- Иванова!
- Ау!.. Миша… Ты?! Ты чего в кустах делаешь?
- Иванова! Тихо! За мной могут следить!
- Кто?
- Кто-кто! КГБ! Не задавай глупых вопросов. Кто ещё, кроме КГБ может в этой стране следить за людьми. Иди сюда, спрячемся в кустах, и никто нас здесь не увидит.
- Миша, меня муж дома ждёт. Пошли лучше к нам. Там и поговорим. Чайку попьём.
- Ты что, Иванова, с ума сошла? Они ж узнают. Нет уж, я вас подставлять не хочу. И потом, у вас дома могут быть жучки.
- Жучки?
- Жучки, Иванова, – это прослушивающие устройства. Эти гады их везде понатыкали.
- Миша здесь мокро.
- Тихо, кто-то идёт.
- М-м-м… Ты зачем мне рот-то зажимаешь?
- Что б ты молчала. Мне этот тип, который прошёл не понравился. Очень подозрительный тип.
- Миш, это наш сосед, Вунгис.
- Да. Действительно. Это ваш Вунгис. Обознался я. Нервы, Иванова, нервы. Совсем весь издёргался с этими визами-шмизами. Что за страна такая у нас, визу не могут дать. Эх…
- У нас?.. Миш, ты надумал всё-таки?
- А куда деваться? Они ж меня сами выдавливают из страны, гады.
- Да кто, господи?!
- Иванова, не задавай глупых вопросов! Ка. Ге. Бе. Эх… И чем я им не угодил, наверное, стал опасен… Раз еврей, значит сионист.
- Ой, Миша, ты звони хоть. Или письма пиши…
- Иванова! Не смеши меня. Ну как я могу тебе звонить! Нет, ну как я могу тебе звонить, после того, что ты для меня сделала! Они ж тебя и так взяли на заметку! Они ж будут прослушивать все твои разговоры. Нет, вы с Лёшкой мне слишком дороги, что бы я вас так подставил.
- Миш, спокойней. Миш, не плач, ну что ты, Миш…
- Всё. Всё! Всё, я спокоен. Я спокоен. Довели меня сволочи. Извини, Иванова.
- Через Австрию летишь?
- А как ты думаешь? Естественно через Австрию…
- А ведь, действительно, чего тебе не лететь? Твои все там уже. И брат, и жена бывшая.
- Нет. Я не хотел. Ты же помнишь, что я не хотел.
- Миш, ну там же лучше.
- Нет, там безусловно лучше. Но я здесь привык. Конечно, я ничего этой стране не должен, конечно, я не патриот, не коммунист, господи упаси. Но всё-таки, боязно как-то. На новом-то месте.
- Ой, Миша, мы скучать будем.
- А ты думаешь, я не буду скучать? Иванова, знай, я никогда не забуду, как ты за меня вступилась на том партсобрании, где меня прорабатывали. Так и знай.
- Да что особенного-то? Ты ж не виноват, что твои все уехали, а ты один остался. А специалист ты действительно классный. Что ж я такого сказала? Я только правду и сказала.
- Эх, Иванова, да ты ж за такое могла… Значит так. Если тебя будут вызывать туда, отвечай: не знаю, не видела, не общалась. Поняла?
- Да зачем же я врать-то буду?
- Иванова! В этом твоё единственное спасение. Ты не знаешь этих людей. Ты у них не была!
- А ты был?
- Слава богу, нет. Если б я там был, мы бы с тобой не разговаривали. Но мне такое рассказывали... Тихо, кто-то идёт… Значит так. Мне пора. Мне пора, а то схватятся, что я так поздно домой пришёл, начнут копать и на тебя выйдут. Я тут книжки тебе принёс: ничего этим гадам не оставлю. Так что, забирай, мне их всё равно с собой не увезти – тяжело. Тут у меня Хемингуэй, между прочим. На английском. Ты по-английски читаешь?
- Нет.
- А Лешка?
- Тоже нет.
- И я нет. Так и не научился. И Гарнер там у меня. Пери Мэйсон. Пастернак у меня там, Бродский.
- Да не надо мне, Миш...
- Так, как бы нам получше это всё провернуть?
- Миш, есть это всё у меня.
- Знаешь, что мы с тобой сделаем? Значит так. За мной следят, но мы их сейчас обманем. Они тупые. Ты выходишь и идёшь домой, потом через пять минут выхожу я. Книги я оставлю в кустах. Минут через десять ты выходишь и забираешь. Вот, я их тут кладу. Видишь?
- Зачем же сложности такие? Я просто их заберу и всё.
- И-ва-но-ва! Да как ты не понимаешь!
- Хорошо, Миш, хорошо, только не нервничай.
- Если б за мной не следили...
- Да с чего ты взял? Ты их видел?
- Нет, не видел. Но это ж чекисты, они ж не могут не следить. Сама-то подумай. Ладно всё, пошла.
- Прощай, Миша.
- А я тебе всё-таки позвоню. Позвоню не от себя, а от знакомых каких-нибудь, и они не догадаются. Ладно, Лёшке привет.
- Ага.