2009, март.
Дыши, маленькая, просто дыши. Все хорошо, все у нас будет замечательно. Это просто страшный сон. Я с тобой, я всегда буду рядом, я никому тебя не отдам. Ты только дыши, пожалуйста, дыши… - вновь и вновь, словно молитву. – Дыши малышка, дыши! – предательски слезы из глаз. – Дыши!!!
1996, июнь.
- Ты не бойся, Ляль, я держу – девятилетняя Юлька серьезно смотрит на меня. – Это легко, ты ногами делай вот так. Я за один день научилась.
- Юль, тут течение – жалобно тяну я. - А если унесет? Взрослых нет на берегу. Давай ты сама поплаваешь, а я тут посижу. А потом пойдем домой, нас, наверное, уже обыскались.
- Да не трусь ты, я держу. Ногами вот так. И дыши, давай, вдо-о-ох-выдо-о-ох, дыши…
Потом был крик, не мой, Юлькин. Помню, что соскользнули пальцы, и течение понесло меня на глубину. Не было паники, только странное ощущение – холодно изнутри. Помню небо над головой, бесцветное, серое. И мысль – умирать совсем не больно. И даже не страшно. Только мама будет плакать. Потом темнота…
- Ля-а-аль, дыши! Ну, пожалуйста-а-а!! – горячо. Песок подо мной – горячо. Послеобеденное солнце над головой – горячо. И капли на лицо. Кап-кап. Нестерпимо горячие. С трудом разлепляю глаза. Юлька! Глядим друг на друга, она смеется сквозь слезы. – Никогда больше так не делай!
- Не буду… Домой пошли, нас, наверное, уже обыскались, – пытаюсь улыбнуться.
2008, сентябрь.
Знаете, каково это – радоваться за кого-то от всей души? Не завидуя, не думая о собственных бедах. Просто радоваться, до диких визгов и нелепых прыжков в маленькой прихожей.
- Месяц, ей уже месяц! – вопит счастливая Юлька.
- Месяц? Совсем большая! - вторю ей я.
Юлька только вернулась из больницы. Легкое недомогание, так обеспокоившее нас, обернулось вдруг радостными известиями. Отчего-то мы заранее были уверенны – девочка.
- Радость моя! – восклицает Юлька, поглаживая пока не изменившийся живот. – Миланочка моя… - уже тише добавляет она. – Миланка!...
2009, март.
- Сиди дома, привезу я тебе сок. Только закончу с работой, еще пару часов.
- Хочу сок, Ляль, сейчас хочу. Быстро схожу в магазин. Одна остановка всего. Заодно прогуляюсь.
- Никаких гулять одной!
- Да что мне будет-то?
- Людей распугаешь, пингвин! – сквозь смех восклицаю я.
- Не пингвин я – возмущается Юля. – Так…
- Разжиревшая ласточка – вместе заканчиваем мы. И также вместе смеемся.
- Я быстро. Приду, обязательно тебе позвоню, зануда моя, – повесила трубку.
2009, март.
Знаете, каково это – желать смерти? Совершенно незнакомому человеку, не видев его ни разу в жизни. Не думая о том, что его смерть принесет кому-то боль. Просто оттого что он сделал бесконечно больно Вам. Он почти ребенок, ему всего 12. По нашим законам он не понесет наказания. Его заведут в комнату, пожурят немного и отпустят. Быть может дома, отец отлупит ремнем. Быть может, родители его заплатят штраф. А мне не нужно этого. Я хочу, чтобы он никогда не рождался. Никогда-никогда!
- Девушка, я вас прошу, давайте договоримся. – бормочет его отец. – Ей богу, мы ведь взрослые люди, а он совсем еще ребенок.
- Уйдите…
- Девушка, я понимаю, у вас горе… Я помогу с похоронами, я все оплачу, вы только не пишите…
- Уйдите… Мне ничего не нужно, только уйдите. – я спокойна. Будто это не я кричала час назад в палате над моей истерзанной Юлькой:
- Дыши, Юлька, дыши! Ради меня, ради Миланки! Ты должна, ты сильная! Дыши солнышко мое!
А она не дышит. Уже два с половиной часа не дышит. Врачи едва успели извлечь ребенка. Восьмимесячное чудо. Наша Милана. Моя милая племянница.
Возле меня оказывается незнакомая женщина. Плачет, что-то торопливо говорит.
- Это наша вина. Простите, простите, пожалуйста. Мы не видели, как он вытащил ключи из отцовского кармана. Он же совсем еще ребенок. Не губите его жизнь – уже почти кричит она.
- А как же их жизни?! – не выдерживаю я. – Ваш ребенок оборвал две жизни, это по-вашему шалость? Такие вот игры, сесть за руль и сбить беременную женщину? – нестерпимо захотелось ударить ее. Ни за что, просто чтобы выпустить пар.
- Уберите их от меня, я вас прошу – сухо врачу.
2009, март.
Миланка еще жива. Надолго ли? Врачи сказали несколько часов. Надежды нет. А я все равно надеюсь. В далеком 1996 у меня тоже не было надежды, а я жива. Спасибо, Юля… И словно молитву, вновь и вновь:
- Дыши, маленькая, ты только дыши… Никому тебя не отдам, никому, никому, никому!!!!