Трамвай был переполнен, отчего запотел и вздулся. Я сидел на стекле, мне хотелось курить. Комары тоже курят. Сигареты кончились, перелетел на плечо. Плечо поднялось, опустилось, вздохнуло. Пробка. Я огорчился и решил напиться. Плечо обещало сильно чесаться. Придя в чувства, я нашел себя на подоконнике обессиленным.
- Вносите его. Осторожно, не уроните.
Меня внесли в квартиру и положили на книжную полку. Я открыл глаза и увидел их. Их было трое. Моя голова кружилась и с ней вместе всё, что её окружало: классика в томах и три таракана, рецидивистской наружности.
- Можешь остаться здесь, кровопийца, - сказал самый рыжий, - но если будешь устраивать дебоши, мы тебя делегатом в чемодан отправим, а оттуда еще никто не возвращался. Ха…
И на «ха» тараканы разбежались в три разные стороны. Я попытался подняться, не вышло. Потому понял, что до сих пор нахожусь во хмелю. Глядел на люстру, как на красно солнышко, щурился и улыбался, хотя она не была включена. Хотелось поговорить.
Под обоями ворочался и скребся муравей из протеста и желания быть замеченным. Замуровался от тараканов, не потому что боялся, а считал их эстетически неприятными. Тараканы отвечали муравью взаимностью. Казалось бы, он мог составить мне компанию. Но, по причине врожденной клаустрофобии, лезть к муравью под обои шуршать – не вариант. Огорчился.
По люстре бегала муха, нарезая круги по кайме: «Хорошо качаться на люстре, если она выключена, и если ты муха. Возможно, мне только кажется, что на люстре дышится легче, хотя пыли больше, чем где-либо в этой квартире».
Должно быть, она интересный собеседник, пусть и полновата.
Прилетел я и протянул лапы, чтобы заключить муху в крепкие объятия, но встретил словесный отказ в грубой форме. Форма неудобочитаема, потому умолчу.
Муха не употребляет внутрь и никогда не понять ей порыва комариной души поговорить. Но она знала, что лучшая защита – это нападение и заговорила.
- Все мои родные мухи погибли. Задохнулись в соседней квартире. Лишь мне одной удалось выжить, успела вылететь в окно. Ты, похоже, не знаешь, каково это, когда травят. Мухи надышались и уснули. Так и спят…
Выслушивать откровения подобного рода и дожидаться «помогите, люди добрые!» не входило в мои ближайшие планы, решил улететь подальше, проспаться. Мухе же было плевать на других мух. Ей хотелось качаться на люстре одной. Каждый получает удовольствие по-своему.
Пошел второй день моего пребывания в этой квартире. Выспался и протрезвел. Надо заметить, ничего примечательного и сколько-нибудь мне интересного я не подметил. Кроме чемодана, что лежал посреди комнаты. Было ему хорошо и уютно, только крышку закрыли неплотно, отчего просквозило бока. Бока ныли и скрипели. В потемках рыскали квартиранты мимо, добровольцы – смертники шмыгали внутрь.
В квартире было мрачно. Из-за любопытства или по глупости муравей рискнул высунуться поглядеть и вдобавок надышаться воздухом. Тут и подловили его тараканы.
Я сидел у окна и глядел на фонари, хотелось крови. Тараканам крови не хотелось, но тащили они муравья к чемодану. С люстры наблюдала за всем муха, но недолго, ослепла. Включился свет, настала паника. Растерялись тараканы и бросились бежать в угол, прежде сбросив муравья, словно нелегкую ношу со своих плеч. Ноша попрощалась с жизнью: «Лучше в чемодан, чем под тапок».
На третий день мерзкое состояние начало подкрадываться к моему нутру неспешной поступью. Я был полностью обескровлен. Мучили жажда и тоска. От тараканов старался держаться подальше, потому что их больше, и говорить с ними было не о чем. Не стрельнуть сигаретку и у мухи. Вела она скромный, замкнутый в кайме люстры образ жизни. Подлетать к ней со своими мыслями не хотелось. Зрение мухи все ухудшалось, в квартире не раз включалась люстра. Взгляд ее бегал и спотыкался, никак не удавалось зафиксировать его на одном предмете. Но все же, не смотря ни на что, она не хотела покидать свое пыльное убежище.
Было так до тех пор, пока свет не выключался целую ночь. Когда пытка светом стала совсем невыносимой, муха спрыгнула и ползком добралась до чемодана к рассвету. Свет погас, муха сгинула в чемодане.
Солнце взошло, чуть не завыл. Решил, что больше ни дня не проторчу в квартире, куда занесла меня нелегкая и тараканы. Форточка была открыта. Я полетел, и вскоре оказался за окном на градуснике. Тараканы глядели на меня из-за плинтуса. Я помахал им крылом, трамвай ждал меня на остановке.
На заднем сиденье долго смаковал молодую кровь. Потом перелетел в середину салона, покурил и снова продолжил дегустацию. Хороша была кровь многолетней выдержки, с использованием перегонки и соложения.
Трамвай опустел, расстроился и встал в депо. Я перелетел к ремонтникам за «три в одном»: кровь – пиво – водка, да и сигареты у них точно есть.