Все говорят по-испански. Всё очень тонко…
Трёхэтажный дворец герцога тёмен. Только в двух окнах виден колеблющийся свет свечей. Огромная человеческая тень пересекает комнату из угла в угол. Чувствуется напряжение, как во дворце, так и в небольшом парке, окружающем строение. В парке, видимо, много растений. Красная и белая бугенвилия покрывают старые камни стен дворца, огромное количество разнообразных цветов разносят по парку свой аромат, усиливающийся в прохладе мадридской ночи. Красиво сгруппированные садовником туи и кипарисы, эвкалипты и пальмы зрительно увеличивают размеры парка. К сожалению, ничего этого не увидеть воочию глухой ночью.
Вдруг, под потолком появляется Луна, осветившая своим светом небольшой круг растений. В центре светового пучка прячутся Хесус с Диасом. Лоб Хесуса обмотан шейным платком с бурыми пятнами крови, запястье Диаса перевязано тряпкой неизвестного происхождения. Оба измотаны неравным боем в трактире, и предстоящим убийством герцога. Они ждут, когда Мадрид уснёт.
Хесус:
«Хорош удар! Уход в наклоне, и под руку!
Когда я был в Милане, видел эту штуку.
В занюханном трактире, встречи с ним не ждал,
Но опыт не пропьёшь, и смерти избежал!
Скажу тебе, Диас, наш герцог очень ловок!
Опасный враг! Он страшен, в мести - лют и долог…
Сонетом ты открыл для ревности врата,
А ревность мстящая достаточно крута!
Ну, ничего, «нет человека, нет проблемы»…
Мой друг, мы будем исходить из этой схемы.
Пока есть час, подумаем ещё. Итак…
Одно…Ты с герцогиней близок, или как?»
«Маран», слушающий игру своих коллег, за кулисами среди прочих актёров, при этих словах вздрагивает, и поворачивается в сторону жены. «Герцогиня» ловит его взгляд, и скрывает лицо за веером. «Маран» тяжело вздыхает, вынимает наваху и начинает что-то вырезать на стене «дворца». Приспешники поспорили на корифея, который играет герцога – будет его передёргивать, когда он выпьет коньку, или нет? Вдруг все замолчали.
Скрывающийся Диас, встав, подошёл к рампе, положил левую руку на эфес рапиры, правую на перевязь ножен, и начал:
………………………….Монолог Диаса……………………..
«Владычица, ведь, герцогиня, а не утеха для раба…
Подумать о другом - и грех, и смех, и стыдоба!
Пусть у меня талант поэта, дарованный самой судьбой,
Но рифмовать, слагая вирши, подчас пытается любой.
Слога считая, зная принцип, названья – ямб, сонет, хорей,
Напишет каждый стансы, оду. Кто лучше, кто-то - побыстрей.
В любви, не суть – стихотворенье... В обожествлении душа…
Когда ты видишь даму, слышишь, а сам живёшь чуть-чуть дыша!
Когда твой воспалённый разум меняет время – день на ночь,
Когда слова ложатся строчкой, а чувств уже не превозмочь,
Тогда! Тогда душа взлетает! Тогда небесный слышен стон!
Поэт, вложивший в строки душу, взлетает ей на Геликон!
Да! Он достоин восхищенья, не побоявшись, сердце вскрыть!
И он же должен пасть пред Музой, что помогла ему добыть
В его душе росток бесценный, и, превратив его в бутон,
Тем возвела своей рукою, на поэтический сей трон!
Моя же Муза – Герцогиня! И над землёю приподняв,
Она в паренье отпустила, удары герцога приняв!
Хесус, дружище, герцог думал, что тот сонет не плод раба…
Любовника и интригана! В чём мерзость, грех, и стыдоба!»
Зал взрывается аплодисментами к словам неизвестного поэта…Диаса… «Герцогиня» посылает «Диасу» воздушные поцелуи, «Маран» обдумывает услышанное, анализируя каждое слово, приспешники покуривают около ведра с водой.
Диас возвращается на место в освещённом кругу, где продолжает прятаться, испытывающий чувство зависти к другу, Хесус.
Хесус:
«Ну, что ж, Диас…Убитым быть невинным скучно…
А герцог в цели бьёт с пистоля очень кучно!
Теперь одно – был близок с Музой, или нет,
Перед судьбой придётся нам держать ответ!
Итак, когда заснёт уставшая столица,
Надев вот эти маски чёрные на лица,
Мы влезем по растениям наверх, в окно.
И герцогу конец и амба, заодно!»
К парку подкрадываются, маран с бандой злодеев. Раздаётся удар колокола, извещающий, что Мадрид уснул. Хесус с Диасом, не замечая врага, подходят к стене дворца и делают движения, как будто забираются наверх. Сценический круг поворачивается, и все оказываются в кабинете герцога.
Можно описать кабинет одним словом – роскошь! Прекрасный резной работы стол из красного дерева, и чудесное кресло из того же материала, со спинкой из буйволиной кожи с оттиском родового герба. Огромные книжные шкафы, наполненные фолиантами редких изданий Евангелия и Библии, географических атласов, книг по оружию, дипломатии, et cetera…Гобелены и ковры просто великолепны! Хвала художнику! Зал оценил роскошь аплодисментами!
В комнате ярко освещённой множеством свечей в фигурных шандалах, около высокого готического окна стоит герцог. Мужчина, чей возраст (сорок шесть лет) говорит о надвигающейся старости, хотя атлетический вид владельца кабинета не подтверждает этого. Герцога играет Корифей. Один из немногих оставшихся в живых носителей старой театральной школы.
Герцог весь в чёрном. Только сверкающий белизной отложной воротник из брабантских кружев воротник, и настоящий золотой крест с рубинами, лежащий поверх камзола, подчёркивают строгое одеяние будущего старца. Густые седые волосы и орлиный нос приковывают внимание женщин в зале.
Герцог отходит от окна и, тихо ступая по ковру, подходит к столу, и садится в кресло. Он о чём-то раздумывает. Герцог замечает стоящий на столе бокал с тёмной жидкостью, берёт его в руки, греет с минуту и делает солидный глоток. Приспешники за кулисами вытягивают шеи. Корифея начинает дёргать, но ему удаётся превратить отдачу конька в мучительный процесс переживания семейных разногласий. Один из приспешников лезет в карман, но не находя его, машет успокоительным жестом другому.
Корифей смотрит в глаза суфлёру. Тот отвечает еле слышным шёпотом: «Не успели за французским сгонять-то, Алексей Фёдорович, «Дербент» это, уж простите…Да, и кризис…Начинайте, пора…»
Герцог встаёт, опирается на стол рукой, другую руку кладёт на крест. Зал замирает…
………………………………Монолог старого герцога…………………
«Что есть любовь?
Ужели, что уходит в мрак с годами,
Как русло изменяющий ручей?
Ты хочешь пить иссохшими губами,
Но воду не находит взгляд очей.
И жажде нужно бурного потока,
Чтоб загасить безумия огонь,
Но, как пуста любовная протока.
Как холодна, безжизненна ладонь
Без ощущенья юных линий тела.
Уходит из дворца весёлый смех.
В лесу кукушка реквием пропела,
Так мало дней, оставив для утех.
Несовместимы молодость и старость.
Одна – горит! Вторая – тлеет лишь…
И, вглядываясь в будущего малость,
Боишься, что наступит вскоре тишь.
Ошибкой, характерной для мужчины,
Я искалечил наши две судьбы.
Надели благодарности личины,
Отдав обманом чувства без борьбы..
Мне думалось – придёт любовь, но позже,
Когда уйдёт сердечный холодок.
Как повар в тесто, вкладывая «дрожжи»,
Стремился сократить сближенья срок.
Увы-увы…Как молодость жестоко
Порой душе совсем не хочет внять!
Но, предъявлять мне не к кому упрёка,
И некого, горя в любви, обнять!
Не возвратить любви жены отмщеньем…
В канун Суда не нужен крови след…
И ныне, отвергая все сомненья,
Измену прикажу считать за бред!»
Женщины аплодируют стоя, мужчины имитируют оживление. Корифей допивает коньяк, не дёргаясь. Приспешники хлопают друг друга по рукам. «Герцогиня» рыдает, что потрясает окружающих её актёров. «Маран», ехидно улыбаясь, говорит прощёной «супруге»: «Милочка, всё равно он покойник, и уже давно…пьеске-то лет …-надцать. Да, и Хесус сейчас постарается в очередной раз. Кстати, твоя героиня, по-моему, должна герцога отвлечь? Ну, готовьтесь, готовьтесь…герцогиня…» «Цу-дрейт ты, Мотя… - спокойно ответила Идка мужу – Такие-растакие, куда нам, бабам-то…А как до женской души доходит, тупить начинаете…Но, ты ме-ня ма-ран не знаешь! Герцога в обиду не дам!»
Герцог собирается выйти из комнаты, как распахивается окно, и в кабинет вваливаются Хесус с Диасом. Все выхватывают оружие, приготовившись к схватке.
Диас:
«Смотрел на Вас, как на отца, всё это время!
Стараться быть прилежным сыном – это бремя!
Пример брал, так ожидая похвалу…
Заботой Вашей же, посажен на иглу!
Из суфлёрской будки: «Кхе-кхе…» Зрители не заметили оговорки.
Герцог:
«Плоть раздираешь
Кровавыми руками,
Убив трусливо.
Живой, но умер,
В спину нанеся удар,
Кичась крикливо.
Ты опозорил род свой…
Ты проклят, «воин».
С души попробуй кровь смой,
Презренный ронин…»
Из суфлёрской будки: «Вот, блин, «Дербент»! Хе-хе!»
Хесус:
Кха-кха…
«Не понял…»
Диас:
«Хесус, он угрожает нам в японском стиле!
А мы с тобой, япона мать, ваще застыли!
Мне надоело здесь всухую вечерять!
Клинки готовы наши герцога кончать!
Хесус и Диас устремляются к герцогу. В дверь кабинета вваливается маран с приспешниками, в окно - Эфимио с аркебузой.
Маран:
«Гоп-стоп! Все встали по местам и руки в гору!
Чего трындеть-то бесконечно в эту пору?!
А герцог растетенькался! Ну, прям, птенец!
Ему давно пора пасти в горах овец!»
Из суфлёрской будки: «А в труппе кто-то станет не жилец …» Корифей наливает полный бокал коньяку и выпивает. Приспешники вытягивают шеи. Ещё. Корифея начинает дёргать со страшной силой. Его усаживают в кресло.
Маран продолжает:
«Мы здесь ведём себя недолжно, словно судьи!
А боль, как клювом дятел, бьёт в моём предгрудье!
Друзья! Я чую кое-чем - грядёт инсульт!
Гримёра мне, и с красной краской краскопульт!»
Эфимио:
«Всё! Валим герцога, и все, бикицер, ходу!
И в животе бурлит, как будто выпил соду…
В трактир! Там…
Герцогиня…?»
Все остолбеневают. Непонятным образом герцогиня выплюнула кляп, распутала верёвки, добежала до дворца, и успела переодеться. На сцену выходит герцогиня. Вся в белом. В жемчугах по всему платью. Декольте дышит полной грудью, на глазах слёзы, в руке лист бумаги А4. Она с гневом смотрит на собравшихся злодеев, и Хесуса с Диасом. Поворачивается к марану, вскидывает руку с листом, и начинает читать
……………………Монолог герцогини………………………….
Как куклы, вдоль дороги на крестах
Рабы висят, распятые - до Рима.
Стоят солдаты Красса на постах,
И пишется История незримо.
В восстании ночном всяк будет Зверь!
А в утро возвращение с повинной..
Не верится? Иди скорей, проверь,
Минуя на тропе, бочаг трясинный.
Взорваться вожделением легко!
Но, поздно подниматься с белым флагом,
Когда осколок страсти, как стекло,
Разрежет пополам кровавым стягом.
Желания рабы - мы на крестах,
Развешены вдоль жизненной дороги.
Нас молча созерцает на постах
Та, кто без стука входит на пороги.
И в пламенеющей огнём дали,
Сгорят песочные иллюзий замки!
Оставят босоногою в пыли
С клеймом великосветской куртизанки!
О, молодость, ты опьяняешь ум…
А в шорах никого не видим рядом!
Мой герцог, муж и он – властитель дум,
Он верен оцерковленным обрядам!
Осталось только броситься к ногам,
И испросить прощение безумной!
И герцогу, как римляне богам,
Вернуть усладу на земле подлунной!
В зале мужчины вскакивают с мест, бешено аплодируя! Женщины сидят с поджатыми губами. Маран-Мотя вытирает слезу прощения, Диас скалится, Хесус, стоя у шкафа, насвистывает арию Паяца из оперы Леонковалло. Корифей странно дёргается.
Актёры, кроме Корифея, выходят к рампе, и раскланиваются. Отходят, подходят, и раскланиваются.
………………………………Конец пьесы……………………………..
Объявление: «Буфет по техническим причинам закрыт».
P.S. Через час у рабочего выхода из театра стоят три машины с мигалками: две скоропомощные, и милицейская. В одну машину скорой помощи укладывают носилки с главным режиссёром театра, в другую – с телом Корифея, а в милицейскую усаживают директора буфета, которая что-то кричит о палёном коньяке, детях по лавкам, недостроенном доме в Мамонтовке, бане в Салтыковке, и о невыплаченных кредитах за автомобили (шло перечисление известных марок немецких производителей в количестве трёх штук)