В первом семестре мы еще таскали на занятия какие-то учебники и несколько тетрадей для записи лекций. Тетради были большие и толстые, так как преподаватели дословно начитывали тексты. Например, наш декан Кармлен. В конце лекции диктовал несколько страниц ссылок на классиков: К.М., или Ф.Э., или В.И.Л. Все это из-за сокращений походило на шифровки – со страницами из полных собраний сочинений, ПСС.
Несведущему человеку это и в правду могло показаться полной абракадаброй. Когда парторг группы журналистов Юра Наумов подписался под ссылками: «Юстас – Центру», как Штирлиц, это по-настоящему было смешно. Но несведущих на нашем курсе не было. Хотя во втором полугодии мы ходили на занятия едва ли не с одним блокнотом, результаты на сессии оказались у всех получше. Три четверти однокурсников окончили ВКШ с красным дипломом.
Вместе с нами дипломы получали ребята-двухгодичники. За красными корочками их вместе с нами тоже привезли в ЦК ВЛКСМ. В коридоре столпилось много народу. Вдруг появляется невысокий мужичок с залысинами и так бодренько спрашивает: «Как живете, товарищи? Какие проблемы у народа? Я бы с удовольствием с вами поговорил, но меня ждут на международном конгрессе…» И голос такой знакомый, с легкой картавинкой. Неужели, сам? Я не поверил своим ушам и спрашиваю в толпе у незнакомой второкурсницы:
- А кто это?
- Это же Мироненко!
Мне стало неудобно, что я не признал Первого секретаря ЦК ВЛКСМ, которого знали в лицо даже те, кто шел вступать в комсомол. И, чтобы выйти из нелепого положения, я переспросил у нее: «А кто такой Мироненко?»