БОРИНЫ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
(продолжение фантастического романа "Борис - предводитель жирных крыс"
- Меня тянет к Черному морю,
Посмотреть и себя показать,
Здесь в Сипири – просто умора,
Со Снегуркой прошлось замерзать.
А на море в зернистом песочке,
Как тюлень я могу загорать,
И с южанками звездною ночью,
В «шурымурыпендюры» играть...
Окончив школу и став абитуриентом, Борис Елкин решил открыть для себя если не весь мир, то всю эту бескрайнюю страну, простершуюся от берегов Болтики до Буйного океана-моря, которую в 66-м параллельном мире называли Союз Нерушимый.
В этой связи он долго уговаривал своих дружков Сергея и Николая пуститься в заманчивое путешествие по стране, побывать во многих городах, посмотреть их памятные достопримечательности, о которых ребята слышали, но не видели.
Ребята долго колебались, а когда они вспомнили его таежную авантюру с походом к устью реки за самоцветами, то отказались, сказав:
- Знаешь Борис, езжай сам, с нас хватит твоей последней авантюры с турпоходом пешкодралом на голодный желудок по болотным таежным «бродвеям Захуралья».
Не уговорив ребят пуститься в свое новое авантюрное приключение, Борис решил сам поколесить «зайцем» по Союзу.
Это спонтанное его решение красноречиво говорит о особенностях характера нашего героя.
Не имея ни копейки денег, минимум одежды, - только спортивные брюки, тапочки, рубашку и соломенную шляпу. Вот в таком экзотическом виде он покинул родные пенаты. Ещё, правда, у него был из искусственной кожи небольшой чемоданчик, размером где-то сантиметров двадцать на тридцать. Там лежала ещё одна рубашка, ну и если что-нибудь удавалось из продуктов где-то что-то подзаработать или слямзить, стырить, позаимствовать, он их туда же складывал. Поездка эта, конечно, была для него совершенно необычной. Хотя надо сказать в то суровое время многие безусые пацаны, особенно те которые остались сиротами, странствовали «зайцами» по городам послевоенной страны.
Сев в пустой вагон «товарняка» шедшего в южном направлении наш герой решил добраться, если не до Рио-де-Жанейро, то хотя бы до Черного моря. Его, как и большинства таких же беспризорных ребят, за которыми плохо смотрели родители, и воспитывала больше улица, почему-то всегда тянуло на юг в Крым к теплому морю.
Свои путешествия, как и другие беспризорники, Борис совершал в основном на крышах вагонов, товарняках, иногда в тамбуре, иногда на подножке, иногда на попутном грузовике. По пути его, конечно, не раз снимала дорожная милиция. Они, естественно, опрашивали его, пытаясь выяснить зачем и куда он едет?
Он классно отбрехивался от них, отвечая, что едет к бабушке в Адессу-маму.
Когда те допытывались: - На какой улице проживает там твоя бабушка?
Борис, не моргнув глазом, без запинки отвечал: - На улице Леньина, в доме 13.
Он просто знал, что в любом городе старого Союза есть такая улица, названная в честь Великого вождя недостроенного коммунизма, которому местные власти умудрялись ставить памятники даже у туалетов, чтобы страждущие граждане в процарапанную щелочку могли лицезреть вождя, который вытянутой вперед рукой, как бы говорили им: «Хорошо сидите, товарищи!»
Поэтому эта брехня Бориса, на счет улицы, где якобы живет его тетка, безошибочно срабатывала. И доблестная милиция, которой лень было заниматься выяснением всех обстоятельств, услышав имя вождя, отпускала его на все четыре стороны.
Ехал он в основном ночью, когда приезжал в какой-то город, то выбирал из вагона, осматривался, что и где, и как, бродил по городу, подкармливался, где и чем придется, благо добрых и жалостливых людей тогда было много, особенно среди женщин на базарах. Ночевал Борис, где придется: в парке, на вокзале или у случайных знакомых, потом следовал на поездах дальше, продвигаясь на юг сидя в тамбуре или на крыше вагона.
Если проследить маршрут следования нашего героя, то он побывал практически во всех известных городах, расположенных в европейской части Союза. Таких как: Вредловск - Хазань - Тосква - Ленивоград - Финск - Киев - Запорижье – Хряков - Симсерополь - ****ория – Ялда - Адесса-мама - Новолоссийск - Сночи - Сасуми - Братуми - Остов-папа – Шталинград - Сапатов - Златоизуст, не считая попутных случайных малых городков и поселков, типа Старобельска, Чмыровки и прочих.
Мы не станем путешествать по всему маршруту следования нашего героя, остановимся вместе с ним лишь в нескольких, наиболее впечатляющих городах, какими были для него столица Союза Тоска, Остов-папа, Адесса-мама и Шталинград.
Этот путь он проделал за два с лишним месяца. Приехал домой весь оборванный, это можно судить потому факту, что спортивные тапочки у него остались без подошв. Носил их он просто для проформы, потому что босиком идти по городу, пусть даже по незнакомому, где тебя никто не знает, было как-то неприлично. А в таких модных штиблетах на босу ногу все выглядело более менее прилично, как будто он идёт в тапочках на естественной толстокожей подошве.
Впрочем, это его не смущало, поскольку подобным образом в штиблетах на босу ногу ходил и легендарный турецко-подданный Остап - Ибрагим - оглы Бендерь. Он будучи на Укралине не мог не посетить памятные места своего кумира.
Его шляпа вскоре выглядела, как у известного пана Шапокляка: сзади бирка, сверху дырка, и поскольку в дороге она насквозь прохудилась, ему её пришлось подарить какому-то незнакомому чучелу, одиноко стоящему у дороги в огороде, где Борис подкреплялся спелыми помидорами.
Благодарное чучело долго весело махало ему в след своим сорочьим пером на шляпе, когда он шел по дороге из знаменитого на весь мир хутора Чмыровка в славный город Старобельск, который, если верить Ильфу и Петрову, осчастливил своим посещением сам Остап Бендерь. Там он встретил, если помните, несравненную красавицу мадам Грицацелуеву.
Надо сказать, что единственной книгой, которую прочел наш герой в то время, был роман известных писателей Ильфа и Петрова «12 стульев».
В романе так описан этот исторический момент: «В половине двенадцатого с северо-запада со стороны деревни Чмаровка в Старгород вошел молодой человек лет двадцати восьми. За ним бежал беспризорный…». Этими словами начинается пятая глава романа.
Борис не мог отказать себе в таком удовольствии, пройти по той же дороге Великого комбинатора, своего школьного кумира, правда, к этому его вынудили объективные обстоятельства. Его ссадили, надавав ему по шеям, шустрые контролеры с пассажирского поезда шедшего из столицы Союза в город Остов-папа.
В Старобельске Борис посетил единственный во всем мире памятник, открытый в этом городе благодарными потомками Великому комбинатору. Остап Бендерь здесь запечатлен в строгом снятом с чужого плеча пиджаке и своей неизменной кепке, с длинным шарфом обмотанным вокруг шеи. На ногах у него были одеты на босу ногу, его замечательные непонятного, скорей заграничного производства расположенного на Малдованке или Сахалинке, штиблеты.
С лица комбинатора не сходила неизменная Бендеровская улыбка, словно беззвучно говорящая Борису:
- Ну, что дружок, вдарим «зайцепробегом» по бездорожью, бабам и общесоюзному разгильдяйству!
И словно почувствовал ауру исходящую от Великого комбинатора, Борис мысленно произнес свою историческую фразу:
- Вдарим, да еще и как вдарим! Союз, понимаш, содрогнется!..
Нарвав в Старобельском парке культуры и отдыха на ближайшей клумбе букет цветов, он скромно постоял у ног Великого комбинатора, потом благородным жестом почитателя положил к монументу охапку живых цветов. Это было так трогательно, что местная старушка, проходящая мимо, аж прослезилась.
- Такое уважение к памятнику от молодого человека дорогого стоит, - промолвила она, вытирая платочком глаза.
На что наш герой скромно ответил:- Пустое! К нему, понимаш, не зарастет народная тропа!
Они разговорились и сердобольная старушка, узнав, что он приехал издалека, чтобы почтить память Великого комбинатора, и никого здесь в городе у него нет, пригласила его в гости к себе на чашечку чая с вареньем.
Услышав о вишневом варенье, да без косточек, Борис, проглотив слюну, сказал:
- С большим удовольствием, погощу у вас Ксения Никифоровна (так представилась ему старушенция).
По стечению обстоятельств старушка жила в доме по улице Харьковская в доме № 12, где якобы проживала и умерла сестра последнего императора Лоссии Николая 11 Ксения. Именно она послужила своеобразным прообразом любвеобильной мадам Грицацелуевой, на которой самоотверженно в погоне за приданным женился Великий комбинатор. Как вы, уважаемые читатели, помните комбинатору стало известно, что у этой сексапильной мадам, как раз был стул из генеральского гарнитура, где могли храниться несуществующие там драгоценности.
Кстати о кладах и драгоценностях. Город Старобельск, славен не только тем, что его посетил Великий комбинатор и что здесь не было, как в столице, смердящих заводов и предприятий, портящих флору и фауну земли, а были многочисленные цирюльни и похоронные конторы, что создало обманчивое представление у Великого комбинатора, что люди здесь рождаются для того, чтобы побриться, постричься и «сыграть в ящик».
Этот город более известен тем, что здесь в различные исторические времена были зарыты бесценные сокровища известных лоссийских бунтарей, пытавшихся свергнуть засилье Кремлевских правителей.
Так, например, в свое лихое время здесь спрятали свои клады лоссийские бунтари Иван Болотников и Кондратий Булавин. Отряды этих бунтарей тогда базировались здесь на Старобельщине, и именно сюда они стаскивали отобранные у купцов, царских слуг и бояр драгоценности.
Говорят, что в этих местах сам батька Нестор Иванович Махно зарыл один из своих кладов, который до сих пор не нашли (красные кладоискатели нашли только его Запорижський клад). Нестор Иванович несколько раз здесь бывал со своей лихой народной армией. Здесь же он лечился после ранения, которое он получил, воюя за красных.
Румыны в Великую Отечественную драпая под ударами 2-го украинского фронта, спешно зарыли в местных подземных ходах и катакомбах награбленные в различных музеях картины и драгоценности.
Таким образом, древний Старгород – Старобельск - Старцеград - это неистощимый клад для всех мировых кладоискателей.
Поэтому нам на развалинах Нерушимого Союза следует несколько подправить подспудную мысль Великого комбинатора. Сказав, что люди здесь в Старцеграде рождаются не только для того, чтобы побриться, постричься, но и попытаться найти вожделенный клад, и лишь потом с чистой совестью «сыграть в ящик».
Однако давайте вернемся к нашему герою молодому (еще зеленому) Елкину.
Сидя в небольшой уютной квартире Ксении Никифоровны и гоняя с ней чаи, Борис пополнил свои знания о славном граде Старобельске, о его жителях и об известных людях посещавших этот старинный город.
- Так вот милок, - говорила, не умолкая, старушка божий одуванчик, - нашему старому городу уже стукнуло почитай больше 300 годков. Основан он был в конце ХУ1 века. на пересечении основных грузопотоков из столицы Тосквы на Гавказ. Здесь, милок, утверждала она, ежегодно проводилось по четыре крупных ярмарок, обороты которых превышали по тогдашним меркам аж 10 миллионов золотых рублей. По тем временам это были большие деньги. До революции в городе проживало 120 дворянских семей, в основном это были отставные военные и их родственники, они то и послужили прообразом известного Закрытого акционерного общества (ЗОО) «Союза меча и орала» созданного Великим комбинатором и описанного в романе сатириками. И фраза «В каком полку служили?» для этих мест была привычным явлением, как и «Здоровеньки буллы господа не хорошие!»
- Ксения Никифоровна, - обратился Борис к старушке, - насколько мне помнится в романе говорится о Старгороде.
- Правильно милок! Писатели сознательно исказили название города, чтобы славные жители нашего уездного городка не были оскорблены описанием этих мест и их смешных физиономий.
К ак ты, Боря, верно заметил, в романе писатели-сатирики сознательно переименовали: город Старобельск в Старгород, близлежащую деревню Чмыровка, та что находится рядом с нашим городом, назвали Чмаровка, губернский город Луганск - в Лучанск.
Хочу тебе поведать, сынок, что писатели Илья Ильфа и Евгений Петров работали тогда в центральной газете «Гудок», и были командированы редакцией на Старобельщину, чтобы серией публикаций осветить жизнь этой глубинки. И именно эта командировка послужила им материалом для написания отдельных сцен и картин из жизни главного героя романа «12 стульев» Остапа Бендера в заштатном уездном городке…
Слушая словоохотливую старушку, Борис действовал по принципу: «…а Васька слушает, да ест…». Он пошире открывал рот, и вовсю нажимал на угощенье, лишь изредка вставляя слова, типа: «Да» «Угу», «Вкусно», «Еще»…
Старушка рассказала Борису о местом шофере, неком Романе Дмитриевиче, который тогда работал в Старобельском райисполкоме. Именно он возил писателей по местному бездорожью на стареньком зеленом драндулете «Лорен-Дитрих» или по местному - «Антилопе Гну». За машиной, как за чудом техники, бегали мальчишки, которые, видя прилично одетых мужчин, кричали им в след: «Дядь, дай десять копеек». Этот фрагмент, как утверждала Ксения Никифоровна, послужил написанию в романе эпизода на «Военно-грузинской дороге», где герои романа «12 стульев» пляшут вслед проходящим машинам и кричат пассажирам «Деньги, деньги давай!
Борис, выдувая очередную чашку чая, услышав эту магическую фразу подумал, что сердобольную бабку следует расколоть на несколько рубликов, на карманные расходы… Что он потом, улучив момент, и сделал.
А бабка продолжала и продолжала рассказывать Борису о местных достопримечательностях.
О царском генерале Стоянове, который после отставки поселился тут и у него был замечательный генеральский гарнитур из венских стульев. Что этот почтенный генерал (его потом расстреляли красные) открыл здесь приют для престарелых, эти факты послужили сатирикам для описания приюта с воришкой заведующим, которому «бог послал на ужин» богатый достархан, а не такую-то дрянь-похлебку подаваемую бедным старушкам.
Рассказала старушка и о своей тезке Ксени, дальней своей родственнице, по её воспоминаниям она жила в этом доме и была миловидной полной дамой, мечтающем встретить принца и выйти за него замуж. Но в любви ей не везло, кавалеры из-за её любвиобилия постоянно бросали её, почти как в романе Ильфа и Петрова. Именно она и послужила прототипом для описания известной мадам Грицацелуевой.
Словоохотливая старушка могла говорить очень долго о славном граде Старобельске, её трудно было переслушать. Поэтому, набив пузо, Борис поблагодарил Ксению Никифоровну за хлеб соль, попросил «в займы» десять рублей и отбыл на вокзал, где сев в товарняк продолжил свой путь к самому теплому морю.
Сейчас мы вернемся к начальному периоду путешествия нашего героя, чтобы дополнить его экипировку новыми деталями, о которых мы еще не упомянули выше. Просим не удивляться таким возвратам во временном интервале, просто мы хотим полнее описать все эти исторически значимые моменты, произошедшие с нашим главным героем в этом удивительном богатом на события 66-м параллельном «землемире».
* * *
Елкин, когда выезжал из славного города Вредловска путешествовать по просторам Нерушимого Союза, стащил у деда старинные дедовские часы, но, увы, в дороге эти часы, как и всю лучшую одежду, он «продул» в карты.
Было это так, когда Борис забрался на крышу вагона поезда шедшего на Тоскву, к нему подсели несколько пацанов из бывших зеков. В Захуральи в то время было расположено много разных колоний, лагерей и тюрем, треть страны сидело тогда на нарах в таких исправительно- неисправимых местах.
В тот исторический момент в стране прошла амнистия, и безбилетные заключённые возвращались на крышах вагонов в места проживания, и пацаны с детской колонии пристали к нему, мол, давай сыграем в «буру». Деревенский парень Боря знать не знал вообще, что за игра такая «буру». Но в такой обстановке, когда его окружили несколько зеков, он просто струсил. Впрочем, не согласиться играть с ними, было нельзя, они запросто могли сбросить его с крыши вагона.
Ушлые зеки видя такого деревенского увальня, предложили ему сыграть на одежду. И очень скоро они Борю раздели до трусов. Зеки выиграли все. А в конце один из их главарей сказал ему: - Слышишь, пентюх еловый, поскольку у тебя шмоток не осталось, то сыграем на твою никчемную жизнь. Если ты сейчас проиграешь, то мы тебя на ходу скидываем с крыши вагона и все делы-белы, привет маме-папе. А если выиграешь, то мы тебе твои «засраные шмотки» возвращаем…
Что дальше произошло, Боре сложно было понять (вмешалась та же Нечисть), в общем, он выиграл. До сих пор Борис, вспоминая этот момент, не может понять, как это случилось.
Самое удивительное, что зеки все ему вернули, кроме дедовских часов. После этой игры они больше его не трогали, а даже несколько «зауважали». Бывало даже сбегают за кипяточном и с ним поделятся, а кое-кто даже кусок хлеба давал. Не доезжая до Тосквы, они все спрыгнули с поезда, очевидно, знали, что через столицу им не проехать, милиция всех переловит и опять посадит в тюрьму.
Конечной целью одиссеи Бориса были города расположенные на Черноморском побережье, и в частности укралинская жемчужина у моря Адесса. Ему нравился чуточку «приблатненный» мотив песен, которые пел широко известный в адесских кругах, певец Леня Утес:
«Ах, Адесса! Жемчужина у моря...»
Вот эту жемчужину и хотел посмотреть наш герой, чтобы, как говорят, «себя показать и других посмотреть».
Пересев, где-то в пути на поезд Тосква-Остов, Борис, как вам теперь известно, попал сначала в заштатный городишко Старобельск и лишь потом, сев на товарняк, добрался до города Остова, который в определенных «босяцких» кругах еще назывался Остов-папа.
В блатных кругах это был второй «авторитетный» по значимости город, после несравненной Адессы-мамы.
Город, особенно местные пацаны ему явно не понравились. Эти местные «блатняки» снова чуть не обобрали его до нитки и не сделали ему «харакири».
Борис с дуру в какой-то привокзальной подворотне сел играть с ними в «наперсники» - это когда играющий «лох» должен угадать, в каком из трех наперстков находиться шарик. Еловый лох Борис даже не знал, что здесь присутствует не только ловкость рук, но и сплошное мошенничество, так как разыгрывающий незаметно убирает шарик и поэтому в любом из трех наперстков всегда пусто, шарика под ними нет и «лох» всегда остается в проигрыше.
При этом эти мелкие мошенники, которые «работают» в паре или втроем с ведущим игроком, провоцируют, заводят зрителей на игру. И некоторые из них клюют на эту простую приманку мошенников, так как видят, как кто-то из зрителей легко выигрывает деньги у «водилы».
Потенциальные жертвы просто не знают, что эти выигрывающие «зрители», члены преступной группы обыкновенных мошенников.
Борю, они быстро обыграли, забрали почти все дорожные вещи, куртку, чуть даже штаны не сняли, а когда он понял, что здесь что-то не чисто «сделал ноги».
Драпая от этих жуликов, Борис думал, что его не зря предупреждали о том, что это бандитский город.
Ему повезло то, что он быстро бегать умел и успел выскочить на привокзальную площадь прямо у милицейского поста, где преследователи отказались от дальнейшей погони за ним.
Таковым радужным было первое знакомство Бориса с достопримечательностями города Остова и его местными сверстниками.
Таким образом, города, как такового он не видел, а вот местные пацаны обобрали его и чуть не начистили ему «задницу».
Сев в первый попавшийся поезд (оказалось, он шел в сторону Запорижья, в сторону его далеких вольных предков козаков) наш герой благополучно покинул «гостеприимный» город, который мог, как его хуральский папаня надрать ему задницу.
Воспоминанья о Запорижье, были у него не очень приятные. Он там чуть не околел от голода, его случайно выручил один сердобольный офицер, который, обедая в столовой, обратил внимание на беспризорника Бориса. Тот голодными глазами смотрел, как офицер с погонами старшего лейтенанта ел борщ.
- Иди сюда пацан! – подозвал он его к себе.
Когда Борис подошел к нему, спросил:
- Откуда ты?
- С Хурала!
- Ого, как далеко ты забрался. Я там служил во Вредловске.
- Я вот как раз из этого города и приехал.
- Зачем?
- Еду к тетке. Блатняки тут меня обчистили.
- Понятно, их тут много. Есть хочешь?
- Угу!
- Тогда давай присоединяйся, вот тебе котлеты с гарниром, компот из яблок, а я еще новые порции принесу.
Борис жадно накинулся на еду, а старлей (старший лейтенант) сходил к стойке и принес еще ему жратвы.
Недолго побеседовав с ним офицер, прощаясь, сказал:
- Извини брат скоро мой поезд, вот тебе три рубля и будь здоров, передай привет тетки.
Борис поблагодарил офицера, и они расстались.
На станции Хряков-товарная Борису удалось пересесть на поезд Хряков-Адесса. Благо в это время наступил период знаменитый укралинских ночей, о которых местные жители с «гумором» глаголют такую байку:
Гадав собі старий Фомич:
Що сало треба переховати,
Тиха українськая ніч,
Чорти вкрадуть, тай геть із хати…
Всю ніч кумекав та гадав:
Куди б його тут заховати?
У ранку трохі задримав,
І сало вкрали чорти кляті!..
Стара кричала: - Старий хрич!
Як можно з салом жартувати!
Навіщо ти заліз на піч,
З рушницей треба мандрувати!
* * *
Тіха українськая ніч:
Фомич, блин, «бар», а сало – «жок»!
(здесь каз. яз.: "бар" – есть, "жок" – нет)
Но поскольку сала у нашего героя не было и билетов тоже, то он незаметно прокрался в тамбур последнего вагона. Так Боря приехал в Адессу - жемчужину у моря.
Адесса-мама, в отличие от папы-Остова, где ему на манер хуральского папани чуть не намылили «мягкое место», поразила его всеми своими «гениталиями». Подъезжая к городу, он уже чувствовал рыбный запах кефали, которую, якобы, шаландами с моря Костя привозил. Хотя, как вы сами понимаете, времена кефали давно прошли, правда, ловились еще в прибрежных водах бычки, но вскоре и их не стало.
При приближении к морю, чувствовалось, как нарастает влажность воздуха, у Бориса от жары стала потеть рубашка под мышками. В Лоссию тогда, к великому счастью, дирижаблями дезодорант «Рексона», который убивает на 24 часа запах пота и валит с костылей блатных адесских тараканов, еще не завозили.
Адесситы, особенно гости этого замечательного приморского города, в то чудесное время мылись в банях больше «яешным» мылом, которое как утверждали бойкие торговцы на Пиввозе, делалось за морями в далеком «Буанес-Айресе».
Почему спросите именно в «Буанес-Айресе» производилось «яешне» мыло, да потому что это где-то далеко и посему проверить трудно. И это мыло якобы обладает чудесным лечебным свойством, поскольку вырезано в натуре и сделано из яиц кровожадных крокодилов, плавающих в Хамазонке.
Это знаменитое «яешне» мыло как утверждали знатоки, обладает универсальным свойством, лечит от потенции, геморроя, триппера, сибирской язвы и придает всем бледнолицым сипирякам чудесный яичный загар.
Выйдя на привокзальную площадь, Борис удивился такому скоплению народа. Все привокзальные площадки и скверы были забиты приезжающими и отъезжающими. Люди сновали туда–сюда как муравьи в большом муравейнике. Нигде было яблоку упасть.
Среди этой разношерстной толпы, как рыба в воде, вольготно чувствовали себя воры карманники, картежники, наперсточники, кидалы и прочие специалисты свободной адесской профессии. Тут же сновали какие-то ушлые торговые люди, которые предлагали по дешевки, почти задарма, купить настоящие заграничные товары (которые, как оказалось, в массовом порядке делались в подпольных цехах на Мольдаванке, Сахалинке, Малиновке и в Пересах). Размалеванные эффектные девицы «древней профессии», предлагали удовлетворить любые желания денежных мужчин.
Вы спросите: - А где же доблестная милиция?
Она на месте. В завтрак, обед и ближе к ужину, точно по расписанию, как гвардейцы аглицкой королевы, стражи порядка в синих галифе с кобурами на боку заполненными жареными семечками, появляются на площади, очевидно, для того чтобы успокоить общественность, что милиция зорко бдит, ну и попутно собрать положенную «мзду» с вышеперечисленных специалистов свободной профессии.
Не успел Борис появиться на перроне шумного вокзала, как к нему подбежал шустрый паренек и предложил купить сувенир в виде ракушки и сидящей в ней, в чем мать не родила хвостатой грудастой сосалке-русалке.
Увидев, что тот не платежеспособный клиент, он быстро отвалил в сторону, сказав ему: - Чеши отсель сундучок не кованный, пока трамваи хрюкают!
Борис не понял юмора и спросил его: – Как проехать к морю?
- Да на любом таракане, - ответил тот, показав рукой на трамвай, - садись и кати, а там раскрой глаза пошире и увидишь море…
Борис так и сделал, прицепился на подножку битком набитого трамвая и бесплатно проехал несколько остановок, пока кондуктор не согнал его с подножки.
Оглядевшись по сторонам, как советовал тот шустрый адессит, он увидел море.
Борис никогда в своей жизни не видел столько воды, водная гладь простиралась до самого горизонта. Впервые здесь в Адессе он увидел стоящие на рейде корабли, белоснежные теплоходы и черные, как жуки навозные, буксиры, сновавшие в порту.
Выйдя на берег, он примкнул к многочисленным отдыхающим, которые загорали у какого-то длинного забора и купались в море.
На заборе Боря прочел удивительную надпись: «Люба + Гриша + Семен + Боря + Владимир Вольфович + товарищ Зацепин + рыжий сантехник + Витек + телемастер Жора + сволочь, жид пархатый Жеванеский + не помню имени, длинноволосый такой, как Дима Малишов + муж мой ненаглядный Вася = ЛЮБОВ!»
Адесса, адесский юмор и конечно море очаровали его.
Какой-то адесский фраер, которого здесь все называли Жора-Адесабеби, в кустах акации пел под гитару безусым пацанам блатные песни. Таких песен Борис никогда не слышал.
Жора пел такие срамные, подзаборные песни, от которых у нормальных людей вяли уши. Поскольку Борису в детстве медведь наступил на ухо, и ничего путного музыкального в жизни он не видел и не слышал, то эти дешевые подделки под песни шибко понравились ему.
Особенно Борису понравились песни типа: «Мурка-жмурка» и «Цена тебе грош - сейчас ты помрешь», где были такие кошмарные слова:
«Мать свою зарезал,
отца своего убил,
сестренку-гимназистку
в уборной утопил...».
Скинув одежду, оставшись в одних «семейных» трусах, которые ему были до колен, Борис с удовольствием растянулся на песчаном пляже. Поблаженствовав на солнечном теплом песочке, он пошел купаться.
Море приятно ласкало волной сначала пятки, затем коленки и когда вода дошла до груди, он поплыл. Такого блаженства он не испытывал никогда.
- Вот бы сейчас поглядели на меня одноклассники, - подумал удовлетворенно Борис, - всем я утер носы. Купаюсь не где-то там, в задрипанной нашей речушке, а в Адессе на Синем море.
Поплавав и поныряв в теплой солено-горькой морской воде, он чуть не лишился своих «семейных» трусов. Когда он выходил на берег произошел курьезный случай, набежавшая волна сняла с него трусы и когда она прошла, то Борис остался, в чем мать родила. Стоявшая рядом женщина посмотрела на его «хозяйство» с улыбкой сказала:
- Молодой человек держите свои трусы, так можно их потерять.
- Вот была бы хохма, - подумал Борис, - если бы я потерял в море свои единственные трусы...
Вернувшись к своей одежде лежавшей на песке, он увидел, что рядом расположился паренек, примерно одного с ним возраста.
Тот спросил его: - Как вода?
- Ничего, вода, понимаш, хорошая! – ответил Борис.
Они разговорились, и Борис с удивлением узнал, что не только он так один оказался здесь на берегу «самого синего моря».
Его сосед по пляжу Василий так же «дикарем» прибыл в Адессу и уже вторую неделю здесь загорает.
Василий вкратце ввел Бориса в курс дела, где и как можно подкормиться, переночевать, что есть интересное в городе, какие достопримечательности.
В обеденный перерыв он повел его в «идальню». Не зная, что скрывается под этим названием, Борис спросил Василия:
- Ты что идолопоклонник?
- С чего ты это решил. Что я похож на чокнутого!
- Нет! Но зачем нам тогда идти в «Идальню»?
- Чудак человек, здесь так называется столовая.
- А-а!
- Бе-е-е! Ты еще замени начальные буквы на «е» и «б», то вообще можешь подумать, черт знаешь что...
Борис засмеялся...
Идальня, куда повел Василий Бориса, занималась тем, что обслуживала туристов направленных в Адессу по туристическим путевкам профсоюзов. Эти путевки в то время стоили гроши, и обслуживание было «подстать» их цене.
Там на кухне заведовала и гоняла всех подряд некая Матрена Федоровна. Это была полногрудая крашенная молодящаяся блондинка. Если коротко охарактеризовать ее, то она была женщиной с большой буквы «Б», со следами искусственного интеллекта на лице... Она говорила, верней тарахтела, без умолку, очевидно, ей просто не о чем, да и не зачем было молчать.
Матрене Федоровне было где-то под 45 лет, т.е. она была в интересном для женщины возрасте, о котором в народе говорят: - В сорок пять, бабка ягодка на пять!».
По внешнему виду она была не ягодка, а целый «Грей-фрукт», смесь жгучего красного перца с горьким белым хреном.
- Матрена Федоровна! – бойко обратился к ней Василий. – Бог в помощь! Не найдется ли для нас какая-нибудь не пыльная работенка, а то мы с другом дюже отощали. С утра во рту маковой росинки не было.
Матрена Федоровна оценивающе обвела их взглядом (особенно Бориса) и сказала:
- Бачу (вижу), як вы отощали бычки породистые. Да на вас воду можно возыти (укр. язык, здесь и далее встречается одесская смесь укралинской мовы и лусского языка).
- Матрена Федоровна, благодетельница наша, - притворно слащаво стал просить Василь, - дай нам укусить что-нибудь. Жрать ужасно хочется.
Матрена довольно улыбнулась и сказала:
- Сидайте за цэй стил, щас налью вам борща. А за це потим поможетэ мэни на кухни. Добрэ!
- Поможем, поможем! – торопливо согласился Василь и подтолкнул Бориса к столу.
Такого вкусного наваристого украинского борща с курицей и сметаной Борис никогда в своей жизни не ел. Надо сказать, что местные гурманы варят этот борщ аж (страшно подумать) из 22 ингредиентов. Это вам не лоссийские щи, где кроме соленой капусты и картошки с ботвой ничего вы ложкой в тарелке не выловите. Здесь особый смак высший класс поварского искусства.
У себя дома Борис привык, что там, когда мать резала курицу, то это было целое домашнее событие. Курица для них была вершиной блаженства, этаким редким деликатесом.
И когда мать клала в его тарелку крылышко, то он благоговейно и с упоением обсасывал каждую косточку.
А здесь Матрена Федоровна бухнула ему в тарелку почти пол курицы.
Он просто не знал, что Адесса это еще и «царство Курочки Рябы» и адесситы в основном питаются куриным мясом.
Правда и здесь наблюдается классовое неравенство. Пролетариат в основном питается худыми инкубаторными «синюшными» курицами, а электорат (в основном адесские евреи) жирными упитанными «куачками», которые местные Сары покупают для своих Абрамов у частных торговцев птицей.
«Синюшными» курицами также кормят и многочисленных туристов, приехавших на море из Хурала и Сипири по дешевым профсоюзным путевкам.
Как правило, эти туристы в первые дни пребывания в Адессе с ожесточением набрасываются на бедных курей, перемалывая их хилые косточки крепкими сипирскими зубами. Но потом со временем, когда на первое и второе и так изо дня в день их кормят синюшными инкубаторными курочками, то это даже сипирским туристам очень набредает. Они оставляют курей не тронутыми на тарелках и бегут в близлежащий магазин или на базар, чтобы купить себе что-то более существенное, например, горилку медовую с перцем. Под нее, родимую горилочку, не то, что синюшная курица, но даже зеленый крокодил покажется деликатесом.
Ребята были не туристы, а «дикари» и они как дикие африканские людоеды набросились на еду и от синюшней курицы, осталась лишь горка обглоданных белых косточек.
Все время пока ребята набивали свои желудки едой, возле них по кухне крутилась Матрена Федоровна, виляя своими аппетитными ягодицами.
Надо сказать, что в жару все работники кухни не очень стесняясь, раздевались почти до гола, под белыми их халатами из нижнего белья почти ничего не оставалось.
Бориса особенно смущали большие, как два астраханских белых арбуза, груди Матрены Федоровны. Когда она наклонялась, за чем-нибудь, они были видны во всей своей первозданной красе.
Увидев, как вожделенно смотрит Борис на все это «Матренино богатство», Василий, подмигнув приятелю, вопросительно сказал:
- Как тебе Матрена Федоровна, ничего? Знаешь, приятель, ничто так не экономит время и деньги, как «взаимная любовь с первого взгляда». Может таво…, трахнешь.
Борис, чуть смутившись, отводя глаза от буферов Матрены, произнес:
- Не знаю!
Василий, заметив смущение парня, спросил: - Ты что девственник, еще ни разу ни с кем не переспал?
Борис промолчал, как будто не слышал, что тот сказал. А Василий на него наседал:
- Последний закон Гьлютона знаешь?
- Какой еще такой последний закон Гьлютона?
- А такой: «Сила тяготения женского тела сильнее, чем сила отталкивания мужского члена».
Борису было несколько неловко признаться в том, что он до сих пор никого ни разу по настоящему не трахнул. Ему хотелось выглядеть в глазах нового знакомого этаким бывалым парнем, поэтому он ответил несколько грубовато, сказав:
- Да отстань, понимаш, от меня!
- Вижу, что ты «лохатый лось» в этом деле, - произнес Василий и добавил, - ничего я тебя посвящу в эту науку, пройдешь здесь свои университеты. Наше дело не рожать, сунул, вынул и бежать...
В последствии Матрена Федоровна за харчи периодически нагружала их работой по кухне, например, вынести чаны с остатками пищи своим свиньям, почистить баки, кастрюли или котлы, помыть посуду, начистить картошки и прочее.
В светлое время суток ребята плавали или загорали на пляже, бродили по городу, а ночевать отправлялись в подсобку «идальни», которую Матрена Федоровна любезно представила им для ночлега.
Достопримечательностей в Адессе много. Это и знаменитая Потемкинская лестница, с памятником Дрюку на самом верху.
Спросите, что за Дрюк или индюк там стоит? Отвечу, что не знаю, кажется это памятник какому-то адесскому прохиндею-юмористу Швандевскому поставлен, чтобы смешить одесскую публику и многочисленных гостей всеми признанной столицы юмора.
Кроме этого Адесса славится своей известной Дери-Басковской улицей (названной так , кажется, в честь «золотого голоса Лоссии» - Баскова) с уютными ресторанчиками и кафе. Хорош и любимый горожанами и гостями города адесский пляж «Аркадия». Прекрасен неповторимый Адесский оперный театр. Адесский порт с кораблями из разных стран, и синее теплое южное море.
И, конечно же, чудо базар - одесский «Пиввоз», где можно купить все и вся.
Впрочем, в Адессе на одно только море можно смотреть часами.
Как верно сказал один безызвестный, но видно неравнодушный к морю поэт:
« О море!
На тебя часами
Могу смотреть,
Как бурунами,
Неторопливой
Чередой,
Волну ты катишь
За волной.
Я вижу,
Как неторопливо
Волной крутой,
Чуть-чуть игриво,
Ласкаешь берега
Черты,
Как будто любишь
Его ты.
Но берег
Неприступный, гордый
Стоял вокруг
Скалою твердой.
И ласки волн
Не замечал,
А лишь хранил
Свою печаль...»
Но вернемся к повествованию о наших молодых героях, приехавших дикарями в Адессу. Вечерами, кроме ребят, помещение «идальни» сторожил дед Степан, который периодически обходил строение и отгонял случайных и «неслучайных» гостей.
Спать в подсобке ребятам было хоть и тесновато, но зато это была надежная крыша над головой, которая в непогоду спасала их от всех капризов природы.
Василий был довольно разговорчивым общительным парнем или как сейчас принято говорить «коммуникабельным» человеком и в ночные часы, когда было жарко и спать не очень хотелось, много рассказывал Борису разных историй и взятых из собственной личной жизни былых житейских приключений.
Есть люди, которые могут интересно говорить о самых обыкновенных вещах, например, как подоить или осеменить молодую телку. К чему я это говорю, просто так из личного опыта знакомства с девушками.
Родом он был из тех мест, где жил и учился знаменитый Гроголь, автор известной повести «Вечера на хуторе близ Дикарки».
Василий как бы впитал в себя черты самобытных и веселых гроголевских героев.
Не без улыбки можно было слушать его рассказ, как он впервые в жизни занимался «интимом» с девушкой.
Дело было в Ардеке (это знаменитый детский лагерь расположенный в Крыму на Черноморском побережье), куда он попал как финалист какого-то дурацкого конкурса, который звучал примерно так: «Образ кузнеца Вакулы, как образец нарождающегося деревенского пролетариата, правнуки которого победоносно свершили Октябрьскую Революцию в царской Лоссии».
Читатель может задать вопрос: - Причем тут кузнец Вакула и Октябрьская революция?
Правильно, ни при чем! Просто в те времена в Лоссии все начиналось и измерялось с этого «исторического» момента, точнее с Октября памятного всем года, когда гавкнула, перепугав всю Хамерику и Евшопу, знаменитая носовая пушка крейсера «Аврора». Сейчас этот крейсер, спокойно отдыхает у пирса Адмиралтейства, а Невские воды, баюкая его, поют ему колыбельную песню:
- Что тебе снится крейсер «Аврора»…
Хочется грохнуть опять «Октябрем»!
И надо сказать этот крейсерский сон был вещий, и в «Октябре» в Лоссии, точнее в Нерушимом Союзе, опять так грохнуло, что до сих пор эхом на развалинах этой империи во многих местах откликается.
Но продолжим повествование о приключениях нового знакомого Бориса, Василия. В Ардеке он попал в отряд, где «пираневожатой» была некая Надя, не девушка, а ломовая лошадь с телячьими дойками (такие у неё были по форме груди). Она была старше Василия лет на пять. И как истинная спортсменка и «ломсамолка» постоянно всех ребят донимала различными поручениями и мероприятиями.
Блюла в отряде почти шталинскую дисциплину: шаг влево, шаг вправо - наряд на кухню. Эта долбанная казарменная дисциплина была для Василия, как серпом по гениталиям.
- Веришь или нет Борис, - говорил он своему новому знакомому, - у меня организм так устроен, что очень рано в 6 часов утра мой «дракон» сам встает и как часовой стоит колом, не согнешь.
- Ну, даешь! Ну, понимаш, и выдумщик ты Василий.
- Не веришь, можешь сегодня утром проверить...
- Да ну тебя!..
- Представ себе, я еще сплю, а он гад не спит из трусов выглядывает «словно ищет в потемках кого-то и не может никак не отыскать ...» (пропел Василий слова известной в то время песни).
- Ну и что, понимаш, с этого?
- Как, что? Ты спишь, а он из трусов высовывается и подымает простыню.
- Комично конечно все это, но не смертельно, - съязвил Борис.
- Слушай дальше, что было. Однажды утром наша бдительная, как Феликс Дерижинский, «секистка», заглядывает в палатку и видит, как из трусов высунулся мой «квадратный трехчлен» и смотрит на неё своей мокрой лысой красной головкой.
Как потом мне рассказывали, увидев его, вожатая чуть в обморок не упала. Она не знала, что делать: кричать ли ей караул или сделать вид, что ничего не видела.
Пионерзажата выбрала последнее.
Целый день она ходила как неприкаянная. Затем вызвала меня к себе в комнату вожатых и давай воспитывать, что, мол, так и так, ты своим поведением позоришь наш «пиранерский отряд имени Великого Вождя». Он в гробу перевернулся, если бы увидел такое...
Я ничего не понял и спросил:
- Каким поведением я позорю наш передовой пиранерский отряд и самого Великого Вождя?
А она мне в ответ:
- Каким, каким! Я вчера утром заглянула в палатку, а ты мне что показал?
- Ну и что я такого показал? – переспросил я.
- Что, что! «Дурака» своего, вот что!!
И тут я понял, о чем идет речь. Стал оправдываться, объяснять, что я не виноват в этом, просто мой организм так устроен, что это «дурак», как вы изволили его назвали, просыпается раньше меня и стоит сам по себе...
Вожатая еще пуще рассердилась и давай кричать:
- Что ты себе позволяешь? Меня за последнюю дуру считаешь.
Я её говорю:
- Вы у нас всегда и везде первая, поэтому последней вас я никак не считаю.
Говоря это, я не совсем врубился в сказанное.
Вожатая еще больше обиделась на меня:
- Выходит я не последняя, а первая дура!
- Что вы, я не то хотел сказать...
Но вожатая уже ничего и слышать не хотела, она просто выгнала меня из комнаты.
- Ну и чем закончился ваш диалог?
- Она долго, очевидно, размышляла на счет услышанного и увиденного, и решила однажды проверить, правду ли я ей рассказал про свой удивительный организм.
И вот я лежу в палатке и сквозь дрёму слышу, что она заглядывает ко мне где-то без пяти минут шесть утра. Ну, а мой «дракуша» почуяв «сладкое» не подвел меня, он стал подыматься и расти на глазах, затем вылез из трусов и своей красно-лысой головой уставился на неё, приглашая к променажу.
Вожатая, обомлев, пулей вылетела из палатки. Так продолжалось несколько дней и каждый раз мой «дракуша» вставал и стоя приветствовал её, приглашая к сотрудничеству.
- Ну, ты даешь Василий! – Неужели, понимаш, все так и было?
- Могу поклясться, что так и было, - произнес Василий. – Но самое интересное Борис было дальше. В одно пасмурное утро, чую, что кто-то вполз в мою палатку и ждет чуда. Это была вожатая. «Чудо» вылезло из трусов, она садиться на него и мы «поскакали», верней я лежу, а она скачет.
Я тогда был лох-сохатый в таких амурных делах. За сезон мы вместе многому обучились. Теперь и я могу обучить тебя этому искусству.
Предложение Василия застало Бориса врасплох, но он не подал и вида. Хотя этот рассказ завел его. Поэтому он как-то небрежно, наиграно сказал, что у него тоже был роман.
- А ну расскажи, как это у тебя впервые вышло?
- Ну, чего там рассказывать? Жили мы с ней, понимаешь, рядом. Наши дворы и огороды соприкасались, на меже стояла одна общая на всех баня. У соседей тогда квартировала молодая женщина. Звали её Пелагея. Когда она мылась, мы с другом Серегой подглядывали за ней через маленькое окошко бани. Сначала она гоняла нас, чтобы мы не глазели на её прелести. Но однажды в пятницу в банный её день Серега куда-то запропастился и я у бани оказался один. Все взрослые были на работе. Смотрю, она после баньки, вышла в одном халате во двор такая румяная, красивая и стала развешивать на веревку свое нижнее белье сушиться. А я как бы мимо проходил по тропинке возле бани и вижу, как ветер распахнул у неё халат.
Видел бы ты её «обалденные» полные груди с сосками в виде двух спелых вишен. Меня как магнитом потянуло к ним. Я руками начал трогать её грудь.
Пелагея сначала ойкнула от неожиданности, а затем шепнула:
- Дурачок! Не здесь. Пошли в баню.
Меня приглашать дважды на такое дело не надо было, мы вместе юркнули в дверь. Там я быстро разделся, она скинула с себя халатик, а дальше, понимаешь, сам догадываешься, что произошло...
- Ты что уложил её на голые мокрые доски? – Недоверчиво спросил Василий.
- Ну и что! Не я же, понимаш, лежал внизу...
- Ну, знаешь не каждая женщина согласиться голой «жорой» лежать на жестких мокрых досках и заниматься любовью.
Скептицизм Василия можно было понять.
На самом деле произошло другое, когда Борис схватил Пелагею за сиськи, та с размаху врезала его своей тяжелой рукой по физиономии. У того аж искры посыпались из глаз. Затем, взяв за плечи, она развернула его на 180 градусов и дала ему доброго пинка под зад, выразительно сказав при этом:
- Катись отсюда сопля зеленая, пока я тебя поленом не огрела. Молоко на губах не обсохло, а уже лезешь к бабам.
Смотри, скажу отцу, что ты лез ко мне со своими глупостями, так он снимет с тебя штаны и так отдерет, что мало не покажется…
Услышав эту угрозу, что Пелагея может пожаловаться отцу, Борис быстро ретировался с места событий, повторяя, что он, мол, пошутил...
На что разгневанная Пелагея, крикнула ему в след:
- Знаем мы эти шуточки! Катись отсюда сопляк...
Так неудачно закончилась первая его попытка переспать с женщиной.
Надо сказать, что Адесса, море, почти голые красивые женщины и девушки на пляже, рестораны и кафе, танцы в парке, все это способствует половой активности разнополых и однополых полов.
Один историк, специалист по Средневековью, дал удивительное объяснение того, почему на Укралине с времен Киевской Луси красивые женщины встречаются значительно чаще, чем на западе. Оказывается, в XV — XVI веках у католиков и особенно у протестантов было принято обвинять сексуально привлекательных девушек во всех стихийных и социальных бедствиях - наступлении массового голода, эпидемии, чумы, наводнения и т. д., - которые случались тогда систематически.
Толпы, науськиваемые клерикалами, топили несчастных красавиц в реках и волокли их к кострам, искореняя дьявольское семя соблазна и греха.
Такие действия были даже снабжены своего рода учебным пособием: в 1487 году издан знаменитый «Молот ведьм». Это одна из причин наличие жестокостей по отношению к прекрасным представительницам женского пола. Как не грустно признавать, но это факт. Действительно, такие случаи в позднем Средневековье носили массовый характер. И, действительно, сегодня процент красивых женщин в славянских странах заметно выше, чем в Западной Евшопе, Хамерики и Ханаде.
В роли антихристов, за терпимость к которым следовала Божья кара, выступали также инородцы и иноверцы, особенно евреи, затем ученые, особенно врачи.
Несчастья, как правило, сопровождались расправами. По указанию церковников агрессивные толпы выплескивали накопившееся напряжение, а это давало временное психологическое облегчение и надежду на лучшее будущее.
Впрочем, и в самой Лоссии лозунг: «Бей жидов - спасай Лоссию», долгое время служил своеобразным громоотводом, для верхушки власти и уголовных элементов.
Что касается Адессы, то там красавиц было значительно больше, чем во всех странах СНГ.
Это не могло сказаться на туристах и гостях отдыхающих в Адессе и, естественно, на наших героях. И для Бориса здесь впервые произошло то, что и должно произойти с каждым здоровым мужчиной.
Однажды Матрена Федоровна как-то после работы попросила Бориса помочь донести до дома ящик помидоров, которые она по случаю позаимствовала со склада. Зимой соленые помидорчики всегда нужны, то гостей угостить, то себя побаловать. На праздники под водочку соленые помидорчики и «ахурчики» само то, что надо...
Борис с охотой согласился помочь сердобольной тетке, которая их приютила и подкормила. Его напарник, Василий, в это время отсутствовал по уважительной причине. Он ухлестывал за какой-то приезжей артисткой из филармонии, с которой познакомился здесь на пляже.
Матрена Федоровна жила в обычном адесском частном домике с многочисленными пристройками и флигельками, которые адесситы сдают в туристический сезон за приличные деньги приезжим «дикарям».
С нею в доме жили престарелые родители, которые присматривали за хозяйством Матрены Федоровны. При домике был небольшой сад с обычным набором для адесситов фруктовых и ягодных насаждений. Над головой на проволочном каркасе плелся виноград, образуя зеленый шатер. В саду росли абрикосы, вишни, яблони и груши. Среди благородных деревьев выделялся своей зеленой красой грецкий орех.
Матрена с гордостью показывала Борису свое хозяйство, угощала по пути обхода сада спелыми грушами. Груши были отменные, сладкие как мед, они просто таяли во рту. При этом, нагибаясь к земле, чтобы поднять спелый плод, Матрена как бы случайно выставляла свои прелести на показ. Наливные спелые «гарбузные» груди её манили своей аппетитностью, а круглые, как персик, ягодицы своей округлостью. Эти места больше всего привлекали внимание Бориса.
Здесь его впервые посетила мысль, что не случайно Матрена пригласила его одного в гости домой. Скорее всего, ему предстоит переспать с этой созревшей великовозрастной «телкой», впрочем, не «телкой, а целой «коровой».
Это не то чтобы испугало его, а скорей всего возбудило. Правда, были опасения другого плана (а справиться ли он с этим деликатным делом) теория теорией, а практического опыта у него не было.
- Как бы не осрамиться, - подумал Борис. – Впрочем, зачем преждевременно паниковать. Надо действовать, например, как тот Нахалеон: пришел, увидел и спустил (главное куда надо, а не себе в штаны).
Эта юморная мысль засела ему в голову, придала храбрости и он, увидев какой-то сарайчик, спросил Матрену:
- А здесь у вас что?
Матрена открыла двери в сарайчик, впустила его вовнутрь. Там Борис увидел небольшую клетушку с железной кроватью в углу. Хозяйка пояснила, что этот уголок она сдает отдыхающим. Те, как правило, целый день проводят на пляже и лишь поздно вечером появляются здесь.
Борис понял, что это шанс испытать до сих пор «телячьи чувства». Кровь или моча вдарила ему в голову, холодея от волнения, он взял Матрены за полные груди.
- Ого! – воскликнула Матрена Федоровна. - Да ты у нас прыткий малый, далеко пидешь (укр. яз) если милиция нэ зупынэ (не остановит). Лучше пидемо в хату.
Борис уже привык к своеобразному адесскому говору, где тесно переплелись не только укралинские, но и лусские, евлейские, хреческие слова и выражения.
Поэтому понял ее с полуслова и, не возражая, двинулся за Матреной в хату. Родителей Матрены там не было, они уехали к внукам в деревню.
Что и как все это самое произошло, он потом рассказал приятелю Василию, когда они загорали на пляже.
Приведем его повествование более и или мене доступной форме:
«Мы вошли в хату и сели за стол, я расположился на диване. Матрена предложила немного выпить и закусить. Я не стал возражать. Сначала разговаривали о жизни, кто я, откуда, чем занимаюсь. При разговоре сам, понимаешь, я потихоньку кидал взгляды на ее зад, ляжки и грудь, на ней была гофрированная модная юбка и сорочка, которая подчеркивала ее аппетитную грудь. Сорочка была белой и просвечивающийся, сквозь нее было видно кружевной лифчик.
У нас вначале за столом шел неторопливый разговор. Я открыл бутылку Крымского красного и разлил по стаканам вино, мы чокнулись и выпили за здоровье слабой половины человечества, т.е. за женщин. Матрена периодически отбегала то в холодильник, то к плите, помешать готовящуюся еду, а я наполнял стаканы и рубал все подряд.
Я уже порядком захмелел и взглядом лапал прелести Матрены.
Сам понимаешь, у женщины в курортном городе долго не занимавшейся сексом и запертой в четырех стенах своего дома часто тянет на приключения вроде нашего.
Она потом переоделась и от ее движений от стола к плите, халатик немного распахнулся, и мне стало видно значительная часть ее налитой груди. Она сидела напротив меня, и даже как бы специально, чуть раздвинула ножки. Я хорошо успел увидеть её лобок под трусиками, прежде чем отвернулся.
Смотрю, а Матрена тоже уставилась на мои штаны и поглядывает на вздувшийся бугорок между ног.
«О, блин» - член от зрелища ее обнаженной грудей и ляжек, понимаш, встал во весь свой богатырский рост! Я быстренько сел, чувствуя, как краска заливает лицо.
Матрена про себя, наверное, отметила, что «все идет путем». Пусть, мол, парень немножко попотеет, член у него уже встал! Как бы штаны бы не порвал.
- Боря, можно нескромный вопрос? – спросила она.
- Пожалуйста!
- У тебя были уже женщины?
От такого вопроса я чуть не свалился с дивана. Поперхнувшись едой, я стал врать напропалую, что да были. Мы занимались любовью по всякому и оральным и анальным сексом.
Матрена, не ожидая такого ответа, вытаращила глаза и воскликнула:
- Не обманывай, не может быть!
- Почему, понимаш, не может, может! - с улыбкой ответил я и начал разливать остатки вина по стаканам. Мы чокнулись, и я приготовился выпить. Но Матрена остановила меня.
- Давай на «брудершафт», и ловко продела свою руку под мою. Мы выпили, и тут же она поцеловала меня в губы. Сначала я, понимаш, растерялся, но потом обнял ее и начал лапать ее. Она отстранилась, сказав, что ей надо принять душ и побежала в душевую комнату. А я остался сидеть на диване, с торчащим до пупка членом и сумбуром в голове.
Матрена не очень долго мылась в душе, а потом позвала меня:
- Борь, принеси, пожалуйста, полотенце! – услышал я ее возглас из душевой. Взял полотенце, я подошел к двери и постучал.
- Входи, входи! – услышал в ответ.
Когда я распахнул дверь и зашел во внутрь, то замер от неожиданности. Все самые соблазнительные образы и ожидания, возникшие в моем распалённом мозгу, были вознаграждены видением голой Матрены.
Какая у неё великолепная грудь! Я взгляд не мог отвести от её грудей. «Дрын» мой встал торчком и теперь пытался самостоятельно расстегнуть ширинку. Матрена спокойно стояла и слегка насмешливо смотрела на меня.
- Ты что, голой женщины никогда не видел, почему замер?
- Такой аппетитной как ты, понимаш, нет!
Мои глаза скользнули вниз по гладкой плоскости её живота. То, что я увидел ниже, ошарашило меня. Матрена побрилась! Внизу ее живота выпирал гладко выбритый лобок с аккуратно сложенными в стрелочку полными алыми губами. От увиденного у меня защемило, понимаешь, внизу.
- Как я тебе? – спросила она.
- Очень, понимаш, даже не дурно смотришься.
- Хочешь меня?! - ее голос дрожал от возбуждения.
- Конечно, я бы, понимаш, не прочь! – ответил я запинаясь.
- Я давно ни с кем не встречалась, – явно соврала Матрена, - и у меня есть одно условие, - продолжала она. – О том, что вы с тобой занимались любовью, об этом никто не должен знать. Только ты и я.
- Хорошо, не возражаю.
Тут я в спешке пока она не раздумала, начинаю стаскивать с себя штаны, «дырокол» мой прямо рвёт трусы. Головка его вылезла из-под резинки трусов и смотрит прямо на Матрену. Она берет его в руки и начинает двигать, затем говорит:
- Пошли в спальню на кровать, там удобнее.
Спешим в спальню, ложимся на кровать. Она призывно разводит бедра.
С перепугу и впопыхах у меня не все получалось, понимаш, так как надо. «Дрючок» хотя и стоял как Александрийский столб, но попадал, понимаш, туда, куда не треба (пальцем в небо, точнее между полными ляжками Матрены Федоровны).
Но ведомый опытной рукой и советами Матрены, «дрючок» все же в последствии нашел свой «притулок» и старая кровать, охнув, запела, точнее, заскрипела под мотив известной одесской песни:
- Раскинулось пятки широко
И ляжки сдавили бедро,
Товарищ вошел так глубоко,
Но дна не достал все равно.
- Салага не в силах ты вахты сдержать,
Хозяйка двоих тут имела…
Шуруй без оглядки, «едрит твою мать»!
- Сердито кровать ему пела.
Он слез после «третей»…«силов» больше нет,
В глазах у него помутилось,
Увидел на миг, блин, багровый рассвет,
Упал, сердце бешено билось.
Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут, она зарыдает:
Отбился от стада «кобель» молодой,
"Птичьей" болезнью страдает…
В комнате слышались стоны и шлепки тугих яиц бьющих о побритый лобок Матрены.
- Оооо! Наливай в меня, сегодня можно! - сквозь стоны очередного оргазма сотрясшего её тело, вскрикнула Матрена. Услышав это, я почувствовал, как у меня внизу живота находит волна моего оргазма.
- Аааа! - закричала Матрена и затем стихла..
Всю ночь мы занимались, как заведенные, понимаешь, этим делом.
* * *
Утром после такого «променажа» наш герой чуть живой появился на пляже. Василий, увидев напарника в таком жалком состоянии, понял все без слов.
Их «ядрена ягодка» измотала беднягу до чертиков и он теперь не скоро оклемается. Улыбаясь, с юмором, он пропел Борису:
- Зачем вы мальчики, толстух обслуживаете,
Лохань бездонная потопит вас!..
Затем уже без улыбки посоветовал:
- Ложись отдыхать здесь под зонтом, надеюсь, что до обеда ты очухаешься.
Борис бухнулся в песок и заснул мертвецким сном. Снилось ему, что он кузнечик и за ним гонится голая Матрена Федоровна с громадными трясущимися сиськами-бомбами и пытается его поймать сачком, крича ему:
- Попался голубчик, ты на мне плохо скакал, теперь я на тебе попрыгаю.
И давай прыгать на нем, да так что земля стала дрожать.
Проснувшись ближе к обеду, когда солнце стало припекать и даже в тени, под зонтом было уже жарко, Борис стал вспоминать про вчерашнюю бурную ночь.
Тут мы позволим себе небольшое лирическое отступление назад во времени. Благо, что в романе это можно делать легко и просто, не имея даже придуманной не мной «машины времени».
Борис в приватной ленивой беседе на пляже с Василием (примерно, так же как мы описали выше его встречу с Матреной) пересказал приятелю ход событий этой бурной сексуальной ночи.
С улыбкой, выслушав приятеля, Василий сказал:
- Хорошо, что ты живой вернулся?
- Как видишь!
- Значить долго жить будешь. Как ты считаешь, не мешало бы нам подкрепиться, что-то мои кишки мазурку «Жрать хочу!» играют.
- Я тоже жрать хочу как, понимаш, тот крокодил, который антилопу «гну» натянул.
- Ну, на счет антилопы «гну» я не знаю, но думаю, что Матрена Федоровна угостит нас сегодня не только синюшными курками, а еще чем-нибудь особым. Как ты на счет этого кумекаешь?
- Надеюсь, что так оно, понимаш, и будет. Не зря же я так старался…
- Ну и как тебе это самое… понравилось?
- Честно говоря, не очень. Мне показалось, что я послал своего неоперившегося Дракона, понимаешь, в пещеру Соломона.
- На счет пещеры ты правильно заметил. Это целая морская лагуна, в которой даже океанский лайнер утонуть может.
- По твоим, понимаш, рассказам, я думал, что это приятное занятие заниматься сексом всю ночь.
- Ну и что тебе не понравилось?
- Сначала все было путем, а затем, понимаш, после третей палки, как-то не то стало, не так интересно. Появилось ощущение, будто всунул палку в ступу с молоком и масло взбиваешь.
- Ну, деревня, первый блин почти всегда бывает комом. А вот на второй, третий и следующие разы, другой смак уже будет, особенно когда «целка» попадется, то получишь незабываемые ощущения.
- Во, во! Тут я, понимаш, получил уже свои незабываемые впечатления, - с юмором заметил Борис. – Под утро, лежа на Матрене, понимаш, у меня возникло «незабываемое» впечатление, что я собственным пузом взбиваю сто килограммов сдобного теста Матрены, а оно колышется подомной, стонет и просит:
- Давай, давай! Еще, еще! Глубже, интенсивнее!..
- Ну, и что «тесто» взошло? - смеясь, спросил Василий.
- Откуда я знаю! Дырявил, месил, давил руками её выдающиеся части, буфера у нее ведь огромные.
- Да грудь у Матрены, как два спелых кормовых «гарбуза».
- Во, во! А задница, понимаш, как корма океанского лайнера.
Вот так шутя, приятели обменивались впечатлениями о первом контакте Бориса с противоположным полом.
В заключение разговора Василий сказал:
- Боря, раз ты не потерял чувство юмора, то не все потеряно. Впереди у тебя, думаю, будет много интересных встреч, из которых, как я надеюсь, ты будешь выходить достойно, с чувством выполненного перед слабым полом мужицкого долга. Хочешь, расскажу поучительный анекдот:
- Давай рассказывай.
- Однажды к поручику Ржевскому обратился корнет Оболенский: – Господин поручик! Поделитесь опытом, как это Вы умеете так быстро уговаривать женщин?
– А что тут уметь корнет? Подходишь к даме, и говоришь: «Мадам! Разрешите Вам впендюрить!»
– Но господин поручик! За такие грубости можно и по морде-с схлопотать-с...
– Можно-с и по морде-с. Но я все же впендюривал…
- Хорошо сказано, - согласился Борис. - А сейчас не пора бы нам подкрепиться, отощал что-то я, понимаш, за последнее время. Секс много калорий забирает.
- Неплохая мысль, - поддержал приятеля Василий, - поплыли к Матрене в «идальню», надеюсь, она что-нибудь вкусненькое приготовила для нас.
И приятели направились в известную туристическую столовую.
Ожидание хлопцев оправдались. Матрена накрыла для них отдельный столик, где была не только «первое», «второе» и «третье», а и граненый графинчик с вишневой наливкой собственного приготовления.
Выпив по стаканчику приятного эликсира, друзья почувствовали себя много лучше, и жизнь показалась им прекрасной: море, женщины, вкусная еда и прочие удовольствия.
Так прошла не одна неделя. Борису, как холерику по натуре, однако все это быстро надоело, особенно взбивание потного Матрениного «теста» ночью в жару и духоту на диване или на жалобно скрипящей певучей кровати. И наш герой решил, что пора «делать ноги»…
Заняв у своей «мадам Грицацелуевой - Матрены Федоровны» сто целковых, он как Великий комбинатор по «английской привычке», т.е. не прощаясь, сел на поезд Адесса – Воронесс и отправился дальше познавать страну.
* * *
Провинциальный город Воронесс нашему герою мало чем понравился, да и местные пацаны связанные с уголовниками встретили его не очень дружелюбно, а когда он начал обыгрывать их в «буру», то попытались силой вернуть не только своё, но и забрать его деньги.
Пришлось «швидко» як кажуть (говорят) в Адессе, драпать. И Борис используя все свои спринтерские способности еле ноги унес от ушлых воронесских «хренов».
Сев в спешке, причем как выяснилось потом очень удачно, на первый попавшийся поезд, он крикнул напоследок воронежским пацанам обидную фразу:
- Эй, Воронесс! Хрен догонисс!..
Поезд был удачен тем, что направлялся в город-герой Шталинград, где он давно мечтал побывать.
* * *
Продолжение следует...
==================================
Остросюжетные и юмористические книги, сборники стихов АркПоля можно заказать в Канаде - Welcome to Lulu ! https://www.lulu.com/ Questions About Placing a Bulk Order?
Call 919-447-3244 через Интернет:
1.Сборник любовной лирики -
2.Поэзия космоса -
3.Роман "Кошевой атаман" -
4.Роман "Воскрешение" -
5.Повесть "Исполины" -
6.Сборник юмористических рассказов -
7.Новейший Завет -
8.Книга стихов "СТРАНА ПОЭТОВ":
9.Повесть "ПАДЕНИЕ БЕЛОГО ДОМА":
Купив книги, вы поможете волонтерам оказать помощь многим обездоленным людям!