1
Легион умирал.
Отступать они не привыкли.
Да и незачем.
И некуда.
Позади Рубикон – тот самый, легендарный. Река Первого Цезаря. Гая Юлия. Тогда, много лет назад, шагнув через него и спалив за собой мосты, Гай Юлий сделал первый шаг на пути к Империи. Империи, которая положила начало целой эпохе Римского владычества над половиной Эйкумены, возводила величественные города на местах жалких поселений галлов и бриттов, заставляла склонять колени гордых карфагенян, приводила в ужас жителей Иудеи, вызывала гнев, страх, зависть у покоренных и пока еще не павших перед ней ниц народов и, будучи жестокой и суровой, несла на наконечниках своих копий не только боль, смерть и кровь, но и Порядок, сменявший Хаос, Цивилизацию, убивавшую Варварство, и Культуру, потрясающую свою величием и подлинно имперским великолепием. И взирали гордо на завоеванный ими мир орлы с римских штандартов, и дрожала земля от шага имперских когорт, и взметались ввысь тысячи, сотни тысяч рук, приветствующих восходящее солнце, их божество, свидетеля их побед. «Аве Рим! Аве Империя!»
Так было.
И казалось, так будет вечно.
Но…
Рим пал.
Причин его крушения было множество. Ржа христианства, религия «убогих и нищих духом», разъедала его организм изнутри. Все усиливающийся натиск варваров снаружи. Продажность наместников, властолюбие сенаторов, тупое жвачное равнодушие плебса – «хлеба и зрелищ» - постепенно подточили казавшееся несокрушимым здоровье. Гигант покачнулся под хлесткими, подлыми – «свинчатка в сжатом кулаке, стилет в спину» – ударами гражданских смут. Пал на одно колено – восстания рабов и внутривидовая борьба в Сенате. Опустил меч – безумные оргии Калигулы и еще более безумный натиск германцев. Из ран его заструилась кровь цвета багрянца. Цвета заходящего солнца. В последний раз попытался встать на ноги – невероятный, фантастический, головокружительно дерзкий и отчаянно смелый бросок их легиона на Рим. Без шанса на спех, без веры в победу. Вызов самой судьбе. «Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!»
Цезаря не было!
Последний из императоров, так и не успев достигнуть зрелых лет, был умерщвлен своим же окружением, как шакалы дерущимся за власть у подножья трона, не взирая на гиен-варваров, терзавших ослабевшую плоть некогда пугавшего их до коликов государства.
Но все еще был Рим!
Вечный город!
Не просто город – символ!
Он был еще жив, невзирая на волны безумия и хаоса, бившиеся в его каменные стены.
И пока стены не пали – была надежда.
Иллюзорная, призрачная, но… Была.
Именно к ней они и шли вересковыми пустошами Британии, ради нее резались с племенем галлов короткими клинками «гладиусов» (в лесах копье не помощник), прорубывая себе путь домой, срывались в бездонные ущелья Альпийских гор, умирали на равнинах Италии и шли, шли, шли… чеканя шаг «на Рим!», ведомые ярко пылающей на небе Звездой Пленительного Риска!
Остановить их было невозможно, они просто сминали, втаптывая противника в грязь, закаленные ветераны имперских войн. Купить? Они бы просто рассмеялись в лицо любому предложившему им золото. «Наш металл железо, наш бог Марс, а не Гермес».договориться? они не понимали значения слова «компромисс», будучи воинами, а не политиками – словесная шелуха и закулисные сделки прерогатива сенаторов. Фортуна благосклонна к безумцам. Марс благоволит к храбрецам. Счастье улыбается смелым.
Но… на сей раз улыбка обратилась ухмылкой, Фортуна отвернулась спиной, а Марс… то ли состарился, а может, и вовсе предпочел зрелище их геройской смерти триумфу победы.
Легион умирал.
Последний бастион Империи.
Последние римляне.
Впрочем, чистокровных италиков среди них практически не было. Римлянин не национальность, а образ мышления, стиль жизни. Вон, сжимая в волосатых мускулистых руках трофейный двуручник, рубится сразу с тремя великан Сигурд, сын скандинавских фиордов и северных ветров, пришедший в Рим в возрасте пятнадцати лет и ставший сперва наемником, а затем гражданином. Впился белыми крепкими зубами в горло врага Сириец, прозвище дано по месту рождения. Яростно теснит противника щитом и вот-вот добьет коротким точным выпадом меча британец Артур, бывший гладиатор, ныне командир центурии. Уже погибли Скиф, Тавр и Сармат – все родом из Гиперборейских земель. Истекает кровью Фемистокл – дитя Эллады. Сыны разных народов, дети говорящих на отличных языках матерей, приносящие жертвы богам не похожих друг на друга религий.
Что сплотило их вместе?
Империя!
С каким кличем шли они в бой?
Рим!
Во имя кого умирали ныне?
Ради них!
Последние бойцы последнего легиона поверженного Рима.
2
– Что скажешь?
Существо, известное разным народам Эйкумены под разными именами – Зевс, Юпитер, Один, Перун – неопределенно пожало плечами.
– Не знаю, Афина. – Ныне ее звали иначе, но, долгое время называя ее так, он привык к этому имени. Да и что такое имя? Маска, личина, иллюзия. Туман, окутывающий сущность.
– Они вернутся?
Не будучи в полном смысле женщиной, в земном понимании этого термина, Афина умела быть настойчивой и добиваться ответа на поставленный вопрос даже у одного из Высших.
– Конечно! – удивился Юпитер-Перун. – Они всегда возвращаются! Кто раньше, кто позже. Ы же знаешь, Воины не умирают! Просто уходят на время в Вальхаллу, Ирий… Как там еще люди нарекли Астральный Уровень?
– Рай? – не удержалась от поддевки Афина.
– Издеваешься, – нахмурился Один-Зевс. – Не смей упоминать при мне этот воняющий ладаном отстойник для не сумевших пройти Испытание и стать Человеком, променявших свои дальнейшие земные воплощения на раздражающее бренчание арф и завывания ангелов-кастратов. Когда-нибудь я поймаю и прибью этого недоумка Яхве. «Мессия, искупления, рабы божьи» – тьфу, слышать противно! Вот увидишь, какой мерзостью это все раньше или позже обернется! И религиозный фанатизм пожнем, и межконфессиональные конфликты, и дураков в его «храмах божьих» будет больше, чем умных, если те туда вообще пойдут!
– А Люцифер лучше? – уточнила Афина, так, на всякий случай, заранее подозревая, каков будет ответ.
– Тоже недоумок, – кратко охарактеризовал Падшего Шива (еще одна из масок). – Яхве всех в стадо безмозглое обратить норовит, Люцифер запугивать принялся! Один другого стоит!
– Ну, а ты-то что предлагаешь? – возмутилась Афина. – Кровь, боль, слезы? Бесконечные битвы, столетние войны, голод, холод и…
– Возможность превзойти самих себя, – прервал ее Зевс. – Пройти по тонкому канату над бездной, не боясь заглянуть в нее, убить в себе Зверя, стать нечто большим, чем человек. Сверхчеловеком, надчеловеком, Богом. Чтобы родился клинок, нужны три вещи: Сталь, Холод и Пламя. Лишь закалившись и окрепнув, можно стать Иным. И я даю людям этот шанс! Всем! А если кому что не нравится, ступайте прочь – либо к Дьяволу, либо к Распятому, мне слабаки не нужны!
Я уважаю сильных!
3
Они возвращались.
Воины того самого Последнего Легиона.
В разные времена и в разных обличьях.
Рыцари средневековых крестовых походов, безумцы берсеркеры – «от гнева норманнов избавь нас, Боже!» – и флибустьеры, солдаты наполеоновской гвардии и « ребятушки» Суворова, георгиевские кавалеры первого мировой и бесстрашные асы люфтваффе, «смершевцы» и «афганцы» – это все они.
Время от времени они погибали, идя на дно с открытыми кингстонами так и не покинутых кораблей, швыряя стальных птиц в лобовые тараны и сгорая в огне «локальных» конфликтов, и уходили…
Но…
Лишь на время…
Чтобы вернуться вновь.
Прислушайся…
И ты услышишь за окном их шаги.
Они…
Идут.