С началом осени в нашем городке наступали беспокойные времена
– в бакалее заканчивался сахар, огромные очереди к овощным прилавкам ввергали в ступор редкого иноземного туриста, чудом забредшего в наши края. Берд напоминал большой муравейник – люди озабоченно куда-то спешили, а к вечеру тащили домой большие коробки и мешки, набитые до отказа продуктами.
Объяснялось это светопреставление очень просто – измученный дефицитом советский люд делал запасы на зиму. Мужчины договаривались со знакомыми председателями колхозов, и везли с полей добытые трофеи - мешки с картофелем, капустой, морковью и другим полезным подножным кормом. Женщины закатывали на зиму банки с баклажанной икрой, лечо и аджикой, варили разнообразные повидло, джемы и компоты. Из соседнего Красносельского района выдвигались молоканские гонцы – принимать заказы на соленья. Недельки через три они привозили шинкованную, припорошенную алыми ягодами брусники капусту, мочёные яблоки, острые маринованные перчики и всякую другую вкуснотень.
Рослые, немногословные молокане, все как один в домотканых рубахах, в заправленных в высокие голенища сапог брюках, споро продавали привезённые соленья, принимали новые заказы и уже к вечеру уезжали обратно в Красносельск.
Осень свирепствовала изо всех сил - фруктовые сады и огороды плодоносили с таким остервенением, что у людей ум за разум выходил в постоянных раздумьях, на что бы ещё пустить щедрые дары природы.
В тёмных, холодных погребах, в специальных дубовых бочонках бродило золотистое домашнее вино. Молодое и игристое, оно имело одну коварную особенность – не обладало ярко выраженным спиртовым вкусом. Неискушённый дегустатор мог опрометчиво выпить бокалов пять такого вина, сохраняя при этом полную ясность ума. Но потом резко наступало опьянение – ножки отказывались идти по дорожке, а язык заплетался так, что даже мычание давалось с неимоверным трудом.
Во дворах, под открытым небом, в специальных аппаратах гналась знаменитая на всю страну семидесятиградусная тутовая водка.
Специальный аппарат – это, конечно, громко сказано. Ничего общего со знакомым нам из карикатур самогонным аппаратом сей ветхозаветный монстр не имел. Это был большой металлический конструктор, состоящий из нескольких, казалось – совершенно несовместимых частей. Собирался он, как это ни удивительно, достаточно легко, размерами напоминал сошедший со шпал локомотив, круглые сутки доходил на маленьком открытом огне и по капле сцеживал прозрачную, зубодробительную водку. Почему зубодробительную, потому что редкому иноземному гостю удавалось обойтись без реанимационных мероприятий после того, как он выпивал бутылочку такой тутовки.
Так как водку гнали строго в определённый период времени, а город наш находился в низине и со всех сторон был окружён невысокими холмами, то дух над домами стоял такой, что птицы пьянели на лету, а солнце отказывалось уходить за линию горизонта.
После «водочной страды» наступала пора вялить ветчину. Для домашней ветчины у знакомого мясника покупалась специальная, подёрнутая тонкими прожилками жира свинина. Чаще всего на эти цели пускался окорок. Мясо обрабатывали специями, обильно солили, начиняли чесноком и оставляли под гнётом день-второй. А потом его вялили в специальных печках на ветках можжевельника, и дух над городком стоял такой, что у жителей с утра до ночи текли слюнки.
В принципе, по одному только запаху, витающему над Бердом, можно было легко определить сезон года. Весна пахла пасхальным столом – молодой зеленью, отварной рыбой и крашеными яйцами, лето – клубничным, абрикосовым и ореховым вареньем, а осень… ммм… осень пахла счастливым сном Гаргантюа. Потому что после ветчинного аромата наступал корично-ванильный – хозяйки фаршировали сухофрукты смесью из разных сортов жареных орехов, посыпали корицей и ванилью, и убирали куда-нибудь подальше от детских глаз. Иначе такие сладости грозились не дожить до новогодних праздничных столов. На больших подносах исходили умопомрачительным ароматом карамелизированные в сахарно-винном сиропе груши и персики. В прохладных, хорошо проветриваемых помещениях «доходили до кондиции» длинные сосульки чурчхелы.
Приезжали гонцы из Грузии – привозили прославленные грузинские специи и соусы. Специи покупались впрок и хранились в стеклянных банках. Ароматными соусами до отказа забивались холодильники. Потому что, скажите на милость, как можно есть запечённую до хрустящей корочки утку, если она подаётся без норшараба? Или севанский ишхан, если его не полили кисленьким ткемали? И может ли считаться «правильной» новогодняя долма, если её фарш не облагородили щепотью-другой хмели-сунели? Любите ли вы долму, как люблю её я?:-)
Ну что же, пора переходить к нашей истории. А то я что-то сегодня совсем разговорилась, вспоминая нашу осень…
Однажды, в такую благословенную закаточно-заготовочную пору, отец получили письмо от своего бывшего однокурсника и замечательного друга дяди Игоря.
-Что ещё могло случиться?- напрягся он.
Дело в том, что дядя Игорь развёлся с женой, и крайне тяжело переживал разрыв. Периодически, когда боль становилась совсем невыносимой, он писал моему отцу длинные, душещипательные письма. Отец потом полдня ходил мрачнее тучи и придумывал другу бодрый ответ. Вот и сегодня, получив письмо от дяди Игоря, он посуровел лицом, взял сигареты, налил себе кофе и ушёл на балкон читать.
-Жизнь для меня потеряла смысл,- писал дядя Игорь,- и я не знаю, когда смогу ещё раз полюбить.
-Хех,- крякнул отец.
-Завёл интрижку с медсестрой из хирургии. Не помогло.
-Однако!
-Подобрал во дворе трёхцветного кота. Назвали Лжедмитрием, коротко – Лужей. Жрёт, как прорва, гадит исключительно мне в носки. Не поддаётся дрессировке.
-Эхма,- почесал в затылке папа.
-Попал в аварию, погнул крыло Запорожца.
-Уффф…
-А теперь ещё новая напасть - мало того, что Оля ушла, так ещё не даёт с дочерью общаться.
-Твою мать!- отец, как ошпаренный, выскочил из дому.
-Что случилось?- крикнула ему вдогонку мама.
-Все беды от вас,- проорал в замочную скважину отец.
-Ты куда?- высунулась в кухонное окно мама.
Папа ничего не ответил. Он мчался с таким остервенелым выражением на лице, словно где-то за углом немилосердно строчил вражеский пулемёт, и ему срочно надо было заткнуть его дуло своей грудью.
Мама обескуражено обернулась к нам.
-Что случилось?
-Мы здесь ни при чём,- на всякий случай открестились мы.
Тем временем папа, сверкая очами, диктовал на почте молнию.
-Приезжай зпт мы тебя вылечим тчк ждём вскл знк
Ответ не заставил себя долго ждать.
-Сообщи размеры брюк зпт возьму тебе кримпленовые тчк что нужно девочкам впрс знк
-Нарке пальто, у Каринки сапоги зимние прохудились,- кинулась перечислять обрадованная мама,- пусть Игорь ещё детского питания привезёт, а то «Малыш» в магазинах только гречневый, а Сонечка его не любит.
-Агрррх,- дыхнул огнём папа и умчался на работу.
Мама кинулась к телефону.
-Тётя Роза, Игорь должен приехать, вам из Москвы ничего не надо?
-Как не надо, Надя, неси ручку, сейчас список составим. Мы же не бесплатно, мы же все деньги вернём!
Итого к тому моменту, когда папа пришёл с работы на обеденный перерыв, список разросся до угрожающих размеров.
Чего только там не было! И шерстяной костюм для дяди Миши, и мохеровая пряжа 20 мотков, и новый смычок для Маниной скрипки, и комплекты постельного белья (пять шт односпальные, две шт двуспальные), и специальные компрессионные противоварикозные гольфы для Ба(лучше сразу несколько пар).
-Юра, а как ты думаешь, удастся Игорю достать разъемную форму для выпечки?- ходила со списком в руках за папой мама,- и можно попросить у него какие-нибудь красивые ёлочные украшения?
Папа молча забрал у неё список и спрятал в карман.
-Хорошо,- подозрительно миролюбиво буркнул он.
После работы зашёл на почту и отбарабанил другу телеграмму:
-Ничего не надо зпт приезжай зпт ждём нетерпением тчк
В ожидании убитого горем гостя мама развернула кипучую деятельность.
-Не стану же я при Игоре возиться с заготовками да сутки напролёт стерилизовать банки,- резонно заметила она,- нужно успеть всё сделать до его приезда.
И дома начался ад. На нас с Каринкой была возложена куча обязанностей, которые мы беспрекословно должны были выполнять. Например, по первому маминому зову мы притаскивали из подвала стеклянные банки, в которые потом закатывался очередной кулинарный шедевр.
-Мне нужны четыре двухлитровые и три трехлитровые банки,- втолковывала нам мама.
-Мам, двухлитровых такие, а трёхлитровых такие?- показывали мы руками приблизительную высоту банок.
-Да, и не перепутайте!
Легко сказать не перепутайте. Пока доберёшься до подвала – в голове уже всё благополучно перепуталось. Итого мы с сестрой, пошарив по всем полкам, приволакивали домой совсем другие банки.
-Я вам какие банки сказала принести?- ругалась мама.
-Такие и такие,- показывали мы руками.
-А вы что принесли?
Мы, грохоча банками, плелись обратно в подвал.
В наши обязанности также входило мытьё в семи водах овощей и фруктов. А далее всё за нас решал фатум. Если в этот день мироздание поворачивалось к нам передом, то мама с благословенными словами «дальше я сама справлюсь» отпускала нас поиграть во двор, а если нет, то сажала за работу.
Помогали мы ей с большой неохотой.
-Маааам,- ныли мы,- нормальные дети играют во дворе, а ты нас заставляешь заниматься такой ерундой!
Но мама оставалась глухой к нашему нытью. «Нужно успеть до приезда Игоря!»- как заклинание, повторяла она.
Каждые пятнадцать минут в нашей квартире раздавался телефонный звонок.
-Алё-о,- вздыхала в трубке Манька,- ну что вы там делаете?
-Чистим печёные баклажаны, а ты?
-Ба ошпарила помидоры, и заставляет сдирааааать с них шкуру!
-Много?
-Очень много. Стомильон кило, наверное.
-А выйти поиграть успеешь?
-Мария!- рвал в клочья наши барабанные перепонки грозовой рокот Ба,- выпорю, если ты сейчас же не возьмёшься за дело.
-Я пошла,- шептала в трубку Манька,- потом ещё позвоню!
Самым большим испытанием для нас была не возня на кухне, а покупка овощей. Так как Сонечка была очень маленькой, и мама боялась оставлять её одну, то очередь в магазине выстаивали мы.
Поход в овощной был для нас сущим наказанием, и мы всячески пытались игнорировать эту нашу обязанность. Впрочем, безуспешно. Потому что мама придумала свой коварный метод, как заставить нас безропотно идти в магазин. Сначала она отпускала нас поиграть во двор. Усыпляла, таким образом, нашу бдительность. Через какое-то время наступал час расплаты.
-Дети!- подзывала нас сладкоголосой птицей мама,- подойдите к балкону.
-Мам, мы в магазин не пойдём.
-Подойдите сказано вам!- в мамином голосе проскальзывал металл. Делать было нечего, мы плелись к балкону. Опыт совместно прожитых с мамой лет свидетельствовал - лучше ей не перечить. Потому что рука у мамы тяжеленная, да и бегает она, как заправский эфиопский бегун. От такой далеко не убежишь!
-В овощной привезли баклажаны. Вот вам три рубля, возьмите мешок,- она вероломно кидала нам под ноги деньги и спешно ретировалась в квартиру.
-Ааааааааа,- бесновались мы,- мамаааааааа, какие баклажаны, какой мешок! Никуда мы не пойдёоооом!
Стук захлопнувшейся балконной двери возвещал нам, что разговор окончен. Мы подбирали деньги и под гогот наших друзей со двора плелись в овощной.
-За что нам наказание такое,- ругалась Каринка,- все дети как дети, по дворам бегают, а нам целый час в очереди торчать, а потом ещё домой баклажаны волочь! А если кто-нибудь нас с авоськами увидит?
-Ааааа, оооо,- выла я.
Час-полтора пребывания в очереди не шли ни в какое сравнение с тем позором, который приходилось переживать, когда мы волокли покупки домой. Потому что по закону подлости навстречу обязательно попадался какой-нибудь нежелательный одноклассник, который при виде сетчатых авосек с торчащими оттуда баклажанными хвостиками или кочанами капусты кривил рот, плёлся следом и хихикал всю дорогу нам в спину.
-Поймаю-убью,- шипела ему Каринка.
-Ты сначала поймай,- корчил рожицы зловредный мальчик,- зачем вам столько капусты, кроликов завели?
-Тебя спросить забыли,- топала ногами Каринка,- уйди, говорят тебе, пришибу!
-Гыгыгы, шикарно смотритесь,- не унимался молодой любитель острых ощущений.
Каринка бросала авоськи посреди дороги и кидалась на обидчика с кулаками. Я терпеливо ждала, пока она скрутит и покалечит его.
Потом она возвращалась, и мы плелись дальше. Так как тяжести мама нам запрещала таскать, то мы оставляли овощи за прилавком у продавщицы, и переносили их в несколько приёмов. Опасность встретить зловредного одноклассника в этом случае возрастала в разы!
Вот и в этот день судьба не пощадила нас – позвонила Ба и сказала, что в овощном продают красный болгарский перец.
-Сделаю аджику,- обрадовалась мама и полезла за кошельком.
-Неееет,- заныли мы.
-Да!- сказала мама, всучила нам деньги, снабдила трудовыми авоськами и вытолкнула за дверь,- Манюня уже там, Ба и её отправила в магазин.
Возле овощного змеилась длинная крикливая очередь.
-Девочкииии, я тут,- помахала нам Манька.
Мы с невероятным трудом протиснулись к ней.
-Привет,- шмыгнула носом Манюня,- здорово, да? Смотрите, что с моими руками.
Она выставила ладошки и показала скукоженные подушечки пальцев.
-Видали?
-Ого!- выдохнули мы,- такое даже после долгого лежания в горячей ванне не бывает.
-Это я так помидоры чистила,- похвасталась она,- целое ведро начистила!
Я хотела показать ей свои руки, но Каринка дёрнула меня за капюшон куртки:
-Смотрите, смотрите!
-Чего?- вытянули мы шеи.
Вдоль очереди шла Маринка из семьдесят восьмой квартиры. Маринка как Маринка, мы её не первый день знали, и даже дружили с нею. Девочка она была хорошая, компанейская, не раз делилась с нами своими жвачками – давала каждой пожевать чуть-чуть. Мы даже как-то с нею придумали пустить на эти цели парафиновую свечу. Отпилили по кусочку и стали вдумчиво её жевать. Свеча обладала отвратительным привкусом, но быстро размякла во рту, и отдалённо напоминала жёваную – пережеванную жвачку. Ба потом за это содрала с нас три шкуры, и мы больше не решались ставить над собой такие эксперименты. Но общее преступное прошлое сблизило нас ещё больше.
Маринка шла вдоль очереди, не обращая ни на кого внимания, и держала в вытянутой руке какую-то восхитительно прекрасную штуковину. Мы ещё не знали, что это за штуковина, но моментально захотели себе такую же.
-Марии-ин,- позвали мы,- а что это у тебя?
-КОНФЕТА НА ПАЛОЧКЕ СО ВКУСОМ КЛУБНИКИ,- сказала Маринка.
-Чивой?- не поверили мы своим ушам.
-Грю конфе-та! Со вкусом клубники! На палочке!- Маринка развернула прозрачную, хрусткую обёртку, лизнула конфету и завернула её обратно.
Мы потеряли дар речи. Стояли какое-то время в остолбенении, дружно испепеляя розовое клубничное чудо алчным взором.
-Вкусная?- пришла в себя Каринка.
-Угум,- Маринка демонстративно ещё раз лизнула конфету,- мне её тётя привезла. Конфета-то импортная, чешская!
-Из Чешии?- решила блеснуть эрудицией Манька.
-Ну да, из Чехол… Чехосол… из Чешии, ага.
-И сделали её чЕши, да?- не унималась моя подруга.
-Ну конечно чЕши, кто же ещё,- пожала плечами Маринка.
Никогда в жизни мы не видели столь прекрасной конфеты – она была кругленькая, большая, блестящая, на тоненькой жёлтой палочке.
-Марии-ин,- заблеяли мы,- дай попробовать!
-А что мне за это будет?- не растерялась Маринка.
-Могу отдать свой блокнотик с ромашкой на обложке,- предложила я.
-Пф, он почти весь исписан!
-Ободок с божьей коровкой,- предложила Манька.
-Нееее, у меня от ободков голова болит.
-Я знаю!- осенило меня,- скоро к нам в гости приедет дядя Игорь, он обязательно привезёт вкусных московских конфет. Я тебе дам целых три штуки!
-Пять,- не дрогнула Маринка.
-Шесть, и каждая из нас лизнёт конфету по два раза!
-Идёт!
Она развернула конфету и отдала её мне. Я осторожненько лизнула её и передала сестре. Маринка строго следила, чтобы никто не лизнул её конфету лишний раз.
-Мммм,- замычали мы,- вкусно-то как!
Потом мы убедили Маринку постоять с нами за компанию в очереди. Она убрала от греха подальше в карман конфету и стала развлекать нас рассказами о своём старшем брате.
-Когда он делает уроки, то постоянно ковыряется в носу и ест свои козявки!
-Фууууу!
-И спит всегда в носках, даже в летнюю жару их не снимает. Придёт домой в грязных носках и ляжет спать.
-Фууууу!
-А ещё он как-то мылся в ванной и забыл закрыть дверь на защёлку. А я туда вошла!
-И чего? Ты видела его писюн?
-Нет, он повернулся ко мне спиной. Но я видела его попу! Она у него в прыщах! И спина тоже!!!
-Фууууу! Бедненькая!!! Какой ужас!
В знак благодарности за сочувствие Маринка позволила нам лизнуть конфету ещё по разочку.
Потом мы купили перцы и разошлись по домам. По дороге нам повстречались два моих одноклассника. Одного Каринка поколотила, а второго не смогла догнать – он занимался лёгкой атлетикой и бегал даже лучше, чем наша мама.
А через две недели приехал дядя Игорь. И привёз нам в подарок «Брауншвейгской» колбасы, печенья «Юбилейное» и шоколадных конфет «Красная шапочка». Мы честно отдали Маринке обещанные шоколадки, и она пошла домой дразнить брата своим богатством. А брат скрутил её, отнял все конфеты и съел. И Маринка пришла к нам вся зарёванная и предложила поменять палочку и обёртку от чешской конфеты ещё на одну шоколадку. Мы потом содрали с обёртки золотистую этикетку и чуть не покалечили друг друга, потому что каждый хотел забрать её себе. Победила, конечно же, Каринка, и полгода потом важно ходила с этикеткой «Сделано в Чехословакии» на школьном ранце.
А дядю Игоря папа вылечил. Ну как вылечил – позвонил дяде Мише и сказал: «Игорь приехал».
Вот.
Дядя Миша тут же примчался. С трёхлитровой бутылью тутовки наперевес. Мужчины быстренько нарезали себе бутербродов и засобирались на рыбалку под девизом «Чтобы ни одной бабы в радиусе километра не было». Дяде Игорю хотели взять «Пшеничной», но он обиделся, мол, что вы домашнюю водку пьёте, а мне государственную подсовываете.
- Игорь, что армянину хорошо, то русскому смерть,- честно предупредил его папа.
-Ничего не знаю,- упёрся дядя Игорь.
-Ты понюхай сначала, а потом проси,- откупорил бутылку дядя Миша.
-Бррр,- ткнулся носом в бутыль дядя Игорь, но не сдался.
-Игорь!- сделал последнюю попытку вразумить друга папа.
-Юра?- не согласился дядя Игорь.
-Ну как хочешь.
Потом папа с дядей Мишей загрузили в Васю удочки, припасы и убитого горем московского гостя и поехали на озеро запивать рыбалку водкой.
Вернулись поздно ночью. Долго спорили на пороге, имеет ли значение, как вносить дядю Игоря домой - вперёд ногами или вперёд головой. Итого втащили его боком, уложили на кровать и всю ночь выхаживали. К утру они его реанимировали, но ещё дня два дядя Игорь был очень слабеньким, и питался исключительно гречневым «Малышом» и куриным бульоном.
Мама кормила его с ложечки и сильно жалела.
-Игорь, ну зачем ты послушался этих ненормальных и выпил тутовки?- качала головой она.
-Я ж не знал,- заикался дядя Игорь,- я и предположить не мог, ЧТО это такое! Это же ужас какой-то! Второй день от собственной отрыжки обратно пьянею!
Он улетел через неделю.
-Вернусь в Москву, возьму ещё одну недельку за свой счёт, съезжу в санаторий поправлять печень,- пообещал на прощание.
-Приезжай к нам ещё,- обнял друга папа.
-Спасибо,- растрогался дядя Игорь,- обязательно приеду. Дайте только мне время от этой поездки отойти.
Через месяц папа получил письмо.
-Приучил Лужу какать в унитаз,- хвастался дядя Игорь.
-Ну!- крякнул отец.
-Продал Запорожец. Чуть поднакоплю – куплю копейку.
-Вот это разговор,- одобрил папа.
-Завёл интрижку с медсестрой из массажного кабинета. Вылечил радикулит.
-Хех!- потёр поясницу отец.
-Дочка в выходные ночевала у меня. Пожарила картошки, спалила проводку. Ты знаешь, Юра, я счастлив!
У папы на глаза навернулись слёзы.
-Вылечил-таки,- с гордостью подумал он.
Потом профилактически нахмурился и обернулся к маме:
-Жена, или ты каждый вечер делаешь мне массаж спины, или пеняй на себя.
-Тебе даже массаж извилин не поможет,- не осталась в долгу мама.