НОВГОРОДский проект-II.
АВТОР: А. Г. ЗАХАРЕНКО.
Источник: «Ученые записки» историко-филологического факультета Новгородского государственного педагогического института. Вып. 2. Новгород. 1957 г. С. 51 – 82.
ИСТОРИЯ СООРУЖЕНИЯ ПАМЯТНИКА «ТЫСЯЧЕЛЕТИЮ РОССИИ» В НОВГОРОДЕ
Среди многочисленных исторических памятников Новгорода видное место занимает Памятник «Тысячелетию России».
Памятник «Тысячелетию России» стоит уже более 90 лет и на протяжении всего этого времени продолжает вызывать к себе всеобщий интерес.
Совершенно естественно, поэтому является необходимость определить место этого Памятника в истории русской культуры.
Это необходимо тем более потому, что в посвященной этому Памятнику литературе дается ему или односторонние или совершенно неверное освещение.
В XIX в., в годы сооружения Памятника, а затем и после его открытия, вышло несколько небольших работ, посвященных этому вопросу. Но в работах дореволюционного времени, как например, в книге Отто и Куприянова (1), вышедшей в 1862 году, а затем и в книге А.И. Семеновского (2), вышедшей в 1893 году, разрабатывался главным образом один вопрос – жизнеописание выдающихся деятелей, помещенных на Памятнике.
В упомянутой книге Семеновского приводятся некоторые сведения из истории сооружения Памятника, но эти сведения относятся исключительно к строительно-технической части. Что же касается различных вопросов общественного характера, возникших при составлении проекта и самом сооружении Памятника (как например, вопрос о составе лиц, помещенных на Памятнике и др.), то освещение их и в этой работе отсутствует.
Между тем, сооружение Памятника проходило в довольно-сложной обстановке, в обстановке борьбы прогрессивных сил с реакционными; при этом главным вопросом, подвергавшимся дебатам, был вопрос об идейно-политической направленности и содержании Памятника.
В 1928 году в Новгороде вышла брошюра научного сотрудника Новгородского музея А.И. Семенова под тенденциозным названием – Памятник «Тысячелетию самодержавного гнета» (3). Но и эта брошюра, как показывает уже само ее название, отражает исключительно одну сторону содержания Памятника – стремление царизма укрепить этим монументом престиж самодержавия. Другая же сторона, именно, общественно-политическая, свидетельствующая о борьбе, приведшей к компромиссному решению вопроса о содержании: Памятника в пользу прогрессивных сил, в работе А.И. Семенова не показана.
Можно было бы отметить и еще несколько небольших брошюр, журнальных и газетных статей, но они ничего нового в данный вопрос не вносят.
Между тем, в Центральном Государственном Историческом архиве (в Ленинграде), в секции рукописей Государственного Русского Музея (в Ленинграде) и других архивах, хранятся материалы, в которых отражена вся история сооружения этого Памятника: как самого процесса его строительства, так – что более важно – и история борьбы общественных (прогрессивных и реакционных) сил России середины XIX в., проявивших глубокий интерес к этому вопросу. На окончательном решении Памятника «Тысячелетию России» сказались те резкие перемены в русском обществе и сдвиги в сторону прогресса, которые произошли после неудачной для русского царизма Крымской кампании 1854 – 1855 гг.
***
Идея сооружения Памятника «Тысячелетию России» возникла накануне реформ 60-х годов XIX в., в тот период, когда в России, потрясенной волной народных восстаний, направленных против феодально-крепостнического строя, создалась, политическая обстановка, охарактеризованная В.И. Лениным как «революционная ситуация» 1859 – 1861 гг.
Формально сооружением Памятника царское правительство задалось целью отметить (согласно существовавшему тогда взгляду, в настоящее время отвергнутому исторической наукой) тысячелетие со времени образования Русского государства исполнявшееся якобы в 1862 году. Но создание Памятника преследовало и другую цель – пропаганду незыблемости самодержавия в России, стремление «подкрепить» этим монументом пошатнувшийся трон русских царей.
Однако следует отметить, что, несмотря на такое стремление, правительство не могло осуществить его полностью; под влиянием развивавшихся прогрессивных общественных сил, «но вынуждено было идти на уступки этим силам, в соответствии с существовавшим в стране внутренним положением. Памятник волей-неволей должен был сооружаться с учетом реальной политической обстановки в государстве.
Уже в своем постановлении о сооружении Памятника, Комитет Министров, желая отметить заслуги самодержцев, в то же время подчеркивал необходимость «воздвижения народного памятника Тысячелетию» (4). И хотя основным замыслом Памятника оставалась идея «самодержавия», правительство не хотело обнажать самые позорные его стороны. Так, на Памятнике не были помещены лица, которые сыскали в народе гнев и ужас, или были в народной среде непопулярны. Например, на памятнике не был помещен царь Иван Грозный, слывший в народе свирепым правителем, особенно среди новгородцев, город которых он подвергал неоднократному разорению. Нет упоминания о Павле I. Не помещены на нем такие мракобесы, как Аракчеев, Бенкендорф и другие. «Сам» царь Николай I едва не оказался «забытым», о нем вспомнили совершенно случайно (подробнее об этом будет сказано ниже).
Создание Памятника «Тысячелетию России» происходило в момент общественного подъема в России, когда прогрессивными идеями начали овладевать народные массы, когда подлинно народная революционно-демократическая культура завоевала себе видное место и становилась той культурой, которая вскоре превращается, по определению В.И. Ленина, в «великорусскую национальную культуру Чернышевского и Плеханова» (5). Остановить мощный подъем и развитие народной культуры царизм уже не мог. Все эти обстоятельства привели к тому, что содержание Памятника, против воли правительства, получилось не совсем таким, каким предполагалось, что поэтому наряду с отдельными фигурами реакционных личностей, помещенных на Памятнике, на нем оказалась представленной целая галерея выдающихся прогрессивных деятелей нашей Родины с древнейших времен до середины XIX века; полководцев, деятелей науки, культуры, содействовавших развитию и укреплению Русского государства и усилению его могущества.
Таким образом, мы видим, что содержание Памятника: выходит за рамки идеи самодержавия.
Из помещенных на Памятнике 120 фигур людей, признанных выдающимися деятелями Русского государства, не менее половины являются прогрессивными деятелями, а многие из; них являются прямыми и явными противниками самодержавного строя. Тем не менее, их авторитет и значение в русском обществе не позволили царю вычеркнуть их из списка великих, людей, представленного автором проекта Памятника.
Обойдя революционных деятелей, таких; как, например, Радищев, декабристы, Белинский, отказав автору проекта в помещении на Памятнике скульптур поэта-демократа Т.Г. Шевченко, народного поэта А.В. Кольцова, не поместив на нем замечательных русских зодчих А.Н. Воронихина, происходившего из крепостных, А. Д. Захарова, вычеркнув из списка даже прославленного адмирала Ф. Ф. Ушакова, тем не менее, царь не мог отказать в помещении на Памятнике таких выдающихся прогрессивных деятелей, вышедших из народа, как великий русский ученый М.В. Ломоносов, создатель русского театра Ф.Г. Волков. Нечего говорить уже о таких выдающихся прогрессивных деятелях, помещенных на Памятнике, как писатели и поэты: А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, М.Ю. Лермонтов, И.А. Крылов, А.С. Грибоедов, композитор Глинка и других, без которых немыслимо никакое представление о русской культуре.
Мысль о сооружении Памятника «Тысячелетию России», по всей видимости, возникла в правительственных кругах (6).
Из официальных документов мы видим, что 27 марта 1857 года министр внутренних дел Ланской внес в Комитет министров предложение о сооружении в Новгороде Памятника первому русскому государю Рюрику. Рассмотрев это пред-ложение, Комитет министров вынес такое постановление:
«...Призвание Рюрика составляет без сомнения одну из важнейших эпох нашего государства, но потомство не должно и не может пройти забвением заслуг других своих самодержцев полагая, что эпоха 1862 г. должна быть ознаменована не увековечением подвига Рюрика, но воздвижением народного Памятника «Тысячелетию России», где бы могли быть в барельефах или других изображениях показаны главнейшие события нашей отечественной истории...» (7).
После принятия такого решения Комитет министров поручил министру внутренних дел сообщить циркуляром всем ведомствам и начальникам губерний, то есть губернаторам, что «для увековечения торжественного воздвижения, народного Памятника в Новгороде ввиду исполнения в 1862 году тысячелетия государства Российского открывается повсеместно подписка для сбора пожертвований от всех сословий (8). При этом было принято решение: по получении сведений о суммах пожертвований на 1 января 1859 года приступить к объявлению конкурса на составление проекта Памятника. Сумма на сооружение Памятника устанавливалась в размере 500 тысяч рублей.
Объявленная через губернаторов и Синод подписка пожертвований продолжалась с 1857 по 1862 год. Народ жертвовал на Памятник свою трудовую копейку. Вносимые пожертвования в среднем составляли от полкопейки до 15 копеек серебром. Правда, иногда в подписных листах мы видим и крупные по тому времени суммы в размере 15 – 30 рублей серебром. Однако при существовавшей в те времена бедности народной подписка не могла обеспечить сбор необходимой суммы в 500 тысяч рублей. Путем пожертвований удалось собрать всего 150 тысяч рублей. Поэтому правительство вынуждено было «внести в роспись расходов по 200 тыс. руб. в 1860 и 1861 годах» (9), определив таким образом дополнительную к со-бранным средствам, сумму в 400 тыс. руб. После чего, как видно из сказанного, общая сумма на сооружение Памятника составила сумму в 550 тыс. руб.
В апреле 1859 года была объявлена в печати программа конкурса на представление проекта Памятника. Срок конкурса был определен всего лишь в 6 месяцев, проекты должны были быть представлены к 1 ноября 1859 года. К конкурсу допускались все художники, как русские, так и иностранцы, проживающие в России (10).
По условиям конкурса, как сказано в объявлении, требовалось, чтобы Памятник по своему внешнему виду «соответствовал историческому назначению и отражал шесть главных, по тогдашним представлениям, эпох в истории России».
1. Основание государства России – 862 год.
2. Введение христианства в России – 988 год.
3. Начало освобождения от татарского ига – 1380 г.
4.Основание самодержавного царства Русского – 1491г.
5. Восстановление самодержавия избранием на царство Михаила Федоровича – 1613 год.
6. Преобразование России и основание Российской империи – 1721 год.
Согласно этому же условию Памятник «должен состоять предпочтительно из ваяльных изображений, соединенных изящными архитектурными сооружениями» (11).
«Впрочем, составители проекта, – как сказано дальше, – могут и не стесняться сим указанием, лишь бы Памятник выражал главную мысль сооружения: ознаменование постепенного в течение тысячи лет развития государства Российского... » (12).
Проект Памятника должен был сопровождаться пояснительным описанием с указанием характера и хода работ, и с приблизительным определением времени и расходов.
Детальные чертежи, рисунки и смета по избранному проекту должны были быть представлены составителем проекта не позже чем через три месяца.
На основании постановления Комитета Министров Памятник решено было воздвигнуть, как и значилось в предложении министра внутренних дел, в Новгороде, где, согласно летописной легенде, якобы, началось Русское государство. Первоначально обсуждался вопрос о возможности построения Памятника на Торговой стороне, потом на Софийской, именно на площади, впереди Кремля (13). Однако после более подробного ознакомления с местностью и более детальным изучением этого вопроса в Комитете Министров было принято, «постановление, утвержденное 23 апреля 1859 года царем, о построении Памятника в Кремле.
В конкурсной программе, напечатанной тогда же в газетах, говорилось: «Памятник назначено возвести в Новгороде, в Кремле, между Софийским собором и Губернскими Присутственными местами, на площади имеющей до 6 т. кв. сажен» (т. е. 24 т. кв. метров) (14).
Строительство памятника было поручено Главному Управлению Путей сообщения и Публичных зданий, возглавляемому генерал-адъютантом Чевкиным.
Строителем Памятника был назначен инженер-полковник Евреинов, производителем работ – инженер штабс-капитан Адамс.
При этом в связи с указанием об определении места для Памятника в стороне от линии шоссе, к зданию Присутственных мест, явилась необходимость перенести стоявший на этом месте памятник «Ополчению» 1812 г. Памятник «Ополчению» был перенесен на площадь перед зданием Дворянского собрания (ныне совпартшкола – А. З.), с надлежащим приспособлением этой местности к назначенной цели (15).
К установленному сроку, то есть к 1 ноября 1859 года, было представлено 52 проекта, из которых 37 со всеми чертежами и рисунками, а остальные 15 только с. описанием данных проекта.
Для рассмотрения представленных проектов при Академии художеств был создан специальный совет под председательством вице-президента Академии художеств князя Г. Гагарина, при участии архитекторов и инженеров, командированных от Главного Управления путей сообщения с правом голоса (16).
Из числа присланных на конкурс проектов совет признал соответствующими условиям конкурса только три проекта: художника Микешина, архитектора Антипова и академика Горностаева (17).
На заседаниях от 25 ноября и 9 декабря 1859 года, при более подробном рассмотрении, совет отдал предпочтение проекту, представленному художником М.О. Микешиным.
Эти три проекта были удостоены премий: первую премию (4 т. руб.) получил Микешин, вторая (1000 руб.) была разделена между Горностаевым и Антоновым (18).
Проект Антипова представлял собою полукруг, в центре которого возвышался пьедестал с колоссальной фигурой России. Но это проект по своей форме являлся прямым подражанием одному из памятников в г. Мюнхене. К тому же по своим большим размерам он не мог быть установлен на новгородской площади, а сооружение его стоило бы дороже установленной суммы.
Проект Горностаева представлял собой аллегорическое изображение России в виде большой статуи. Но конкурсная комиссия решила, что подобный памятник даже при самом тщательном и превосходном его исполнении не будет доступен пониманию широким слоям населения и не будет производить должного впечатления.
По проекту Микешина, представленному на конкурс, Памятник должен был состоять из 13 отдельных скульптурных групп: одна верхняя (Россия и Ангел), расположенная на самом верху шара, изображающего «Державу», шесть групп, расположенных вокруг шара, состоящих из 17 так называемых «колоссальных фигур», отображающих шесть главных эпох, и 6 барельефов еще неизвестного содержания разделенных медальонами, расположенных ниже «колоссальных фигур», по окружению Памятника. Но вариант барельефов, как увидим ниже, был впоследствии изменен.
Согласно некоторым сведениям Памятник по своей форме должен был напоминать шапку Мономаха.
Кроме бронзовых частей в своем проекте Микешин намечал и исполнение модели гранитной части Памятника: пояса над барельефом и цоколя, находящегося под барельефом.
Протокол заседания совета был подписан председателем: комиссии Г. Гагариным. Проект Микешина был одобрен Александром II (19).
Следует отметить, что проект Памятника, представленного Микешиным на конкурс, является не первым его проектом. В его личном архиве, хранящемся в Государственном Русском-музее, имеется другой, более ранний проект. В этом проекте вместо шара, возвышающегося на постаменте, изображено полушарие в виде купола, на котором также водружены женщина, олицетворяющая Россию, и Ангел с крестом. Колоссальные фигуры расположены ниже полушария, на постаменте, вокруг верхней части Памятника, под полушарием. Ниже колоссальных фигур расположен барельеф с изображением исторических эпизодов, а еще ниже, в своего рода нишах, должны были помещены какие-то группы людей, по-видимому, из персонажей произведений писателей, художников и композиторов. В верхней части этих ниш имеются надписи, определяющие место, отведенное каждому писателю, художнику, композитору, например: «Крылов», «Пушкин», «Гоголь», «Глинка» и т. д. Ниши отделены друг от друга барельефными балясинами.
Михаил Осипович Микешин (1835 – 1896) происходил на разночинцев, он был самым молодым из всех участников конкурса – ему в то время было всего 24 года. Микешин не имел тогда еще никакого звания, он был рядовым художником. Однако обнаруженные им вскоре большие способности как в области живописи, так и скульптуры, поставили его в число выдающихся деятелей искусства.
Михаил Осипович Микешин родился в с. Максимовке Рославльского уезда Смоленской губернии. Отец его был известным партизаном 1812 г. в Рославльской конной дружине знаменитого командира партизанских отрядов полковника Фигнера.
Еще мальчиком М.О. Микешин учился живописи на родине у местного иконописца, некоего Тита Андроныча. 16-летним юношей Микешин был привезен в Петербург помещиком А.А. Вонлярским и помещен в Академию художеств в класс батальной живописи проф. Виллевальде. Еще во время нахождения в Академии Микешин был удостоен всех возможных, наград, включительно до первой золотой медали, и звания классного художника, а также 6-летней заграничной командировки на казенный счет (которой он, впрочем, не воспользовался). Одну из его картин этого времени (изображающую конных гренадер) приобрел с академической выставки сам Николай I.
Технику лепки Микешин изучил у скульптора И.Н. Шредера, которого потом привлек к сотрудничеству.
Памятник «Тысячелетию России» принес Микешину большую славу. Со всех сторон стали поступать ему предложения на создание проектов памятников и других скульптурных работ. Уже в 1864 г. за создание проекта памятника Дон-Педро IV в Лиссабоне Микешину было присуждено звание члена Лиссабонской Академии изящных искусств. В 1866 г. Микешин разработал проект памятника освободителю Сербии Кара-Георгию (Георгию Черному), в 1867 г. – проект памятника адмиралу Грейгу в г. Николаеве, в 1868 году – сербскому князю Михаилу Обреновичу. В 1869 г. «За различные и весьма талантливые сочинения проектов памятников и моделей» Микешину, в возрасте 34 лет, было присвоено Академией художеств звание академика скульптуры.
По проектам Микешина были также сооружены памятники: «Победам Черноморского флота», матросу Шевченко в Николаеве, героям обороны Севастополя; адмиралам Корнилову, Нахимову, Истомину в Севастополе. Лучшей его работой, проникнутой патриотическим воодушевлением, был проект памятника Богдану Хмельницкому, воздвигнутого в Киеве (1888 г.). В том же году был разработан проект памятника Ермаку в Новочеркасске, а в последующие годы – К. Минину в Н. Новгороде, Екатерине II в Петербурге и др. Одновременно с этим Микешин выполнял эскизы скульптурных украшений для судов русского военного флота.
В 1876 – 78 гг. Микешин издавал журнал «Пчела», в котором поместил ряд своих рисунков, а также статей, в том числе о Шевченко и Некрасове.
При всей значимости упомянутых микешинских памятников Памятник «Тысячелетию России» занимает в творческой биографии Микешина, пожалуй наиболее видное место.
По масштабу представленных Микешиным чертежей и рисунков общая высота Памятника получалась 26 аршин (17,3 м), а каждая колоссальная фигура – до 6 аршин (4 м), диаметр цоколя 16 аршин (10,6 м), барельеф – 14 аршин (9,3м), площадка колоссальных фигур – 9,5 арш. (6,3 м), «Держава» – 14 аршин (11,7 м) (20).
Интересно отметить, что, получив такие данные, управляющий Путей сообщения Чевкин в своем «всеподданейшем» докладе приводит эти данные в сравнении с данными памятника Николаю I (в Петербурге), высота которого, согласно его, Чевкина, утверждению составляет всего 22 аршина (14,7 м) ,и поэтому он полагает, что «превысить сей размер для сооружения ваятельного» было бы неудобно и чтобы не нарушить общую гармонию рисунка Микешина, полагал бы уменьшить масштаб Памятника на одну шестую, оставив, таким образом, высоту Памятника 21 и две трети аршина (14,5м), а высоту фигур – 5 аршин (3,3 м).
Царь согласился с этим предложением, и 4 февраля 1860 г. утвердил проект Памятника с уменьшением масштаба на одну шестую. (Впрочем, здесь уместно будет отметить, что в действительности высота Памятника составила 15 м).
11 февраля 1860 г. Микешин заключил в Особенной канцелярии Главноуправляющего Путей сообщения и Публичных зданий условие, по которому обязывался немедленно приступить к изготовлению из гипса моделей 19 фигур верхних групп в общем виде, в одну пятую часть величины. Согласно этому условию все фигуры и украшения в моделях должны были быть сделаны из гипса «до такой степени отчетливо, чтобы они могли служить надлежащим руководством тем художникам, на которых будет возложено выполнение их в колоссальном виде...» Части пьедестала в модели могут быть сделаны из дерева с окраскою их (21). Модели должны быть изготовлены из собственных материалов художника к 6 июня 1860 г. За изготовление этих моделей было назначено 12 тыс. руб. (22).
В связи с необходимостью начинать работы по изготовлению моделей встал вопрос о подыскании для этой цели мастерской. С большим трудом, только ввиду срочности работ по Памятнику, Микешину была выделена, по просьбе Чевкина„ мастерская в Академии художеств. Для этого, как уведомлял вице-президент Академии художеств князь Гагарин, пришлось приостановить живописные работы для строившегося тогда в Москве храма Спаса (23). Отсюда видно, какое значение придавалось строительству Памятника «Тысячелетию России».
Прежде чем приступить к работе, Микешин занялся изучением древних одежд, вооружения и других атрибутов, соответствовавших историческим деятелям и их временам, для чего ездил в Москву в Оружейную палату, изучал также соответ-ствующую литературу и искусство (24).
Одновременно с заключением условий на изготовление моделей 19 колоссальных фигур Микешиным такое же соглашение было заключено с Особенной канцелярией и заслуженным профессором ректором скульптуры Академии художеств П.К. Клодтом на изготовление моделей шести барельефов вокруг постамента (25) (эта работа оценивалась в 30 т. руб.).
В июле 1860 года, по изготовлении Микешиным моделей колоссальных фигур в одну пятую величины, и утвержденных царем, были распределены работы по изготовлению моделей 19 колоссальных фигур в натуральную величину. Художнику Микешину вместе с художником Шредером было поручено изготовление: верхней группы – две фигуры и .крест, группу Петра Великого – три фигуры и группу Ивана III – пять фигур. Всего 10 фигур. Академику Залеману – группу Михаила. Федоровича – три фигуры, группу Владимира Святославича – три фигуры и группу Дмитрия Донского – две фигуры. Всего 8 фигур. Академику Михайлову – группу Рюрика – одну фигуру (26). Стоимость работы по изготовлению каждой фигуры определялась в четыре тысячи рублей (27).
В то же время скульптор Клодт, приступивший к выполнению своих обязательств, взятых в начале 1860 г., к середине этого года представил эскизы двух барельефов: «Призвание на княжение Рюрика» и «Крещение Руси». Эскизы этих барельефов были утверждены царем (28). Но в то время, когда Клодт готовился представить эскиз третьего барельефа, его мастерскую посетил Александр II. В результате этого посещения 6 июня 1860 года последовало распоряжение Главноуправляющего о том, что царь «находит приличным... барельефы, заключающие в себе повторение изображений, помещенных на самом Памятнике (то есть повторение колоссальных фигур – А. З.) заменить барельефами, изображающими знаменитых мужей, способствовавших своими подвигами прослав-лению Российского государства», и приказал поручить художнику Микешину составить новый проект барельефа, отвечающего указанному требованию. Клодту же предлагалось дальнейшие работы по изготовлении моделей барельефа приостановить «до особого распоряжения» (29) (которого в дальнейшем не последовало), зачислив ему в счет вознаграждения 7,5 тыс. руб., полученных им в качестве аванса. Клодт с таким решением согласился, заявив, что никаких претензий к Управлению Путей сообщения он не имеет. Однако Микешину Клодт не мог простить его успехов; затаив злобу, он вскоре попытался ему отомстить.
Весьма интересны обстоятельства, приведшие к такому исходу дела о моделях барельефов. Проект Памятника на конкурс Микешиным был представлен без барельефов, для помещения которых было обозначено пустое место. В таком виде конкурсной комиссией, а затем и царем, модель была утверждена.
При распределении работ между скульпторами, по «высочайшему повелению», работы барельефов были поручены П.К. Клодту. Общее наблюдение, или как сказано в документах «общая дирекция», над всеми вообще работами Памятника лежала на авторе – художнике М. О. Микешине, тогда не имевшем даже звания скульптора (в это время он подписывался «классным художником»).
Таким образом, молодому художнику Микешину вручена была, как бы сказать, и «дирекция» над ректором скульптуры – Клодтом. От этого и произошло недоразумение, о котором идет речь, Клодт посчитал ниже своего достоинства консультироваться с автором проекта Памятника и руководителем общими работами Микешиным и сам избрал для барельефов сюжеты колоссальных фигур, возвышающихся над барельефом. Так, например, под группой Рюрика Клодт изобразил «Приглашение Рюрика», под группой «Крещение Руси» – «Принятие христианства» и т. д.
Так родилась новая идея, идея сплошного барельефа, опоясывающего постамент Памятника.
В продолжение всего срока изготовления моделей для Памятника Микешину пришлось вести весьма напряженную работу; и когда в момент приготовления моделей колоссальных фигур ему было поручено составление моделей барельефа, опоясывающего постамент Памятника – это была весьма ответственная, требующая больших знаний, работа. Микешин, по его собственному признанию, «совсем было растерялся перед новой задачей» (30) и решил прибегнуть к помощи и совету выдающихся русских историков и писателей: Соловьева, Костомарова, Буслаева, Погодина, Калачева (31), Максимова, Срезневского, Гончарова, Тургенева, Майкова, Полонского и многих других (32).
При помощи этих выдающихся деятелей культуры Микешин приступил к составлению списка великих людей для барельефа и составлению их биографий.
22 августа 1860 года Микешин представил на имя Чевкина первый вариант списка великих людей. В препроводительном письме он сообщал, что при составлении списка руководствовался советами наших ученых, историков, литераторов и артистов. «Насчет помещения некоторых имен в этом списке встречались разногласные мнения, я отметил их знаками вопроса» (33).
Как явствует отсюда, даже среди тех деятелей культуры, к помощи которых прибегал Микешин, происходила своего рода борьба за право увековечения на Памятнике тех или иных деятелей. То же самое происходило, но еще в более острой форме и в высших и правительственных сферах, о чем читателю станет известно из дальнейшего нашего изложения.
В другом письме по поводу этого же списка Микешин сообщал Чевкину, что ввиду того, что древний период русской истории весьма слабо представлен светскими деятелями, он вынужден прибегнуть к включению в список деятелей просветителей из числа духовных лиц.
Великие люди в представленном списке были разделены на четыре группы: просветителей; государственных людей; военных людей и героев; писателей и художников.
Знаком вопроса в первоначальном списке, о чем писал Микешин Чевкину, отмечены: Гедимин, дьяк Грибоедов, Воронцов, Кутузов, Витгенштейн, Певец Игоря, Кантемир, Жуковский, Кольцов. В то же время Державин, Лермонтов, Гнедич, Грибоедов, Гоголь в списке вовсе отсутствовали.
Этот список подвергался неоднократному и всестороннему обсуждению, сопровождавшемуся горячими дебатами, в результате чего были произведены большие изменения, приведшие к составлению Микешиным второй редакции списка, которая и была утверждена царем 1 сентября 1860 г.
Во вторую редакцию списка, в группу так называемых просителей были включены: Макарий, митрополит Московский, Феофан Прокопович, архиепископ Псковский, а затем Новгородский (34) и еще шесть деятелей церкви, гораздо менее; значительных.
В то же время из этой группы, совершенно несправедливо на наш взгляд, исключен Илларион – первый митрополит из числа русских людей в Киевской Руси. Илларион возглавлял идеологическую борьбу, поддерживаемую князем Ярославом Мудрым, за полную независимость русской церкви от Византии, что представляло собой патриотическую деятельность, было прогрессивным явлением. Исключены из этой группы также другие церковные деятели, по преимуществу новгородского, «происхождения».
Как видно, к списку сильно руку приложила церковная организация, при этом особенно не повезло новгородцам.
В группу государственных людей включены: литовцы – Ольгерд и Витовт, затем патриарх Филарет, Ордин-Нащокин. Исключены из этой группы Софья Палеолог, супруга Ивана III, дьяк Федор Грибоедов – предок по прямой линии А. С. Грибоедова, составитель «Истории о царях и великих князьях земли Русской», Остерман, хитроумный «дипломат», «герой» времен дворцовых переворотов 1730 – 1740 гг., человек, которому не повезло чуть ли не в первый раз в жизни (да и то уже в загробной).
В группу военных людей и героев этого списка включены: Кейстут, литовский князь; Авраамий Палицын, келарь Троицкого монастыря; П.С. Салтыков, фельдмаршал, граф Орлов-Чесменский; адмиралы: Ушков (впоследствии снова исключенный), Сенявин, Нахимов; генералы: Багратион, Дибич-Забалканский, Паскевич-Эриванский.
Исключены из этой группы: Борис и Глеб, князья Киевской Руси, убитые их братом Святополком «Окаянным», Мстислав Удалой, князь Торопецкий (вероятно, за его своеволие и свободолюбие), впрочем, впоследствии снова включенный, князь Михаил Черниговский, не один раз призывавшийся новгородцами на княжение в моменты установления власти «меньших» людей, даровавший им льготы, после которых «бысть, легко по волости и по граду» (35). Естественно, что подобная, деятельность князя не могла отвечать духу самодержавия.
В группу писателей и художников были включены: Лермонтов, Гнедич, Грибоедов. Не включенными по-прежнему оставались Гоголь и Державин.
Исключены из списка этой группы: Антиох Кантемир, поэт А. В. Кольцов, Дмитревский, крупнейший театральный деятель, помощник и продолжатель дела Волкова.
Однако приведенный список лиц, хотя и утвержденный царем, в действительности не был окончательным. Споры и разногласия по этому вопросу продолжались.
Поводом, приведшим к дальнейшим большим изменениям, послужил факт составления Микешиным эскиза (рисунка) барельефа, с изображением на нем всех деятелей.
Прежде всего, по-видимому, для большей хронологической стройности в список были включены деятели, уже включенные в качестве лиц, возглавлявших группы колоссальных фигур: Владимир Святославич, включавшийся в группу просветителей, Михаил Федорович, Иван III, Петр I, включавшиеся в, число государственных деятелей, и Дмитрий Донской – в число военных людей.
Дополнительно в группу государственных деятелей были, включены «царственные особы»: Екатерина II и Александр I, в группу военных людей – адмиралы: Лазарев и Корнилов и в группу писателей и художников – Гоголь (впоследствии снова из списка исключенный). При этом оказался неугодным и ис-ключенным из утвержденного списка адмирал Ф.Ф. Ушаков, знаменитый флотоводец, прославивший русский флот своими победами. Здесь реакционные силы вышли «победителями» в борьбе с Микешиным и окружавшими его прогрессивными силами. Нахождение на Памятнике фигуры основателя Республики Семи островов в Ионическом море могло вызвать нежелательные ассоциации у публики.
Из утвержденного списка по неизвестным причинам исключен также генерал-адмирал Ф.М. Апраксин («адмирал-тейц»), выдающийся деятель и флотоводец петровского времени.
Из этого видно, какую «чистку» должны были пройти покойные деятели Русского государства, прежде чем попасть на; пьедестал Памятника.
8 декабря 1860 года эскиз барельефа, или рисунок, с изображением всех деятелей, помещенных на нем, был утвержден царем, который приказал добавить в число литераторов Державина и в число государственных деятелей В.П. Кочубея, ранее в списке не состоявшего (36).
Большое возбуждение в общественных кругах, посвященных в дело строительства Памятника, вызвал вопрос о внесении Микешиным в список великих деятелей Н.В. Гоголя и Т.Г. Шевченко.
В первоначальных списках лиц, предназначавшихся к помещению на барельефе Памятника, Шевченко не было, так как эти списки составлялись еще при жизни поэта. Шевченко к этому времени только вернулся в Петербург из 10-летней ссылки и сам часто присутствовал на микешинских «четвергах», состоявшихся в мастерской художника, в которой проводились работы по созданию Памятника. В мастерской Микешина собирались его друзья и интересующиеся ходом работ над монументом. Здесь шли горячие споры о проекте Памятника, его отдельных деталях, в этих спорах принимал участие и Шевченко. Между молодым художником и выдающимся поэтом, который, как известно, был и незаурядным художником, установилась большая, искренняя дружба (37). Однако эта дружба продолжалась недолго. 26 февраля 1861 года Шевченко, здоровье которого было подорвано тяжелыми условиями ссылки и постоянным притеснением со стороны самодержавия, умер.
Вскоре после смерти Шевченко, 27 апреля 1861 года, президент Академии наук граф Блудов обратился к Главному Управлению путей сообщения с просьбой прислать рисунок Памятника для помещения гравюры с него в «Месяцеслове» (календаре) на 1862 год, издаваемом ежегодно Академией наук (38). Требуемый рисунок, составленный Микешиным еще ранее, о чем говорилось выше, в мае 1861 года был отправлен в Академию наук.
В конце 1861 года «Месяцеслов» на 1862 год вышел из печати, в нем был помещен снимок Памятника и список выдающихся деятелей. И в том месте, где давалось подробное описание Памятника, рядом с Пушкиным, Глинкой, Брюлловым, оказались помещенными Гоголь и Шевченко. В конце книги был напечатан некролог, посвященный Шевченко, в котором говорилось, что «Россия потеряла в нем гениального поэта, горячего патриота, даровитого художника и благородного человека» и что он вполне заслуженно был «удостоен помещения на барельефе Памятника «Тысячелетию России» (39). Такой факт, конечно, не мог пройти не замеченным. И действительно, вскоре после выхода в свет «Месяцеслова», Главноуправляющий Путей сообщения генерал-адъютант Чевкин потребовал от Микешина объяснения, на каком основании и каким образом имена Гоголя и Шевченко оказались помещенными в списке великих людей. Микешин старался убедить Чевкина в справедливости своих действий, пытался доказать ему то зна¬чение, которое имели эти писатели в области развития культуры, но все его доводы оказались тщетными. Тогда, нарушая всякую субординацию, Микешин 28 ноября 1861 года обращается да этому вопросу непосредственно к Александру II с письмом. Это письмо настолько замечательно, что я считаю вполне уместным привести его здесь. В нем говорилось:
«Главноуправляющий Путями сообщения сделал мне вопрос!: «на каком основании я поместил деятелей малороссийской литературы Гоголя и Шевченку в числе писателей нашего «отечества на барельефе Памятника «Тысячелетию России», которых в списке утвержденном не находилось… Осмеливаюсь обратиться... с изъяснением тех причин, которые навели меня на мысль почтить память этих людей. Шевченко, в смысле воспроизведения изящного народного слова, сделал для Малороссии более, нежели кто-либо из наших поэтов, и еще при жизни своей своими песнями стяжал такую популярность, что не только в образованном кругу, но и едва ли найдется одна деревня в Малороссии, где бы не пели песен или не знали его имени.
Сочувствие всех слоев общества, высказанное к праху этого поэта на пути его из Петербурга на берега Днепра, слишком ясно сказало, как ценит народ заслугу этого поэт русские считаем и Малороссию своим отечеством и всякое замечательное явление в области ее литературы считаем общим историческим ходом развития всего нашего отечества... удовлетворяем национальной гордости народа и ограждаем себя от упреков потомства в холодности к единственному певцу Ма¬лороссии.
Заслуга же Гоголя и его влияние на современную отечественную литературу так велики, что говорить за него я считаю лишним...
Михаил Микешин.
28 ноября 1861 года» (40).
Как видно из содержания этого письма, молодой, еще не заслуживший славы художник, не побоялся высказать в нем ту точку зрения, в которой отразились взгляды передовой, прогрессивной части русского общества. Микешин не устрашился навлечь на себя гнев царя, подчеркнув в этом письме не только народность творчества Шевченко, но и отметив горячую признательность и любовь народа к покойному певцу Украины, которые проявились при похоронах поэта и перенесении его» праха на родину, превратившихся в настоящую народную демонстрацию.
Но это письмо, полное горячих чувств в защиту патриота своей Родины, не имело успеха. Микешину не удалось отстоять право на увековечение образа Шевченко на Памятнике «Тысячелетию России». 30 ноября 1861 года Чевкин известил Микешина о «высочайшей» воле: «изображение Гоголя, находящееся и на высочайше одобренном рисунке барельефа, сохранить, а Шевченко, допущенное произвольно, исключить» (41)... Таким образом, великому певцу Украины не было тогда отдано должного даже после его смерти.
Но дело на этом не закончилось. Представители власти предписали Академии наук, издавшей «Месяцеслов» на 1862 г., вычеркнуть и из него имя Шевченко. Однако этого сделать уже было невозможно, Блудов ответил, что «Месяцеслов» уже разослан подписчикам (42).
Не лишне здесь отметить, что, изучая перечень великих людей, помещенных в списке, Блудов сделал ошеломляющее «открытие». В конце упомянутого письма он писал по этому поводу: «При пересмотре списка знаменитых мужей, изображенных на барельефе... может быть, замечены были бы еще и другие важнейшие пропуски. Так, например, между государственными людьми упомянуты царь Алексей Михайлович, Екатерина II и Александр I, и не помещен император Николай I» (43). Да, действительно, это было так, Николая I в списке не было.
Благодаря такому проявлению «верноподданнических» чувств со стороны маститого академика к недавно «почившему (В бозе» императору, на Памятнике должна была появиться новая фигура. Александру II ничего не оставалось, как «высочайше повелеть» «сообразиться немедля о помещении на барельефе памятника Тысячелетию государства Российского изображения покойного императора Николая I» (44). Микешину пришлось срочно заниматься изготовлением модели фигуры Николая I, когда модели всех других фигур были уже закончены (45). Модель фигуры Николая I была изготовлена уже в феврале месяце 1862 года. При этом, чтобы «посадить» Николая I (он изображен сидящим) на Памятнике, пришлось производить на барельефе изменение фигур Сперанского и Воронцова и делать их передвижку (46).
Но как могло случиться, что Николай I чуть было не остался «за бортом»? В том, что, составляя список великих людей, Микешин, постоянно советовавшийся с выдающимися деятелями культуры, не поместил Николая I, не было ничего удивительного. Дух этого солдафона, попиравшего своим сапогом все живое, прогрессивное, еще витал в воздухе. И никому, кроме Блудова и ему подобных, до сих пор не приходило в голову о помещении его в число выдающихся деятелей.
Но как могли «забыть» об этом приспешники двора и сам царь? Вопрос этот, по-видимому, не является случайностью. Как видно из сказанного выше, сам Александр II, дипломатично умалчивая о своем родителе, не «вспомнил» о нем ни при утверждении списка 1 сентября 1860 года, ни во время утверждения эскиза барельефа 8 декабря того же года, ни после того, вплоть до поднятия этого вопроса Блудовым, уже в конце 1861 года, то есть через год после утверждения эскиза.
Совершенно очевидно, что Александр II не хотел будить тех жутких и мрачных воспоминаний, которые были связаны с царствованием его «батюшки», не хотел будоражить общественного мнения. Словом, сам Александр II, видимо, не решился открыто назвать Николая I деятелем, достойным включения в список великих людей.
В связи с вопросом о помещении Николая I в список великий людей произошел весьма любопытный инцидент.
В журнале церковников «Домашние беседы», издававшемся в Петербурге, была помещена статья «Блестки и изгарь», в которой говорилось: «Спешим известить читателей «Домашних бесед», что в микешинском Памятнике «Тысячелетию России» дано, наконец, место императору Николаю I как одному из государственных людей и Державину как литератору» (47).
Между прочим, как видим, содержание этого отрывка как нельзя лучше подтверждает существование каких-то противоречий в вопросе помещения на Памятнике последнего по тому времени покойного императора российского.
Дальше автор статьи приводит цитату из газеты «Северная почта», в которой говорится, что на барельефе Памятника произведены небольшие изменения, что некоторые лица, «как менее замечательные уничтожены 'вовсе и будут заменены другими» (48). При этом «малозамечательными лицами» были названы: св. Митрофаний Воронежский, Дмитревский (актер) и Шевченко (поэт). И дальше, такое резюме, уже от автора статьи «Блестки и изгарь»: «Итак, угодник божий сравнен с поэтом и актером, как лицо малозамечательное!»
И вот это сопоставление «святого» с актером и поэтом и привело, собственно, к инциденту.
Через несколько дней шеф жандармов направил обер-прокурору Святейшего синода князю Урусову 32-й номер «Домашних бесед» с подчеркнутыми красным карандашом, словами: «Итак, угодник божий сравнен с поэтом и актером, как лицо малозамечательное», и требовал объяснений: каким: образом и на каком основании была помещена статья, о которой идет речь. Урусов в свою очередь препроводил этот журнал члену Петербургского Комитета духовной цензуры архимандриту Фотию с требованием указать, кем именно из духовных цензоров пропущена «означенная» статья (49). На этой почве завязалась длительная переписка, которая для нас значения не имеет, но из которой видно, что разрешение на помещение статьи дал сам Фотий, и что статья напечатана именно для того, чтобы «посрамить» автора «Северной почты», осмелившегося поставить рядом со «святыми» предста¬вителей «греховных» профессий, каких-то актеров и поэтов.
Вся эта канитель, возникшая на наш взгляд из-за какого-то пустяка, показывает, какое мракобесие существовало у людей так называемых «власть имущих» и церковников рассматриваемого нами периода.
Однако возвращаемся непосредственно к вопросам сооружения Памятника.
Модели Памятника еще в процессе их изготовления: подвергались тщательному контролю со стороны членов Художественного совета, созданного при Академии художеств. Во главе совета был поставлен вице-президент Академии художеств князь Г. Гагарин; в состав членов входили выдающиеся художники и скульпторы: ректоры Академии художеств. К. Тон, Ф. Бруни, П. Клодт, профессоры Пименов, Басин, Марков, Нефф.
Во время одного осмотра, в январе 1861 года, работ в мастерских, в которых изготовлялись модели фигур Памятника, между членами совета возникли серьезные разногласия по вопросу оценки качества моделей колоссальных фигур. Большую дискуссию вызвали модели, изготовленные Микешиным и Шредером. При этом, если большинство членов, согласно было признать эти работы приемлемыми, то Клодт, помня нанесенную ему обиду, а вместе с ним и сочувствующий ему Пименов, пытались опорочить работу молодых художников. Критике подвергался не так общий замысел Памятника, как отдельные его детали, которые, по мнению маститых профессоров, были либо плохо исполнены, либо неверно поставлены; и что будто бы модели, выполненные академиком Михайловым и Залеманом, будут сильно отличаться от моделей Микешина и Шредера. Возможно, потом в этих моделях были сделаны исправления, но в настоящее время никакого заметного отличия одних фигур от других не наблюдается. Все колоссальные фигуры имеют одинаково торжественный, устремленный, динамичный вид.
Пименов упрекает Микешина в том, что он осмелился взять на себя такую ответственную работу, которую следовало бы поручить «самым лучшим художникам, представителям надлежащей степени прогресса отечественной скульптуры нашего века» (50). Под этими «представителями» Пименов, конечно, разумел художников своего круга, положения и возраста, а не той «плебейской» среды, из которой вышел молодой талантливый художник Микешин, не имевший даже звания скульптора.
Давая оценку работам Залемана, Пименов не мог не высказать и своих политических взглядов, которые нельзя иначе назвать, как явно монархическими. Так, желая восхвалить его работу, он делает следующее замечание по поводу фигуры Михаила Федоровича: «Голова Михаила восхитительна именно тем, что несколько сохраняет изящный тип августейшей фамилии» (51). Как видим, кроме критики в адрес молодых художников, почтенный профессор не преминул воспользоваться случаем, чтобы высказать свои «верноподданнические» чувства царствующей фамилии, хотя бы косвенным путем.
В результате обследования, о котором идет речь, совет вынес следующее постановление: «Принимая во внимание назначенный короткий срок для. исполнения колоссальных статуй и недостаток опытности молодых художников, Микешина и Шредера, нельзя однако не отдать полной справедливости их усердию потому, что сделать более того, сколько ими исполнено в 5 месяцев, не могли бы художники, обладающие и большими, чем они познаниями» (52).
Микешину и Шредеру было предложено исправить неотлагательно недостатки, отмеченные большинством членов совета Академии художеств и «засим отлить модели окончательно в гипсе» (53).
Словом, несмотря на жестокие нападки Клодта и Пименова, работы приостановлены не были, как того требовал Пименов. По исправлении сделанных замечаний они были доведены до конца.
На отливку 19 колоссальных фигур и барельефов в бронзе был объявлен конкурс. Наиболее приемлемыми оказались условия, предложенные фабрикантами Никольсом и Плинке.
Для отливки фигур Памятника была применена медь самого высшего качества. Министр финансов в письме от 26 февраля 1860 года Главноуправляющему Чевкину предлагал не выписывать меди уральских заводов, а получить ее с С.-Петербургского Монетного двора, из имеющегося там запаса сплавленной медной монеты, на выделку которой употребляется медь Пермских заводов» (54).
К концу 1861 года все колоссальные фигуры были вылиты из гипса и установлены в литейной мастерской в Петербурге на заводе Плинке и Никольса, готовые к отливке в бронзе (55), согласно условию, заключенному с упомянутыми заводчиками. К этому же времени Микешин закончил в гипсе и модели барельефов (56).
Отливка фигур в бронзе должна быть закончена к 1 апреля 1862 года, а к 1 июня того же года все фигуры и другие части должны быть установлены на самом Памятнике (57).
Фирма Никольс и Плинке взяла на себя также и изготовление в гипсе моделей «Державы» и постамента для ней и для колоссальных фигур.
Те же фабриканты Никольс и Плинке, взяли на себя, подряд и на отливку бронзовой решетки по проекту, сделанному профессором Боссе за сумму в 12 тыс. руб., а также шести фонарей на бронзовых канделябрах за 3 тысячи 600 руб. (58). На устройство решетки и фонарей потребовалось дополнительно 780 пудов красной меди, которая была доставлена также с Петербургского Монетного двора (59).
***
Из предыдущего изложения видно, что Памятник «Тысячелетию России» состоит из групп бронзовых фигур, поддерживаемых каменным пьедесталом, с поясом бронзовых барельефов.
Эти фигуры расположены в три ряда или яруса. Верхний ряд состоит из; двух фигур, знаменующих собой Россию. Идея России в этих, фигурах воплощена в виде женщины в национальном русском костюме, держащей круглый щит с изображением двуглавого орла, коленопреклоненной перед Ангелом, держащим в руках крест. Подножием для этой группы служит колоссальный шар, аллегорически изображающий «Державу», на горизонтальной поверхности которого помещена славянским шрифтом надпись: «Совершившемуся тысящелетию Российского государства в благополучное царствование Александра II, лета 1862».
Здесь нельзя не отметить, что слова «в благополучное царствование Александра II», несомненно, свидетельствуют о том, далеко не благополучном для самодержавия внутреннем положении, о котором говорилось в начале настоящей статьи, в них чувствовалось желание подчеркнуть то благополучие, какое хотелось иметь самодержавию, но какого в действительности не было.
Много лет иронией звучали эти слова, пока не прогремел 1 марта 1881 г. взрыв бомбы «Народной воли», возвестившей всему свету о действительном «благополучии» этого царствования.
Во втором, среднем ряду, вокруг колоссального шара на одном, совместно с «Державой», постаменте расположено шесть бронзовых скульптурных групп, которые должны были изображать шесть главнейших эпох в истории Русского государства.
На южной стороне в полный рост изображена фигура Рюрика. На плечах у него звериная шкура, в левой руке меч, в правой – остроугольный щит, на котором буквами древнерусского алфавита изображена надпись: «лета 6370» (862 г).
По левую сторону Рюрика, в углублении, под шаром, помещено изображение идола Перуна, знаменующее языческую религию древних русских (славян).
Справа от варяжского князя изображен князь Киевской Руси Владимир Святославич в полном княжеском одеянии, одеянии мирных русских людей, а не варяжском, с крестом в поднятой правой руке и с книгой – в левой. Справа от него женщина, подносящая ребенка для крещения, слева – один из русских, принявших крещение, бросает в Днепр переломленное изображение идола. Группа знаменует собой крещение Руси.
С другой, с левой стороны от Рюрика, на юго-восточной стороне Памятника, помещена фигура князя Дмитрия Донского, изображенного во весь рост в кольчуге и шлеме, наступившего на поверженного, но еще сопротивляющегося татарина. В левой руке князя татарское знамя – бунчук, увенчанный полумесяцем, в правой – шестопер (палица). В позе князя выражена отвага, мужество и стремительность. Группа изображает разгром татар Золотой Орды на Куликовом поле, положившей начало освобождения Руси от татаро-монгольского ига.
На восточной стороне среднего ряда Памятника расположена группа из пяти фигур, знаменующая образование централизованного Русского государства. В центре группы – великий князь Иван III изображен в полный рост, в Царской одежде, в шапке Мономаха, в руках его символ царской власти: в правой – скипетр, в левой – держава. По сторонам расположены фигуры поверженных врагов. По правую – литовец, в полулежащем положении, со щитом и в латах с изображением львиной головы. Эта фигура знаменует начавшееся освобождение русских земель, захваченных Великим княжеством Литовским. Здесь же, ближе к Ивану III, расположена фигура коленопреклоненного татарина Золотой Орды, пре-подносящего Московскому князю бунчук, как символ своей покорности Московскому царству. По левую сторону великого князя – фигура поверженного ливонского рыцаря, пытающегося обороняться, но меч в его руке уже сломан. За ливонским рыцарем, лицом к шару, изображена фигура Сибиряка, поддерживающего руками колоссальную русскую «Державу». В последней фигуре автор проекта Памятника, видимо, хотел отобразить русского обезличенного простолюдина, незаметного героя-труженика, на котором держалось все благополучие господствующих классов и все государство.
На западной стороне среднего ряда помещена группа, олицетворяющая установление в русском государстве мира, после разгрома польско-шведской интервенции в начале XVII века, изгнание поляков из Москвы и восстановление государственной власти, путем избрания царя Михаила из дома Романовых.
Группа состоит из выдающихся патриотов, руководителей разгрома интервентов: Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского, между которыми помещена бледная, болезненная и тщедушная фигура Михаила Федоровича. Минин преподносит Михаилу знаки власти: шапку Мономаха и скипетр, Дмитрий Пожарский обнаженным мечом как бы преграждает путь врагам к Русскому государству.
Наконец, на северной стороне среднего ряда мы видим величественную фигуру Петра I в лавровом венке и порфире, держащего в правой руке скипетр, левая рука прижата к груди. Над Петром, с левой стороны, фигура Гения в виде Ангела.
На той же стороне, левее Гения, фигура шведа, поставленного на колени, защищающего свое разорванное знамя, что означает разгром шведского государства в результате Северной войны.
Эта группа, которой на Памятнике отведено центральное место, как отображающей самую выдающуюся эпоху в истории Русского государства до XIX века, знаменует собой преобразования в государстве в начале XVIII века и образование Российской империи.
Как видно из изложенного, «главнейшие эпохи», изображенные на Памятнике, согласно постановлению правительства, заканчиваются «Образованием Российской империи». Остальной период времени от Петра I до середины XIX века, охватывающий более 125 лет, в число «главнейших эпох» не вошел. Чем же надо объяснить такое обстоятельство? Неужели правительство Александра II и он сам не находили ничего значительного ни в царствовании Екатерины II «Великой», продолжавшемся 34 года, ни в царствовании Александра I, «Благословленного», сидевшего на престоле 24 года, ни в 30-летнем «командовании» Россией Николаем I, прозванным в народе «Палкиным»? Это вопрос остается невыясненным.
Нижний ярус фигур представляет собой горельеф (60), на котором в результате длительной борьбы помещено 109 окончательно утвержденных фигур, изображающих выдающихся деятелей Русского государства. Под каждым из них на гранитном цоколе сделана подпись (поименование), выведенная славянским стилизованным шрифтом.
Деятели, помещенные на горельефе, разделены автором проекта Памятника на четыре отдела: Просветителей, Государственных людей; Военных людей и героев; Писателей и художников.
При этом следует отметить, что если в среднем ряду фигур изображены по преимуществу князья и цари (согласно указанию правительства об изображении шести главнейших эпох), то на горельефе, на котором лица помещены в значительной степени по мысли Микешина и его советников, изображены представители различных слоев русского общества.
I. «ПРОСВЕТИТЕЛИ».
Отдел Просветителей на горельефе Памятника начинается с юго-западной стороны, под колоссальной фигурой Владимира Святославича и открывается фигурами Кирилла и Мефодия, выдающихся славянских просветителей, следом за которыми помещены: княгиня Ольга, князь Владимир Святославич.
После Владимира помещены церковные деятели XI – XIX вв.: Авраамий, архимандрит Ростовский, Антоний и Федосий, основатели Киево-Печерского монастыря, Нестор, летописец, Кукша, проповедник, Алексий, митрополит Московский, основатель Андрониева и Чудова монастырей в Москве, Сергей Радонежский, основатель Троице-Сергиева монастыря, Кирилл Белозерский, основатель Кирилло-Белозерского монастыря Стефан, епископ Пермский, Иона, первый митрополит (после упоминавшегося выше Иллариона, в XI в), получивший этот сан, как и Илларион в свое время, не из рук византийского (константинопольского) патриарха, а избран своими отцами церкви. С этого момента Русская православная церковь выходит из-под опеки византийской. Савватий и Зосима, основатели Соловецкого монастыря. Максим Грек, публицист и писатель, Макарий, митрополит Московский, на горельефе изображен сидящим за типографским станком, чем утверждается его значение и участие в открытии первой русской типографии, хотя, как известно, первым русским печатником является Иван Федоров. Однако последний не помещен на Памятнике, вероятно, ввиду незнатности своего происхождения, Петр Могила, митрополит Киевский, князь К. Острожский, считавшийся основателем книгопечатания на Украине. Гурий, первый архиепископ Казанский, после покорения Казанского царства. Варсонофий, архиепископ Тверской, Никон, патриарх Московский, Ртищев, Федор Михайлович, русский государственный деятель, Дмитрий, митрополит Московский. Тихон, епископ Воронежский и Задонский, способствовавший Петру I в создании флота на Воронеже, пожертвовавший на флот из своей домашней казны 7 тыс. руб. Георгий Конисский, архиепископ Белорусский, написавший «Историю Малой и Белой России», Феофан Прокопович, архиепископ Псковский, затем Новгородский, сподвижник Петра I, Платон, митрополит Московский, Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический.
II. ОТДЕЛ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЛЮДЕЙ.
Отдел Государственных людей помещается на восточной стороне Памятника и начинается непосредственно за «Просветителями» фигурой Ярослава Мудрого, после которого идут: Владимир Мономах. Гедимин, Ольгерд, Витовт, князья Великого княжества Литовского. Иван III, Сильвестр, протопоп, Анастасия Романовна, первая жена Ивана IV, Адашев, окольничий – эта группа представляет на Памятнике время царствования Ивана IV, как уже отмечалось выше, на нем отсутствующего. Гермоген, патриарх Московский и всея Руси, царь Михаил Федорович, Филарет, патриарх Московский и всея Руси. Царь Алексей Михайлович, Ордин-Нащокин А. Л. – выдающийся русский политический деятель и дипломат, Матвеев А. С. – выдающийся дипломат, Петр I, Долгорукий Яков, один из выдающихся деятелей времен Петра I, Екатерина II. Потемкин, Бецкий, видный деятель второй половины XVIII века, Александр I. Кочубей, государственный канцлер начала XIX в., Николай I, Сперанский, Воронцов, генерал-фельдмаршал времен Николая I.
III. ОТДЕЛ ВОЕННЫХ ЛЮДЕЙ И ГЕРОЕВ.
Отдел открывается фигурой Киевского князя Святослава-Игоревича, следом за которым помещены: Мстислав Мстиславич Удалой, князь Торопецкий, Даниил Романович, князь (король) Галицкий, Довмонт, князь Псковский, князь Александр Невский, Михаил, князь Тверской, погибший в Золотой Орде, Дмитрий Донской, Кейстут Гедиминович, князь Литовский. Полководцы конца XV – нач. XVI вв.: князь Холмский, князь Воротынский, князь Щеня. Затем Марфа Борецкая, Ермак Тимофеевич, князь Скопин-Шуйский, князь Дмитрий Пожарский, Авраамий Палицын, келарь Троице-Сергиевского монастыря, Козма Минин, Иван Сусанин, Богдан Хмельницкий. Полководцы XVIII в.: Шереметев, генерал-фельдмаршал, Сал-тыков, генерал-фельдмаршал, Миних Бурхард-Христофор, генерал-фельдмаршал, граф Орлов (Чесменский). Полководцы и флотоводцы XIX века: Румянцев-Задунайский, Суворов, Барклай-де-Толли, Сенявин, Платов, Багратион, Дибич-Забалканский, Паскевич-Эриванский, Лазарев, Корнилов, Нахимов.
IV. ОТДЕЛ ПИСАТЕЛЕЙ И ХУДОЖНИКОВ.
За фигурой адмирала Нахимова начинается отдел Писателей и художников: Ломоносов, Фонвизин, Державин, Кокоринов, автор проекта и строитель здания Академии художеств в Петербурге, Волков Федор, создатель русского театра, Крылов, Карамзин, Жуковский, Гнедич, Грибоедов, Лермонтов,. Пушкин, Гоголь, Глинка, Бортнянский, композитор церковной музыки.
***
28 мая 1861 года в торжественной обстановке, в присутствии представителей из Петербурга и высшей администрации губернии, а также автора проекта Памятника Микешина и Главноуправляющего Путей сообщения генерал-адъютанта Чевкина произошла закладка Памятника. Под верхним рядом фундамента, к этому времени уже законченном, был заложен гранитный камень с вырубленным в нем углублением для бронзового ящика с доской, на которой вырезана надпись, указывающая назначение Памятника и время его закладки.
В этот ящик были положены главнейшие медали, выбитые в царствование Александра II, а также золотые и серебряные монеты, отчеканенные в 1861 году.
К 1 апреля 1862 г., как и было обусловлено контрактом, на заводе Никольса и Плинке была закончена отливка всех фигур Памятника, а 1 июня этого же года они были установлены на пьедестале монумента. Теперь колоссальные фигуры и «Держава» уже стояли на своих местах, и горельеф опоясывал постамент по всей его окружности. Пьедестал заканчивается в нижней своей части каменным цоколем. Вся наружная часть пьедестала состоит из серого сердобольского гранита, тщательно отделанного полировкой. Сердобольский гранит доставлялся из Сердоболя через Ладожское озеро в г. Ладогу и потом по Волхову в Новгород. Доставка сердобольского гранита была связана с большими трудностями в особенности при прохождении через Волховские пороги, так как отдельные его камни были огромных размеров, весом до 2 тыс. пудов. Нижний цоколь пьедестала составлен из трех рядов, в каждом по шести цельных камней. Цоколь стоит на фундаменте из бу¬товой плиты, заложенном на глубину 2 саж. (около 4 м.) с прокладкой сверху тесаного гранита (61).
Вокруг Памятника был устроен тротуар из сердобольского камня, шириною в 1 сажень (около 2 м. (62), который примыкает непосредственно к цоколю Памятника.
В расстоянии 6 сажен (12 м.) от Памятника, вокруг него, на гранитном цоколе установлена бронзовая решетка, высота которой составляет 1 аршин 12 вершков (около 1,2 м.). Кроме того, тротуар устроен и вокруг решетки, а от него вымощен переход к двум противоположным воротам Кремля и к зданию Присутственных мест (63).
За тротуаром вокруг решетки установлены шесть фонарей на бронзовых канделябрах, закрепленных в каменных основаниях из бутовой плиты шестиугольной формы, покрытых сердобольским гранитом (64).
В окончательном виде размеры Памятника и его частей получились следующие:
Общая высота Памятника – 15 м.
Высота пьедестала – 6м.
Диаметр гранитного пьедестала – 9м.
Диаметр шара–Державы – 4м.
Вес шара–Державы – 400 пудов.
Высота горельефа – 1,5 м.
Окружность горельефа – 26,5 м.
Вес одной колоссальной фигуры – 150 пудов. •.
Вес 19 колоссальных фигур – 2850 пудов.
Высота колоссальных фигур – 3,3 м.
Вес креста на шаре–Державе – 28 пудов.
Вес металла Памятника – 6000 пудов=100 т.
Вес всего Памятника около 600000 пудов – 10000 тонн.
8 сентября 1862 года состоялось торжественное открытие Памятника «Тысячелетию России» в Новгороде в присутствии царя, царской семьи, его свиты, высших чиновников и новгородской знати, при большом стечении народа. Правда, прежде этого действительного стечения народа, в Новгород, начиная со 2 сентября, стали входить воинские части: пехотные, кавалерийские, артиллерия. Войска прибывали из Петербурга, Москвы и из соседних губерний. Из документов видно, что только один «Собственный, е. и. в. конвой» состоял: из соединенного гвардейского Кирасирского полка, Гвардейского кавалерийского полка, Драгунского, Уланского, Гродненского гусарского полков в полном составе, лейб-гвардии конной батареи, дивизиона лейб-гвардии конной нарезной батареи, сводной гвардейской батарейной батареи (65).
Согласно ведомости на перевозку войск по железной дороге, составленной для этого случая генерал-квартирмейстером главного штаба е. и. в. генерал-лейтенантом Скалоном, войск в Новгород отправлялось только из Петербурга 6371 солдат и 204 штаб и обер-офицеров. За эту перевозку следовало заплатить 7.424 руб. и полкопейки серебром (66).
Кроме войск, прибывших из Москвы и Петербурга, в торжестве открытия Памятника принимали участие Новгородский батальон внутренней охраны, Новгородский, графа Аракчеева, кадетский корпус и войска, прибывшие из соседних губерний (67). Всего войск в Новгороде было сосредоточено не менее 10 тысяч человек. Главнокомандующим всеми собранными в Новгороде войсками был назначен великий князь Николай Николаевич. На время торжеств по открытию Памятника было учреждено временное генерал-губернаторство Новгородской губернии. Генерал-губернатором был назначен также великий князь Николай Николаевич.
По свидетельству уже упоминавшегося выше полковника Кренке в то время ходили слухи, что «к Новгородскому празднику готовится какое-то злоумышленное предприятие. Государь очень неохотно ехал на праздник и громко говорил об этом» (68). И действительно, когда начальник Новгородской губернии депешей еще 26 августа 1862 года сообщил царю о желании новгородского купечества пригласить его на обед 10 сентября, то на это последовал ответ: «Благодарить и отклонить за неимением времени, а предложить вместо этого дать 8 числа обед нижним чинам войск, расположенных в Новгороде» (69).
Но при принятии описанных выше мер царь посетить Новгород все-таки решился. Александр II прибыл в Новгород, по Волхову в составе 41 чел. императорских особ и их свиты, на двух пароходах («Красотка» и «Кокетка») (70). Для приема этих особ, на левом берегу Волхова, близ Кремля, была построена специальная пристань (71), стоившая 2 тыс. рублей, На площади у Памятника для приема их была построена палатка. К приезду царя в городе были приведены в исправное состояние здания, площади, улицы. В Кремле здание Присутственных мест было заново отремонтировано, были пристроены новые подъезды; вся площадь Софийского собора была перемощена, а площадь вокруг Памятника выпланирована и заново вымощена. Крепостные стены были исправлены и долголетние ее повреждения устранены; башни, в течение долгого времени стоявшие без крыш, были исправлены и. покрыты. Исправления были произведены и на частных домах.
Открытию Памятника старались придать вид народного праздника. В день его открытия, 8 сентября утром, было дано 5 артиллерийских залпов. На площади перед Памятником был устроен парад войск. Для народа устраивались гулянья. Город был разукрашен флагами, вечером зажглась иллюминация из 120.000 шкаликов и плошек. Повсюду горели свечи, светились транспаранты, устраивались фейерверки. Особенно большой эффект представляла собой иллюминация баржи у Волховского моста. На ней стоял плакат с изображением Памятника в натуральную величину, освещенный 5000 огней (72).
Торжество закончилось 10 сентября.
***
Во время оккупации Новгорода немецко-фашистскими захватчиками Памятник был сильно поврежден. Перед оставлением Новгорода немцы разрушили его. Все колоссальные фигуры были сорваны со своих мест и с высоты 6,5 м. сброшены на мостовую, в результате чего некоторые фигуры сильно пострадали: попорчена была, например, мантия Петра, а также мантия венчающего Памятник Ангела, трехметровый крест оказался согнутым в дугу и перерублен у основания; бронзовые болты и другие крепления перерублены или вырваны из своих мест; мелкие детали: скипетры, шпаги, посохи, щиты, кресты и пр. исчезли. Бронзовая решетка, ограждавшая Памятник, и бронзовые канделябры фонарей, стоявшие вокруг Памятника, также исчезли. Впоследствии, на суде над немцами – виновниками разрушений, происходившем в Новгороде в 1948 году, выяснилось, что эти предметы увезены фашистами в Германию.
20 января 1944 года доблестные войска Советской Армии вступили на территорию освобожденного Кремля, где нашли разбросанными по земле, в снегу, части фигур и деталей Памятника. На постаменте не оказалось верхней половины шара – Державы. Как выяснилось на упомянутом судебном процессе Памятник готовили к увозу в Германию.
По решению исполкома Ленинградского областного Совета депутатов трудящихся и Комитета по делам архитектуры при СНК СССР, на Ленинградский областной отдел архитектуры (тогда Новгород входил в состав Ленинградской области) была возложена задача восстановления Памятника в прежнем его виде. Этим отделом были реставрированы все поврежденные фигуры.
Для передвижения и подъема колоссальных фигур (весом около 3-х тонн) был построен узкоколейный путь. Для установки этих фигур на свои места вокруг Памятника были построены коренные леса, с наклонной плоскостью (для подъема фигур наверх). Были изготовлены также необходимые приспособления, изготовлено свыше 1500 недостающих бронзовых деталей. Некоторые фигуры пришлось исправлять в Ленинграде. Всего поднято наверх и установлено свыше 360: разных частей Памятника, вес которых составляет 80 тонн. На новые отливки и заделку повреждений израсходовано 1,5 тонны бронзы. На прокладку и запеканку около 150 м. швов израсходовано 600 кг. рольного свинца. Территория вокруг Памятника была благоустроена (73).
Стоимость работ по восстановлению Памятника, определенная в 450 тыс. рублей, фактически выразилась в сумме 228 тыс. 800 руб. (74).
В 1954 году были произведены некоторые доделки по восстановлению Памятника: сварка швов, укрепление отдельных плит литья, а также произведена латинизация всех бронзовых частей Памятника (75).
***
Памятник «Тысячелетию России» представляет собой, несомненно, выдающееся произведение русского искусства середины XIX века. Каждая фигура, помещенная на Памятнике, вылитая из бронзы, имеет совершенно законченный художественный образ. Общий вид Памятника производит неизгладимое впечатление величия, грандиозности, и в то же время простоты и скромности. «Скульптуры Микешина, несмотря на официальный характер многих заказов... выделялись мастерским развертыванием сюжета, декоративным размахом, стремлением к жизненности и эмоциональности». (76). Это определение, данное произведениям Микешина вообще, вполне может быть отнесено и к Памятнику «Тысячелетию России».
_________________________
Примечание:
(1) Н. Отто и И. Куприянов. Биографические очерки лиц, изображенных на памятнике «Тысячелетию России».... Новгород, 1862 г.
(2) А. И. Семеновский. Памятник «Тысячелетию России», воздвигнутый в Новгороде. Спб. 1893 г.
(3) А. И. Семенов. Памятник «Тысячелетию самодержавного гнета». Новгород, 1928.
(4) ЦГИАЛ (Центральный Госуд. Исторический Архив в Ленинграде). Ф. 207. Д. 104. Л. 2.
(5) В. И. Ленин. Соч. Т. 20, изд. 4, С. 16.
(6) В «Историческом Вестнике» (за 1884 г. т. XVIII, стр. 446) помещена заметка некоего полковника Кренке, командира учебного саперного батальона, в которой он заявляет, что мысль о сооружении: «Памятника Тысячелетию» впервые возникла у него, Кренке, что эта мысль «по начальству» была подсказана великому князю Николаю Николаевичу, который передал ее царю, а от последнего, принявшего эту мысль «благосклонно», уже воспоследовало соответствующее «высочайшее повеление».
(7) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д 104. Л. 2; Д. 151. Л. 11.
(8) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 104. Л. 1.
(9) Там же. Д. 104. Л. 2.
(10) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 104. Л. 7.
(11) Там же.
(12) Там же. Л. 8.
(13) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 113. Л. 1.
(14) Там же. Д. 113. Л. 5.
(15) ЦГИАЛ. Ф. 207, Д. 113, Л. 8.
(16) Там же. Д. 104. Л. 9.
(17) Там же.
(18) ЦГИАЛ. Д. 104. Л. 9.
(19) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 104. Л. 3.
(20) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 104. Л. 19.
(21) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 105. Л. 6.
(22) Там же. Д. 105. Л. 4 – 5.
(23) Там же. Д. 104. Л. 34 – 35.
(24) ЦГИАЛ. Д. 105. Л. 10.
(25) Там же. Ф. 207. Д. 107.
(26) Там же. Д. 120. Л. 5.
(27) Там же.
(28) Госуд. Рус. Музей, секция рукописей, Ф. 14, Д. 83, Л. 135.
(29) ЦГИАЛ. Д. 107. Л. 24 – 25.
(30) Т. Г. Шевченко, Кобзарь, з додатком вспоминок про Шевченка Костомарова и Микешина. Т. I у Прази, 1876, С. XIX.
(31) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 123. Л. 8.
(32) ГРМ. Секция рукописей. Ф. 14. Д. 83. Л. 183.
(33) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 1236. Л. 10.
(34) О деятелях, оставленных в списке, как и внесенных вновь, подробнее будет сказано ниже.
(35) Новгородская IV летопись, ПСРЛ. Т. IV, С. 203.
(36) ЦГИАЛ. Ф. 207, Д. 123, Л. 17 – 20, 23, 69.
(37) Т.Г. Шевченко, Кобзарь, з додатком вспоминок про Шевченка и Микешина, т. I у Прази, 1876 стр., XIX.
(38) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 104, Л. 112.
(39) «Месяцеслов» на 1862 г., с изображением Памятника 1000-летию, изд. Академии Наук, 1862, стр. 73, 148 – 150.
(40) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 123. Л. 54 – 55.
(41) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 123, Л. 56.
(42) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 123. Л. 148.
(43) Там же, Л. 56.
(44) Там же, Л. 53.
(45) Там же, Л. 66.
(46) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 123. Л. 65.
(47) ЦГИАЛ. Ф. 797. Д. 216. Л. 3. «Домашние беседы», вып. 32, август 1862 г.
(48) Там же.
(49) ЦГИАЛ Ф. 797. Д. 216. Л. 16 – 17.
(50) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 120. Л. 30.
(51) ЦГИАЛ Ф. 207. Д. 120. Л. 30.
(52) ЦГИАЛ. Ф. 207 Д. 120. Л. 55 – 56.
(53) Там же. Ф. 207 Д. 120. Л. 33.
(54) Там же. Д. 110. Л. 2.
(55) Там же. Д. 104. Л. 118.
(56) Там же. Д. 118.
(57) Там же. Д. 117 Л. 3.
(58) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 128. Л. 34, 42.
(59) Там же. Д. 110 Л. 17.
(60) В архивных документах все время, речь шла о барельефе, в действительности, в процессе работы, галерея великих людей была представлена на памятнике скорее в виде горельефа, чем барельефа, во всяком случае в виде того и другого – А. З.
(61) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 115. Л. 1.
(62) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 115. Л. 1.
(63) Там же. Д. 128. Л. 1.
(64) Там же. Л. 50.
(65) ЦГИАЛ. Ф. 207 Д. 142 С. 20.
(66) Там же. Л. 12 – 13.
(67) Там же. Л. 1.
(68) «Исторический Вестник», год пятый. Т. XVIII, 1884, С. 449.
(69) ЦГИАЛ. Ф. 207. Д. 141. Л. 14.
(70) Там же. Ф. 207. Д. 142. Л. 89 – 90.
(71) Там же. Ф. 207. Д. 148. Л. 2 – 3.
(72) Колохматов В. Тысячелетию России, Новгород. 1863. С. 43 – 44. 80
(73) Строительно-монтажные работы производились Северо-Западным Управлением ГУАС НКВД.
(74) Архитектура и строительство Ленинграда. Сборник. М-Л. 1946. С. 45.
(75) Не восстановленными до сих пор остаются лишь решетка и
фонари. (На период публикации статьи (1957 г.) – А.О.).
(76) Б. С. Э.. 2-е изд. Т. 27. С. 422.
Источник: «Ученые записки» историко-филологического факультета Новгородского государственного педагогического института. Вып. 2. Новгород. 1957 г. С. 51 – 82.
Место хранение: Научная библиотека Новгородского государственного объединенного музея-заповедника. Шифр: 948/У-91.
Отв. А. Одиноков.