Серега – он парень интеллигентный, хотя наш - комсомолец. Он носил галстуки и ходил в театр. Впрочем, нас тоже посылали в театр, но мы там непременно засыпали после занятий. А он ничего, смотрел и возвращался. В тот раз он вернулся в нашу комнату в общаге с девушкой Пией. Из иностранной группы. То была финская девушка Пия, почти европейская, по-английски она говорила лучше, чем по-русски, хотя была коммунисткой.
Вернулись они очень поздно. Это значит - после полуночи, потому что по уставу комнаты свет у нас выключался ровно в полночь. Но метро еще ходило. За занавесками офонарела Москва, и Серега в полутьме наливал чаи. Или он лампу настольную включил – не помню в полусне. Но он то чашки искал, то не мог сахару сразу найти – постоянно что-то ронял, вроде чайных ложек, и извинялся перед ней шепотом:
- Sorry, sorry, sorry…
Ни ласковая московская подсветка с улицы, ни светлая финская девушка в комнате после полуночи – ни что во мне не вызывало раздражения. Но это мелкое Серёгино ерзанье, этот ночной английский полушепотом подтолкнули меня высказаться вслух:
- Серега, не сори!
И тут он грохнул хохотом, всех ослепил включенный кем-то свет, и затеялись ночные посиделки за чаем с горячей финской девушкой.
Поймите правильно!