Литературная жизнь в городе О. – есть. И неважно, ключом она бьёт или чем-то другим, это в конце концов каждый видит по-своему.
Главное, что она – есть. Краткая хроника литературной жизни города О. за последние годы выглядит так. Писатели, которые уже давно стали писателями, вдруг состарились. Все и сразу. Соответственно их стихи и рассказы, говорящие о прошлом и построенные в соответствии с законами прошлого, тоже устарели. Писатели новой формации, дружески, но всё-таки немного снисходительно улыбаясь устаревшим писателям, собрались в сравнительно могучую кучку и решили организовать альтернативный творческий процесс. Устаревшие писатели им не мешали, но по мере сил помогали, дабы сохранить связь поколений. И всё было хорошо.
Но через несколько лет молодые писатели почувствовали себя мэтрами. Они собрали тех, кто был ещё моложе, и стали говорить: вот, помнится, в таком-то году мы делали то-то и то-то. Слушатели кивали и записывали. Однако через какое-то время самые молодые писатели устали слушать просто молодых писателей, обросших славным бременем литературных конкурсов и семинаров, и решили организовать творческий процесс, который будет альтернативой существующему альтернативному творческому процессу, который, в свою очередь, является альтернативой тому, что делают устаревшие писатели. Кстати, последние и в этом случае продолжили свою политику: не мешали, но по мере сил поддерживали и предоставляли печатные площади, дабы сохранить связь поколений.
Однако в дальнейшем ситуация усложнилась. Самые молодые писатели придумали много концепций и употребили много умных слов, значения которых до конца не понимали, дабы создать фундамент творческого процесса, который будет альтернативой существующей альтернативе. Но они ещё не знали, что в чёрных и неблагодарных сердцах юнцов, идущих следом за ними, зреет желание создать творческий процесс, который будет альтернативой их творческому процессу, который стал альтернативой творческому процессу молодых писателей, ставших корифеями, но всё так же абстрагировавшихся от устаревших писателей.
Ситуация постепенно заходила в тупик. Дошло до того, что молодые писатели, самые молодые писатели и наглые юнцы начали путаться в сложной системе взаимной альтернативности. Кто кому альтернативен и, главное, в чём? На этот вопрос не было ответа, что, впрочем, не мешало всем участникам взаимно альтернативного процесса говорить об одном и том же и делать одно и то же. Одни учили, другие поучали, третьи наставляли. Каждый был пророком и каждый хотел, чтобы читатели возлюбили его так, как он возлюбил себя. Каждый издавал книжку тиражом 100 экземпляров, вставал на эту стопочку и смотрел, сколько там ещё осталось до Пушкина.
А устаревшие писатели понимающе улыбались и по мере сил помогали. Они тоже были когда-то альтернативой.