Он молча положил ключи на стол и встал. Сделав пару шагов, развернулся, чтобы что-то сказать – не смог, но наши взгляды пересеклись, и я поняла, что у страха есть цвет. Он еще долго стоял на пороге. В комнате повисла пауза, а за ней – гробовое молчание. Мы оба ждали этого дня, но никто не мог предположить, что это будет невыносимо и непонятно, почему мы этого так ждали. Зловещую тишину прервал звук из кармана. Он достал свою старенькую Nokia и торопливо ответил: «Выхожу». Этот телефон принял, наверное, биллион звонков и не меньше тонны сообщений. Именно этот телефон стал свидетелем событий нашей жизни. Пару лет назад сообщил о моем внезапном приезде среди ночи. Тогда мы выпили не меньше двух бутылок старого бургундского вина, которое пылилось в холодном подвале. Оба, помятые ото сна, мы просидели на веранде под темным небом, раскручивали старые пленки и, направляя их на свет софита, рассматривали кадры нашей юности. В эту же ночь, а точнее утро, этот же телефон сообщил о такси, что подъехало к порогу нашей юности в картинках. Было холодно, и я, одолжив клетчатый плед из верблюжьей шерсти, плюхнулась в автомобиль с шашечками на крыше и захлопнула дверь. Правда, тогда мне пришлось вернуться, так как только у порога я обнаружила, что мой клатч со связкой ключей остался на деревянном столе, рядом с недопитым бокалом. Дверь открыла Марта и вовсе не удивилась моему неприлично раннему визиту. Наверняка она слышала все комментарии к каждому просмотренному ночью кадру.
Утро я встретила на старой софе в гостиной, на что потом он долго ругался, перечисляя с полдюжины более удобных мест для ночлега в доме. Завтрак состоял из большой, ну просто огромной таблетки аспирина и миндального печенья с черным кофе. Марта умеет его готовить как никто другой. Щепотка корицы, это я точно помню, и еще что-то. Он сидел напротив и улыбался. Так широко и открыто, что мне стало даже не по себе за свою забывчивость. Я быстро собрала вещи, вцепилась в клатч и пропала на несколько недель, а может даже месяцев. Не было причин так долго прятаться, однако на звонки, сделанные с той самой Nokia, я почему-то не отвечала.
Как-то вечером мы столкнулись с ним у входа в кинотеатр. Я была со своим приятелем, а он с каким-то кучерявым белокожим мужчиной лет тридцати пяти. Кажется, его звали…нет, не помню. Мы только собирались посмотреть свежий проект Голливуда, они же уже получили порцию экшена и явно намеревались пропустить стаканчик в ближайшем баре. О чем был тот фильм – я не помню, я даже не вспомню его название. Все два часа прошли в бреду. Оправдания своего поведения были бессмысленными и неправдоподобными. В тот же вечер от него пришло сообщение: «9:00. Марта обещала приготовить блинчики». Я не спала всю ночь и только под утро провалилась на мгновение в потусторонний мир.
Синие джинсы, белая футболка, джемпер с университетской эмблемой нашей волейбольной команды, кеды и свернутый втрое плед из верблюжьей шерсти. Дверь вновь открыла Марта и приветливо пригласила к столу. Ближе к полудню она оставила дом и ушла в сад заниматься цветами. Ее седые волосы были аккуратно уложены в пучок, который на затылке подпирал бирюзовый свитер с высоким воротником. Мы просидели все утро на веранде, той самой, на которой мы рассматривали кадры киноленты, и обсуждали насущные дни. Его руки пахли табаком, который он курил исключительно по выходным. Периодически вздрагивал мобильный и он уходил в дом, чтобы не посвящать меня в рабочие неурядицы.
Ближе к вечеру пошел дождь, и я взяла зонт, чтобы вернуться домой. Странно, но всегда, почти всегда, я что-то забирала из его дома, как будто специально, чтобы был повод вернуться самой, под предлогом вернуть одолженную вещь. Честности ради надо признать, что и он не раз забывал у меня свои вещи: свои папки с бумагами в машине, шарф на вешалке в моей прихожей и даже, невероятно, как-то забыл свой Nokia у меня на подоконнике. Это была вечеринка по поводу моего удачно запущенного проекта. Мне пришлось нахально ответить на пару его звонков, чтобы телефон, наконец, замолчал и дал мне поспать. Как раз тогда, совершенно случайно я увидела, как записано моё имя в его телефонном списке – «Солнечный зайчик». Так звали меня в студенческие годы, потому что я частенько носила желтые вещи и периодически наводила художественный беспорядок на голове. Зайчиками была украшена моя шелковая пижама и брелок с ключами от комнаты. А на какой-то загородной прогулке мы зафиксировали фотоаппаратом ветер, который растрепал мои локоны и придал очертание заячьих ушей.
С тех пор прошла целая вечность. И вот теперь, он стоит на пороге спиной ко мне, лицом к двери и никак не может сделать шаг к выходу. Руки он запустил в карманы и нервно теребил монеты, что получил сдачей в киоске с прессой при маленькой книжной лавке. Вообще мы много читали. Бывали дни, особенно зимой, когда мы собирались большой компанией и между горячительными дозами пунша и партиями в бридж зачитывали смешные истории из городской газеты или студенческого вестника. А когда мы оставались вдвоем, он доставал томик с полки и наугад открывал страницу, начиная читать с выражением и выдерживая паузу после каждого поучительного предложения. Я точно помню, как смеялась, прикрывая рот ладошкой, боясь разбудить вповалку спящих на диване друзей. А еще доставал свои очки и поправлял их профессорским жестом, каждый раз перелистывая страницу. Эти очки мы в итоге раздавили, играя в мяч. Иногда мы просто читали вслух. Наверное, это так старомодно, но всем это нравилось. Мы не редко передавали по цепочке книгу, которая впечатлила сюжетом или стилем изложения. Всегда в такой «книге дружбы» каждый из нас оставлял что-то вроде отзыва. Мы вписывали его карандашом (потому что считали, что ручкой вообще в книгах писать кощунство, а карандаш, если что, можно удалить ластиком) или вкладывали меж страниц тайные знаки. Таких книг на моей полке скопилось немало, и примерно пара метровых стопок раскидана по ящикам и чердакам у каждого из нашей компании.
Кстати, именно у него первым появился мобильник. Правда он прожил всего несколько месяцев и утонул в озере по осени. Мы тогда устроили пикник, провожали Питера в свадебное путешествие. Он женился на очаровательной девушке с черными ресницами и рыжими волосами из соседнего квартала. Мы познакомились с ней, когда праздновали день независимости и кутили по городу в поисках развлечений. Эта была молния – они влюбились с первого взгляда и целовались на мосту, не обращая на нас внимания. Никто не успел опомниться, как Надин и я стояли у алтаря в одинаковых платьях цвета лаванды, а Дэнис был шафером. Как и положено, спустя девять (или возможно два раза по девять месяцев) у них родилась дочка Диана, и мы ездили к ним на выходные. Они живут теперь в другом городе, у них просторная квартира в самом центре, с винтовой лестницей на второй этаж и небольшой палисадник в пяти минутах ходьбы. Я помню, как мы тогда заблудились в шоссейных указателях и даже ночевали на обочине, поскольку ночь была невероятно темной и мы жутко устали, а придорожного мотеля и в помине не было. Пожалуй, это всегда нас отличало от всех остальных – поиск неприятностей или правильней будет сказать – приключений. Весь прочий состав отправился на поезде, мы же выбрали пыльно-романтичный переезд на автомобиле. Они потратили не более пятнадцати часов с пакетом фисташек, а мы – без малого сутки. По приезду, мы поселились в гостинице: все на одном этаже, и тогда-то я впервые его поцеловала. Слегка уставшие и пьяные от вина и разговоров, вернувшись с посиделок у Питера, я наклонилась в узком коридоре гостинице, чтобы чмокнуть его перед сном и промазала. Ребята, что шли за нами следом, – замерли, а кто-то издал многообещающий звук типа «у-у-у». Я же покраснела в своих мыслях и резко захлопнула дверь номера сорок семь, наскоро желая всем спокойной ночи. Спустя минут семьдесят он постучал и зашел в комнату. Я еще не спала. Мне было стыдно за свою оплошность, несмотря на то, что детьми мы уже не являлись. Он сел ко мне на кровать, обнял и, спустя минуту, вернувшись на пионерское расстояние, протянул бокал виски со льдом и затертый томик Шекспира со штампом отельной библиотеки. Проснулись мы от того, что надрывно звонил его мобильник. Похмелья не было и не было больше стыда за вчерашний неточный поцелуй. Возможно, он даже не заметил этого, ведь он достаточно привлекательный мужчина, и женское внимание никогда не было случайностью. Nokia трезвонил без передышки, сообщая о том, что пора возвращаться к миру денег, проблем и городских будней. Точно такой же звонок раздался и сейчас, и он уже слегка грозно повторил: «Выхожу, выхожу».
И он вышел. Сначала хлопнула входная дверь, потом – дверь парадной и, наконец, автомобиля, в котором лежал его синий плащ и зонт, а багажник провисал под грудой чемоданов. Мир перешел в черно-белую пленку. Камера, мотор, снято! Всем спасибо, все свободны! Глаза невольно стали влажными, и я еще долго стояла, как статуя, до конца не понимая, что происходит. Как только скрип колес ударил по асфальту, я плюхнулась на стул и уперлась лбом в стол, на котором лежала связка ключей. За этим столом я не раз проливала слезы, но впервые ревела так безутешно. В ту пятницу я сидела за этим же столом с чашкой горячего чая с мятой. Он заскочил ко мне на пару минут, случайно, проходя мимо, перед тем как отправиться к своей подружке. Но когда увидел меня в полностью разбитом состоянии, отменил свидание и вызвал Лизи. Он, полагаю, оставаясь очень сильным и умным мужчиной, попросту не знал, что делать с девушкой, рыдающей навзрыд и толком не способной что-либо объяснить. Эта была ужасная, самая ужасная пятница в моей жизни, как мне казалось тогда. Меня сократили на работе, я рассталась с парнем после года испытаний, сломала каблук на любимых сиреневых туфлях и порвала замшевую куртку, зацепившись о поручень в метро. Не помню, чему я тогда расстроилась больше всего. Поразительно, но он остался тогда со мной, несмотря на все свои романтичные планы. Лизи примчалась спустя час, и мы уже успели поговорить обо всем, что наболело, ей оставалось только напялить на меня яркое декольте и спустить наши измученные тела в бар. Лизи – она такая милая и слегка сумасшедшая. У неё через полгода свадьба с парнем ее мечты, но уже сейчас она полностью погружена в любовный переполох. Они задумали какую-то грандиозную вечеринку – и, как истинные рекламщики, создают максимально бюджетный и оригинальный способ ее проведения.
Как-то раз, за этим же столом мы рисовали «карту» нашей будущей жизни, собирая коллаж из журнальных вырезок и старых фотографий. Каждый из нас верил этому и очень-очень хотел, чтобы все глянцевые фантазии ожили в нашей жизни. Я вдруг вспомнила об этом и резко встала. Пока я дошла до чулана, где лежал этот коллаж, я уверенно вспомнила, что было на нем изображено. Между фисташкового цвета купюр, кирпичного дома и сладостей была неуклюже наклеена фотография его улыбающегося щетинистого лица на карикатуру, что уверенным шагом поднималась по Эйфелевой башне вверх. Внизу, у парапета, сидели такие же глянцевые Лизи, Дэнис, Надин, Питер, Алекс и я, протягивающая ему гамбургер. Свершилось – коллаж перешел из бумажной плоскости в реальность. С первого дня нашего знакомства, я только и слышала от него о желании работать в Париже. Он был настолько увлечен и уверен в своем решении, что мы при всяком удобном случае помогали ему во всех его начинаниях и даже деловых переписках. Надин хорошо владела французским, поэтому часто переводила его документацию с представителями той корпорации, которая в итоге его у меня и украла.
Утром я отменила все встречи, предупредила шефа о незапланированном отпуске на день и отправилась в его дом. Связка ключей болталась у меня в сумке и оттягивала килограммами мыслей. На ней висели четыре ключа: от парадной двери, от черного входа, запасной ключ от гаража с прогнившим колечком и еще один, мне совершенно незнакомый с вензелечками на латыни. Дверь как обычно открыла Марта, и ключи не понадобились. Она слезно мне улыбнулась и медленно прошла в гостиную. На этот раз кофе приготовила я и сварила обед. Марта же покачивалась в кресле с новым детективом в руках. Она периодически украдкой взглядывала на меня, наверняка, будучи уверена в том, что я этого не вижу. Поэтому я старалась не подавать виду, что жутко подавлена его отъездом.
– Почему ты просто не скажешь, что любишь его?
– Полагаю, он знает. Ведь он и Вы… вы мне как семья.
Марта лишь покачала головой, оставаясь недовольной моим абсолютно глупым ответом. Я же молила Бога, чтобы она больше не продолжала разговор на эту тему и поэтому спустя мгновение спросила о цветах и о покупках, которые необходимо сделать. Мы не редко ходили за покупками, вычеркивая из списка уже отложенные в корзину пункты. Марта удивительным образом всегда писала эти списки по алфавиту, а не по отделам и назначению товаров, поэтому мы проводили в супермаркете не меньше двух часов, наматывая километры среди полок. Мне как-то пришлось притвориться его женой, чтобы очередная поклонница, от которой он никак не мог отделаться, забыла о его существовании. Мы тогда купили большущую упаковку памперсов, которую в итоге отвезли Питеру и его маленькой Диане. А вообще, я не понимаю, как мы могли не замечать очевидных вещей – мы были как единое целое, как настоящая счастливая пара. Хотя каждый из нас безнадежно и постоянно в кого-то влюблялся и в период конфетно-букетных отношений пропадал, ограничиваясь дружеским звонком раз в неделю. В последний из таких амурных дней я звонила ему на Nokia, чтобы сообщить о своей помолвке. Он тогда долго молчал и потом скупо ответил: «Поздравляю». Сейчас, только сейчас я вдруг поняла, как он был ошарашен и недоволен этой новостью. Но свадьба сначала была отложена, а в итоге – и вовсе пропала в зачатке идеи.
Париж, ах, Париж! Наверняка там сейчас солнечно, наш же город стал пустым и серым.
Я на время переехала жить к Марте, так как она была совсем опечалена. Правда, мне пришлось оставить ее на пару дней, пока я ездила повидать родителей, которые просто купались во внимании своих внуков и моего старшего брата, так как жили все они в одном районе – в нижней части города. На этот раз я выбрала самолет и села у окна, чтобы уснуть и не думать о нём. В эти дни ее заходила проведать Лизи. Марта вообще всегда была частью нашей молодежной тусовки, так как никогда не препятствовала нашим вечеринкам, походам по пьяным диско-улицам и всегда находила общий язык с современной молодежью. Как-то мы летали в Прагу еще будучи студентами. Марта в дорогу напекла печенья, которое оказалось спасательной манной, так как мы просидели в запертом самолете более трех часов. Из-за сильной грозовой бури нас тогда посадили на запасной аэропорт никому неизвестного города, и по воздушным законам в целях безопасности держали в железной птице. Еда и выпивка закончилась в первый час, пассажиры начали ныть и возмущаться. И тут мы достали из рюкзака пакет со свежим печеньем, а Дэнис – последнюю бутылку сладкого домашнего вина. Нас ненавидела добрая половина самолета, а мы были довольны и счастливы. Марте мы сказали спасибо веселыми снимками, на которых мы умазаны шоколадной глазурью. Одно из фото до сих пор стоит на камине в гостиной.
Прага была окутана весной и цветами. Карлов мост запомнился нам не меньше местных пабов с бочками ароматного пива и чесночных хлебцев. Староместскую ратушу мы посетили, наверное, с дюжину раз, рассматривая движущиеся куклы на курантах, и любовались представлением, которое, несмотря на все свои традиции не было похоже на сыгранное днем раньше.
Мы вообще всегда умели проводить время весело и разнообразно. Это большое счастье – иметь таких верных друзей, каждый из которых индивидуален и интересен. Каждый из нас выбрал свою профессиональную дорогу. Питер был талантливым архитектором. Лизи работала в модном рекламном агентстве. Денис и Алекс снабжали этот город современными интернет-технологиями, а Надин преподавала в колледже современную литературу и иногда давала частные уроки французского.
Прошел месяц. Париж был на другом конце провода, но чаще всего слушали тишину. О каких-то новостях он сообщал охотливо и радужно, а когда они заканчивались, начиналось мучительно молчание. Мы часто переписывались и проводили часы в виртуальном мире, но это было настолько непривычно, что казалось почти невероятным – злой шуткой. За десяток лет мы оба привыкли смотреть в глаза друг другу в разговоре, а не в окно сообщения на мониторе.
– Спокойной ночи.
– Миллион поцелуев моему солнечному зайчику, спокойной ночи.
Гаснет экран, и мы расходимся по разным точкам на карте. В тот вечер я отчетливо произнесла для себя, что в следующем квартале поеду во Францию. Надин начала мою подготовку, пару раз в неделю приходила с учебником и словарями, натаскивая по основным фразам и словам языка, на котором сейчас разговаривало мое сердце. Конечно же, я боялась, что ребята проговорятся о моей поездке и мой сюрприз провалится. Посему я посвятила в эти планы только Надин. Алекс же прочитал все в моих глазах и однажды увидел у меня на кухне пакет документов на поездку. Но промолчал, лишь чмокнул в ухо и уверено сказал: «Бон Вояж».
Как банально – мчаться за человеком сквозь тысячи километров. Такой примитивный и заезженный кадр киноленты. Никогда не подумала бы, что попаду в это кино. Но я стояла у стойки регистрации и теребила билет. В самолете я не смогла уснуть, искала по карте, купленной в киоске аэропорта, улицу и дом, где он поселился. Было около девяти вечера, когда моё такси скользило по городу. Запахи ресторанов сводили с ума, влюбленные парочки на террасах обнимались и мурлыкали за чашкой чая. Не успев насладиться красотами ночного Парижа, таксист нажал на тормоза и высадил у пятиэтажного особнячка с зеленой оградой. Парадная лестница была освещена старым черным резным фонарем, который раскачивался от ветра. На двери были указатели квартир с именами жильцов. Мне потребовалось секунда, что найти его имя. Поднявшись на четвертый этаж, я замерла, сердце колотилось, как у испуганного щенка. Волновалась я зря, так как на стук в дверь никто не ответил.
Однажды я также просидела под его дверью. Вернувшись от родителей с каникул, устроенных мной самой (досрочно сдав сессию), я, не имея тогда еще своей квартиры, иногда останавливалась в его доме. В тот раз я перепутала договоренность о дате приезда и поплатилась за это. В студенческий корпус было ехать уже поздно. Я уснула прямо на крыльце, подмяв под шею рюкзак с вещами. Тогда у меня еще не было ключей в сумке и не было дрожи под коленками, как сейчас.
Вернувшись на улицу, я поняла, что гулять по ночному Парижу могло быть небезопасно, от чего я добрела до ближайшего парка и села на лавочку, купив в кафетерии на углу ванильную сдобу и какао в зелено-полосатом стакане. Зазвонил мой мобильный, и я полезла в сумку, чтобы ответить Надин и Лизи, что хорошо добралась. Я не стала сообщать о том, что не застала его дома, соврав, что до сих пор в аэропорту торчу из-за задержки багажа. Никто даже не заметил мою маленькую ложь или просто сделали вид, что не заметили. Ведь они вдвоем провожали меня и были как ни кто другой осведомлены о моем багаже в ручной клади в виде одной-единственной дорожной сумки в мелкий цветочек, больше похожей на сумку с ноутбуком, и кожаной сумке с лиловыми мотивами на правом плече. Запустив в нее руку, ища разрывающийся телефон, я наткнулась на связку ключей. Перебирая в руках металлические предметы, мне не давал покоя медный ключ с красивыми иероглифами на латыни. Черно-белая лента. Мотор, свет, камера, поехали… Быстрым шагом я вернулась к особняку и вставила ключ в замочную скважину двери на четвертом этаже. Легким движением щелкнул затвор замка, и по лестнице раздался грохот моего сердца.
Холодная, необжитая, но уютная в прованском стиле квартирка. Кресло закидано вещами и дюжиной галстуков. Я сварила кофе по старому рецепту Марты и вышла на балкон. Шел мелкий, еле заметный сентябрьский дождик, плед согревал плечи, а парижские огни сверкали в глазах. Горизонт северо-запада отличался очертанием Эйфелевой башни. Часы пробили полночь, и я вернулась на диван, тяжело опустила голову на круглую подушку. Мне снился сон. Его запах окутывал мое тело и нежные поцелуи погружали в светлое будущее. По спине пробежала дрожь, волосы на затылке стали влажными, а тело невесомым. В комнате пахло карамелью и крахмальными простынями. Занавески на окне раздувал ветер с незакрытого мной балкона, на полу расползались капли дождя и несколько желтых листьев. Дурман поселился в наших сознаниях, мысли перепутались с ногами, ладони покалывало нервное возбуждение и сочные поцелуи закрывали веки.
– Я тебя никуда не отпущу, можешь сжечь свой билет на самолет.
Шепот разбудил меня. Я не открывала глаза. Боясь, что это сон, ответила:
– Доброе утро.
– Уже полдень, путешественница!!!
– Нет, утро, потому что доброе и впереди целый день!
– Впереди целая жизнь.
Наверное, так бывает всегда, но этим самым добрым утром мы были друг другу совершенно незнакомы. Облака мешались с солнцем и дождем, я достала из сумки свой вязаный берет, а на его шею повязала полосатый шарф, чуть привстав на цыпочки. Мой желтый плащ четко отображал настроение, а его улыбка выдавала нас. Мы смешались с толпой – с той самой, что я видела вчера на улицах ночного города.
Аккуратный дом с зеленой лужайкой и садом, большая веранда с качелью. Хвойные ветки у окна в спальне, ароматный кофе, запах свежего обеда, который приготовила Марта. По саду носятся Диана и Питер. Лизи надрывается, подпевая музыкальному творению Мадонны. Надин с Дэнисом дискутируют и громко смеются. Лизи то и дело закидывает руки на своего мужа, уверенно переворачивающего шампуры с мясом на мангале. Нет только Алекса – он нежится на песке в Марокко со своей подружкой, и нас, потому что вот уже несколько месяцев мы гуляем по Парижу, ловя солнечных зайчиков.