«Мелодия, входя в таинства звуков, ищет жемчужину плача, звонкую слезу в голосовом русле».
Ф.Г.Лорка «Канте хондо»
Тем временем экскурсовод Марина, женщина с незабываемыми шармом и элегантностью, по-настоящему присущими только изысканному стилю умных и некрасивых от природы людей, собирает вокруг себя наскоро заглотнувших впечатления Старого города соотечественников. Вскоре автобус начинает взбираться на холм Монжуик, вот уже блеснула умытая и чисто выбритая чаша стадиона Ноу-Камп, остался позади каменный хоровод, отстукивающий любимый каталонцами ритм, распахнулись, приветствуя, руки Sagrat-Cor на сестрице-горе с не менее смешным именем Тибидабу, а внизу спокойно и величаво текла Барселона, широко впадая в самое море.
Собственно, ради этого вида автобус и вползал по крутым асфальтированным тропам, а теперь опустил веки-зеркала и уже совсем затерялся среди отдыхающих собратьев. Ничего, Марину-то мы из виду не упустим – шуршат полы ее длинной юбки, шуршат камушки под ее эспарденьяс*…
Муж фотографирует порт, дочь бегает, размахивая веерами, как крыльями, я останавливаюсь под тенистой, неизвестной мне сенью. И… получаю сочный и горячий плевок, щедрой омерзительной жижей растекающийся по шее и открытым плечам. Подоспевшая Лиз меня расколдовывает: «Мама, по тебе ползут мокрые тыквенные семечки!» - восклицает юный ботаник. Мокрые?! Тыквенные?! Ползут?!! А вот и сама тыква: размером с небольшой огурчик, разорванной в клочья оранжевой шкуркой валяется в двух шагах. Бешеный огурец? Очень приятно, позвольте познакомиться с Вами … поближе. Ничего себе способ размножаться. Причем я даже не тронула эти… так называемые… его… плоды!
Пока мы с Лиз приводим в порядок мою внешность и репутацию после контакта с «огурцом», муж на смотровой площадке Miramar увлеченно ловит камерой небо. Оказывается он, установив режим спортивной съемки, общается с самим Джонатаном Ливингстоном**! Чайки – в небе, небо – кругом, Барселона «на ладони»…
Холм Монжуик – это местные «парк» и «лес», и «легкие», и крепость, и любимые детища зодчих со всего мира – от олимпийских сооружений и реконструированного павильона Ван дер Роэ до «Испании в миниатюре», возведенной к выставке 1929 года, El Poble Espan~ol. Качество исполнения и действительно прижившийся дух испанской глубинки не позволяют назвать ее «бутафорской деревней», скорее, это воссозданный образец многоликого национального стиля, который позволяет увидеть многое и сразу энергетически «заражает» разноголосой и потому уникальной культурой. «Испанская деревня» - это реальные архитектурные размеры, традиционная Plaza Mayor***и разбегающиеся протоки узких мощеных улочек, что непременно встретятся на очередной «миниатюре в миниатюре», уютной Plazuela, чтобы вновь обменяться впечатлениями и рукопожатиями. Ажурно «плетеная» башня Сарагосы и три цикла апельсиновых деревьев, веселая барочная роспись жиронских фасадов и нарочито неотесаные «квадры» стен и лестниц, тягучие оливково-виноградные сокровища в затейливых бутылках в прохладном погребке (ориентир – бочка у входа) и сдержанный блеск толедской «чеканки», ослепительно-монотонные андалузские дома (что «ранят глаз своей белизной») с неизменными всполохами герани и трогательно-сентиментальные коллекции Lladro****, звуки и тени «живой» гитары из полуподвального танцкласса и пластиковые танцоры из сувенирной лавочки, в пышных юбках и шляпах, с кастаньетами и веерами – река впечатлений делает поворот и выносит к Av. Marques de Comillas, a дальше мы чувствуем под ногами абсолютную твердь – Avenida de la Reina Maria Cristina уводит нас к Волшебному фонтану.
В то же самое время в милом, «родном» Салоу, наверное, включили Fuente Luminosa*****, и хлопающие крыльями голуби уже приобрели экзотическую окраску тропических пернатых. Представление Font Magica de Montjuik здесь, в Барселоне, еще не началось, но нарастающая плотность русскоязычной публики заставляет забыть, где же мы, собственно находимся. Быть может, в парке Горького, на фестивале фейерверков?
Между ожидающими ловко снуют китайские мальчики с ворохами искусственных светлячков, величественный Национальный дворец все четче проступает в густом чернильном небе, над сверкающим каскадом лестниц; но смотреть нужно не на него, а по сторонам, придерживая сумку, и вперед – на небольшую (на русский взгляд, привыкший к монументальности) узорную вазу, из которой вот-вот должно брызнуть долгожданное чудо. Чудо происходит, и шестилетняя девочка со сдержанно-интеллигентным восторгом наблюдает то ослепительно-белое кружево, то алые лепестки стремительно распускающегося гибискуса, то ровные мандариновые дольки, аккуратно выложенные на огромный, тающий в тумане брызг, торт. Пятнадцатиминутный блок с классическим музыкальным сопровождением завершается, и когда в сине-черной испанской ночи трепещут первые аккорды национальных мелодий, все зрительные впечатления – от перечеркнутой световыми лучами громады дворца и строгих венецианских башен до мельчайших нюансов цвета и света, и отблесков, рассыпанных, кажется, по всей Барселоне, превращаются в одну большую каплю, в ту радужную слезу, которая, наверное, и является горьким символом Испании, тем, что выражает и кристальную гордость, и яркую оболочку жизни-праздника, зачастую маскирующую подлинное страдание…
По парадному проспекту, вдоль рядов танцующей воды, медленно возвращается экскурсовод Марина. Salud, Мариночка! Мне показалось, что Вы счастливы в любви к этому городу. Надеюсь, Вы по-прежнему неспешно прогуливаетесь по вечерним каталонским улицам с тихой испанской грустью в глазах…
В автобусе уже ждет приветливый Марио, ночная автострада практически пуста, едем быстро, на мгновение вспыхивает освещенная статуя Sagrat-Cor, и Барселона все-таки остается позади, неторопливо обмениваемся впечатлениями с соотечественниками из Орловской губернии, на середине дороги Лиз тихо устраивается на моем плече…
Спи, спи, дочурка, ведь промозглой, лживой ноябрьской зимой, за тонкой занавеской утреннего сна уже предательски размокает черно-белая, графически совершенная сказка, которую нашептывают вновь ошеломленные чистотой первозданного снега узловатые руки немолодых деревьев, и еще качается алмазной подвеской гроздь плодов американского клена, густо припорошенная счастьем; но не надо больше лжи, когда ты проснешься, обещанное волшебство уже растает, и ты снова будешь вылавливать пенки разочарования в заботливо подогретом для тебя утре; так пусть же в сбывшейся, настоящей сказке, которую ты никогда не забудешь и которую ты сейчас (я знаю) видишь опять, как можно дольше горят ночные маяки дорог Коста-Дорады, уютно качаются плюшево-замшевые медвежьи спины спящих гор, а в бездонном, живом и теплом небе все так же движется сверкающий Лебедь, умело составленный самыми бойкими, самыми южными звездами…
*традиционная обувь
**Р.Бах «Чайка Джонатан Ливингстон»
***большая площадь
****испанская марка фарфора
*****дословно «световой фонтан», «источник света»