Предисловие
Вы когда-нибудь путешествовали во времени, заглядывали в прошлое, задумывались о том, насколько поменялась наша жизнь, быть может, даже за совсем небольшой период времени в масштабах бытия? Однажды мне довелось пройтись по Москве почти сразу после войны. Я ее не узнала. В той Москве все было совсем другим: чувства, эмоции, запахи и даже то, что для всех является незыблемым – вид Красной площади. За это короткое путешествие я пережила одновременно холодность и чувственность, любовь и неприязнь, страх и умиротворенность; успела переосмыслить многое из своей жизни. И главное, что я смогла вынести для себя – это то, насколько люди стали более бесчувственными и замкнутыми в своем горе и в своей радости. Мы перестали вместе переживать боль и делиться радостью, а если и делаем это, то лишь каждый в своем узком кругу.
Я приглашаю вас пройтись по улицам Москвы вместе со мной и окунуться в давно забытую атмосферу эмоциональности жизни, жизни полной чувств. Я приглашаю вас побывать в моем сне, который однажды я увидела и не смогла оставить его только на страницах своей памяти.
Сон
Мерный, но торжественный бой Курантов. Красная площадь в свете утреннего, еще не яркого, еще не жаркого солнца. Со стороны Васильевского спуска она просматривается как бы снизу и таким образом брусчатка оказывается прямо на уровне глаз. На площади нет ни одного живого человека, ничто не нарушает вековую недвижимость, незыблемость ее и только стройные ряды мертвых и холодных плит, расчертивших половину пространства ровными линиями, как тетрадь, в которую кто-то вписал трагедию своей жизни. Чугунные, одинаково гладкие, одинаково ровные, невыносимо холодные плиты с разными датами, с разыми алфавитными знаками, обозначающими имена тех, кто не смог жить. Но, свернув на Никольскую улицу, ты увидишь много людей, ты услышишь много речей, ты почувствуешь много тоски и согреешься чувством людским. Там на стенах старинных зданий в аккуратных деревянных рамочках находится память людей о тех, кто умер на войне, но жив в сердцах. В одних аккуратно написаны имена и числа, прикреплены погоны; в других, для которых ничего больше не осталось – похоронки.
И все-все построено там на контрасте. Огромное пространство площади и узкий коридор улицы. Монументальность конструкций внимания и поистине детское выражение любви. Безлюдность и наполненность. Безразличие и страсть. И так от всего этого душа переполняется одновременно всей палитрой чувств, заполняя образовавшийся в ней вакуум!
Наполнив ее, стремишься уйти к реке, чтоб не растерять всю полноту чувствования, а наоборот, созерцая воду, как бы придать свежести этому ощущению – ощущению многогранности жизни. Ноги сами собой сворачивают в Ветошный переулок вдоль Хрустального и вот поворот на Варварку и вновь Васильевский спуск. Только бы не увидеть холодную бездушную мертвую Красную площадь!
Река. Москва. Тепло и много людей. Как будто выпускники или просто молодежь. Им хорошо и весело, тепло и уютно в этом городе, в этом мире, в этой жизни - пока. Они прямо в одежде прыгают в воду, и их веселый крик заставляет меня свернуть в какой-то переулок, назад к тишине.
Сырой, прохладный переулок – но не холодный, а прохладный. Просто туда редко заглядывает солнце. Вхожу в какой-то подъезд, а дальше как во сне попадаю в незнакомую обветшалую квартиру. Я нахожу там мальчика лет двадцати пяти. Он растерянно смотрит и мне хорошо от этого взгляда. Знаю, что он одинок и очень несчастлив в своем одиночестве. Хотя совсем недавно ему казалось, что он счастлив любовью, но она ушла – ее больше нет. Его соседи – «друзья» завидуют, ненавидят и боятся его.
Как зовут – не знаю. Просто Он и Я, разве не достаточно этого, когда чувствуешь, что нужен.
Я остаюсь и пытаюсь закрыть дверь, а она ни в какую. Все как в сигаретном дыму, только чувствую сквозь него теплоту, которой мне так не хватает. И Он чувствует – знаю.
Комната. На окне задернуты шторы, сквозь которые проникает рассеянный молочный свет и редкие, но яркие лучи солнца, освещающие беспорядок в комнате. Стол посредине комнаты, за которым сидят трое. Спиной к задернутому окну сидит мужчина в генеральской форме – Его отце; напротив - МЫ.
Все вокруг пропитано напряжением. Отец обратился ко мне: «Он тебе не нужен. Ты его совсем не знаешь. Он совершенно несобранный и безответственный. Тебе лучше не выходить за него замуж», - его глубокий, низкий голос проник в меня, одновременно наполнив мое сознание сказанным. Интуитивно попыталась найти под столом Его руку, вот уже чувствую ее тепло, она уже почти моя хотя бы на миг, но моя. Ах, как мучительна порой бывает такая близость желаемого и внутренне, только глубоко внутреннее, знание невозможного, почти незнание. Он отстраняет меня и чувство реальности, земной реальности, наполняют меня, вместе с тем опустошая всю ту надежду, которая зародилась во мне тогда. Что было дальше - не знаю. Наверное, отец ушел, потому, как я его больше не видела. Но та теплота, которую почувствовала тогда, до которой, казалось, можно было дотронуться рукой, все же осталась. Осталось, как некая тайна, о ней хотелось не говорить никому и даже самим себе.
……………………………………………
Вот опять я пытаюсь закрыть дверь – боюсь, кто-то придет и все исчезнет. Как тончайшая паутинка, соединяющая две травинки меж собой. Она блестит под лучами света, но малейшее дуновение ветерка достаточно для того, чтобы разорвать ее и нарушить эту трогательную связь. Все в этом мире склонно к разрушению, а иногда даже к саморазрушению.
Боязнь рождает реальность.
Хаос...
Слышу их разговор с ним, сама о чем-то говорю. Вот, наконец, подул ветерок, тот самый малейший. Появляется тема о НЕЙ. О НЕЙ – Его любви! Мгновение и я вижу, как натягивается паутинка, еще мгновение и чувствую, что ее больше нет. А есть ОНА. ОНА вошла в ту незапертую мною дверь и встала между Ним и мной. Им долгожданная и нежданная мной. Конец тайне. Только внутри зарождается нечто из ненависти, злости, стыда, непонимания, безвыходности (безысходности) и одновременно ЛЮБВИ… и мысль: «бежать!»
Бежать, уйти пока не поздно. Забыть, загасить чем-то более сильным, более сложным. Обмануть себя, Его, ЕЕ – всех!
Сырой, холодный переулок – не прохладный, а холодный! Ветер в лицо и сердце где-то в глубине тебя готово разорвать клетку и выйти наружу. В голове хаотичные мысли, ударяются о стенки мозга, и ты чувствуешь их! Иду. Мерный, но торжественный бой Курантов. Красная площадь в свете вечернего, уже не яркого, еще не жаркого солнца.
30.05.2003