Ж-л "Север", 3-4, 2008 г.
В то душное лето, когда окна не закрывались круглые сутки, за шкафом поселилась летучая мышь. Она появлялась под утро и, беззвучно пролетев по комнате, исчезала за шкафом. А вечером возникала снова и точно также бесшумно, как оживший кусок темной фланели, растворялась в сумерках. Марк не препятствовал. Заметив ее впервые, он подумал, что она ему привиделась, но вскоре убедился, что летучая мышь действительно облюбовала себе место в его спальне. Так и повелось, хозяин в спальне ночевал, а летучая мышь дневала. Нельзя сказать, чтобы гостья, изредка мелькавшая между окном и шкафом, могла как-то скрасить одиночество, но Марк, успевая ее заметить, всегда испытывал необъяснимое удовлетворение. Он даже иногда размышлял о том, что будет, когда наступят холода, и придется закрыть окна. Куда денется мышь? И вообще, что делают летучие мыши зимой? Но Марк так и не успел получить ответ на этот странный вопрос, который его, взрослого мужика, вдруг заинтересовал на старости лет. Этим же летом у него случился инсульт, и его в тяжелом состоянии увезли в больницу. Работники скорой помощи, видя, что человек живет один, решили сделать доброе дело и плотно закрыли в квартире окна…
* * *
Зайдя в квартиру, где царила неимоверная духота, Алина бросилась открывать окна. Когда в комнату хлынул свежий воздух, она с облегчением огляделась. С тех пор, как Алина была в этой квартире последний раз, прошло больше десяти лет. Марк так и не женился, если не учитывать одной попытки, длившейся года три. Единственным объяснением неудачи, дошедшим до Алины через общих знакомых, была фраза Марка:
- Чужая женщина и чужой ребенок.
- Еще бы, – злорадно думала тогда Алина, – если человек и к своему-то ребенку относился, как грубая скотина, то где уж тут наладить отношения с чужим! Если на свою родную жену не хватило щедрости, что говорить о разведенке?
Алине даже жаль было эту незнакомую женщину, поначалy сиявшую от счастья и говорившую всем подряд, что не понимает, как Алина могла отказаться от такого мужчины, а потом растерянную и еще более одинокую, так и не понявшую причины разрыва. Зато Алине было все предельно ясно. Вернее, ее уму, набравшемуся жизненного опыта, но душой, продолжавшей парить в романтических облаках, постичь такой цинизм было трудно.
В девяностых, когда совершенно опустели прилавки, а вскоре и карманы, надо было как-то приспосабливаться. Вот Марк и приспособился. Нашел истомившуюся в одиночестве женщину, женился и быстренько перешел к ней жить, а свою квартиру сдал. Тем более что женщина работала на складе, и в то время, когда у других на праздничных столах сиротливо торчали карамельки, она и по будням горстями забрасывала в рот орехи в шоколаде и, конечно же, не проводила пол-жизни в очередях. Это было очень кстати, пока Марк не нашел высокооплачиваемую работу. Теперь можно было не церемониться. Быстро собрал вещи и удалился украдкой, во избежание выяснения отношений, а потом и на развод подал. С тех пор жил один, встречаясь с той или иной женщиной лишь до тех пор, пока они не пытались предъявлять на него права.
Надо же, всего несколько дней в квартире никого не было, но от всего веяло какой-то заброшенностью и тем особым унынием, которое присуще жилью давно одиноких людей. Вроде и беспорядка не было, вот только на полу посреди спальни валялся то ли носок, то ли какая-то тряпка. Алина хотела ее поднять, но в ужасе отшатнулась. Тряпка пошевелилась и оказалась летучей мышью. Откуда она тут взялась?! Ну, прямо логово нечистой силы! В детстве Алина слышала, что если летучая мышь залетит в окно, то она обязательно вцепится в волосы. Но, судя по состоянию этой летучей мыши, она не помышляла даже взлететь, не то, чтобы во что-то вцепляться. Обмякшее тельце, частое дыхание. Животное явно погибало от жажды. Алине стало стыдно. Еще биолог, называется! Она плеснула на пол немного воды, и летучая мышь приникла к спасительной лужице. И все-таки, как она сюда попала? А вдруг это душа Марка?! И придет же в голову такая мистическая чепуха! Хотя к мистике Алина вынуждена была относиться серьезнее, чем могла бы. После развода ей снился Марк всего несколько раз, но снился почему-то совсем не таким, каким она привыкла его видеть, а влюбленным и робким. Если бы Алина скучала по бывшему мужу, то такие сны было бы легко объяснить. Но в том-то и дело, что она нисколько по нему не скучала. Зато вскоре после такого сна до Алины обязательно доходили слухи, что Марк расстался с очередной женщиной. Значит, получается, что именно он скучал и всегда в это время снился Алине. Ну разве не мистика? А однажды после очередного такого сна, Марк даже пытался зачем-то повидаться с Алиной, но попытка оказалась такой неуклюжей, что только дала Алине повод лишний раз мстительно подумать: «Оставили тебе все, вот и пользуйся! Да к тому же и ноги у меня кривые!». Всерьез поверить, будто Марк о чем-то сожалеет, Алина была не в состоянии, стоило лишь припомнить, как он мог с ненавистью процедить:
- Да кому ты нужна со своими кривыми ногами?
- А сам-то ты куда смотрел, когда женился?
- Да дурак был!
- Вот видишь, даже не хватило ума отличить кривые ноги от ровных! А теперь вот не хватает ума хотя бы помалкивать об этом! А говоришь, поумнел! – парировала Алина.
Но как можно сказать такое жене и не почувствовать, что сжигаешь мосты?! Непонятно, что заставляло человека хамить, если не желание расстаться? Алина поежилась и присела на кровать. Вспомнилось все, что она пережила в этой квартире, вся ее несчастливая семейная жизнь.
После свадьбы молодые два года жили у родителей Алины, а потом Марк получил эту квартиру, и его как подменили. Сначала еще можно было подумать, что грубость мужа – явление эпизодическое, связанное с обустройством, ремонтом, покупкой мебели и прочей суетой. Но время шло, а хамству Марка не было конца. Стало понятно, что он такой и есть, это его настоящее лицо. А сдержанным и воспитанным просто вынужден был казаться, пока жил у родителей жены.
- Эту квартиру я заработал! - кричал Марк при каждой ссоре. - Это моя квартира! А ты можешь отправляться к своему папочке профессору, у вас там хоромы!
Алина задыхалась от возмущения. «Заработал»! Получил при содействии ее же родителей! И получил на троих, когда уже родилась Настя, а не на себя одного, иначе это была бы гостинка, а не двухкомнатная! Помимо этого, Марк оказался на редкость мелочным и прижимистым. Раньше Алина только слышала, что бывают такие жадные мужики, но для семьи им все-таки ничего не жалко. Но Марку было жалко и для семьи.
- Куда делись деньги?! На что ты их потратила? Привыкла к роскоши! А я тебе не профессор, я не собираюсь потакать всем твоим прихотям, как твой отец вам с матерью! Тебе надо было выходить замуж за миллионера!
Алина приходила на работу с красными, опухшими глазами, после бессонных ночей, проведенных в слезах. Подруги возмущались:
- Да посмотри ты на себя! Если так будет продолжаться, ведь к тридцати годам старухой станешь! Бросай ты его, пока не поздно. Конечно, большинство нормальных парней женились уже, но ты еще можешь успеть. Нечего время терять, если такое дерьмо попалось! Разводись!
Другие удивлялись, ведь не пьет же мужик, так в чем же дело? А Алина досадовала: надо же так отупеть со своими выпивохами, чтобы решить, будто кроме пьянства у мужика не может быть никаких других пороков! Женщины постарше советовали не торопиться, подождать, подумать о ребенке.
Алина и сама была воспитана в духе сохранения семьи, да и собственные родители были хорошим примером. Но разве ее отец так обращался с ней, как Марк с Настей? Бесконечные окрики и все та же грубость:
- Что ты, как корова?! Одевайся, давай, быстрее!
Однажды Настя сообщила Алине, что соседскую девочку папа назвал зайчиком, и грустно добавила:
- А мой папка никогда меня так не называл!
Алина попыталась повлиять на мужа, но уже и сама понимала всю тщетность таких попыток. Марк, очевидно, страдал какими-то комплексами, и всякие уступки «прихотям» домашних казались ему проявлением слабости. Семейная жизнь двигалась короткими перебежками от скандала к скандалу, которые довели Алину до стойкого желания расстаться с мужем и никогда его больше не видеть. Наконец, Алина услышала и от подросшей Насти:
- Мама, я не люблю папку. Давай уйдем от него.
Надо же, стоит человеку умереть, и только тогда приходит запоздалое понимание важности того, чему раньше не придавали значения и не сделали, а, похоже, не мешало бы. Может быть, все-таки, и Алине стоило поспешить в больницу к Марку, получив известие, что он при смерти? Как бы то ни было, а кроме них с Настей у него никаких родственников не было. Рано остался сиротой, вырос в детдоме. И как Алина раньше не вспомнила об этом?! Конечно, развелись, расстались, но вот собирает же она бывшего мужа в последний путь, и это не кажется странным. Настя еще застала отца в живых, успела попрощаться и закрыть ему глаза. Главное, дочь успела, а Алине-то зачем? Но чем дольше Алина об этом думала, тем больше убеждалась в том, что надо было сходить и ей, навестить умирающего, все-таки не чужие.
Оказывается, Марк завещал Насте квартиру и все свои сбережения. Впрочем, ничего удивительного, единственная дочь. Но когда же он успел, неужели в больницу нотариус приходил? Или заранее? Странная предусмотрительность. Ну, конечно, Марк ведь всегда умел все просчитывать, правда, в основном, в свою пользу. Господи, ну зачем сейчас об этом думать? Какая разница теперь?
Было время, когда Алина упрекала себя за то, что после развода выписалась из квартиры, оставив Марку все, пусть, мол, подавится. Конечно, ее родители были обеспеченными, и квартира у них была большая, но никто из подруг не одобрял такого решения.
- Что значит, пусть подавится? А если он бабу туда приведет и пропишет?! А дочери разве ничего не положено? Ну и простофиля же ты, Алька! Ведь Марк такой человек, который ни от чего не откажется, все захапает!
- Вот и пусть хапает, раз ему не хватает! А с меня довольно, еще я после развода буду с ним гавниться! Одним словом, подавись и будь счастлив, дорогой!
Но, похоже, счастлив Марк не был. Когда Алина второй раз выходила замуж, кто-то сказал ее родителям:
- Алиночка все-таки нашла свое счастье, а вот Марк не сумел. Ни к какой женщине привязаться не может, потому, что Алину все еще любит.
Будь это сказано о ком-то другом, Алина бы еще поверила. Но Марк?! Интересно, и перед кем это он открывал свою душу? Романтические догадки восторженных дамочек. Может, он, конечно, и несчастлив, но только потому, что любить вообще не умеет. Теперь Алина была убеждена, что и на ней Марк был женат по расчету. Профессорская дочь, всего навалом, так, может, и ему что-нибудь обломится? И ведь обломилось же! Если бы не теща, которая помогла устроиться на работу именно туда, где быстро давали квартиры, не заработать бы ему своей жилплощади до самой перестройки. Несчастлив! Устраивался, устраивался, да так и не устроился, бедняжка.
К приходу Насти Алина уже закончила все, за чем пришла. Подготовка одежды к похоронам оказалась недолгим делом. В шкафу царил немужской порядок, а среди вещей были и совсем новые, еще в упаковке. Да, аккуратность Марка и его бережливое отношение к вещам всегда были на грани занудства. Семьей бы лучше дорожил, чем барахлом. Хотя, кто его знает? Может, он и был-таки счастлив по-своему?
- Мама, ты слышишь меня? – Настя что-то говорила, пытаясь привлечь внимание Алины, погрузившейся в омут воспомнаний.
- Что ты сказала, Настенька?
- Отец плакал. Он просил прощения и говорил, что знает, почему ты не захотела с ним жить. Я его никогда таким не видела. Как же так?!.
* * *
Алина вспомнила про летучую мышь, когда они с Настей собрались уходить. Надо было закрывать окна. Но летучей мыши нигде не было. Скорее всего, утолив жажду, она ожила и улетела в темноту.
Иерусалим, февраль 2008.