На жмура

Марк Лоткин
   На третьей полке вагона было немного спокойней, но также жестко и противно. Анна-каренинский вопрос "Зачем я здесь?" не выходил из головы, хотя ответ был известен.Забрили всё-таки!
   Поезд уносил меня из родного дома "в армию". С этим следовало смириться и жить два года.
   
   Всё, однако, оказалось более-менее терпимо.Через несколько дней после прибытия в часть всех,кто имел хоть какое-то отношение к музыке, вызвал начштаба.В батальоне оказался набор духовых инструментов и начальство захотело иметь свой (пусть и внештатный) оркестр.
   Набрали человек десять. Конечно, это были те ещё "музыканты".Кроме одного пианиста и меня, все остальные сталкивались с музыкой в школьном кружке или в пионерлагере.Движимые огромным желанием облегчить своё пребывание в Сов.армии, эти ребята проявили чудеса смекалки и сумели в считанные дни восстановить те скудные навыки,что были забыты давно и, казалось,- навсегда.
   А цепляться было за что.Мы были освобождены от утренних процедур, включая ненавистную зарядку.Вместо всего этого мы должны были каждое утро играть на плацу "Встречный марш". А для этого (в чём мне удалось убедить начальство) нам необходимо было разыгрываться.И мы получили комнату, где каждое утро после подъёма двое-трое попеременно дули в свои дудки-трубы , стучали самозабвенно в большой барабан колотушкой и периодически,для вящей убедительности колотили по большой медной тарелке, в то время как остальные спокойно наводили марафет: пришивали подворотнички. надраивали до блеска бляхи на ремнях и чистили сапоги...Посторонние, естественно, не допускались.
   Результатом нашей деятельности был ежедневный марш на плацу.
   Время шло.Репертуар наш не расширялся, но все были довольны.
   И вот однажды утром мы все были срочно вызваны к начштаба.А случилось вот что.
В соседней подшефной деревне умер отставной полковник, приехавший навестить мать.Нам следовало прибыть на место и сыграть похороны,или, как говорят лабухи,-на жмура.
   Единственная проблема состояла в том, что в нашем скромном репертуаре был только
1 (один) марш, да и тот - встречный.Приказ же требовал обратное - похоронный.
   В соседней части мы раздобыли ноты целых двух похоронных маршей.Первый - знаменитый марш Шопена требовал не одного дня репетиций.Второй же оказался именно тем, что нужно. Это был предельно простой мотив, состоящий из заунывного опевания одной и той же ноты, что оказалось вполне по силам начинающему малоопытному коллективу.Назывался этот марш
"Слеза", но у лабухов был известен под другим названием: "Из-за угла".
   Отобрав шестерых хоть как-то играющих (а вернее сказать,уверенно держащих инструменты в руках), я окунулся в работу над новым произведением.
   Каждые полчаса прибегал посыльный из штаба справиться о нашей готовности.
И через три часа мы сидели в открытом грузовике вместе с приставленным к нам для порядка лейтенантом...
   И вот мы у цели.Съезжаем с асфальта на грунтовку. Вдалеке стоит трактор и - ни души.
Несколько десятков метров  и грунтовка резко обрывается. начинается нечто невообразимо-болотистое. Ещё несколько метров и мы застреваем.В то же мгновение трактор оживает и направляется к нам.Брошен трос, трактор тярет нас на буксире до места назначения. Прибыли. Тракторист доволен: "Ну наконец-то, я уже часа два тут жду, когда появитесь и вконец застрянете, чтоб вытащить.Здесь без меня ещё никто сам не проехал!"...
   Деревня как деревня.Возле домика народ суетится, столы накрыты,но это - потом. А сейчас надо "жмура работать".Спрашиваю у распорядителя, где стать , когда начать. В силу ограниченности репертуара и полного отсутствия опыта остаётся надеяться на благоприятное стечение обстоятельств.(Сам я в годы учёбы сыграл в симфоническом оркестре несколько панихид,но на жмура реально ходить не довелось).
   Между тем, "процесс пошел". Мы играем пару раз свой марш, отдыхаем , снова играем...Всё идёт нормально.Наконец, команда двигаться на кладбище.Предложенный нами грузовик с негодованием отвергается - селяне несут своего полковника исключительно на руках! Да и не далеко, говорят, так - несколько километров.Мы пытаемся пристроиться в колонну в нужном месте.Но, так как всё движение происходит именно через тот самый болотистый участок дороги, каким-то образом мы оказываемся втиснутыми между гробом и крышкой.Узкая тропинка не даёт возможности для манёвра.Только вперёд!
   Выломав дрын из ближайшего кустарника, я энергично им размахиваю и наш заунывный марш зависает над всей процессией.Стоящие по краям дороги крестьяне уважительно с пониманием кивают друг другу:"Ты дывы, як гарно военный оркестр грае!"
   Вот и кладбище. Далее всё происходит с какой-то кинематографической скоростью.Стали Поиграли.Закопали...Нам говорят, дескать, хватит, спасибо. И - самое главное - к столу!
   Что такое голодный советский солдат, я думаю объяснять не надо. И вот мы сидим за столом.Картошечка, огурчики, помидорчики и много ещё чего есть на этом столе и всё свежее, домашнее, подзабытое...Нашего лейтенанта немедленно уводят в избу и на столе появляется большая бутыль с бесцветной жидкостью.
   Здесь надо сказать,что до описываемого момента не приходилось мне самогон употреблять.Не складывалось как-то. А тут ясно, что надо.Я , как бы, диригент.Нельзя же не пить с коллективом.Ну и вообще , пора уже и отведать!
   Выпили.Странно, думаю, ну совсем не берёт, чистый видно очень, а ведь должен сразу схватить. Смотрю - коллектив как-то странно переглядывается... И тут вбегает идна из бабушек-старушек, что на стол накрывала и всем наливала.И нет на ней лица.
   "Ой, ребятушки, ой родимые,- вопит,-я не ту бутыль принисла! Завместо самогонки водичку,шо покойничка окроплялы!"...
   Наступившая пауза оказала бы честь любому (как провинциальному, так и столичному)театру на 1/6 части света.
   И хотя мгновенно принесенный настоящий самогон не вызвал былого энтузиазма, закуска пошла хорошо.