Рождественское чудо или снятие сглаза.
И.Ф. Шабельников
23.11.2009
ozzy1957@yandex.ru
www.ozzy1957.narod.ru
В тот день перед рождеством бабушка ушла в церковь пораньше. Значит, можно будет посмотреть телевизор. По праздникам бабушка не разрешала включать телевизор – грех, ведь он стоял как раз напротив икон и образов. Нельзя смотреть телевизор только по великим праздникам, а в остальные дни можно. Иначе, вообще, не смотрели бы - праздников у православной церкви больше чем дней в году. Рождество – это вдвойне великий праздник. Мы с матерью обрадовались – сегодня по телевизору будет «Праздник святого Йоргена». Мне уже было семь лет. Я видел этот фильм, на прошлое рождество. Там ещё играл Ильинский. Фильм мне очень понравился.
Примерно через полчаса после фильма, когда ещё мы с матерью, смеясь, обсуждали эпизоды фильма, а я с помощью двух палок изображал Ильинского - отключился свет. Ну и черт с ним, зажгли свечку. Все равно надо ложиться спать. Раньше, когда у нас была русская печка, я предпочитал спать на лежаке печки. И ещё мне нравилось прыгать с лежака на материну пружинную кровать. Теперь, когда у нас газовая печка, я спал либо с бабушкой, либо с матерью. Спать с матерью я не любил – она всю ночь ворочается, да еще и храпит. То ли дело бабушка, как ляжет вечером, так до утра не шелохнется, и дышит, совершенно не слышно. Но сегодня бабушки не было, а спать одному в полной темноте мне было страшно. Я лег с матерью.
Проснулся я от какого шума: охи, ахи. Причудливые тени от горящей свечи колышутся на стенах. Пахнет валерьянкой. Прислушался – разговаривают мать с бабушкой.
- Ох, Зинка! Худо мне, меня всю ломает, все суставы крутит.
- Еще бы, больше четырех часов простоять на ногах в такой духоте, тут и здоровый человек занеможет, а с вашим-то здоровьем! Только вчера с палкой ходили!
- Дура ты, Зинка. Там не духота, а благодать. Вот сегодня у меня с утра кульша ныла, а как вышла я за порог дома, так всё прошло. Меня, как будто два архангела подхватили под руценьки и понесли - я и палку забыла.
- Ну, так давайте намажем кульшу.
По дому поплыл приятный аромат «каросину с цветом акации» - бабушка сама этот настой делает. Чудодейственное средство, бабушке всегда помогало. А запах! Люблю его! Не то, что деготь, которым бабушка мажет мозоли.
Потушили свечку, легли спать. Через пять минут, когда я уже начал засыпать, раздался тихий стон бабушки.
- Зинка, умру я сегодня. Это ведьма меня сегодня сглазила, – раздался всхлипывающий голос бабушки в темноте.
- Какая ведьма? – мать уже успела заснуть и спросонок не могла понять, о чем речь.
- Я специально пришла в церковь пораньше, что бы занять свое место – я там уже двадцать лет стою. Глядь, а на моем месте какая-то карга стоит на коленках, поклоны бьет, грехи замаливает. Я начала её шпинять, мол, моё это место, уходи. Она, ни в какую, говорит, мол, церква общая и норовит клюкой меня тюкнуть. А я то, свою палку забыла. Хорошо товарки подошли, мы завсегда вместе стоим – прогнали нахалку. Та насовала нам проклятий, ты представляешь, прямо в церкви! Только я скрутила ей кукиши. Но видать сильная ведьма попалась. Я и к причастию сходила, только стало мне худо перед самым крестным ходом. И святой воды не набрала, сил не было протиснуться - думала, затопчут. А вот теперь смерть моя пришла – святой воды нет, сглаз не снять.
- Мама, а у меня ещё с прошлого года осталось, я сглаз сниму!
- А сможешь, ведьма то сильная?
- Со святой водой, молитвой и божьей милостью – не только сглаз, но и порчу смогу! – уверенно сказала мать.
- Ну, давай, доченька.
Мать позвала меня с собой – света нет, надо свечку подержать. Какая это интересная выдалась ночь, сегодня я увижу чудо – снятие сглаза! Я вылез из под одеяла, подобрал мамину ночную рубаху и нашарил ногами полуваленки. Так же как мать, надел поверх ночнушки меховую безрукавку. Вышли в коридор. Январь в тот год выдался очень холодный. Не смотря на то, что в коридоре газовая плита горела круглые сутки, вода в ведре, стоявшем в «колидоре» на «тубаретке» покрывалась коркой льда - мать на ночь уменьшала газ.
Мать кружкой разбила корку льда, черпнула воды и поставила её на край плиты. Она жгла спички и топила их в кружке. Обожгла палец, и начала полушепотом молится. Таких конструкций и оборотов мата я ещё не слышал. Досталось всем - и самой «преподобной» Матрене, и её отцу Пасиму, и даже её деду Никите. Не забыла она и попов, дьяков, подьячих, монахов и монашек. Я ловил каждое слово, завтра, нет, уже сегодня, похвастаюсь перед друзьями.
Вернулись в комнату. Мать надела меховую безрукавку шиворот на выворот, начала бубнить молитвы и крестить углы.
- Зинка, а ты «Отче наш» прочла?
- И «Отче ваш» и нашу мать. Не мешайте, мама! Прикройте лицо ладонями вверх, – мать набрала в рот холодной воду и спрыснула бабушку. Бабушка вытерла лицо мокрыми ладонями.
- Тут тебя не будет! Тут тебе не быть! Красной крови не пить! Белой кости не ломить! - начала мать заговор, не забывая крестить бабушку и спрыскивать её водой.
Я держал свечку и наблюдал чудесные метаморфозы, происходящие с бабушкой. Ноги ее вытянулись, скрюченные пальцы на ногах расправились. Лицо порозовело и на лице её появилась блаженная улыбка.
- Ну, как вы, мама? – спросила мать, закончив заговор.
- Спасибо, доченька, спасла ты меня сегодня. Это ты в моего деда Никиту уродилась. У нас на селе старого мельника Никиту, моего деда по матери, все считали колдуном.
Мать сняла телогрейку, забрала у меня свечку и подтолкнула к кровати.
- Ну, и, слава богу, мама. Давайте спать, – устало сказала мать. Бабушка не ответила. Она уже спала.
Сейчас, спустя почти пятьдесят лет, когда я вижу Экстрасенсов на экране телевизора, выделывающих руками пасы и шевелящих губами, начинаю вспоминать слова из маминой молитвы. Многие конструкции я уже забыл, но кое-что ещё помню. А что, может и мне от пращура Никиты, что-нибудь передалось? Или чудеса случаются только в ночь на Рождество?
Конец.