Милицейские истории. ч. 2-я

Милицейские истории.
часть 1-я  (2-я)
Охота на маньяка.

Зима в этом году, по-настоящему не начавшись, из осени плавно перешла в весну. Снег растаял ещё в феврале, а в марте даже в ясные звёздные ночи температура ниже ноля градусов  опускалась редко. Сейчас же, в последнюю декаду первого весеннего месяца, в полдень солнце грело почти по-летнему, и  городские улицы заполнились любителями променада. Молодые девушки и прочие записные модницы    раньше срока открыли сезон новыми моделями миниюбок, доставляя возможностью созерцать свои стройные ножки маленькие радости мужской половине населения города. Те из модниц, кто стройностью ног похвастаться не мог, особо не комплексовали и компенсировали это упущение природы ещё более короткими подолами юбок.
 С приходом весны пробудились дремавшие в подсознании мужчин инстинкты, и сильный пол был готов совершать самые невероятные подвиги во имя любви.
Оперуполномоченный управления по борьбе с организованной преступностью лейтенант милиции Андрей Мельниченко, шагая энергичной походкой с работы  домой, не противился  влиянию весны, по привычке осматривал привлекательных и  нарядных девушек и, согласно плана на вечер, предвкушал  радости предстоявшего ему  романтического свидания. Проживал молодой оперативник недалеко от места службы, и спустя сорок минут после того, как он закрыл дверь  кабинета, Андрей уже открывал дверь своей квартиры, однокомнатной "хрущёвки", доставшейся ему по наследству от не имевшей своих детей сестры деда. Ввиду предстоящего мероприятия Андрей произвел в квартире лёгкую уборку, затем принял душ и побрился, а после приготовил ужин: отварил спагетти и пожарил телячьи отбивные – купленные в супермаркете полуфабрикаты. Запах жареного мяса пробудил аппетит, и молодой человек, не удержавшись, съел одну отбивную.
Завершив дела хозяйственные, он занялся собой: надел свежую рубашку, белую, в тонкую голубую полоску, прыснул на обнажённую мускулистую грудь одеколоном, поправил пробор в чёрных, слегка пружинящих волосах, подумав, нацепил на шею золотую цепочку и посмотрел на себя в зеркало. Внешний осмотр своей персоны, как и съеденная за пять минут до этого вкусная отбивная, вызвали у него чувство удовлетворения. В зеркале он увидел молодого мужчину, выглядевшего даже моложе своих двадцати пяти лет, темного шатена с выразительными зелеными глазами. Чёрные джинсы подчеркивали стройность длинных ног и узких бёдер, а приталенная рубашка – ширину слегка покатых, игравших под тонкой тканью развитыми мышцами, плеч. Андрей подмигнул своему отражению и улыбнулся. Мягкая улыбка несколько диссонировала с широкими резко очерченными скулами и упрямо выставленным вперёд подбородком.
В УБОПе, элитном подразделении органов внутренних дел, Мельниченко служил всего полгода, и попал туда по рекомендации мужа родной сестры  - капитана Василия Зинчука.
Если заглянуть в недавнее прошлое Андрея Мельниченко, то можно прийти к выводу, что был он юношей отнюдь не примерного поведения. В школе  учился более-менее сносно, после уроков занимался в секции бокса и даже добился на спортивном поприще определённых успехов, что квалифицировалось званием кандидата в мастера спорта. Однако нередко его спортивное мастерство подпадало под определение деяний иного рода и квалифицировалось уголовно-процессуальным кодексом как хулиганство или нанесение телесных повреждений. Приобретённый на ринге опыт позволял решать возникавшие в кругу сверстников разногласия не силой разума, а с помощью кулаков. Среди подростков микрорайона Андрей, как лихой боец, пользовался заслуженным авторитетом, и их дворовая компания утверждалась на своей территории, постепенно приближаясь к той черте, которая требовала перехода на качественно иной уровень. Это означало, что мальчишеские драки, происходившие  ради любви к искусству, сплачивая коллектив и следуя логике развития событий, вели к созданию устойчивого сообщества с криминальными приоритетами, а проще говоря – молодёжной банды. С возрастом драки, в которых Андрей участвовал, стали выходить за рамки кулачного боя джентльменов. Однажды он неделю проходил с повязкой на руке, скрывая ножевое ранение на ладони. В другой раз ребята их возраста, к которым Андрей "со товарищи" задирались на дискотеке, не долго думая произвели в их сторону несколько выстрелов из пистолета. Были это выстрелы из боевого оружия, или резиновыми пулями, слава богу, выяснить не удалось, так как ни в кого не попали, но обстоятельства подталкивали их компанию к тому, что нужно вооружаться самим. Ведь как бы ты ни был крут в драке, всегда найдется какой-нибудь решительный хлюпик с пистолетом в кармане.
Сестра Люда, хоть и жила отдельно, не пропустила развитие негативных тенденций в поведении брата, да и отголоски славы  Андрея в микрорайоне до неё доходили. Они с мужем Васей разработали целую операцию, имевшую цель способствовать смене жизненных приоритетов у юноши. Зинчук был старше Андрея всего на восемь лет, опытом работы с трудными подростками  обладал, а те положительные качества, которые Василий стремился развить в себе, содействовали установлению взаимопонимания с вновь приобретённым родственником. После окончания школы Андрей отслужил в армии, причём его специально устроили в батальон срочной службы милиции, который нёс патрульно-постовую службу. После армии он поступил на юридический факультет заочной формы обучения, год поработал на заводе, трудовой коллектив которого рекомендовал Андрея для службы в органах внутренних дел. Начал Андрей с отдела по предупреждению правонарушений среди несовершеннолетних городской милиции. Работа была ему очень даже хорошо знакома, он быстро добился неплохих результатов, и его перевели в уголовный розыск. Когда же Зинчук пошёл на повышение заместителем начальника уголовного розыска городского управления внутренних дел, он вместо себя рекомендовал начальнику УБОПа полковнику Морозу своего родственника. Андрею повезло. На тот момент никто из детей начальства, или нужных людей начальству в милицейскую лямку впрягаться желанием не горел, а те, которые хотели, по ряду причин не могли быть в органы приняты, и лейтенант Мельниченко был переведен из городского розыска на должность оперуполномоченного отдела по борьбе с бандитизмом. За время недолгой службы в УБОП  Андрей зарекомендовал себя исполнительным и инициативным сотрудником, и ни начальник отдела полковник Смирнов, ни его заместитель подполковник Бондаренко серьёзных претензий к молодому оперу не имели. Как видим, протекционизм в конкретном случае пошёл обществу на пользу.
Такова предыстория. А историю продолжим с того, что лейтенант Мельниченко имел далеко идущие планы на этот вечер, а именно – ждал в гости девушку. Положа руку на сердце, нельзя сказать, что девушки были в доме Андрея такой уж редкостью. Но эту девушку он считал особенной. Их знакомство произошло в весьма интересном и оригинальном месте. Андрею для подготовки курсовой работы нужна была книга по криминалистике. В библиотеке УВД  рекомендованного автора успели разобрать другие, видимо более  прилежные студенты, и Андрею пришлось отправиться в городскую библиотеку. Искомую книгу он обнаружил в фондах читального зала. Андрей был вынужден целый вечер просидеть в библиотеке. Он читал учебник, делал выписки, и,  чтобы отдохнули глаза, периодически посматривал  на симпатичную библиотекаршу, выдавшую за стойкой книги. Время приближалось к закрытию читальни, Андрей остался единственным посетителем. Молодые люди разговорились. На работницу библиотеки, несущей людям "разумное, доброе, вечное", вероятно наложил отпечаток тот кладезь премудрости, что вмещали тысячи окружавших её томов. Девушка, которую звали Галей, против ожидания Андрея, цитатами из классиков и современников не сыпала, зато банальностей и общих фраз он от неё тоже не слышал. Высказывалась она просто и по существу, демонстрируя способность улавливать суть вопроса и делать верные выводы и обобщения,  проявляла наблюдательность и ненавязчивый юмор. Андрей, поведение которого стимулировал  книжно-меркантильный интерес, напряг эрудицию и пытался выглядеть достойным собеседником, а также, стараясь не переусердствовать, пустил в ход своё мужское обаяние. Неизвестно, что произвело на работницу библиотеки большее впечатление, но в результате она разрешила Андрею взять книгу с собой, при условии, что через три дня он её вернёт. Мельниченко заверил, что так оно и будет, и заторопился домой, имея намерение продолжить занятия.
Выйдя из хранилища знаний, молодой оперативник по привычке окинул прилегающую территорию бдительно-милицейским взглядом с целью пресечения возможных антиобщественных проявлений и сразу же выявил группу юношей, которые, забравшись с ногами на скамейки, расположились напротив входа в библиотеку. Этап  "Pepsy" новым поколением был уже пройден, юноши пили пиво и, выражая охватившие их положительные эмоции,  на весь сквер обменивались матерными словами и подробно обсуждали достоинства проходивших мимо девушек.
Время приближалось к девяти вечера, и на улице давно было темно. Мельниченко раздирали противоречия. Первым порывом было желание провести с юнцами воспитательную беседу с возможным переходом в стадию рукопашного боя. Вторым -  плюнуть на всё и идти домой заниматься. И лишь потом всплыла мысль, проявить галантность и проводить библиотекаршу домой. На каком варианте остановился лейтенант мы не узнаем, потому что из дверей библиотеки вышла девушка Галя, и Андрею, как и новому поколению, запрограммированному переходить с "Pepsy" на пиво, а с пива на водку,  возможности выбора уже не осталось. Галя, если и истолковала превратно  по отношению к своей персоне появление Андрея, виду не подала, и попыток кокетничать не предпринимала. Благо, жила она на полпути между библиотекой и домом галантного милиционера, и через полчаса, вооружившись ручкой и тетрадкой, прилежный студент сидел за столом, о девушке старался не думать, а направлял свои помыслы на постижение криминалистических теорий, методов и способов  раскрытия преступлений, порядка проведения осмотров места происшествия.
Книгу Мельниченко вернул в  срок, но его паломничество в храм знаний не прекратилось. Девушка Галя нравилась Андрею чисто внешне, так сказать под эстетическим углом зрения, и, что было ещё важнее - выгодно отличалась от представительниц круга его общения  в культурном и духовном плане, хотя в этом круге вращалось немало женщин и девушек с законченным высшим образованием или студенток последних курсов вузов. Наличие эстетического элемента радовало глаз и тешило его мужское самолюбие, а содержательные беседы поддерживали взаимный интерес и помогали молодым людям лучше узнать друг друга.
Учитывая загруженность Андрея работой, встречались они в выходные дни, иногда по будням вечером. Если встречи происходили днём, то  они, сообразно  стилю общения, посещали различные культурно-просветительные заведения или мероприятия типа музеев, выставок картин, презентаций книг, авторских концертов, по вечерам, так чтобы Галя была в одиннадцать уже дома, ходили в кино, а один раз Галя даже вытащила Андрея в театр. Но, видать, молодой опер еще не достиг соответствующей степени культурного и духовного развития, чтобы в полной мере  насладиться тем уровнем  актёрского мастерства, который демонстрировали, радуя вкусы изысканной публики, преданные служители Мельпомены  со сцены их родного облмуздрамтеатра. Как только Галя в очередной раз предлагала посетить сей храм искусств, Андрея сразу вечером назначали дежурить в опергруппу, окончание которого совпадало с окончанием спектакля, и он успевал встретить её возле театра. Время шло, отношения углублялись, скромная Галя уже несколько раз была у Андрея дома, и они вплотную подошли к стадии полуцеломудренных поцелуев и обниманий. Андрей событий не форсировал, тем более, чего греха таить, женской лаской он обделён не был. Но, чем чаще он встречался с Галей, тем реже у него возникало желание общаться с другими женщинами. А это верный признак зарождавшейся любви.  Галя с каждой встречей вела себя раскованней, её объятья становились крепче, поцелуи страстней. Чувствовалось - девушка созрела, и была готова преступить грань платонических отношений.
Вот поэтому в этот вечер перед выходным  днём Андрей, правильно истолковав намёк Гали, что   родители останутся ночевать на даче, пребывал в приподнято-романтическом состоянии, с замиранием сердца ожидал звонка Гали, и имел все основания надеяться, что их отношения  в эту ночь обогатятся новыми впечатлениями. 
Но, увы, не всё в жизни сбывается, о чем девам юным мечтается. В пятницу, согласно графика, Галя работала в библиотеке до 21.00. В 21.15  в квартире Андрея вместо звонка в дверь прозвучал телефонный звонок. Галя сообщила, что сегодня она ответственная за всю библиотеку, но барахлит сигнализация, и она не может сдать объект под охрану. Сейчас приедет милиция с пульта и будет искать причину, поэтому ей придется задержаться, но она обязательно придёт, со значением подчеркнула Галя.
Андрей, которому по роду деятельности часто приходилось проводить время в процессе ожидании, например: свидетеля, вызванного на допрос,  преступника – находясь в засаде, не стал роптать на судьбу и вообще никаких нервных реакций не проявил, а включил телевизор. По спутниковому каналу транслировался матч английской премьер-лиги "Челси" – "Манчестер Юнайтед". Шевченко по-прежнему сидел на скамье запасных, но игра была интересной. Первый тайм закончился. Андрей посмотрел на часы и решил позвонить Гале на мобилку, предупредить, что он выйдет ей навстречу, но опять зазвонил квартирный телефон. Это уже Андрею не понравилось. Поколебавшись, он взял трубку. Предчувствие его не обмануло. В трубке вместо мелодичного Галиного голоска он услышал грубый мужской голос:
- Мельниченко? Собирайся. У нас убийство. Через пятнадцать минут будет машина.
Андрей узнал заместителя начальника отдела подполковника Бондаренко. Он не успел подтвердить принятие сообщения, как в трубке ехидно запикали гудки отбоя.
- Вот, чёрт! – ругнулся Андрей. – Небось, снова кого-то из авторитетов грохнули. Ребята сами выбрали себе бизнес по вкусу, а у меня личная жизнь стопорится. Вот тебе и романтический ужин при свечах!
Сборы много времени не заняли. Андрей поменял светлую рубашку на тёмно-синюю, а вместо парадных вельветовых джинсов надел повседневные. Затем достал из сейфа кобуру с пистолетом, проверил обойму, опоясал плечи и спину ремнями кобуры и надел рабочую курточку: из плотной немаркой ткани и свободного покроя. Спускаясь по ступеням, он набрал Галин номер. Дверь в подъезде открылась, и Андрей услышал знакомую мелодию, с высоты он крикнул, что это он звонит, и дал отбой. Они сошлись на лестничном пролёте между первым и вторым этажами. Галины глаза радостно блеснули, на румяных, от быстрой ходьбы, щеках появились игривые ямочки. Девушка, глядя на Андрея снизу вверх, изящным жестом отбросила со лба  каштановую прядь вьющихся волос и с улыбкой спросила:
- Сударь, вы решили меня встретить, а где цветы даме?
- Прекрасная сеньора, цветы ждут вас в вазе. Злой рок не даёт возможности соединиться нашим сердцам, и боевой конь ждет у меня у ворот замка, то бишь подъезда, - в тон Гале ответил Андрей, наклонившись, убрал с лица её пушистые невесомые пряди и поцеловал в обе щеки.
У подъезда нетерпеливо засигналила машина.
- Уже приехали. На работу вызывают. Прости, что так получилось, даже провести тебя не могу.
- Чего уж там. Работа есть работа. Позвони завтра, - спокойно, но с нотками грусти проговорила Галя.
Андрей ещё раз поцеловал разочарованную деву, на сей раз в губы, и, высвободившись из её деликатных объятий, запрыгал по ступенькам. На ходу он распахнул дверь подъезда, ворвавшимся сквозняком приподняло полы его широкой курточки, и Галя успела заметить спускавшиеся со спины и пристёгнутые к брючному ремню кожаные лямки. Она догадалась, что это ремни кобуры, и сердце у неё сжалось. Мельниченко быстрым шагом подошёл к служебной машине, дежурной отделовской "девятке", из открытых дверей которой валил табачный дым. Коллеги использовали свободную минуту, чтобы перекурить. В разные стороны мелькнули в темноте огоньки выброшенных сигарет, Андрей втиснулся на заднее сиденье, где уже расположились подполковник Бондаренко, капитаны Семак и  Стороженко. Машина резко тронулась с места. Впереди сидел начальник отдела полковник Смирнов и, повернув слегка голову, он стал вводить Андрея и сотрудников в курс дела.
- Девушку убили. Произошло это возле моста над железной дорогой в районе улицы  Подгаецкой. Когда её обнаружили прохожие, потерпевшая была жива, но по дороге в больницу скончалась. Похоже, ножевое ранение. Петренко сейчас в морге, выясняет характер ран.
Как по заказу заработала автомобильная радиостанция, и Андрей узнал искажённый помехами эфира голос майора Петренко:
- "Десна", я "Десна" -1, приём!
- "Десна" на связи, - отозвался Смирнов.
- Сообщаю результаты осмотра. В передней области шеи четыре проникающих ножевых ранения,  пальцы и ладони порезаны, имеются ссадины и царапины  на бедрах и животе, повреждена одежда. Похоже на изнасилование. Предположительно, причиной смерти является острая кровопотеря. Как поняли, приём?
- Всё понял, повторять не надо. Следуй на место происшествия.
Смирнов щёлкнул тумблером и повернулся к сидевшим тихо сотрудникам.
- Вот пока и всё, чем мы располагаем. Да, ещё, - после паузы продолжил начальник, - раскрытие преступлений данной категории не относится к компетенции нашего отдела. Как вам хорошо известно, это прямая обязанность городского уголовного розыска. Но в городе уже происходили нападения на женщин, слава богу, пока без крови, и неясно, один преступник действует, или группа. К тому же генерал позвонил Морозу и попросил, чтобы наши люди тоже подключились. Ведь у нас в управлении собраны лучшие кадры. Видите, как областное руководство нас ценит. Вдруг, по "горячим следам" раскроем, или потом удастся откараскаться от этого дела. А пока, товарищи офицеры, выше голову, и ударным трудом оправдаем высокое доверие!
Опытное в кадровых перепитиях  ухо в напутствии бравого полковника своим не менее бравым подчинённым  без труда смогло бы уловить  нотки несогласия Смирнова с таким решением руководства и нежелание выполнять чужую работу. Но среди присутствующих таких повышенно чутких сотрудников   не оказалось, а единственный, кто обратил внимание на умеренный фрондизм Смирнова, был его друг и заместитель подполковник Бондаренко, но по причине внутренней порядочности  подполковник информировать о своих выводах  руководство управления  намерения не имел.
Группа подъезжала к месту происшествия. Перед путепроводом водитель свернул с трассы. Машина стразу запрыгала по выбоинам – как, когда-то высказался мэр, дороги второстепенного городского значения. Исходя из количества ухабов на триста метров пути, эту покрытую кусками асфальта полоску посыпанной щебёнкой земли, пролегавшую между  железнодорожным полотном и палисадниками частного сектора, назвать дорогой даже третьестепенного значения можно было только в акте выполненных работ, или в отчете перед элеторатом   в преддверии очередных выборов в городской совет.
За поворотом показалось освещённое место. Здесь полукругом расположились несколько легковых автомобилей и лучами фар светили в одну точку. Машина остановилась. Вокруг освещённого участка земли толпились люди. Мельниченко узнал среди них заместителя начальника городского управления милиции по оперативной работе полковника Спехальского и своего бывшего шефа – начальника городского розыска, ветерана органов,  полковника Карпюка. Пока начальство совещалось, Андрей осмотрелся. Нападение было совершено на тропинке, пересекавшей железнодорожную колею. До ближайших домов с обеих сторон полотна расстояние составляло от 100 до 200 метров. Здания были, в основном, одно-двухэтажные, судя по архитектурному стилю, а вернее его полному отсутствию, построены ещё в советские времена. Вдоль улицы сиротливо торчали редкие фонарные столбы, неяркий свет которых позволял разглядеть, что участки вокруг строений обнесены заборами из проволочной сетки или деревянным штакетником. Вдоль железной дороги тянулся пустырь, а с противоположной домам стороны метрах в четырёхстах от того места, где находился Мельниченко, возвышался сверкавший огнями в ночном небе мост, по которому, разрезая темноту светом фар, бесшумно мчались легковые автомобили или с визгом проносились троллейбусы.
Мельниченко подошёл ближе к освещенному кругу. Даже на расстоянии было видно, что на тропинке много крови. Вокруг разбросаны вещи убитой: дамская сумочка, целлофановый пакет, книги, какие-то тетрадки. В это время вернулись кинолог с собакой и сопровождавшие их сотрудники. Старший группы доложил Спехальскому, что следы преступника привели к шоссе и оборвались.
- Товарищи, - подозвал присутствовавших работников милиции  полковник Спехальский. – Вот, что нам известно: потерпевшая Свидра Надежда Йосыпивна, студентка политехнического института вечернего отделения. В сумочки обнаружена её зачётная книжка. Вероятно, где-то рядом проживает. Это мы скоро выясним. Пока ясно, что преступник действовал в одиночку. Похоже, нападение совершено на сексуальной почве. Не исключается факт ограбления, так как кто-то, а скорее всего - убийца, рылся в её сумочке и пакете. Установлены свидетели, которые в этом районе видели подозрительного мужчину приблизительно в то же время, когда  было совершено преступление, то есть до и после 21.00. Приметы возможного преступника: среднего роста, плотного телосложения, одет в тёмную курточку и чёрные или коричневые брюки, без головного убора. И, что для нас важно, преступник, вероятно в борьбе с жертвой, травмировал правую руку, рана в области ладони. На вещах убитой оставлены кровавые отпечатки.
Нападение произошло немногим более часа назад. Патрульных милиционеров мы уже  ориентировали. Личный состав городского управления, поднятый по тревоге, выдвигается на маршруты отработки. Думаю вам, как опытным оперативным работникам, - посмотрел Спехальский в сторону сгруппировавшихся вокруг Смирнова УБОПовцев, - пока существует вероятность задержать преступника по "горячим следам", желательно тоже поработать на улицах. Приметы хоть и скудные, но попытаться нужно.
Дело привычное, пока шёл короткий инструктаж и распределялись маршруты, прибыло ещё три автомобиля, числящихся за УБОП, и сотрудники выехали в районы несения службы. Мельниченко с Семаком досталась неприметная ВАЗовская "пятёрка". Водитель с  машиной ожидал их в условленных точках, а оперативники вели пеший поиск, двигаясь по разным сторонам улицы.
 Мельниченко прогулочным шагом шёл по улице, присматриваясь к немногочисленным в этот поздний час прохожим. Вот его внимание привлёк мужчина, стоявший в тени киоска возле автобусной остановки. Что-то в его облике Андрея насторожило. Приметы совпадали: среднего роста, широкоплечий, одет в коричневую курточку из плащёвки. И правую руку он держал в кармане курточки. Мельниченко подошёл к мужчине и, развязно бросив: "Привет, старина!", протянул ладонь. Мужчина машинально её пожал. Андрей извинился, сказал, что обознался и отошёл в сторону. С правой рукой у мужчины было всё в порядке. Подъехал троллейбус. Андрей зашел в салон через переднюю дверь, пока дошёл до задней, троллейбус остановился, Андрей спрыгнул на тротуар и продолжил пешую прогулку.
Время приближалось к двенадцати ночи. Прохожих на улицах почти не осталось. Услышав звук приближающегося троллейбуса, уже наверное последнего на сегодня, Мельниченко ускорил шаг. Троллейбус подлетел к остановке, дверцы с грохотом раскрылись, Мельниченко заглянул в полупустой салон и не стал заходить внутрь. Внезапно послышался топот, из-за угла здания выбежал парень и запрыгнул в троллейбус. Мельниченко, мгновение помедлив, последовал за ним. Уже когда троллейбус тронулся, Андрей понял, что побудило его это сделать. На щеке у парня красовалась свежая царапина, а ладонь правой руки была обмотана носовым платком. Правда, остальные приметы не совпадали. Парень был явно выше среднего роста, и курточка на нём была из синей "джинсы". Но свидетели, к сожалению, имеют свойство ошибаться. Если бы все очевидцы давали стопроцентно верные показания, штат сыщиков и следователей смело можно было бы сократить наполовину.
Вызвавший у оперативника интерес молодой человек уселся на ближайшее свободное сиденье и стал смотреть в окно. Подошёл кондуктор. Парень заплатил за проезд, а Мельниченко показал служебное удостоверение. Затем сел рядом с парнем, как того требует закон, представился по всей форме и  предъявил удостоверение уже подозреваемому. Парень быстро осмотрел салон, почему-то со злостью взглянул на Андрея, и снова отвернулся к окну.
- Паспорт, другие документы есть?
- Ничего у меня нету, - не глядя на оперативника, буркнул парень.
Мельниченко уловил запах алкоголя.
- Если нет документов, то мы сейчас выйдем и поедем в милицию, чтобы установить твою личность, - решительно заявил Мельниченко.
- Я что – преступник? Бандитов лучше ловите, а то доколупался до человека! – громко, почти криком, ответил парень.
Граждане, привлеченные шумом, стали оборачиваться. Судя по тому, что большинство сочувственных взглядов было обращено на подозреваемого, народ был явно не на стороне закона.
- Не ломай комедию, - попытался успокоить скандалиста оперативник. - Мы тебя долго не задержим. Установим личность, и гуляй дальше на все четыре стороны.
Однако, миролюбивый тон Андрея, и его дружелюбная улыбка не оказали на подозреваемого нужного воздействия. Троллейбус как раз подъехал к остановке, двери распахнулись. Мельниченко, будучи настороже, успел заметить движение руки подозреваемого и отклонить голову, но удар локтем зацепил его челюсть, лязгнули зубы, и Андрей почувствовал во рту  хорошо  знакомый ему с юных лет по боксёрскому рингу и тёмным подворотням солёный вкус крови. Парень оттолкнул Андрея, вскочил на ноги и бросился к выходу. Мельниченко зацепил сзади своей ступней ногу беглеца, и тот со всего размаху грохнулся на пыльный  пол троллейбуса. Оперативник навалился сверху, заломал противнику руку за спину, придавил её коленом, вывернул вторую, достал из заднего кармана своих джинсов наручники и сковал запястья подозреваемого. Потом он подозвал кондуктора, объяснил, что произошло, сказал, что доедет до следующей остановки, пока троллейбус двигался, записал фамилии водителя и кондукторши. Когда транспортное средство остановилось, он, взяв парня за плечи, помог тому подняться с пола и вывел наружу. Кураж у парня уже прошёл, да и куражиться, возмущаться или высказывать недовольство со скованными за спиной руками могут позволить себе лишь отъявленные рецидивисты, конченые психи или люди с кристально чистой совестью. Но все эти категории граждан в служебной практике работников милиции встречаются не так уж и часто, поэтому оперативник довёл задержанного до машины без всяких эксцессов.
Усадив парня на заднее сиденье служебных "Жигулей", Мельниченко сходу отвесил тому пощёчину.
- Это тебе, придурок, чтобы руку на милицию не поднимал, - грозно рыкнул Андрей, подмигнув покосившемуся на шум Семаку.
- Он что, посмел вас ударить, товарищ лейтенант? – официальным тоном осведомился Семак, теперь уже развернувшись на переднем сиденье всем телом.
- Так точно, товарищ капитан! – отрапортовал, будто на строевом смотре Мельниченко, и, если, наверное, был бы  в форменном мундире, приложил руку к козырьку.
- Ах ты паскуда! – враз утратив всю официальную сдержанность, рявкнул Семак и преувеличенно страшно замахнулся кулаком.
Парень втянул голову в плечи  и запричитал:
- Я не знал, что он настоящий мент… милиционер!
Андрей ощупал карманы задержанного и в одном из них нашёл паспорт.
- Ага, так ты ещё и обманщик. А на мой вопрос ответил, что документов не имеешь.
- Вот ещё статья добавилась, - бесстрастным тоном прокомментировал Семак, опять вернувшийся к казённо-сдержанной манере общения с подозреваемым. Три года за сопротивление работнику милиции при исполнении им своих служебных обязанностей, и год за дачу заведомо ложных показаний, имеющих целью затруднить работу следствия. Сколько всего? Правильно, четыре года лишения свободы. Правда, если у тебя это первая ходка, то в колонии общего, а не строгого режима, - несколько успокоил смотревшего на него с ужасом парня Семак. – Так что есть только один способ, который может облегчить твою участь и склонить нас к тому, чтобы мы не поднимали вопрос о возбуждении уголовного дела за сопротивление. Это способ называется – чистосердечное признание. Ну, рассказывай, - закончил свой монолог почти с братской теплотой в голосе опытный оперативник.
- Я не хотел, она сама напросилась! – распустил губы парень и то ли судорожно вздохнул, то ли всхлипнул. –  Я все расскажу. Дайте закурить…
Мельниченко с Семаком быстро переглянулись, и даже дремавший за рулём водитель, старый служака предпенсионного по милицейским меркам возраста, то есть мужчина  в расцвете сил немногим более сорока лет, чуть шевельнул спиной. Это почти незаметное движение ветерана МВД выражало высшую степень одобрения умелым действиям молодых коллег. Мельниченко, который не курил, но на работе всегда имел с собой сигареты, расстегнул наручники, вытащил из кармана своей курточки пачку "LM" и протянул одну сигарету задержанному.
- Держи, Юра, - заглянув в паспорт, проговорил Андрей. – И рассказывай всё с самого начала.
Семак щёлкнул зажигалкой, парень затянулся дымом, прокашлялся и начал свою исповедь.
- Мы с  пацанами  на пиво пошли. Бар "Подкова", знаете?
- Есть такой шалман, - подтвердил Мельниченко, вспомнив, что когда он работал в городской милиции, название этого увеселительного заведения регулярно фигурировало в оперативных сводках в связи с происшествиями, случавшимися с его посетителями. – Кто с тобой был?
- Ванька и Вовка.
- Фамилии знаешь?
- А как же. Мы все из одного двора. Волощук и Телицын. Потом ребята ушли к подружкам, а ко мне какая-то тёлка подсела. Назвалась Тамарой, говорила, что студентка. Я ей шампанское выставил, шоколадку купил, деньги у меня были, как раз аванс получил. Мы ещё посидели, она предложила прогуляться, говорит, если родителей дома нету, можно будет в гости зайти. Мы в скверике сели перекурить, она давай обниматься, целоваться полезла. Ну, я распалился, навалился на неё. Только руку под кофточку засунул, она меня отпихнула, ещё и лицо расцарапала. Я, сгоряча, и дал ей по морде разок, чтоб руки не распускала. Она орать начала. Тут два лба подваливают. Один показывает какое-то удостоверение и говорит, что он из милиции. А эта сука начинает рассказывать, будто я хотел её изнасиловать. Я, хоть и слегка бухой был, усёк, что это разводка, сделал вид, что повёлся, а сам улучил момент и дал дёру…
- А с рукой у тебя что? – спросил Мельниченко, который, выслушав рассказ подозреваемого и наблюдая за его реакциями, стал склоняться к мысли, что тот говорит правду и к убийству девушки под мостом отношения не имеет.
- Упал я, когда убегал, да на земле обо что-то расцарапал. А когда ты ко мне в троллейбусе подсел, подумал, что ты из ихней шоблы.
- Пока всё складно рассказываешь, - подключился к допросу Семак. – Тебя кто-нибудь с этой Тамарой видел?
- Пацаны видели, как я с ней танцевал.
- Во сколько они ушли из бара?
- Часов в девять, наверное. О, меня же официантка видела, когда заказ приносила! – воскликнул парень. – Поехали в бар, сами у неё спросите.
Не верить задержанному серьёзных оснований у оперативников пока не имелось, однако и отпускать с миром такого перспективного подозреваемого, не удостоверившись в правдивости его показаний, было бы неправильно.
Заработала радиостанция. Смирнов интересовался результатами поиска. Выслушав доклад Смака, он распорядился проверить всё до конца, и обрадовал оперов, заявив, что завтра в 9.00 ждёт их на работе.
- Вот, блин! А я думал, суббота – ремонтом займусь, - не отнёсся с должным пониманием к инициативе руководства Семак и спросил у задержанного:
- До которого часу твоя "Подкова" работает?
- Была б она моя, дешёвых подстав мне бы не устраивали, - резонно заметил парень. - До двух ночи вроде бы.
- Не горюй, Юра! Тебя хотели развести на зарплату, миллионеров разводят на миллионы. На каждый товар – свой покупатель, - шутил Мельниченко, пока ехали к бару.
Несмотря на поздний час, дым в баре стоял коромыслом, и народ веселился вовсю. Официантка, когда к ней обратился Андрей, заявила, что заказов уже не принимают, а если он хочет выпить, то пускай идёт к барной стойке. Оперативник её предложение отклонил, отвёл в подсобку и предъявил на опознание Назарука (так по паспорту была фамилия задержанного). Официантка и бармен подтвердили, что Назарук провел весь вечер в баре и ушёл часов в одиннадцать с какой-то девушкой. Девушка эта иногда в бар заходит, и опознать они её смогли бы.
- Вот видишь, Юра, в какие недоразумения может вылиться знакомство с девушкой сомнительного поведения в заведении с сомнительной репутацией. Хорошо, что быстро бегаешь, - обратился с напутственным словом к искателю приключений Мельниченко. – Заявлять на компанию будешь?
- Да пошли они! – сплюнул в сторону парень.
- Домой подвезти? – решил облагородить образ милиции в глазах народа Мельниченко, который видел в паспорте адрес Назарука и сообразил, что им ехать в одну сторону.
Назарук заколебался в опасении подвоха, но заглянув в Андреевы честные глаза, сел в машину.
- Заявлять не хочешь, твоё дело, - подумав, снова вернулся к предыдущей теме Мельниченко. – Но эту троицу нам нужно разъяснить. Приходи в понедельник на10.00 в управление. Вот тебе моя визитка, там адрес есть. Тогда и паспорт назад получишь. Я тебе фотки всяких интересных личностей покажу, может, узнаешь эту роковую Тамару. Согласен?
- Естественно! – хмыкнув, согласился Назарук. – Справку дашь, чтобы отмазка на работе была?
- Справку дадим, а опознаешь злоумышленников, даже благодарность объявим.
Парень первый раз за время их общения улыбнулся. Улыбка у него была приятная и неожиданно простодушная. Согласно милицейской статистике, люди с доверчивым выражением лица составляют 50% жертв уличных мошенников. Вторую половину составляют люди со слишком хитрым лицом.
- За киоском тормозните, - попросил Назарук, заверил Андрея, что в понедельник явится, попрощался, не подавая руки, и вышел из машины.
Скоро коллег покинул и Мельниченко. Дома, увидев стол с расставленными на двоих приборами, он вспомнил о девушке Гале. Упущенные возможности, как по отношению к не состоявшемуся свиданию, так и  отсутствие результата в поисках убийцы, вызвали у молодого оперативника чувство лёгкой досады и сильного голода. Он достал из холодильника часть непригодившегося угощения, и, не разогревая, съел две отбивные.

* * *

Утром следующего дня в 9.00 Мельниченко был уже на работе. Кабинет он делил с капитаном Семаком, который также являлся сотрудником дисциплинированным, несмотря на выходной день, выполнил распоряжение руководства, как пишется в уставе: "Точно и в срок", и опоздал всего на тридцать секунд. Начальство, занятое решением глобальных проблем, такой пунктуальностью не отличалось. Минут через двадцать по селектору объявили сбор личного состава у начальника отдела на 10.00.
- Могли бы ещё час дома поспать, - потягиваясь за столом, мечтательно проговорил Мельниченко
- Это ты мог бы, - отвечал Семак. – А меня Олька в шесть часов подняла, зубы режутся.
Лицо Николая Семака осветила счастливая улыбка. Мельниченко, не знакомый  с радостями и муками отцовства, оставил слова товарища без комментариев, а, воспользовавшись свободной минутой, раскрыл учебник по криминалистике. Семак своё заочное юридическое образование закончил два года назад, поэтому погрузился в чтение купленной по дороге газеты. Без трёх минут десять оба поднялись с места и направились в кабинет Смирнова. Здесь собрались почти все сотрудники отдела. Полковник Смирнов окинул взглядом своё войско, солидно прокашлялся и начал совещание.
- Товарищи, раскрытие вчерашнего убийства решили всё-таки поручить нам. Скажу прямо: мне это тоже не очень нравится. Но приказы, как известно, не обсуждаются, а выполняются. К тому же данный факт свидетельствует, что сотрудники отдела зарекомендовали себя как профессионалы высокого класса, - закончив вступительное слово, подсластил пилюлю Смирнов. – Перейдем к делу.  Потерпевшая Свидра Надежда, 22 года, студентка политехнического института вечернего отделения. С занятий возвращалась вместе с подружкой на троллейбусе. На остановке "Автозавод" Свидра вышла, а подружка поехала дальше. В троллейбусе к ним никто не приставал. Согласно графика движения, троллейбус на эту остановку прибывает в 20.50. Ещё минут десять идти от остановки до места происшествия. Значит, нападение было совершено в 21 – 21.10. Звонок в милицию поступил в 21.37. Выходит, её почти сразу обнаружили, но две женщины, которые её нашли, убийцы не видели. По мнению экспертов-криминалистов, следы, оставленные на месте преступления, свидетельствуют, что преступник был один. Причина нападения – попытка изнасилования. На жертве была поднята юбка, спереди разрезаны трусы и колготы, имеются царапины и порезы на внутренней стороне бедёр и внизу живота, но сам факт изнасилования патологоанатомами не отмечается. Вероятно, преступника спугнули. По заключению медиков смерть наступила от ударов ножом в шею, были перерезаны жизненно важные кровеносные сосуды. При одном из ударов кончик ножа натолкнулся на шейный позвонок жертвы, ладонь преступника, именно правая, соскользнула с рукоятки, и преступник порезал себе ладонь или пальцы. На это указывают следы крови на вещах убитой, которые брал в руки преступник. Удалось снять отпечатки пальцев, вероятнее всего убийцы, но в нашей картотеке они не значатся. Также установлена группа крови преступника – первая, резус положительный. – Вот схема места преступления, - указал Смирнов на висевший на штативе плакат, - как видим, следы преступника ведут по тропинке через пустырь к шоссе. Орудие убийства не обнаружено. Сейчас его снова ищут вдоль цепочки следов преступника. У нас есть слепок следа, вот фотография. Размер ноги 40-й.
Некто Слипчук видел, как в интересующее нас время по тропинке быстро шёл, почти бежал мужчина. Его приметы: рост около 170 см, плотного телосложения, но не толстый, одет в тёмные брюки и короткую матерчатую курточку скорее всего коричневого цвета. Думаю, это приметы преступника, так как служебная собака шла по следу именно там, где указывал свидетель. Длина шага подтверждает, что рост преступника около 170 см. Цвет волос какой? Свидетель говорит, что вроде бы тёмные, не блондин точно. Насчет возраста он тоже ничего определённого сказать не может, ведь было уже темно, по крайней мере, не слишком молодой и не старый.
В дверь постучали, зашли двое сотрудников.
- Нашли, товарищ полковник, - видя нетерпеливый взгляд Смирнова, поспешил доложить один из вошедших, капитан Стороженко и положил на стол прозрачный целлофановый пакет, в котором сквозь плёнку просматривался обыкновенный кухонный нож с деревянной рукояткой и широким, длиной не менее двадцати сантиметров лезвием.
- Покажи на схеме, где нож лежал, - приказал Смирнов.
Стороженко вышел на середину кабинета, присутствующим бросились в глаза его мокрые  почти до колен брюки и испачканные грязью туфли. Капитан неуверенно посмотрел на прикрепленную к стенду схему и повернул растерянное лицо к товарищам. Мельниченко, чтобы скрыть улыбку, опустил голову. Капитан Стороженко напомнил ему одноклассника Юру Гудкова, которого гроза всех лентяев Сара Исааковна, преподававшая у них в 10-м классе математику, вызвала к доске и стала диктовать какую-то алгебраическую формулу, начинавшуюся с "а" в квадрате, то есть "а" во второй степени. Гудков написал букву "а", обвёл квадратом и ясным взглядом невинного младенца уставился на чуть не потерявшую сознание математичку.
Смирнов сознания терять не собирался, но, имея нервный характер, как многие большие начальники, стал потихоньку заводиться.
- Смотри сюда! – ткнул он ручкой в схему. – Это место обнаружения трупа. Это рельсы,  это шоссе, а это мост. А вот тропинка, по которой ушёл преступник. Что здесь непонятного?
Смирнов сам нарисовал схему, и, честно сказать, рисунок вышел довольно корявым. Но всякий автор ревностно относится к своему творению, и в низком хрипловатом голосе начальника отдела звучало раздражение.
Напарник  Стороженко капитан Завирюха подошел к схеме и показал пальцем на точку примерно посередине между местом происшествия и мостом. Cмирнов с видом Наполеона, разрабатывающего в кругу верных маршалов план битвы  под Ватерлоо, заложив руки за спину, устремил пристальный взгляд на схему и задал уточняющий вопрос:
- От тропинки какое расстояние?
- Примерно метра три, Анатолий Петрович, - желая умилостивить не в меру строгого начальника, обратился к нему по имени-отчеству дипломатично-хитроватый Завирюха.- Похоже, преступник, проходя мимо, просто выбросил орудие убийства за кучу мусора. В протоколе мы так и отметили.
- Вот теперь всё понятно, потому что наглядно! – обвёл победным взглядом подчинённых полковник. – Отнеси экспертам, пускай проверят на предмет выявления отпечатков пальцев, следов крови и тканей потерпевшей ну и всего остального, они сами знают, и можешь быть свободен. А ты садись! – предвосхищая протесты Стороженко, повысил голос Смирнов. – Я знаю, что ты с шести часов на ногах. Мы в оперативном подразделении служим, а не в отделе кадров или бухгалтерии штаны протираем. После совещания проверю протокол изъятия вещдока, и пойдёшь домой. Так, на чем мы остановились?
- На приметах подозреваемого, - подсказал Мельниченко, который схватывал всё быстро и не любил долгих заседаний и инструктажей.
- Итак, товарищи, приметы я вам довёл, вот ориентировка, ещё раз  прочитаете, - показал на лежавшую на столе стопку нарезанной бумаги Смирнов. – Что ещё? – заглянул он в рабочую тетрадь. – Ага, преступник рылся в вещах убитой, взял кошелёк, в котором, по словам родственников потерпевшей, было приблизительно 50 гривен, и, что важнее для нас, выдернул у неё из ушей золотые серёжки и снял с пальца золотое кольцо. Одну серьгу обнаружили возле трупа, видно он её потерял. В ориентировке есть фотография серьги и похожего кольца.
Пойдем дальше, - полистал тетрадь Смирнов. – Ранее, одно ещё в ноябре, а другое – 6-го марта, зарегистрированы нападения на женщин. Преступник в малолюдном месте сзади набрасывался на жертву и совершал действия сексуального характера, а проще говоря: бил по голове, валил на землю, сдирал трусы и хватал за всякие места. Судя по замашкам – явный псих. Приметы в одном случае совпадают с нашими, а при другом нападении женщина находилась в состоянии шока и ничего не запомнила. Всё это попахивает, можно сказать, даже сильно воняет серийным маньяком, но пока об этом особо не распространяться, серьёзных доказательств мы не имеем.
Теперь о проводимых мероприятиях. Сначала о том, что касается всех. Нацелить имеющуюся в криминальных кругах агентуру на установление личности преступника. Второе. Поставьте задание агентам и доверенным лицам, которые к криминалу не относятся, на предмет выявления фактов нападения на женщин. Я думаю, их было больше, чем два,  не все женщины заявляют в милицию, что какой-то придурок их в подворотне лапал. И третье. Тоже самое о золотой серёжки и кольце. Выявлять лиц, которые будут предлагать на продажу данные ювелирные изделия. Всё ясно?
Опергруппу по раскрытию убийства возглавит Сергей Николаевич, - посмотрел Смирнов на своего зама. – В состав группы включены Семак,  Петрук, Стороженко и Мельниченко. Остальные свободны. В среду 25-го жду от вас рапортов.
Когда в кабинете остались только члены опергруппы, Смирнов закурил, демократично разрешил это сделать всем, кто пожелает, но пожелал в знак протеста за незаслуженную выволочку только набегавшийся с самого утра по пустырю Стороженко, и полковник продолжил совещание.
- Маньяк маньяком, товарищи, но начнём с окружения потерпевшей. Этим займутся Семак и Петрук. Заданием Стороженко будет отработка ранее судимых и состоящих на учете за подобные преступления. Здесь будешь тесно контактировать с городским уголовным розыском. А тебя, Андрей, запустим в народ. Парень ты неженатый, девушкам зубы заговаривать умеешь, навести контакт с лицами женского пола, надеюсь, сможешь. И мужского тоже! – с ударением добавил Смирнов, заметив улыбки на лицах присутствующих. – Походи по домам в том районе, поговори с людьми. Может, факты нападения или приставания к женщинам и девушкам имели здесь место и ранее. Пораспрашивай о всяких психах, которые в том районе проживают. В общем, действуй методом свободного поиска. В понедельник доложишь. Можешь идти. И смотри, - послал вдогонку Андрею реплику Смирнов, - чтобы твои туфли в дежурную часть не приносили!
От мужского хохота задрожали оконные стекла в кабинете. Смирнов тоже смеялся, вытирая слезинки в уголках глаз. Строгий начальник намекал на ходивший в милицейских кругах анекдот. Участковый инспектор старший лейтенант Замелюк закрутил роман с замужней молодухой, с которой познакомился при исполнении: составлял протокол на её мужа, семейного дебошира. Молодуха, помимо страсти к  приключениям,  сама была не промах устраивать оперативные комбинации не хуже любого сыщика. Однажды, в разгар романа с молодым участковым, выбрав момент, когда муж явился домой подшафе, она спровоцировала скандал и вызвала милицию. Замелюк отправил мужа с нарядом в вытрезвитель, а сам воспользовался временно пустовавшим семейным ложем, дабы расслабить натруженные члены и отвлечься от тягот и лишений службы. Однако в вытрезвителе посчитали, что степень опьянения клиента не соответствует статусу этого солидного заведения, поэтому голубки ворковали недолго. Участковому, благо был первый этаж, удалось упорхнуть через окно, а форменные ботинки в качестве corpus delicti вызывающе стояли посреди прихожей. Сердобольный муж проявил заботу о тех, чья "служба и опасна, и трудна" и, бросив ненавистную обувку на стол дежурного по городскому управлению милиции, выдал крылатую фразу, вошедшую в милицейский фольклор:
- Отдайте вашему участковому туфли, а то босиком по бабам бегать простудиться может!
Мельниченко вспоминал эту поучительную историю, шагая с улыбкой на губах по коридору управления. У себя в кабинете он положил в карман блокнот и ручку, посмотрел на часы и позвонил девушке Гале. Галя, видимо, только недавно проснулась, потому что голос у неё был непривычно меланхолический. Помимо прочего, она сообщила, что родители сегодня возвращаются с дачи, и они договорились встретиться вечером.
Через полчаса Мельниченко на нужной остановке вышел из маршрутки. Он обогнул угол территории автозавода, сошёл с тротуара и двинулся по тропинке, которая, петляя по пустырю, вела к железнодорожному полотну. Пройдя метров сто, Андрей остановился и осмотрелся. С обеих сторон железной дороги пустырь заканчивался участками с постройками жилых домов. Потерпевшая, очевидно, жила в той части частного сектора, что находился за рельсами, поэтому она и двинулась напрямик по тропинке, а не вышла из троллейбуса на следующей остановке за мостом, чтобы добраться домой по освещенной улице.
- Лишних триста шагов стоили человеку жизни, - подумал Андрей. – Но, с другой стороны, пошла бы через город, могла бы попасть под машину. Над человеком довлеет фатум, - сделал молодой оперативник глубокий по смыслу и философский по содержанию вывод и, насвистывая мелодию модной песенки да поглядывая по сторонам,  двинулся роковым маршрутом  погибшей девушки.
 Справа от него тянулись рельсы, слева – сплошные заборы и заборчики, огораживавшие участки с огородами, садами и строениями. Место, где убийца напал на девушку, было уже где-то рядом. Преступник мог следовать за жертвой по тропе, а мог затаиться поблизости в тени забора и выжидать подходящий объект. Прошагав ещё немного, Мельниченко обратил внимание на скамеечку, вкопанную с наружной стороны штакетника. Место для засады вполне подходило. Скрываясь в тени забора, убийца издалека мог видеть на фоне освещённой улицы, кто спускался из города по тропинке.
Андрей сошел с тропы и направился к скамейке. Трава вытоптана, вокруг валяются окурки, обгоревшие спички, пробки от пивных бутылок. Некоторые окурки были с каёмкой губной помады.
- Значит, здесь сидела какая-то парочка и, в перерывах между поцелуями, покуривали и попивали пиво, - предположил оперативник. И, скорее всего, находились они здесь до убийства. За заборчиком среди небольшого сада стоял кирпичный дом под шиферной крышей. Мельниченко окинул взглядом заасфальтированный дворик, увидел гревшуюся на солнце лохматую собачонку и подёргал за щеколду железной калитки. Собачонка, не поднимаясь на ноги, просигнализировала звонким лаем о появлении посторонних. Оперативник из чувства профессиональной солидарности одобрил действия бдительного стража личного имущества граждан и стал ждать появления хозяев. Из дома вышла женщина в годах, незаслуженно грубо прикрикнула на собачку и остановилась возле калитки. Сыщик представился и показал удостоверение. Женщина сразу стала возмущаться зверским нападением, а, узнав, что жертва умерла, жалеть убитую. Однако, ничего, что могло бы касаться убийства, женщина сообщить не могла. Мельниченко на это особо и не рассчитывал. Такой контингент по вечерам, закрывшись на все запоры, сидит дома, и даже если что случится, дальше форточки носа не высунет, но милицию при необходимости вызовет. Мельниченко поинтересовался, кто вечерами высиживает на лавочке у них под забором, получил ответ, что Светка, Ивана Войтюка дочь, выяснил адрес Светки, поблагодарил и удалился.
Идти было недалеко. Дом побольше, чем тот, возле которого Андрей беседовал с женщиной, но скамейка под забором отсутствовала, как и во дворе – собака. Мельниченко постучал в калитку, подождал, тогда, встав на цыпочки, дотянулся до щеколды с внутренней стороны калитки и прошёл во двор. Здесь же опять он никого не обнаружил, взошёл на крыльцо и нажал кнопку звонка. За дверью зазвенело,  открывать никто не спешил. Мельниченко снова позвонил и прислушался. В доме было тихо, но за углом вроде бы что-то скрипнуло. Андрей спустился с крыльца и, ступая боком по узкой цементной отмостке между стеной и клумбой, обогнул дом. Увиденная картина явно требовала вмешательства сил правопорядка. Через открытое окно выбирался какой-то парень со взлохмаченной прической. Парень спрыгнул на землю, и не успел он распрямиться, как Мельниченко, будто тигр, бросился на него сзади, применил приём "загиб руки за спину" и прижал парня к стене. Из окна высунулась девушка и, запахивая, как между делом успел отметить оперативник, на обнажённой и довольно пышной груди халат, крикнула:
- Отпусти Димку! Почему хулиганишь в моём дворе? Сейчас милицию вызову.
- Я и есть милиция, - спокойно ответил Андрей и свободной рукой показал девушке удостоверение. – Я думал, что задерживаю квартирного вора. Обычно гостей провожают через дверь. Или в вашем доме так принято?
Мельниченко отпустил парня и посмотрел на девушку. Та смущенно отвела взгляд и пригласила в дом.
- Тоже через окно? – учтиво осведомился Андрей.
Девушка сморщила в улыбке острый носик, сказала, что сейчас откроет дверь, и захлопнула опять же предательски заскрипевшее окно.
Дверь была уже открыта, зайдя на веранду, Андрей увидел в углу деревянный стол и по бокам самодельные табуреты.
- Давайте присядем, предложил он юной паре и приступил к опросу возможных свидетелей.
Девушка, которая действительно была Светланой Ивановной Войтюк, в чём Мельниченко удостоверился, заглянув в принесённый по его просьбе паспорт, как и её кавалер об убийстве ничего не знали, так как ночью из дому не выходили. На скамейке они вчера сидели, немного покурили и пошли домой.
- Отчего не сразу?
Пухлые Светины щёчки в очередной раз покрылись  румянцем, стыдливо потупив взор, она объяснила:
- Родители в деревню уехали. Последний автобус прибывает в город в восемь часов.
- Никого не видели, пока на скамейке сидели?
- Какой-то мужик ходил туда-сюда вдоль путей, - подал голос Светин кавалер. – В принципе, он сразу к скамейке направился, как из города спустился, но я как раз закурил, и он снова на дорожку повернул, перешёл через рельсы, а минут через десять похоже, что он опять назад вернулся, мы как раз уходить собирались.
Андрей попросил описать внешность мужчины, парень в темноте разглядел плохо, но то, что он сообщил, совпадало с приметами подозреваемого в совершении убийства.
- С этим ясно. А ты, Света, не слышала, раньше в вашем районе никто к женщинам не приставал?
- Слава богу, такого не случалось. Хотя, - девушка разгладила в раздумье лоб под нависшими на глаза мелкими кудряшками, - мама говорила, что к одной её знакомой какой-то шизик цеплялся. Живёт она на соседней улице, Натальей Константиновной  звать, фамилию не знаю. Её дом сразу за магазинчиком, большой такой, под красной крышей.
На том опрос и закончился. Андрей распрощался со сладкой парочкой и вышел на улицу. Сориентировавшись на местности, он двинулся по направлению к магазину, заодно посещая все расположенные на его пути домовладения и задавая гражданам одни и те же вопросы, только по разному сформулированные в зависимости от возраста, пола и культурного уровня опрашиваемых. Часа через два он, наконец, добрался до цели. За магазином, строеньицем примерно шесть на шесть метров, на фоне ярко-насыщенного голубого  неба под весенним солнцем на все окрестности пламенела крыша из красной металлочерепицы высокого двухэтажного особняка, обнесенного двухметровым бетонным забором. Мельниченко остановился перед глухими металлическими воротами, поискал глазами и нажал кнопку звонка. Через некоторое время из невидимого динамика вежливый женский голос осведомился о цели визита. Андрей обнаружил в калитке, вмонтированной в ворота, просверленные дырочки и, наклонив голову, также очень вежливо объяснил, что он из милиции и желает задать Наталье Константиновне несколько вопросов. За воротами басовито залаяла собака, а женский голос попросил обождать. Вскоре послышались звуки шагов, калитка приоткрылась, за узкой щелью блеснул внимательный взгляд карих в зеленую крапинку глаз. Мельниченко раскрыл служебное удостоверение и показал в щель. Женщина отступила в сторону и открыла калитку шире. Была она высокого роста, хотя и немолодая, как прикинул Андрей, примерно сорока лет, но фигуру имела по-девичьи стройную, густые каштановые волосы свободно ниспадали на плечи, обрамляя вытянутое гладкое лицо с высокими скулами и прямым породистым носом. Одета она была в яркий полосатый свитер и голубые джинсы.
- Так в чём проблема, товарищ лейтенант, - обратилась женщина к Андрею. Голос у неё был певучий, но низкий, и звучал приятно.
- Какая наблюдательная, - отметил оперативник. – Обычно народ не то, что звание, даже фамилию не читает.
Мельниченко вспомнил наставления Смирнова о налаживании духовного контакта со свидетелем,  улыбнулся своей почти самой искренней улыбкой и спросил:
- Ведь вы Наталья Константиновна?
- Да. Вы точно ко мне пришли? Это связано с моей работой?
В поведении женщины ощущалась настороженность. Она посмотрела в глаза Андрею, затем невольно оглянулась. За спиной женщины во дворе на разноцветных плитках тротуара сидел огромный ротвейлер и не сводил с Андрея  умного внимательного взгляда.
- А где вы работаете?
- Директором производственно-коммерческой фирмы.
Теперь причина настороженности бизнес-вумен по отношению к неожиданно явившемуся к ней в дом представителю силовых структур стала понятна.
- Значит, я не по причине вашей работы, - успокоил женщину Андрей. – Отдел, в котором я работаю, помимо прочих дел, занимается раскрытием убийств. Вчера вечером в вашем районе совершено нападение на девушку, которая умерла от полученных ран. По данным органов внутренних дел у вас тоже случился какой-то инцидент с неизвестным мужчиной.
- Какой ужас! – ахнула женщина. – Что ж, проходите. Бари, сидеть, - строго приказала она насторожившемуся псу. – Не волнуйтесь, собака без команды не бросится.
Андрей надеялся, что такой команды не последует, женщина заперла за ним калитку, и они прошли в дом.
- Садитесь, - указала женщина на кожаное кресло, стоявшее у журнального столика, когда они очутились в холле. – Вы что будете, чай, кофе?
Андрей за полдня успел находиться по улочкам и переулкам, поэтому он без излишней скромности сказал, что с удовольствием выпьет чашку чаю. Наблюдательность хозяйки дома проявилась не только в скрупулезном изучении служебного удостоверения молодого оперативника, потому что, когда она минут через десять явилась в холл, на матово блестевшем мельхиоровом подносе стоял объёмистый фарфоровый чайник с вычурно изогнутыми носиком и ручкой, тарелочка, на которой возвышалась горка бутербродов с московской колбасой и сыром, и хрустальная конфетница, наполненная печеньем и шоколадными конфетами.
Теперь пришла очередь насторожиться ничем не обоснованному гостеприимству Мельниченко. Хозяева проведанных им трёх десятков предыдущих домовладений никаких угощений оперативнику не предлагали. Андрей решил на всякий случай поинтересоваться в отделе по борьбе с экономическими преступлениями, чем занимается возглавляемая хлебосольной хозяйкой дома фирма. Тем не менее, профессиональная подозрительность не помешала  ему с аппетитом съесть три бутерброда, пол десятка печений, одну конфету и выпить две чашки чая.
Однако подозрения молодого оперативника   были безосновательны. Просто он чем-то  напомнил женщине одного её знакомого прошлых лет, тоже работника милиции. У того была такая же, как у Андрея, по сравнению с широкими плечами тонкая талия, темная густая шевелюра, скромная обаятельная улыбка и самоуверенный, можно сказать, даже слегка нагловатый взгляд. Вот только цветом глаз они отличались. У  молодого сыщика, уписывающего с ангельски-кротким видом за обе  румяные щечки её бутерброды, глаза  зеленые, а у того были карие.
В продолжении чаепития поддерживалась непринуждённая беседа. Мимо внимания Андрея не прошли пристальные взгляды, которые, порой, бросала на него женщина, к тому же тот факт, что она настояла, называть её по имени снова возбудили в сыщике подозрения, но уже иного рода, и он решил экономический отдел УБОПа пока не информировать. Разговор перешёл на тему борьбы с преступностью, коснулся вчерашнего убийства, и сыщик подвёл Наташу к тому, что пора рассказать о произошедшем с ней инциденте.
- А откуда вы об этом узнали? – спросила женщина, посмотрела на Андрея в упор своими выразительными глазами и улыбнулась. Улыбка у неё тоже была красивая и белозубая, и, как показалось Андрею, даже завлекательная. Однако молодой опер дал решительный отпор завуалированному проявлению женских чар.
- Позвольте, Наталья Константиновна, источник информации оставить неразглашённым! – придав лицу отрешенно-официальное выражение, отчеканил Мельниченко.
На сей раз улыбка Наташи была откровенно ироничной, она издала короткий смешок и, весело глядя на Андрея, сказала:
- Хорошо-хорошо, держите  ваши милицейские секреты при себе. Тогда слушайте, раз для  органов милиции подобные мелочи имеют значение.
- Для органов внутренних дел значение имеет всё! – веско заявил Мельниченко, повторив излюбленную фразу начальника управления полковника Мороза, и победно взглянул на женщину.
Наташа, откинувшись на спинку кресла, по-молодому звонко расхохоталась и умильным взором посмотрела на Андрея.
- Ах, молодой человек, если б вы знали, как мне это знакомо!
Тем не менее, несмотря на лучившиеся весельем глаза, в голосе женщины звучали нотки грусти. Отсмеявшись, она продолжила:
- Я имела ввиду, что произошедший со мной случай больше относится к ведению медицины, нежели ведомству милиции, ибо у мужчины, который обратился ко мне со столь оригинальным предложением, явно не всё в порядке с головой. Однажды, когда я выходила из офиса…
- Извините, Наташа, а где ваш офис?
- Улица Пушкина, 15. Фирма "Криал". Так вот, остановилась я возле машины, "Тойота-корола", если вас марка интересует, подходит неизвестный мужчина, вручает мне букет алых роз, говорит кучу комплиментов на тему, что я поразила его воображение, и заявляет, что был бы очень признателен, если бы я  ему подарила  или продала некую пикантную часть своего туалета, а когда я не поняла, уточнил – трусы! – снова заразительно рассмеялась женщина. – Ну, не псих?
- А дальше что?
- На том обсуждении мы закончили. Я заявила, что у меня очень ревнивый муж, и ведёт учёт моего нижнего белья, к тому же работает в милиции.
- В каком отделе? – заинтересовался Мельниченко.
- Насчёт мужа я пошутила, - усмехнулась женщина, - но поклонник больше не появлялся.
- Опишите его внешность, пожалуйста, - попросил Андрей, посмотрел в погрустневшие глаза женщины и понял, что мужа у неё нет ни в милиции, ни в другом учреждении.
- Мужчина невысокий, с залысинами, с виду интеллигент, лет сорок-пятьдесят.
- Опознать сможете?
- Конечно. Но, мне кажется, он не опасен, вёл себя деликатно, агрессии от него  я не ощущала.
- Нужно проконсультироваться с психиатром, - высказался Андрей. – Не мешало бы этого оригинального коллекционера установить. Вы не против, прийти к нам в управление и просмотреть картотеку всяких подозрительных личностей, неадекватно реагирующих на красивых женщин, - сделал комплимент Наташе Мельниченко, желая добиться её согласия.
- Но вы его не посадите? – проявила неожиданный гуманизм собеседница Андрея.
- Разве милиция обязательно должна всех сажать? Сажает суд, а наша главная задача предупредить преступление, а если уж оно случилось, то преступника должна постичь  неминуемая кара, - сбился на официальную  риторику оперативник, защищая честь мундира.
Мельниченко вручил женщине служебную визитку, попросил по возможности посетить его в понедельник до обеда, предварительно согласовав по телефону. Получив интересовавшую его информацию, а заодно подкрепившись, Андрей покинул сию гостеприимную обитель и отправился дальше проявлять своё служебное рвение. Пока было светло, он обошёл большинство  домовладений в радиусе 500 метров от места убийства, переговорил не менее, чем с сотней людей, но ничего достойного внимания, а тем более информации, которая могла бы способствовать раскрытию преступления, не получил.

В понедельник с самого утра Мельниченко в рапорте на имя начальника отдела полковника милиции Смирнова А.П. подробно изложил всё, что ему удалось выяснить, указал адреса, которые он посетил, чтобы исключить возможный повторный опрос другими сотрудниками, и отнёс рапорт руководителю группы подполковнику Бондаренко.
- Так, ясно, - прочитав рапорт, без особого в энтузиазма в голосе изрёк шеф, – похоже, твоя парочка действительно убийцу видела. Мы отработали знакомых и родственников убитой, тоже никаких зацепок. Занимайся по плану, -  отпустил он Андрея  без замечаний и дополнительных заданий.
Не успел Мельниченко войти в кабинет, как позвонил постовой и сообщил, что к нему гражданин Назарук Юрий Витальевич. Андрей спустился в вестибюль и провёл посетителя через пост охраны.
- Садись, Юра, - указал Мельниченко на свободный стул и стал загружать компьютер. – Ты меня тоже по имени зови, - обратился он к рассматривавшему нехитрый интерьер кабинета парню.
- Хорошо, Андрей. Курить можно?
Андрей взял с подоконника спрятанную за шторой пепельницу и поставил перед Назаруком. Наконец компьютер закончил жужжать, мелькание картинок прекратилось, и экран монитора заполнили ряды фотографий женских лиц в анфас и профиль.
- О, да вас у вас тут целая фотосессия! – не скрывая восхищения, воскликнул Назарук.
- Ну да, только вместо подиума эти топ-модели в милиции выступают, - улыбнулся Андрей. – Смотри внимательно. Увидишь похожую на свою коварную Тамару, скажешь, я увеличу изображение.
- Не моя она, - отмахнулся Назарук,  прильнув глазами к монитору, – был бы трезвый, не повёлся.
На двадцатой минуте просмотра меркантильную обольстительницу постигла неудача, Назарук, в порыве эмоций высказав по её адресу нелицеприятную характеристику, ткнул пальцем в угол экрана.
- Ага, попалась птичка! – обрадовался Андрей и защёлкал "мышью".
Изображение увеличилось на весь экран, и Назарук подтвердил, что это именно та девушка.
- А ведь она совсем не Тамара, и дружков я её хорошо знаю, - оживился Андрей. – Сейчас мы их вытащим на свет божий. Узнаешь тех парней?
- Только одного, который выше. Другой за ним стоял, росту небольшого, круглоголовый, плечи как у штангиста.
- Вася Поляк, судя по приметам. Они из одной бригады. Легко ты, Юра, отделался. Но ничего, я их приструню, будут обходить тебя десятой дорогой, - обнадёжил оперативник благодарно взглянувшего на него парня.
- Он? – спросил Мельниченко, когда на экране появилась фотография стриженного под "бокс" молодчика.
- Да, это тот, который говорил, будто он из милиции.
- Слава богу, подобные личности в милиции не служат, - с преувеличенным оптимизмом заявил Андрей. – Держи свой паспорт, и в следующий раз выбирай для знакомства с девушками другие места. И с рукой своей перевязанной светись поменьше. Девушку убили, и преступник руку поранил, а может, жертва укусила. Ещё он у неё серёжку золотую забрал и кольцо. Поэтому,  если что-нибудь узнаешь на эту тему, типа, кто с рукой раненой ходит или золото по дешёвке сдает, не забудь со мной поделиться. А я не забуду с этими ребятами поговорить, чтобы претензий к тебе не имели. Договорились?
- А чё там, - хитро усмехнулся Назарук, - с хорошим человеком не только куском хлеба, но и информацией поделиться можно. Тем более, в наш высокотехнологичный век информация стоит дороже хлеба. Помогу я родной милиции, сам бандюков не люблю.
- А есть такие, которые любят? – удивился Андрей.
- Ну, любят большей частью девушки, а пацаны многие  подражают.
- Это все от недостатка воспитания и образования, - сделал вывод Мельниченко. – Пошли в канцелярию, справку выпишу. Ты, кстати, где работаешь?
- Фирма "Сталкер", системным администратором. Продажа и обслуживание оргтехники. Нужен будет "комп", обращайся, помогу выбрать и настроить.
Проводив Назарука, Мельниченко вернулся в канцелярию, где ему выдали под расписку для ознакомления и изучения последние директивные документы под грифом "с" – секретно, и "сс" – совершенно секретно, рожденные как в недрах самого управления, так и пришедшие из министерства. Все эти директивы, приказы и инструкции нацеливали личный состав УБОПа  на дальнейшее усиление борьбы с коррупцией и криминальными группировками. Несмотря на грозные грифы "с" и "сс", ничего сверхсекретного, о чём нельзя было бы прочитать в оппозиционных газетах или услышать в прениях политических оппонентов по телевизору, в документах не содержалось, разве что указывались фамилии конкретных олигархов, связанных с ними лидеров преступных группировок и политических деятелей. Часто эти три ипостаси весьма гармонично соединялись в одном лице.
Мельниченко, пробежавшись глазами по абзацам, отложил  глубокое изучение директивных документов до лучших времён, покопался в записной книжке и набрал номер. Пошли гудки, в трубке щёлкнуло, и послышалось сиплое бормотание:
- Алё, хм! На проводе.
- Здоров, Матрас! – приветствовал взявшего трубку Мельниченко. – Что так тихо, головушка бо-бо?
- Здорово! – прокашлявшись, уже нормальным голосом ответил собеседник. – Не говори, братан, дали вчера конкретно! – хрипло рассмеялся Матрас. – Это кто? Что-то я, в самом деле, торможу.
- Так вы ещё с пятницы гудите? Наслышан я о ваших  подвигах за выходные, - преувеличил оперативник степень своей осведомлённости о времяпровождении Матраса и компании. – Мельниченко это из УБОПа. Видать запустил я с тобой профилактическую работу, раз ты успел мой голос забыть. Но ничего, дело поправимое.
Теперь веселые нотки появились в голосе у Андрея, однако собеседник его веселого тона не поддержал и угрюмо спросил:
- Чего надо?
- Я же говорю, давно не виделись, соскучились по дружеской беседе.
- Мне с  ментами дружбу водить западло.
- Ясно.  Хоть и говорят, насильно мил не будешь, но не вынуждай, чтобы моё пока ещё хорошее к тебе расположение   переросло в необходимость применить всю строгость закона. Поэтому  бери Поляка, Лариску-Писклю и дуйте ко мне.
- С какой радости? Я чистый, и шить мне нечего! – возмущённо отказывался Матрас, но уверенности  в его голосе не чувствовалось.
- Гена, не нервируй меня! – повысил тон и Андрей. – Если хорошо покопаться, то статью подобрать можно даже самому благочестивому праведнику, а  вашей братии -подавно! Через час жду. Просто поговорим. Или хочешь, чтобы я "такси" прислал? Если ОМОН приедет, придется перед начальством отчитываться, чего я людей от работы отрываю. Тогда одним разговором дело точно не ограничится, и может закончиться делом уголовным. Всё понял, друг ситцевый?
- Понял, не дурак!
- И я так думаю. Дураков ловят сразу.
Мельниченко положил трубку и вернулся к изучению поступивших из министерства ценных указаний.
- Лихо ты, - одобрил действия коллеги сидевший за своим столом Семак.
- Нормально. Бандит он и в Африке бандит! Матрас низко летает, чтобы с ним церемонии разводить. Пускай чувствует над собой неусыпное око милиции, - объяснил Андрей причину своего не совсем вежливого тона в разговоре с гражданином, находящимся под защитой презумпции невиновности.
Видимо, желая поскорее избавиться от внимания этого всевидящего ока, а может мучимый желанием поскорее похмелиться, Матрас не стал оттягивать время неприятной встречи, и скоро дежурный сообщил Андрею, что к нему граждане Матрисов, Полянский и гражданка Ващук. Андрей опять спустился на проходную. Вид у компании, инстинктивно жавшейся в просторном вестибюле поближе к выходу, действительно был помятый. Лишь Пискля пыталась хорохориться и из-под плохо расчёсанных кудрей направила на приближавшегося к ним бодрым шагом Андрея роковой взгляд, наподобие тех, которыми прельщают мужскую читательскую аудиторию красотки с обложек глянцевых журналов.
Мельниченко завёл всех в кабинет, Семак, захватив какую-то папку с документами, тактично удалился, и Андрей сразу приступил к делу. Для начала он строго посмотрел в глаза каждому из присутствующих и провозгласил краткую речь:
- У меня складывается впечатление, наблюдая за вашей, так сказать, производственной деятельностью, что свобода вам надоела. И мне это удивительно. Ведь люди вы грамотные, и должны понимать: большие сроки начинаются с мелких нарушений. Примите это к сведению. А теперь я буду с вами беседовать по одному.
Первым  для рандеву Мельниченко оставил Матрисова, остальным велел ждать за дверью, предупредив, что курить и лузгать семечки здесь возбраняется.
- Так вот,  теперь, как ты говоришь, Гена, конкретно, - не стал больше испытывать терпение Матраса речами на абстрактные темы оперативник. – Слышал, что девушку в пятницу вечером зарезали?
- Ты что, Андрей, эту мокруху на меня повесить хочешь? – вскочил со стула импульсивный Матрас, но, вспомнив, где он находится, быстро сел и уже спокойнее продолжил:
- Я такими делами не занимаюсь. Да и у меня на пятницу, как это по вашему называется, "алибо" есть!
- Знаю я твоё "алибо", - невольно усмехнулся Андрей. – Оно с утра  у меня в кабинете было, любитель погулять с девушками в баре "Подкова", вот и заявление оставил.
Мельниченко вытащил из папки первый попавшийся исписанный от руки лист и потряс у Матрисова перед глазами.
- Список алиби продолжить, или будем решать вопросы? У тебя с Полянским ведь срок уже есть, правда, условный. Это вы так становитесь на путь исправления? А говоришь – безгрешен! Ты со мной согласен, или, как у вас это называется, "терпилу" пригласить?
- Да пошутили мы, вообще, непонятка вышла, - заныл Матрас.
- Такая непонятка следователю может стать очень понятной, и будет квалифицироваться как грабёж, совершенный по предварительному сговору группой лиц. В лучшем для тебя случае – вымогательство. Условным сроком уже не отделаешься. Усёк?
- Усечь то я усёк, но ещё доказать надо, - не сдавался Матрас.
- Пока будут доказывать, ты и в СИЗО можешь посидеть. А у следователя дел хватает, спешить ему некуда. Я тебе ещё по телефону говорил, что настроен миролюбиво, и давать делу ход большого желания не имею. В милиции ведь тоже люди работают. Но и ты должен пойти мне навстречу. Я понятно выражаюсь?
- Вроде понятно, - не совсем уверенно произнёс Матрас, но хмуриться перестал. – Само собой с тем чуваком как-то вышло. Он лопатником с башлями в баре засветил, вот нам пьяному делу и взбрело в голову его кинуть. Больше такого не будет, без "бе", - посмотрел в глаза Андрею Матрас и заискивающе улыбнулся, сверкнув золотой коронкой.
- Ох, Гена, - участливо вздохнул Мельниченко. – Кинешь ты свою молодую жизнь псу под хвост. Ладно, поверю на слово. Теперь вернёмся к убийству. У жертвы забрали золотую серёжку и кольцо с красным камнем, также её пытались изнасиловать. Может псих какой, или наркоману на дозу не хватало. И ещё: правая рука у него порезана. Что от тебя требуется, догоняешь?
- Не китайская  грамота, всё ясно. Я сам гадов не люблю, что беззащитных женщин грабят и насилуют, - проявил Матрисов солидарность с органами правопорядка. – Я у девок поспрашиваю, и им скажу, чтобы с подружками поговорили. И с "нариками" в своём районе потолкую.
- Сколько под твоим крылом "ночных бабочек" порхает? – поинтересовался Мельниченко.
- Десять, - не стал усиливать от ответа сутенёр, демонстрируя готовность сотрудничать с милицией.
- И все они на переднем крае, или, юридическим языком выражаясь, находятся в зоне риска, как раз там, где всякие сексуально озабоченные личности подвизаются. Думаю, на эту тему им есть, что рассказать. Клиенты ведь всякие встречаются.
- Это точно, - согласился Матрас. – Шизиков хватает. Не раз звонили, чтобы приезжал выручать. Как что узнаю, сразу тебе скажу, без балды, -  заверил оперативника сознательный сутенёр.
- Вот это деловой подход! А то поначалу рогом упёрся, приходить не хотел. Как говорится: а ты, дурочка, боялась! – подмигнул собеседнику Андрей, специально употреблявший при разговоре с представителем криминальных кругов  вульгарные выражения, предполагая, что так он быстрее найдёт с ним общий язык. – Все, свободен. Скажи Поляку, пускай заходит.
Василий Полянский по кличке Поляк, предупреждённый товарищем, что обвинение им не грозит, в кабинет оперативника зашёл, как любят выражаться ощущающие в себе поэтические наклонности личности, с неомрачённым печалями челом. Впрочем, Поляк, широкоплечий длиннорукий парень, на короткой шее которого сидела остриженная почти под «ноль» кувалдоподобная голова, вряд ли к таким тонко чувствующим натурам относился, поэтому свое хорошее настроение он выразил игравшей на лице бесшабашной улыбкой, слегка испорченной выбитым в процессе трудовой деятельности передним зубом. Разговор Андрея с ним проходил в том же ключе, что и с Матрасом, только закончился намного быстрее.
Последней была на очереди Лариска-Пискля, получившая эту оригинальную кличку из-за своего высокого тембра голоса. Мельниченко провёл с профессиональной соблазнительницей профилактическую беседу и дал дружеский совет не преступать ту черту, что отделяет девушку, которая занимается тяжёлым, но малопочтенным трудом от заурядной преступницы. После этого он нацелил её на сбор информации в кругу себе подобных, и отпустил всю троицу восвояси, проводив через пост охраны.
В кабинете он перекинулся парой слов о ходе расследования убийства с Семаком и вновь погрузился в изучение регламентирующих документов. Захрипел, защелкал динамик селектора и, будто из глубин преисподней, а не из соседнего кабинета, донёсся голос Смирнова:
- Вниманию личного состава, задействованного по делу гражданки Свидры. В 14.00 в кабинете начальника отдела совещание.
Андрей посмотрел на часы. Было без пятнадцати час.
- Ого, полдня, считай, прошло, а я ничего не сделал для родины! – с пафосом воскликнул начитавшийся министерских воззваний Мельниченко и стал прятать в сейф разложенные по столу документы.
- Ты где обедаешь, Коля? – опустился Андрей из горних вершин вышестоящих деклараций на бренную землю.
- Домой поеду. А что, хочешь в гости напроситься? – просто ответил Семак. – Поехали, я как раз на машине. Мы вчера всё воскресенье вареники лепили. Сделали аж трёх сортов: с мясом, с сыром и с картошкой напополам с тушёной квашеной капустой. Теперь предстоит неделя вареников.
- Предложение звучит заманчиво, но я лучше по-быстрому в столовку. А то привыкну к твоим деликатесам, самому жениться захочется. На прошлой неделе после засады мы у тебя пельменями ужинали.
- Помню я. Валька потом говорила, что ты мало ешь.
- И много не пью. Нужно жить экономно. Всё, пошел очередь занимать.
В ведомственной столовой стоять в очереди Андрею пришлось недолго, когда он уже подходил к витрине, уставленной казёнными яствами, в зал вошёл Бондаренко, и Андрей пропустил шефа вперёд. За нехитрым обедом, состоявшим из салата со свежей капусты с морковью, борща, биточков и компота, Мельниченко вполголоса поведал старшему товарищу о результатах переговоров с представителями криминальных кругов и интимной сферы услуг и обрисовал план своих дальнейших действий. Подполковник в  свойственной ему ненавязчивой манере внёс коррективы и дал несколько дельных советов.
Завершив приём пищи, Андрей через служебный вход прошёл во двор управления, посидел с сослуживцами в беседке, служившей курилкой, выслушал парочку анекдотов и один рассказал сам. Без пяти два он захватил у себя в кабинете рабочую тетрадь и ручку, а без одной минуты два открыл дверь кабинета Смирнова. Оказалось, что явился он последним. Смирнов, с озабоченным видом перекладывавший из стопки в стопку лежавшие на столе документы, взглянул на часы, собрался было что-то сказать, но передумал, еще минут пять тасовал те же документы, как показалось Андрею какие-то списки, и, наконец, приступил к совещанию. Однако ничего нового, о чём бы не знали общавшиеся между собой члены опергруппы по раскрытию убийства, он не сказал. Поэтому, не затягивая вводной части, он сразу приступил у плану мероприятий.
- Мельниченко, Семак, Тарасюк, Кравец - назвал фамилии полковник и строго посмотрел на вставших по стойке "смирно" сотрудников. – Будете заниматься важным делом, - сообщил он подчиненным и разрешил садиться.
Исходя из того, что Смирнов вызвал самых молодых сотрудников, стало ясно, что дело, которым  предстоит заниматься оперативникам, не такое уж и важное и вряд ли внесёт весомый вклад в раскрытие преступления, зато трудоёмкое и рутинное. Излишняя непреклонность во взгляде начальника отдела свидетельствовала, что Смирнов тоже не приветствует проведение данного мероприятия, но его самого озадачили сверху, он сочувствует и понимает сотрудников, которые и так по уши загружены работой, но чтобы предвосхитить их даже ограниченные рамками субординации протесты, полковник напускает на себя излишнюю строгость. Смирнов без нужды прокашлялся и стал доводить до сведения сотрудников суть задания.
- Так вот, товарищи, городское управление милиции за выходные потрудилось на славу и составило списки лиц, которые могут быть причастны к совершению расследуемого нами убийства. Здесь и ранее судимые за аналогичные преступления, связанные с насилием или ограблением женщин, и лица с неадекватным сексуальным поведением в общественных местах…
Прозвучало несколько сдержанных смешков. Смирнов прервался и заглянул в лежавший на столе документ.
- Хм, так и написано: "…характеризуемые неадекватным сексуальным поведением в общественных местах". Вот грамотеи у них в городе приказы составляют! – стал изливать накопившуюся жёлчь Смирнов. – Если адекватно в парке под кустом, то всегда пожалуйста, милиция тебе  слова не скажет. А вот в троллейбусе за зад какую-нибудь толстуху ущипнуть – уже неадекватно! Сейчас я Байдюку гвоздь забью! – стал распаляться не в меру импульсивный  Смирнов, набирая номер телефона.
На свою беду начальник городского управления полковник Байдюк оказался на месте. И хотя городская милиция УБОПу не подчинялась, и Байдюк, имея равное со Смирновым  звание, в милицейской табели о рангах стоял выше начальника отдела УБОПа, однако, зная въедливый и горячий характер последнего, начальнику городской милиции пришлось выслушать резкие и наполненные сарказмом высказывания  коллеги относительно качества составленного документа и согласиться с некоторыми его критическими замечаниями. Байдюк был большим дипломатом, чем прямолинейный Смирнов, и прекрасно понимал, что раздражение соратника по борьбе с преступностью вызвано не корявым стилем служебного документа, а тем, что УБОПу, забросив свою работу,  приходится заниматься  выполнением плана мероприятий, составленным городским управлением. Он вежливо выслушал не в меру разбушевавшегося УБОПовца и заверил, что к нерадивому сотруднику, составлявшему документ, будут приняты строгие меры. На том разговор закончили.
- Меры он примет! – брюзжал постепенно остывавший Смирнов. – А ты сам читал, когда приказ подписывал? Ну, ладно, товарищи, не отвлекаемся. В общем, поняли, какой контингент в этих списках фигурирует. И списки  получились очень объёмистыми. Никогда не думал, что в городе столько всяких ё-о-о… - Смирнов запнулся, видимо подбирая слово поделикатнее, чем то, что само просилось на язык. – Короче, столько различных неадекватных персоналий обитает, - характеризуя этот специфический контингент, вставил полковник модное словцо, введённое в обиход с подачи депутатского корпуса, победно взглянул на внемлющих ему подчинённых и продолжил:
- Чтобы ускорить процесс проверки, задействовали все подразделения города, и на нашу душу перепало. На первый взгляд работа несложная: ходи и спрашивай. Но это только так кажется. Для такого дела нужны настоящие оперативные качества: наблюдательность, умение построить разговор, знание психологии, ну и, конечно, соответствующий уровень интеллекта и культурного развития. Ведь среди подозреваемых могут оказаться люди разные: и полудебильный алкаш, и простой пролетарий, и профессор математики, и режиссёр драмтеатра. Так что, ребята, отнеситесь с должной ответственностью, и Родина вас не забудет, а я постараюсь хотя бы минимальную премию для вас выбить.
Смирнов стал называть фамилии,  сотрудники  с  видом обречённых на заклание тельцов  подходили к столу и под расписку получали по два листа бумаги. На одном были отпечатаны фамилии и адреса, на другом – руководство к действию в виде подробной инструкции, написанной в том же корявом, неадекватном с правилами грамматики и логики  стиле. Содержание инструкции позволяло сделать  вывод, что составлялась она как раз для тех сотрудников, которые не обладали вышеперечисленными Смирновым качествами настоящего оперативника, особенно, в части соответствующего уровня культурного и интеллектуального развития. Ответив на вопросы подчинённых, касавшихся сути задания, Смирнов назначил сроки  и дал команду приступать к исполнению, не забыв напомнить, что списки списками, а основную работу никто не отменял.
Семак с Мельниченко вернулись в кабинет и стали просматривать полученные документы. В микрорайоне, который достался для проверки Андрею, проживало 30 неадекватных и подозрительных лиц.
- У тебя какой участок? – закуривая сигарету, спросил Семак. – Повезло, хоть от дома недалеко. А у меня 38 "гавриков", и все у чёрта на куличках. Вот скажи, Андрюха, зачем ранее судимых проверять, если мы располагаем отпечатками пальцев убийцы?
- Мне это тоже интересно, - высказывал своё мнение и Андрей. – Все, кто сидел, в картотеке значатся. Хотя, если судимость была давно, могли с отпечатками и напутать, или эксперты не уверены в тех отпечатках, что остались на вещах убитой. Чего гадать, "жираф большой – ему видней!"
- Вот-вот, кто-то не дорабатывает, а нам отдуваться. Ладно, я пошёл, - не стал откладывать дела в долгий ящик критически настроенный, но исполнительный Семак.
Зазвонил городской телефон, и женский голос спросил Андрея Ивановича. Мельниченко узнал ещё одну жертву сексуальной неадекватности – Наталью Константиновну Островскую. Она сообщила, что имеет немного свободного времени и может явиться в управление. Андрей, в свете новых веяний собравшийся заняться проверкой списков, хотел женщине тактично отказать, но добросовестное отношение к выполнению служебного долга взяло верх над природным нежеланием человека делать лишнюю работу, и он спросил, когда её ждать.
- Минут через пятнадцать могу приехать.
- Хорошо, буду у входа. Спасибо, что проявили сознательность, - ответил Мельниченко согласно инструкции МВД о вежливом о внимательном отношении работников милиции к гражданам.
В условленное время, прогуливаясь по тротуару  вдоль стены управления, Андрей увидел, как на служебную стоянку довольно лихо подрулила синяя "Тойота", и из машины с водительского места выбралась Островская. Сегодня она была в строгом брючном костюме светло-серого цвета в белую полоску, и, как ей положено по статусу, выглядела настоящей бизнес-леди. Андрей запомнил номер её машины, чтобы мог записать дежурный, и провёл женщину к себе в кабинет. Он  уточнил приметы оригинального коллекционера и загрузил базу данных компьютера. Раскрылась дверь, и в кабинет быстрым шагом вошёл Бондаренко.
- Андрей, где Семак? А то звоню, никто не отвечает.
- Ушёл списки проверять, товарищ подполковник.
Бондаренко, больше ни о чём не спрашивая, тем же быстрым шагом направился к выходу, но тут из-за монитора выглянула сидевшая за столом Островская и неуверенно произнесла:
- Серёжа?
Маршировавший по кабинету Бондаренко порывисто развернулся, задев широким плечом дверной косяк, и, щурясь от бившего из окна солнечного света, также не очень уверенно, дрогнувшим голосом проговорил:
- Наташа?
Мельниченко отметил промелькнувшую в глазах подполковника  растерянность и очень удивился, потому что  наблюдал такое  в поведении всегда хладнокровного  опера впервые. Но через миг лицу Бондаренко вернулось присущее ему рассудительно-ироничное выражение, и, стараясь не смотреть на следившего за необычной сценой Андрея, он уже нормальным голосом воскликнул:
- Вот так встреча! Сколько лет, сколько зим!
Женщина поднялась со стула и во все глаза стала рассматривать Бондаренко, тот также не сводил с неё глаз.
- Да, Сергей Николаевич, возмужали вы. И лоб какой высокий стал, значит, ума ещё больше прибавилось, - пыталась за шуткой скрыть своё волнение женщина.
- Я и раньше дураком особо не был, - в тон ей ответил Бондаренко и покосился на Андрея.
- Я тоже с тех пор сильно поумнела, - сказала Наташа, и в её словах прозвучал скрытый смысл, который, судя по тому, как полыхнули радостью его глаза, Бондаренко уловил.
- Я думала, ты в Киеве, - произнесла ещё одну фразу с важным подтекстом женщина, пытливо глядя в лицо Бондаренко.
- Из Киева я шесть лет как вернулся.
- А я пять – из Москвы.
Бондаренко   овладел собой, оторвал взгляд от лица женщина, будто приводя мысли в порядок, провёл пятерней по редеющим на темени волосам и обратился к Андрею:
- По какому делу вызывал гражданку?
По его официальному тону Мельниченко понял, что неожиданная встреча вывела шефа из душевного равновесия.
- Я же в рапорте указывал. Это гражданка Островская. К ней фетишист приставал.
- Почему Островская? Ты же была Белова, - удивился Бондаренко. – Ах, да! – спохватился он. – Извини.
- Это фамилия бывшего мужа, - объяснила Наташа и послала ободряющий взгляд снова растерявшемуся в простой ситуации бравому оперу.
Мельниченко понял, что третий здесь лишний и использовал благоприятный момент, чтобы избавиться от скучного дела.
- Сергей Николаевич, может вы сами опознанием подозреваемого с гражданкой Островской займетесь? И компьютер как раз загрузился. А я пойду списки проверять.
Бондаренко посмотрел на Андрея затуманенным взором, наконец сообразил, что тому нужно, и преувеличенно строго, почти как Смирнов на совещаниях, проговорил:
- Да, пожалуй, можешь идти. И не забывай каждый день докладывать!
Когда за молодым сотрудником захлопнулась дверь, Бондаренко, уже не таясь, осмотрел женщину с головы до ног сияющим взором, подошёл ближе, взял её двумя руками за локти и восхищённо молвил:
- Красавица!
Наташа заулыбалась, заглянула ему в глаза и скромно ответила:
- Стараюсь!
- Я когда вернулся из Киева, искал тебя. Проверил по адресному бюро, побывал на квартире, где ты раньше с родителями проживала. Кстати, я тоже не женат, - невпопад с темой разговора, заметил Бондаренко. – Ну что, займемся делом?  - предложил он, не желая предаваться в служебном кабинете нахлынувшим чувствам и воспоминаниям.
- Ох, Серёжа, ты по-прежнему деловой и целеустремленный, - ласково улыбнулась Наташа. – До генерала дослужился уже?
- Нет, только подполковник. Если бы в Киеве остался, точно генералом был бы. Но это всё пустяки, как  говаривали во времена нашей юности, по сравнению с мировой революцией. Я рад, что мы встретились, и буду ещё больше рад увидеть тебя снова. Поговорить ведь нам есть о чём.
- Конечно, есть. И я рада нашей встрече. Но я тоже деловая женщина. Производственно-коммерческая фирма "Криал", может слышал? Я там, помимо всего прочего, ещё и  директор. Так что в твоём распоряжении максимум тридцать минут. Даже двадцать пять, - посмотрела на часы Наташа. – И мы, безусловно, встретимся, когда ты будешь свободен.
- Наташенька, для тебя я свободен всегда! Ладно, садимся за компьютер, а то, чувствую, ещё пять минут такого разговора, и работать сегодня мне не придется.
- Ты прав, скорее показывай своих извращенцев, и я поеду.
Женщина села за стол напротив монитора, Бондаренко сел рядом, не сдержавшись, он провёл ладонью по таким же как в молодости густым и блестящим её волосам. Наташа прильнула к его ладони щекой.
- Ах. Наташка, Наташка! – запинающимся голосом проговорил Сергей, неожиданно рассмеялся и убрал руку.
Женщина вопросительно посмотрела на него.
- Утром пока завтракал, по радио песенку  дебильную передавали. Там слова есть: "От моей Наташки у меня мурашки!" Теперь понял. Когда к тебе прикоснулся, тоже мурашки побежали.
- "Каким ты был, таким ты и остался…" Это тоже слова из песни, - рассмеялась Наташа.
- Разве это плохо – сохранять постоянство? – задал чисто риторический вопрос Бондаренко и решительно распорядился то ли себе, то ли по адресу собеседницы:
- Все, работаем, не отвлекаемся!
Они просмотрели все сосредоточенные на данном файле фотографии, но среди онанистов, фетишистов, эксгибиционистов и прочих страдальцев плоти и духа почитателя Наташиного нижнего белья не выявили.
- Ну и бог с ним, пускай живёт, - философски заключил Бондаренко. – Всех не посадишь, но стремиться к этому нужно. Первая заповедь оперативника. Это я шучу, потому что волнуюсь, - пояснил он.
- Я догадалась. У меня тоже душа не на месте. И чтобы не продлевать эти треволнения, давай сегодня же и встретимся. Сможешь?
- В личном плане меня ничто, а главное никто не сдерживает, - заявил Бондаренко, заметил, как после его слов просияла Наташа, на душе у него стало светло и спокойно, и волнение сразу улеглось. – Лишь бы ЧП не случилось, типа преждевременной кончины какого-нибудь авторитета или депутата. В шесть у начальника управления совещание, в восемь, думаю, освобожусь. Можно сходить поужинать.
 - Да, мы поужинаем, но у меня дома. Не хочу видеть чужие лица и слышать пьяные разговоры. И не возражай! – проявила настойчивость женщина, видя, что Бондаренко колеблется.
- Быть по сему. Адрес твой у меня есть, Мельниченко в рапорте указал. Скажи телефон, освобожусь, позвоню.
Сергей записал номер, и они вышли в коридор.
- И вот ещё что, - обратилась к Бондаренко Наташа тоном, не терпящим возражений, который, как он понял, она применяла у себя на работе:
- Ничего с собой не бери. Я имею ввиду что-нибудь наподобие традиционных коньяка и торта. Продумать меню – женская забота.
- Слушаюсь, мой генерал! – прищёлкнул каблуками Бондаренко. – Пока женщины занимаются домашним хозяйством, мужчины сражаются на поле брани или двигают прогресс.
Сергей оглянулся, не выявил в безлюдном в данный момент  коридоре возможных свидетелей, ущипнул Наташу за ушко. Та счастливо рассмеялась и также украдкой пожала его ладонь.
- До машины провожать не нужно. Возвращайся на поле брани двигать прогресс, - сказала Сергею Наташа, когда они вышли из здания, одарила милой улыбкой и целеустремленно застучала каблуками по плиткам тротуара.
Бондаренко полюбовался её стройной фигурой, дождался пока она сядет в машину и выедет со стоянки, кивнул на прощание головой и вернулся в вестибюль. Проходя мимо поста охраны, он заметил направленный на него вопросительно-удивлённый взгляд дежурного капитана. Подполковник не стал мудрствовать над причиной его вызвавшей, а приписал проявление интереса коллеги исключительно внешним данным Наташи. Однако Бондаренко ошибался. Интерес у капитана был чисто профессиональным. Но об этом позже.
*   *   *

Бондаренко вернулся в свой кабинет, что бывало с ним редко, закурил сигарету и предался воспоминаниям. С Наташей он познакомился, когда ему было 26 лет, а ей девятнадцать. Ходил он тогда ещё в лейтенантах, а Наташа училась в технологическом институте лёгкой промышленности. История их знакомства была весьма романтичной. Товарищ Сергея, преподававший в этом институте физкультуру, как-то пригласил его на общеинститутский новогодний вечер. В актовом зале, где проходило действо, было многолюдно и весело. Сначала на сцене демонстрировались различные номера, как тогда называлось, художественной самодеятельности, потом пошли танцы. С учётом будущих профессий выпускников в соотношении между студентами и студентками преобладали последние. Учащаяся молодёжь веселилась культурно и красиво. В тёмных аудиториях пили сладкое вино, а в ярко освещённом зале танцевали до упаду. В те далёкие годы Сергей только начинал своё продвижение по тернистому пути опера, поэтому на его внешний облик ещё не успели наложить свой пагубный отпечаток нервная должность, ненормированный рабочий день и неупорядоченное питание. Щёки у него были гладкими и румяными, глаза – ясными, фигура – подтянутой, движения – лёгкими. Преодолев первоначальное смущение, вызванное бесчисленным количеством симпатичных девичьих лиц и множеством направленных на него призывных взглядов, Сергей вёл себя довольно раскованно и танцевал со всеми подряд. Вечер был объявлен как бал-маскарад, поэтому многие девушки красовались в различных фантастических одеяниях сказочных персонажей или вычурных нарядах былых эпох. Во время одного из танцев, когда Сергей, упиваясь новой для себя ролью падишаха, лихо отплясывал в компании наложниц, в их круг впорхнула высокая девушка с длинными, переливавшимися в свете люстр каштановыми волосами. Одета она была в бальное платье моды времён Короля-Солнца, лицо скрывала чёрная полумаска, оттенявшая загадочно блестевший взгляд зелено-карих глаз. Она постепенно оттеснила Сергея в сторонку от весёлой компании. Бойкая мелодия закончилась, Сергей пригласил незнакомку на следующий танец. Танцевала она легко и грациозно, её невесомое  гибкое тело гнулось в его руках в такт музыке, быстрые ноги вспенивали кружевной подол длинного платья изысканного фасона,  наподобие тех, в которые были одеты дамы из королевской свиты в фильме «Три мушкетера». Несмотря на настойчивые просьбы Сергея, девушка так и не представилась и не сняла маску, хотя если судить по тем чертам лица, что маска не скрывала, уродиной она явно не была. Однако это не помешало им протанцевать вдвоём до конца вечера, в перерывах перекуривая под лестницей, весьма содержательно поговорить и даже обменяться несколькими лёгкими поцелуями. Вечер закончился, девушка ушла переодеваться, а Сергей, как договорились, стал ждать её у парадного входа в институт. Но прождал он напрасно. Так и осталось в его памяти волнующее сердце воспоминание о гибком стане незнакомки, её легкой поступи, низковатом, но мелодичном голосе и распущенных ниже плеч переливающихся каштановых волосах. Но больше всего ему запомнился её взгляд в прорези полумаски: насыщенного цвета карие, временами то почти зелёные, то почти чёрные глаза искрились задором и весельем, и лишь в самой глубине их  можно было разглядеть ум, пытливость, а иногда  - грусть.
Бондаренко через товарища-преподавателя попытался установить личность таинственной незнакомки, но безрезультатно, и он постепенно стал забывать о своём новогоднем приключении. Лишь изредка, когда на душе у него было неспокойно или он в ком-то разочаровывался, Сергей вспоминал свою мимолётную романтическую встречу, фантазировал, грустя, и предавался сладостным иллюзиям.
Однако судьбе было угодно распорядиться, чтобы они встретились вновь и опять на танцах, правда, теперь молодой оперативник не предавался беззаботному веселью, а находился при исполнении. Каждый офицер органов внутренних, согласно мудрому приказу тогда ещё МВД СССР, был обязан два раза в месяц нести службу по охране общественного порядка за счёт так называемого «личного времени». В один из летних вечеров такая честь выпала лейтенанту Бондаренко. Работал он тогда в городском  уголовном розыске. На службу Бондаренко, игнорируя приказ, явился в гражданской одежде, так как любой уважающий себя опер светиться в милицейской форме считал ниже своего достоинства. В напарники ему достался также молодой сотрудник, лейтенант пожарной охраны, а местом несения службы была определена танцплощадка в парке культуры и отдыха. По части отдыха у молодёжи в парке было всё в порядке, а вот с культурой имелись проблемы. Завязалась пьяная драка, наряду пришлось вмешаться. Однако молодые люди приняли пожарника за военного, и его требование прекратить правонарушение оставили без внимания, правда проявили тактичность и вреда пожарнику не причинили. А вот действия одетого в штатское Бондаренко были восприняты молодёжью как посягательство на их законное право предаваться любимому отдыху. Чтобы пресечь активный отпор дерущихся, Бондаренко пришлось применить свои навыки в борьбе самбо, которой он занимался с юных лет. К приезду патрульной машины трое активистов, уже умиротворённые и слегка оглушенные от бросков их телами о землю, сидели под забором, а остальные участники драки согласились с мнением Сергея, что в общественном месте нужно вести себя культурно и разбежались. И вот тут то он услышал за спиной так хорошо ему запомнившийся мелодичный, с бархатистыми обертонами, девичий  голос:
- Молодой человек, я хочу пожать вашу мужественную руку и от лица широкой общественности выразить благодарность!
Сергей обернулся на голос ещё быстрее, чем он реагировал на выпады хулиганов и увидел обладательницу этого чарующего голоса. Он сразу узнал тонкий стан, чёрные бездонные глаза и густые, поблёскивавшие в свете фонарей каштановые волосы. Маски на лице не было, и он убедился, что фантазия его не подвела: девушка оказалась ещё красивее, чем он себе её представлял.
- Так это ты, прекрасная незнакомка! – неожиданно для себя заговорил поэтическим слогом бравый опер. – Какой злой волшебник унёс тебя в свой мрачный замок? Скажи, кто он, и я набью ему морду, то есть, я хотел сказать, вызову на смертный бой!
- Да, это я, благородный рыцарь! – рассмеялась девушка. – Теперь я уже обыкновенная золушка, снявшая бальное платье. Я больше не буду прятать от тебя своё лицо и скрывать  имя. Наташа, - назвалась девушка и протянула руку.
 Бондаренко бережно взял её ладонь с длинными сильными пальцами своей широкой и мозолистой от занятий с отягощениями ладонью и поднёс к губам.
- Я своего имени не скрывал, но на всякий случай напомню: Сергей. И я сразу признаюсь, принцесса, что ваше таинственное исчезновение с бала повергло меня в глубокую скорбь.
- Я не хотела навлечь беду на твою голову, рыцарь. Но теперь, увидев, как ты лихо расправился с шайкой разбойников, думаю, беспокойство о твоём здоровье было преждевременным. У меня тогда ухажёр был очень навязчивый. Я от него в тот вечер сбежала, но он меня нашел в институте. Вот я и не решилась к тебе подойти, он штангой занимается. Однако не печальтесь, сударь. Всё, что с нами не случается, в конечном итоге оборачивается в лучшую сторону. По крайней мере, мы так считаем и к этому стремимся. Сейчас наступило лето, природа расцвела, я сдала сессию и имею много свободного времени. А пока пошли гулять в парк.
Сергей посмотрел на часы, решил, что свой долг перед обществом на сегодня он уже выполнил, распрощался с напарником, и они вдвоём с юной девой, покинув шумный бал, удалились в безлюдные аллеи под сень раскидистых древ.
Ах, какое это было чудесное лето! Сергей с высоты прожитых лет больше не мог вспомнить поры, когда он был бы так счастлив и наполнен радостью жизни. Они были молоды, красивы, беззаботны и быстры мыслью. В стране задул свежий ветер и понемногу разгонял спёртый воздух застоя. Впереди у них была целая жизнь, и счастье, которое они испытывали тем летом, самоуверенная молодость собиралась продлить на все оставшиеся годы, которых у них впереди было ещё бесчисленное множество.
У Сергея подошёл отпуск, Наташа была на каникулах, и они почти целый месяц прожили в палатке на берегу малолюдного лесного озера. Компанию им составил товарищ Сергея, преподаватель физкультуры, с подругой. С утра ловили рыбу, днём купались и загорали, вечером, сидя у костра под вековыми соснами, пили вино, вели содержательные и не очень беседы. Периодически их посещали друзья, привозили свежее вино и городскую провизию, их угощали ухой и жареными грибами, снова пили вино, пели песни и танцевали под магнитофон. Музыкальным сопровождением  того необыкновенного лета служили незабвенные лирические хиты Барбары Стрейзанд, Дженифер Раш и Гарри Мура. И долгие годы спустя, услышав знакомую мелодию, Сергей вспоминал запах хвои, на упругой подстилке из которой было постелено одеяло, сладкие Наташкины поцелуи, её  обнажённое и горячее, в контраст ночному лесному воздуху, гибкое сильное тело, и дурманящее головокружение от любви и счастья.
Но, увы, как  часто бывает в кино, а в жизни ещё чаще, их счастье длилось недолго. Родители организовали Наташе перевод в престижный московский вуз, и за три дня до окончания лета она уехала. Влюбленные, особенно Наташа, писали друг другу длинные, полные признаний  письма. Потом она приехала на зимние каникулы, Сергей снова был счастлив, она – исступлённо-страстна, а на вокзале, возвращаясь в столицу, разрыдавшись, объявила, что он должен её забыть,  она дрянная девчонка, и ничего изменить уже нельзя. Сергей понял причину её жадной страсти, плакать естественно не стал ни на вокзале, ни после, выяснительных писем не посылал и постарался удалить её светлый образ из своего разбитого сердца.
Но получалось это плохо. Однако время лечит. Спустя год он узнал, что Наташа вышла в Москве замуж и родила сына. Он понял окончательно, что возврата нет. Летом, будучи на отдыхе в Алуште, Сергей познакомился с весьма импозантной девицей, как оказалось, киевлянкой. Курортный роман перерос в серьёзные отношения, благо до Киева было намного ближе, чем до Москвы, и увлечённая барышня, имея свободного времени намного больше, чем по уши загруженный работой опер, приезжала к нему довольно часто. Постепенно дело дошло до свадьбы. Столичная жительница, тем более из очень приличной семьи, естественно не собиралась обосновываться в провинции, и Бондаренко через несколько месяцев получил перевод в Киев, чему посодействовал его тесть, не последний человек в отделе ЦК Украины, ведавшем так называемыми административными органами, куда входила и милиция. В положенный срок  Сергей стал отцом. Девочка росла непоседливой, как мама, взгляд же у неё был вдумчивым, как у папы. При такой родне, тем более, что Бондаренко был толковым сотрудником, и работы не боялся, карьера его быстро пошла в гору. Последним местом службы Сергея было столичное управление по борьбе с организованной преступностью в отделе, занимавшемся экономическими преступлениями. Бондаренко сидел на полковничьей должности, жил в роскошной квартире почти в самом центре Киева, в семье было две машины и катер на Днепре, дочка росла умной и послушной, и, казалось бы, имелись все основания считать, что жизнь удалась. Но не тут-то было. Вмешалась судьба-злодейка, грозовой шквал разогнал безоблачное счастье, и Сергей второй раз пострадал из-за непостоянства женщин. Жена его, вкусив удовольствий, ставших доступными обеспеченным людям во времена бесшабашной смуты 90-х годов, выражаясь дипломатичным языком, стала вести себя неэтично, и своими необдуманными и экзальтированными поступками, а также связями с сомнительными личностями дискредитировала высокое звание представителя правоохранительных органов в лице своего супруга. Дошло до того, что при облаве на криминальных авторитетов, устроенной коллегами Сергея из смежного отдела, в их компании при пикантных обстоятельствах была задержана его жена. Дело, благодаря корпоративной солидарности товарищей по работе и влиянию тестя, который и во времена разгула демократии общественного веса не утратил и кочевал по ответственным должностям из администрации президента в совет национальной обороны и наоборот, огласки не получило, но Сергей, преданный идеалам борьбы с преступностью и воспитанный на традиционных семейных ценностях, с таким положением вещей мириться не мог. Встал вопрос о разводе. Тесть предложил встречный вариант. Семья остаётся в сохранности, Сергей увольняется из органов и на выбор может  устраиваться в любую из предложенных десятка фирм, где получать он будет намного больше, а работать в три раза меньше.  Бондаренко это предложение отклонил. Начались проблемы на службе, но Сергей все-таки подал на развод. Тесть заявил, что он может катиться на все четыре стороны, как нищим пришёл, так нищим и уйдёт, ещё и  из милиции уволят. Однако Бондаренко не зря 15 лет проработал в органах. В последнее время, видя, что семейная жизнь разваливается и зная нравственные критерии семьи, куда он попал, а также располагая возможностями подчинённой ему службы, он стал потихоньку собирать всякие интересные факты из далеко не праведной биографии своего высокопоставленного родственника.
Состоялась встреча на баррикадах. Тесть, прочитав копии документов, не стал впадать в амбицию, а по-деловому спросил:
- Сколько?
- Сейчас посчитаем, - также без излишних эмоций ответил Сергей. – За те одиннадцать лет, что я отдавал зарплату в семью, кое-что причитается и мне. Я не буду говорить, сколько стоит четырёхкомнатная квартира в центре Киева. Она, конечно, ваша. Мне же нужна всего лишь однокомнатная квартира в моём родном городе.
- И это всё? – постарался скрыть удивлённый взгляд тесть.
- Нет, ещё машина.
- Которая?
- Так уж и быть, «Ауди» уступлю даме, с меня хватит и «Фольксвагена».
- Разумно, - отозвался тесть, в глазах у него проявилось выражение родственной теплоты.
- Но это ещё не всё. Не беспокойтесь, - увидев, что бывший родственник сразу насторожился, объяснил Сергей, - это требование не материального характера. Министерство оформляет мне перевод назад, а конкретно – в УБОП.
- Без проблем, - обрадовался тесть. – Сразу и решим.
Он набрал номер и попросил соединить его с министром. Спустя минуту Бондаренко услышал знакомый голос. После обмена любезностями и обоюдных приглашений заходить на чай, тесть изложил свою просьбу. Министр, удивлённый необычностью, а главною пустячностью решаемого вопроса, спросил, на какую должность претендует Бондаренко. Тесть вопросительно посмотрел на Сергея.
- Без разницы, но не ниже старшего опера.
- Сейчас сделаем, - бодро отозвался министр, не кладите трубку.
Стало слышно, как министр по прямому телефону связывается с начальником УВД, тот вызывает начальника отдела кадров, а затем докладывает министру, что есть вакансия старшего оперативного уполномоченного в отделе по борьбе с бандитизмом. Сергей кивнул головой, тесть подтвердил, что подходит, тепло поблагодарил за участие, снова прозвучали взаимные приглашения, и высокие договаривающиеся стороны положили трубки.
- Вот и всё, дело сделано, - расслабившись и закурив сигару, констатировал тесть. – А ты молодец, - косясь на папку с компроматом, изрёк он. – Я думал в этом плане тюфяк тюфяком.
- Тюфяки в операх не задерживаются, - жёстко ответил Сергей.
- Ну, да, ты прав. А может, передумаешь? – вдруг спросил тесть, и его колючие серые глаза, увеличенные стеклами очков, пытливо воткнулись в лицо Сергею. – Я знаю, что Нинка не подарок, но я ведь с её матерью живу.
Сергей промолчал.
- Ладно, понял.
Тесть отложил сигару, открыл сейф, вытащил оттуда несколько пачек долларов, отсчитав, протянул деньги Сергею.
- Хватит?
Бондаренко, предварительно выяснивший цены на квартиры в родном городе, утвердительно кивнул головой.
- Я тебя понимаю. Мужик должен стоять на своём. Искренне желаю тебе удачи. Устраивайся на новом месте и дочку не забывай. Если Нинка будет выпендриваться, я поставлю её на место. Звони и приезжай в любое время, жильё я устрою. Хотя, я понимаю, ребёнку это тяжело. Но ещё пару годков, вырастет, надеюсь, поймёт. Ты, по возможности, встречайся с ней почаще. Мужик ты правильный, плохому не научишь.
Мужчины пожали друг другу руки и расстались.
Через две недели Сергей на отвоёванном «Гольфе» уехал из Киева, увозя забитые одеждой чемоданы и наполненное разочарованием сердце. С тех пор прошло больше шести лет. Дочка успела вырасти. Сергей при любой возможности старался получить командировку в Киев, часто приезжал на выходные, а последние два года, отдыхая в пансионате на берегу моря, брал с собой дочь.
Денег от тестевых щедрот хватило, чтобы купить скромную «хрущёвку», зато двухкомнатную. Однако, кроме Сергея да изредка наезжавшей дочери, никто в квартире не проживал. Длительные отношения с женщинами у Сергея не залаживались вероятно по причине, что он сам к этому не очень стремился, чувствуя, что не нашел человека, с которым мог бы спокойно дожить до теперь уже и не такой далёкой старости.
- Жизнь проходит, а сердцу хочется любви, - подвёл итог нахлынувшим воспоминаниям Бондаренко, прошёлся по кабинету, выглянул в окно. На растущей через дорогу липе на ветках, расположенных с южной стороны, успели распуститься первые листочки. Старая любовь, разбередившая сердце несгибаемого опера, также была готова в любой момент распуститься буйным цветом, лишь бы только на неё упали благодатные лучи ответного чувства. Бондаренко надеялся и боялся. Ошибаться времени не оставалось. Впереди, как это было двадцать лет назад, целой жизни уже не было.
Вдруг ему в голову пришла непрошенная мысль, мятущееся сердце сжала безжалостная рука. Сергей излишне быстрым шагом вернулся к столу, сел напротив компьютера, набрал пароль  нужной ему программы, а когда программа загрузилась, ввёл исходные данные интересовавшей его информации. Ожидая результата, Бондаренко сидел неподвижно, вперив невидящий взгляд в монитор и теребя пальцами шнур «мыши». Мигание на экране прекратилось и пошёл текст, из которого следовало, что гражданка Островская, равно как и Белова, а также учрежденноё ею совместно ещё с двумя физическими лицами ООО «Криал» по оперативным учётам МВД не проходит.
Бондаренко испустил громкий вздох, залихватски защёлкал «мышью», выключая компьютер, затем с плутоватым видом оглянулся на дверь, достал из шкафа начатую бутылку коньку. Только он наполовину наполнил рюмку, как в кабинет ввалился Смирнов.
-Оба на! – воскликнул начальник. – Пьянка на рабочем месте да ещё в одиночку. Это же полнейшая деградация личности сотрудника органов. По какому поводу? – допрашивал строгий шеф погрязшего в сердечных муках доблестного подчинённого. – Так и быть, выручу, наливай! - подмигнул Смирнов и взял из шкафа спрятанную за кипой папок вторую рюмку.
Бондаренко, зная дозу, налил в рюмку до краев.
- Повод есть и очень важный, но тебе, Толик, не скажу. Это сугубо личное.
Они чокнулись рюмками и выпили за удачу. Бондаренко запил коньяк водой из графина, а Смирнов полез в карман за сигаретой.
- Какой-то странный вид у тебя, Серёга. Часом, не заболел? Или, может, влюбился? Такой ошарашенный взгляд у тебя был двадцать лет назад, когда ты к Наташке на свидания бегал.
Бондаренко чуть не поперхнулся недопитым стаканом воды и с ужасом взглянул на товарища. Смирнов громко расхохотался и хлопнул Сергея ладонью по спине.
- Не хочешь, не говори. Сейчас докурю, и к Морозу на совещание пойдём.
- А может без меня? – невольно вырвалось у Бондаренко.
- Точно заболел! – обеспокоился Смирнов. – Первый раз от тебя такое слышу. Хорошо, иди домой, я отмажу.
- Нет-нет, всё в порядке, - заверил его Сергей. – Сам не знаю, что говорю. Пошли, две минуты осталось.
Бондаренко повезло. Мороза  вызвали  в УВД, а его заместитель долгих заседаний не любил, да и сам был не против воспользоваться  возможностью раньше закончить рабочий день. В половине седьмого Сергей позвонил Наташе и сообщил, что он уже освободился, а та сказала, что будет ждать его в восемь. Служебная машина быстро доставила Бондаренко домой, он принял душ, на всякий случай побрился, вспомнив молодость, когда он брился не по утрам, а вечером, чтобы отросшей за день щетиной не колоть нежные девичьи щёки. Затем выбрал из своего немногочисленного гардероба самую красивую рубашку, надел парадно-выходной костюм, повязал галстук  и вышел на улицу. На стоянке сел в такси и назвал адрес. Возле супермаркета велел остановиться, через пять минут вернулся с букетом алых роз. По взгляду водителя он понял, что тот его выбор одобрил. Водитель был опытный, ехали они быстро, но соблюдая правила.
Остановившись перед глухими воротами, за которыми в лучах закатного солнца призывно сияла ярко-красная крыша заветной обители, Сергей обнаружил в верхнем углу калитки кнопку звонка и с замиранием сердца нажал её. Вскоре послышались лёгкие шаги, сопровождаемые странным цоканьем. Сергей догадался, что это стучат по плиткам тротуара собачьи когти.
- Это я! – предупредил он и отступил на шаг от ворот.
Калитка открылась, он увидел Наташу, которая придерживала за ошейник довольно свирепого вида ротвейлера.
- Иди сразу в дом, только не делай резких движений, - предупредила Наташа.
Сергей взошел по ступенькам на веранду, подождал Наташу и, стараясь, чтобы это выглядело галантно, вручил ей цветы.
- Ах, Серёженька, если б ты знал, как мне приятно, - проворковала Наташа своим мелодичным грудным голосом, обняла его свободной рукой за шею и прижалась щекой к щеке.
Её голос зазвучал в ушах Сергея божественной музыкой, он  тоже легонько обнял прильнувшую к нему женщину, ощутил исходивший от неё сладкий запах, дыхание у него сбилось, а сердце неистово застучало. Он ничего не ответил Наташе, а просто стоял и вдыхал её запах, и ощущение счастья стало вскипать у него в груди.
Ну, пойдём уже, - ласково проговорила женщина. – Дом я сейчас тебе показывать не буду, давай сразу ужинать, - приведя его в гостиную и поставив цветы в вазу, заявила Наташа. – К чему рассматривать вещи и стены. Лучше я буду смотреть и слушать тебя.
- Чего уж там на меня смотреть. Лысеющий мужчина, достигший предела среднего возраста. А вот на тебя действительно наглядеться   нельзя. Ещё краше стала, - загорелись восторгом глаза Сергея.
- Не преувеличивай. Сорокалетняя женщина может быть красивее двадцатилетней девушки только в духовном плане. Это единственное, что меня утешает, когда я смотрю на своё отражение в зеркале, - отшутилась Наташа, но щёки у неё зарделись, а глаза молодо заблестели, как в прежние голы.
- Духовная красота, как и внешность, к сожалению, тоже бывает обманчивой, - некстати вспомнил Сергей бывшую жену, но сразу же отогнал это ненужное, а главное – больше никогда не могущее принести ему неприятностей воспоминание. – Но к тебе, радость моя, это не относится. Ты, как лучшие творения мастеров изобразительных искусств, можешь служить образцом гармоничного единения всех красот мира, - запел дифирамбы даме сердца суровый опер, которого всплеск тестостерона в крови превратил в романтического трубадура. – И вообще, все эти Венеры, Данаи и Юдифи по сравнению с тобой просто перезревшие толстушки!
- Вот теперь я тебя узнаю, мой друг. Молчишь, молчишь, но когда скажешь, то в самую точку, или все покатываются со смеху. К моей персоне относится только вторая часть высказанной тобой характеристики:  толстушкой меня назвать сложно. Всё, заканчиваем прения. Иди мой руки, и садимся за стол, - как ребенку приказала она, и Сергей счастливо рассмеялся.
Возле умывальника он посмотрел на себя в зеркало и констатировал, что по сравнению с Наташей, на его лице неумолимый бег времени оставил несоизмеримо больше следов. Лоб Сергея переходил в залысины, виски поседели, щёки прорезали глубокие складки, придававшие выражению лица суровый непреклонный вид, внимательный взгляд карих глаз, чем-то напоминавший бдительно-неподкупный взгляд Наташкиного ротвейлера, прикрывали слегка припухшие, покрытые сеточкой морщин веки.
- Типично ментовская рожа! – усмехнулся он своему отражению.

Улыбка сделала лицо Сергея моложе, а взгляд добрее, и сквозь типично ментовское выражение пробились черты одухотворённости. Любовь делает красивым даже заядлого милиционера.
- Эй, чего ты там возишься, я кушать хочу! – услышал он голос Наташи и вспомнил её звонкий крик на весь лес:
- Эге-гей! Лейтенант Бондаренко, я тебя люблю!
И эхо повторяло её слова, разносило между крон вековых дубов и уносило вдаль над волнами озера. Волшебная музыка зазвучала в его сердце. У него снова кружилась голова, он ощущал себя молодым и красивым, полным счастья, надежд и иллюзий. Бондаренко вернулся в гостиную с растроганным взглядом, увидел стоявшую возле вазы с розами Наташу, крепко обнял её и поцеловал в губы, вмиг ставшими медово-сладкими.
- Ох, милый, ужин остынет, - только и смогла выговорить Наташа и повлекла его куда-то через бесчисленные комнаты, пока они не разомкнули объятий в её спальне, чтобы сбросить одежды.
*  *  *

В то время как непосредственный начальник молодого оперативника, оставленный в кабинете наедине с прекрасной дамой, предавался матримониальным воспоминаниям и душевным терзаниям, образцовый сотрудник Андрей Мельниченко занимался делами более прозаическими. Изучив список лиц, неадекватно ведущих себя в ситуациях близких к матримониальным, он сгруппировал их не пофамильно, а по компактности проживания. Узнав, что дежурная машина свободна, Андрей набрался наглости и попросил дежурного капитана, чтобы его доставили в заданный район.
- А женщина где, которую ты на допрос вызывал? – забеспокоился капитан. – Если вы её уже закрыли, то машину нужно во двор перегнать. Я за ней на стоянке целую ночь смотреть не буду.
Мельниченко, пряча плутоватые глаза, объяснил, что женщину допрашивает сам Сергей Николаевич, а ему поручил срочное задание.
- Ну, если сам Бондаренко взялся её колоть, то долго она не продержится! – со знанием дела заключил дежурный.
- Вот и я так думаю, что долго ей в его умелых руках не продержаться, - подтвердил пророческую догадку дежурного Мельниченко. – Или ему в её, - добавил про себя Андрей и улыбнулся. - А насчет машины шеф ещё распорядится, не переживай, ночью будешь спать спокойно.
- Но-но, пацан, полегче, а то пешком пойдёшь! – пресёк неуместный юмор младшего по званию дежурный капитан, который и по возрасту был лет на десять старше Андрея. – Поспишь тут с вами. Вы же, опера, ненормальные. Вместо того, чтобы пиво пить да телевизор смотреть, или девок кадрить, на ночь глядя начинаете бандюганов пачками свозить.
- Что поделаешь! Такова специфика бытия. У преступного элемента рабочий день начинается с заходом солнца.
- Иди в курилку, водила там. Скажешь ему, чтобы тебя отвез и сразу назад.
- Есть, товарищ капитан! – козырнул Мельниченко и помаршировал мимо дежурки к служебному входу.
Сзади раздавался добродушный смех капитана, причину удивлённого взгляда которого неправильно истолковал подполковник Бондаренко, когда спустя полчаса провожал Наташу к машине.
Прибыв на место, Мельниченко сверил первый значившийся в списке адрес, нашёл нужную многоэтажку и, не дожидаясь лифта, взбежал на четвёртый этаж. Он нажал кнопку звонка нужной ему квартиры, дверь почти сразу открылась, и Андрей увидел высокого полноватого мужчину лет пятидесяти с короткой стриженой бородой и такими же жесткими седыми волосами. Судя по тому, что мужчина был в верхней одежде, он или только зашёл, или собирался уходить.
- Вам кого, молодой человек? – довольно приятным баритоном спросил мужчина.
- Я из милиции, - показал удостоверение Андрей. – Оперуполномоченный Мельниченко.
- Тогда проходите. Подождите секунду, тапочки одену, а вы не разувайтесь.
Через минуту они зашли на кухню. Здесь вовсю заливалось радио. Уловив взгляд Андрея, мужчина не стал делать тише, а выключил приёмник.

- Вы тоже не в восторге от такого творчества?  Стихи и мелодии, мягко говоря, оригинальностью не блещут, зато на жизнь зарабатывать позволяют. И попомните мои слова: сей архипопулярный исполнитель ещё станет народным артистом нашей многострадальной Украины.
- Десятилетняя племянница называет его «мой любимый пупсик», - решил пошутить и Андрей. – Ей песни Поплавского очень нравятся.
- Общество больно  инфантилизмом, -  пустился в рассуждения видимо  по натуре словоохотливый  хозяин квартиры. – Но, к сожалению, это не тот случай, когда устами младенца глаголет истина. Детское восприятие жизни взрослыми людьми порождает поступки, которые медики и психологи  называют «синдром детской жестокости». Только дети отрывают лапки и головы  кузнечикам, а взрослые несмыслёныши - себе подобным.
- Точно псих, не зря на учёте в милиции состоит, - сделал вывод  Андрей, которого насторожил  этот неожиданный поворот темы,  и он спросил:
- Вы Саковский Андрей Соломонович?
- Отнюдь, молодой человек, я Петров Александр Викторович.
Мельниченко заглянул в записную книжку и назвал адрес.
- Всё верно. Эту квартиру я купил два года назад через агентство недвижимости. Вполне вероятно, что названная вами особа ранее здесь  проживала.
- А можно ваш паспорт посмотреть? – решил проверить всё до конца Андрей.
- С паспортом как раз неувязка. Жена взяла с собой договор в ЖЭКе оформлять. Могу показать служебное удостоверение.
Мужчина сходил в коридор и дал Андрею зелёную корочку. Фамилия и фотография совпадали с предъявителем документа. В графе должность значилось: врач-психиатр, кандидат медицинских наук.
Мельниченко извинился за беспокойство и собрался уходить.
- Не сочтите за праздное любопытство, товарищ лейтенант. Я сегодня слышал, что совершено убийство женщины.
- Можете звать меня Андрей, - разрешил оперативник, убедившись, что его собеседник к лицам из пресловутого списка отношения не имеет. – А вы располагаете информацией?
- Нет, к свидетелям убийства я не отношусь, но если моя догадка верна, могу оказать посильную помощь следствию в ином качестве.
- Значит, вы обратились по адресу. Я вхожу в оперативную группу, которая занимается раскрытием этого преступления. И в чём заключается ваша догадка?
- Это не маньяка рук дело?
- Детали совершенного преступления эту версию не исключают. Можно сказать, что она является основной, - не стал скрывать очевидного Мельниченко.
- Я так и думал. А знаете, почему? Весна, гормоны у мужчин играют, к тому же полнолуние, а на прошлой неделе был выброс повышенной солнечной активности. Я кандидатскую диссертацию по данной тематике защищал.
Видимо, отметив в глазах молодого оперативника явный интерес к сказанным им словам, мужчина предложил:
- Да вы садитесь, Андрей, чаю попьём, заодно и эту тему обсудим.
Андрею мнение специалиста безусловно было интересным, и он без колебаний принял приглашение. Петров быстро всё приготовил, разлил чай по чашкам, подвинул ближе к гостю тарелочку с сушками и обратился к Андрею:
- Ну-с, молодой человек, с чего мы начнём наш экскурс в мрачные лабиринты человеческой психики?
- Александр Викторович, а вы могли бы обрисовать психологический портрет типичного маньяка? – направил Мельниченко беседу в плоскость, представляющую интерес с точки зрения раскрытия преступления.
Петров поудобнее устроился на стуле и, прихлёбывая чай да похрустывая сушками, прочёл любознательному молодому сыщику небольшую ознакомительную лекцию:
- Отталкиваясь от последних научных изысканий, можно сделать вывод, что серийные убийцы, или, как их называют в народе, маньяки делятся на две категории. Возьмём первую. По личностным особенностям представители этой категории с виду обычные нормальные люди. Человек может внешне быть обаятельным, старается произвести на окружающих благоприятное впечатление, социально адекватен и адаптирован в обществе, легко знакомится с людьми, может иметь семью и детей, но может быть и холост, но не по причине, что никто не хочет с ним жить, а потому что сам так решил. Отношения с противоположным полом в пределах нормы. Когда становится известно о его преступлении, все удивляются, как такой приличный человек мог совершать такие ужасные вещи. Явное психическое заболевание отсутствует, или ярко не выражено. Вся жизнь и быт этого человека упорядочены и организованы, также чётко организованы и продуманы его преступления. Обычно уровень интеллектуального развития средний или даже высокий. Имеет широкий кругозор, интересуется общественными проблемами, нередко – искусством, любит смотреть фильмы ужасов. Следит за средствами массовой информации, особенно криминальной хроникой и освещением совершаемых им преступлений, пытается быть в курсе расследования, делает выводы и совершенствует свои преступные действия, гордится содеянным.
Преступления планирует, чтобы исключить риск быть пойманным, почти никогда не убивает вблизи места своего проживания, если это только не происходит в его жилище, куда он заманивает  жертву. Продумывает пути отхода и убедительное алиби. Орудие убийства готовит заранее и знает, что им воспользуется. Жертву выбирает целенаправленно, имеет в своём воображении сформировавшийся образ жертвы. Тщательно скрывает и уничтожает улики, старается спрятать труп и оставить поменьше следов на месте преступления. Но бывает и наоборот:  оставляет труп на виду, или в позе, демонстрирующей его бредовые представления, также может специально оставлять на трупе, или рядом какие-нибудь знаки. Может заигрывать со СМИ и милицией посредством писем, телеграмм, телефонных звонков.
- Да, - непроизвольно почесал затылок Андрей, когда Петров закончил свой монолог. – С таким убийцей  будешь жить на одной лестничной площадке и считать его нормальным человеком.
- Вывод правильный, - согласился психиатр. – Теперь ознакомимся с представителями второй категории.
Интеллект ниже среднего, нередко умственная отсталость. Ярко выраженное психическое заболевание, обычно – шизофрения, раздвоение личности, мания преследования. Как следствие – отсутствие маски нормального человека, не производит на окружающих благоприятного впечатления, не следит за собой и своим жильём, социально неадекватен, не может наладить контакт с людьми, особенно противоположным полом, считается странным, эксцентричным, жутковатым. Живёт одиноко или с родственниками за их счёт, если имеет работу, то неквалифицированную или перебивается случайными заработками.
Жизнь и быт не налажены, не организованы, хаотичны, также неорганизованны его преступления. Кругозор узкий, ограниченность  интересов только своей жизнью.
Преступления совершает спонтанно, почти их не планирует, орудия преступления не готовит, убивая, часто наносит множество беспорядочных ран. Жертву не избирает, а нападает на тех, кто доступен в данный момент. Жертвами могут быть люди обоего пола, разного возраста. Часто убивает вблизи от места проживания или работы. Почти никогда не избавляется от трупа и не занимается сокрытием улик. Часто производит извращенческие действия над мёртвой жертвой: некрофилия, некрофагия – поедание и разгрызание частей тела, укусы, некросадизм, каннибализм, вампиризм, фетишизм, то есть берёт себе на память вещи или части тела жертвы.
Некоторые учёные, американец Роберт Ресслер, Александр Бухановский из России, могут составить психологический портрет преступника не выезжая на место преступления. Например, Бухановский составил портрет Чикатило. После поимки маньяка выяснилось, что портрет на все сто соответствует личности маньяка.
Теперь мы попытаемся определить, к какой категории относится преступник, совершивший убийство девушки, разумеется, если предоставление мне определённой информации не противоречит вашим должностным инструкциям, - с хитроватым прищуром посмотрел в глаза Андрею психиатр. – Хотя, в жизни, сами понимаете, чистый тип любого явления встречается редко. К тому же на картину преступления могут накладываться различные обстоятельства. Преступнику могли помешать довести задуманное до конца, или он был под воздействием алкоголя, наркотиков, преступление может маскироваться под действия маньяка.
- Верно, Александр Викторович. Мы все эти варианты рассматривали. Пока подтверждения, что убийство совершено кем-то из окружения потерпевшей, не найдено. Это  или грабёж, или действительно маньяк. К тому же ранее было несколько фактов нападения на женщин, похоже,  на сексуальной почве.
- Насиловали?
- Нет, в одном случае девушка смогла вырваться и убежать. А при втором нападении, когда преступник повалил женщину и стал её лапать, проезжавшая неподалёку машина остановилась, и преступник скрылся. Общим моментом является то, что нападение происходило в малолюдном месте, преступник набрасывался на жертву со спины, хватал за шею и пытался повалить на землю лицом вниз.
- А личности потерпевших можете обрисовать?
- Одна девушка двадцати лет, а вторая молодая женщина.
- Как они выглядели, знаете?
- Честно говоря, об этом не задумывался. Завтра выясню. Это вы насчёт сформировавшегося образа жертвы? – продемонстрировал Андрей, что он усвоил основные положения прочитанной ему лекции.
- Вот именно. Например, один серийный убийца, угрожая ножом, заставлял жертву снимать колготы, обматывал ей вокруг шеи, насиловал, а потом забирал колготы с собой. Когда его арестовали, выяснилось, что в детстве он очень боялся своей строгой матери, которая дома имела обыкновение, сняв юбку, красоваться в кофте и колготах.
Вспомнив о разрезанных на животе колготах убитой девушки, Андрей взял себе это на заметку, но врачу ничего не сказал.
- Я понял, что милиция пока не располагает достаточными сведениями, чтобы я мог составить относительно достоверный психологический портрет предполагаемого маньяка, - заключил Петров. – Хотя, конечно, лучше бы я ошибался, и преступник оказался бы простым грабителем. Тогда дело может ограничиться одним трупом.
Мельниченко постарался по максимуму  использовать представившуюся возможность пополнить  багаж  знаний  и задал следующий вопрос:
- Какие факторы предопределяют, что нормальный человек становится серийным убийцей, или они такими уже рождаются?
- Здесь однозначного ответа быть не может. В принципе, все серийные убийцы психически нездоровые люди. Усугубляет развитие болезни то, что подавляющее большинство из них воспитывались в неблагополучных семьях и именно в таких, где главенствовала суровая и властная мать. С детства ребенок подвергался насилию, его унижали и били, отец был отстранён от воспитательного процесса, а если и подключался к воспитанию, то его методы опять же сводились к физическому насилию. Не получая душевной ласки и тепла, ребёнок растёт замкнутым, имеет проблемы в общении со сверстниками, прячется от действительности в мире фантазий. Вот, к примеру серийный убийца Юрий Цюман рос в семье законченных алкоголиков, в нищете, среди бесконечных скандалов. Мальчик безумно боялся матери, которая за малейшую провинность била его верёвкой. Регулярно избивал ребёнка и отец. В результате у того сформировалась явная недостаточность самооценки личности. Когда он вырос, то для самоутверждения с регулярностью раз в месяц стал душить экстравагантно выглядевших девушек.
Вот ещё пример. Известный серийный убийца Владимир Муханкин. В детстве его отвозили на каникулах к бабушке. Чтобы уберечь ребенка от влияния невоспитанных сельских детей, его не выпускали со двора. Когда мальчик убегал, бабушка брала хворостину и через всю улицу, будто какую-нибудь скотину, а не человека, гнала его домой. В школе над слабохарактерным Муханкиным сверстники насмехались и издевались. Однажды учитель безосновательно при всех обвинил его в краже. Униженный мальчик пошел к дому учителя, вывел его любимую собаку за околицу  и забил камнем. Позже Муханкин рассказывал: «Рыдал, мне было жалко собаку, но остановиться не мог». Так Муханкин отомстил за своё унижение. Потом стал убивать людей. Как наркоману с течением времени требуется всё большая доза, так и «серийнику» необходимы новые и более серьёзные объекты. Муханкин убил восемь человек.
Сначала ребёнок многократно прокручивает в голове увиденные  сцены насилия, испытывает любопытство и ужас. Затем рисует их в своём воображении, приукрашивает и дополняет. Представляет себя великим и всемогущим, у него формируется скрытая агрессивная установка поведения. Но так как на сверстниках проявлять агрессию чревато последствиями и доказать своё превосходство у него не получается, то когда такой закомплексованный ребёнок вырастает, начинает искать слабую жертву:  детей, женщин, беспомощных людей.
Чтобы садизм прочно вошёл в жизнь ребёнка, нужна острая реакция с эмоциональным всплеском и сексуальным возбуждением, которая запечатлевается в его мозгу на всю жизнь. Вот что профессор Бухановский рассказывает о серийном убийце по кличке Питон. Он был талантливым ребёнком, занимался в престижной спортивной школе, рано выполнил норматив мастера спорта по спортивной гимнастике. Однажды он стал свидетелем, как товарищ по сборной сорвался с брусьев и разбил голову. Подбежав к  пострадавшему, подросток увидел на голове зияющую рану, ощутил запах крови. У него от нервного возбуждения неожиданно случилась эрекция и семяизвержение. Всё это в качестве условного рефлекса закрепилось в сознании мальчика. Он возвращался к этим воспоминаниям, фантазировал. Специально повреждал себе палец, вдыхал запах крови. А спустя одиннадцать лет Питон зверски убил троих студенток, жестоко их порезав. Он пил их кровь и уже мёртвых насиловал.
Это можно назвать причинами внешними. Некоторые учёные считают, что предрасположенность человека к чрезмерной агрессии кроется в мозге. Профессор Бухановский с группой коллег исследовали мозг серийных убийц с помощью ядерно-магнитной томографии. У всех были отмечены повреждения  коры головного мозга в лобной и височной долях, именно на тех участках, которые отвечают за становление личности и формирование устойчивого поведения. Вот только осталось невыясненным, это приобретённые изменения, или же запрограммированы на генетическом уровне.
- Неплохо было бы, если б создали такой приборчик: просветил мозги: и сразу видно, нормальный человек, или у него сдвиг по фазе, и нужно ставить на учёт в милицию, - повернул вопрос в практическую плоскость Андрей и поинтересовался у всезнающего психиатра, бывают ли серийные убийцы женщины?
Петров улыбнулся над предложением молодого оперативника и дал исчёрпывающий ответ:
- Мировая практика знает всего несколько таких случаев, и то маньячки развивались как транссексуалки. Вот недавно по телевизору видел, в каком-то из российских городов задержали девушку, преподавательницу физкультуры, которая с ножом набрасывалась на мужчин, в основном солидного возраста, одного убила. Она и выглядела, как мужчина. Можно сказать, что у этих женщин мужской мозг.
- Спасибо вам Александр Викторович, что потратили на меня время. Теперь я теоретически вооружён и для маньяков очень опасен, - пошутил Андрей на прощание. – Я доложу руководству о нашей беседе. Возможно, они решат привлечь вас для оказания практической помощи в расследовании.
- Сделаю всё, что в моих силах, - заверил Петров. – Кстати, а этот Саковский Андрей Соломонович, который проживал в моей квартире, тоже по этой части проходит?
Мельниченко прикинул, что тайны государственной важности не выдаст, заглянул в блокнот и напротив указанной фамилии прочёл вменяемое правонарушение:
- Показывал в окно проходившим мимо женщинам свои половые органы.
- Это называет эксгибиционизм, - просветил Андрея врач. – В принципе люди с таким отклонением агрессии в своем поведении не проявляют. Зачастую это следствие внутренней нерешительности, сексуальной мнительности, слабого характера.
Андрей ещё раз горячо поблагодарил хозяина квартиры за интересную беседу и ароматный чай и, подкованный теоретически,  отправился навестить следующего значащегося в списке обременённого нездоровыми фантазиями субъекта, чтобы проверить теорию на практике. Это был некий Марицкий Василий Федорович, которого несколько раз задерживали в парке. Марицкий подкарауливал плывущих по реке на байдарках спортсменок и выскакивал из кустов со спущенными штанами, демонстрируя всем желающим своё эректирующее мужское достоинство.
Дверь Андрею открыла женщина, судя по возрасту, жена или сестра подозреваемого. Мельниченко, во избежание повторения предыдущего случая, удостоверился, здесь ли проживает интересующая его персона, а, получив утвердительный ответ, представился. Женщина без слов пропустила его, плотно закрыла дверь и с раздражением в голосе спросила:
- Что, опять?
- Что вы имеете ввиду?
- Снова моего придурка без штанов поймали?
- Простите, а вы кто будете?
- Да жена я ему! – хлопнув себя ладонями  по крутым бокам, воскликнула женщина. – Вот достал он меня со своими заскоками. И развестись жалко, в остальном мужик поискать надо. Непьщий, и хозяйственный, и работящий. А как накатит, ничего не помогает.
- И часто это бывает?
- Слава богу, не очень. Раз, два в году. Что я только не делала, даже рассказать стыдно. Но в последнее время придумала, вроде бы помогает.
- Да? – неподдельно заинтересовался Мельниченко, который после прослушанной лекции  мог взглянуть на данную проблему с научной точки зрения. – И каков метод? Кстати, а где муж ваш?
- На работе, скоро прийти должен. Так вот, я уже чувствую, что он маяться начинает, и мы делаем так. Живёт у нас в подъезде девка одна, ну, из тех, кто этим делом зарабатывает. Она берёт подружку или двух, а я в отеле в сауне дежурю. Я им выпить, закусить выставляю. Вот, они по сауне голые мельтешат, а я своего запускаю, будто случайно. Он выскакивает с делами наружу, девки завизжат, будто испугались, а ему кайф! Вроде бы, помогает, два года, как не ловили…
- А если он с ними… того, сам захочет?
- Дулю с маком! За это  платить надо. Да он мне не изменяет. Прискачет из сауны, чистый тебе жеребец, - захихикала женщина, и щеки у неё раскраснелись.
- Да, молодец вы, проявили находчивость, - одобрил сыщик такой нетрадиционный метод народной медицины. – А в пятницу вечером вы под окнами ничего не слышали?
- Случилось чего? – забеспокоилась женщина.
- Попытка была машину угнать, - соврал Андрей.
- В пятницу нас вовсе здесь не было. В деревню ездили родню проведывать.
Раздался звонок в дверь. Женщина засуетилась, заглянув Андрею в глаза, попросила:
- Вы про это с ним не говорите. Переживать станет, ещё напьётся.
Андрей в знак согласия кивнул головой, женщина открыла дверь и впустила супруга. На фоне своей крупнотелой жены он выглядел, как подросток рядом с классной дамой.
- Кто это у нас, мамочка? – приветливо улыбаясь, спросил он.
- Из милиции товарищ. Говорит, в нашем дворе в пятницу вечером машину украсть хотели. Спрашивает, или мы чего не видели, - женщина говорила громко, будто муж находится в соседней комнате, а не у неё под боком.
- Так мы же в пятницу в село ездили, вернулись только в воскресенье.
- Ну, тогда извините и до свиданья, - протянул руку для прощания мужчине Андрей.
Тот её пожал и отступил в сторону, чтобы разминуться с гостем в узком коридоре.
- Вижу, мужчина вы с виду не богатырь, а чувствуется, рука у вас сильная, - сделал хитрый комплимент проверяемому объекту оперативник.
- Так на стройке ж тружусь, - показал Андрею свои мозолистые ладони мужчина. – Рабочий класс!
Но Мельниченко интересовали не мозоли, он посмотрел, нет ли на ладонях царапин или порезов. Выйдя из квартиры, Андрей записал в блокноте напротив фамилии Марицкий:
Пятница – был в деревне
Руки – чисто
Приметы – не совпадают
Поведение – естественное.

Далее в списке значился Гнатив Ростислав Павлович,  ранее привлекавшийся к уголовной ответственности за ограбление женщины с нанесением телесных повреждений.
- Наш контингент, - отметил Андрей, прикинул, в какой стороне находится нужный ему дом, и скорым шагом двинулся в ту сторону. На улицах было многолюдно, народ возвращался с работы. Преобладали представительницы слабого пола. Женщины и девушки, кто весело смеясь и беззаботно щебеча с подружками, кто в сосредоточенном молчании с пакетами и сумками в руках, двигались в разных направлениях и совсем не задумывались, что на их прекрасные головки матерью природой заготовлено столько разных напастей, исходящих от сексуальных  извращенцев и маньяков. Милиция же, являясь санитаром общества, помимо других нужных  дел, должна изымать из обихода самых опасных сексуальных агрессоров.
- Короче, работы непочатый край, - подвёл резюме своим размышлениям молодой оперативник, нашел нужный подъезд и квартиру, и, так как в  том месте, где должен был находиться дверной звонок, из стены торчали оборванные проводки, постучал в обшарпанную дверь.
- Головой постучи!- прозвучал из квартиры сиплый голос.
Мельниченко рекомендацию не выполнил, взялся двумя пальцами за замусоленную ручку и открыл противно заскрипевшую дверь. В нос ударил запах застоявшегося табачного дыма, сивухи и кухонных отбросов.
- Сюда заходи! – донеслось до Андрея, судя по планировке квартиры, из кухни.
- Ну и гадюшник, - констатировал Мельниченко, стараясь не наступить на разбросанные по полу коридора стоптанные туфли, рваные тапочки, пустые бутылки и прочий мусор.
- Принёс? Чего стоишь, как столб? Наливай! – подслеповато щурясь на Андрея, заявил хозяин квартиры, алкашеского вида мужичонка, и стукнул по столу гранёным стаканом, а затем, не вставая из-за стола, потянулся рукой за лежавшими на подоконнике очками. Не удержав равновесия, мужчина покачнулся, схватился за край стола, перенеся вес тела на выдвинутую чуть ли не на середину малогабаритной кухни левую ногу. В том месте, где у него должна была быть правая нога, торчала отставленная в сторону для противовеса культя со свисающей до пола пустой штаниной, а за спиной мужчины Андрей увидел пару прислонённых к стене  костылей.
Мельниченко не стал ни разливать, ни разговаривать, а пошёл к выходу.
- Вот раздолбаи! – возмущался сыщик в адрес городской милиции. – Называется плодотворно поработали и определили наиболее перспективных подозреваемых.
Андрей позвонил в соседнюю квартиру, а когда за дверью недружелюбный женский голос спросил: « Кто?», ответил, что  из милиции.
Дверь приоткрылась. Мельниченко разглядел за ней лицо пожилой женщины.
- Это Гнатив здесь живёт? – показав на смежную дверь, спросил Андрей.
- Здесь, чтоб ему провалиться! – воскликнула женщина.
- А ногу он где потерял?
- Из тюрьмы без ноги вернулся. Лучше б он там голову потерял, забулдыга несчастный. Пьянки, скандалы, а от вашей милиции никакого толку, - не выбирая выражений, возмущалась женщина.
- Участковый приходит?
- Какой участковый, в лицо не видела. Сталина на вас нету! – выдала в заключение старушка и захлопнула дверь.
В этом, проявляя свойственный молодости радикализм, Мельниченко был с ней солидарен. На весь безмерно расплодившийся за недолгие годы демократии антиобщественный элемент и разросшийся чиновничий аппарат не мешало бы напустить какого-нибудь украинского Берию.
Напротив фамилии Гнатив Мельниченко записал: «Отдельный рапорт о ненадлежащем исполнении обязанностей сотрудником, готовившим списки по данному району. Один – по указанному адресу два года не проживает, другой – инвалид».
Только он сделал эту пометку, сулившую неприятности нерадивому сотруднику городской милиции, как зазвонил мобильный телефон.
- Андрюха, Матрас звонит! Я - как договаривались.
- Слушаю, Гена, - стараясь скрыть охотничий азарт в голосе, ответил Мельниченко.
- Тут такое дело. Какой-то кент моим девкам за работу «рыжьём» предлагал расплатиться.
- Когда?
- Да вот только сейчас.  Серёжки показывал и перстенёк. На всю ночь заказал.
- И где они?
- Посадил Сильву в тачку, и уехали. Рыжая номер записала. Диктую… Ну, всё, а то у меня бабки на счету кончаются, - вдруг заявил Матрас.
- Я сейчас тебя наберу, - дал отбой Андрей и нажал на телефоне кнопку, чтобы активизировать последний вызов. – Послушай, Гена, если это тот тип,  как бы с твоей Сильвой чего не вышло.
- Во, блин, а я и не подумал, - отозвался озадаченный Матрас.
- Мобилка у Сильвы есть?
- А то как же! При нашей работе без связи нельзя.
- Ты где находишься?
- На рабочем месте. Девок пасу возле памятника.
- Жди меня там, тогда решим, что делать.
 Мельниченко связался с дежурным по управлению и спросил, кто из сыщиков сегодня в опергруппе. Оказалось, что Семак. Андрей набрал номер коллеги, тот быстро уяснил суть дела и сказал, что через двадцать минут подъедет. Уже из машины Мельниченко позвонил Матрисову и попросил его взять с собой Рыжую Свету и отъехать от рабочего места в сторонку. Проехав несколько кварталов, оперативники увидели стоявшую за перекрёстком серебристую «Хонду» Матраса. Водитель дежурной машины мигнул фарами, из «Хонды» выбрались Матрас и девица в короткой кожаной юбке, короткой, не достающей до пупка кофточке, которая виднелась из-под незастёгнутой  опять же короткой курточки из искусственного меха розового цвета. Укороченность одежды с лихвой компенсировалась сапогами на высоченных тонких каблуках с длинными, выше колен, голенищами.
- Вот, сучка в ботах! – то ли осуждающе, то ли одобрительно прищёлкнул языком водитель, наблюдая за приближающейся парочкой.
Матрас со спутницей забрались в салон, водитель, согласно инструкции, вышел. Запах духов, исходивший от Рыжей Светы, собрал всю гамму лучших образцов Диора и Шанели и неподготовленному человеку грозил в лучшем случае ОРЗ, а в худшем – приступом астмы. Семак чихнул и открыл в машине окно.
- Не звонила Сильва? – первым делом спросил у Матраса Мельниченко.
- Звонить некогда. Девочка деньги зарабатывает.
- Тогда сам позвони и узнай, где они?
- А по другому вы с ним никак разобраться не можете, чтобы я не светился? Я ведь тебе номер машины дал.
- Машину мы проверили, числится за какой-то пенсионеркой. А тут нужно действовать быстро.
- Вдруг, какой пацан правильный, а его ментам подставлю, - колебался Матрас.
Неожиданно на помощь оперативникам пришла труженица постели.
- Да лох он! Мы с Сильвой минут десять с ним разговаривали, пока он присматривался, кого выбрать. А ты, Гендос, не спрыгивай. Как бабки с нас драть, так без проблем, а защищать кто будет, Пушкин? – набросилась на пребывавшего в нерешительности сутенёра Света-Рыжая. – Позвони ему и скажи, что мы твои девочки, и если он Сильву обидит, ты ему голову открутишь.
- Опиши, Света, какой он из себя? –  остановил Семак поток  красноречия возмущавшейся неэтичным поведением своего опекуна девицы.
- Какой? – на миг задумалась Света, сморщив свой вздернутый, покрытый припудренными веснушками носик. – Лет сорок уже есть, рост поменьше, чем у Генки, но не хиляк, живот слегка из-под курточки выпирал.
- Рука не перевязана?
- Я особо не присматривалась, но, вроде бы, нет. Давайте я сама Сильве позвоню, - решительно заявила С вета и достала из сумочки мобильный телефон.
- Звони, только нас слушай, что говорить надо. Главное, выясни, где они, - проинструктировал Семак.
Светка нажала пару кнопок, пошли гудки, и почти сразу в трубке зазвучал женский голос:
- Ты чего звонишь, мать? Соскучилась?
- Как там у тебя? – глядя на Семака, спросила Света.
- Нормально. Один заход уже сделал, пошёл мыться.
- Не бьёт тебя? – повторяя сказанные вполголоса сидевшим рядом  Андреем слова, задала Рыжая следующий вопрос.
- Нет, на «садика» не похож.
- Где вы приземлились?
- В гостиницу привёз.
- Какая гостиница?
- «Профсоюзная», номер 430-й. Ну, всё, кончай базар, клиент возвращается…
- Скажи, чтобы ему трубку передала, - приказал Свете Мельниченко и забрал у неё телефон.
- Алё, братан, извини, что отрываю от дела, - услышав удивленный мужской голос, нарочито грубо заговорил Андрей. – Эта девочка под моей крышей, не обижай её, а она для тебя постарается, понял?
- Никаких проблем, оплата согласно тарифа, - заверил мужчина.
- Замётано. Ещё раз извиняюсь, и удовольствия тебе на всю катушку, братан!
- Спасибо, - услышал Андрей ответ вежливого клиента и нажал «отбой».
- И вам спасибо, - обратился Мельниченко к Матрисову и Свете, - дальше сами справимся.
Первым делом оперативники заехали на ближайший опорный пункт милиции. В гостиничный номер решили наведаться под видом проверки паспортного режима, и для большей достоверности им был необходим сотрудник в форме. Участковый инспектор, который в компании двух молодых женщин, как он объяснил - общественных помощниц, заполнял какие-то бланки и смотрел телевизор, услышав, что его хотят привлечь к задержанию подозреваемого, отпираться не стал, безропотно вздохнул, выпроводил помощниц, одна из которых тоже вздохнула, закрыл железную дверь своего уютного служебного гнездышка и сел в машину.
Через полчаса подъехали к гостинице, которая была расположена далеко от центральной части города, иногородние постояльцы здесь поселялись редко, в основном при проведении каких-либо профсоюзных мероприятий или партийных съездов, зато постоянными клиентами были персоны, желавшие хоть на короткое время разорвать опутывавшие их узы Гименея. Андрей прошелся по стоянке автотранспорта. Зеленый «Дэу», на котором прибыла интересовавшая оперативников особа, находился на месте. У дежурного администратора выяснили, какие номера заняты, объявили, что устроят выборочную проверку на предмет выявления лиц, злостно нарушающих паспортный режим, то есть без документов, а заодно  и прочих подозрительных личностей. Дежурная клятвенно заверила, что таковые у них не проживают, но комиссия приступила к действию. Участковый капитан, как должностное лицо, возглавил операцию, а одетые в штатское Семак и Мельниченко выступали в качестве общественных помощников милиции. Опытная администраторша задержала взгляд на Семаке, под лёгкой курточкой которого вырисовывались очертания кобуры с пистолетом, однако оглашать результаты своих наблюдений не стала, лишь поинтересовалась, от каких номеров дружинникам нужны дубликаты ключей. Семак ответил, что пока это лишнее, и группа без промедления отправилась на четвёртый этаж.
Участковый инспектор постучал в дверь 430-го номера, изнутри прозвучал мужской голос: «Входите, открыто!». Сотрудники переглянулись, и участковый первым вошел в номер. В прихожей  стоял мужчина, при виде работника милиции  глаза у него широко открылись, он попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученная, и слегка запинаясь, мужчина проговорил:
- Я думал, это официант с заказом. Теперь вижу, что ошибся. Что случилось, товарищи?
- Ничего особенного, гражданин. Проверка паспортного режима. Можно войти?
Вопрос ответа явно не требовал. Мужчина молча развернулся и пошёл в номер, сотрудники последовали за ним. Сильва, волоокая брюнетка цыганского типа, характерной приметой которой была чрезвычайно развитая грудь, одетая в тесно облегающее её фигуру красное платье, живая-здоровая  сидела на кровати и курила, выпуская дым в открытое окно.
- Предъявите документы, - предложил участковый.
Мужчина из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, а Сильва из дамской сумочки достали паспорта и отдали участковому. Тот раскрыл документ и прочитал:
- Крамар Илья Борисович, 1964 года рождения. О! – деланно удивился участковый, - прописаны у нас в городе по улице Шопена, а проживаете в гостинице.
- Квартира на ремонте, - потупившись, объяснил мужчина.
Андрей для виду проверил паспорт гостьи, которая оказалась вовсе не Сильвой, а Светланой Леонтьевной Сачук.
- Оружие, боеприпасы, наркотики, иные запрещённые предметы имеете с собой? – действовал по заранее оговорённому плану участковый.
- Вот мои  боеприпасы! – захихикала Сильва, высыпала на стол содержимое своей сумочки и указала на горку презервативов в ярких упаковках.
- А вы, Илья Борисович? – не обращая внимания на девицу, строго сказал участковый.
- Будете обыск делать? – осведомился мужчина, сердито взглянув на сотрудников.
- Полный обыск производится при наличии веских оснований или задержании. Вы сами покажите, что имеете, - настойчиво предложил участковый, сделав ударение на слове «задержание».
- Ну, хорошо, от родной милиции мне прятать нечего, - не скрывая раздражения, сказал Крамар и стал выкладывать на стол содержимое карманов. Мельниченко, следивший за его руками, следов порезов или иных травм на ладонях не заметил. Среди разложенных на столе предметов ничего необычного или вызывающего подозрения не было, обычный набор: бумажник, брелок с ключами, авторучка, блокнот, мобильный телефон, два футляра от очков.
- Откройте футляр, - попросил Семак, подойдя к столу.
Крамар я явной неохотой раскрыл коричневые створки. Внутри, как и положено, блеснули стекла очков.
- А второй?
Мужчина развёл руками, мол: куда от вас таких настырных денешься, и, демонстрируя всем своим видом, что он вынужден подчиниться грубому нажиму, раскрыл второй футляр. Здесь вместо очков под светом люстры заблестела кучка ювелирных изделий.
- Ого! - не сдержался участковый. – Откуда столько золота?
- Я ювелир по профессии, что же здесь удивительного.
Мужчина больше не показывал своих эмоций, он пытливо посмотрел на Семака и Мельниченко и обратился к первому:
- Мне кажется, всё это не случайно, и вы здесь главный. Можно с вами поговорить наедине?
- Давайте поговорим, - не стал возражать Семак, который по званию и на самом деле был выше  Мельниченко, и они с Крамаром вышли из номера.
- Больше ничего с собой не имел? – спросил Андрей у Сильвы.
- Нет, в номер пришёл с пустыми руками, ответила та, косясь на рассыпанные по столу золотые украшения.
Участковый тем временем быстро осмотрел платяной шкаф, прикроватную тумбочку, заглянул под кровать и в санузел.
- Как он тебе, отклонений никаких не заметила? – продолжал опрашивать девушку Мельниченко.
- Нормальный мужик, без психов, были бы все клиенты такими. Разве что сильно горячий, если так дальше дело пойдет, придётся дополнительную плату требовать, - опять хихикнув, дала положительную характеристику подозреваемому  специалистка межполовых отношений.
- Андрей, выйди сюда, - позвал из коридора Семак. – Товарищ утверждает, что тесно сотрудничает с Зинчуком Василием Васильевичем, - продолжил он, когда Мельниченко закрыл за собой дверь номера.
Андрей всё понял, позвонил родственнику и без долгих прелюдий объяснил суть вопроса, а затем передал телефон Крамару. После короткого разговора подозрительный ювелир вернул трубку сыщику. Зинчук развеял сгущавшиеся над головой любителя погулять с девочками грозовые тучи, и гражданин  Илья Борисович Крамар из подозреваемого в совершении тяжкого преступления вновь превратился в добропорядочного гражданина, может, только, наделённым природой чуть избыточным темпераментом.
На этот день, вернее, уже поздний вечер, активную оперативно-розыскную деятельность решили закончить. Участкового отвезли на опорный пункт, Мельниченко – домой, а Семак отправился в управление продолжать дежурство.
               
*  *  *

Капитан Василий Васильевич Зинчук, дослужившийся до заместителя начальника отдела уголовного розыска городской милиции, как всегда, если обстоятельства не вынуждали прибыть на работу раньше, без пятнадцати девять был  в управлении. В отделе он возглавлял опергруппу по раскрытию убийства студентки Свидры. Версия, что преступление совершил грабитель или сексуальный маньяк, была принята за основную. За три минувших со времени убийства дня был проведен значительный объём работы как розыском, так и сотрудниками всего управления, но результаты равнялись нолю. По почти десятилетнему опыту работы в органах, Зинчук знал: если преступление подобной категории не раскрыто по «горячим следам», то теперь задержанию преступника может способствовать лишь случайность, или, как ни прискорбно, совершение нового преступления, где злоумышленник оставит больше следов и улик. К примеру, несколько лет назад городской розыск долго бился над поимкой преступника, который под угрозой ножа грабил прохожих. Тянулось это почти два года, пока при очередном нападении грабитель не выронил из кармана сложенную вчетверо газету, доставляемую ему по почте, на которой были написаны сокращенное название улицы, номер дома и квартиры. Через три часа после совершения нападения Зинчук лично вытащил грабителя из тёплой ванны и отправил в холодную камеру.
В виду отсутствия начальника отдела, Зинчук собрал сотрудников, входивших в состав опергруппы по убийству, выслушал доклады, принял рапорта и довёл план дальнейших действий. Опытные оперативники, привлеченные к раскрытию убийства, понимали сложившуюся ситуацию не хуже своего шефа, поэтому его наставления, большей частью формальные,  выслушали без особого энтузиазма и разошлись по кабинетам. Зинчук подшил рапорта сотрудников и другие документы в уже начавшую разбухать папку, только он вставил в скоросшиватель последний лист, как позвонила секретарь из приёмной начальника городского управления милиции полковника Байдюка  и сказала, что тот требует его к себе вместе с этим делом. Зинчука  удивило, что самый главный городской начальник решил лично ознакомиться с материалами уголовного дела. Деятельность уголовного розыска курировал заместитель начальника управления по оперативной работе полковник Спехальский. Байдюк же, загруженный другими обязанностями, в основном управленческого и административно-хозяйственного характера, в силу объективных причин не имел возможности вникать в каждое расследуемое дело. Зинчук сделал вывод, что шеф получил указание, а скорее всего втык от областного милицейского начальства, который по инстанции он сейчас передаст ему. В приёмной, хоть там дожидались другие сотрудники и в больших чинах, секретарша сказала Зинчуку, чтобы заходил. Байдюк, который как и Зинчук пришел в городскую милицию из УБОПа, на правах старого знакомого обращался к подчинённому просто по имени и на «ты», подчеркивая тем, что он допускает Васю к своей высокопоставленной персоне  несколько ближе большинства остальных сотрудников.
- Проходи, Василий, - оторвавшись от чтения записей в ежедневнике, проговорил Байдюк и, не подымаясь из-за стола, протянул руку для приветствия и изобразил на лице радушную улыбку.
Зинчук пожал мягкую руководственную ладонь, положил папку на стол и сел напротив начальника.
- Вышли на конкретного подозреваемого? – без лишних слов спросил шеф.
- Никак нет, товарищ полковник, - по-уставному ответил Зинчук, который, зная стиль общения Байдюка с подчинёнными, особо не обольщался насчёт оказанного ему тёплого приёма.
- Это плохо. Мне уже с самого утра из УВД звонили по этому вопросу. Твоё мнение, как профессионала, кто мог совершить это преступление?
Благожелательное выражение лица начальника ещё больше насторожило Зинчука, который посчитал это прелюдией к предстоящей выволочке, поэтому он старался излагать информацию как можно полнее. Он подробно рассказал о выводах судебно медицинской экспертизы, доложил о работе, проведенной уголовным розыском и сотрудниками других служб и обобщил донесения агентуры. Вывод: убийство совершено преступником одиночкой, скорее всего не связанным с криминальной средой, и который имеет отклонения в сексуальном плане.
Выслушав руководителя оперативной группы по раскрытию убийства, начальник милиции, против ожидания, не стал устраивать Зинчуку разнос за отсутствие конкретных результатов, высказал свои претензии и замечания в относительно корректной форме, попросил оставить дело у него и отпустил Зинчука с миром.
Поднимаясь к себе в кабинет, Зинчук догнал непосредственного шефа – начальника уголовного розыска полковника Карпюка, ветерана сыска, который с пыхтением нёс своё грузное тело вверх по лестнице.
- О, Василий, доброе утро, вернее, уже день, - глянув на часы, уточнил полковник.
- Здравия желаю, Иван Сергеевич! – приветствовал шефа Зинчук. – Оперативку с ребятами я провёл, занимаются по плану.
- Я, вот, тоже согласно плана, - уже в своём кабинете продолжил разговор Карпюк. – С агентами встречался, контингент специфический. С утра поймать ещё можно. Нальёшь  стакан, человеку полегчает, глядишь, чего интересного вспомнит. Вот один и вспомнил, что его кореш решил маленький гоп-стоп провернуть: сумочку на рывок взять. Высмотрел дамочку поприличней и за ней увязался. А та, как по заказу, с центральной улицы свернула и в частный сектор углубилась. Только он решил к делу приступать, из-за штакетника, мимо которого эта женщина проходила, выскакивает какой-то хмырь, одной рукой хватает бабу за горло, а другой лезет под юбку. Но той удалось вырваться, и она сумочкой по голове нападавшего съездила. А тот вытаскивает нож, именно кухонный нож, а не финку, и приставляет женщине к шее. Бандюга обиделся, что у него какой-то п…острадательный фраер добычу перехватил и заорал: «Атас, менты!» Нападавший бабу бросил и дал дёру.
- А женщина?
- Тоже убежала. Похоже, она где-то рядом живёт, шла с сумкой и пакетами. Это угол улиц Березовая и Сиреневая. Их, в принципе, и улицами назвать сложно. По десятку домишек с каждой стороны. Знаешь, где это?
Зинчук утвердительно кивнул головой.
- Вот  и хорошо. Приметы женщины: высокого роста, но не полная, а, как выразился блатняк, фигуристая, одета в длинное  пальто зеленого цвета, волосы тёмные, до плеч достают. А, ещё, колготы или чулки на ней черные. Неудавшийся грабитель это хорошо запомнил, рассказывал корешу, что её ноги ему понравились, когда нападавший  подол задрал.
Карпюк открыл окно, сел за стол и закурил крепкую сигарету.
- И было, Вася, это нападение за две недели до убийства под мостом. Приметы также совпадают. Вот такие дела нехорошие. За полгода четыре нападения, хорошо,  хоть, труп один. Я проверял, женщина эта заявления не подавала. Нужно её установить, но аккуратно, и так по городу шум идёт, что новый Чикатило объявился. Поэтому, я прошу, займись  сам.
-Будет сделано, Иван Сергеевич с готовностью отозвался Зинчук и покинул кабинет шефа.
На служебной машине, ВАЗ-2109, на которой, как и остальных машинах, закреплённых за уголовным розыском, были установлены не милицейские – синие регистрационные номера, а обычные, Зинчук прибыл в заданный район. Свернув с главной магистрали, он метров триста проехал по улице Героев УПА, бывшей Красных Партизан, и добрался до района частного сектора старой застройки, где небольшие по современным меркам кирпичные дома лепились один к другому за невысокими заборчиками по обеим сторонам переулков с романтическими ботаническими названиями: улица Вишнёвая, Яблоневая, Абрикосовая, Липовая, Вербная и, наконец, Берёзовая. Повернув на Берёзовую, он доехал до перекрёстка с улицей Сиреневой. Здесь Зинчук выехал двумя правыми колёсами на тротуар, чтобы не перекрывать движение на узкой проезжей части, и вышел из машины. Пройдя шагов двадцать по переулку, Зинчук узнал место, которое со слов благородного грабителя описал Карпюку его агент. Это был небольшой участок, огороженный покосившимся штакетником, за забором – обветшалый домик, в котором, похоже, никто не жил. В одном месте в заборе был пролом.
- Подходящее место для засады. Оглушил жертву или приставил нож к горлу и тащи за дом. Женщина, на которую напали, двигалась вглубь улочки. Значит, она, или её близкие, там проживают, - решил оперативник.
Осмотревшись, он перешёл дорогу, остановился у глухого деревянного забора и, поднявшись на цыпочки, заглянул внутрь двора. За одноэтажным домом из жёлтого кирпича на небольшом огородике энергично орудовал лопатой мужчина довольно преклонных лет. Зинчук окликнул его. Старик с размаху воткнул лопату в землю, очистил о штык подошвы резиновых сапог и направился к калитке.
- Чего тебе, парень? – приоткрыв калитку, спросил он. Выцветшие глаза старика смотрели на сыщика далеко не любезно.
Зинчук представился.
- А, понятно. Я думал какой- то Ленкин кавалер заявился. Внучка моя, - пояснил дед. – Случилось чего?
- Как-то неподалёку авария была. Говорят, одна женщина видела, которая живёт где- то рядом. Высокая, чёрная, в пальто зелёное одета. Не знаете такой?
Старик призадумался.
- Кто здесь поблизости живёт, я всех знаю. А лет сколько? – спросил он и достал из кармана пачку сигарет.
Зинчук чиркнул зажигалкой и ответил, что точно не знает, но не меньше тридцати.
- Не, здесь таких нету. Может, на Вишневой? Вон та улица за домами, - указал старик.
- Видели, что сюда повернула. Может, в гости к кому шла? – стал задавать наводящие вопросы оперативник.
- Точно, голова садовая! – хлопнул себя дед ладонью по лбу. – Это же Нила, Хвёдора Гоцалюка дочка. У неё квартира в городе, а отцу поесть приносит. Сам дед остался, жену осенью похоронил.
-Где он живёт?
- Через три дома. Но сейчас ты её там не найдёшь, на работе она.
- Где работает, не знаете?
- Почему, не знаю. В налоговой. Аккурат, наш район обслуживает. У меня старший сын предприниматель. Когда-то бумаги ей на проверку носил. Ещё жаловался, что высоко она сидит. То ли четвёртый, то ли пятый этаж. А у него две сумки документов набралось, еле дотарабанил.
- Чем выше сидишь, тем дальше видишь, - пошутил Зинчук, довольный, что так быстро вышел на след неизвестной женщины.
- Оно то так, - согласился словоохотливый дед. – Но с большой высоты и люди мурашками кажутся. Но спасибо Нилке, большого штрафа не выписала. Говорит, без штрафу не могу проверку закончить, начальство подумает, что взятку дали. Пришлось 340 гривен заплатить. Да ты сам хорошо знаешь, раз в ГАИ работаешь, - хитро взглянул дед на Зинчука.
- Я не по той части, на дорогах не стою, моё дело запутанные аварии расследовать, - отмежевался оперативник от деяний, позорящих честь мундира сотрудников правоохранительных органов. – Спасибо вам, помогли время сэкономить, - от всей души, а не согласно инструкции, поблагодарил старика Зинчук и направился к машине.
Уже тронувшись с места, он сообразил, что названная стариком фамилия женщины – это девичья, но не стал возвращаться, чтобы не спугнуть удачу. В налоговой администрации на проходной он выяснил, в каких кабинетах располагаются инспектора, обслуживающие предпринимателей с названных улиц. На пятом этаже он остановился у нужного кабинета, перед которым томилось несколько человек с объёмистыми целлофановыми пакетами в руках. Из пакетов торчали корешки скоросшивателей. Удручённое выражение лица некоторых представителей малого бизнеса напоминало вид людей, которые под давлением неопровержимых фактов, решились на явку с повинной. Зинчук про себя усмехнулся, объявил ещё более опечалившимся субъектам налогообложения, что он из милиции и без очереди вошёл в кабинет, как только из него, счастливо улыбаясь, вышла посетительница.
- Подождите, гражданин, я вас вызову! – строго взглянув на невоспитанного посетителя, попыталась остановить его на пороге своей крепости инспекторша и резко захлопнула дверцу шкафа, в котором, как успел заметить Зинчук, среди кип папок стояло несколько бутылок вычурной формы с яркими этикетками и коробка конфет.
- Капитан Зинчук, уголовный розыск, - представился оперативник. – Вы Гайова Неонила Федоровна?
- Да, - дрогнувшим голосом ответила женщина, невольно покосившись на стоявшую на столе дамскую сумку с незастёгнутой молнией.
Зинчук тоже вперил на сумочку бдительный взгляд, затем перевёл его на побледневшее лицо инспекторши, выдержал паузу и официальным тоном заявил:
- По нашим данным несколько недель назад на вас было совершено нападение на улице Берёзовой.
Дав понять должностному лицу, что он также является лицом не менее ответственным и могущим быть ещё более опасным, и добившись морального перевеса, оперативник прекратил давление и уже участливо спросил:
- Что же вы в милицию не обратились? Преступников нужно обезвреживать.
Женщина облегчённо вздохнула, поколебавшись, застегнула молнию на сумочке и, улыбнувшись, провидчески изрекла:
- От нашей милиции ничего не скроешь. Было такое. Я хотела заявить, но на следующий день уехала в санаторий, потом работы накопилось, вот так и вышло.
- Вы не узнали нападавшего?
- Среди моих знакомых такого придурка нету, - по-простому ответила женщина и нервно дёрнула плечом.
- А раньше в том районе ничего не замечали, или, может, слышали о подобных случаях?
- Я ведь там не живу, прихожу к отцу несколько раз в неделю. Однажды вечером показалось, будто за забором, где дом нежилой, что-то шевелится, подумала кошка или собака, а так ничего не слышала.
- Запомнили нападавшего?
- Да, лицо обыкновенное, скорее круглое, чем вытянутое, глаза выпученные, волосы тёмные, стрижка короткая, на вид лет тридцать пять… Что ещё? Морщины или складки на щеках в углах рта глубокие, и кожа на лице такая негладкая, будто в угрях или оспинах. А, ещё водкой от него пахло и чем-то химическим, может, бензином.
В кабинет вошла сотрудница и села за свободный стол, вслед за ней зашёл посетитель.
- Желательно, Неонила Федоровна, чтобы вы со мной проехали, - предложил Зинчук и, понизив голос, добавил:
- Попытаемся с нашими специалистами воссоздать портрет этого человека.
- Сколько времени это займёт?
- За час-полтора справимся, а потом вас назад привезём.
- Ну, хорошо, - согласилась женщина, взяла со стола сумочку, сказала коллеге, что ненадолго отлучится, Зинчук помог надеть ей плащ, в коридоре она предупредила ожидавших людей, чтобы приходили после обеда, и они с Зинчуком быстрым шагом двинулись по длинным коридора учреждения, к которому не зарастает народная тропа.
По прибытию в городское управление потерпевшая в кабинете Зинчука написала заявление о совершенном на неё нападении, затем он препроводил её к экспертам-криминалистам на предмет составления фоторобота, а сам отправился к Карпюку.
Начальник розыска был на месте.
- Молодец, Вася, - выслушав доклад, похвалил он расторопного подчинённого. – Давай так сделаем, - на миг задумался полковник, - пошли к тому нежилому дому парочку ребят. Пускай вечера три-четыре  посидят в укромном месте. Если результата не будет, нужно с портретом подозреваемого пройтись по окрестностям, может, он  живёт в том районе , и участкового подключи.
Начальник отдела, давая возможность Зинчуку уяснить суть задания, сделал паузу и закурил, а затем внимательно посмотрел в глаза своему заму.
- Байдюк розыскное дело по убийству Свидры вернул. Говорит, ты ему носил.
- Так точно, Иван Сергеевич.
- Почему мне не доложил?
- Не думал, что это важно, - честно признался Зинчук.
- Оно, может сегодня  и не важно, а когда-нибудь станет важно. Любую информацию нужно доводить до сведения руководства, то есть меня, - усмехаясь в густые седые усы, ткнул Карпюк пальцем себя в грудь. – Забирай, - указал он на лежавшую на столе папку, - и без моего разрешения никому никаких дел не давать. Нужно быть бдительным. Как настоящий учёный с пытливостью присматривается к каждому явлению природы, пытаясь докопаться до его первопричины, так и настоящий опер должен с подозрительностью относиться к каждому поступку окружающих. Понял, Васёк? – благодушно поучал ветеран сыска молодого подчинённого.
- Меня тоже удивило, что Байдюк сам решил  этим делом заняться.
- А меня насторожило. Байдюк только теми делами лично занимается, где большими деньгами пахнет. К тебе никто с подобным предложением не обращался?
Лицо полковника по-прежнему источало благодушие, но его глаза, прятавшиеся за прищуром век, внимательно следили за реакцией Зинчука. Видимо, не выявив в поведении своего заместителя ничего подозрительного, Карпюк, напомнив о поставленной задаче, отпустил его.
Эксперты-криминалисты как раз закончили работу со свидетелем и предъявили ему результаты своих трудов. На фотографии Зинчук увидел портрет мужчины возрастом от тридцати до сорока лет, круглолицего, нос широкий с крупными  вывернутыми ноздрями, уши были немного оттопырены,  глаза слегка выпучены. Словом, не красавец, но ничего примечательного, а тем более зверского в физиономии подозреваемого не просматривалось. Зинчук поблагодарил женщину за содействие, распорядился, чтобы отделовская машина отвезла её к месту работы, а сам принялся выполнять поручение шефа.

*  *  * 
Прошла неделя со времени убийства гражданки Свидры. Несмотря на активную работу сотрудников городского уголовного розыска и оперативников УБОП, преступник выявлен не был. Зато попутно было раскрыто два изнасилования, три попытки изнасилования, пять краж ювелирных изделий и два грабежа с угрозой применения холодного оружия. Дошло до того, что граждане, попавшие в широко раскинутые сети тотальной проверки, раскаявшись в совершённых когда-то позорных деяниях, стали массово являться в милицию с явкой с повинной. Например, один сознательный гражданин, мучимый угрызениями совести, а может, испытывавший тяжелый похмельный синдром, после того, как на квартире  его проведал участковый инспектор, возле дома выловил кто-то из орлов Карпюка, придя на работу, он под косыми взглядами сослуживцев, был вынужден уединиться с Мельниченко, а в конце того же рабочего дня ему позвонил Зинчук, проверявший исполнительскую дисциплину своих подчинённых,  с вечера сильно напился, а утром пришел в милицию с чистосердечным признанием, что, занимаясь сексом, он любит, чтобы кровавые брызги летели по стенам,  и с этой целью заставляет жену покупать на базаре свиную кровь, а когда та отказывается выливать её себе на живот, он не даёт ей денег на косметику. У сознательного гражданина сняли отпечатки пальцев и отвезли на приём к сексопатологу.
Как видим, даже в строго регламентированной нормативными документами и уголовно-процессуальными актами деятельности сотрудников органов внутренних дел могут иметь место курьёзные случаи, скрашивающие суровые будни непримиримых борцов с преступностью.
Однако, если раскрытие преступления ни на шаг не приблизилось, то в личной жизни сотрудников милиции, привлеченных к этому делу, положительные изменения произошли. Лейтенанту Мельниченко, наконец, получилось наладить тесный контакт с девушкой Галей из библиотеки, что благоприятно отразилось как на его психо-эмоциональном состоянии, так и на служебной деятельности. Во-первых, не нужно было тратить времени на поиски рекомендованной институтскими преподавателями литературы. Во-вторых, при виде симпатичных девушек посторонние мысли не отвлекали внимания молодого сыщика, и все свои помыслы он направлял исключительно на повышение эффективности оперативно-розыскной работы. В-третьих, общение с Галей возвысило его культурный уровень, потому что  она, помимо учебных пособий, приносила с собой разные интересные книжки и в краткие перерывы между бурными страстями, лёжа в постели, успевала прочесть ему несколько страниц.
Шеф Андрея подполковник Бондаренко, несмотря на солидные по сравнению со своим подчинённым года, также добился на этом поприще существенных успехов и с целью экономии времени перебрался жить к незабвенной подруге своей молодости Наталье Константиновне Островской.
Капитан Василий Васильевич Зинчук, четыре года как женатый на сестре Андрея Люде, был вполне доволен жизнью, не делая различий, воспитывал Людину дочку и своего двухгодовалого сына, а по части положительных изменений, то Люда объявила, что ожидается прибавление в семействе. Зинчук сразу озаботился карьерным ростом. Ведь на вышестоящей должности и зарплата выше и возможностей больше.
Но эта милицейская идиллия длилась недолго, и неотвратимый рок и неумолимые обстоятельства оторвали бравых оперов от любимых женщин и ввергли в пучину любимой работы.
Однажды в субботу утром вскоре после рассвета под подушкой у Бондаренко зазвонил мобильный телефон мелодией «Наша служба и опасна, и трудна…». Данная мелодия числилась за Смирновым. Бондаренко нажал кнопку соединения, осторожно перебрался через Наталью Константиновну, лежавшую скраю, вышел из спальни и поднёс телефон к уху.
- Сергей, здравствуй. Собирайся, снова женщину зарезали, - лаконично распорядился Смирнов. – Через полчаса машина будет возле дома.
Бондаренко не стал задавать вопросов, лишь уточнил Наташин адрес.
- Я так и понял, - хмыкнул Смирнов. – По дороге заберёшь Мельниченко. Место убийства водитель знает, улица Глушец на краю парка.
Бондаренко быстро провёл утренние процедуры, а когда вернулся в спальню, увидел стоявшую у окна в ночной сорочке Наташу. Сергей поцеловал её в душистую щеку, извинился, что разбудил, и стал одеваться.
- Что случилось, Серёжа? – посмотрела на него встревоженными глазами подруга. – Опять бандита убили?
- Убили, но не бандита, а, к сожалению, женщину.
- Бедная, - вздохнула Наташа. – Чёртовы выродки!
- Вот именно, - поддержал Бондаренко. – Звери убивают, когда голодны, а человек – когда взбредёт в голову. Всё, я побежал, - посмотрел он на часы, затем окинул взглядом соблазнительную Наташину фигуру, просвечивающуюся сквозь пеньюар, не сдержавшись, поцеловал женщину теперь уже в обе щеки и пошагал к двери.
- Давай, хоть, бутерброды сделаю! – всполошилась Наташа и поспешила за ним вдогонку.
- Некогда, милая, сейчас машина приедет, - млея от счастья, что кто-то проявляет о нём заботу, отказался Бондаренко и с юношеской прытью запрыгал по ступеням, спускаясь в холл.
Во дворе, услышав звук открываемой двери, к нему подошёл ротвейлер Бари и, приветливо двигая из стороны в сторону толстым обрубком хвоста, в знак признания в этом крупном и серьёзном мужчине второго хозяина проводил Сергея до ворот. Только Бондаренко захлопнул за собой калитку, как подъехала машина.
Двигаясь по улицам города к месту происшествия, подобрали стоявшего у перекрёстка Мельниченко.
- Вы знаете, что случилось, Сергей Николаевич? – едва сев в машину и поздоровавшись с Бондаренко и водителем, спросил Андрей.
- Только то, что сообщил Смирнов: убили женщину.
- Маньяк снова вышел на охоту, - то ли констатировал, то ли задал вопрос Мельниченко.
Шеф, хорошо понимавший нетерпение молодого опера, лишь неопределённо пожал плечами. Машина свернула с центральной улицы, проехала, поворачивая то налево, то направо несколько перекрёстков и выехала на спуск, с которого стали видны деревья и аллеи парка. Затем проехали метров пятьсот по дороге, которая разделяла расположенные на возвышенности жилые кварталы и парковую зону по берегу реки. За поворотом показалось скопление легковых автомобилей, среди них выделялась карета скорой помощи. Водитель остановил машину. В парк вела асфальтированная пешеходная дорожка, на которой толпилось десятка полтора людей в форме и в штатском. Бондаренко отыскал взглядом рыжеволосую голову Смирнова и направился к нему. За начальником последовал и Мельниченко.
- Вон там убитая, - указал на кусты возле дорожки Смирнов. – Медики говорят, что лежит здесь с вечера. Тогда, похоже, и убили. Четыре ножевых ранения в грудь и шею.
- Личность установили? – спросил Бондаренко.
- Нет. Сумочка раскрытая рядом валялась, но документов в ней не было. Мужик на рассвете шёл на рыбалку и труп обнаружил. Позвонил жене, а та милицию вызвала. Сходите, осмотритесь, там уже городской розыск работает и прокурорский следователь, - прояснил ситуацию Смирнов.
Тело молодой женщины лежало на пологом откосе асфальтированной дорожки под кустом. Потерпевшая лежала на спине в типичной позе, свидетельствующей о сексуальном характере преступления. Светлая кожаная курточка бежевых тонов была залита кровью. Также в крови были шерстяная розовая кофточка и белая блузка с кружевным воротником. Длинный подол коричневой кожаной юбки был завёрнут до живота, колготы и трусы женщины разрезаны спереди, ноги разведены в стороны.
Бондаренко и Андрей остановились возле укреплённой на колышках целлофановой ленты, огораживавшей по периметру место происшествия. Там под руководством следователя прокуратуры занимались своим делом эксперты-криминалисты, выявляя и документируя следы преступления. Перед лентой стояли сотрудники городского розыска во главе с Карпюком. Мельниченко тронул за плечо Зинчука, тот обернулся, и они поздоровались.
- Есть намётки, Вася? – тихо спросил Андрей.
- Нож в кустах нашли, опять кухонный. Кинолога привозили, собака след не взяла. В сумочке ни документов, ни ключей от квартиры. Предположительно смерть наступила вчера с девяти до десяти вечера. И что она могла здесь делать в такое время? – размышляя, задал вопрос  Зинчук.
- На таких каблуках долго не погуляешь, - согласился Мельниченко, указывая на модельные полусапожки убитой с высоченными шпильками. – Хотя, - обернулся Андрей в сторону города, - до жилых домов отсюда не так уж и далеко. Максимум, метров триста-четыреста до тех многоэтажек на холме.
- Оно, конечно, и недалеко, если выйти подышать перед сном свежим воздухом в компании крепкого мужика. А одинокой женщине в дорогой одежде да, наверное, с ювелирными украшениями, которых на ней также не обнаружено, если ты не любительница острых ощущений, я бы гулять здесь не советовал.
- Всё верно. Троллейбусы и маршрутки по дороге вдоль парка не ходят. Значит, она была не одна, или её сюда привезли, - предположил Андрей. – Хотя не исключён вариант, что преступник выследил её где-нибудь поближе к домам и, угрожая ножом, привёл сюда.
- Вполне вероятно. Кто-нибудь из знакомых мог подвезти её на машине, а от дороги до домов совсем близко, только на горочку подняться. Под горой гаражи видишь? Там преступник мог жертву и поджидать. Ананич! – позвал подчинённого Зинчук. – Сходи, Константин, к тем гаражам и выясни у охраны, не видели они вечером кого-нибудь подозрительного. И ещё спроси, вдруг, эта женщина в гаражах свою машину держит?
Капитан Ананич, утомленный бесцельным стоянием на месте на прохладном утреннем ветерке, с готовностью отправился выполнять задание. Эксперты и следователь закончили осмотр места происшествия, и оперативники собрались возле них. Слово взял следователь Сергеев:
- Смерть потерпевшей, как мы сообщали ранее, предположительно наступила между 21.00 и 22.00 часов. Количество крови на грунте вокруг потерпевшей указывает, что убийство произошло на этом месте, а орудием послужил нож, который вы обнаружили, - посмотрел на городских сыщиков прокурор. – Три проникающих ножевых ранения в левой части грудной клетки в области сердца и два удара в шею. Преступник наносил удары правой рукой. Факт изнасилования пока не подтверждается. Судмедэксперты вынесут своё заключение. На запястьях и ладонях жертвы имеется несколько гематом и царапин, которые могут свидетельствовать, что потерпевшая оказывала сопротивление. Также есть гематома в затылочной части головы и небольшой синяк под левым глазом.
Затем следователь подошёл к телу, присел рядом и взял в руки  прядь светлых волос.
- Здесь к волосам прилип кусочек клейкой ленты коричневого цвета. Похоже, что жертве заклеивали рот. Когда заберём тело, поищите поблизости обрывки коричневого скотча. Что ещё? – оглядываясь вокруг, проговорил следователь. – Грунт здесь на склоне относительно твердый, трава уже успела отрасти, поэтому пригодных для документирования следов обуви преступника или преступников мы не обнаружили. В сумочке потерпевшей в наличии только предметы косметики и разные безделушки, зато отсутствуют документы и любые предметы, которые могли бы способствовать идентификации личности. Также нету ключей от квартиры, если таковые там имелись, машины, служебного помещения, сняты ювелирные украшения.
- А отпечатки пальцев? – лелея в глубине души надежду быстро раскрыть преступление, спросил Смирнов.
- Отпечатки есть на сумочке, предметах косметики, но все они принадлежат одному человеку. В морге снимем её отпечатки, и тогда выяснится. Есть ещё вопросы? – обвёл взглядом оперативников следователь.
- На ноже, я  так понял, отпечатков тоже нету? – не сдавался Смирнов.
- На ноже, Анатолий Петрович, отпечатки пальцев есть, - посмотрел следователь на Смирнова, и его губы тронула язвительная усмешка. – Но пальцы эти были одеты в нитяные перчатки белого цвета.
Смирнов, разоблачённый в наивных мечтаниях, больше вопросов задавать не стал, понимая, что следователь добросовестно изложил все имеющиеся в наличии факты. Однако этого не понял  самый молодой из присутствовавших на месте преступления сотрудников. Мельниченко, убедившись, что стоявшие вокруг с посуровевшими лицами старшие товарищи рта раскрывать не собираются, обратился к следователю:
- Виталий Анатольевич, как по вашему, не могли потерпевшую доставить сюда автотранспортом?
- На чём основано ваше предположение, лейтенант? – подчёркнуто официально спросил следователь, который уже больше двух часов провёл возле трупа и теперь стремился поскорее закончить работу здесь и за чашкой горячего чая в своём кабинете заняться оформлением многочисленных юридических документов. Этим объяснялся нелюбезный тон следователя, которому уже приходилось работать с Андреем, и тогда он называл его просто по имени.
- А каблуки видите, какие на кончиках у неё острые. Если бы она шла парком даже по дорожке, все равно что-нибудь бы прилипло. Да и здесь на склоне дырочки от следов на почве остались бы, тем более при борьбе с преступником.
- Наблюдательный ты юноша, Андрей, - устало усмехнулся следователь. – А не допускаешь,  что преступник напал на жертву на дорожке, ударил  по голове, оглушил и перенёс сюда. Гадать нечего, собирайте факты, сыщики – посмотрел следователь на зардевшегося от всеобщего внимания лейтенанта. – Поищите следы крови и борьбы на дорожке, начиная от трассы и включая метров пятьдесят вокруг того места, где лежит тело. Затем пройдитесь вдоль дорожки и по тропинкам, что ведут в парк и к берегу речки. Может, преступник, забрав ценное, выбросил то, что не представляет для него интереса: ключи, записные книжки, мобильный телефон и тому подобное. И устанавливайте свидетелей.
Следователь и эксперты уехали, тело забрали, и оперативники собрались вокруг начальства в лице Карпюка и Смирнова. В это время явился капитан Ананич и доложил Зинчуку, что сторож охраняет гаражи только в тёмное время суток, с семи утра до семи вечера, поэтому он его не застал, но у автовладельцев выяснил телефон председателя гаражного кооператива. Смирнов с Карпюком отошли в сторонку, и между ними, судя по мимике и жестам, состоялся энергичный разговор, после которого Смирнов позвал Бондаренко и Андрея, и они двинулись по дорожке к месту, где стояла доставившая их машина.
- Пускай городской розыск занимается своими прямыми обязанностями. Не хватало, чтобы мы тут по траве лазили, улики для них собирали, - объяснил коллегам суть переговоров Смирнов. – Поехали в контору, там обмозгуем, в каком направлении двигаться. Ого! – посмотрел на часы Смирнов. – Почти десять. Ты завтракал? – спросил он у Бондаренко. – И я нет. А у нашей восходящей звезды сыска по причине молодости лет отменный аппетит должен присутствовать в любое время суток.
Смирнов отпустил  дежурную машину, которая привезла Бондаренко и Андрея, сам сел за руль служебной «Деу» и привёз подчинённых к небольшому кафе, которое находилось неподалёку от места их службы. Компания уселась в самом углу летней площадки. Весеннее солнце сквозь полотняный полог приятно согревало их лица и ладони, слегка озябшие от  сырости речного берега, в непосредственной близости от которого оперативники провели более двух часов. Смирнов заказал всем блинчики с мясом и по чашке кофе, себе с Бондаренко с коньяком, а Андрею без, пояснив, что тот проработал в органах ещё недостаточный срок, чтобы с самого утра хлестать коньяк, тем более, что Андрею, возможно,  предстоит встречаться с гражданами, и запах от него должен исходить самый благопристойный, а им же с Бондаренко, матёрым волкам, ничего повредить репутации уже не может, у них и так на лице всё написано.
Мельниченко на шефа не обиделся, тем более, что по части алкогольных напитков он предпочитал лёгкие вина в обществе красивых девушек, или девушки, и, конечно, не в такой ранний час. После того, как съели блинчики и приступили к смакованию кофе, Смирнов, дабы зря не терять времени, провёл оперативное совещание в узком составе. Начал с того, что предположение Мельниченко о доставке жертвы на место убийства посредством автотранспорта имеет рациональное зерно.
Затем слово взял Бондаренко:
- Я вот, что думаю, - отхлебнув из рюмки коньяку и запив глотком кофе, - сказал он, - эксперты выявили на запястьях жертвы синяки. Они могли появиться не от борьбы с преступником, а от того, что ей связали руки. Проехали в парк, вытащили из машины, зарезали, а верёвки или наручники, а также скотч, которым рот заклеили, сняли.
- При предыдущем нападении убийца никаким скотчем и верёвками не пользовался, - с разрешения руководства включился в беседу Мельниченко.
- И какой вывод напрашивается? – с доброй усмешкой поглядел на инициативного подчинённого Смирнов.
- Почерк схожий, а детали не совпадают. В обоих случаях использован кухонный нож, колготы разрезаны, попытка изнасилования или развратных действий. Но если он ей горло перерезал, какой смысл рот заклеивать, а потом ещё скотч обрывать и с собою уносить? – пустился в рассуждения молодой опер, польщенный вниманием старших товарищей. – Я недавно с врачом психиатром разговаривал, специалистом по серийным убийцам, помните, в рапорте указывал – Петров Александр Викторович. Он мне целую теорию про маньяков изложил. Обычно маньяки составляют для себя образ любимой жертвы, так сказать, воображаемый объект обожания. Это как в любви: кому-то нравятся пышные блондинки, а кому-то стройны брюнетки. Свидра, которую под мостом убили, была высокого роста, стройная, волосы чёрные. А эта женщина совсем наоборот: невысокая, телосложение полноватое, к тому же блондинка, правда, крашеная.
- Мысль интересная, - одобрил ход его умозаключений Смирнов. – Ну-ка позвони Зинчуку, как выглядела жертва нападения, что в налоговой работает?
Через пять минут Мельниченко доложил, что женщина была высокого роста, не полная и не худая, волосы покрашены в отливающий синевой чёрный цвет, а также сообщил, что работники городского розыска пока никаких улик в парке не нашли.
- И, скорее всего, не найдут, - мрачно глянув исподлобья по сторонам, изрёк Бондаренко и, наклонив голову ближе к собеседникам, хотя они были единственными посетителями на всю площадку, вполголоса продолжил:
- Очень похоже, что кто-то пытается замаскировать убийство этой женщины под действия маньяка и делает это весьма профессионально. Нож подобран почти один к одному с предыдущим убийством, характер ранений совпадает, колготы разрезаны. Напрашивается вывод, что преступник или сообщник имеет доступ к закрытой информации. А это значит…
- Это значит, что утечка могла произойти из милиции или прокуратуры, - на правах старшего по должности перебил товарища Смирнов. – Поэтому первым делом нужно установить личность потерпевшей. И эту версию, что здесь замешан кто-то из правоохранительных органов мы и будем разрабатывать, а маньяка пусть ищет уголовный розыск. Только опять же нужно соблюдать конспирацию. Знаем пока мы втроем, и больше ни с кем эту тему не развивать. Понял, Андрюша? – отечески ласкового взглянул на подчинённого Смирнов. – Даже со своим родственником.
- Вася Зинчук парень проверенный, не зря пять лет с нами в одном отделе проработал, - вступился за соратника Бондаренко. – Думаю, как раз  его и привлечь можно, чтобы он в горуправлении негласную работу провёл. Вдруг, ноги оттуда растут.
- Не исключено. Пока же будем заниматься личностью потерпевшей, - принял решение Смирнов, как старший по званию и по должности, рассчитался с подошедшей по его знаку официанткой, и оперативники вышли из кафе.
Возле машины Смирнов позвонил по телефону, судя по содержанию разговора, председателю гаражного кооператива, затем протянул Андрею ключи и распорядился:
- Отвезешь нас с Сергеем Николаевичем в контору. Затем езжай в городское управление, уже должна быть готова фотография потерпевшей. С этой фотографией заедешь к председателю гаражного кооператива, он ждёт дома, Семён Павлович его зовут. Может, он её опознает. Если нет, то возьми у него адреса и телефоны членов кооператива, где владельцами гаражей или водителями фигурируют подходящие по возрасту женщины. И сторожа найди, который сегодня ночью дежурил. Вопросы?
Вопросов не было. Доставив руководство отдела к проходной управления, облеченный высоким доверием, Андрей катил на служебном «Деу» по улицам родного города, насвистывал бравую мелодию и обдумывал, чтобы ещё такое придумать, дабы приблизить раскрытие этого загадочного преступления. Но ехал он недолго, и ничего конструктивного, радикального и рационального, чем бы смог удивить начальство и коллег, придумать не успел. В городском управлении он зашёл в отдел экспертиз и взял несколько фотоснимков лица убитой. После этого он быстро нашёл нужный адрес и встретился с председателем  кооператива. Однако здесь Андрея постигла неудача. Все восемьдесят членов гаражного кооператива являлись мужчинами. Тогда он записал адреса числящихся по штату троих ночных сторожей, сообщил Смирнову о результатах и, получив добро, продолжил поиски. Скоро он подъехал к дому, где проживал один из сторожей. Не успел он припарковать машину, как сидевший на скамейке невысокий седой мужчина лет шестидесяти подошел к Андрею и представился:
- Рыжков Александр Филиппович, в настоящий момент сторож гаражного кооператива «Сигнал», в прошлом старший инспектор отдела охраны общественного порядка УВД, майор в отставке, мне председатель звонил.
Мельниченко также официально представился, учитывая, что перед ним бывший коллега, не стал заводить вступительную беседу, а сразу показал фотографию убитой женщины и объяснил, где нашли тело.
- Жаль бабу, - всматриваясь в фотографию, прокомментировал Рыжков. – Часом не серийный убийца в городе орудует? Недавно под мостом девушку зарезали, теперь здесь.
- Почерк преступника совпадает, - подтвердил Андрей. – Так что, знаете эту женщину?
- Вроде бы ставит у нас машину  похожая, но гараж не её, арендует.
- Она невысокого роста, полненькая, волосы светлые, средней длины. Одета была в коричневую кожаную юбку и желтоватую кожаную курточку, - описал Андрей приметы убитой.
- Ходит у нас одна краля расфуфыренная, машина «Ниссан» красный, всегда сама ездит, видно мужа нету. Скорее всего, она, - оставив место для разумного сомнения, подтвердил личность неизвестной женщины бывший майор. – Но какой гараж не помню, нужно в журнале посмотреть.
- Имеете время съездить, Александр Филиппович?
- А чё там, помогу коллегам. Давай по дороге к Недилько заедем. Он как раз этой ночью дежурил.
Минут через пятнадцать подъехали к нужному дому.
- Мобилка есть? – спросил Рыжков. – Набери номер, я ему скажу, чтобы к нам спустился, а то он на девятом этаже живёт.
Мельниченко так и сделал, и скоро к ним присоединился коллега майора в отставке, как оказалось, и по настоящей, и по предыдущей работе. В подошедшем круглолицем краснощёком  толстяке Андрей узнал бывшего участкового их микрорайона по кличке Помидор, который в отроческие Андреевы годы гонял его с пацанами по подворотням. Однако, то ли Андрей сильно возмужал, то ли таких клиентов в практике участкового было великое множество, бывшего малолетнего правонарушителя он не узнал и в знак корпоративной солидарности приложил все усилия, чтобы оказать помощь молодому сыщику.
- Да она это, сто процентов! - воскликнул бывший участковый. – Машина у неё красная, вроде бы японская.
- Вчера видели?
- Машина её вечером въезжала. Во сколько, можно в журнале посмотреть. А вот саму не помню или видел. У нас калитка в заборе есть, чтобы люди могли напрямик к домам выходить. Закрываем мы её только на ночь.
- Кто она, знаете?
- Она гараж арендует номер 43-й. А фамилии не помню. Чего гадать, поехали журнал посмотрим, правда мы там фамилии не записываем, а только номера машин.
В сторожке Мельниченко записал номер и марку автомобиля и время прибытия в гараж. Затем позвонил председателю и выяснил адрес и номер телефона владельца 43-го гаража. После этого отвёз отставников-сторожей в город, высадил ветеранов органов по их просьбе возле ларька, продававшего пиво на разлив и приехал в управление, где сразу же отправился на доклад к Смирнову. Здесь же находился и Бондаренко. Начальник отдела похвалил Андрея за оперативность действий и связался с ГАИ, чтобы установить владельца красного «Ниссана». Фамилия оказалась Тищенко, а звать Константин Иванович.
- Вот, чёрт! По доверенности ездит, - не сдержал эмоций Смирнов.
- Или это её муж, - предположил Бондаренко. – Нужно к нему ехать.
Смирнов взял с полки телефонный справочник, надел очки, нашёл букву «т» и стал вести пальцем по странице.
- Во, есть, холера! – с довольным видом воскликнул он. – И улица совпадает. Звони, Сергей Николаевич. У тебя голос располагающий, а то меня ещё за бандита примут, - подмигнул своему заму Смирнов, называя номер телефона.
Пока Бондаренко набирал номер, Мельниченко разглядел в углу стола хлебные крошки и следы от стаканов или чашек. Видимо, микроскопические блинчики, съеденные в кафе, лишь раззадорили аппетит, и руководство решило перекусить более основательно. Этим можно было объяснить некоторую оживлённость в поведении обычно угрюмоватого и погружённого в свои мысли полковника Смирнова.
Гражданин Тищенко оказался на месте, но везение этим и ограничилось. Фамилию женщины, которой  продал машину, он помнил, имя тоже, а вот отчество забыл. Машину он продавал на авторынке и с покупателем знаком не был, однако назвал адрес нотариальной конторы, где выписывалась генеральная доверенность.
- А второго экземпляра доверенности у вас не сохранилось?- умело модулируя обертонами, постарался Бондаренко оправдать мнение, что его голос располагает собеседника к выполнению просьбы постороннего человека.
- Была где-то, но я сейчас живу в другом месте. Часть бумаг здесь, часть там. И вообще, вы меня случайно застали, заехал кое-какие вещи забрать. Хотите, я поищу, а понедельник свяжемся, - предложил Тищенко и назвал номер мобильного телефона.
- Тогда едем к нотариусу, - дал вводную Смирнов, откатился на кресле от стола и энергично поднялся на ноги.
- Сегодня же суббота, и время к обеду приближается, - с сомнением отозвался Бондаренко.
- Вот поэтому нужно поскорее ехать, - непреклонно заявил Смирнов, доставая на ходу ключи от кабинета.
Возле машины Мельниченко остановился у водительской дверцы, Смирнов вложил в его ладонь ключи, и хитренькая усмешка мелькнула на губах шефа. Частный нотариус добросовестно относился к выполнению своих обязанностей, а может, испытывал материальные затруднения, но дверь его конторы в выходной день была открыта. Смирнов победно взглянул на соратников и, отдуваясь, выбрался из тесного для его большого тела салона малолитражки. Увидев вошедших мужчин, нотариус, молодая привлекательная женщина, приветливо заулыбалась потенциальным клиентам и спросила, чем может служить. Смирнов бесцеремонным образом развеял надежды нотариуса получить заработок, предъявил удостоверение и представился. Услышав о грозном УБОПЕ, да видя перед собой полковника, женщина испуганно вздрогнула, и улыбка застыла на её побледневшем лице. Она машинально закрыла лежавшую на столе рабочую тетрадь, поджав ноги под стул села ровно и положила руки на обтянутые серой юбкой колени.
- Можно присесть? – вежливым тоном осведомился Бондаренко.
- Да-да, пожалуйста, - встрепенулась женщина, хотела было подняться, но руководство уже уселось возле стола, а Мельниченко без её помощи подвинул стоявший возле большого и красиво оформленного  аквариума, окруженного вазонами с цветами, стул ближе к коллегам.
Смирнов, чтобы успокоить слишком разволновавшегося нотариуса, не оттягивая, изложил цель визита суровых оперативников в уютное гнездышко бизнесмена на ниве законности. Нотариус перестала нервничать, быстро нашла нужный журнал, пощёлкала на клавиатуре компьютера и спустя две минуты вытащила из принтера копию генеральной доверенности, выданной гражданином Тищенко К.И. гражданке Матвийчку Ларисе Петровне.
УБОПовцы поблагодарили нотариуса, которая при их уходе стала улыбаться действительно совершенно искренне. В машине Смирнов без слов показал Андрею напечатанный на бланке доверенности адрес, тот включил зажигание, и минут через двадцать они были на месте. Девятиэтажный дом, в котором проживала Матвийчук, был построен недавно и по архитектурному дизайну выгодно отличался от обступивших его пятиэтажек, возведенных ещё до эпохи расцвета демократии. Дом стоял на краю микрорайона, ближе к парку, и соответственно, к гаражам, крыши которых можно было видеть внизу под возвышенностью.
- Ты идею подал, что она могла из гаража идти? – спросил у Андрея Смирнов, глядя на указанные на двери подъезда номера квартир.
- Нет, Вася Зинчук.
- Всё равно наша школа. Её квартира в следующем подъезде. Сходи, Сергей Николаевич с Андреем, а я пока осмотрюсь, - предложил Смирнов, желая перекурить на свежем воздухе.
Бондаренко курил редко, Андрей вообще не был подвержен этой дурной привычке, поэтому они, не мешкая, направились к двери нужного подъезда, но попасть внутрь не смогли: на двери стоял кодовый замок. Подполковник набрал на пульте домофона номер квартиры убитой, но никто не отозвался. Докурив сигарету, к ним присоединился Смирнов.
- Никого нету дома? Я так и думал. Пока вы здесь стояли, я с дежурной частью горуправления связался. Заявлений о пропавших без вести не поступало, просветил коллег начальник.
 Бондаренко набрал номер соседней квартиры. Здесь ему ответили, и не очень приветливый мужской голос спросил, что надо?
- Мы из милиции. Хотим поговорить насчёт вашей соседки Ларисы Матвийчук, - объяснил Бондаренко.
- Понял, заходите, - прохрипел динамик, и оперативники услышали, как щёлкнула задвижка замка.
Поднявшись лифтом на четвёртый этаж, они увидели стоявшего на площадке мужчину средних лет, одетого в спортивные штаны и обтягивающую его обширный живот белую майку.
- Медведчук Петро, - пробасил мужчина, почесал указательным пальцем живот и обсмотрел внимательным взглядом каждого из сотрудников, будто желая удостовериться, соответствует ли их внешний вид тем функциям,  которые возложило на них государство.
Бондаренко не стал ждать, когда он огласит результаты своих наблюдений, достал из кармана курточки фотографию убитой и показал мужчине.
- Это она?
- Ёли-пали! Она что, бухая? – воскликнул мужчина, взял из рук сыщика фото и повернулся к падавшему из окна свету.
- Мёртвая, - уточнил Бондаренко.
- Мёртвая? – фотография дрогнула в руках мужчины, и он свободной рукой стал растирать свои широкие, густо поросшие чёрными волосами,  плечи и грудь, будто стряхивая побежавшие по коже мурашки.
Так Матвийчук это или нет? – уже строже повторил  вопрос Бондаренко.
- Да погоди ты, дай в себя прийти, - мужчина вытер выступившую на лбу испарину, вернул фотографию, сказал, что сейчас вернётся, и исчез за дверью.
Не успели сыщики высказаться по этому поводу, как мужчина действительно вернулся, водрузил на нос очки и снова взял фотографию в руки.
- Да, точно Лариска. Её что, убили?
- Вчера вечером возле речки. Кто в этой квартире ещё проживает? – включился в беседу Смирнов.
- Никто. Сама живёт.
- Ключей от квартиры никому из соседей не оставляет?
- Нам точно нет. Она эту квартиру купила года четыре или пять назад. Так, по-соседски иногда заходила, или моя Верка к ней, а чтобы с другими жильцами контактировала, то не особо.
- А родственники неё есть?
- В городе вроде бы нету. Она родом из деревни. Хотя, стой! – шлёпнул себя ладонью по тугому животу мужчина. – Если это считается родственником, то Вовка,  бывший муж.
- Вы с ним знакомы?
- Случайно узнал. Он в автосервисе работает, я там обслуживаюсь. Как-то поддатый сюда приходил, а Лариска его не пустила. Я на шум вышел, так и выяснилось, что он её бывший.
- Когда это было? – заинтересовался Бондаренко.
- Месяца два назад. А больше его здесь не видел.
- Дети есть у них? – спросил Смирнов и, услышав отрицательный ответ, записал координаты автосервиса.
- Слушайте, Петро, - постарался придать просительные интонации своему командирскому голосу Смирнов, - желательно, чтобы вы с нами в морг на опознание съездили, раз родственников у неё нет.
- Да вы что! –  побледнел Медведчук. – Не моя это парафия. Я даже на похороны стараюсь поменьше ходить. Очень уж на меня вид мертвецов действует.
Лицо Смирнова посуровело, он собрался прочесть мужчине лекцию о гражданском долге, но тут на площадку из квартиры Петра вышла женщина. Увидав в руках мужа фотографию, она взяла её себе и внимательно рассмотрела.
- Ай-яй-яй! Бедная Лариса, - сокрушенно вздохнула женщина. – Она это. Если на труп посмотреть, я вам точно скажу.
Бондаренко со Смирновым переглянулись, и последний предложил женщине съездить в морг.
- Хорошо, - согласилась она без колебаний. – Сейчас переоденусь и поедем.
- Молодец у меня Верка, - похвалил Медведчук сознательную жену. – Она в онкодиспансере медсестрой работает, трупов насмотрелась. А я таксую. Как видите, профессия такая, что дело имею с людьми живыми, разве что иногда  мертвецки пьяными.
Попытка пошутить свидетельствовала, что впечатлительный таксист уже оправился от потрясения, чем не преминул воспользоваться Бондаренко.
- А скажи, Петро, где ваша соседка работала?
- В банке заместителем начальника.
- Как банк называется?
- То ли «Инвестторг», то ли «Торгинвест», что-то из этой оперы. Находится возле супермаркета «Имидж» на площади, я пару раз подвозил её туда.
Появилась жена Медведчука, вызвали лифт. Окинув взглядом явно не отличавшиеся юношеской стройностью фигуры Бондаренко, а в особенности Смирнова, Вера сообщила, что лифт у них капризный, поэтому больше трёх лучше не собираться.
Мельниченко оценил  самообладание женщины и резво запрыгал вниз по ступеням.
По дороге в морг, пока Андрей вёл машину, Смирнов и Бондаренко выяснили у Веры Медведчук подробности из жизни её соседки. Но ничего важного для следствия  женщина сообщить не смогла. Лариса Матвийчук натуру имела замкнутую, в душу к себе не впускала, и круг их общения ограничивался общими темами. Единственным интересным фактом было то, что Матвийчук регулярно навещал один и тот же мужчина.
- Может, её бывший муж? – спросил Бондаренко.
- Нет, мужа я видела, когда Петро его с лестницы спустил. Этот мужчина солидный, одевается модно, из бизнесменов или начальства.
- Опознать сможете?
- Смогу, наверное.
- Пешком приходил, или на машине приезжал? – вставил свой вопрос Смирнов.
- А кто его знает, наши окна во двор не выходят.
В морге женщина опознала в убитой свою соседку Матвийчку Ларису Петровну. Патологоанатом, производивший вскрытие, сообщил Смирнову, что у потерпевшей в затылочной части головы след от удара тупым предметом, изнасилование не подтверждается. Смерть наступила в пятницу вечером приблизительно в 21.30 – 22.00.
Медведчук отвезли домой. Там же остался Мельниченко, чтобы опросить остальных соседей, а Смирнов и Бондаренко отправились в прокуратуру за санкцией на обыск квартиры. По дороге они заехали на автосервис, где трудился бывший муж убитой, но  по причине выходного дня на работе он отсутствовал. Бондаренко позвонил директору автосервиса и выяснил адрес Матвийчука. Оказалось, что проживал он совсем недалеко от места работы.
- Заедем? – посмотрел Смирнов на коллегу.
Бондаренко кивнул головой. Согласно статистике, подавляющее большинство убийств совершается родственниками или близкими знакомыми жертвы, в том числе бывшими или настоящими мужьями. Однако, Матвийчука не было и дома. Спрашивать соседей, где он, пока не стали.
Мельниченко как раз закончил опрос жильцов подъезда, которые были на месте, как к дому подъехала отделовская «Деу» и «Опель» городской прокуратуры. Из «Деу» выбрались Смирнов, Бондаренко, участковый инспектор, обслуживавший данный микрорайон, эксперт-криминалист городской милиции и ещё одна неприметная личность мужского пола с чемоданчиком в руках. На «Опеле» приехал всего один человек – дежурный следователь прокуратуры Сергеев. Представительная делегация поднялась на четвёртый этаж. Участковый по пути прихватил в качестве понятой выглядывавшую из дверей своей квартиры любопытную женщину, второй понятой стала Вера Медведчук. Мужчина неопределённой наружности, пошептавшись со Смирновым, покосился на следователя, стоявшего с безучастным видом у перил, раскрыл свой потрёпанный, но из натуральной кожи чемоданчик, и, поочерёдно доставая оттуда различные хитро изогнутые инструменты, за три минуты без всякого шума и пыли открыл оба замка бронированной двери. Представители правоохранительных органов и притихшие понятые прошли внутрь помещения, а специалист по замкам остался на площадке, чтобы изготовить дубликаты ключей и передать милиции. Вперёд выдвинулся эксперт-криминалист и снял некоторые из выявленных им отпечатков пальцев. Мельниченко улучил момент и шепнул Смирнову на ухо, что, по словам одного свидетеля, вчера поздно вечером в окнах квартиры горел свет.
- Вера, - обратился Смирнов к соседке, - посмотрите, не нарушен ли здесь порядок, и на месте ли ценные вещи.
Женщина осторожно прошла в коридор квартиры, затем, старясь не касаться даже дверных ручек, позаглядывала во все три комнаты, зашла на кухню и вернулась в исходную точку.
- Беспорядка я не вижу. Телевизоры на месте. У неё один стоит в гостиной, один – на кухне и ещё один в спальне. Музыкальный центр тоже есть, и весь хрусталь, что я раньше видела, в наличии. Из дорогих вещей у неё было две шубы, одна каракулевая, другая из норки, дублёнка из ламы, кожаное пальто, несколько меховых шапок.
Смирнов оглянулся, ища глазами Андрея. Тот без слов понял начальника, проскользнул между столпившимися в прихожей людьми, попросил Веру, показать, где находится платяной шкаф, и последовал вместе с ней в указанную комнату. Открыв дверь, он удивлённо покачал головой от увиденного, но пока не стал задерживаться, подошёл к трёхстворчатому шкафу, раскрыл дверцы и удивился ещё сильнее. Шкаф был забит верхней одеждой, которая так плотно висела на плечиках, что это вызвало у Андрея ассоциацию с кильками в банке. Судя по обилию меховых изделий, которые хорошо просматривались под прозрачными целлофановыми чехлами, и занимали почти половину громадного шкафа, на ценные вещи никто не покушался.
- Ваша соседка собиралась открывать промтоварный магазин, - указал Андрей на заставленное почти под потолок картонными ящиками помещение.
- Не знаю, - ответила Вера. – В этой комнате я никогда не была.
Мельниченко наугад открыл несколько коробов. В одном он обнаружил фарфоровый сервиз, в другом – хрустальную люстру, в третьем – экзотические вазы и кувшины из бронзы в восточном стиле, еще в нескольких новую и ношеную обувь. Андрей осмотрел превращённую в склад комнату. Прикинул, что здесь не меньше полусотни таких коробок, махнул рукой, и они с Верой присоединились к остальным участникам обыска.
Явных следов присутствия посторонних в квартире не выявили. Паспорт и другие документы, кроме водительского удостоверения и техпаспорта на машину, были обнаружены в одном из выдвижных ящиков серванта. Здесь же в отдельной коробочке находились ювелирные украшения, которые были перечислены и описаны  в протоколе общим количеством восемьдесят шесть наименований. Также нашли и деньги, правда сумма, по сравнению с обилием остальных имеющихся  в наличии материальных благ, выглядела совсем  незначительной: 5500 гривен, 2300 долларов и 1450 евро.
- Да, коллеги, - озадаченно почесал затылок Смирнов. – Чтобы произвести здесь тщательный обыск, нужно задействовать целую бригаду и потратить весь день с утра до вечера. Предлагаю ограничиться тем, что мы успели увидеть. Мы поменяем колодки замков и опечатаем квартиру. При необходимости обыск будет произведён повторно. Согласны, Виталий Анатольевич? – обратился Смирнов к прокурору.
- Я полагаю, на данном этапе расследования достаточно уже произведенных нами действий. В понедельник соберемся, пригласим городской розыск и разработаем план мероприятий, - подвёл итог следователь.
Через полчаса, когда были окончательно оформлены и подписаны все необходимые документы и понятые разошлись, прокурор уехал на машине, а участковый убыл на своих двоих, сотрудники УБОПа присели на скамеечку у подъезда и, пока Смирнов перекуривал, Мельниченко доложил руководству, что ему удалось выяснить, опрашивая жильцов. Те подтвердили слова Медведчуков, что потерпевшая близких отношений ни с кем из соседей не поддерживала, образ жизни вела замкнутый, шумных компаний не принимала.
- Похоже, нужно копать среди её знакомых и по месту работы, - сделал вывод Смирнов и попросил Андрея подробнее рассказать о свете в окнах.
- Мужик, живёт как раз над квартирой Матвийчук, собаку выгуливает примерно в одно и тоже время. Вот и вчера он гулять в пол одиннадцатого вышел и посмотрел на окна своей квартиры, а этажом ниже тоже свет горел. Был он на улице минут пятнадцать.
- Во всех окнах светилось?
- Нет, только в одном. Поэтому он и запомнил, что в этом окне свет редко горит. Я прикинул по планировке квартиры: как раз та комната, где у неё склад.
- По времени он не мог ошибиться?
- Не думаю. Тем более, я спросил, чем он после того, как с собакой погулял, занимался. Он говорит, бокс по каналу «Мегаспорт» смотрел. Я тоже этот канал смотрю, там записи поединков обычно в 23.00 транслировать начинают. По программе передач в газете можно проверить. Я почти все квартиры обошёл, никто из жильцов посторонних в подъезде не видел, да и как они могли видеть: время позднее, все у телевизоров сидели.
- До понедельника опросишь те квартиры, где никого не застал, - поставил Смирнов задачу,  достал из пачки очередную сигарету, посмотрел на неё, засунул назад и стал высказывать свои соображения:
- У Матвийчук ключи забрали не случайно. Убийца, или его сообщники что-то в квартире искали. Крупную сумму денег, документы, может, какой компромат, но среди этого нагромождения богачества искать, тем более, чтобы не наследить, можно долго. Хотя, у них была в распоряжении, считай, целая ночь. Могли всю квартиру перерыть, а потом убрать за собой. Но могли и не найти, не исключено, что где-нибудь тайник оборудован. А может, она сама сказала, куда спрятала, а потом её убили. В общем, куда ни кинь, везде клин, мы пока ничего не знаем.
- Желательно, к ней на работу съездить, - предложил Бондаренко. – Ключей от служебного помещения при ней тоже не было. А при её должности она наверняка отдельный кабинет имела.
- Поехали, - согласился Смирнов, затем перевёл взгляд на Мельниченко. – Что, Андрюша, составишь нам, старикам, компанию, или дела срочные есть?
Молодому лейтенанту самому было интересно участвовать в расследовании со специалистами сыскного дела, да и ненавязчивая просьба начальника приравнивалась к его прямому приказу, поэтому, несмотря на то, что суббота формально считалась выходным днём, а время приближалось к вечеру, он с готовностью согласился.
- Ответ достойный не юноши, но мужа, - ободряюще потрепал Смирнов подчинённого по плечу. – Тогда едем. Хоть с охраной банка поговорим, выясним, что там за обстановка, кто директор.
Однако, подъехав к зданию «Торгинвестбанка», увидели, что на дверях решётки, а приклеенная к стеклу бирка оповещала, что объект находится под охраной милиции.
- Вот, чёрт! Зря ехали. Нужно было сразу на пульте выяснить, - высказался Смирнов. – Ладно, центральный пульт отдела охраны здесь недалеко. Заводи, Андрюша!
На пульте Смирнов попросил дежурного капитана показать журнал, в котором фиксировалось время сдачи объектов под охрану. Выяснилось, что по выходным банк не работает, но договором обусловлено, что сигнализацию отключают по требованию управляющего банком, когда ему нужно попасть в помещение.
- Вот и сегодня, - ведя пальцем по странице журнала, говорил дежурный, - объект был снят с охраны в 9.30, а поставлен в 13.10.
- Только директор имеет право снимать с охраны? – поинтересовался Смирнов.
- Управляющий, - уточнил дежурный, - Големб Евгений Ананьевич. Это в неурочное время. А в будние дни его заместитель  Матвийчук Лариса Петровна и зам по безопасности Пенькович Петро Мефодиевич.
- И часто по выходным начальство на работу приходит?
- Да почти каждую субботу, - глядя в журнал, сообщил дежурный.
- Благодарю за службу, капитан. Дай нам ещё номера телефонов Големба и Пеньковича, и не будем тебе мешать.
- Вы мне не мешаете, товарищ полковник. Я всё равно на службе. А вот вам приходится в выходной день работать. А номер Матвийчук не нужен?
- Ей уже ничего не нужно, - ответил разговорчивому дежурному Смирнов, - но номера, особенно мобильный, давай.
- Понял, - кратко ответил капитан, проникшись  ответственностью момента. Написал на листке бумаги номера телефонов и отдал его Смирнову.
- Будем и в банке обыск проводить? - спросил у Смирнова Мельниченко, когда они сели в машину.
- Подождём до понедельника. Если к убийству имеет отношение кто-то из банка, а точнее, его директор, то сегодня у него, или их была возможность, найти, всё, что им нужно. А если непричастные к банку лица, то раньше понедельника в офис они не попадут. Да и шум с банком раньше срока поднимать не стоит, тем более, если к убийству действительно имеет отношение профессиональная деятельность потерпевшей. Сначала нужно всё хорошенько обдумать. А пока будем проверять другие версии. Поехали бывшего мужа Ларисы Петровны посетим. Вдруг, что-нибудь интересное узнаем, тогда и сориентируемся, в каком направлении нам двигаться.
Однако Владимира Матвийчука они снова не застали. Тогда Смирнов подвёз Андрея ближе к дому, а сам вместе с Бондаренко вернулись в управление. У дежурного выяснили, что  Мороза на работе уже нет, подниматься к себе в отдел не стали и, в раздумье, остановились посреди вестибюля. Смирнов посмотрел на часы.
- Половина седьмого. Не мешало бы подведение итогов провести, чтобы прикинуть, с чего завтра начинать, а мы даже не обедали.
Бондаренко не возражал против сути мероприятия, но высказал соображения по форме:
- Можно и провести, но в кабак я не пойду. Лучше, поехали ко мне.
Уставший за долгий, начавшийся ещё на рассвете рабочий  день, Смирнов на форме не настаивал, его больше интересовало содержание мероприятия, он согласился с мнением коллеги и распорядился, чтобы нашли дежурного водителя.
Пока постовой искал шофёра, совестливый Бондаренко, являясь в некотором роде молодожёном, позвонил Наташе и предупредил, что ужинать дома не будет. Супруга Смирнова более чем за двадцать лет совместной жизни и такой же срок его службы в милиции от подобных тонкостей этикета давно отвыкла, поэтому жене Смирнов звонить не стал, позвонил начальнику управления Морозу и доложил о ходе расследования. Затем они на дежурной машине приехали в микрорайон, где проживал Бондаренко, машину отпустили у входа в супермаркет, спустя десять минут оттуда вышли и решительным шагом, чуть ли не в ногу двинулись в хорошо известном им направлении, каждый неся в руках по пакету традиционного наполнения. В одном пакете помещалась бутылка «Житньої з медом» ёмкостью 0,5 л, бутылка минеральной воды и полбуханки хлеба. В другом – пачка пельменей, баночка селёдки, три огурца, два помидора и одна луковица.
Через двадцать минут соратники сидели за столом в тесной кухне Сергеевой квартиры, неторопливо наливали и закусывали и также неторопливо, обдумывая слова и взвешивая факты, обсуждали преступление, расследованию которого посвятили сегодняшний день.
- Я считаю, что нужно принимать во внимание обе версии, - как старший по должности, первым взял слово Смирнов.
Бондаренко отвал глаза от тарелки с пельменями и уточнил:
- Первая – убийство совершено маньяком, вторая – Матвийчук стала жертвой заранее продуманного преступления. Так?
- Именно. Можно добавить и третью: обыкновенное ограбление. Но грабитель мог и не убивать. Дал по голове, забрал сумочку, «кольца и браслеты», и пошёл дальше, юбку ему задирать ни к чему, разве, что кошелёк там искал. А ты видал, сколько барахла дамочка в квартире насобирала: целый музей дорого ширпотреба.
Смирнов промокнул салфеткой  лоб.
- Однако, с перцем я себе в тарелку переборщил. Всё наша жадность людская. Вот и эта Матвийчук добра под потолок набила, а кому достанется? Ни мужа, ни детей.
- Кстати, насчёт добра, - вставил реплику Бондаренко, - не мешало бы её кредитные карточки по банкам заблокировать. Ведь их тоже ни одной не нашли. Значит, преступник их забрал.
- Тебя Серёга, чужие деньги волнуют? Плюнь. То, что добывается праведным тяжким трудом, на всякую фигню не тратится. А с этими похищенными карточками, глядишь, кто-нибудь и засветится. Ты, вот, слушай и вникай. Я сейчас буду версии обосновывать, что неправильно, сразу говори.
- Слушаюсь, товарищ полковник! – улыбнулся Бондаренко и разлил по рюмкам.
- Версия первая. Матвийчук жертва серийного убийцы. Факты «за»: совпадает орудие убийства. В обоих случаях кухонный нож, который убийца выбросил недалеко от места преступления. Совпадает с предыдущим убийством характер ран на теле жертвы.
Нападение на Матвийчук, как и на студентку Свидру совершено в малолюдном месте в тёмное время суток в один и тот же день недели.
И там, и здесь присутствует сексуальный характер преступления: поднята юбка и разрезаны трусы и колготы.
Смирнов прервался и закурил.
- Я ничего не упустил? Ага, ещё можно добавить, что преступник рылся в вещах убитой и унёс всё ценное с собой. Итого, набралось пять пунктов, которые свидетельствуют, что преступление совершено серийным убийцей. А ты, Сергей Николаевич, изложи факты, что убийство совершено  по иным мотивам и маньяк здесь не при чём.
 Теперь настала очередь призадуматься Бондаренко. Он попросил у коллеги сигарету, плеснул в рюмки, они выпили, Сергей прикурил и стал излагать свои доводы.
- Первое, что не совпадает, как верно заметил наш юный следопыт и знаток маньяков Андрюша Мельниченко, так это внешний облик потерпевших. При предыдущих нападениях, в том числе и погибшая студентка, женщины были высокого роста, брюнетками и, заметь, в чёрных колготах. Матвийчук женщина совсем противоположного типа: невысокая пухленькая блондинка, и колготы белого цвета.
Второе. Преступник хоть и повторил действия убийцы студентки, но отпечатков пальцев не оставил. Значит, был в перчатках. Этот довод, может, и не особенно убедительный, сам знаешь, по ходу дела преступники могут совершенствоваться.
 Третье. Особенности места преступления совпадают, но только на первый взгляд. Предыдущие нападения также совершались в малолюдных местах, но там, где рядом стоят дома, в основном частный сектор, или, как под мостом, на тропе, ведущей вдоль частного сектора, то есть в тех местах, где люди, в том числе и одинокие женщины, хоть и не часто, но регулярно появляются. Здесь же, между жилым микрорайном и окраиной парка с берегом речки проходит автомобильная трасса, наиболее посещаемые центральные аллеи парка находятся отсюда далеко. В таком месте да ещё после захода солнца если девушки и гуляют, то в обнимку с кавалерами. Маньяку пришлось бы долго дожидаться появления жертвы, что говорится, нерациональная трата времени, проще поискать в другом месте.
Четвёртое. Совпадает характер ножевых ранений, но по голове и лицу женщин до этого не били. Какой смысл драться с потерпевшей, если у тебя в руках нож, разве, чтобы получить удовольствие. Но в таком случае садистские замашки проявлялись бы преступником и при других нападениях.
Пятое. Следы от связывания или наручников на руках, прилипший к волосам кусочек скотча явно не вписываются в канву предыдущих преступлений. Если это и маньяк, то другой.
Вот и у меня, друг Толя, пять пунктов набралось, так что ничья, - завершил Бондаренко приводить свои аргументы.
- Ничья то ничья, - возразил Смирнов, - но мои факты очевидны, все лежат на поверхности, а до твоих умозаключений ещё доходить нужно. И каков вывод?
Бондаренко разлил остатки водки, друзья-коллеги выпили, закусили ломтиками селёдки, захрустели сочным огурцом, и Сергей ответил на вопрос товарища:
- Такой вывод, что кто-то упорно пытается создать впечатление, будто Лариса Матвийчук стала жертвой серийного убийцы.
- И я того же мнения. Этот кто-то хорошо осведомлён о характере улик, оставленных преступником при убийстве студентки. А знать об этом могут или в милиции, или в прокуратуре, - непроизвольно понизил голос Смирнов. – Я завтра попробую Карпюка найти, он человек надёжный. Пускай у себя в городском управлении проведёт работу. И убийство Свидры пускай они себе берут, а мы сосредоточим усилия на раскрытии убийства Матвийчук. И плясать будем от личности потерпевшей. Во-первых, её бывший муж, во-вторых любовник, в-третьих, окружение на работе. Если у них Пенькович в замах числится, то, зная его способности, можно предположить, что компания у них в банке подобралась весёлая.
- Я краем уха слышал, что ему пришлось из органов уйти. А что конкретно вышло? – поинтересовался Бондаренко.
На порозовевшем то ли от чрезмерно насыпанного в пельмени перца, то ли от выпитой водки лице Смирнова появилась гримаса, будто он увидел в тарелке таракана.
- Пенькович типичный продукт переходного периода, когда прежние идеалы канули в лету, а новыми  забивать себе голову не было необходимости, стало возможным добиваться поставленной цели как в карьерном росте, так и в материальном благосостоянии без  идеологической шелухи. Начинал налоговым инспектором, потом аттестовался и перешёл в налоговую милицию. Быстро дослужился до зама. Однако прокололся из-за своей излишней предприимчивости: залез в вотчину СБУ. Стал из Польши и Германии тиры с контрабандой гонять. Чекисты, чтобы не перебивал бизнес, лапти конкуренту и сплели. Даже с полгода в СИЗО посидел, но суд потом признал его невиновным, в милиции, правда не восстановили, хотя он, наглец, и пытался.
- А кто стоит за ним?
Смирнов помолчал, выражение брезгливости на его лице сменилось выражением ярости, глаза гневно сверкнули. Он стукнул кулаком по столу и рявкнул:
- Суки стоят! Какая разница, откуда они: из мэрии, облдержадминистрации или Верховной рады! Вот в Китае, если поймают чиновника на крупной взятке, сразу к стенке. А мы такие законы попридумывали, что даже нормально посадить не можем. Где верховенство права? Где бандиты в тюрьмах? Где, в конце концов, идеалы оранжевой революции?
- Сказать, где? - рассмеялся Бондаренко, желая успокоить не в меру разошедшегося товарища.
- Я сам знаю, куда их засунули! Туда же, куда офицерскую честь подобные сволочи, типа Пеньковича…Бандиты, впрочем, как власть поменялась, сразу попрятались, будто крысы, но быстро разобрались, что ложная тревога, надо только иногда на украинском языке разговаривать, и назад из своих нор повылезали. Кстати, Юра-Гусь из Израиля вернулся.
- Ишь ты! – удивился Бондаренко. – Значит, слухи о его смерти оказались несколько преувеличены.
- Он же сам их и распустил. А суд, тем временем, дело об убийстве Таракана и двух членов его банды прикрыл за недоказанностью.
- И вновь превратился Юрий Михайлович из конкретного обвиняемого в бизнесмена уважаемого, - скаламбурил Бондаренко.
- Зря мы тогда его не прихлопнули, когда он отстреливался при задержании, - откровенно высказался Смирнов. – Наверное, в этом и состоит наша проблема, что мы слишком правильные.
- А может, счастье, что не преступили черту и не уподобились нашим подопечным?
- Ладно, философ, - не стал отвечать уже успокоившийся Смирнов на слишком очевидный вопрос. – Наметим план действий. Я через отдел борьбы с экономическими преступлениями соберу всё, что у нас есть по «Торгинвестбанку». Ты же с Семаком и Мельниченко займитесь бывшим мужем Матвийчук, её таинственным любовником, ну и остальными друзьями и родственниками. Но это дело мы не афишируем. Официальная версия – маньяк или грабитель. Прокуратура рабочее место Матвийчук осмотрит и без нас, а вот почву в банке прозондировать не мешало бы. Но сам в банк не ходи, чтобы лишнего внимания не привлекать. Пошли того же Мельниченко. Парень он молодой, но не глупый, и оперативная хватка есть. Проинструктируй его как следует, и пускай он в банке пороет.
- Так и сделаем, - согласился с шефом Бондаренко. – Меня настораживает, что бывшего мужа Матвийчук мы выловить не можем. Как бы с ним чего не вышло. Нужно его скорее найти. Так что завтра с утра этим займусь.
- Вот и хорошо. У меня тоже такая мысль возникла, но не хотел тебя ещё и воскресенье напрягать, - ухмыльнувшись, проявил несвойственную для высоких милицейских чинов деликатность в вопросе озадачивания подчинённых Смирнов. Как- никак, жена молодая дожидается. Всё, закругляемся. Наташке привет и мои извинения. Помнишь, как на Новый год возле ёлки, пока мы за вином бегали, она тому чмырю, что её лапать пытался, профессионально загиб руки за спину сделала!
Убелённые сединами ветераны МВД рассмеялись, на их суровых лицах промелькнуло трогательное выражение, а глаза загорелись юношеским задором.
Смирнов, злоупотребляя служебным положением, опять вызвал дежурную машину, и через полчаса несгибаемые оперативники оказались под заботливым крылышком любимых женщин.

*  *  *

Утром в воскресенье, помня о задании, в 9.00 Бондаренко был готов к действию. На своём «Фольксвагене», который он давно перегнал из своего гаража во двор к Наталье Константиновне, он подъехал к дому, где проживал бывший муж потерпевшей – Владимир Матвийчук. Поднявшись на лестничную площадку, Бондаренко собрался нажать кнопку звонка, но передумал, достал из кармана блокнот, куда при посещении автосервиса  записал домашний телефон Матвийчука и набрал номер. Спустя минуту в трубке отозвался мужской голос.
- Владимир? – спросил Бондаренко?
- Он самый, - подтвердил мужчина.
Оперативник сообщил, что он стоит за дверью, и хотел бы зайти поговорить.
- А что случилось? – как показалось Сергею, дрогнувшим голосом спросил Матвийчук.
Впрочем, особого значения этой детали Бондаренко не придал. Даже у самого законопослушного гражданина может предательски измениться голос, когда в воскресное утро его поднимет с постели звонок из милиции.
- Напрямую вас это не касается. Мне нужна кое-какая информация, - уклонился от прямого ответа оперативник.
Дверь открылась, и Бондаренко увидел перед собой мужчину лет сорока пяти, невысокого роста, худощавого телосложения, одетого в замусоленные спортивные штаны и трикотажную футболку также не первой свежести.
- Можно войти? – поставил формальный вопрос Бондаренко и, не дожидаясь ответа, шагнул в дверной проём.
Мужчина, возможно, и не имел большого желания пропускать  незваного гостя в квартиру, но, реально оценив шансы и сравнив физические кондиции высокого плотного Бондаренко со своими, препятствовать напористому представителю закона не стал, развернулся и взмахом руки пригласил его следовать за собой. Пришли они на кухню, обстановка и степень чистоты которой свидетельствовали об отсутствии в данном помещении женского начала в виде трудолюбивой руки. Матвийчук сел на табуретку, стоявшую у открытого окна, показал Бондаренко на вторую и спросил:
- Так в чём же дело?
Оперативник пока изучал лицо собеседника и манеру его поведения, поэтому снова ответил уклончиво:
- Я к вам вчера приходил два раза, но не застал.
- На рыбалку ездил, - кратко ответил Матвийчук, взял со стола пачку «Примы» и закурил.
- А в пятницу вечером вы где были?
- На рыбалке и был. Да что случилось то, можете сказать? – стал кипятиться Матвийчук.
- Ваша бывшая жена убита, - внимательно глядя в лицо собеседнику, наконец конкретно ответил на поставленный вопрос Бондаренко.
Рука Матвийчука с зажатой между пальцами сигаретой остановилась на полпути, взгляд из-под вскинутых бровей выразил искреннее удивление,  и он, опять же, слегка дрогнувшим голосом задал очень оригинальный в подобной ситуации вопрос:
- Которая?
Теперь настал черёд удивляться Бондаренко, но своё удивление он не показал, а, придав голосу нотки сочувствия, сказал:
- Лариса.
Реакция Матвийчука была неожиданно бурной. Он швырнул в окно окурок, вскочил с табуретки, стукнул кулаком по столу и воскликнул:
- Вы что, издеваетесь? Они обе Ларисы!
Хотя Сергей за годы службы на оперативной работе давно научился держать эмоции под контролем, ему стоило больших усилий сохранить невозмутимое выражение лица.
- Попал мужик, - усмехнулся он по себя. – Жертва двух Ларис.
- Лариса Петровна, - уточил Бондаренко, но подумал, что и отчества могут совпадать, быстро добавил:
- Та, что в банке работала.
Затем он вытащил фотографию убитой и показал Матвийчуку.
- Она?
Матвийчук взглянул на фотогафию и без всякого трагизма в голосе спросил:
- Она что, попала в аварию?
- Нет, убийство. На неё напали, когда она возвращалась из гаража.
Матвийчук закурил новую сигарету и вполне буднично произнёс:
- Жалко, значит, плакали мои денежки. Поймали того, кто её убил?
Пока реакции Матвийчука подозрений у оперативника не вызывали, и он перешёл к следующему этапу беседы с возможным подозреваемым: поставил ряд стандартных вопросов, задаваемых при расследовании убийств:
- Нет, не поймали. Не знаете, враги были у неё?
- Я-то не знаю, но с её характером и замашками  заиметь их несложно.
- Что вы имеете ввиду?
- Слишком деньги любила, а вот людей не очень, по крайней мере тех, которых считала ниже себя, а проще говоря – беднее.
- Ну, а друзья, подруги?
- Насчет хахалей ничего сказать не могу, мне это до лампочки. А в подружках у неё числится Зойка Парфенюк, хозяйка магазина готовой одежды по улице Львовской.
- Как магазин называется?
- Что-то возвышенное и бессмысленное. А, вспомнил, «Планета элеганс».
- Оригинальное название, - согласился Бондаренко. – Вы когда Ларису последний раз видели?
- С месяц назад. Она  мне деньги должна. Я к ней домой пришёл, а она даже в квартиру не пустила.
- Большая сумма?
- Десять тысяч долларов. Да, накрылись мои деньги, - вздохнул Матвийчук – Не вовремя её убили. Я ей три дня назад в банк звонил. На следующей неделе обещала, что точно со мной рассчитается.
- За что она вам деньги должна, если не секрет?
- Какой там секрет. Когда разводились, Лариса попросила, чтобы квартиру ей оставил. Она купила мне эту однокомнатную хибару, а в течение двух лет обещала разницу вернуть. Прошло уже три. Я с бизнесом влетел, мне бабки, как воздух нужны.
- И чем вы занимаетесь?
- Машины из-за бугра гонял. А тут, как по закону подлости, на «Мерсе» в Польше в аварию попал, пришлось продавать за копейки. Потом «БМВ» в Германии купил, на таможне конфисковали, оказался краденый. Дожился, мать его, пришлось на автосервис работать идти, - глубоко затянулся и с шумом выпустил дым Матвийчук.
- С Ларисой почему развелись?
- Не зря говорят, хочешь узнать мужика – дай ему власть, а бабу – деньги. Пока она на базаре сидела да простым бухгалтером работала, и у меня дела на подъёме были, всё чин-чином. А устроилась на работу в банк, деньги пошли нормальные, жаба её задавила, посчитала, что я ей не пара.
- Бывает, - посочувствовал Бондаренко отвергнутому по финансовым соображениям мужу и спросил, когда его бывшая жена стала работать в банке?
- Как только он организовался. Лет пять, наверное, прошло.
- А как она туда попала?
- Лариса у заведующего банком  Големба раньше бухгалтерию по его барам и торговым точкам вела.
- Понятно. Может, придётся вас ещё побеспокоить, - собрался уходить Бондаренко. – А что там, на рыбалке, клёв был?
- Тоже любитель? – оживился Матвийчук. – Вон, карасей натягал, - открыл он холодильник и показал наполненную серебристой рыбёшкой эмалированную миску. – В основном, мелкий брал, тех, что крупнее, соседу отнёс, жена пожарила, вчера вечером посидели.
- И где ловили?
- В Баковцы ездил на ставок.
- А-а, за сахарным заводом километров пятнадцать, - подтвердил знание угодий Бондаренко, когда-то выезжавший в это село для задержания банды цыган, торгующих наркотиками.
- По спидометру ровно восемнадцать, - уточнил Матвийчук.
- На машине ездили?
- Не совсем уже до ручки дошёл, чтобы автобусом ездить. Имею «четверку», хоть и не новая, но бегает.
- И много там рыбаков было? – продолжал выяснять достоверность алиби потенциального подозреваемого оперативник.
- В пятницу, когда я приехал под вечер, две машины стояло, «девятка» красная и джип «Мерседес», на которых бундесвер ездит, я такой когда-то через границу перегонял, тоже ночевали. А в субботу народу подвалило, клевало неплохо.
- Что, сам ездил, денег на бензин не жалко?
- С напарником договорился, а у него ребёнок заболел. Чего там деньги жалеть, главное – душу отвести.
В глазах Матвийчука появилось мечтательное выражение, нечто похожее промелькнуло и на лице Бондаренко: он вспомнил свой опыт рыбной ловли на берегу лесного озера в компании с любимой девушкой Наташей.
Так каждый со своей заветной мечтой  в глазах они и расстались. Бондаренко, проанализировав полученные от Матвийчука сведения, не нашёл очевидных мотивов, которые подвигли бы того на убийство бывшей жены. Не вызывало подозрений его поведение во время замаскированного под непринуждённую беседу допроса. Единственное, что насторожило оперативника, так это слишком расплывчатое алиби бывшего мужа, ведь на рыбалку он мог приехать не в пятницу вечером, а в субботу утром. Подойдя к своей машине, Бондаренко обратил внимание на стоявшую рядом четвертую модель «Жигулей», за пыльным стеклом в багажном отсеке он разглядел сложенные удочки и мешок с надувной лодкой и понял, что это машина Матвийчука.
Бондаренко посмотрел на часы, потом на номер «четвёрки», сел в свой «Гольф» и целеустремленно повёл машину по разгруженным в выходной день от транспортных потоков улицам к выезду из города в юго-западном направлении.
Через час Бондаренко снова был в городе. Алиби Матвийчука подтвердилось. Любители природы, которые приехали на  джипе «Мерседес»  военного образца, отрывались по полной программе и всё ещё находились на водоёме. Хотя они были все навеселе, но по мере возможностей, смогли вразумительно объяснить, что мужик, приехавший на синей «четверке», находился безотлучно на водоёме с пятницы вечера и до конца  дня в субботу, и клевало у него на зависть другим рыбакам, тем он им и запомнился.
Улица Львовская, где располагался магазин готовой одежды, принадлежавший подруге убитой, была как раз с той стороны, откуда Бондаренко въехал в город. Несмотря на воскресенье, магазин работал. В торговом зале к подполковнику сразу подошла девушка в элегантной униформе, состоявшей из чёрной юбки, красной жилетки и белой блузки. Бондаренко, не теряя времени, спросил на месте ли директор. Но Парфенюк на работе не оказалось, тогда оперативник представился и попросил номер её телефона. Из машины он позвонил Парфенюк на городской номер и объяснил, что хотел бы поговорить  о её подруге Ларисе Матвийчук.
- С нею что-то случилось? – услышал он в трубке встревоженный женский голос.
- С чего вы взяли? – в свою очередь спросил Бондаренко.
- Я вчера целый день звонила по телефону и на мобильный, а она не отвечает.
- Да, случилось, - не стал скрывать правду Бондаренко. – Приеду, расскажу.
Он узнал адрес, благо не надо было ехать в другой конец города, и минут через пятнадцать звонил в дверь нужной ему квартиры. Открыла женщина примерно сорока лет, одета она была явно не по-домашнему, волосы аккуратно причёсаны, на лице макияж. Бондаренко решил, что Парфенюк незамужем, поэтому приняла меры по подготовке своего внешнего вида к встрече с мужчиной, хоть и незнакомым и который может принести неприятные известия, но потенциальным кандидатом для завязывания близких отношений. Сергей предъявил женщине удостоверение и попросил разрешения войти.
- Проходите, конечно, - любезным тоном ответила Парфенюк, окинула внимательном взглядом статную фигуру Бондаренко, и, обдав  концентрированным  запахом дорогих духов, закрыла за его спиной замок на защёлку. Затем прошла вперёд и, покачивая обтянутой тесной юбкой мощными бёдрами, повела его за собой.
Привела она его на кухню. По сравнению с запущенной квартирой Матвийчука здесь всё блистало чистотой, а мебель и многочисленные предметы интерьера и дизайна свидетельствовали о достатке. Но материальных следов, что в квартире проживает мужчина, Бондаренко не заметил и похвалил себя за наблюдательность и знание женской психологии, впрочем, насчёт второго вывода он был слишком высокого о себе мнения. Похвастаться глубоким знанием женской психологии дано лишь немногим маститым учёным-психиатрам и самым известным авторам женских романов, но не простому оперативнику, хоть и в звании подполковника.
Не желая больше держать женщину в неведении о цели своего визита, как только они уселись, Парфенюк на стул, а Бондаренко на диванчик мягкого уголка, оперативник сразу заявил:
- Зоя Владимировна, у меня тяжёлая для вас весть: Лариса Матвийчук убита.
Женщина моментально побледнела, она откинулась на спинку стула, руки безвольно повисли. Лицо её исказила гримаса страдания, из глаз брызнули слёзы, а из груди вырвался протяжный стон. Она покачнулась и тело её, сползая со стула, стало клониться набок. Бондаренко вскочил на ноги и успел схватить женщину за обмякшие плечи.
- Успокойтесь, Зоя Владимировна, я вам сочувствую, но нужно держать себя в руках, - приговаривал Бондаренко, держа в своих сильных руках сотрясаемые рыданиями плечи женщины. – У вас корвалол есть? – спросил он, видя, что рыдания усилились, и опасаясь, как бы со свидетельницей не случился обморок.
Ответа не последовало. Сергей поднял голову, увидел за декоративным узорчатым стеклом буфета какие-то бутылки, открыл дверцу, среди нескольких откупоренных бутылок нашел одну с коньяком, взял с верхней полки хрустальную рюмку и наполнил её почти до краёв. Женщина машинально приняла протянутую ей рюмку, одним махом выпила, закашлялась, выхватила из стоявшей на столе декоративной подставки салфетку и стала вытирать нос и глаза. Бондаренко налил в чашку воды из чайника. Зоя Владимировна, стараясь чтобы края чашки не стучали о зубы, сделала несколько глотков, поставила чашку на стол и посмотрела на Сергея покрасневшими глазами, которые обрамляли чёрные тени от размытой слезами краски.
- Как это произошло? Лариса попала в автомобильную катастрофу? – глухим голосом спросила Парфенюк, не дожидаясь ответа, выдвинула один из ящичков буфета, достала оттуда пачку «Мальборо», пепельницу и зажигалку.
Бондаренко помог ей прикурить и вытащил из пачки сигарету себе.
- В пятницу вечером на Ларису было совершено нападение, когда она возвращалась из гаража. Смерть наступила в результате ножевых ранений, - описал Бондаренко женщине обстоятельства гибели подруги.
Из глаз Парфенюк снова заструились слёзы. Затушив сигарету, она извинилась и вышла, а через пять минут вернулась умытой и причёсанной.
- Убийцу поймали?
- К сожалению, нет, Зоя Владимировна. Вот об этом я хотел бы с вами поговорить.
- Можете просто Зоя. Так что вас интересует?
- Да практически всё. Это когда убивают какого-нибудь бандита, то милиция располагает сведениями о его личности чуть ли не с младенческих лет, - пустился в рассуждения Бондаренко, желая чтобы состояние убитой горем женщины побыстрее пришло в норму, и она смогла давать вразумительные показания. – А когда, не дай бог, беда случается с честным человеком, то начинать приходится  с чистого листа. Поэтому меня интересует, как она жила, круг знакомых, обстановка на работе.
- Вы думаете, её убил кто-то из знакомых?
- Явных свидетельств этому нет. Буду с вами откровенен, Зоя, факты говорят, что преступление совершено с целью грабежа или на сексуальной почве. Но мы должны проверить все варианты.
- Бедная Лариса, - всхлипнула Парфенюк. – Её изнасиловали?
- Экспертиза этого не подтвердила. У Ларисы, кроме бывшего мужа, есть родственники?
- Нет, она из деревни родом. Закончила институт, экономический факультет,  как раз СССР тогда развалился, работы по специальности не было, пошла на базар торговать. Тут повезло ей. Она на квартире жила у одной старушки в частном доме, а к той поляк-родственник ездил, товар, турецкий ширпотреб сюда привозил. Лариса стала у него товар брать и возить по базарам. Сначала в Киев, потом дальше, а после продажи с поляком рассчитывалась. Собрала денег, поставила на нашем оптовом рынке контейнер, сама стала в Польшу и Турцию ездить. Так и с Вовкой, бывшим мужем познакомилась…
- Я видел его, мне кажется, он намного её старше.
- Не так уж много, всего десять лет. У него бус был, Лариса нанимала за товаром ездить. Так и сошлись, хотя Вовка женат был. Потом он развёлся, они купили квартиру, долго вместе не прожили, он её ревновать стал, один раз даже избил сильно.
- В милицию Лариса заявляла?
- Кажется, нет.
- А в банк как она на работу попала?
- На базаре рядом с ней женщина контейнер держала, Алёна Големб, а её мужу на фирму нужен был бухгалтер, как раз Ларисе по специальности. Вот она на полставки у него и работала. С утра на базаре своими делами занималась, а после обеда на фирме сидела. Когда Големб банк организовал, то и Ларису не забыл.
- А контейнер продала?
- Нет, я взяла в аренду, - после секундной паузы ответила Парфенюк.
- Говорят, она последнее время с мужчиной встречалась, - посмотрел в глаза собеседнице Бондаренко. – Вы знаете, кто он?
Видя, что Парфенюк колеблется, Бондаренко доверительно понизил голос:
- Зоя, информация будет доступна ограниченному кругу лиц. Я ведь спрашиваю не ради праздного любопытства. Он что, женат?
На лице Парфенюк отразилась борьба между необходимостью говорить правду и соблюсти принципы женской солидарности.
- Да, он женат, и работает на ответственной должности, поэтому, я надеюсь, что огласки это не получит. Ростислав Викторович Сущик, заведующий отделом земельных ресурсов в мэрии.
- Спасибо, Зоя. Вы правильно поступили, - поблагодарил оперативник честно исполнившую свой гражданский долг женщину и задал следующий вопрос:
- Лариса не настаивала, чтобы он на ней женился?
- Если откровенно, то она мне говорила, что как мужчина он не очень надёжный. Подозревала, что он ей изменяет, поэтому сама ещё не решила, стоит ли выходить за него замуж.
– Вы когда Ларису последний раз видели?
- Во вторник она была у меня в магазине. Как раз партия эксклюзивного товара поступила для летнего сезона.
- Она не жаловалась, что ей угрожают или преследуют?
- Нет, но мне показалось, что она чем-то озабочена.
- В чём это проявилось?
- Обычно Лариса разговорчивая, пошутить любит. А тут в магазин заскочила, выбрала по быстрому всего одно платье и две блузки, даже кофе пить не стала, сразу уехала.
- Вот один из факторов оценки степени озабоченности богатой женщины жизненными обстоятельствами: из всего многообразия эксклюзивной коллекции выбрала всего одно платье и две блузки, - сделал вывод с философским подтекстом Бондаренко и подумал, что было бы неплохо и ему самому узнать, что так озаботило несчастную женщину.
- А ещё близкие люди есть у Ларисы?
- Нет, она ведь всё время на работе, светскую жизнь вести некогда, а родственники у неё в деревне живут.
Бондаренко ещё раз поблагодарил женщину за предоставленные милиции полезные сведения, выразил соболезнование в связи с гибелью подруги, оставил на всякий случай номер своего телефона и убыл восвояси.
Спустя час он уже шагал по пустынному в выходной день, а потому гулкому  коридору управления. Проходя мимо кабинета начальника, Бондаренко на всякий случай нажал ручку. Дверь оказалась незапертой.
- Заходи, заходи Серёга! – обрадовался появлению товарища Смирнов, который с чашкой в одной руке и дымящейся сигаретой в другой, сидел за столом и читал исписанный мелким почерком с двух сторон лист бумаги.
- Как раз вовремя. Кофе будешь, или чего-нибудь посущественней? – заговорщицки подмигнул соратнику Смирнов.
- Ограничимся кофе, - не поддержал инициативы руководства Бондаренко, вспомнив укоризненно-ироничный взгляд Наташи, когда она узнала, что её погрязший с головой в борьбе с преступностью Серёженька предпочёл изысканный ужин вдвоём с любимой женщиной магазинным пельменям в компании Смирнова.
- Вольному воля, - не стал настаивать гостеприимный начальник. – А себе коньячку я для запаха капнул.
Смирнов поднялся из-за стола, воткнул вилку чайника в розетку, щедро насыпал в чашку сахара и кофейного порошка, подождал, пока вода закипит, залил кипяток, взял в шкафчике пластмассовую тарелочку, наполненную конфетами и печеньем, и принёс всё это Сергею, сидевшему за приставным столом.
- Угощайтесь, сэр, - с ехидной усмешкой, которая свидетельствовала, что её обладатель пребывает в благодушном настроении, изрёк Смирнов, подождал, пока Сергей перестанет звенеть ложечкой в чашке, и продолжил:
- Мельниченко звонил. Сказал, что накопал кой-чего, сейчас приедет. И я один фактик интересный вспомнил. Шесть лет назад, когда Големб ещё не был банкиром, подорвали его машину. По нашим оперативным данным это Балабон на него наезжал, хотя сам Големб пишет, что не знает, чья это работа.
- Больше заявлений от него не поступало?
- Нет, наезды прекратились, а Балабона спустя год или два городское управление разработало, получил срок. Спалился на наркоте. И я также слышал, будто это кто-то из криминалитета Балабона и подставил, беспредельщик он был. Ну, рассказывай, что выяснил, - увидев, что Бондаренко допил кофе, обратился к нему Смирнов.
- Ага, теперь Сущик  прорезался, - высказался Смирнов, дослушав рассказ Бондаренко и неожиданно рассмеялся. – Этот Сущик-Вездесущик всюду поспевает. И жена, и любовница, а ещё я целый фильм видел, как он в бане культурно отдыхал. Разрабатывали одного судью и депутата Чернавского, и Сущик в их компанию затесался. Среди представителей Фемиды и политикума, которые  тогда в бане были, по части девочек он самым активным оказался. Можешь посмотреть, кассета с оперативной съёмкой в архиве есть.
- Пока рано. Завтра с ним встречусь, а там видно будет. Может, и придётся кассету использовать, чтоб поразговорчивей стал.
- А что если Матвийчука как следует потрясти? – переключился на следующего кандидата в подозреваемые Смирнов. – Алиби не означает, что он её заказать не мог.
- А какой смысл? Я к нему после Парфенюк ещё раз заехал. Зад он ей начистил, когда вернувшись раньше срока с рыбалки, не обнаружил её ночью дома. Но было это пять лет назад, ещё до развода. Так что мотив ревности отпадает. Материальные проблемы со смертью бывшей жены у него тоже не разрешатся. Они официально в разводе. Пока перспективы не вижу. К этому варианту можно будет вернуться, когда свежие факты появятся.
- Ладно, за Матвийчука взяться никогда не поздно, - согласился Смирнов. – С утра Мороз был. Попросил его насчет банка поскорее выяснить. Он задание Головатому дал (начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями). Завтра всё, что у них есть, нам покажут.
В дверь кабинета деликатно постучали, и вошёл Мельниченко.
- Разрешите, товарищ полковник! – приняв стойку «смирно», обратился он к начальнику отдела.
- А, Андрюша, - ласково, будто  родному сыну, заулыбался Смирнов. – Заходи, дорогой, гостем будешь! – с грузинским акцентом, который означал, что шеф шутит, проговорил Смирнов. – Чаю налить?
Бондаренко покосился на товарища и чуть заметно улыбнулся. Смирнов имел троих дочерей. Одна только заканчивала школу, другая благополучно пребывала в замужестве, а вот средняя, девица умная и далеко не уродина, для своих двадцати двух лет  склад ума имела слишком ироничный, а язычок, наверное в папу, не в меру острый. Видимо по этой причине кавалеры у юной насмешницы долго не задерживались. Трудно найти героя, который  согласился, чтобы жена была умнее его. Смирнов же, будучи заботливым отцом семейства, возможно и не вполне осознанно, осуществлял мониторинг потенциальных кандидатов в зятья. Бесхитростный в матримониальном отношении Мельниченко воспринимал теплоту по отношению к себе строго, а порой и чрезмерно  начальника, как оценку своих деловых качеств.
- Спасибо, Анатолий Петрович, - отказался от чая Андрей. – Меня граждане недавно угощали.
- Ишь ты, юноша! – продолжал источать елей Смирнов. – Больше ничем не угощали?
- Предлагали, - не стал скрывать правды молодой опер, - но я сказал, что на работе не употребляю.
- Правильно, нужно поддерживать имидж сотрудников органов, а то народ и так думает, что в милиции одни пьяницы работают. Так что выяснил?
- Обошёл все квартиры, которые вчера остались неохваченными. Полный голяк. А в последней квартире, на первом этаже, мужик один, а конкретно – Нечипорук Ярослав Федорович, в ту ночь спал в машине. К нему зять с дочкой и детьми приехали в пятницу вечером, места в квартире всем не хватило, вот деда и выставили на свежий воздух, а, заодно, и джип зятев охранять.
- А джип где стоял? – сразу посерьёзнел Смирнов.
- Как раз напротив подъезда, не дальше пяти метров. Спалось деду плохо на новом месте. Где-то в полпервого проснулся, перекурил и снова в машину залез. А тут как раз из подъезда мужчина выходит, прошел мимо джипа, повернул за угол дома и, по-видимому, уехал на машине, потому что Нечипорук слышал, как завёлся двигатель, и видел свет фар, когда машина разворачивалась и на дорогу выезжала.
- А какая машина?
- Оттуда ему выезда на дорогу не видно. А мужчину он хорошо рассмотрел, над подъездом лампочка светит. Лет сорок, одет в коричневую курточку из ткани типа плащёвки с капюшоном, в руках большая сумка. Мужчина вышел из подъезда с накинутым капюшоном, а тут порыв ветра капюшон с головы сдунул. Он сумку поставил, натянул капюшон и дальше пошёл. А дождя ведь не было, значит, лицо прятал под капюшоном. Дед сказал, что мужика этого опознает.
- А мужчина деда видел?
- Вряд ли. В джипе стёкла тонированные.
- Один из немногих случаев, когда тонированные стёкла могут оказать помощь милиции, - подал реплику Бондаренко. – Ещё не факт, что этот мужик из квартиры убитой выходил. Может, от чужой жены, того и замаскировался.
Однако в этом вопросе Мельниченко продемонстрировал знание дела и предусмотрительность.
- Я, Сергей Николаевич, когда ещё первый раз жильцов опрашивал, интересовался, приходили  к ним или  соседям  посторонние,  посещали ли их знакомые. А сегодня  снова проверил. Все гости уходили раньше двенадцати ночи и не в одиночку.
- Понятно. Молодец Андрей, хорошо поработал, - похвалил расторопного подчинённого Смирнов. – Можешь идти отдыхать, - милостиво разрешил он. – А мы с Сергеем Николаевичем ещё помозгуем, авось до чего и додумаемся.
- Чего там думать, трясти надо! – ответил Бондаренко цитатой из милицейского анекдота, когда за Андреем закрылась дверь. – Нужно Нечипоруку для опознания фотографии предъявить.
- Чьи?
- Для начала бывшего мужа, любовника, сотрудников банка, родственников, если таковые обнаружатся.
Смирнов с ним согласился, руководство отдела набросало черновик  плана оперативно-розыскных мероприятий по раскрытию убийства гр-ки Матвийчук Л.П., Смирнов остался набирать его на компьютере, чтобы назавтра предоставить документ начальнику управления, а Бондаренко ушёл домой.

*  *  *

 Когда в понедельник утром оперуполномоченный Мельниченко явился на службу, в кабинете никого не оказалось. Семак  никогда не опаздывал. Следовательно, его уже успели загрузить срочной работой. Андрей отправился отметиться у начальства, но кабинеты Смирнова и Бондаренко были закрыты. Тогда он понял, что неотложные задания его не ждут, вернулся к себе и принялся за составление рапорта о проделанной за субботу и воскресенье работе. Только он начертал на чистом листе бумаги сакраментальную фразу: «Довожу до вашего сведения», с которой начиналось большинство документов внутриведомственного милицейского делопроизводства, как дверь открылась и на пороге предстала ослепительно крашеная блондинка в звании старшего лейтенанта милиции. Оглядев кабинет, она плотно прикрыла за собой дверь, подошла к столу, положила перед Андреем принесённую с собой папку-скоросшиватель, наклонилась над ним, почти касаясь его лица своей выпуклой грудью, обтянутой  мундиром, на котором чуть выше  выглядевшей очень соблазнительно даже в униформе груди был приколот значок «Отличник милиции», и провела ладонью по жёстким чёрным волосам молодого оперативника.
- Здравствуй, Андрюшенька, - явно не по-уставному обратилась вошедшая сотрудница к коллеге. – Ради вашего отдела пришлось на работу раньше выйти. Головатый вчера домой позвонил, попросил сведения по «Торгинвестбанку» собрать в одно дело.
Андрей поднялся со стула, глянул в лицо смотревшей на него укоризненным взглядом коллеги из смежного отдела, покосившись на дверь, взял ладони молодой женщины в свои и, стараясь, чтобы в его голосе звучали теплые нотки, проговорил:
- Здравствуй, Любаша. Спасибо, но это была не моя инициатива. Смирнову загорелось.
- Я к нему и несла, но его нету. А вот где твоя инициатива, милый юноша? – прикрыв синими веками серо-голубые глаза, проворковала женщина и прильнула головой к широкой, спортивно-развитой груди Андрея.
Однако пылкая чувственность молодого мужчины после вечерних встреч с девушкой Галей из библиотеки пребывала в умиротворённом состоянии. Женщина, вероятно, услышав слишком ровное биение  сердца Андрея, всё поняла, высвободила свои ладони и отступила на шаг. Голубые крапинки в зеницах глаз женщины поблекли, зато серый цвет заискрился холодной сталью, а выражение милой укоризны на лице стало превращаться в выжидательно-требовательное. Но Андрею повезло. Только коллега открыла рот, чтобы завести разговор для выяснения отношений, как в коридоре зазвучали голоса, дверь в кабинет распахнулась, быстро вошедший Бондаренко, на ходу поздоровавшись, проследовал к столу и взял лежавшую там папку.
- Спасибо, Любовь Семёновна, оперативно справились, - похвалил он сотрудницу.
- Спасибо в карман не положишь, Сергей Николаевич, - вздохнула женщина, глядя на Андрея.
- Понял, с меня коньяк и кофе, - радушно заулыбался Бондаренко. Похожая улыбка появилась на лице у Андрея.
- От кофе цвет лица портится, - в ответ пошутила сотрудница, увидев, что Бондаренко сел за стол и стал листать принесённую ею папку, ещё раз взглянула на Андрея и, развернувшись, застучала каблуками по паркету, шагая к выходу.
- Садись, Андрей, - пригласил Бондаренко. Поедешь сейчас в банк. Переговори с управляющим, замом по безопасности. С этим держи ухо востро, тёртый калач, когда-то в органах работал. А главное – пообщайся с персоналом. Там сегодня следователь прокуратуры был, рабочее место Матвийчук осматривал. Я ему звонил, ничего интересного. Выясни мнение сотрудников о Матвийчук, какая у них обстановка в банке. Постарайся, чтобы у персонала сложилось впечатление, что мы занимаемся версией, будто Лариса Петровна стала жертвой маньяка или грабителя. Дело тебе пока не даю, чтобы у тебя был свежий взгляд. Так легче заметить что-нибудь интересное или необычное.
Объясняя своё нежелание показывать Андрею оперативные материалы по «Торгинвестбанку», Бондаренко слукавил. Просто он опасался, что молодой сыщик при общении с сотрудниками банка, особенно Пеньковичем и Голембом, мог проговориться, или иным способом показать свою излишнюю осведомлённость о деятельности данного финансового учреждения.
Мельниченко настаивать не стал, тем более, что в бумагах копаться он не любил, ему больше нравилось непосредственно контактировать со свидетелями, подозреваемыми, или теми, кто уже был изобличён в совершении преступления. Вооружившись блокнотом и ручкой, он отправился выполнять задание.
На остановке общественного транспорта, увидев что подошёл нужный номер,  он не стал мелочиться и хотя мог доехать троллейбусом как сотрудник милиции бесплатно, сел в маршрутное такси. Здание «Торгинвестбанка» располагалось в центральной части города. Подойдя к парадному входу, Мельниченко осмотрел передний фасад трёхэтажного офисного здания. Стены  первого этажа, где  располагался банк, были покрашены в тёмно-серый цвет и разделены тонкими золотистыми планками из металла на одинаковые прямоугольники, оконные стекла были тонированы, периметр входной двери и ступени обложены полированным серым гранитом. Чёрные окна скрывали от сторонних глаз происходящее внутри здания и придавали сооружению некий ореол нерушимой солидности и мрачной таинственности. Однако Андрей был юношей трезвомыслящим и от всякой мистики далёким, поэтому производивший мрачноватое впечатление фасад этой цитадели по регулировке финансовых потоков никаких потусторонних ассоциаций у него не вызвал, и оперативник твёрдой рукой открыл тяжёлую металлическую дверь учреждения. Сидевший в тамбуре охранник, одетый в чёрную униформу,  поднялся со стула и, сверля Андрея чрезмерно бдительным взглядом, загородил проход своим массивным телом. Мельниченко ни капельки не стушевался. Взгляд неприветливого охранника был взглядом кроткого агнца по сравнению с теми взглядами,  которые Андрею доводилось наблюдать у себя в управлении, когда высокое руководство, нацеленное ещё более высоким начальством, метало громы и молнии, в свою очередь, нацеливая личный состав на дальнейшее и немедленное усиление борьбы с преступностью. Оперативник строго посмотрел на ретивого охранника, выждав, предъявил удостоверение и спросил, на месте ли руководство банка. Страж ворот со скрытым злорадством ответил, что начальство отсутствует.
- Ладно, я пока с людьми переговорю, коллега, - подчёркнуто фамильярно обратился Андрей к охраннику, который был значительно старше его. – А ты можешь позвонить начальнику вашей службы безопасности. Заодно, узнаешь, когда он явится. Или ты против, чтобы я провёл здесь предусмотренные законом юридические действия?
Бдительный Цербер понял, что нахрапом такого молодца не возьмёшь, хмыкнул и отступил в сторону. Андрей прошел в вестибюль.
- Операционный зал налево! – услужливо крикнул вдогонку Андрею охранник, демонстрируя тем, что свои функции он выполнил, признает верховенство права и не собирается препятствовать действиям представителя органов правопорядка.
В операционном зале, просторном помещении, разделенном на отсеки пластиковыми перегородками, расположились сотрудники, вернее, сотрудницы банка, ибо быстро окинув взглядом офис, Мельниченко из примерно дюжины финансовых работников выявил всего двоих представителей сильного пола. Имея намерение опросить всех присутствующих, Андрей повернул налево и остановился у крайнего отсека, где за модерным офисным столом тёмно-зелёного цвета в светлую крапинку сидел молодой мужчина, одетый в дорогой костюм модного фасона из серой в белую полоску ткани. Мужчине было всего лет тридцать, но на лбу у него уже образовались значительные по площади залысины. Работник банка углубился в изучение какого-то объёмистого финансового документа. Но по тому, как он бросил на посетителя настороженный взгляд, и приподнялись его плечи, Мельниченко понял, что мысли финансиста далеки от колонок цифр, напечатанных на лежавших перед его глазами листах бумаги. Мельниченко, не дожидаясь приглашения, отодвинул стул и уселся с другой стороны стола.
- Я вас слушаю, - оторвался от изучения документа мужчина, сел ровно и попытался придать своему лицу отрешённо-деловое выражение.
Андрей, посмеиваясь над уловками пытавшегося скрыть свою  растерянность сотрудника банка, напустил на себя важный вид, молча достал из кармана курточки удостоверение и, не давая в руки, показал мужчине. 
У того, против ожидания сыщика, плечи расслабились, озабоченные складки на щеках разгладились. Мужчина, прокашлявшись, представился:
- Орышко Адам Степанович, начальник кредитного отдела.
- Он кого-то боится и явно не милиции, - сделал вывод Андрей.
Мельниченко перестал хмурить брови, и, стараясь, чтобы его голос звучал участливо, проговорил:
- Вы уже, наверное, знаете, что случилось с вашей сотрудницей. В пятницу вечером Лариса Петровна Матвийчук была убита.
Видя, что собеседник скорбно закивал головой, Мельниченко продолжил:
- Извините, что отрываю вас от важного дела, но в целях расследования преступления руководство поручило мне опросить сотрудников банка.
Мельниченко раскрыл блокнот и стал задавать вопросы:
- Итак, когда вы видели Ларису Петровну последний раз?
Орышко вскинул голову, провёл ладонью по волосам, шмыгнул носом и после паузы ответил:
- Как-то странно вы вопрос ставите. Получается, я попал под подозрение?
- Зачем же делать такие неправильные выводы? Поставим вопрос по другому:
- Можете ли вы сказать, когда в пятницу Лариса Петровна ушла с работы?
- Нет, не могу. Я, как и большинство сотрудников, ушёл в 18.00, а Лариса Петровна, Пенькович и Големб остались. По пятницам после работы управляющий обычно проводит совещания с руководящим персоналом по итогам недели.
- А кто относится к руководству банка?
- Кроме тех, кого я назвал, Нина Васильевна Щирба, главный бухгалтер, ну, можно сказать и я, как начальник отдела. Но я отпросился по семейным обстоятельствам, а Нина Васильевна была на больничном, - ответил Орышко, и плечи у него снова поднялись.
- А вы почему отпросились? – посмотрел Андрей на слишком нервного работника банка таким же взглядом, каким несколько минут до этого на него самого смотрел охранник.
Орышко покосился по сторонам, вытащил из ящика стола пачку «Парламента» и, заискивающе улыбнувшись, предложил выйти покурить. Оперативник, понявший причину внезапно возникшего у собеседника подобного желания, возражать не стал, и они вышли на гранитное крыльцо банка. Орышко прикурил и пустился в объяснения.
- Я попросил  управляющего меня отпустить, потому  что мне нужно встретиться с бригадой строителей. Я так понимаю, раз вы взялись проверять, неправда всё равно вылезет наружу.
- В уголовном кодексе это называется дача ложных показаний, - решил припугнуть банковского работника Мельниченко. – А где вы были на самом деле?
- Я вам сейчас расскажу, только очень прошу, чтобы кроме ваших милицейских протоколов, это нигде больше не фигурировало.
Андрей искренне заверил, что так оно и будет. Орышко стал каяться.
- У меня подруга есть, живёт в Киеве. Вчера по своей работе была в нашем городе, и мы с ней встретились. В гостинице «Колос», - увидев вопросительный взгляд оперативника, уточнил Орышко. – Зовут её Елена Кирилловна Петровская.
- Она уже уехала?
- Да, в тот же вечер киевским поездом.
- Дайте на всякий случай её телефон. Вдруг так  сложатся обстоятельства, что придется с ней побеседовать, - попросил Андрей.
- Всё-таки вы меня подозреваете! – воскликнул Орышко.
В его голосе Андрей уловил нотки начавшего поднимать голову праведного возмущения. Он решил, что небольшая взбучка этому рыцарю, который, оберегая честь дамы, скрывает свои амурные похождения, не повредит, и прочёл банкиру короткую нотацию:
- Адам Степанович, вы знаете, как погибла Матвийчук? Её зарезали по дороге домой. И хотя у нас есть конкретные выводы по мотивам преступления, могут проявиться новые обстоятельства и факты, поэтому, чтобы вы не попали в число подозреваемых, лучше сразу выяснить ваше алиби в  беседе со свидетелем, чем устанавливать это другими методами.
Орышко, услышав о других методах, вздрогнул, вытащил из пачки новую сигарету и назвал телефон своей засекреченной подруги.
- Вот и хорошо, - закрыл блокнот и продолжил опрос свидетеля Мельниченко. – Теперь вернёмся к Матвийчук. Какие у вас с ней были отношения? Я имею ввиду служебные, - уточнил он, увидев, что Орышко, затянувшись, чуть не поперхнулся табачным дымом. – Или может не только? – решил сыграть в наглую Андрей.
Орышко продышался, у него вырвался нервный смешок.
- Я что, по вашему – сексуальный гигант? У меня жена ещё есть. А с Леной мы в институте на одном факультете учились. Только она была на первом курсе, а я - на последнем.
- Отчего не женились?
- Я и тогда женат был, - вздохнул Орышко. – А насчёт Ларисы Петровны, то кроме производственных, иных отношений с ней поддерживать невозможно. Характер у неё строгий, фамильярностей с подчинёнными себе не позволяла,  любимчиков в коллективе не имела.
- Значит, если бы у Ларисы Петровны случились неприятности, или бы, допустим, ей угрожали, то делиться с коллегами она бы не стала?
- Совершенно верно.
-  Лично вы, Адам Степанович, не заметили в её поведении чего-нибудь необычного, или, к примеру, не выглядела  она озабоченной?
- Нет, не сказал бы. Разве что последних две недели стала меньше сотрудников воспитывать, хотя любила это дело. Девушки-операторы её больше управляющего боялись.
Мельниченко задал ещё несколько вопросов примерно в том же ключе, перемежая производственные и личные отношения между сотрудниками банка, но Орышко отвечал скупо, в подробности старался не вдаваться, банковских сплетен ему не рассказывал. Мельниченко понял, что пора переключаться с сотрудника банка на его сотрудниц, поблагодарил собеседника, и они вернулись в операционный зал.
Добросовестный Мельниченко, поочерёдно заходя в каждую кабинку, переговорил со всеми имевшимися в наличии работниками  и добрался до последнего отсека. Здесь обитала офис-менеджер банка, которая представилась просто Таней, девушка не более двадцати пяти от роду, глазастая, коротко стриженная, по мнению Андрея слегка злоупотребляющая косметикой, зато без вызывающего декольте, хотя, как отметил наблюдательный оперативник, форма и размер её груди применению данного фасона одежды благоприятствовали.
- Вероятно, результат воспитательных мероприятий строгой Ларисы Петровны, - решил Андрей и завёл с девушкой разговор на интересующую его тему.
Однако беседа с симпатичной секретаршей, как и предыдущий опрос других сотрудников никакой важной информации не принесла. Если в банке и бушевали страсти коварных интриг и непримиримых конфликтов, то происходило это в самой  глубине финансовых потоков, на поверхности же царили тишь да гладь. Общаясь с девушкой, Андрей обратил внимание на приклеенную к задней стенке ксерокса опознавательную бирку.
- Вы оргтехнику на «Сталкере» покупаете? – указал он девушке на фирменный знак.
- Да, там и обслуживаемся, - подтвердила секретарша. – Вы там кого-то знаете?
Мельниченко не стал афишировать своё знакомство с любителем ночной жизни и жертвой ночных бабочек Юрой Назаруком, являвшимся сотрудником этой известной в городе фирмы, лишь ответил, что заходил туда по работе.
В операционный зал вошёл высокий мужчина представительского вида, то есть короткая прическа, модный костюм в полоску, переливающийся всеми цветами радуги розовый галстук, туфли с загнутыми вверх носками, самоуверенный взгляд и упитанные щёки. По-хозяйски оглядев помещение, мужчина решительно направился к отсеку, где Андрей мило беседовал с секретаршей.
- Заместитель управляющего банком по безопасности Пенькович Петро Мефодиевич, - представился мужчина и предложил пройти к нему в кабинет.
Прочитав в служебном удостоверении должность Мельниченко, Пенькович сразу попытался  «наехать» на оперативника:
- Коллега, я тоже в милиции работал. С каких это пор УБОП простыми убийствами занимается?
- Ну, во-первых, УБОП может заниматься всем, чем пожелает. Во-вторых, мы работаем по убийству девушки, а здесь схожий почерк. А в-третьих, я думаю, вы тоже заинтересованы в раскрытии убийства вашей сотрудницы. А там, где за дело берётся УБОП, успех гарантирован! – дал достойный ответ молодой опер. – Поэтому рассчитываю на вашу поддержку как специалиста и бывшего коллеги.
 Пенькович, видимо уязвлённый словом «бывший», вскинул брови, и его холодные серые глаза остановились на хранившем невинное выражение лице Андрея. Не обнаружив на физиономии юного нахала признаков, которые подтверждали бы его подозрения в посягательстве на личное достоинство, Пенькович изобразил улыбку и то ли спросил, то ли констатировал:
- Значит, маньяка ищете? Зачем же тогда коллектив будоражить. С утра прокуратура, теперь УБОП. Сам видишь, у нас тут одни женщины. Теперь не о работе будут думать, а о том, как бы маньяку на глаза не попасться.
Андрей пожал плечами и с искренним недоумением ответил:
- Начальство перестраховывается. Вдруг жалобы пойдут, что милиция мер не принимает. Вот меня по месту работы потерпевшей и послали. А скажите, Петро Мефодиевич, от Матвийчук жалобы не поступали, что ей угрожают или преследуют?
- Если бы подобный факт имел место, я бы первый в УБОП пришёл.
- Вы когда последний раз Матвийчук видели? – продолжал Мельниченко задавать стандартные вопросы.
- В пятницу после работы совещание было, часов в семь закончилось, она села в свою машину и уехала.
- На работе она ни с кем не конфликтовала? – заглянув в блокнот, спросил Андрей.
- У неё не тот характер, чтобы конфликтовать. Чётко выполняла свои функциональные обязанности, с людьми вела себя строго, но без грубостей.
- Да, мне сотрудники говорили тоже самое. Значит, в коллективе никто на неё обиду затаить не мог?
- Ну, каждому в душу не заглянешь. Человек – существо завистливое, может, кто и обижается. Но коллектив у нас не случайный, все люди проверенные, и даю гарантию, что на такое никто пойти не мог.
Андрей снова сделал вид, что заглядывает в блокнот и, вдруг воодушевившись, произнёс:
- А кстати, чуть не забыл, когда мы дома у неё осмотр производили, то целый склад вещей обнаружили. Куча одежды, вазы, люстры, посуда, гора коробок с обувью. Это всё её, или она магазин держит?
- У нас в банке работа по совместительству и свой бизнес запрещены. А насчёт вещей, не знаю, я дома у неё никогда не был, - дал исчерпывающий   ответ Пенькович и посмотрел на часы. – Ого! Обед уже. Если вопросов в твоём блокноте больше не осталось, тогда закругляемся.
- Хорошо-хорошо, - не стал возражать Андрей. – Мне вот только с управляющим банка ещё поручили переговорить. Когда он будет, не знаете?
- Не знаю. Лучше ты его ближайшие дни не трогай. Тут похоронами заниматься нужно, да и работы ему теперь прибавилось, ведь и за Ларису тянуть надо.
- Ну да, так я руководству и доложу, а если снова пришлёт, то я заранее перезвоню.
- Вот и правильно. На тебе визитку, - Пенькович левой рукой подал карточку, а правую протянул для рукопожатия.
Мельниченко, памятуя наставления старших товарищей, что настоящий опер в служебной обстановке не должен проявлять своих истинных чувств, особенно при контакте с лицом подозреваемым или могущим таковым оказаться, не показал Пеньковичу, что ему неприятно пожимать руку человеку, предавшему в своё время светлые идеалы борьбы с преступностью. Он по-мужски крепко, даже, может, крепче, чем следовало бы, пожал вялую ладонь зама по безопасности, на прощание улыбнулся до ушей и покинул его кабинет.
На улице Андрей посмотрел на часы и убедился, что время подошло действительно, что ни есть самое обеденное. Почти сразу почувствовал, как засосало под ложечкой, и решил, что не мешало бы перекусить. Ехать отсюда к родителям на обед было далековато, а в столовой управления скорее всего самое вкусное уже разобрали. Андрей посмотрел по сторонам и увидел на противоположной стороне улицы вывеску кафе. Туда он и направил свои стопы.
Войдя внутрь по уже успевшей выработаться за недолгие годы службы милицейской привычке, он оглядел помещение, преступного элемента и подозрительных лиц не выявил, зато заметил девушку Таню, офис-менеджера «Торгинвестбанка».
- На ловца и зверь бежит! – обрадовался молодой опер и, ничтоже сумяшеся, уселся к ней за столик.
Девушка, изучавшая меню, подняла голову, узнав Андрея, улыбнулась ему как старому знакомому, ответила на его вопрос, что она никого не ждёт, и передала  меню. Подошёл официант. Таня заказала салат, сосиску и кофе, Андрей – чебуреки и чай.
- Так вы выяснили, кто Ларису Петровну убил? – первой задала вопрос любопытная девушка.
- Нет, к сожалению. Отрабатываются разные версии, - не стал напускать туману Андрей.
- И какая версия главная?
- Основная версия, что убийца ограбил Ларису Петровну и, возможно, пытался её изнасиловать.
- Б-р-р! – будто от озноба дёрнулись плечи девушки.
- Но это между нами, - посмотрел Андрей в карие, немного навыкате глаза собеседницы. – Кроме основной, мы должны проверить остальные версии. - Не знаешь, ей не угрожали, а может быть, она  заелась с кем-нибудь из клиентов банка или сотрудников?
- Нет, ничего такого не слышала. Да она нам бы и не сказала. Тоже между нами говоря, характер у неё тот ещё. Из-за всякой ерунды к девушкам-операторам и менеджерам придиралась, а перед Голембом и Пеньковичем на цыпочках ходила. Но однажды, выходя из кабинета управляющего, так дверью хлопнула, что даже у нас в зале слышно было, а потом два дня на работе не показывалась, и никто не знал, где она.
- И когда это было? – взял Андрей на заметку интересный факт.
- Недели две назад. А насчёт клиентов сложно сказать. Она ВИП-клиентов вела, и кроме неё, с ними мало кто общался, - ответила девушка и переключила внимание на принесенные официантом кулинарные изыски из ассортимента заведений быстрого питания.
Пока длился обед, Андрей продолжал неторопливую беседу, но ничего стоящего внимания больше не узнал. Компетенции офис-менеджера в банке были весьма ограничены, а следовательно - и доступ к информации. Если к убийству Матвийчук имели отношение выполняемые ею в банке обязанности, то копать нужно было в направлении финансовой деятельности  «Торгинвестбанка» в целом, если же нет, то выяснять аспекты трудовой деятельности Ларисы Петровны вне стен родного учреждения.
Мельниченко, имея  свойство натуры – доводить начатое до конца, решил удостовериться в алиби пронёсшего в своём сердце студенческую любовь  через долгие годы и семейные обстоятельства   начальника кредитного отдела Адама Степановича Орышко. Пообедав, он опять же общественным транспортом  добрался до гостиницы «Колос». С учётом ненавязчивого сервиса данного заведения и убого интерьера помещений, почти в неизменном виде оставшемся с былых времён, гостиница у состоятельных клиентов спросом не пользовалась. Зато по причине низких цен и наличия свободных номеров, её облюбовали парочки, ненадолго ищущие тихое место, где они  могли бы без помех слиться в экстазе любви. А так как адрес гостиницы был «Майдан Злуки»,  то в народе данное заведение прозвали Дім злуки.
Войдя в давно не ремонтировавшийся вестибюль, Мельниченко проследовал к деревянному барьеру, за которым сидела  дежурная, немолодая полная женщина, и сосредоточенно работала вязальными спицами. Дав Андрею возможность с полминуты полюбоваться, как в её коротких толстых пальцах с неимоверной быстротой мелькают блестящие спицы, она отложила вязание и посмотрела на посетителя.
- Номер нужен, молодой человек? – спросила дежурная. В голосе слышались участие и материнская забота.
- Нет, уважаемая. Желательно кого-нибудь из начальства, я из милиции, - придал Андрей своему голосу нотки сыновней почтительности и показал удостоверение.
Дежурная поднялась со стула, вышла из конторки и, переваливаясь на коротких ногах, посеменила в слабо освещённый коридор первого этажа. Вскоре оттуда послышались энергичные тяжёлые шаги, и Мельниченко увидел другую женщину, ростом высокую, возрастом моложе первой, но габаритностью фигуры её явно превосходившую.
- Как и положено начальству, - отметил про себя Андрей и непроизвольно улыбнулся. Женщина к подозреваемым лицам пока не относилась, и контроль над эмоциями он мог ослабить.
Женщина быстро осмотрела вестибюль, поняла, что облава не планируется, мило улыбнулась в ответ, представилась главным администратором и спросила, чем может служить.
- Вы, конечно, учёт ваших постояльцев ведёте? – перейдя к официальной части визита посерьёзнел Андрей.
- А как же! – воскликнула главный администратор, показывая всем своим видом, что сомневаться в противном по меньшей мере бестактно. – У нас для этого имеется специальный журнал у дежурной. Я его как раз проверяла, идёмте со мной.
В кабинете женщина показала на лежавший на столе толстенный журнал, который в своём  ярко-красном переплёте выглядел весьма импозантно.
- Вот давайте его и полистаем, - предложил Андрей. – После Книги бытия, журнал регистрации постояльцев, наверное, самый интересный манускрипт. Ведь здесь записана вся история человечества, - отчего-то нашло на молодого опера шутливое настроение. – Сколько драм, комедий, трагедий и историй со счастливым концом занесено в эти скрижали!
Однако хранящее важность должностное лицо тонкости юмора не оценило. Администратор недоуменно взглянула на Андрея, непроизвольно втянула носом воздух, но не обнаружив паров алкоголя, улыбнулась и сама  и предложила официальному гостю кофе или чаю. Мельниченко не стал злоупотреблять гостеприимством строгой работницы сферы обслуживания, тем более,  он только что пообедал, и приступил к делу.
- Меня интересуют записи за пятницу. В частности, кто проживал в 215 номере?
- Сейчас глянем, - стала листать журнал администратор. – Ага, вот! – скрывая облегчение, воскликнула она. - Петровская Елена Кирилловна. Поселилась в 16.30, убыла в 22.00. Прописана в городе Киеве.
Андрей записал адрес Петровской и поинтересовался, приходил ли к ней кто-нибудь?
 - Я-то не знаю. Нужно у дежурной спросить, как раз её смена была.
Администратор выглянула в коридор и позвала:
- Феофановна, идите сюда!
Послышались поспешные шаги, и дежурная предстала на пороге.
- Товарищ интересуется, или были у женщины с 215 номера посетители?
Немного подумав, дежурная дала исчерпывающий ответ, который свидетельствовал, что, несмотря на увлечение вязанием, к своим обязанностям она относится со всей ответственностью:
- Вечером, ещё не стемнело, мужчина приехал, молодой, а уже лысоватый, но не на макушке, а на лбу.
Данное уточнение свидетельствовало, что в отличие от своей начальницы, дежурная юмор воспринимает и пошутить любит. Андрей оценил намёк и спросил, на чём приехал этот мужчина, опровергающий своей лысиной народную примету, что от чужих подушек волосы у мужчин должны вылезать на макушке?
- Машина у него такая  квадратная, чёрного цвета. Джип называется. Он её напротив входа поставил и попросил, чтобы я присматривала. А часов в десять они вдвоём с этой женщиной и уехали. И дамочка с виду приличная, а в паспорте штамп о замужестве…
- Ну, мать, вам бы в милиции работать! – похвалил Андрей бдительную дежурную, регулярно отворявшую влюблённым ворота в райские кущи, поблагодарил обеих женщин за содействие органам и в хорошем расположении духа покинул гостиницу.

*  *  *

В то время как лейтенант Мельниченко, собирая информацию об убитой, непосредственно контактировал с работниками банковской сферы и гостиничного хозяйства, его шеф и старший товарищ подполковник Бондаренко имел намерение поконтактировать с близким другом погибшей Сущиком Ростиславом Викторовичем. Позвонив в приёмную отдела земельных ресурсов, он удостоверился, что начальник на месте, дабы не напороться на возможный отказ под благовидным предлогом занятости чиновника неотложной работой на благо народа, Бондаренко не стал предупреждать о визите, а быстро приехал в мэрию. В просторной приемной отдела он увидел нескольких сидевших с понурым видом посетителей. У двери кабинета начальника сидела секретарша и одним пальцем увлеченно щёлкала на клавиатуре компьютера. Подняв глаза на вошедшего, она скороговоркой пробормотала, что Ростислав Викторович занят срочной работой с документами, и снова вперилась в монитор. Бондаренко подошёл к столу. Как он и предполагал, секретарша делового начальника раскладывала пасьянс. Подполковник достал из кармана удостоверение и молча поднес к её глазам. Секретарша, отстранившись и брезгливо сморщив нос, прочитала служебный документ, должного пиетета к представителю органов не выявила, а строгим голосом спросила:
- Вы по какому вопросу?
- Это я скажу Ростиславу Викторовичу, но никак не вам, - громче, чем следовало,  отчеканил Бондаренко и пошёл к двери кабинета.
Секретарша прытко вскочила со стула и, опередив Бондаренко, впорхнула в кабинет. Подполковник, удовлетворённо хмыкнув, не стал накалять обстановку и остановился у захлопнувшейся  перед его  носом двери. Обернувшись на посетителей, он прочитал в их глазах одобрение и солидарность. Спустя полминуты дверь отворилась и секретарша, одарив Бондаренко любезнейшей улыбкой, торжественно провозгласила:
- Проходите, пожалуйста. Ростислав Викторович ждёт вас!
В кабинете было накурено, а здороваясь с Сущиком, оперативник уловил в его дыхании лёгкий запах алкоголя. Сущик был шатеном среднего возраста и среднего же роста и вполне подходил под описание соседки, как мужчины, регулярно навещавшего Ларису Матвийчук. Судя по лихорадочному блеску глаз и бледным запавшим щекам, ему уже было известно о смерти подруги.
- Вы по поводу Ларисы? – спросил Сущик, открыл дверцу тумбы стола, достал пачку сигарет, взял одну себе, а пачку протянул Бондаренко, а когда тот отказался, порывисто поднялся с места, открыл настежь окно и снова сел за стол.
- Да, именно о Ларисе Матвийчук я хотел бы с вами поговорить, - чтобы избежать недоразумений, подобных тем, что произошли у него с бывшим мужем убитой, назвал фамилию  погибшей женщины подполковник.
- Мне утром Зоя позвонила, как обухом по голове, - пожаловался Сущик. – Извините, если что не так скажу.
- Чтобы вы меня лучше поняли, я вам обрисую сложившуюся ситуацию, - приступил к допросу Бондаренко. – Улики свидетельствуют, что Лариса стала жертвой грабителя или насильника. Но чтобы быть уверенными в этой версии, мы должны исключить все остальные. Нам нужна наиболее полная информация о личности Ларисы Петровны. Поэтому мы опрашиваем всех её знакомых. И ещё, - со значением посмотрел он  в покрасневшие, как от бессонницы, глаза Сущика, - мы должны убедиться в вашей непричастности к этому преступлению. Начнём со второго. Итак, где вы были в пятницу вечером с 20.00 до 22.00?
- Где же я мог ещё быть? - криво усмехнулся Сущик. – Дома, в кругу семьи.
Бондаренко не стал говорить, что помимо своего круга, то есть семьи и любовницы, чиновник любит ещё посещать различные мероприятия в сауне, а спросил, кто может это подтвердить?
- Все могут. Жена, тёща как раз погостить приехала, до сих пор сидит. Надеюсь, - заглянул в визитку Сущик, - Сергей Николаевич, вы прямо об этом у них спрашивать не будете?
- Возможно, и спросим. Но вы не волнуйтесь, они ничего не заподозрят.
- Буду весьма признателен, сами понимаете, какая ситуация, - немного успокоился Сущик. – Так что вас о Ларисе интересует?
- Да практически всё. Мы ведь о ней ничего не знаем.
- Если милиция ничего не знает о человеке, значит это нормальный человек, - неожиданно пустился в философствование собеседник Сергея.
- Согласен. Но мы должны найти ненормального, который её убил. Начнём с вашего знакомства с ней.
Сущик задумался, скорбные складки в углах его рта немного разгладились.
-Знакомы мы уже три года. А первый раз я её увидел в этом кабинете. Лариса
оформляла участок под строительство дома. Как видите, ничего романтичного, - ответил чиновник, но по тому, как дрогнул его голос и блеснули глаза, Бондаренко понял, что ореол романтичности всё же освещал отношения между людьми, чьи ответственные должности и серьёзные профессии на первый взгляд  далеки от романтики.
- И что, участок выделили?
- Да, в пригородной зоне. Улица Зелёная.
- А, «Царское село», - проявил осведомлённость Бондаренко, так как в силу своих профессиональных обязанностей ему приходилось неоднократно разрабатывать фигурантов уголовных дел, проживавших на этой благодатной улице, и спросил, построила ли Ларис дом?
- Да. Стройка завершена. Остались мелочи, участок облагородить.
Сущик умолк, вздохнул и продолжил:
- Вот как бывает: дом есть, а жить в нём некому. Одни родители в деревне и брат-пьяница.
- Не судимый?
- Нет, что вы. Безобидный пропойца. Лариса говорила, что он человек хороший. С женой развёлся, жизнь пошла наперекосяк, квартиру жене оставил, с работы уволили, пришлось в село возвращаться.
- Давно из города уехал?
- Лет пять прошло, ещё до Ларисиного развода.
- Денег у неё не требовал?
- По словам Ларисы он мухи не обидит. А деньги она родителям и ему и так давала. Помогла дом в деревне достроить, в надежде, что брат пить бросит, жену найдет. Хотела отцу машину купить, но он сказал, что лучше трактор. Так она «Жигули» ему купила и трактор почти новый.
- А вы не знаете, крупные суммы денег, драгоценности, она дома не хранила?
Сущик задумался, только собрался ответить, как зазвонил телефон. Он не стал брать трубку, а вызвал секретаршу, узнал, кто звонит, и распорядился, чтобы кроме мэра ни с кем не соединяли.
- Насчет денег точный ответ дать не могу, - снова заговорил чиновник, когда за секретаршей закрылась дверь. – Женщина она была обеспеченная, это понятно, но в свои дела, как на работе, так и в состояние её финансов меня не посвящала. Однажды ей позвонили, она пошла в комнату, где у неё вещи хранятся, и вышла оттуда с пакетом, который, как мне показалось, был наполнен пачками денег. Но были это доллары или гривни, или вообще, пачки каких-то бланков, сказать не могу.
- И что она с тем пакетом сделала?
- Вышла в прихожую, я слышал, пришёл какой-то мужчина, вероятно, ему отдала, так как вернулась уже без пакета.
- Как вам объяснила?
- В подробности не вдавалась, сказала, что по работе.
- А вот насчёт той комнаты. Зачем её столько добра?
- Есть у неё такая фишка: что понравится, сразу покупать. Да и для нового дома, как она говорила, могло пригодиться. Там общая площадь почти 500 метров. Место, куда поставить, нашлось бы.
- Кроме банка, Лариса нигде не работала?
- Нет, дай бог здесь с делами справиться. Жаловалась, что за компьютером даже дома сидеть приходится. У неё на оптовом рынке «черепашки» были, так отдала Зое Парфенюк в аренду, чтобы по мелочам не возиться.
- Ничего себе мелочи! – возмутился про себя Бондаренко, который, расследуя дело о вымогательстве, был в курсе доходов базарных предпринимателей. – А вот насчёт  компьютера, то я у неё его, вроде, не видел, - припоминал он результаты  обыска квартиры, но так и не вспомнил и задал следующий вопрос:
- Может у неё проблемы на работе были, или конфликтная ситуация сложилась? На бывшего мужа, к примеру, не жаловалась?
За время короткого общения с собеседником у оперативника возникло впечатление, что отношения между Матвийчук и любовником по сроку были относительно долгими, но степенью глубины и доверия, по крайней мере с её стороны, не отличались. Ответ Сущика подтвердил его догадку.
- Лариса не из тех женщин, которые любят жаловаться. Всего в жизни она добилась сама. Характер у неё жёсткий, всегда настоит на своём. Если что задумала, то приложит все силы, чтобы добиться выполнения. О конфликтных ситуациях на работе мне ничего не известно. Она в разговорах со мной всегда была невысокого мнения о Голембе как  о финансисте, и говорила, что банк держится на ней, то есть на её работе. Хотя, мне кажется, в последнее время тон её высказываний стал резче.
- Тон к делу не пришьёшь, ты факты давай, - отчего-то раздражился Бондаренко. – Что за таинственная женщина эта Лариса Матвийчук! Мата Хари местного масштаба! Деньги гребёт лопатой, а никто про неё ничего интересного сказать не может.
Однако внешне оперативник был невозмутим и корректен и напомнил собеседнику, что он задавал вопрос о бывшем муже.
- С бывшим мужем они разошлись мирно. Он у неё какие-то деньги требовал, часть она вернула, я точно не знаю.
- Ну да, часть вернула, а 10 тысяч долларов забыла, - подумал Бондаренко. – Хотя, кто знает, что у них на самом деле произошло. Чужая семья – потёмки, а та, что распалась – беспросветный мрак, прорезаемый вспышками молний и сотрясаемый раскатами грома. Он посмотрел на сидевшего напротив него со скорбным видом собеседника, сделал вид, будто колеблется, или спрашивать, но все же обратился к Сущику:
- А скажите, Ростислав Викторович, ваши отношения с Ларисой перспективу имели?
- Не уверен, - ответил собеседник и вздохнул. – Во-первых, из-за нежелания что-то менять самой Ларисы. Мне кажется, она считала, что я не совсем ей подхожу.
- В каком плане? – удивился Бондаренко.
- В плане неодинакового материального положения. Прямо она это не говорила, но я чувствовал. А во всём остальном у нас было полнейшее взаимопонимание.
Бондаренко прикрыл веки, чтобы спрятать скептический взгляд по поводу этого самоуверенного заявления любовника, которого не хотели видеть в роли мужа, и, подводя итог беседе, придал своему голосу больше официальности и, соблюдая формальности, спросил:
- Так вы утверждаете, что по поводу угроз в адрес Матвийчук, а также возникших у неё конфликтных ситуаций вы ничего заявить не можете?
- Совершенно верно, - подтвердил Сущик.
- И последний вопрос. У вас есть свой ключ от её квартиры?
- Нет, конечно. Ключ она никому не давала, ни мне, ни  Зое, ни родственникам.
- Тогда благодарю, что смогли уделить мне внимание, и больше не буду задерживать  в эту трудную для вас минуту, - уже сочувственным тоном завершил допрос свидетеля Бондаренко и вышел из кабинета.
Только он сел в машину, как зазвонил мобильный телефон. И хотя по мелодии он знал, что это Наташа, Сергей взглянул на дисплей, полюбовался высветившейся Наташиной фотографией,  после этого нажал кнопку и услышал милый сердцу голос.
- Товарищ подполковник, имею намерение довести до вашего сведения, что я вырвалась с работы и ожидаю вас для проведения совместного  мероприятия по совместному приему пищи, - звонко прощебетала подруга, утрируя по поводу часто прорывавшегося у бравого опера казенного лексикона.
- Принято к исполнению! – отрапортовал Бондаренко и счастливо рассмеялся. За последние годы он отвык, что кто-то может беспокоиться, чтобы он не остался голодным. – Время прибытия 13.10, - уточнил он и со специфическим смешком, придав голосу страстности, добавил:
- Дорогая, может кроме пищи телесной, мы сподобимся вкусить иных плодов?
Возникла пауза, потом Наташа залилась мелким смехом, но сразу прекратила и строго ответила:
- Бондаренко, тебе ведь не двадцать лет, и даже не тридцать. Будь сдержанней, всему своё время.
- Эх, Наташка, а времечко то летит! Пользуйся моментом, что наши желания совпадают с нашими возможностями.
- Фу, циник! – услышал он напоследок, и связь оборвалась.
Сохраняя на лице умильную улыбку, Сергей завел машину и тронулся с места.
На следующее утро рабочий день начался с того, что Смирнов вызвал Бондаренко и Мельниченко на совещание.
- Итак, коллеги, давайте подитожим, чем мы располагаем, и в каком направлении будем двигаться дальше по ухабистой дороге, ведущей к раскрытию преступления, - образно выразился начальник отдела, демонстрируя, что ему ещё никто не успел испортить настроения. – И чем дальше мы продвигаемся, тем яснее становится, что Лариса Матвийчук жертвой серийного убийцы не является. Маньяком занимается городское управление, мы же сконцентрируем усилия на других версиях. Итак, - повторился Смирнов, - что мы имеем. Матвийчук Лариса Петровна, тридцать шесть лет, незамужем, детей нет, работала заместителем управляющего «Торгинвестбанка». В пятницу 15 апреля она убыла с работы в 19.00. Поставила машину в гараж, согласно записи в журнале в 20 часов 20 минут. По дороге из гаража домой на неё было совершено нападение. Скорее всего, ударили сзади по голове, посадили в машину, заклеили рот скотчем. Провезли метров триста в сторону речки, нанесли ножевые ранения, от которых она скончалась в том месте, где её нашли. Преступник или преступники симитировали следы преступления, будто убийство совершено маньяком. У потерпевшей забрали деньги, мобильный телефон, ключи от квартиры, машины, служебного помещения, а также документы: водительское удостоверение и техпаспорт на машину.
Вечером того же дня  ориентировочно в 22.30, то есть после совершения убийства, в квартире Матвийчук кто-то был, так как в окнах горел свет, а час ночи из подъезда вышел неизвестный мужчина с большой сумкой в руках. Мужчина в подъезде не проживает, в гости ни к кому не приходил. С большой долей вероятности можно предположить, что именно он находился в квартире Матвийчук. Является ли он убийцей? И да, и нет. Он мог сам убить потерпевшую и, изъяв ключи, проникнуть в квартиру. А могли передать ему ключи непосредственные исполнители.
Пока из окружения Матвийчук установлены следующие лица мужского пола: управляющий банком Големб, его зам по безопасности Пенькович, начальник кредитного отдела Орышко, есть в банке ещё один работник, но он совсем молодой парнишка, по приметам не совпадает, а также четверо охранников. В её личной жизни мы пока выявили бывшего мужа, настоящего любовника и брата, проживающего в деревне. Сейчас в селе находится Семак, проверяет алиби брата.
- Маловато что-то мужчин для женщины в тридцать шесть лет, - подал реплику Бондаренко.
- Вот и ищите больше, всё в ваших руках, - не поддержал юмора Смирнов. – Сейчас по всем этим людям работает «наружка», не сегодня- завтра будут их фотографии, и мы сможем предъявить их свидетелю.
Теперь о личности потерпевшей. Женщина целеустремлённая и деловая. Приехала из села, без всяких связей смогла добиться в жизни серьёзных результатов. Организовала бизнес, сделала карьеру. По характеру непреклонная, волевая, с подчинёнными строгая. Ярко выраженная установка личности на материальное обогащение. Угроз в её адрес не выявлено, информацией об острых конфликтах в быту и на работе, за исключением одного незначительного случая, мы не располагаем.
- Это ещё как посмотреть, - решил высказаться Бондаренко, которому надоело слушать разглагольствования Смирнова о хорошо известных оперативникам фактах. – Вот если бы я вышел из кабинета Мороза да так грохнул дверью, чтобы штукатурка осыпалась. Как бы вы посчитали: значительный это конфликт, или не очень?
Пока коллеги, а особенно Смирнов, обдумывали эту почти мифическую ситуацию, неугомонный Бондаренко обратился к Андрею:
- Какой моральный климат у них в банке?
- Климат в коллективе здоровый. Всё шито-крыто, никто гадостей друг о друге не рассказывает.
- А с Пеньковичем как у неё отношения складывались, не выяснил?
- Я так понял, что сугубо рабочие. Да и по функциональным обязанностям они пересекаться не должны, - высказал своё мнение Мельниченко.
Смирнов, так и не найдя ответа на кощунственный вопрос Бондаренко, попросил своё немногочисленное воинство помолчать и дать ему возможность поделиться информацией, собранной по данному преступлению, но до этого, пряча улыбку за сурово сжатыми губами, прочёл им краткую нотацию:
- Андрей, ты с Сергея Николаевича пример не бери. Оперативник он опытный, а руководство, разве что за исключением меня, его недолюбливает. И знаешь почему? Всегда старается начальству  свои пять копеек вставить. А все начальники ораторами и мыслителями быть не могут. У одного, деликатно выражаясь, словарный запас небогатый, другой – тугодум, верную мысль четко сформулировать не может…
- Это ты на кого намекаешь? – очередной репликой подтвердил суждение Смирнова Бондаренко, и его насмешливый взгляд невольно скосился в сторону приёмной начальника управления. – Зато ты, Анатолий Петрович, у нас в одном лице Цицерон и Эйнштейн.
- Я никого конкретно не имею ввиду, - сделал вид, что не понял намёка Смирнов и перестал улыбаться. Подчинённые приготовились внимательно слушать.
- Смотрите, на что я обратил внимание: слишком у Матвийчук высокие доходы даже для заместителя управляющего банком. Тем более, что это не «Бэнк оф Америка», и даже не «Приватбанк» или «Надра», а вполне заурядный, наш местный. Я вот прикинул, только то имущество и недвижимость, о которых мы знаем, тянут не меньше, чем на миллион долларов. А ведь наверняка что-то на счетах в банках лежит, да и золотишко и бриллианты, если не украли, припрятаны. В банке она работает около пяти лет. Получается, среднемесячная зарплата тысяч двадцать долларов.
- Многовато для банкира местного значения, - согласился Бондаренко.
- И каковы мнения? – обратился Смирнов с вопросом к подчинённым, давая тем понять, что теперь они могут свободно высказаться.
Первым по праву старшего по званию и должности слово взял Бондаренко.
- Моё мнение, что человеку, если он не лауреат Нобелевской премии, не выступает за «Динамо» Киев или «Шахтёр» Донецк, у него не имеется налаженного бизнеса, или он не выиграл «Джек-пот», честным путем таких денег  в Украине не заработать. Значит, у Матвийчук есть побочные доходы, или в банке не всё чисто,  или запустила руку в кассу.
Смирнов посмотрел на Андрея. Тот, вспомнив случайно прочитанную цитату какого-то классика, что краткость сестра таланта, поднявшись с места, выпалил:
- Или одно, другое и третье!
- Тоже не исключено, - проговорил Смирнов и повернулся к Бондаренко. – А вот насчет игроков «Шахтёра» и «Динамо» ты не прав, Серей Николаевич. У них меньше 50000 у. е. в месяц никто не зарабатывает, так что лауреаты отдыхают, да и вообще сравнение не корректно. Звезда футбола, которого полстраны на руках носить готово, и какой-то затюканный лауреат, о котором знает десяток-другой таких же лауреатов, -  не выдержал Смирнов, чтобы самому не вставить ироничную реплику. – По поводу же Матвийчук я с тобой согласен. Данных о её самостоятельном бизнес, как официальном, так и незаконном, наш экономический отдел не имеет. Остается предположить, что «Торгинвестбанк» получает сверхдоходы, раз может платить такую зарплату сотрудникам, ведь она даже не учредитель банка, а наёмный работник.
- А кто в учредителях значится?
- Общество с ограниченной ответственностью «Голлес», которое организовал Големб и двое никому не известных личностей. Само же ООО зарегистрировано за полгода до открытия банка.
- Явная химия. Похоже, это или финансовая пирамида, или подпольный конвертационный центр, или структура для отмывания денег.
- Или, как верно подметил наш юный коллега, - обратил Смирнов свой благосклонный взгляд на Андрея, - нашим банковским специалистам по плечу проворачивать все эти финансовые функции и манипуляции разом, да ещё что-нибудь придумали.
- И при такой бурно организованной деятельности на грани или за гранью закона без прикрытия, в первую очередь со стороны властей и силовых структур, а также криминалитета не обойтись, - сделал вывод Бондаренко.
Смирнов попросил Андрея открыть окно и закурил сигарету.
- Я напряг Головатого, чтобы он через свою агентуру в финансовых кругах прозондировал, на чём «Торгинвестбанк» такие деньжищи загребает. Ты, Сергей Николаевич, задействуй нашу агентуру, и выясни, кто из бандитов с банком связан.
- Я вчера с некоторыми встречался по этому вопросу. Сегодня тоже займусь. Нам бы оперативную комбинацию провернуть, чтобы вынудить кого-нибудь из сотрудников банка на нас поработать, - выдвинул идею Бондаренко.
- Тут так быстро не сделаешь. Нужно людей поизучать, их болевые точки и слабые места выявить. Это работа длительная и кропотливая. Для начала  не мешало бы в банковский компьютер внедриться, тогда бы весь расклад имели, - высказал пожелание Смирнов.
- Я думаю, что смогу это организовать, в смысле компьютера, - отозвался Мельниченко, который, слушая как старшие товарищи «мыслию по древу растекашется», наконец смог внести и свою лепту в ход расследования.
- Это как? – одновременно спросили оба начальника.
Лейтенант под их пристальными взглядами рефлекторно принял стойку «смирно» и доложил:
- Оргтехнику банка обслуживает фирма «Сталкер». Есть у меня там человек, который этим делом занимается.
- Садись, Андрюша, - махнул рукой Смирнов. – Что за человек, надёжный?
Мельниченко рассказал, при каких обстоятельствах он познакомился с системным администратором Юрой Назаруком.
- Это вариант! – обрадовался Смирнов. – Получится, или нет, а попробовать можно. Ты, Андрей, свяжись со «Сталкером», если человек на месте, возьми машину и переговори с ним, возможно ли в техническом плане скачать информацию из компьютеров банка. Если да, выясни детали, а мы тогда уже обмозгуем, как это осуществить в плане организационном. Всё, иди.
Мельниченко, окрылённый высоким доверием, пружинящей походкой вышел из кабинета. У себя он достал из сейфа рабочую тетрадь и нашел номер мобильного телефона Назарука. Юра находился неподалёку, подключал на одной фирме вновь приобретённый компьютер и сказал, что скоро освободится. Договорились встретиться в сквере, расположенном на полпути между управлением и местом нахождения Назарука.
Андрей пришёл первым, выбрал скамейку, с которой ему был виден весь сквер, и, развалившись на весеннем солнышке в безмятежной позе, глазел по сторонам, задерживая взгляд на проходивших мимо девушках. Вскоре появился Назарук. Молодые люди поздоровались. Юра сел рядом и посмотрел на Андрея. Оперативник, помня советы Бондаренко применительно к данной ситуации, к делу переходить не торопился, а завёл непринуждённый разговор, имеющий целью расположить к себе собеседника.
- Как жизнь молодая, Юра? – спросил Андрей и, улыбаясь, продолжил:
- Судя по тому, что на лице новые отметины не появились и руки целы, с сомнительными компаниями знакомств ты больше не ведёшь.
- Жизнь – держись! – в тон Андрею ответил Юра. – На прошлой неделе с одной барышней познакомился. Она как раз к сомнительным не относится, наоборот, чересчур скромная. Почти каждый день встречаемся, а дальше поцелуев продвинуться не могу. Зато грамотная. Всё про книги мне рассказывает.
- Случайно, не в библиотеке работает? – вырвалось  у Андрея.
Улыбка сползла с губ Назарука,  и он испуганно посмотрел на Андрея.
- А ты откуда знаешь? Следили, что ли, за мной?
Андрей расхохотался и ободряюще хлопнул парня по плечу.
- Не дрейфь, Юра! В графике тотальной слежки за населением ты стоишь на следующей неделе. А если серьёзно, я тоже с девушкой из библиотеки не так давно познакомился. Примерно та же история. Видать, те высоконравственные девушки, которые раньше шли в монастырь, теперь работают в библиотеке. Но сейчас у нас всё «пучком». Правда, порывается мне книги читать, но большей частью в лежачем положении. С культурными девушками спешить не надо. Они воспитаны на высоких идеалах.
- Куда уж выше, - расслабившись, рассмеялся Назарук. – Я росту не такого уж маленького, а она почти на полголовы выше.
- Нормально, - одобрил Андрей. – Стандарт топ-модели.
Контакт был налажен, Андрей убрал с лица улыбку и приступил к делу.
- Послушай, Юра, мы готовимся провернуть одно конфиденциальное мероприятие, и без твоей помощи может ничего не получиться. Но независимо от того, согласишься ты или нет, об этом никому не слова.
Назарук также посерьёзнел и, выдержав паузу, спросил:
- Что за дело? Надеюсь, не бандитов живьём брать?
- Нет, намного спокойнее. По твоей компьютерной специальности.
- Тогда, если это технически осуществимо, сделаю.
- Вот мы сейчас и выясним, - не стал показывать радости Андрей, что так быстро добился согласия. – Слушай суть проблемы. Есть одно финансовое учреждение, допустим, банк. Ваша фирма там проводит обслуживание. Сможешь ли ты внедриться в компьютерную сеть этого банка и скачать для нас информацию?
- Если мы его обслуживаем, то через Интернет не смогу. На всех фирмах, где есть выход на межбанк или других внешних пользователей, нами же установлена защита против взлома. Для этого я должен находиться внутри сети, то есть работать с их же компьютера.
- Понял, - в задумчивости потеребил ухо Андрей. – А если ты просто так заявишься на фирму и попробуешь записать всё на диск или флешку, то могут засечь.
- Конечно, могут. Обычно на крупных фирмах свой сисадмин есть, тех, что мельче – ответственный за оргтехнику.
- А если никто мешать не будет, сколько времени понадобится?
- В зависимости от объёма информации, мощности компьютера, для банка час-полтора.
- Значит нужен предлог, чтобы ты мог  явиться в банк, мы будем обеспечивать прикрытие, чтобы тебя не раскусили, а ты за час перепишешь всю информацию. Я правильно понял?
- Всё верно. Предлог искать не нужно. Я им через «Нэт» «Трояна» запущу, сами прибегут как миленькие.
- Классно! – теперь уже  открыто обрадовался Андрей. – Делаем так. Я начальству доложу. Если всё решим, тогда я скажу, что за фирма, выберем время и начнем действовать. Если же нет, тогда этого разговора не было. Договорились?
Андрей и его собеседник поднялись со скамьи, и оперативник, спеша уведомить руководство о положительном решении вопроса, протянул руку для прощания.
- Кстати! – пришла Мельниченко в голову одна интересная мысль. – С какой радости ты бесплатно работать должен? – задержал он в своей руке ладонь Назарука. – Скажу начальству, что ты гонорар просишь, к примеру 500 гривен. Так сказать плата за риск, вдруг, чего и обломится, - подмигнул Андрей стоявшему с задумчивым видом парню.
Тот сразу оживился и в свою очередь подмигнул Андрею.
- Тогда с меня причитается!
Рукопожатие, наконец, завершилось, и юные заговорщики разошлись каждый в свою сторону.
В управлении Андрей Смирнова не застал и доложил результаты переговоров Бондаренко, не забыв упомянуть о вознаграждении.
- Деловой юноша, - отметил Бондаренко. – Может, он и прав. Во-первых, работой рискует. Во-вторых, каждый труд должен быть оплачен. А в-третьих, для нас тоже перспективно. Ведь он не только один этот банк обслуживает. А из компьютерных недр можно поднять на гора не одну тонну полезной для органов информации, - теперь подмигнул Андрею Бондаренко. – Пятьсот – это он загнул, а на гривен триста, думаю, управление раскошелится. Наша задача, пока он будет колдовать с компьютерами, отвлечь внимание персонала, особенно Големба и Пеньковича, - стал разрабатывать план операции Бондаренко. – Допустим, твой компьютерный гений запускает вирус, его вызывают в банк, а мы в это время приходим и устраиваем массовый опрос персонала. Правильно? – обратился к Андрею Бондаренко, но тот не успел раскрыт рта, как подполковник себя же и опроверг:
- Нет, не правильно. Если мы туда заявимся всей толпой и учиним всеобщий шмон, а Назарук в это время будет рыскать по компьютерам, то Пенькович сразу раскусит, сам в милиции работал, с методами и способами знаком не понаслышке. Значит, первым делом нужно нейтрализовать Пеньковича, при том таким способом, чтобы он не заподозрил, что это связано с банком.
- А я пока мог бы отвлечь управляющего. Ведь с ним мы ещё не общались, - внёс своё предложение Мельниченко. – Вот только плохо, что у них зал общий, все сотрудницы за перегородками на виду друг у друга сидят.
- А окна из зала куда выходят? – спросил Бондаренко и хитро прищурился.
- Вестибюль и парадный вход – на площадь, а операционный зал, вроде бы, во двор.
- Тогда пока свободен. Появится Анатолий Петрович, и мы ещё подумаем. Будь на связи, - отпустил Андрея Бондаренко, сам в кабинете тоже не задержался, вызвал водителя, съездил в центр города и прогулялся вокруг здания, на первом этаже которого находился офис «Торгинвестбанка».

*  *  *               
Как выяснила служба наружного наблюдения, Пенькович, имея загородный дом, предпочитал жить в городской квартире, а машину, джип  «Чероки», держал в гаражном кооперативе. Когда Пенькович в 8.30 подошёл к воротам своего гаража, сердце у него ёкнуло. В навесном замке из отверстия для ключа торчал обломок металлического штыря. Стало понятно, что гараж пытались вскрыть. Пенькович лихорадочно захлопал себя по карманам пиджака, нашёл брелок  с ключами, приложил ухо к двери и нажал кнопку. Милого сердцу чмоканья, с которым открывались автоматические замки дверок его любимого «индейца» и писка датчика сигнализации он не услышал.
- …Твою мать! – громко выругался встревоженный автовладелец и стал нажимать на брелоке все кнопки подряд, но верный железный конь безмолствовал.
- Вот бл...! – ещё раз выругался Пенькович и непослушными пальцами набрал номер на мобильном телефоне.
- Алло, здоров! – на повышенных тонах заговорил он в трубку. – Для меня не рано и не доброе. Пришли своих орлов, у меня, кажется, джип угнали. Из гаража, из гаража!
Пенькович назвал адрес гаражного кооператива и по лабиринтам дорожек почти побежал к будке дежурного. Скоро он вернулся, за ним на полусогнутых  спешил довольного ветхого вида пожилой мужчина, вероятно сторож.
- Ты видишь, что с замком сделали, раздолбай старый! А если машину угнали, ты мне заплатишь? – набросился на сторожа Пенькович.
Старик вдруг оскорбился, он выровнял сутулую спину и, грозно шевеля седыми усами, дал достойный отпор.
- Что вы себе позволяете! Я ветеран КГБ! Держите себя в руках, а то раскудахтался, как баба базарная!
- Да пошёл ты на х… со своим КГБ, пенёк старый! Будь ты хоть ветеран УПА, а за машину бабки я с тебя собью, - разошёлся не на шутку Пенькович. – Квартиру продашь, а заплатишь. Спать на службе не надо, ветеран долбаный!
- А ты хрен моржовый! – адекватно ответил сторож. – Х… ты у меня получишь, а не квартиру. Я её честно заслужил, а не то что вы, олигархи хреновы, скупили страну на халяву. Ты не ори как резаный, а лучше попробуй, или внутренние замки открываются.
Дошедший до точки кипения Пенькович уже собирался съездить самолюбивому сторожу по шее, но, уловив рациональное зерно в его совете, достал связку ключей попытался вставить один из них в замочную скважину. Ключ не входил.
- Ты видишь, чекист, и здесь ковырялись! – снова стал заводиться Пенькович, перебирая ключи на связке. Когда он вставил ключ в другую скважину, замок открылся.
- Так выезжала моя машина, или нет? – видимо уже не первый раз спросил у сторожа Пенькович.
- Я же говорю, ночью не выезжала. Ты ведь сам записи в журнале смотрел, - уверенно ответил сторож.
- А не ночью?
- Мы начинаем записывать с девяти часов вечера.
- Почему не всё время?
- Потому что пока не стемнеет, куча машин туда-сюда ездит, за всеми не уследишь.
Сторож ушёл, Пенькович несколько раз выругался и сделал несколько звонков по телефону. Затем в ожидании он стал прохаживаться вдоль гаража, куря одну сигарету за другой и периодически пытаясь заглянуть в щель между створками ворот или в замочную скважину, но в полумраке гаража ничего разглядеть не удавалось. Приехал наряд милиции, сотрудники потоптались возле ворот, старший заявил, что пока не выяснено, совершён ли угон, делать им здесь нечего, единственное, что они сделали полезного, сняли отпечатки пальцев с дверей и замка. Спустя полчаса после милиции приехали те, кого Пенькович вызвал вскрыть гараж. Мастера около часа возились, срезая «болгаркой» и орудуя кувалдой, чтобы демонтировать ими же самими установленные на совесть замки. Когда створки ворот распахнулись, Пенькович облегчённо вздохнул. Джип стоял на месте. Однако сигнализация не выключалась и не включалась, замки дверок были заблокированы. Вероятно, преступникам удалось сканировать импульс сигнала его брелока, но сработала защита, и все системы автомобиля не функционировали. Пришлось вызывать представителей автосервиса, потом ехать за новыми замками, короче, когда Пенькович, злой как чёрт, явился в банк, время приближалось к обеду.
Одновременно с Пеньковичем оперативникам нужно было нейтрализовать управляющего банком. В 9.15 Назарук, накануне заразивший вирусом компьютерную сеть банка, явился в кабинет Големба и сообщил, что готов приступать к работе. Управляющий первым делом принялся выяснять, сколько времени потребуется, чтобы устранить неисправность. Назарук уклончиво ответил, что всё зависит от степени поражённости сети и конфигурации вируса, и процесс может продлиться до обеда. Големб положил на стол купюру в сто гривен и заявил, что данная конфигурация будет вручена Назаруку, если он справится за два часа. Назарук отправился в операционный зал, где находился главный компьютер офиса. К нему подсел парнишка, сотрудник банка, по совместительству отвечающий за работу оргтехники. Назарук, сделав каменное лицо, выдал тираду, из которой следовало, что управляющий поставил ему задачу ликвидировать неисправность в кратчайший срок, и он был бы очень благодарен, чтобы дилетанты не отвлекали профессионалов от работы. Парнишка обиженно поджал губы и удалился в свой отсек.
В 9.25 под окнами офиса появился молодой мужчина импозантной наружности с красной розой в руке. Учитывая, что подавляющее большинство членов трудового коллектива банка составляли женщины и девушки, появление мужчины незамеченным не прошло, а так как по причине неисправности компьютеров делать всё равно было нечего, то сотрудницы, наблюдая за прогуливавшимся под окнами мужчиной, строили далеко идущие планы относительно своих незамужних товарок.
В 9.35 в операционный зал зашёл управляющий Големб, чтобы узнать у Назарука, когда можно ожидать, что компьютеры заработают, а заодно озадачить оставшийся не у дел персонал. С Назаруком он переговорил, а вот персоналу чётко сформулировать задачу не успел, так как в 9.40 в зал вошёл Мельниченко. Увидев руководителя банка, он  ещё издали заулыбался ему, будто лучшему другу, подойдя ближе, принес кучу извинений и попросил уделить ему время для беседы. При всех беседовать Големб не пожелал и привёл Андрея в свой кабинет. Оставшийся неозадаченным персонал вновь переключил своё внимание на окно,  а ответственный за компьютеры сотрудник, воспользовавшись благоприятным моментом, улизнул в город по своим делам.
Те же, кто смотрел в окно, нашли в облике прогуливающегося мужчины новые достоинства в виде высокого лба, мужественного профиля и модного костюма, и уже принялись обсуждать, кого из незамужних сотрудниц банка направить на улицу для завязывания знакомства, но тут их постигло жестокое разочарование. Из-за угла соседнего здания вышел парень, одетый в оранжевую курточку и в обтягивавшие его стройные ноги брюки из какой-то блестящей ткани, шею повязывала пёстрая батистовая косынка. Мужчина расцвёл в улыбке, шагнул навстречу молодому человеку и вручил тому розу. Парень взял цветок, понюхал и что-то спросил у мужчины, а получив ответ, утвердительно кивнул головой и  подставил щеку для поцелуя. Мужчина приобнял парня и поцеловал его, но не в щеку, а в губы. Наблюдавшие в окно за этой трогательной сценой сотрудницы банка, а в особенности незамужние девицы, издали горестный вздох.
Тем временем Мельниченко исполнял свою роль в продуманном заранее плане нейтрализации. Сидя напротив Големба за столом и часто заглядывая в блокнот, он ставил собеседнику, на щекастом лице которого читались скука и пренебрежение, ряд вопросов, которые имели отношение к убийству Матвийчук.
А за окнами операционного зала, подогревая зрительский интерес, разыгрывалась драма адюльтера. Пока голубки ворковали, появился третий участник спектакля, тоже мужчина, но постарше и выглядевший не столь элегантно, как мужчина с розой. Он остановился перед молодым человеком и, делая руками театральные жесты, обратился к тому со страстным монологом. Парень внимательно слушал, поводя своим волооким взором с одного мужчины на другого. Так продолжалось минут десять, пока мужчина, пришедший первым, не оттолкнул мужчину, пришедшего вторым, взял молодого человека за руку и попытался увлечь с собой. Юноша явно колебался. Тогда второй мужчина стал отпихивать от молодого человека первого мужчину, юноша, скромно потупив взор, отошёл в сторонку, а мужчины, судя по их бурной жестикуляции, принялись выяснять между собой отношения.
Мельниченко же, ожидая сигнала от Назарука, что работа сделана, продолжал терроризировать своими вопросами Големба. Вопросы у Андрея были разные. Они с Бондаренко на их составление потратили целый час.
- А вот скажите, Евгений Ананьевич, какое у вас мнение как руководителя о нравственных критериях Матвийчук? – очередной раз заглянув в блокнот, спросил Андрей, и его бесхитростный взгляд остановился на лице собеседника.
- Какие ещё критерии, и как они касаются убийства? – раздражённо проговорил Големб и закурил сигарету.
- Имеется ввиду, её моральный облик. Ведь была же какая-то причина, что она оказалась на берегу речки. Может, у неё там было свидание, мужчина женатый. Вот они и договорились встретиться в укромном месте. Поэтому я и спрашиваю, могла ли она по своим нравственным критериям встречаться с женатым мужчиной? – затягивая время, ставил многословные вопросы оперативник.
- Я со свечкой не стоял и в личную жизнь своих сотрудников не вмешиваюсь. Если она договорилась с любовником, то спокойно могла мужчину к себе домой пригласить. Хотя, кто её знает, может на природе ей больше нравилось, - всё более раздражаясь, высказался Големб.
- Зря вы личной жизнью своих сотрудников не интересуетесь. Вдруг, кого-нибудь их них, я имею ввиду женщин-сотрудниц, конкуренты соблазнят в целях коммерческого шпионажа. Соседи говорили, что какой-то мужчина к Ларисе Петровне захаживал. Не знаете, кто он?
- Я не захаживал. Вы милиция, вам и искать! - отрубил Големб.
- Кто же он такой, интересно? И Пенькович говорит, что не захаживал, и Орышко тоже, - рассуждал Мельниченко, листая блокнот.
- Ага! – воскликнул Андрей с видом Ньютона, которому упало на голову яблоко. – Ещё один вопросик деликатного свойства имеется. Не располагаете ли вы сведениями о знакомстве Ларисы Петровны с нижеперечислинными лицами: Валерий Павлович Балабанов  по кличке Балабон, Ростислав Федорович Самчук по кличке Самец, Юрий Михайлович Гусман по кличке Юра-Гусь?
- Почему вы считаете, что она должна знать этих людей? – насторожился Големб.
- Матвийчук начинала свои первые шаги в бизнесе с торговли на базаре. А в то время каждый предприниматель крышу имел. Может, за ней ещё с тех пор что-нибудь связанное с криминалом тянется.
- Может и тянется, но мне об этом ничего не известно, и о том, знакома ли она с этими людьми, мне не сообщала.
- А Пеньковичу?
- Что ты с тем Пеньковичем прицепился? У него и спрашивай, - на повышенных тонах ответил Големб и, видимо желая успокоиться, стал перекладывать бумаги на столе.
- Хорошо, при случае спрошу. А вы с вышеперечисленными лицами не знакомы?
- Я тут при чём. Вы и меня подозреваете в убийстве Ларисы? Знаю, что есть такие люди, может где-нибудь и встречались, но никаких дел с ними не имею! – возмущенно брызжа слюной, ответил Големб.
Андрей не обращал внимания на недоброжелательный тон собеседника и продолжал задавать тому различные щекотливые вопросы.
- Если вы уж о подозреваемых заговорили, то желательно и ваше алиби прояснить. Вдруг, какой-нибудь нехороший человек анонимку напишет, что вы причастны к смерти Матвийчук, - симпровизировал оперативник насчёт анонимки.
С широкого лица банкира вмиг слетело спесивое выражение, круглые, будто у хомяка, щёки побледнели, на них резче проступили розовые прожилки.
- Постой-постой, хлопче, - вкрадчиво начал управляющий, достал сигарету и подвинул пачку Андрею. – Куришь? Какая анонимка? Кто-то на меня анонимку написал?
- Это я гипотетически сказал. Вот захотят конкуренты, или кто-нибудь другой, который считает, что вы его обидели, вам жизнь испортить и начнут кляузы во все инстанции строчить…
- Гипотетически, хренотически, нравственные критерии! Ты можешь нормальным языком говорить, - перебил Андрея явно занервничавший Големб. – Скажи прямо, была анонимка или нет?
- Я же говорю, что предположительно не исключена. Вы не переживайте, даже если  поступит, то мы, скорее всего, заниматься ею не будем. К нам эти чёртовы анонимки каждый день пачками приходят, - про себя посмеиваясь, успокоил собеседника Мельниченко. – Вы лучше скажите, где вы были в пятницу после 20.00?
- В бане был с друзьями. Мы каждую пятницу собираемся.
- Я тоже париться люблю. Вы куда ходите?
- Спорткомплекс общества «Колос». Сказать с кем был?
- Назовите пару фамилий, чтобы потом вас не беспокоить.
- Когда, потом? – опять стал злиться Големб.
- Ну, если возникнет оперативная необходимость, - миролюбивым тоном ответил Андрей.
-  С вашей необходимостью вам бы только мозги людям «компасировать», - не выбирая выражений, буркнул Големб. – Записывай.
Вдруг в кармане курточки Андрея закукарекал петух, залаяла собака, замычала корова. Извинившись, он достал телефон и нажал кнопку.
- Слушаю, товарищ полковник! – поднялся с места Мельниченко. – Так точно. Показания директора  банка снимаю. Вас понял. Есть! – отбарабанил Андрей и, положив телефон в карман, проинформировал собеседника:
- Начальник отдела звонил. Сказал, чтобы я закруглялся. Важное дело для меня имеется. Ценит меня руководство. Последний вопрос задам ещё:
- Матвийчук на какой машине ездила?
Големб назвал марку.
- А вы на какой?
- «Крайслер» называется. Слышал о такой? – ухмыльнулся управляющий, довольный тем, что этот недалёкий и простой, как грабли, молодой мент наконец оставит его в покое.
- О, «Красюк» тачка солидная! – восхищённо вытаращил глаза Андрей. – А у Пеньковича какая машина?
- Джип «Чероки».
 - Ух ты! «Чирик» тоже аппарат крутой.  А я на «девятке» езжу. Родители советовали, чтобы я после школы на финансово-экономический поступал, мне же милицейской романтики захотелось, а то, глядишь, тоже банкиром стал бы. И зарплата, небось, побольше моей у ваших сотрудников, и работа поспокойней, - болтал Мельниченко первое, что приходило в голову.
Големб посмотрел на него странным взглядом, руки на прощание подавать не стал и вызвал секретаршу.
Операция прикрытия прошла успешно. В условленном месте Мельниченко и Назарук сели в ожидавшую их машину и через двадцать минут были в управлении.
В кабинете Андрея проверили, как записалась информация. Диски читались. Андрей попросил Назарука подождать в коридоре, а сам пошёл к Смирнову. Тот также проверил записи, оставил диски у себя и вручил Андрею триста гривен, платёжную ведомость и  договор о выполнении работы.
Назарук расписался в ведомости и поставил подпись на бланке договора, затем получил деньги, воспитанный на коммерческих традициях, сто гривен отдал назад Андрею, и молодые люди расстались почти друзьями.

*  *  *
Через три дня отдел по борьбе с экономическими преступлениями, возглавляемый полковником Головатым, проанализировав записи, предоставил распечатку финансовой деятельности «Торгинвестбанка» и отдельно пояснительную записку. Смирнов вызвал Бондаренко, и соратники занялись изучением поступившей информации.
- Смотри, Серёга, что получается, - подслеповато щурясь на отпечатанный мелковатым для его глаз шрифтом текст, комментировал содержание записки Смирнов.
- Примерно одни и те же полтора десятка фирм переводят денежные средства опять же на десяток фирм в оффшорных зонах. Или наоборот, фирмы из оффшоров отправляют доллары или евро на счетах наших фирм, но уже других.
- А какие суммы?
- Суммы неслабые. Меньше 10000 долларов нету. А самая крупная, по крайней мере на этой странице, 250000 евро.
- Ого! – удивился Бондаренко. – На что же такие деньги идут?
- Вот, и посмотрим! –  увлеченно приговаривал Смирнов, листая страницы. – Всё пошло на закупку товаров народного потребления. А теперь не упади со стула, - криво усмехнулся Смирнов, - в этом году банком валюты за рубеж отправлено 43 000 000 долларов с хвостиком, а за прошлый год 259 000 000, да ещё 50 000 000 евро. А назад вернулось, - перевернул страницу Смирнов, - примерно в два раза меньше.
- А товары, на которые были потрачены эти деньги, должны получить наши фирмы. И многие из них, наверняка, ждут  эти товары по сей день. Народ отмывает деньги и конвертирует валюту, - сделал вывод Бондаренко.
- А вот тоже интересно, - продолжал изучать докладную записку Смирнов. – Некая фирма «Гранум» просит у банка кредит в 10 000 000 евро для закупки за границей всё тех же благословенных товаров народного потребления. Кредит фирма получила в гривнах, деньги на законных основаниях конвертированы и выданы заявителю. А гривни на эту сумму поступили в банк от ООО «Тодис» как взнос учредителя.
- Конкретный учредитель, за один присест  согласно курса 70 000 000 гривен выложил, - отпустил ехидную реплику Бондаренко.
- А «Гранум», получив кредит, отправляет деньги, куда бы ты думал, Серёга? Правильно, в безоблачный оффшор на Каймановых островах, где круглый год сияет тропическое солнце, на фирму под звучным и запоминающимся названием «TRW-consalting». Знаешь такую? И я нет.
- Да, - задумался Бондаренко. – Вот тебе и скромный  «Торгинвестбанк» областного масштаба. Явно под кем-то из уважаемых олигархов стоит, которые, чтобы не светиться, к примеру, в Киеве или Донецке, решили устроиться здесь.
- Правильно мыслишь, коллега. Тут и список иногородних юридических лиц предоставлен. Из «Торгинвестбанка» через ряд определённых фирм платежи расходятся по киевским и днепропетровским банкам опять же на счета нескольких определённых фирм.
- Попали мы с тобою, Толя, - вздохнул Бондаренко. – Тут или мы раскроем это дело в кратчайшие сроки и раскопаем без лишнего шума, или все концы будут закопаны ещё глубже, а, заодно, и мы с тобой.
- Не хандри, дружище! – хлопнул соратника по плечу, пребывавший в состоянии оживлённой деловитости Смирнов. – Танки наши быстры, победа будет за нами!
- Разве что моральная, - не проявил должного энтузиазма Бондаренко.
- Куда это Мельниченко запропастился? – посмотрел на часы Смирнов. – Я его послал фотографии фигурантов из окружения Матвийчук показать тому мужику, что в джипе ночевал. Смирнов взял со стола мобильный телефон, нашёл нужный номер и нажал кнопку. Спустя несколько секунд за дверью кабинета прозвучал звонок, а в дверь постучали.
- Заходи, Андрей! – крикнул Смирнов и дал отбой вызову. – Ну что? – едва Мельниченко появился на пороге, спросил начальник.
- Узнал, товарищ полковник! – сияя белозубой улыбкой, принес радостную весть молодой оперативник. – Пенькович это.
- Вот, сука! – не сдержавшись выругался при подчинённом Смирнов. – Я как чувствовал, что без него здесь не обошлось. Значит, кто-то из милиции или прокуратуры ему информацию сливает.
Смирнов задумался, а Мельниченко, воспользовавшись паузой, добавил к своему сообщению:
- Я этого мужика предупредил, чтобы держал язык за зубами, кто бы не спрашивал, хоть генеральный прокурор.
- Молодец! – похвалил предусмотрительного подчинённого полковник. – Вот тебе Андрей ещё одно задание. Здесь список учредителей и директоров  нескольких весьма подозрительных фирм, которые обслуживаются в «Торгинвестбанке». Пройдись по адресам, выясни, что это за люди. Только не засветись. С ними не говори, аккуратно опроси под каким-нибудь предлогом соседей.
- Всё понял, Анатолий Петрович, не первый год замужем! – передалось иронично-деятельное настроение шефа Андрею.
- А какой? – улыбнулся Бондаренко, вспоминая, как он проявлял служебное рвение, когда ему было столько лет, как сейчас Андрею.
- Почти два. А год в УБОПе – это три в обычном подразделении! – бойко ответил Андрей.
Мужчины искренне рассмеялись.
- Значит, пора поднимать вопрос о присвоении очередного звания, - высказал заманчивое для Андрея предложение начальник отдела.
- Эх, Серёга, и где наши весенние года! – с умильной улыбкой ностальгически вздохнул Смирнов, когда за Андреем закрылась дверь. – Вся бы такая молодёжь на службу в органы шла. А то понабирают дундуков по блату или за деньги, и бьёшься с ними, как рыба об лёд.
- Толковый парень, - подтвердил Бондаренко, который, занимая более низкую по сравнению со Смирновым должность,  ближе контактировал с подчинёнными в непосредственной работе и имел больше возможностей сложить объективное мнение о каждом сотруднике отдела.
Пока Смирнов отвечал на телефонный звонок, Бондаренко взял со стола один из листов пояснительной записки.
- Интересно, - обратился он к Смирнову, когда тот закончил разговор. – Село Затурцы богато талантами по коммерческой линии. Фирмы «Стилон», «Броксервис» и «Торно» учреждены его жителями. Где-то эти Затурцы мне уже встречались.
Бондаренко задумался.
- Вспомнил! Это же Матвийчук оттуда родом.
- Может, своих родственников привлекла? – предположил Смирнов. Хотя, вряд ли она близких людей подставлять бы стала. Скорее всего, у тамошних алкашей паспорт напрокат взяла. Я что про прикрытие  деятельности банка думаю. Раньше Пенькович дружбу с Горбачем водил, который сейчас помощник Байдюка.
- Мелковата у Горбача должность для такой роли. Масштабы сделок предполагают прикрытие на более высоком уровне. Так что, ищи фигуру посолиднее.
- Горбач фигурой возможно и не вышел, зато его шеф очень даже подходит. Вон какое пузо Байдюк наел, когда в начальники горуправления выбился, сволочь!
- Не любишь ты ближнего своего, - усмехнулся Бондаренко.
- Он мне не ближний. Карьерист, склочник и стяжатель. Да ещё начальству ж… лижет без меры и «стучит» налево-направо, - дал исчёрпывающую характеристику начальнику городской милиции категоричный в суждениях Смирнов.
- Типичный портрет современного руководителя. Подмазывать и лизать, много ума не надо. Это намного проще, чем научиться делу и организовать работу. Зато результат налицо, - теперь стал изливать сарказм Бондаренко.
- Вот именно, на лице. Язык в говне, а морда светится, - хохотнул Смирнов, но его смешок больше напоминал рык разъярённого зверя. Поверь мне, Серёга, я бы таких гадов, что нашим и вашим, к стенке ставил, и рука не дрогнула бы.
- Уж больно ты кровожадный, друг Толя. Хочешь ввергнуть страну в коллапс? Так ненароком можно лишиться большинства народных избранников, государственных деятелей, а тем более госслужащих. Ведь имя им легион. На любой должности, которая может принести мало-мальский доход, расторопные чиновники времени зря не теряют, будь ты облеченный доверием народа мэр города или простой пропойца-рыбинспектор. Тут, Толян, нужны хватка и масштабы Иосифа Виссарионовича, чтобы эти Авгиевы конюшни очистить. И то я думаю, что вся эта сволочь из национальных демократов срочно стала бы правоверными сталинистами, а как не раз это бывало в истории, отыгрались бы на простом народе. Так что твои мечты поставить к стенке чистая утопия. Не зря пацаны-депутаты и иже с ними, как только Украина обрела независимость, быстренько объявили мораторий на смертную казнь.
- Ты прав, Серёга. Ещё древние говорили, как бы не чудили вожди,  а на орехи достаётся ахейцам. Мы хоть и не античные герои-полубоги, но раз взялись,  конюшни чистить будем. Подумай над предложениями, а в конце дня давай встретимся, авось, какие свежие мысли или факты прорежутся.
В течение дня ничего экстраординарного не случилось, поэтому в шесть часов вечера друзья-соратники снова сошлись в кабинете Смирнова. Однако пообщаться в тесном кругу им не удалось. Едва они уселись за столом, и Смирнов включил чайник, как услышали, что кто-то, проверяя, или не закрыто, нажимает ручку двери. Затем отворилась вторая дверь (в кабинете начальника отдела для лучшей звукоизоляции была двойная дверь), и в приоткрытую створку заглянул Мельниченко.
- Заходи, Андрюша, - ласково, что при общении с другими сотрудниками происходило нечасто, позвал Смирнов молодого оперативника. – Как раз вовремя, кофейку попьём. Да садись, больше уже не вырастешь, - предложил он, когда Андрей остановился перед его столом. – Так будешь кофе?
- Спасибо, Анатолий Петрович, я недавно в оперативных целях пиво пил.
Оба начальника в унисон расхохотались.
- Ну, юноша, уморил! Это как? Расскажи, может и я когда-нибудь использую, чтобы перед женой оправдаться, - вытирая тыльной стороной ладони рыжие усы, поинтересовался Смирнов.
- В ходе выполнения задания встретил товарища. Он сосед одного из фигурантов списка. Зато добыл ценную информацию, - сдерживая улыбку, отрапортовал Мельниченко.
- И много выпил?
- Всего одну бутылку.
- Значит не пьяный. Тогда докладывай, - любовно глядя на Андрея разрешил начальник.
- Негласным путем, как вы инструктировали, Анатолий Петрович, я проверил всех
восьмерых значившихся в списке учредителей и директоров указанных фирм. Скажу сразу,  олигархов и подпольных миллионеров среди них не оказалось. Двое и вовсе умерли, но эти как раз были людьми приличными, но умерли давно. Один четыре года назад, другой – три. Трое по указанным  адресам не проживают, ведут бродячий образ жизни, попросту говоря, бомжи. Ещё двое – буйные алкаши, нигде не работают, соседи постоянно вызывают милицию. И трое последних также алкоголики, но тихие, напиваются в одиночку, скандалов не устраивают.
- Молодец, лейтенант, действительно, оперативно справился. Другой бы три дня по этим алкашам да бомжам ходил. Информация в самом деле ценная.
Андрей зарделся от похвалы начальника отдела и, видя, что Смирнов собирается говорить дальше, по школьному поднял руку.
- Можно я ещё скажу, товарищ полковник. Это ещё не вся ценная информация. Примерно два-три раза в месяц к тем алкашам, которые выглядят поприличней, приезжают крутые машины и куда-то их ненадолго увозят. Пока я с товарищем пиво пил, он рассказал, что чаще всего приезжает чёрный «BMW»-пятерка, а за рулём Протез из бригады Юры-Гуся. Одно время его бригада в спортзал ходила, где мой товарищ тренером работает.
- Получается, Гусман за всем этим стоит? – предположил Смирнов.
Бондаренко засомневался.
- Юра Гусман у нас в городе крупный бизнесмен и крутой бандюк, а в масштабах страны – мелкая сошка. Ему одному такое дело не потянуть.
- Вероятно, выполняет какую-то свою функцию, а может деньги крутятся, - согласился с мнением своего зама Смирнов. - Ладно, тогда зайдем с другого конца. Эти бомжи, алкаши и мёртвые души, разумеется, сами фирму организовать не могли. А ведь предприятие нужно регистрировать, получать печати, лицензии, договора заключать. Это же надо пройти кучу инстанций. Значит, кто-то за них это делал. И должен был засветиться, хотя бы в той же милиции, чтобы разрешения на печати получить. А знаешь, Андрей, - оживился Смирнов, - у Васи Зинчука приятель есть, из наших, милицейских, Лёня Лагода, начальник отделения по разрешительной системе в городском управлении. Попроси Васю, пусть он с Лагодой по-дружески переговорит, может, у того в голове что-нибудь и отложилось насчёт этих фирм.
- Разрешите идти? – поднялся с места Андрей.
- Иди, только, мне кажется, с Зинчуком ты на работе не встречайся.
- Хорошо, Анатолий Петрович, я сегодня к нему домой зайду.
- Вот и правильно. Заодно и племянников проведаешь, - проявил заботу о подчинённом Смирнов. – А то за нашей собачьей работой некогда у родственников погостить.
- Я успеваю, - улыбнулся Андрей. – Малый Вадик говорит, что когда вырастет, станет «клутым опелом, как папа Вася и дядя Андлей».
Убеленные сединами  зубры сыскного дела также растрогано улыбнулись, осчастливленные мыслью, что будет, кому передать в надёжные руки знамя борьбы с организованной  преступностью и коррупцией.
Мельниченко ушёл, руководство же домой не собиралось. Преступность, а тем более коррупция, цвели буйным цветом, и неизвестно, как насчёт грядущих поколений, но для них работы хватало, только успевай поворачиваться.
- Да-а, друг Серёга, - потягиваясь в кресле проговорил Смирнов, - чем глубже в лес, тем больше дров, а конкретики никакой. Но картина начинает вырисовываться живописная.
- Как бы твой живописный пейзаж не превратился в картину Репина «Приплыли!» Матвийчук уже ничего не скажет, с бомжей взятки-гладки. Грохнут ещё кого-нибудь, к примеру, того же Големба, и показаний не с кого снять будет. Я, пока ты по высоким инстанциям околачивался, на досуге думал, какова роль в банке была Матвийчук? И придумал. Сведения Мельниченко тоже в эту канву ложатся. Раскладываю по полочкам…
- Погоди, мыслитель, - перебил коллегу Смирнов. – Чайник по второму разу уже закипел. Будешь кофе?
- Наливай, - не стал возражать Сергей.
- А по 50-т? – заговорщицки подмигнул ему Смирнов. – Чтобы шарики с роликами быстрей вращались.
- Уговорил, чёрт настойчивый!
 Бондаренко, в нарушение всех предписаний субординации, пересаживаясь ближе, от души хлопнул старшего по должности и званию товарища, который доставал из серванта спрятанную за книгами бутылку конька, по широкой, обтянутой форменным кителем спине. Смирнов, держа бутылку в правой руке, левой, не глядя, ткнул Бондаренко под дых. Попал куда надо, нарушитель субординации глухо крякнул, и товарищи сдержанно гоготнули.
- Ну, вот, друг любезный, теперь рассказывай, а то на сухую никакая конструктивная мысль в голову не лезет, - явно смакуя напитками, прихлёбывая то из рюмки, то из чашки, разрешил полковник.
- Тогда слушай. Где-то в высоких сферах, допустим в Киеве или Днепропетровске, где много денег праведных и не очень  крутится, а чтобы их отмыть, нужно платить большие «бабки», какой-то светлый ум пришёл к верному выводу, что в провинции это будет стоить дешевле. Что для этого нужно? Во-первых, прикрытие со стороны властей и силовых структур. Во-вторых, организатор и исполнители. В-третьих, местные бандиты или своё полукриминальное подразделение для решения разного рода технических проблем. Пробили столичные воротилы свои связи и вышли на руководителя серьёзного уровня, к примеру, на Байдюка. Тот через своего помощника Горбача наводит контакт с Пеньковичем, ведь оба работали в налоговой и поддерживают приятельские отношения. Хотя не исключено, что какой-то киевский чин вышел на Пеньковича, а  тот уже привлек какого-нибудь  высокопоставленного чиновника. Прикрытие есть. Теперь ищут организатора. Тот же Пенькович, работая в налоговой,  мог иметь тесные связи с бизнесменом Голембом. Големб, имея представление о деловых  и моральных достоинствах Матвийчук, занимавшейся у него бухгалтерией, привлекает её в качестве непосредственного исполнителя. Ну, и Юра-Гусь на подхвате, там бомжей прессануть, чтобы нужные бумаги подписывали, или даже убрать кого надо, в случае возникновения внештатной ситуации.
Матвийчук ведёт всю чёрновую работу. Ведь бомжи не могут ходить по инстанциям, сдавать или получать как учредители из кассы миллионы валюты, даже простые платёжки в банк не принесут, сразу станет ясно, что это липа.
Любовник Матвийчук рассказывал, что той даже дома приходилось за компьютером работать. Возможно, она эти платёжные ведомости по переводу денег с фирмы на фирму и печатала. Ставила печать, вместо подписи – факсимиле, и документ готов к употреблению. Осталось наложить визу и отдать девушкам в операционный зал. Мельниченко в рапорте указывал, что Матвийчук вела ВИП-клиентов, то есть те фирмы, где в платежах фигурировали большие суммы. Простые же клиенты сдавали  платёжки непосредственно своим операционисткам или отправляли электронной почтой.
- Постой-постой, - зашевелился в кресле внимательно слушавший Сергея Смирнов. – Ведь когда квартиру Матвийчук осматривали, никакого компьютера мы не нашли.
- Я так думаю, что он был в той тяжёлой сумке, которую видел мужик, ночевавший в джипе. Пенькович не ценности с деньгами искал, а хвосты подчищал. Ну, и деньги, конечно, забрал, если нашёл. Вспомни, монитор и принтер в комнате, которая служила ей складом, стояли, а системный блок отсутствовал.
- Платёжки она могла и на работе печатать, а потом удалять из памяти, - высказал своё предположение Смирнов. – А этих тихих алкашей в банк привозили, когда от столичных дельцов поступала крупная сумма налички и нужно было сделать взнос учредителя.
- Или иную подобную  операцию, - добавил Бондаренко. - Матвийчук могла где-то проколоться, а может денежки стибрила, при таких оборотах опытному бухгалтеру только на курсовой разнице заныкать сотню-другую тысяч долларов труда не составит. Я думаю, что убийство Матвийчук свзязано именно с её трудовой деятельностью в банке. Ведь даже могла пострадать из-за того, что банально  требовала зарплату повысить. Деньги вокруг мелькают огромные, вот у неё глаза и загорелись.
- Да, - задумался Смирнов, - кроме организаторов бизнеса о причинах убийства никто не знает. А мы не знаем организаторов. А когда узнаем, ещё не факт, что они нам скажут. Поэтому будем начинать с низов. Вот уже один фигурант появился. Можно пустить «наружку» за Протезом, а когда деньги в банк повезёт, задержать его.
- И что нам даст? Вменим в вину  неуплату налогов? – возразил Бондаренко.
- Ты прав, лучше пока его не трогать. И в банк с обыском идти рано. Спишут всё на Матвийчук, а у нас крыть нечем. Ладно, коллега, будем думать, - подвёл итог импровизированному совещанию Смирнов и стал собирать со стола чашки и рюмки.

*  *  *

Пока несгибаемые борцы с преступностью в лице руководства отдела, потакая своим маленьким человеческим слабостям, за рюмкой коньяка и чашкой кофе скрашивали пребывание в служебном кабинете, решая задачи стратегического плана, их молодой подчинённый в приятной домашней обстановке намеревался решить задачу тактического характера. Из своей квартиры он позвонил сестре Люде и спросил, когда будет Вася?
- Ох, уж мне эти менты! – шутливо стала упрекать она брата, привыкшая к тому, что не успеют родственники встретиться, как уединяются на балконе и шепчутся, будто отъявленные заговорщики. - А без своего любимого Васи ты не можешь родную сестру проведать? Звонил, что уже выходит.
- Людка, не свирепствуй, просто я хотел узнать, что брать: водку или пиво?
- Врёшь, дрянной мальчишка, - пользуясь правом старшинства, отчитывала Люда  брата. – Меня не проведёшь. Я сама не хуже вас могу в милиции работать. Всех на чистую воду выведу. Ладно, не задерживайся. Ужин уже готов. Можешь пива взять, я немного выпью, водка у нас есть.
По быстрому приняв душ и переодевшись, Андрей, так как они на сегодня договаривались встретиться, позвонил на мобильный девушке Гале и сказал, что в 21.15 будет ждать её возле библиотеки. По дороге он купил две литровых бутылки «Славутича», на случай вдруг у них с Васей возникнет желание попить пивка, а также гостинцев племяннику и племяннице. Жили родственники относительно близко, каких-нибудь пять остановок на маршрутке, поэтому с ужином Андрей их не задержал, тем более, что Василий Васильевич, как один из ответственных работников городского управления внутренних дел, раньше восьми вечера дома появлялся редко. Вот и сейчас, хотя время перевалило за семь, Васи ещё не было. Андрей вручил пятилетнему Вадику и второкласснице Илоне принесенные с собой фрукты и сладости, которые Люда, чтобы не перебивать детям аппетит перед ужином, сразу унесла на кухню. Успел он, выполняя заветы Смирнова, пообщаться и с детьми, что выразилось в том, что Вадик использовал спину Андрея вместо лошадки, а Илона на журнальном столике устроила перед ним показ мод своих кукол.
Вскоре явился глава семейства, все сели за стол, ужин проходил в непринужденной обстановке, блюда были вкусными и питательными, напитки пились легко и меру, и даже дети не проявляли ни малейших признаков капризности и ели всё, что им было наложено в тарелки. После ужина Вася и Андрей под насмешливым взглядом Люды,  по установившейся традиции, вышли на балкон и, в довершение к приятно проведенному времени за столом, завели милую сердцу беседу на профессиональную тему.
- Я так понял, Андрюха, убийство студентки Свидры вы окончательно на нас спихнули? – на правах старшего по званию и должности, первым задал вопрос Зинчук.
- Зато мы дело Матвийчук на себя взяли.
- Здесь тоже глухо. – Зинчук покосился на соседние балконы, любопытных ушей там не обнаружил и заговорил громче:
- Мы с Карпюком  также допёрли, что эти убийства между собой не связаны, но Мороз попросил Карпюка объединить их в одно дело.
- Похоже, что произошла утечка информации, и убийство Матвийчук инсценировали как дело рук маньяка, - подбирался Андрей к главной теме предстоящей просьбы.
- Да, сработали грамотно. Но пару проколов допустили. Но это для нас. Если поймаем первого убийцу, то и Матвийчук  следствие запросто на него повесить может, - сделал вывод Зинчук.
- Про «крота» я и хочу с тобой поговорить, - теперь уже Андрей машинально оглянулся по сторонам. - Смирнов просил, чтобы ты с Лагодой перетёр вот по какому вопросу, - и Мельниченко изложил суть дела и передал Зинчуку список фирм и фамилии их директоров и учредителей.
- О, одного хмыря из этих учредителей я знаю! – не сдержавшись, воскликнул Зинчук. – Год как за кражу сидит, наши ребята и задерживали. И паспорта у него не было, говорил, что потерял по пьянке.
- Всё сходится. Напоили, паспорт свистнули, и человек стал миллионером, - пошутил в заключение Андрей и, посмотрев на часы, заторопился.
- На дорожку? – показал Вася через оконное стекло на стол, где стояла наполовину недопитая бутылка водки, вокруг которой в свете люстры искрились пустые рюмки и фужеры.
- Не, Вася, сегодня в планах ещё романтическое свидание, - мечтательно улыбнулся Андрей. Воображение моментально в красочных тонах нарисовало весь романтизм ситуации, и уровень тестостерона в крови молодого человека резко повысился.
Андрей распрощался с детьми и Людой, выйдя на улицу, поймал такси и меньше, чем через десять минут был возле библиотеки, через две минуты вышла Галя, и Андрей, не мешкая и не отвлекаясь на потенциальные противоправные действия некоторых прохожих, повёл девушку к себе домой. Галя, несмотря на то, что ростом была почти на голову ниже Андрея, также любила ходить быстро и не на шаг не отставала.
Заместитель начальника городского уголовного розыска капитан Зинчук рабочий день начал как обычно. Явившись в 8.30 утра в управление, он взял в дежурной части копию оперативной сводки о случившихся в городе за минувшие сутки происшествиях и, на ходу просматривая, направился пока ещё тихими коридорами в свой кабинет. Поскольку ночью его никто не тревожил, значит, громких убийств не случилось. Это Зинчука радовало, хотя сама сводка состояла как минимум из шести страниц печатного текста. В среднем же перечень происшествий за сутки, куда включались помимо уголовных проявлений, ДТП, пожары и несчастные случаи, занимал три-четыре листа. Однако Зинчук лелеял надежду, что значительный объём сводки обусловлен именно автопроисшествиями и пожарами. Когда он прочитал всю сводку, выделяя красным фломастером подведомственные ему преступления,   убедился,  что надежды его не оправдались. Красные пометки стояли чуть ли не напротив каждого второго абзаца, в хронологическом порядке описывавшего суть происшествия.
Преступлений по линии уголовного розыска было совершено много, но, слава богу, все заурядные, в основном кражи и хулиганские проявления. Было одно убийство на бытовой почве, к тому же сразу раскрытое.
- Да, рушатся нравственные устои не только в гражданском обществе, но и преступном сообществе, - прочитав один из абзацев, констатировал Зинчук. – До чего дожили: потомственный вор Кеша-Кривуля, который больше сидел, чем жил, сожительницу зарезал. Чего  не сделаешь ради любви!
Прочитав всю сводку, капитан подбил итог. Всего за сутки в городе случилось:
- краж личного имущества граждан - 6
- хищений  имущества, принадлежащего юридическим лицам- 4
- грабежей - 3
- разбоев - 0
- хулиганских проявлений - 7
- автоугонов - 2
- нанесение телесных повреждений - 3
- убийств (на бытовой почве) - 1
- преступлений сексуального характера (изнасилование) - 1

Почти в половине случаев лица, совершившие преступления, были задержаны, в двух – установлены, но скрылись. Итого оставалось 14 нераскрытых преступлений плюс два сбежавших преступника.
- Как раз по одному на каждого сотрудника, - вздохнул Зинчук и позвонил секретарю, чтобы объявила личному составу о проведении совещания.
Начальник уголовного розыска полковник Карпюк взял недельный отпуск, оставшийся у него неиспользованным ещё с позапрошлого года, и Зинчук исполнял его обязанности. Совещание проходило в кабинете Карпюка, где смогли разместиться все сотрудники отдела. Зинчук не сел в начальственное кресло, а тактично пристроился сбоку стола на стуле. Зинчук, по тому, как к нему относился его непосредственный начальник, чувствовал, что по выходу ветерана розыска на пенсию, шеф был бы не против, чтобы молодой заместитель занял его место. Но капитан также хорошо знал, что в данном кадровом вопросе от мнения Карпюка мало что зависело.
Зинчук произвёл перекличку, выслушал доклады сотрудников о результатах работы за минувший день, а также о ходе оперативно-розыскных мероприятий по  раскрытию порученных им ранее преступлений, где нужно, уточнил задание, внёс коррективы и довел до сведения новую информацию, если таковая имелась. Части  оперативников, с которыми должны были обсуждаться вопросы, связанные с агентурными разработками, назначил время, чтобы переговорить с ними наедине, и приступил к разбору последних происшествий. Исходя из степени общественной опасности совершённого деяния, начал с убийства.
- Костя, ты выезжал по бытовухе? – обратился он к коллеге.
- Так точно, Василий Васильевич, - поднялся с места старший оперативный уполномоченный капитан Ананич.
- За что Кривицкий Ванду грохнул?
Ананич ухмыльнулся, двусмысленные улыбки появились на лицах оперативников из отделения по раскрытию убийств.
Иннокентий Кривицкий, пятидесяти семи лет, по кличке Кеша-Кривуля, являлся особо опасным рецидивистом, имел пять судимостей, после освобождения проживал у гражданки Новохатской Марии, пятидесяти лет, ранее судимой, которая за свои эффектные внешние данные ещё в молодые годы получила прозвище Ванда по названию одноимённого польского журнала весьма популярного среди читательниц бывшего СССР. Когда-то на титульной обложке журнала была помещена фотография очередной красотки, на которую Новохатская в свои двадцать лет очень походила.
- Так за что? – не понимая реакции сотрудников, повторил вопрос Зинчук.
- Из-за кунгуллюса, - товарищ капитан, сумев подавить улыбку, ответил Ананич.
Те из сотрудников, которые знали смысл этого мудрёного словца, рассмеялись. Знали многие, поэтому смех получился дружным.
- За что, за что? – рассмеялся и Зинчук, думая, что ослышался, или Ананич перепутал слова.
- Ванда как-то журнальчик купила, чтиво для сексуально-озабоченных, называется «Интимные отношения», а там этот кунгуллюс на каждой странице по три раза описывается. Вечерком они выпили, легли в постель, а у Ванды характер знаете какой, если что втемяшится, хоть кол на голове теши. Вот она и закомандовала, хочу, мол, кунгуллюса! Кеша ей мирно объясняет, что это для вора не по понятиям, я сидел, ты сидела, должна  знать. А она упёрлась рогом и ни в какую, я тебе минет делаю, значит, делай мне кунгуллюс, и будешь каждый день делать, иначе не дам.
- Ладно, подруга, - говорит Кеша, - приготовься, только глаза закрой, я стесняюсь.
Так и нашли её в кровати с расставленными ногами и ножом в сердце. А Кеша по дороге накатил два стакана и в дежурку явился.
- В отказ не пойдет?
- Не должен. Да и куда ему деваться. На ноже его пальчики остались. Говорит, на зоне ему привычней.
- Ну и лады. Теперь хоть за Кривицкого можно быть спокойным, что новых краж нам не повесит, - подвёл резюме Зинчук и перешёл к разбору других преступлений, фигурировавших в сводке.
(Данный повод для убийства действительно имел место. Об этом сообщал телеканал ICTV в криминальных новостях – авт. )
Покончив с разбором сводки и распределив, кому какими преступлениями заниматься, Зинчук перешёл в свой кабинет, пригласив с собой Ананича и Павленко, которым было поручено раскрытие убийства Свидры. Оперативники были примерно одного возраста с Зинчуком, поэтому общение происходило уже без официоза. Сыщики уселись по бокам приставного стола, закурили и стали рассказывать, что они сделали и каковы результаты. Сделано было немало, и Зинчук это прекрасно знал, а вот результаты равнялись почти нолю.
- Выявили ещё двух женщин, на которых нападения совершались, - докладывал Константин Ананич. – Потерпевшая, женщина сорока лет, он затащил в подворотню, одной рукой за горло, другой в трусы. Она со страху оцепенела, ни крикнуть, ни пошевелиться. Наверное, это её и спасло, что у него руки заняты были. Тут прохожие появились, и он убежал.
- Приметы совпадают?
- Да, я ей фоторобот показывал. А со второй женщиной тоже хохма вышла. Она молодуха из себя видная, достоинства так и прут, что сзади, что спереди, и миниюбки полюбляет носить. Шла к подруге на день рождения, торт испекла по своему фирменному рецепту, в одной руке торт, в другой цветы. Заходит в подъезд, за ней тоже кто-то спешит, показалось, что подруга, тут чувствует, кто-то ей сзади под юбку лезет. Подумала, подруга шутит, и говорит ей : «Осторожно, Машка, торт!» Оборачивается, а там пацан, лет двадцать, глаза выпучил, слюни текут, она как завизжит, пацан смылся, но  торт не выронила. Мы его установили, живёт рядом, в дурке лечится периодически.
- Да, и сколько таких п…страдателей на бедных баб вокруг околачивается. А почему периодически лечится, а не на постоянку там сидит?
- Папаша у него богатый, откупается, видать. Приметы этого парнишки по другим нападениям не проходят. А когда студентку убили, он как раз очередной курс лечения проходил в психушке на стационаре, Семён ездил, всё выяснил, - кивнул Ананич на Павленко, а тот утвердительно кивнул головой.
- Хорошо, с этим ясно. Какие у вас свежие мысли по Свидре появились и выводы  по поводу остальных нападений, - предложил Зинчук высказаться коллегам.
Ананич раскрыл рабочую тетрадь, быстро пробежал глазами по тексту и продолжил доклад:
- Из пяти зафиксированных нами нападений, которые мог совершить подозреваемый в убийстве студентки Свидры, три произошли в одном микрорайоне. Я думаю, он здесь живёт или рядом работает. На что я ёще обратил внимание: нападения случаются по пятницам – три, и два – в понедельник. Получается, что в остальные дни недели он находится за пределами города. Может выездной строитель, экспедитор, шофёр. Одна потерпевшая обращала внимание, что когда он ей рот рукой зажимал, она запах бензина учуяла. В выходные дни он тоже не злодействует. Видно, женат, и не может из дому вырваться. Характерная особенность внешности пострадавших – женщины крупной комплекции, обувь на высоких каблуках и колготы или чулки чёрного цвета. Похоже, у него бзик на эту тему.
Считаю, что в указанном микрорайоне по пятницам и понедельникам нужно запустить приманки, то есть соответствующим образом экипированных наших сотрудниц. Алгоритм нападений у него примерно один раз в две-три недели. Это с учетом выявленных фактов в октябре-ноябре и марте-апреле. Зимой и летом нападений не зафиксировано. Или куда-то выезжает, или у него ремиссия. Апрель уже на исходе. Последнее нападение было десять дней назад. Имеем шанс, пока не затаился.
Зинчук поразмыслил над предложением коллеги, воспринял его без особого энтузиазма и изложил свою точку зрения:
- Я-то, в принципе, не против. Сегодня 21 апреля. Карпюк ещё неделю в отпуске. Своими силами мы не справимся. Да и женщин нужно успеть подобрать подходящих. У нас в розыске, кроме секретарши Марии Ивановны, как вы знаете, их нет. Значит, придётся задействовать из других служб. Я доложу Спехальскому (первый заместитель начальника городской милиции по оперативной работе). Если даст добро, будем план разрабатывать. А ты, Костя, оформи это в виде служебной записки, я покажу замначу.
Предусмотрительный Ананич вытащил из папки лист бумаги и отдал Зинчуку.
- Ага, тогда подожди, я почитаю, - попросил Зинчук. – Да, эта женщина, которую вы последней выявили, заявление писала?
- Нет, я ей объяснил, что мы  этим маньяком занимаемся денно и нощно. Зачем нам статистику портить, - усмехнулся Ананич.
- Это верно, она и так хуже некуда, - подтвердил Зинчук, дочитал записку, обсудил с оперативниками другие детали этого дела и отпустил их.
Затем он поочерёдно принял сотрудников по вопросам агентурных разработок, после самого Зинчука вызвал полковник Спехальский. Вышел он от шефа уже в начале второго, съездил на обед, потом ему пришлось выезжать на место происшествия, позвонил Байдюк, что обокрали квартиру уважаемого человека, и Зинчук должен лично возглавить опергруппу. Вернулся он в отдел только в конце рабочего дня и, наконец, смог приступить к выполнению просьбы Андрея.
Начальник отделения разрешительной системы, ведавшего регистрацией охотничьего и иного рода оружия, а также выдачей разрешений на печати и штампы, майор милиции Леонид Лагода имел вид очень внушительный, и даже если бы он носил на плечах полковничьи погоны, то к его достоинству они мало бы что добавили. Росту него было почти два метра, вес больше 120 кг. В молодые годы он занимался вольной борьбой, и сейчас в его фигуре с широченными плечами, бычьей шеей и шкафоподобной спиной никакой грузности не ощущалось, а исходили мощь и уверенность. С Зинчуком они нашли общий язык по интересам. Лагода когда-то мечтал об оперативной работе, но карьера пошла по другой линии милицейской службы, Зинчуку же увлекался огнестрельным оружием, как и минувших лет, так и современными системами. В теоретическом плане Вася находился на должном уровне, собирая на эту тему альбомы и каталоги, читая специальную литературу, а у Лагоды на складе, где, дожидаясь очереди на переплавку, хранилось изъятое оружие, имел возможность приобретать навыки практические, изучая бесконечное разнообразие систем и моделей в их натуральном виде. В закромах богатыря-майора были и австрийские винтовки «Манлихеры» времён ещё первой мировой войны, и  тяжеленные, будто сделанные из чугуна, немецкие автоматы «шмайссеры» времён войны последующей, и разные пистолеты: «Борхарт-Люгеры» с соблазнительно-порочным, будто бёдра куртизанки, изгибом рукоятки, и современные пушечно-убойные «Магнумы», и изящно-женственные «Беретты», и модерные «Глоки».
Подразделение разрешительной системы располагалось в отдельном здании во дворе управления. Зинчук протолкался в приёмную сквозь очередь граждан, желающих сдать или получить печати, зарегистрировать охотничье, травматическое или иного рода оружие. Из кабинета начальника как раз вышел посетитель, и Зинчук, проигнорировав косы е взгляды граждан, шагнул в открытую дверь. Поговорив немного о том, о сём, Василий предложил приятелю сходить на пиво. Уловив его многозначительный взгляд, Лагода понял, что есть интересный разговор, и они договорились встретиться в 18.30 возле стоянки служебного автотранспорта.
Пива было выпито немного, всего по два бокала, зато информацию Зинчук получил в полном объёме. Лёня Лагода был человеком предусмотрительным, и все скользкие моменты при выдаче разрешений на оружие или печати, неофициально  документировал. Ознакомившись со списком предприятий, он даже не стал заглядывать в своё секретное досье, а сразу рассказал, что документы на часть разрешений на печати приносил помощник Байдюка Горбач, а на остальные четыре фирмы некая Матвийчук, когда же ей отказали на том основании, что этим должен заниматься хозяин или директор фирмы, она устроила скандал, через час позвонил Байдюк и приказал разрешения выдать.
После этого разговор перешёл на живо интересовавшие Лагоду перипетии в расследовании громких уголовных дел или задержаниях серьёзных преступников, а также на тему, которая не меньше интересовала Зинчука, чем криминальные проявления Лагоду - о тактико-технических характеристиках новых моделей стрелкового оружия, появившихся на мировом и отечественном рынках вооружений. В 20.15 Васе позвонила Люда, и мужчинам, как это часто бывает за кружкой пива, прервав беседу на самом интересном месте, пришлось исполнять женские прихоти и возвращаться в семью.
По дороге домой Зинчук позвонил Андрею, коллеги-родственники за ужином прикончили недопитую накануне бутылку, а так как у Андрея в графике любовных утех был свободный день, сыграли на кухне несколько партий в шахматы.
Утром, придя на работу и не застав Смирнова, Мельниченко довёл до сведения его зама полученную от Зинчука информацию, а Бондаренко, когда Смирнов явился с совещания у начальника управления Мороза, по инстанции доложил начальнику отдела.
Выслушав Сергея, Смирнов, порозовев лицом от прилива чувств, выдал, как в последствии оказалось, пророческую фразу:
- Теперь Байдюка можно брать за его толстую жопу!
Но, увы, Смирнов, был сильно разочарован. Его пророчество сбылось, но взял изменившего присяге начальника городской милиции за это пресловутое место не полковник Смирнов, не служба собственной безопасности УВД, а инстанция намного могущественнее, высший суд которой людям не подвластен, а потому неподкупен, неотвратим и несравненно более справедлив, чем все коллегии областных судов вместе взятые и даже, чем верховный суд Украины.

*  *  *


Как-то в один из понедельников по городскому управлению внутренних поползли
нехорошие слухи. В 10.00, когда начальники отделов собрались в приёмной на традиционную планёрку, их пригласил к себе первый зам полковник Спехальский и объявил, что совещание проведёт он. Вид при этом Спехальский имел несколько растерянный. Совещание прошло как-то скомкано, чувствовалось, что зам к нему не готовился. Через тридцать минут он всех отпустил, оставив у себя лишь тех из руководящих персон, которые имели с Байдюком особо доверительные отношения, а также помощника начальника управления Горбача. По кабинетам стала распространяться информация, что начальник не вышел на работу. Затем стало известно, что в пятницу около 19 часов Байдюк заехал домой, переоделся в штатское, сказал жене, что у него мероприятие и вернётся поздно, и после этого ни в управлении, ни дома не появлялся. Все знали, что Байдюк  мог загулять и по два-три дня не показываться дома, объясняя жене, что он на задании, но чтобы он не вышел на работу, такое случилось впервые.
Во второй половине дня явилась высокая комиссия из УВД во главе с заместителем начальника управления по кадрам, а также почему-то представители службы собственной безопасности. Был произведен осмотр кабинета Байдюка, а после опечатаны сейф и сам кабинет. На протяжении дня были опрошены родственники и знакомые исчезнувшего начальника, проверены больницы и городской морг, но следы Байдюка, как и его тело ни в живом, ни в мёртвом виде нигде не обнаруживались.
В пятницу начальнику городского розыска полковнику Карпюку позвонил начальник одного из районных отделов внутренних дел, подведомственная территория которого прилегала к областному центру и сообщил, что на городской свалке возле села Брыщи обнаружен труп неизвестного мужчины, по приметам очень похожего на пропавшего Байдюка.
Карпюк доложил Спехальскому, временно исполнявшему обязанности начальника управления. Решили шум пока не поднимать, сначала разобраться на месте.
- Иван Сергеевич, возьмите кого-нибудь из толковых ребят, и съездим посмотрим, что там за жмурик найден, - распорядился Спехальский и вызвал  водителя.
Несмотря на печальные обстоятельства, Спехальский не думал скрывать своего явно не траурного настроения. Он не являлся протеже Байдюка, а был назначен областным УВД с целью сдерживания, надзора и противовеса слишком деятельному начальнику городской милиции, которого в своё время настойчиво рекомендовали на должность местные власти. В случае подтверждения информации, Спехальский имел реальные шансы пересесть в кресло повыше.
У себя в отделе Карпюк из имевшихся на данный момент в наличии сотрудников определил как самого толкового Зинчука, и оперативники выехали вслед за Спехальским, к ним в машину подсел эксперт-криминалист, которого на всякий случай захватил замнач. По прибытию на место выяснилось, что умение криминалиста снимать отпечатки пальцев с трупов здесь не пригодится. В лежавшем среди мусора раздутом мёртвом теле голого мужчины, хотя его лицо в некоторых местах было изгрызено то ли крысами, то ли бродячими собаками, сотрудники горуправления без труда опознали своего пропавшего начальника. Спехальский сразу стал звонить в областное УВД, а эксперт-криминалист, Карпюк и Зинчук занялись осмотром тела, места происшествия и выявлением обстоятельств обнаружения трупа. Осторожный начальник районной милиции о находке тела никому не сообщал, имея тайную надежду, что в случае подтверждения его догадки, расследованием преступления займутся вышестоящие инстанции, и на его статистику раскрываемости убийств данный факт не повлияет. Поэтому здесь находились только начальник районного УР да участковый инспектор, а в сторонке на поломанных ящиках, пригорюнившись, что пропустили момент опохмелки, сидели двое бомжей, которые и обнаружили тело.
Главный районный опер стал делиться с коллегами информацией:
- Вот эти гаврики, - указал он на бомжей, - его и нашли, и сообщили директору свалки. Тело было присыпано мусором, собаки мусор разрыли, когда запах почуяли, видите, ляжки и руки погрызли. Директор свалки говорит, что бульдозер поломался, который на этом участке мусор сгребает, а то лежать бы ему здесь до скончания века.
- Когда бульдозер поломался? – спросил Карпюк.
- Как раз неделю назад, и мусор сюда после этого не возили.
- Это хорошо, - оживился Карпюк. – Василь Васильевич! – позвал он Зинчука. – Походи вокруг, может, следы от колёс обнаружишь.
Держа руки в белых резиновых перчатках на отлёте, чтобы не испачкать одежду, подошёл эксперт-криминалист и обратился к Карпюку:
- Задушили Байдюка. Удавку набросили из проволочной петли, она до сих пор на шее.
- Что ещё можешь сказать?
- Полностью отсутствует одежда. Судя по состоянию трупа, смерть наступила шесть-семь дней назад. Ран, кроме следов от собачьих и крысиных зубов, не просматривается, судмедэксперты скажут точнее.
- Понятно, пока кури. Подождём, что начальство решит, - увидев приближавшегося к ним Спехальского, отпустил специалиста Карпюк, а когда замнач подошёл ближе, доложил, что удалось выяснить.
- Сейчас понаедут, - выслушав Карпюка, сообщил Спехальский. – Допрыгался наш Байдюк. Оно и не удивительно, зная его шустрый характер и загребущие руки. Похоже, ребята что-то нашли, - указал замнач на Зинчука и эсперта-криминалиста, присевших на корточки возле грунтовой дороги, проходившей вдоль свалки.
- Товарищ полковник, - поднялся на ноги Зинчук, - следы от протектора. Не исключено, что на этой машине тело привезли. Здесь они разворачивались и с дороги съехали, как раз на чистую почву попали. Видимо на этом месте бульдозер дёрн снял, и отпечатки получились хорошие. Да ещё дождь перед этим прошёл, почву намочил, и отпечатки затвердели. Судя по ширине ската, джип, грузовичок или микроавтобус.
- Когда у нас дождь последний раз был? – конкретно ни к кому не обращаясь, проговорил Карпюк и сам же ответил:
- В пятницу в обед. Жена ещё довольна была, что не нужно будет на даче грядки поливать.
- Вроде бы так, - подтвердил Спехальский. – А после этой грозы целую неделю сушь стоит. Если это та машина, значит труп, а может и живого, в пятницу вечером или ночью сюда привезли. Нужно районное ГАИ подключить. В это время мало кто сюда с трассы сворачивает. А на перекрестке, когда мы ехали, я видел место, чтобы дальнобойщики перекусить могли, оборудовано типа беседки.
Спехальский подозвал районных коллег и высказал  им свои соображения.
Скоро на месте происшествия стало многолюдно. Прибыли оперативно-следственные группы областного УВД, городской прокуратуры и даже представители СБУ. По завершению необходимых юридических процедур, тело было отправлено в морг для проведения судебно-медицинской экспертизы, а те, кто проводил юридические действия, разделились на две группы. Одна группа, по количественному составу большая, отправилась проводить обыски в городской квартире Байдюка и его загородном доме, а вторая, числом меньшая, но по чинам её участников значительно представительнее, поехала в городское управление милиции. В результате обысков, помимо прочих заинтересовавших следствие документов и предметов, в сейфе, который был  установлен у Байдюка в квартире, выявили 75000 гривен, 59000 евро и 215000 долларов. На территории загородного дома под полом бани обнаружились  две ёмкости, переделанные из пластмассовых канистр. Одна была заполнена золотыми ювелирными украшениями общим числом 1243 наименования, а другая всё той же валютой: 100000 долларов и 50000 евро. Сейф, который стоял в служебном кабинете, почившего в бозе начальника городской милиции, тоже лицом в грязь не ударил: целый отсек в нём был забит  денежными купюрами. Среди служебных документов имелось несколько агентурных дел, в том числе на криминального авторитета и по совместительству крупного бизнесмена Гусмана Юрия Михайловича, который состоял у начальника милиции на связи под кличкой «Неуловимый». Все денежные средства были тщательно пересчитаны и до выяснения обстоятельств вместе с найденными документами, которые следствие посчитало нужным изъять, отправлены в прокуратуру. Оставшиеся документы разобрали служба собственной безопасности УВД и УБОП.
Извилистым путём, пройдя все необходимые бюрократические процедуры, агентурное дело Гусмана, как лидера организованной преступной группировки, попало на стол начальника отдела  по борьбе с бандитизмом УБОП полковника Смирнова. Тот же, имея натуру широкую и щедрую, ценного агента себе не оставил, а решил сделать приятное своему другу и соратнику по непримиримой борьбе с криминалитетом подполковнику Бондаренко.
Пока Бондаренко листал дело, Смирнов, охваченный деловой лихорадкой, расхаживал по кабинету, курил и разглагольствовал.
- Соскочил, толстожопый! – не имея пиетета перед мёртвыми и не придерживаясь традиции, что о покойниках говорят только хорошее или ничего, высказался Смирнов в адрес трагически ушедшего из жизни начальника городской милиции. – Теперь понятно, почему мы тогда дело Гусмана до конца довести не смогли. Ведь по всем материалам его до суда сажать нужно было, а ограничились подпиской о невыезде. А он никуда и не выезжал. Улетел в Израиль на самолёте. Неуловимый Джо, мать его! – помянул к месту персонаж старого ковбойского анекдота Смирнов, сделал очередной круг по кабинету, остановился за спиной Бондаренко и заглянул в раскрытое дело.
- Видишь, Серёга, он Гуся на крючок подцепил, когда тот ещё в напёрсточниках числился. Как люди растут! Из обыкновенного лохотронщика чудесным путём превратился в солидного бизнесмена. И всё при поддержке родной милиции. Да, милиция – это сила! И не простая сила, а волшебная. Может и мордой в грязь, а может вознести на недосягаемые высоты. Прочитал?
Смирнов сел за свой стол, автоматически принял официальный вид и уже без шуток и иронии обратился к коллеге:
- Нам нужно выяснить, связан ли Гусман с «Торгинвестбанком». Ну и, разумеется, имел ли прямое  отношение к работе банка Байдюк, то есть ограничивался он лишь административно-силовым прикрытием, или являлся одним из его организаторов. Поговори с Гусем. А чтобы он был поразговорчивей, напомни о деле Валеры-Балабона. Судя по некоторым документам из этой папочки, Юра-Гусь нарушил специфические представления о чести и достоинстве подопечного нам контингента. Сидеть Балабону ещё долго, но кореша на воле остались. Как бы Гусману снова не пришлось срочно на историческую родину улетать.
На этом беседа соратников завершилась, так как на столе Смирнова зазвонил прямой телефон начальника управления. У себя в кабинете Бондаренко прочитал агентурное дело более внимательно, наметил план разговора с Гусманом и набрал значившийся в деле номер мобильного телефона. Долго никто не отзывался, но вот связь установилась, и Сергей услышал вкрадчиво-выжидательное «Алло?», произнесенное тоном  явно не характерным для грубого, властного и большей частью самоуверенного Гусмана. Видимо, этот номер использовался Гусманом для связи со своим куратором, или другими важными и близкими для авторитета персонами.
У Бондаренко под влиянием язвительно-изобличительных филиппик Смирнова появилось желание позлорадствовать, и он развязно бросил в трубку:
- Здоров, Неуловимый!
Ответом была тишина, и Сергей подумал, что Гусман сейчас отключится. Но решительная натура ветерана напёрсточно-рекетёрского движения взяла своё, да и статус обязывал, и Гусман хрипло спросил, кто звонит.
- Привет с того света! – рассмеялся Бондаренко, довольный, что хоть таким путем ему удалось вызвать у непробиваемого авторитета недолгое замешательство. - Ты, Юрий Михайлович, никак в привидения веришь? Решил, что покойники заговорили? Нет, я вполне живой. Подполковник Бондаренко. Нехорошо забывать старых знакомых. Видать давненько я с тобой плотно не работал.
- Таких знакомых век бы не знать, - откровенно высказался Гусман, и оперативнику за хриплым смешком послышался облегчённый вздох. – В призраков я не верю, с того света ещё никто не вернулся. А от вас, ментов, вижу, что ни от живых, ни от мёртвых не отделаться. Чего хотел, Сергей Николаевич?
- Да встретиться не мешало бы.
- Мне эта встреча на хрен не упала.
Судя по привычной лексике, Гусман обрёл душевное равновесие.
- Не хами, Юра, - осадил невоспитанного собеседника Бондаренко. – С того света не возвращаются, а из тюрьмы – да. Я с тобой культурно и по-хорошему. А могу и грубо. Валеру Балабона помнишь? Не хочешь, чтобы в связи с вновь открывшимися обстоятельствами ему привет на зону передали?
- Вот вы, менты, волки позорные! – не желал переходить на вежливую манеру общения задетый за живое авторитет. – Будете рыть, доставать, грызть, лишь бы из человека всю душу вытянуть. Это же западло своих сдавать. Я столько этому козлу жирному добра сделал! Сказали бы спасибо и отпустили с миром.
- Юра, мира, пока ты занят своими делами, у нас тобой не будет. Это раз. Я  - не Байдюк. Это два. Наши же совместные дела будут ограничены уголовным кодексом и наставлением по вербовке осведомителей. И благодарности от меня ты не дождешься. Ты спасал свою шкуру, когда под Байдюка лёг. Это три. Поэтому давай не разыгрывать друг перед другом роли. Я не благородный рыцарь, а ты, тем более, не  благородный разбойник. Выстроим наши отношения на чисто деловой, но без денег, основе. Насколько я помню анкетные данные, ты человек с высшим образованием. У теоретиков марксизма есть какой-то  постулат насчёт вынужденной необходимости. Наше общение удовольствия нам тоже  не приносит, но мы смиряемся с мыслью, что это вынужденная необходимость. Научный коммунизм помнишь?
- Я эту фигню не учил. Мне зачеты и экзамены автоматом ставили, я за «Буревестник» по штанге выступал.
- Согласен, что фигня, но интересные моменты попадаются, особенно когда сравнивать возвышенную теорию с приземлённой практикой. У меня же, как ты знаешь, теория с практикой не расходится, и работаться тебе со мной будет намного проще, чем с Байдюком. Как раз насчет него я и хочу задать пару вопросов. Так что приезжай в управу, и чем скорее, тем лучше.
- Эхе-хе, - горестно вздохнул Гусман, и дальше выдал такое, чего никак не ожидал от него многоопытный Бондаренко, видавший всякие невероятные проявления чувств и слышавший самые неожиданные высказывания из уст соратников Юрия Михайловича по бизнесу и спорту, когда те попадали в экстремальные ситуации.
- И даже ночью, и при луне нет мне покоя! – с надрывом проговорил Гусман, и в трубке стало слышно, как он выдыхает табачный дым.
- Раз ты, Юрий Михайлович, классиков изящной словесности цитировать стал, значит, духовно растёшь, и общий язык мы с тобой найдем, - будучи приятно удивлён, оптимистически заявил Бондаренко.
- Какие классики, я что-то не въехал! – вернул начитанного оперативника от литературной прозы к прозе жизни ответ уважаемого авторитета.
- Насчёт луны и покоя, - теряя надежду увидеть воочию перерождение порочной  личности, уже без прежнего оптимизма  пояснил Бондаренко.
- А, так ты об этом, - захихикал Гусман. – Вчера с тёлками в сауне были. А одна студентка. Говорит, что по программе надо про какую-то Маргариту прочитать, по телеку как раз кино об этом идет, попросила включить, убеждала, что на её работе это не отразится. И была права, - утробно заухал в трубку Гусман. – Телевизор делу не помеха!
Отсмеявшись, авторитет выразил согласие:
- Ладно, чёрт с тобой. Куда от вас, ментов, денешься, разве на тот свет, тьфу, тьфу, а помирать мне пока рановато. Через полчаса приезжай к бывшему заводу культбытизделий. Там возле лесополосы вдоль железной дороги пустырь тянется. Увидишь мой «Мерс». Надеюсь, ты один будешь?
- Юра, за кого ты меня держишь! – перешёл на лексикон собеседника оперативник. – О нашей тёрке ни одна живая душа не прохавает. Разве что Байдюк с того света увидит, а он уже никому не скажет.
Гусман оставил его ответ без комментариев и отключил телефон.
За два дня до этого разговора Мельниченко получил интересную информацию, которая, по мнению оперативников УБОПа могла иметь отношение к убийству Байдюка. С самого утра Андрею позвонил его хороший знакомый из полукриминальной среды Гена-Матрас и предложил встретиться. В отличие от круто стоявшего Юры-Гуся, Матрисов конспирацию разводить не стал, и явился прямо в управление. Мельниченко, руководствуясь рекомендациями наставления МВД по работе с агентами и информаторами, избрал иную тактику общения с контингентом, чем давление с позиции силы, что демонстрировал Бондаренко в разговоре с Гуманом. Проведя Матрисова через пост охраны, Андрей уже у себя в кабинете ещё раз радушно с ним поздоровался, приветливо похлопал по плечу, поинтересовался жизнью, подвинул ближе к столу стул для гостя, открыл окно, попутно заметив, что тот может курить, уселся на свое рабочее место и, так как Матрас на жизнь не жаловался, Мельниченко тоже выдал несколько веселых фраз на тему о милицейских буднях, показывая собеседнику свое дружеское расположение и доверие.
Матрас, которому по роду деятельности приходилось демонстрировать жёсткость в поведении как по отношению к своим труженицам постели, так и  к благодарным  клиентам, чтобы не вздумали сбежать, не расплатившись, от такого тёплого приёма в заведении, в определённых кругах пользующемся мрачной репутацией, душевно оттаял и расслабился, и был готов поделиться информацией, которую до этого момента сообщать ментам не собирался. Для начала от щедрот души своей он сделал лейтенанту весьма заманчивое предложение, от которого, по мнению Матраса, нормальному мужчине было трудно отказаться.
- Вижу, Андрюха, пацан ты конкретный. Вдруг захочешь с девочками потусоваться, не стесняйся. Сильву рекомендую. Выступает по высшему разряду. Она это дело не только ради денег любит. А для тебя бесплатно постарается.
Андрей горячо поблагодарил и заверил, что как у него возникнет подобная необходимость, он сразу позвонит.
- Чего там ждать! - рассмеялся Матрас. - В наши с тобой годы такая необходимость должна возникать по три раза на день.
Затем он посерьёзнел и приступил к делу.
- Я вот по какому вопросу. У меня соседка есть, Нелька Снежко. Кстати, тоже классная девочка. Я даже когда-то с ней любовь крутил, пока по рукам не пошла. Потом ребёнка родила, семья бедная, отец – алкаш, помер недавно, на жизнь чем-то нужно зарабатывать, пошла ко мне в бригаду. Где-то с год поработала, народ её заценил. Да я и сам видел, что она птица более высокого полёта. А два года назад наехал Протез из бригады Юры-Гуся, сказал, что Нелька будет работать на них, а взамен Писклю дал. Против Гуся не попрёшь, а Нелька резко в гору пошла. Рассказывала, что обслуживает крутых клиентов: разное начальство, одного банкира, пару депутатов. И знаешь, кто был её постоянным клиентом? – сделал интригующую паузу Матрисов. – Главный городской мент, которого грохнули. Он, конечно, не признавался, в обычной одежде приходил, но она его как-то по местному телеканалу видела.
- И где они встречались?
- Иногда в гостиницах, а чаще всего какая-то хата на 33-м квартале, в районе супермаркета «Фуршет».
- Она сама туда приходила?
- Нет, заезжал за ней Протез или какой-то Лёха, того я не знаю. Так к чему я базар веду. Нелька с позапрошлой пятницы пропала. Мать плачет, ко мне по старой памяти приходила, спрашивала, что делать, собиралась идти в ментовку заявлять, но я отговорил.
- И правильно сделал. Шум здесь подымать не стоит. Если она ещё жива, а влипла в какое-то тёмное дело, то после заявления о пропаже без вести точно убить могут, - одобрил действия предусмотрительного сутенёра оперативник. – Я так понял, ты хочешь, чтобы эту Нельку разыскали?
- Точняк, Андрюха. Только про меня ни гу-гу! Иначе, сам знаешь, мне кранты. Девчонку жалко, да и сынишка у неё растёт, шустрый такой пацанчик, только загорелый слегка, от какого-то араба в Киеве нагуляла.
- Можешь на меня положиться, Гена, - искренне заверил собеседника Мельниченко. – Об источнике информации не узнает даже моё начальство. А кто этот банкир, Неля не рассказывала?
- Фамилии она не знает, а имени мне не называла. Говорила, что сильно навороченный. Кроме денег как-то кольцо с брилликами ей подарил. А, - вспомнил Матрас, - однажды на «Красюке» её подвозил.
Мельниченко взял на заметку, что управляющий «Торгинвестбанком» Големб когда-то  хвастался, что ездит на «Крайслере».
Проводив Матрисова, Мельниченко составил по всей форме рапорт и отнёс Бондаренко, а тот, уточнив детали, отправился докладывать Смирнову.
- Вот, гад! – выругался импульсивный Смирнов, имея ввиду покойного Байдюка. – Горуправление в районе «Фуршета» конспиративную квартиру держит для встреч  с агентами, а он туда бл… водил! Пойду к Морозу, - решил Смирнов. – Нужно ту хитрую квартирку проверить, авось, чего вылезет.
Мороз связался с исполняющим обязанности начальника горуправления полковником Спехальским, и тот подтвердил, что комплекта ключей от конспиративной квартиры, выданных Байдюку, обнаружено не было. После исчезновения Байдюка осмотр квартиры проводился, но там выглядело всё как обычно, и ничего подозрительного, кроме значительного количества пустых бутылок из-под дорогих спиртных напитков не нашли.
Мороз догадался, что насчёт пустых бутылок Спехальский шутит, сам прошёлся по поводу барских замашек бывшего начальника милиции и заявил, что хотел бы послать на ту квартиру экспертов криминалистов со специальной техникой для выявления скрытых следов и микрочастиц. Спехальский ничего против не имел, лишь сказал, что пришлёт туда и своего представителя, согласился с мнением Мороза, что засвеченную квартиру нужно менять, и на этом разговор двух начальников завершился. Эксперты криминалисты тщательно обследовали всю квартиру от пола до потолка, но к своему стыду, ни явных, ни скрытых следов не выявили. Не осталось отпечатков пальцев даже самого Байдюка, который, как по долгу службы, так и по велению сердца несомненно должен был здесь бывать. Создавалось впечатление, что все следы были специально уничтожены, в том числе и при помощи пылесоса, который имелся в квартире. Осмотрели пылесос, но мешок для сбора мусора был идеально чист. Не нашли никаких органолептических следов в виде частичек отшелушившейся кожи, волосков и т.п. на любимом месте грешного начальника – широкой мягкой кровати, которая была застелена свежим постельным бельём.
Но все же один отпечаток был обнаружен. След ладони в нитяных перчатках выявили на пластиковой стенной панели возле входной двери. Эксперты сделали вывод, что до этого рука в перчатке соприкасалась с человеческим телом, притом соприкасалась плотно, потому что пото-жировые выделения кожи впитались в ткань перчатки. Предположили, что это могло произойти, когда Байдюка душили, раздевали или переносили тело, если, конечно, убийство состоялось здесь. Отпечаток же остался вследствие того, человек упирался в стену. Это могло случиться, когда неизвестный, пробираясь с тяжёлой ношей по узкому коридору между стеной и вешалкой, потерял равновесие, когда открывал дверь, и опёрся рукой о стену. Смоделировали ситуацию и определили рост человека: примерно 180 см. Ширина и длина ладони также подтверждали, что мужчина был высокого роста и физически развит.
Опросили соседей, однако, видевших, кто входил или выходил из квартиры в интересующие дни не нашлось. Лишь одна старушка, спускавшаяся с верхних этажей, услышала, как в подъезд кто-то вошёл, судя по цокоту каблуков – женщина, а пока старушка добралась до площадки первого этажа, то лишь увидела, что дверь в квартиру закрылась, и оттуда донёсся женский голос. Было это именно в ту пятницу, когда пропал Байдюк около восьми часов вечера.
К тому моменту, когда эксперты криминалисты вынесли своё заключение по отпечатку ладони, пришло заключение судмедэкспертизы, установившей, что смерть Байдюка наступила от 21.00 пятницы до 02.00 субботы. Причина смерти: механическая асфиксия, то есть он на самом деле был задушен. Заслуживал внимания тот факт, что в содержимом желудка жертвы анализ выявил следы химического медицинского препарата, предположительно - клофелина.
Вырисовалась и фигура подозреваемого. Изучив обстоятельства гибели Байдюка и аспекты полулегальной деятельности «Торгинвестбанка», оперативник сошлись во мнении, что нити, ведущие с разных сторон, сходятся на одной персоне – Протасе, кличка Протез, хотя персона эта явно играла второстепенную роль. Протас фигурировал при доставке в банк  учредителей и директоров подставных фирм, также привозил Байдюку, и, вероятно, не ему одному, девушек по вызову. А ещё – отпечаток ладони на стене конспиративной квартиры совпадал с очертаниями ладони Протаса из дактилотеки УБОПа, и рост у него был 182 см.
За неимением лучшего, решили начать с Протаса, однако выяснилось, что недели две он на квартире не появлялся.
- Если Протеза на свалке найдём, тогда точно, все концы в воду,- забеспокоился Бондаренко.
- Значит, дай бог ему здоровья на долгие годы, или хотя бы дожить до суда, - проявил заботу о потенциальном преступнике Смирнов.- Потряси, Серёга, Гуся, да так, чтобы с него вся спесь слетела, и  выложил, что знает о Протезе, и где его найти?
Вот поэтому Бондаренко и разыграл представление, с целью показать Гусману, что тому, дабы жить спокойно, выгоднее оказать помощь милиции. Через полчаса оперативник был в условленном месте возле лесопосадки. За кучей строительного мусора блистал лаком и хромом 600-й «Мерседес» Гусмана. Выйдя из своей машины, Сергей услышал доносившийся из открытых окон «Мерседеса» развязный мотивчик из репертуара так называемого городского шансона. Хриплый голос певца безапелляционно заявлял миру, что «клёво жить на свете, имея пачку баксов и Свету на примете!»  Пока Бондаренко обходил чёрный и величественный, как катафалк,  «Мерседес», незакомплексованная Света, не теряя времени, уже успела приступить к минету, но что было дальше в этой содержательной песенке Бондаренко не узнал, ибо только он открыл дверку машины, Гусман выключил музыку.
За два года, прошедшие с тех пор, когда Бондаренко вызывал Гусмана на допросы по делу о вымогательстве, тот совсем не изменился. Круглая голова, блиставшая сплошной лысиной в полумраке салона, как луна на картине Куинджи,  плавно переходила в толстую шею, создавалось даже впечатление, что шея по диаметру толще головы. Из расстёгнутого ворота рубашки выпирали, кучерявясь густые волосы, почти скрывая в своих дебрях вычурную золотую цепь. Щеки по-прежнему были такими же круглыми и розовели от избытка жизненных сил, а цепкий взгляд карих глаз и хищно изогнутый семитский нос придавали его, на первый взгляд добродушному лицу выражение скрытой угрозы. Единственным изменением в облике уважаемого авторитета была модельный костюм в полоску, которым он заменил предпочитаемую ранее спортивную экипировку.
Бондаренко сел на переднее сиденье возле Гусмана и, как ему это не претило, пересилил себя и первым поздоровался. Гусман, видимо, не столь тщательно придерживался правил приличия, а, может, здороваться с ментами он считал западло, поэтому, искоса взглянув на Сергея, он буркнул что-то нечленораздельное, ухмыльнулся и начал диалог с насмешливой импровизации:
- Что, Сергей Николаевич, служба наша «опасна и трудна», вот только людям она на хрен не нужна! Сидел бы себе спокойно в конторе, решал вопросы, и бабло само бы в руки шло. Ан нет, неймётся тебе, нужно преступность искоренять. Да как ты её искоренишь, когда она с самого верху идёт. Я вот, по простоте душевной, хотел одно дельце провернуть. Так приехал человек из Киева, помощник одного серьёзного депутата и объяснил весь расклад: чей это бизнес, и почему его нельзя трогать. Хочешь на спор: я тебе говорю, что это за фирма, чем занимается и фамилию депутата, а вы ей ничего не сделаете.
- На что спорить будем? – пробудился у Бондаренко профессиональный интерес.
- На один доллар! – гулко расхохотался Гусман. – Чисто из уважения к тебе. Всё равно проиграешь.
Гусман не стал называть фирму и фамилию депутата Верховной рады, а написал их на листке блокнота и показал Сергею. По лицу оппонента, он понял, что спор им выигран.
- Руки не доходят, - попытался оправдаться Бондаренко, которого также когда-то заинтересовала деятельность этой фирмы.
- И не дойдут. Ладно, говори, что хотел?
- Меня некоторые твои люди интересуют. Протас, а с ним какой-то Алексей, или Лёха, ездит, - перешёл к сути дела оперативник.
- Это не мои люди, а ваши кадры, - ехидная усмешка прорезала налитые щёки Гусмана. – Они же в ментовке работали, ты что, не знал?
- Насчёт Протаса знал, а второй кто?
- Лёха-Клоп, фамилия Клопотюк. Но он не наш. В Ровно в уголовке работал, пока не попёрли. Как Протеза выгнали из налоговой, он пару лет без дела околачивался, по мелочам с людей бабки сбивал, Байдюк попросил, чтобы я его в бригаду взял. А потом и Клоп объявился. Но они давно уже не мои. Когда банк открылся, Пеньковичу  нужны были люди для всяких неофициальных делишек. С подачи того же Байдюка он туда их и подключил, слава богу, а то братва на меня и так косилась, что менты, хоть и бывшие, при бригаде числятся.
- Так это банк Байдюка?
- Да ты чё! Байдюк шестёрка. За банком очень солидные люди стоят. В Киеве, я слышал, кто-то из начальства всех налоговиков. А в Днепре очень уважаемый человек. Я, кстати, в банке тоже не при делах. Иногда услугами пользуюсь, когда бабки обналичить надо, или валюту за бугор перекинуть.
- За что Байдюка убили, может, тоже слышал случайно?
- Ты Байдюка не знаешь? Да он свой нос куда только мог совал, и деньги любил без меры, всё большей частью на халяву. А это в деловых кругах не поощряется, когда наглеют.
Гусман на том же листке написал с десяток названий фирм.
- Вот тебе для начала самые им обиженные. Кто отстегивает регулярно, другим он своих людей в учредители продавил.
Бондаренко перенёс список в свой блокнот и вернулся к предыдущей теме:
- Хотел я с Протасом побеседовать, а найти не могу. Не знаешь, где он скрываться может?
- Протез с Клопом в моих дружбанах не числятся, про свои нычки мне не рассказывали.
Гусман задумался, взял с полочки пачку «Давидофф» и закурил.
- Единственное, что могу сказать, у банка на озере Песочном есть дом, что-то вроде базы отдыха. Когда-то Протез среди зимы с одним клиентом там две недели  загорал, пока тот кредит банку не вернул.
Гусман сделал несколько глубоких затяжек, выбросил в окно недокуренную до половины сигарету и посмотрел на Сергея.
- Ну что, разбегаемся? Больше я ничего не знаю. У меня дел по горло. На фирме с людьми побазарить нужно. Производство запустил, металлочерепицу клепаем. Товар берут, а рассчитываются слабо. Я директора и замов вызвал. Потом в супермаркете сходняк. Менеджер по персоналу кандидатов на руководящие должности собрала. В пять часов к мэру. На очередное благоустройство города клянчить будет. Вечером пацаны просили подъехать. Какая-то непонятка у них произошла, нужно развести, чтобы рамсов не случилось, - делился наболевшим Гусман. – Как видишь, Сергей Николаевич, чем больше выращиваешь «капусты», тем больший огород нужно возделывать, а, выходит, что быстрее капусты  растут проблемы. Хотя, казалось,  в идеале будет наоборот. Стишок один в голову втемяшился, в зоне в библиотеке одни классики были, не помню чей: «…Покой нам только снится!» Дальше забыл. Так это про нас, крутых, поэт в самую точку попал…
Бондаренко на первый раз удовлетворился полученной информацией, не стал больше отрывать от дел яркого представителя криминально-деловых кругов города, попрощался, но не за руку, и вышел из машины.
В управлении выяснилось, что Мороз со Смирновым ещё не вернулись с межведомственного совещания в областной прокуратуре, посвящённого совершенствованию дальнейшего усиления эффективной  борьбы с организованной преступностью и коррупцией. Тема,  безусловно, была актуальна и вечна, как сама жизнь. Подобные совещания, куда в отсутствие Смирнова, случалось, привлекали и Бондаренко, вызывали у Сергея ассоциацию с работой перпетуум мобиле: двигатель тарахтит от усердия, шестерёнки бешено вращаются, но  на холостом ходу.
- Хорошо, всё-таки, что я не большой начальник, - с удовлетворением констатировал Сергей.
Ему вспомнилась служба в советской армии, где солдат, помимо бессмысленной муштры на плацу, донимали различными массовыми мероприятиями, типа комсомольского собрания или торжественного сбора личного состава, посвящённого какой-нибудь очередной годовщине  в бурной на знаменательные даты истории СССР. Солдаты заранее прятали под гимнастёрки книги и журналы, и когда полк собирали в клубе, лишь передние ряды, бывшие на виду у восседавшего на сцене президиума, делали вид, что слушают вдохновенные речи большей частью косноязычных армейских ораторов и, стараясь не заснуть, таращили на трибуну осоловелые глаза. Те же, кто находился под прикрытием спин и голов сидевших спереди офицеров и пришедших позже  несчастливцев из числа  простых служивых, забавлялись нехитрыми солдатскими играми, типа выбрасывания пальцев, с раздачей щелбанов по окончанию мероприятия, драили бляхи ремней, писали письма, разгадывали кроссворды, а самые культурные – читали книги. Тогда командованию полка, в лице замполита, пришла в голову мудрая мысль, и освещение в зале стали приглушать. Солдатские массы с благодарностью откликнулись на это нововведение. Ведь для большинства солдат служба в армии постоянная борьба: до обеда с голодом, после обеда со сном. А так как подобные мероприятия проводились ближе к вечеру, то теперь никто не отвлекался на посторонние занятия: все поголовно спали. Но однажды один намаявшийся за день солдатик так крепко уснул, что издал во сне громкий неприличный звук, прозвучавший именно в тот момент, когда после провозглашенного с трибуны трескучего лозунга замполита, должны были прозвучать аплодисменты, переходящие в бурные овации. Вместо оваций прозвучал оглушительный солдатский хохот, хоть и рептильный, но далеко не субтильный и  от души. Изнывавший от безделья особист, который обслуживал их полк, усмотрел в этом политическую акцию, но к чести солдат, несмотря на развитую замполитом и особистом бурную деятельность по установлению лица, допустившего антисоветское проявление, товарища они не выдали, замполит получил выговор, а свет в зале перестали выключать.
Бондаренко, чтобы сыщики в отсутствие начальства не расслаблялись, прошёлся по отделу, нацелил личный состав на новые свершения в борьбе с бандитскими проявлениями и с чувством исполненного долга вернулся в свой кабинет. Здесь он сдвинул штору с висевшей на стене карты  и отыскал озеро Песочное. Находилось оно на севере области в лесистой местности по прямой в километрах ста от города. Сначала нужно было ехать по трассе республиканского значения до райцентра Малиничи, а там повернуть на деревню Карасин. От деревни к озеру, расстояние приблизительно три-четыре километра, дорога, обозначенная пунктиром, что указывало на отсутствие твёрдого покрытия, вела вдоль южного берега вытянутого с запада на восток водоёма овальной формы. Противоположный, северный берег, и в меньшей степени восточный и западный, согласно карте, представляли собой поросшую лесом болотистую низменность. На этом рекогнисцировка завершилась, и подполковник занялся текущими делами.
В конце рабочего дня секретарша сообщила, что явились Мороз и Смирнов. Судя по их раздражённому состоянию и тону реплик, которыми они встретили прибывшего с докладом Бондаренко, можно было сделать вывод, что ни поспать, ни почитать во время межведомственного совещания руководству не удалось. Мороз был удостоен чести заседать в президиуме, а Смирнову досталось место в первом ряду. Сергей отнёсся с пониманием и никак не отреагировал на ехидные подначки Смирнова будто бы Бондаренко, пущенный на самотёк, пока Святослав Владимирович и начальники отделов занимались решением глобальных проблем, прохлаждался в тиши кабинета. Секретарша принесла кому чай, кому кофе, правда без коньяка, и Бондаренко изложил руководству суть полученной от Гусмана информации.
- Теперь понятно, что это за Лёха с Протезом ошивается. Когда-то Ровенский УБОП ориентировку направлял, что по их данным Клопотюк у нас обосновался. Он был опером у них в городском управлении, так увлёкся выбиванием показаний, что подозреваемый чуть коньки не отбросил. Мужик этот никакого отношения к преступлению не имел, зато оказался со связями, и Клоп срок получил, правда, небольшой, переквалифицировали как превышение должностных полномочий, - поделился всезнающий  Смирнов с коллегами сведениями.
- И какие будут мнения? – отдал инициативу в руки подчинённых Мороз.
- Брать их надо! – не мудрствуя лукаво, заявил Смирнов.
Мороз подумал, открыл телефонный справочник и стал набирать номер.
- Начальнику Малиничевского РОВД звоню, - объяснил он.
Пока начальник управления разговаривал по телефону, Смирнов с Бондаренко обсудили возможные варианты предстоящей операции.
- Не знает он ни про какую базу, - положив трубку, сообщил Мороз. – Говорит, что за последние годы на берегу несколько крутых коттеджей построено, но базой для отдыха официально ни один там не оформлен. Сейчас свяжется с участковым и перезвонит нам сюда.
- Дом и за частным лицом числиться может, - предположил Смирнов. – Разведку бы нашу подключить, чтобы выяснила, кто, где живёт.
- Ты же знаешь, Анатолий Петрович, что с «шестёркой» загодя  надо договариваться, - возразил Мороз. – Они постоянно загружены под завязку. Пока в график включат, Протез с Клопом, если они даже на озере, куда угодно ускакать могут. Тем более, я с ихним начальником вчера беседу имел по другим разным вопросам. Он сказал, что до конца месяца все задействованы безвылазно.
Зазвонил телефон. Мороз быстро взял трубку. На сей раз разговор был недолгим. Мороз поблагодарил собеседника, заверил, что обязательно приедет на рыбалку, и отключил связь.
- Везёт же людям с работой, - мечтательно проговорил он. – Кругом леса, реки, озёра. Хочешь - за грибами, хочешь – на охоту или рыбку подёргать. А тут сидишь в четырёх стенах да всякую галиматью выслушиваешь на совещаниях, подобных сегодняшнему. Им перед Киевом для галочки отчитаться, а мы полдня угробили, - в свойственном ему многословном стиле посетовал начальник управления. – В общем, майор сказал, что на озере всего пять коттеджей. В двух, по дороге первых, участковый точно знает, кто хозяева. Видно, не раз у них водку пил, - добавил от себя Мороз. – Четыре стоят рядом, почти забор к забору, а пятый, самый новый и самый большой, на отшибе.
Начальник УБОПа остановил взгляд на Смирнове, затем перевёл его на Бондаренко и принялся излагать своё решение:
- Сделаем так. Ты, Сергей Николаевич, возьми двух ребят покрепче, хотя бы того же Семака с Мельниченко, и завтра до рассвета чтобы были на озере. Найдите укромное тихое место и понаблюдайте за этими домами, я имею ввиду, те три дома, где участковый не знает, кто там живёт. Вас будет сопровождать группа захвата. Пускай они, не доезжая озера, спрячутся и ждут вашего сигнала. Если выявите Протаса и Клопотюка, дашь команду на задержание. А ты, Анатолий Петрович, организуй наблюдение за Пеньковичем и Голембом, чтобы они никуда не смылись. Фактов против них пока весомых нету, но когда появятся, эти деляги должны быть сразу взяты в оборот, чтобы не успели концы в воде утопить. Как задержите Протаса с Клопотюком, сразу колоть начинайте. Нужны показания на Пеньковича и Големба, но в первую очередь, на убийство Байдюка. Я думаю, что это одна шайка-лейка. Вот такая моя диспозиция. Действуйте, - закончил инструктаж Мороз.

*  *  *
В час ночи  из города в северном направлении выехала ВАЗовская «девятка», в которой помимо водителя находились Бондаренко, Семак и Мельниченко, и микроавтобус «Фольксваген», замаскированный под грузовой вариант с пятью бойцами силового подразделения «Сокол». Машин на трассе было немного, поэтому доехали быстро. Меньше чем за два часа добрались до деревни Карасин и повернул и на посыпанную щебнем грунтовку, которая  через лес вела к озеру. Когда по расчетам Бондаренко до озера оставалось около километра, он приказал водителю остановиться и вышел из машины. Из припарковавшегося сзади «Фольксвагена» к нему подошёл старший группы захвата.
- Руслан, - обратился к прапорщику оперативник, - мы ещё немного проедем, а вы где-нибудь поблизости найдите полянку и будьте на связи.
- Есть, товарищ подполковник! – козырнул одетый камуфлированную униформу спецназовец, четко выполнил строевой приём «кругом» и, стуча ботинками по щебёнке, пошагал к бусу.
Бондаренко сел в машину, водитель завёл двигатель, и они медленно поехали вперёд. Ночь была ясная, и скоро Бондаренко увидел справа от дороги блеснувшую под  луной  гладь водоёма. Сосны отступили от дороги, освободив место кустарнику. Бондаренко высмотрел среди кустов прогалину и указал водителю:
- Григорьевич, проверьте, или можно туда заехать, чтобы поставить машину.
Водитель сходил на разведку, проехал ещё немного вперёд, совершил несколько манёвров, объезжая одиночные деревья и купы кустарника, и остановился посреди лужайки, окружённой кустами.
- Подходящее местечко для пикника, - пошутил Бондаренко, чтобы расшевелить придремавших на заднем сиденье Мельниченко и Семака. – Выбирайтесь ребята на свежий воздух, пора за работу.
Молодые оперативники, будто и не спали, через пять секунд стояли возле машины готовые к действию. Бондаренко предупредил водителя, чтобы не выключал радиостанцию, повесил себе на шею бинокль с прибором ночного видения, а портативную рацию засунул в карман курточки. Семак и Мельниченко проделали точно такие же манипуляции с имевшейся в их распоряжении аналогичной спецтехникой, Бондаренко подал команду, и группа по лесной дороге двинулась в сторону коттеджей.
Минут через двадцать пути, обогнув опушку леса, оперативники увидели метрах в ста впереди слева от дороги первое строение. Участок был обнесён высоким кирпичным забором и освещался установленным на столбе фонарём. К  участку примыкал следующий,  огороженный таким же забором и также освещаемый.  На всякий случай, чтобы их не могли учуять сторожевые собаки, если таковые там имелись,  Бондаренко повёл группу в обход участков берегом озера. Продравшись сквозь кустарник, оперативники миновали неширокий луг и двинулись по песчаному пляжу, полоса которого, повторяя изгибы береговой линии водоёма, тянулась между лугом и урезом воды. Напротив коттеджей был виден уходящий в воду метров на двадцать узкий пирс,  с двух сторон которого на волне покачивались привязанные лодки. Впереди метрах в двухстах по ходу их движения мерцавшую поверхность перечёркивала ещё одна тёмная линия. Очевидно, это был пирс, относящийся к следующим двум коттеджам. Скоро убедились, что это так. На пологой возвышенности под самым лесом протянулся забор, за которым в свете фонарей просматривались крыши двух строений. Осторожно подошли ближе. Теперь удалось рассмотреть, что с левой стороны огороженного участка, для того, чтобы выровнять территорию, часть возвышенности была срыта, а та половина холма, которая осталась нетронутой, по высоте почти не уступала забору.
Бондаренко жестом показал Андрею оставаться на месте, а сам, увлекая Семака, двинулся по направлению к холму. Минут через двадцать он вернулся и, приблизив голову к самому уху Андрея, тихо проговорил:
- С бугра просматривается территория обоих участков, между ними забор ниже, чем по периметру. И кусты на холме высокие и густые, есть где Николаю спрятаться.
Группа разведчиков в уменьшенном составе направилась по дороге в сторону последнего коттеджа. Пока выбрались из леса, на небе погасла последняя звезда, и ночную темноту сменила сероватый полумрак. Пройдя еще шагов сто пятьдесят – двести, увидели темневшие на фоне просветлевшего неба правильные геометрические очертания какого-то строения. В отличие от предыдущих участков, территория здесь не освещалась, хотя фонарные столбы присутствовали,  забор  был бетонный, а не кирпичный, и значительно выше.
- Всё сходится, - проговорил Бондаренко. – Четыре виллы рядом, а пятая от них отдалена.
Прошли ещё немного. Бондаренко остановился в тени дерева и поднёс к глазам бинокль. Андрей последовал его примеру. В специфических зеленоватых  тонах прибора ночного видения возник будто перед самым носом забор из бетонных плит, а над ним возвышалось как минимум в два этажа здание с остроконечной крышей. Ворота были заперты, свет в окнах не горел. Бондаренко молча пригласил Андрея следовать за ним. Посыпанная щебнем дорога, по которой они шли, здесь не отделяла территорию коттеджа от озера, а огибала её, поворачивая в лес, к участку же вела заасфальтированная дорожка, рассчитанная на ширину легкового автомобиля. Оперативники не стали углубляться в лес, а решили обойти участок берегом. Здесь они обнаружили ещё одну асфальтированную дорожку, шириной не более полутора метров, как удалось разглядеть в бинокли, ведущую от встроенной в забор калитки к пирсу.
- Получается, у них два выхода. Придётся держать под наблюдением оба, - в полголоса высказался Бондаренко. – Давай, зайдём справа, мне кажется, там лес сразу за забором начинается.
Оперативники обогнули огороженный участок и увидели, что деревья примыкали почти к самому забору. Бондаренко снова приложил к глазам бинокль.
- Ага, там не только сосна растёт, - констатировал он. – Вижу и лиственные породы. В случае чего, можно и на дерево забраться. Пошли, Андрей, только тихо, может у них собака есть.
Лес был негустой, без подлеска, поэтому разведчикам удавалось передвигаться не поднимая шума и без особых потерь, если не считать, что Бондаренко упал на корточки, споткнувшись о корень, а Андрея однажды хлестнула по лицу ветка. Вероятно, они выбрали верное направление, потому что скоро можно было различить с левой стороны за деревьями темную стену забора.
- По деревьям лазить не разучился? – остановившись, спросил у Андрея Бондаренко.
- Я и в детстве особо не лазил, попробую, - честно признался Андрей. – Нужно дерево повыше найти, чтобы всю территорию видно было.
- Главное – входную дверь и ворота, а калитку я на себя возьму, - уточнил Бондаренко.
Он поднял голову и стал всматриваться в кроны деревьев.
- Вот, смотри, Андрей, похоже,  это дуб, - указал подполковник на раскидистую крону дерева, которое значительно возвышалось над остроконечными верхушками елей. – Вроде бы подходит. Сможешь среди листвы спрятаться, и от забора расстояние подходящее: не слишком далеко, и не слишком близко.
Оперативники осторожно пробрались лесом к нужному дереву. Это действительно оказался могучий дуб с толщиной ствола не менее метра в диаметре. Андрей обошёл дерево по кругу. Ветви начинались метрах в пяти от земли, но в одном месте немного ниже уровня ветвей из ствола торчал толстый обломанный сук.
- Если пробовать, то здесь, - решил Бондаренко. – Встанешь мне на плечи, может, дотянешься.
Бондаренко, уперевшись руками в ствол дерева, присел, Андрей встал ему двумя ногами на плечи, и Бондаренко, перебирая руками по стволу, стал подниматься.
- Ну что? – спросил он у Андрея, когда принял вертикальное положение.
- Не достаю, Сергей Николаевич.
- Встань одной ногой мне на голову, - последовало новое распоряжение.
- Тоже не достану.
- Ты попробуй сначала, - в пыхтении стоявшего под Андреем начальника послышались нотки раздражения.
Андрей, балансируя на одной ноге, стоявшей на широком плече шефа, другую осторожно поставил тому на голову и, держась за ствол, попытался дотянуться до заветного сучка. Бондаренко старался не шевелиться, чтобы Андрей не потерял равновесия, и стойко переносил все тяготы и лишения службы. Благоприятствовал макушке подполковника, тот факт, что оперативники были экипированы таким образом, чтобы могли сойти за рыбаков или туристов, поэтому на ногах у Андрея были не форменные ботинки с твёрдой подошвой, а мягкие кроссовки.
- Ещё сантиметров двадцать, - сообщил сверху Андрей и сошёл с крепкой головы начальника, не нанеся ей существенного урона, кроме растрёпанной причёски.
- Ладно, сменим тактику. Слезай, - последовала новая команда.
- Сколько ты весишь? – оценивающе, будто собираясь продать того на мясо, осмотрел фигуру Андрея Бондаренко.
- Месяц назад в спортзале взвешивался, было 75 кг, - ответил молодой оперативник, слегка удивлённый содержанием вопроса.
- Будем надеяться, с тех пор сильно не поправился, - пошутил Бондаренко, ища глазами по земле.
Пройдя несколько шагов, он подобрал обломок толстой ветки и положил у ствола как раз под суком.
- Почва здесь мягкая, упора нет, - объяснил он следящему за его действиями Андрею. – Делаем так: я присяду, только уже спиной к стволу, а ты встанешь мне на ладони. Если я вытяну руки, как раз недостающие двадцать сантиметров мы компенсируем. А ты, пока я буду подниматься, покрепче за ствол хватайся. Вперёд!
Бондаренко, встав пятками на лежавшую на земле ветку, присел, упёр локти в колени и выставил ладони вверх. Андрей поставил подошвы ног на воздетые к небу, как при молитве, ладони шефа и, цепляясь за выступы коры, старался удерживать равновесие, пока тот поднимался на ноги.
- Теперь держись, - выпрямив корпус, с натугой просипел Бондаренко и, упираясь спиной в ствол дерева, стал руками, как штангист штангу, толкать Андрея вверх.
Андрей, помогая шефу, перебирал руками по коре ствола и пытался подтягивать своё тело. Вот он кончиками пальцев коснулся сучка, Бондаренко с резким выдохом выпрямил руки, и Андрей уцепился за спасительный сук всей пятерней, затем схватился второй рукой, подтянувшись, раскачал своё тело и забросил ногу на находившуюся выше и в стороне от сучка толстенную ветвь дуба, растущую параллельно земле. После этого он забросил вторую ногу, вися вниз головой, дотянулся руками до ветки, обнял её и перекатил на неё все тело. Сев на ветку он ощупал карманы и проверил амуницию. Пистолет, радиостанция, бинокль, бумажник и ключи от квартиры были на месте.
- Андрей, заберись повыше и проверь обзор, уже светать начинает, поторопил его снизу Бондаренко.
Мельниченко поднялся по ветвям на высоту больше половины дуба и сообщил, что дом – как на ладони. Ему видно и входную дверь, и главные ворота.
- Тогда остаёшься здесь, а я буду следить за калиткой, что выходит к озеру. Ты её, кстати, не видишь?
- Нет, крыша закрывает.
- Я думаю, в доме, кроме парадного, есть и чёрный вход, чтобы можно было выходить напрямик к озеру. Учти этот момент. Всё, я пошел, а ты наблюдай, но осторожно, чтобы тебя самого не выявили. До связи, - напутствовал Андрея Бондаренко, и затаившийся в ветвях оперативник с высоты увидел, как укоротившаяся фигура шефа после нескольких шагов скрылась под кронами сосен и елей.
Пока сотрудники милиции восстанавливали утраченные в процессе эволюции навыки древолазания, от ночной темноты не осталось и следа. Мельниченко перебрался на другую ветку, где листва была гуще, отсоединил от бинокля насадку для ночного видения и осмотрел дом и прилегающую территорию. От дерева до забора расстояние составляло метров сто пятьдесят. Двухэтажный дом был значительных размеров,  стены окрашены в жёлтый, с лимонным оттенком цвет, крыша из зелёной металлочерепицы. Андрей обратил внимание на высокий цоколь, в котором имелись узкие окна, закрытые металлическими ставнями. Так как в стороне от дома имелось небольшое кирпичное здание, с выходившими на заасфальтированную площадку воротами, то Андрей предположил, что это гаражи, а в цокольном этаже виллы размещены различные хозяйственно-бытовые помещения и, возможно, сауна. Помимо двух основных этажей, под крышей строения была оборудована мансарда, а на уровне верхнего этажа по всей длине фасадной стены протянулась анфилада, защищённая декоративной решёткой. Все окна в здании с тех двух сторон, которые Андрей  видел с дерева, были закрыты ставнями, но смесившись максимально в сторону по толстой ветке, он разглядел, что на первом этаже, по крайней мере, на одном окне, ставни сдвинуты на металлических кронштейнах в стороны. Это могло свидетельствовать, что в доме имеются жильцы.
Территория виллы, участок приблизительно 100 на 100 метров, был обнесен очень высоким, как на глаз определил Андрей, высотой около трёх метров забором   из бетонных плит. Кроме собственно дома и гаража, на участке имелась большая беседка, сложенная из оструганных и покрытых лаком брёвен, а в противоположной стороне от беседки была разбита спортплощадка с баскетбольными щитами, волейбольной сеткой и небольшими футбольными воротами, рядом располагался теннисный корт, а ближе к забору были установлены турник, брусья и шведская стенка.
- Живут же люди! Удовольствия на все случаи жизни, - подумал Андрей и с высоты сплюнул вниз. – А тут, как обезьяна, по деревьям лазить должен.
Однако молодой опер быстро отогнал упаднические настроения, а подувший с приходом рассвета со стороны озера свежий ветер взбодрил его и утвердил в мысли, что добро должно наживаться только честным путем, хотя  этот тернистый путь  значительно осложнял  сам процесс обогащения.
Больше никаких строений на территории виллы не имелось, весь участок, кроме спортплощадки  и заасфальтированных дорожек, был покрыт зелёным газоном, да в разных местах живописными группками росло несколько десятков елей, сосен и берёз. Людей видно не было, и Мельниченко перевёл бинокль в сторону озера, из-за дальнего края которого выглянул розовый краешек восходящего солнца. Ближний берег озера и пирс Андрею закрывали крыша дома и верхушки деревьев, скорее всего, ивы, произраставшие  по кромке луга и пляжа. Судя по контурам береговой линии, можно было предположить, что напротив виллы озеро образует залив, так как с двух сторон открытого водного пространства по направлению к берегу тянулись сужавшиеся клином полосы тростника.
В наушнике щёлкнуло, и Андрей услышал голос Семака:
- Первый, я второй.
- На связи, - отозвался Бондаренко.
- Из одного дома вышел мужчина с ребёнком, мальчик-подросток, с удочками в руках, и пошли на пирс. Почти одновременно из второго дома вышел мужчина с мальчиком. Они встретились на пирсе, сели в две лодки, заякорились метрах в ста от берега и ловят рыбу. Тех, кто нам нужен, среди них нет.
- Ясно, - после паузы ответил Бондаренко. – Работай дальше.
Мельниченко понял, что подозреваемые в первых двух виллах не прячутся, и удвоил бдительность, наблюдая за вверенным ему участком. Однако, если бы входная дверь в доме открылась, или кто-то появился  на газоне, Андрей заметил бы движение даже без помощи бинокля. Поэтому он поудобнее устроился на ветке, опёрся спиной о шершавый и теплый по сравнению с утренним воздухом ствол дуба и, поглядывая через каждые несколько секунд на входную дверь виллы, предался созерцанию красот природы. Солнце уже полностью поднялось над тёмно-синей полосой леса, окаймлявшего противоположный берег. По поверхности озера в сторону залива пролегла розовая дорожка, которая временами исчезала или смазывалась, когда по небу пробегала быстрая тучка или порыв ветра усиливал рябь на воде. Вдруг Андрей увидел, как из-за стены тростника в залив вывернула лодка и поплыла к берегу по направлению к вилле. Гребец, сидя спиной к берегу, налегал на вёсла, а второй мужчина расположился на корме. Расстояние даже в бинокль не позволяло разглядеть лица мужчины, было лишь видно, что на голове у него не то панама, не то шляпа. Сидевший на корме лицом к берегу мужчина нагнулся, потом поднялся на ноги и приложил руки к лицу. Гребец бросил весла и тоже обернулся к берегу. Мельниченко, не мешкая, нажал кнопку вызова радиостанции.
- Первый, я третий. В залив заплыла лодка с двумя мужчинами. Похоже, один из них смотрит на берег в бинокль.
- Понял, третий, пока отбой, - услышал Андрей голос Бондаренко, отключил связь и продолжил наблюдение.
Между тем лодка уже развернулась кормой к берегу, мужчины сидели  на одной скамье, и каждый грёб своим веслом. Включилась связь, Бондаренко велел Семаку покинуть наблюдательный пост и следовать к воротам виллы. То же самое он повторил водителю оперативной машины и командиру группы захвата, а Андрею приказал вести наблюдение за лодкой, пока она находится в поле зрения, и, на всякий случай, следить за виллой.
- Где-то Бондаренко прокололся, раз его первым вычислили? – пришёл к выводу Андрей, пока забирался на самую верхушку дуба.
Лодка с двумя гребцами шла ходко и уже достигла середины озера, минут через десять она превратилась чёрную точку и почти слилась с тёмной линией противоположного берега, о чём Андрей и сообщил Бондаренко.
- Ориентиры какие-нибудь видишь в той стороне, куда они плывут? – спросил подполковник.
- Нет, только вижу, что там сплошной лес.
- Всё понял, иди к месту сбора.
Спускаясь с дерева, Мельниченко успел заметить, как к воротам особняка подъехала отделовская «девятка», а почти сразу за ней – микроавтобус с группой захвата.
Как же получилось, что многоопытный подполковник Бондаренко рассекретил место своего наблюдательного пункта? Следить за калиткой в ограде можно было только со стороны озера. Лес в прибрежной зоне не произрастал, лишь кое-где возвышались одинокие сосны, а ближе к воде выстроились в ряд плакучие ивы, поэтому вариант с засадой на дереве отпадал. Бондаренко обратил внимание на купы кустов верболоза, которые росли параллельно ивам, совсем близко от  воды, на границе луга и песчаного пляжа. Забравшись в кусты, он убедился, что обзор хороший, разведчик может держать в поле зрения и калитку, и пирс, а его самого со стороны виллы разглядеть сложно. Но был в этой позиции существенный недостаток. Сразу за кустами начинался пляж, а через метров  двадцать-тридцать на песок уже накатывались волны. Бондаренко учел, что его легко могут обнаружить со стороны озера, и принял меры предосторожности. Повыдирав с корнем из податливого песчаного грунта редкую траву, росшую между кустами, он разгреб ладонями песок и сделал углубление в грунте как раз по длине своего тела, затем срезал ножом с крайнего куста несколько веток и в виде ширмы воткнул в песок позади углубления. После этого оперативник лёг в канавку, сладко потянулся, в голову пришла мысль, что бывают в его работе приятные моменты, когда можно просто полежать на песочке, отложил пока ненужный бинокль, подпёр голову кулаком, придав взгляду нужное направление, и погрузился в свои мысли. Не вывело подполковника из созерцательного настроения и сообщение Семака, но кайф длился  недолго: вместо преступного элемента на сей раз он был нарушен вмешательством  сил природы. Внезапно Бондаренко почувствовал укус в щиколотку, решив, что это комар, он почесался, но тут почувствовал, как по ногам и даже животу что-то ползает и больно кусается. Сергей вскочил с лежанки и, расстегнув брюки и задирая штанины, стал вытряхивать из одежды огненно-рыжих муравьёв. Заботливо установленные маскировочные ветки, сбитые его хаотическими движениями, упали на песок. Бондаренко, давя одной рукой муравьёв и путаясь в штанинах, собрал ветки и принялся втыкать их под другим кустом, где муравейника не было. Именно в этот момент пришло сообщение от Мельниченко. Оглянувшись, понял, что его непонятные действия наверняка привлекли внимание экипажа лодки, которая качалась на волнах метрах в двухстах от берега. Бондаренко еще сохранял надежду, что в лодке безобидные рыболовы-любители, но, поднеся к глазам бинокль, который, кстати, был мощнее, чем у Мельниченко, а расстояние – меньшим, он хорошо различил, что человек, разглядывавший его самого в бинокль, это Протас, а на месте гребца сидит Клопотюк. Пытаясь обмануть противника, Бондаренко заулыбался и призывно замахал рукой. Но его спонтанная уловка потерпела фиаско. Протез показал ему оскорбительный жест, сел рядом с гребцом, они развернули лодку и усиленно заработали веслами. Тогда Бондаренко вызвал по радиостанции своё войско, пребывавшее частью в засаде, частью в резерве, и по мобильному телефону связался со Смирновым. Как он и предполагал, разговор с другом-начальником получился не очень приятным, зато коротким. Смирнов даже спросонья соображал быстро. Минут через десять начальник отдела, переговоривший с Морозом, и изложил дальнейшие инструкции.
За это время Бондаренко пришёл к воротам виллы. Попробовал открыть их, но убедился, что они заперты. Подъехали сотрудники, Бондаренко послал Семака и одного спецназовца охранять запасной выход со стороны озера. Последним явился Мельниченко. Подполковник сообщил коллегам, что он установил подозреваемых, в данный момент Мороз связывается с начальником Малиничевского РОВД, чтобы поднять по тревоге сотрудников райотдела и их силами перекрыть дороги и населённые пункты в районе озера.
- Мы же должны осмотреть здание. Возможно, там ещё люди есть, а также выявить возможные улики. Руслан, - обратившись к старшему группы захвата, отдал распоряжение подполковник, - подключай своего спеца по открыванию дверей.
Спецназовцы действовали чётко, как на учениях. Из автобуса вытащили раздвижную лестницу. Один спецназовец перебрался через забор, другой, стоя на лестнице с автоматом Калашникова в руках, страховал его, наблюдая за территорией внутри ограды. Тот, который спрыгнул вниз, крикнул, чтобы ему бросили ключ, вместо ключа подали кувалду, за забором несколько раз грохнуло, встроенная в ворота калитка распахнулась. Спецназовцы быстро заняли позиции по углам здания и пригласили остальных, предупредив, чтобы оперативники, на всякий случай, укрылись под анфиладой. Бондаренко, соблюдая формальности, а может, ради приличия, нажал кнопку звонка. Внутри здания прозвучала мелодичная трель, но открывать дверь никто не спешил. Однако силовиков это не обескуражило. Чтобы не возиться с дверью, решили проникнуть в дом через одно из окон первого этажа, на котором металлические ставни были открыты. Самый габаритный из спецназовцев с кувалдой в руках подошёл к окну, двое его товарищей подставили лестницу, крепко держа её с двух сторон, здоровяк поднялся на несколько ступенек, легонько размахнулся и тюкнул кувалдой в окно. Стекло осталось целым. Тогда он размахнулся сильнее. Результат не замедлил сказаться: от места удара по темному светоотражающему стеклу в разные стороны побежали белые трещины. Понадобилось нанести ещё с десяток ударов, чтобы бронированное стекло раскололось полностью. Спецназовец вытащил из рамы застрявшие осколки, поменял кувалду на АКМ с укороченным стволом и полез в окно. За ним последовало двое его коллег. Минут через пять входная дверь открылась изнутри, и старший группы захвата доложил Бондаренко, что всё чисто, а в одной из комнат полуподвального помещения закрыта какая-то девушка.
- Я её там и оставил. Барышня с виду ничего, но вся рожа в синяках, - ухмыльнулся спецназовец и переглянулся с товарищами.
Подполковник поблагодарил силовиков за работу и попросил их выйти за ограду.
- Пошли, ребята, теперь наша очередь, - обратился Бондаренко к своим непосредственным подчинённым. – Ты, Коля, осмотри первый этаж, Андрей – второй. Работать в перчатках. Мороз пришлёт специалистов, может, какие-нибудь интересные люди свои пальчики здесь оставили. А я с девушкой побеседую.
Бондаренко прошёл по холлу, открыл дверь, на которую ему ранее указывал спецназовец, спустился по ступенькам вниз и очутился в длинном коридоре. Все двери, расположенные по обеим сторонам коридора, при проверке помещений спецназовцами были распахнуты, некоторые, судя по валявшимся на полу щепкам, кускам штукатурки и деталям замков, пришлось открывать с помощью универсального ключа, лишь одна дверь была заперта на задвижку. Её Бондаренко и открыл. В  комнатушке  без окон, освещавшейся тусклой лампочкой, единственным предметом интерьера была старая деревянная кровать с ободранной полировкой. На кровати сидело закутанное в одеяло юное создание женского пола. При появлении Бондаренко, девушка поднялась с кровати, от резкого движения одеяло сползло с её плеч, она его подхватила и быстро запахнулась. Подполковник понял причину ухмылок спецназовцев. Они относились не к тому, что под левым глазом у девушки красовался синяк, и губа была разбита, а явились следствием  отсутствия на девушке всякой одежды, кроме одеяла.
- Я из милиции, звать Сергеем Николаевичем, - сразу представился Бондаренко, чтобы не волновать томящуюся в мрачных застенках жертву. – А ты Неля?
- Да, - ответила девушка. – А можно, я удостоверение посмотрю? –  попросила она, и её внимательный спокойный взгляд прошёлся по фигуре Бондаренко. Своим хладнокровным поведением она никак не походила на деморализованную узницу.
Бондаренко подошёл ближе и протянул к ней руку с раскрытым служебным удостоверением. Теперь  жертва мафии проявила положительные эмоции.
- Ага, УБОП! – воскликнула Неля и попыталась улыбнуться, но, охнув, схватилась за ссадину на губе. – Ну, слава богу, а то я начала уже думать, что меня здесь и похоронят. Милиция, ведь, тоже разная бывает. Так что извините за проверку.
- Кто тебя так? – посмотрев на лицо, спросил у девушки Бондаренко.
- Лёха, скотина! Это ещё что, вот посмотрите, сидеть нормально  не могу! – ответила пострадавшая и, сбросив одеяло, повернулась к подполковнику спиной и показала на обширные синяки на ягодицах. – Ремнём отметелил, садюга несчастный!
Неля снова прикрылась и объяснила:
- Я позавчера сбежать хотела, так он избил и всю одежду забрал.
- Одежду мы найдём, - заверил девушку Бондаренко, -   только её потом снова забрать могут.
- Не поняла, кто заберёт? – подозрительно посмотрела на оперативника, который приступил к завуалированному допросу, Неля.
- В следственном изоляторе при обыске. Ты Байдюку таблетки подсыпала, а его на свалке с петлей на шее мёртвым нашли. Может, он от твоих таблеток загнулся, а петля для маскировки была.
Но Неля, видимо, была не из пугливых, и самообладания не потеряла.
- Вот козлы! Протез говорил, что это обыкновенное снотворное, мол, они с этим толстым жлобом просто поговорить хотят.
Возмущённая вероломным поведением своих подельников, Неля, характеризуя их, сделала несколько энергичных движений руками, одеяло в очередной раз сползло, девушка, непроизвольно охнув и схватившись за спину, нагнулась, подняла его с бетонного пола, села на кровать и набросила на плечи.
- Рассказывай по порядку, а я буду делать выводы. И учти, чем больше ты расскажешь полезного для меня, тем полезнее я смогу оказаться для тебя. Ведь вполне можно соучастника убийства переквалифицировать в свидетеля. А можно и наоборот, всё в наших руках, - строгим тоном высказался Бондаренко, применив приём кнута и пряника, действенность которого для людей была доказана ещё специалистами  святой инквизиции, а для животных – дрессировщиками цирковых династий.
Неля вздохнула, достала из-под подушки пачку «Мальборо» и зажигалку, прикурила и стала рассказывать:
- Обычно с Владимиром Петровичем мы встречались по пятницам.
- Где? – перебил её Бондаренко.
- Улица Соборности, дом 15, квартира 74, - назвала адрес конспиративной квартиры девушка . – Протез, когда из дому меня забирал, дал таблетку и сказал, чтобы я незаметно Байдюку в стакан бросила. Им нужно проверить какие-то документы, может, он их с собой носит. Когда клиент отключился, я, как договаривались, позвонила Протезу и ушла, оставив дверь открытой.
- Не видела, кто в квартиру входил?
- Нет.
- И что дальше?
- Возле дома недалеко стоянка такси. Взяла «тачку» и уехала.
- Когда ты из квартиры ушла?
- Где-то около девяти, потому что в полдесятого была дома, мы с малым успели ещё кино посмотреть, пока он уснул. А в субботу днём позвонил Протез, сказал, что есть работа. Только села в машину, сразу поехали сюда, мол, на базе должны быть солидные клиенты. Но никаких клиентов и в помине не оказалось, пришлось их, козлов, по полной программе обслуживать, да ещё на халяву, - посетовала Неля. – Мне надоело, когда они на рыбалку ушли, перелезла через забор, добралась почти до трассы. Они догнали меня и затащили в машину. Привезли сюда, Клоп как с цепи сорвался, пригрозил, что в следующий раз убьёт, и в подвал запер.
- А отчего не позвонила, чтобы выручили?
- Ещё как только приехали, Протез заявил, что им недельку нужно отсидеться, поэтому, чтобы подстраховаться, он телефон забирает. Вот, блин, попала, - вздохнула Неля.
- Надо было профессию выбирать поспокойней, - подумал Бондаренко, вслух же посочувствовал оказавшейся в неприятной ситуации ночной бабочке высокого полёта и спросил, каких ещё клиентов поставлял ей Протас?
- Всяких нужных им людей. Клиенты ведь паспорт не показывают, разве что потом случайно по местному телевидению увидишь. Пару депутатов было, Петренко, заместитель мэра, ну и из банка, как его Голуб, Голеб…
- Големб, - поправил Бондаренко. - Кого ты ещё из этого банка знаешь?
Девушка в ответ пожала плечами.
- Снова никаких прямых улик, - размышлял над показаниями проститутки оперативник. – Чтобы обманывала, не похоже, да и бандитам в данном случае она нужна была только для того, чтобы усыпить Байдюка. Ладно, копаем дальше, заключил Бондаренко и задал очередной вопрос:
- Слушай, Неля, может Протез с Клопом о чём-то важном между собой говорили, называли имена, фамилии?
Девушка задумалась.
- Нет, ничего такого особенного я от них не слышала. А вот какого-то Мефодиевича упоминали часто. Я так поняла, что он у них главный.
- Хорошо, Неля, на этом сегодня мы беседу закончим. Пошли наверх, найдёшь свою одежду, заодно и телефон. Можешь матери позвонить, чтобы не беспокоилась, но в моём присутствии, телефон я тоже на время заберу. Нужно с начальством насчёт тебя ещё переговорить. Как оденешься, пойдёшь в беседку, я подошлю нашего сотрудника, он запишет всё, о чём ты мне здесь поведала, а когда будем выезжать отсюда, возьмём и тебя.
- И куда отвезёте? – посмотрела на Бондаренко настороженным взглядом девушка.
- В город точно. А там, как прокурор решит. Я начальству доложу о нашем разговоре, думаю, под подпиской о невыезде посидеть придётся, пока твоя роль в этом деле не прояснится окончательно.
- Чему там проясняться! – стала сыпать  словами разволновавшаяся девушка. – Ведь не цианистый же калий я этому жирному борову подсыпала. Разве нельзя анализ сделать? А где его задушили хоть?
- Скорее всего, прямо в постели, - внимательно наблюдая за реакцией девушки, ответил Бондаренко.
- Бр-р! Какой ужас, - Неля закатила под лоб свои выразительные серые глаза и передёрнула плечами. – Получается Клоп с Протезом его и ухайдакали?
- Вот мы и пытаемся это доказать с твоей посильной помощью, - направлял оперативник течение мыслей свидетеля в нужное ему русло.
Однако, если с нравственными критериями у свидетеля и наблюдались определённые разногласия с общепринятой моралью, то являлось это отнюдь не следствием  недостаточного интеллектуального развития девицы по вызову. Неля, не скрывая  скепсиса, посмотрела на простодушного подполковника и, скривив свои привлекательные пухлые губки, отороченные для пикантности кровоподтёками, искренне молвила:
- Мне кажется, Сергей Николаевич, вы сильно преувеличиваете мои возможности, если думаете, что я на самом деле смогу оказать вам здесь существенную помощь. Как и кто убивал Байдюка, я не видела, а в открытую дверь мог войти любой, не обязательно Лёха с Протезом. Кстати, а что они говорят?
- Что они говорят, это тайна следствия. Ты не в том направлении думаешь. Твоя главная задача убедить меня, что имеешь чистосердечное желание милиции помочь. А будешь разводить философию, оставлю всё как есть, и загремишь на нары! – довольно резко ответил Бондаренко, уязвлённый в самое сердце. Бывалого оперативника возмутил тот факт, что какая-то проститутка, умеющая логически мыслить и оказавшаяся юридически подкованной,  высказывает сомнения аналогичные тем, которые испытывает  и он, относительно недостаточности доказательной базы по основной версии убийства начальника городской милиции. – Всё, о чём ты мне рассказываешь, это только слова. А факты свидетельствуют, кто бы Байдюка ни убил, подсыпала снотворное и открыла дверь ты, и теперь вместе с подозреваемыми скрываешься от правосудия. Логично?
- Логично, - не стала возражать Неля. – Наше правосудие тоже большей частью руководствуется при вынесении приговора логикой. Только не логикой закона, а логикой суммарных чисел. Чем больше сумма, тем меньший срок. Клоп рассказывал, что должен был получить как минимум «шестерик», а отсидел всего два.
- Ты на что намекаешь? – повысил голос Бондаренко, которому такая судебная практика была хорошо известна, можно сказать, он являлся здесь пострадавшей стороной. УБОП бандитов ловил, а суды давали минимальные сроки, если дело ещё раньше не разваливалось на этапе предварительного следствия.
- Я вас не имела ввиду, вы человек честный,  - возвела  Неля на оперативника  свои ясные, оттенённые синяками очи. – Один клиент на ваш счёт очень выступал. Говорил, что предлагал 50000 баксов.
- Депутат Чернавский?
- Он самый, - подтвердила Неля.
- Это он тебе такое говорил?
- Нет, мужикам в сауне, я случайно услышала.
- Ничего, я до него ещё доберусь, депутатская неприкосновенность когда-нибудь закончится.
- Тогда поспешите. Он хвастался, что виллу на Лазурном берегу купил, предлагал летом отдыхать поехать, - хоть чем-то попыталась помочь родной милиции опалившая свои крылышки «ночная бабочка».
- А что за мужики с ним в бане были?
- Один адвокат, толстый такой, Василием Григорьевичем зовут, другой тоже, наверное, юрист, так терминами и сыпал, третий - заместитель мэра Петренко, ну, и Юра-Гусь, этого вы, конечно, знаете.
- Солидная компания, - не без ехидства заметил Бондаренко.
- А как же, - самодовольно подтвердила Неля. – Всякая мелкая сошка не по моей части. А с такими клиентами и спокойней, и денег больше, а работать меньше приходится. Главное – уметь себя поставить.
- Ладно, пошли одеваться, - прервал её откровения Бондаренко и подумал, что с виду не глупая девчонка, а в такое болото влезла, ещё и радуется. Ведь в следующий раз милиция может опять найти её в каком-нибудь подвале, но уже мёртвой.
Пока Неля одевалась, Семак и Мельниченко доложили подполковнику о результатах осмотра виллы. В доме, если не считать автомата Калашникова и ружья «ремингтон» с боеприпасами к ним, ничего интересного обнаружено не было. В курточке Протаса нашли водительское удостоверение и ключи от машины. Когда открыли гараж, то увидели там «BMW». В багажнике машине находились две лопаты и бейсбольная бита, штыки лопат чисто вымыты, следов земли, по крайней мере, невооруженным взглядом, не видно.
- Предусмотрительные сволочи, - высказался Бондаренко. – Ничего, экспертиза может выявить всякие микрочастицы, вдруг совпадёт с почвой со свалки.
Затем он рассказал коллегам, о чём ему поведала освобожденная узница. Скоро явилась и Неля. Девушка запудрила синяки и замазала помадой разбитую губу, расчесала и собрала в хвост на затылке свои длинные  светлые волосы. Одетая в яркую жёлтую кофточку с глубоким вырезом и стильную юбку, выглядела она весьма элегантно. Увидев рядом с Бондаренко молодых мужчин, девушка приосанилась, стрельнув глазками в сторону высокого и стройного Мельниченко, она вежливо поздоровалась  и попыталась разбитыми губами изобразить кокетливую улыбку. Однако молодые оперативники церемонии знакомства разводить не стали, коротко ответили «Здрасьте», а вот их старший товарищ выступил с предложением.
- Я, вот, Неля, о чём подумал. Если прокуратура решит оставить тебя на свободе, домой тебе возвращаться нежелательно. Погоди, не шуми, - остановил Бондаренко принявшуюся горячо доказывать свою невиновность девицу. – Короче, если не попадёшь в камеру, мы на пару дней тебя спрячем. Хоть ты свидетель для нас, возможно, и не очень ценный, бандиты могут посчитать по-другому. Есть вопросы?
- За что меня в камеру? Я ведь тоже пострадавшая сторона!
- Неля, не уходи от темы. Пока ситуация не прояснится: или камера, или наша опека. Скажу честно: камера – для нас вариант менее хлопотливый, а для государства более дешёвый. Но мы такие гуманисты, что поселим тебя в условиях более комфортных, чем СИЗО.
- Ага, я уже в подвале у бандюков насиделась, теперь в изолированной комнате у милиции посижу! – возмущенно затрясла конским хвостом своей причёски Неля. – В чём тогда разница?
- Я тебе объясню! – стал злиться упрямству девицы Бондаренко. Милиция тебя бить не будет, ну и всё остальное тоже, ни платно ни бесплатно!
- Хорошо-хорошо, я согласна, - пошла на попятную Неля. – Так меня охранять будут? Что ж, если этот парень, - кивнула она в сторону Мельниченко,-  то, может, и сделаем чего совершенно бесплатно, - прыснула девушка со смеху.
- Слишком много ты хочешь, - улыбнулся и Бондаренко. – Идите, Андрей, в беседку, пускай позвонит матери, и телефон забери, на звонки не отвечай. Займись оформлением протокола допроса. А ты, Неля, отнесись со всей ответственностью. От этого протокола  зависит, будет ли тебя охранять постовой в вонючей камере следственного изолятора, или же наш сотрудник в комнате со всеми удобствами.
Отправив Мельничекно и Нелю, подполковник связался со Смирновым, а затем обрисовал Семаку и старшему группы захвата обстановку.
- Сотрудники Малиничевского РОВД ведут наблюдение в населённых пунктах и за дорогами. Также оповестили местных жителей близлежащих сёл. На вилле оставим засаду, старшим будет Семак, а ты, Руслан, выдели двух человек. Надежды, конечно, мало, что беглецы здесь появятся, но подстраховаться надо. Вопросы есть? – традиционно завершил инструктаж Бондаренко.
- С засадой понятно, позагораем, - ответил старший группы захвата. - А как быть с довольствием? Народ интересуется, когда обедать будем?
- Не боись, - усмехнулся Бондаренко. – Начальство не только пилюлей отвешивать умеет, но и неустанно проявляет заботу о подчинённых. Смирнов обещал, что эксперты привезут.
- О, тогда другой коленкор! – осклабился верзила-спецназовец, спросил, может ли идти и,  громыхая ботинками сорок последнего размера по асфальту дорожки, враскачку пошагал к стоявшему в тени «Фольксвагену», где его товарищи самозабвенно резались в «дурака».
Эксперты и вправду скоро приехали и, помимо чемоданчиков со своей хитрой аппаратурой, доставили картонный ящик в котором было пять буханок хлеба, три банки тушёнки, кусок сала, несколько палок колбасы, пакетики с майонезом, кетчупом и горчицей, пучки зелёного лука и редиски, бутылки с минеральной водой.
Также  предусмотрительным Смирновым в подкрепление группе был выделен кинолог с собакой. Кинолог, мужчинка лет тридцати пяти, рыжий и вертлявый, худощавый и невысокого роста, зато его питомец – здоровенная овчарка по кличке Леший, матёрой статью компенсировал субтильное телосложение своего хозяина. Собака, лёжа в тени с высунутым почти до самой земли розовым языком, не обращала внимания на высыпавших из буса спецназовцев, которые, оживленно переговариваясь, сгрудились вокруг ящика с почти манной небесной, зато с внимательностью хищного зверя следила за действиями одетых в штатское оперативников, когда те подходили ближе, чем на пять метров. Сокращать расстояние оперативники, предупрежденные кинологом, что Леший считает своими только людей в милицейской форме, не рисковали, хотя кинолог и заверил, что Леший может броситься без команды только в случае угрозы хозяину или самой собаке.
Пока эксперты колдовали со своими приборчиками внутри виллы, спецназовцы разложили яства на предоставленном водителем «девятке» одеяле и приступили к пиршеству. Мельниченко, привыкший к более изысканным блюдам, так как большей частью ходил обедать к матери, окончил трапезу первым, сделал несколько бутербродов и, сопровождаемый подначками коллег,  понёс их в беседку томящейся от безделья и неизвестности Неле.
Когда криминалисты справились со своей работой, личный состав, кроме оставленных в засаде Семака и двух спецназовцев, разместился по машинам, Нелю посадили в микроавтобус к экспертам со строгим наказом доставить её лично Смирнову, и колонна тронулась. В деревне Карасин, находившейся на перекрёстке асфальтированной трассы и дороги, ведущей к озеру, микроавтобус с экспертами-криминалистами повернул налево, а машина с оперативниками и бус со спецназовцами – направо.
Миновав деревню, Бондаренко высмотрел возле трассы специально оборудованное место для стоянки и приказал водителю свернуть туда. Машин на стоянке не было, зато имелась беседка, где расположились Бондаренко, Андрей и водитель их оперативной машины, а спецназовцам, в целях маскировки, было велено оставаться в своём бусе. Они не возражали, а, развалившись на сиденьях, сразу уснули.
Бондаренко по мобильному телефону связался с начальником Малиничевского райотдела, сообщил свои координаты и спросил, что нового? Тот подполковника ничем не порадовал, сказал, что сотрудники перекрывают, участковые работают с местным населением, а также он послал троих оперативников с рыбинспектором, чтобы на моторке обследовать берега озера на предмет выявления лодки, на которой скрылись подозреваемые. Бондаренко попросил у него телефон старшего группы, занятой поисками, а, созвонившись с тем, описал тому, как выглядела данная лодка.
После этого оперативники, утомлённые бессонной ночью, сели в машину, а водитель, имевший возможность поспать сразу после приезда на озеро, остался в беседке, гонял комаров да читал взятую наугад газету,   стопку старых номеров  которых он возил в багажнике для различных бытовых и технических нужд. Ровно через два часа Бондаренко, как себя и запрограммировал, проснулся. Посчитав, что личный состав достаточно восстановил силы для  дальнейших свершений на фронте борьбы с преступностью, он дал новую вводную. В связи с тем, что сигналов о появлении преступников не поступало, они разделяются, и будут вести поиск двумя группами. Мельниченко, старший группы захвата и кинолог объедут озеро по часовой стрелке, а Бондаренко и два спецназовца – против. В случае появления подозреваемых, и те будут оказывать вооружённое сопротивление, в бой не вступать, блокировать пути отхода и вызывать подмогу. Бондаренко развернул карту Малиничевского района и показал Андрею маршрут движения его группы. Андрей на  листе бумаги набросал схему местности, по которой им предстояло ехать: нарисовал овал озера, поставил кружочки и написал названия населённых пунктов, прочертил линии дорог между сёлами.
- Сейчас 16.10, - уточнил время Бондаренко. – Если ничего не изменится, в 22.00 встречаемся в деревне Подсыновка возле сельсовета. – И ещё, - внимательный взгляд подполковника, остановился на лице молодого оперативника, - возьми Андрей с собой несколько листов чистой бумаги, вдруг, получится, что вы их задержите, используя эффект неожиданности попытайся добиться хотя бы у одного из них признания  в убийстве Байдюка. И церемониться с ними не надо. Ты меня понял?
- Так точно, товарищ подполковник! – по уставному ответил Мельниченко, показывая этим, что он осознал важность возложенной на него миссии.
- И будьте осторожны. Кроме ружья и АКМа, которые мы нашли в доме, у них могут быть с собой и пистолеты. Удачи  вам, ребята, - напутствовал подчинённых Бондаренко.
Старший группы захвата сел за руль микроавтобуса. Снявши гимнастёрку и оставшись в синей футболке, он вполне мог сойти за гражданское лицо, так как форменных брюк и кобуры с пистолетом на поясе в окно видно не было, кинолог с собакой забрались в глухой салон, а одетый в джинсовый костюм Мельниченко устроился на переднем сиденье рядом с Русланом. Просигналив на прощание, машины разъехались в разные стороны.
Спецназовец, расслабив спину, вальяжно развалился на сиденье и, хотя по штату водителем он не числился, управлял транспортным средством довольно уверенно. Андрей посмотрел, как распирает рукав футболки бицепс правой руки, когда Руслан манипулировал рычагом переключения скоростей, перевёл взгляд на широченные плечи, толстую шею и остановил движение глаз на деформированных ушных раковинах напарника.
- Борьбой занимался? – чтобы скрасить дорогу, стал завязывать разговор Андрей.
- Почему занимался? – хмыкнул спецназовец. – И сейчас за УВД по дзюдо и самбо выступаю. Месяц назад из Киева серебро привез.
Андрей уважительно посмотрел на коллегу, который был  на пару лет старше его, и пожалел, что сам так рано оставил спорт.
- Ты тоже спортсмен? – скосил взгляд в сторону Андрея спецназовец.
- Кандидат в мастера по боксу, но давно это было, - вздохнул Андрей.
Спецназовец на мгновение оторвал взгляд от пустынной трассы и внимательно осмотрел лицо Мельниченко.
- Что-то на боксёра ты не очень похож, - ухмыльнулся Руслан.
- Это почему? Морда не тупая, - оскорбился за своих товарищей по рингу Мельниченко, осведомлённый о бытующем среди народа  мнении о низком интеллектуальном уровне боксёров.
Спецназовец расхохотался.
- Ты что, брат, обиделся? Я имел ввиду,  нос у тебя целый.
- Как раз хрящ  перебит, - улыбнулся в ответ Андрей и надавил кончик носа, который легко подался нажиму пальца.
- Тогда всё в порядке, - продолжал балагурить спецназовец. – У тебя нос сломан, у меня уши покоцаны. Значит, мы с тобой профессионалы.
За их головами открылась металлическая шторка, и в оконце высунулся острый нос кинолога.
- Пацаны, так я тоже профессионал. Мастер спорта по служебному собаководству. И у Лешего медалей куча. Такая компания с любыми бандитами разберётся без проблем, - поддержал кинолог дружескую беседу. – Руслан, тормозни где-нибудь в укромном местечке, Леший просит.
- Ишь, ты! Он у тебя даже разговаривает, - сделал удивлённое лицо спецназовец. - А жрать еще не просит? Там колбаса осталась.
- Нет, кормить рано. Я ему перед выездом двойную норму дал.
- Ага, обкормил собаку. Теперь понятно, отчего он у тебя на улицу просится. Как же с полным брюхом он  работать будет, - продолжал шутливую болтовню спецназовец, который, по всей вероятности, несмотря на суровую профессию и внушительные габариты, по натуре был веселым человеком.
- Ты за Лешего не переживай. Работать он завсегда готов, службу несёт бдительно, - вступился за своего питомца кинолог. - Как-то был выезд на место происшествия. Во дворе управления я привязал его к дереву, а сам с ребятами жду, пока вся опергруппа соберется. У меня аккурат тогда день рождения пришелся. Вот мужики и решили меня покачать, чтобы я выставить не забыл. Только они меня схватили, Леший поводок брезентовый оборвал,  они на землю так и посыпались, хорошо, что в наморднике был.
- Во, это по-нашему, нормальный зверюга, - одобрил действия четвероногого служаки Руслан. – Своих в обиду давать нельзя.
- А кто ему такую кличку интересную дал? – подключился к беседе Мельниченко, который тоже любил собак, и дома у матери доживал свой век старый доберман, которого он не смог взять с собой при переезде в отдельную квартиру по причине неупорядоченного графика работы и частых командировок.
- По паспорту он Лекс Аксель фон Бьюкор, - похвастался кинолог. – Родословная в племенной книге породы записана.
Руслан остановил машину, кинолог вывел аристократа собачьего племени пройтись по кустикам. Андрей также решил размять ноги. Дорога пролегала через лесистую местность, с правой стороны метрах в ста от трассы начинался сосновый лес, а с левой до далёкого леса простирался зелёный луг, на котором местами росли купы густого кустарника. По всем признакам весной после схода снегов или в дождливое лето этот луг представлял собой топкое  болото. Солнце уже стояло совсем невысоко над лесом и освещало косыми лучами бегущие над бескрайним лугом белые с серой оторочкой облака. С  северной стороны небо темнело  синевой, и дальний лес, синий от расстояния, сливался с густой синевой неба.
- Как бы дождя не было, - указал Андрей подошедшему кинологу на собиравшиеся вдалеке грозовые тучи.
Овчарка, которую кинолог придерживал за ошейник, проследив взглядом за движением руки Андрея, на небо не посмотрела, а стала в упор смотреть ему в глаза.
- Леший, фу! – щёлкнул пальцем по острому уху собаки кинолог. – Вот, ведь, скотина своенравная! Как только увидит нового человека, и, заметь, именно мужика, устраивает соревнование: кто кого пересмотрит. Если взгляд отвел, значит, ты проиграл, он вожак стаи. А кто упорствует - клыки щерит, мол, я не только смотреть могу. Хотя, всё это только игра, без команды не атакует.
- Эх, ты, хитрюга, - потрепал собаку за ушами кинолог. Пёс завилял хвостом и  преданно взглянул на хозяина. – Ты б лучше с Глориком таким грозным был.
Овчарка интенсивнее замотыляла хвостом и стала озираться по сторонам.
- Кто это Глорик? – поинтересовался Андрей.
- У меня дома сучка есть, порода цвергшнауцер, знаешь?
- Да, с бородой и насупленными бровями.
- Вот у той характер покруче, чем у Лешего будет. Никому спуску не даёт. Она его таким бойцом и воспитала и сейчас воспитывает, хотя ростом Лешему по колено. Помню, я его первый раз из питомника привёз, когда ему три месяца было, а ей года два. Он такой деловой увалень, привык, что в помёте самый шустрый, только в квартиру, по запаху прямым ходом на кухню. А там жена Глорику как раз тарелочку наложила. Глорик девочка деликатная, с приёмом пищи у неё целый ритуал. Подойдёт не спеша, понюхает, запах посмакует, и тогда уже к еде приступает. А этот кабан сходу морду в её тарелку, чавкает, как свинья да задом от удовольствия вертит. Ты б видел взгляд Глорика в тот момент! Ну, чисто человеческий. Сначала на меня посмотрела оторопело, мол, кто это такой, и что с ним делать? Затем удивлённо на него вытаращилась от такой наглости пришельца, а потом аж искры из глаз посыпались от возмущения, да как тяпнет его за ухо. Он, хоть и тогда уже в два раза её больше был, завизжал и под стол, а она за ним, еле оттащил. С тех пор она в доме главная. Чуть что не по ней - рявкнет, Леший хвост опустил и на своё место. Зов предков. В волчьей стае волчица заправляет.
За поворотом послышался шум двигателя. Кинолог подал команду, овчарка запрыгнула в салон буса, кинолог последовал за ней. Приближался рейсовый автобус. Андрей развернул срисованную с карты схему местности и показал спецназовцу.
- Через пару километров село Облапы. Поехали за автобусом, на остановке проверим пассажиров.
- Сколько отсюда до озера? – спросил Руслан.
- По прямой километров пятнадцать.
- За день они могли и тридцать отмахать. Страх сильнее допинга подгоняет.
Облапы оказались деревушкой в полусотню подворий, протянувшихся вдоль трассы. Проехавшись возле автобусной остановки, а затем,  заглянув в полупустой салон рейсового автобуса, сотрудники подозреваемых не выявили. Мельниченко со спецназовцем сошлись во мнении, что беглецы  на трассе и в населённых пунктах в радиусе 20-30 километров вокруг озера пользоваться общественным транспортом не рискнут. Они оба служили в милиции и, естественно, знакомы с содержанием мероприятий, проводимых органами при поимке сбежавших преступников.
- Они или в сторону соседней области пойдут, отсюда до административной границы километров сорок, а вероятнее всего, затаятся и позвонят, чтобы их отсюда вывезли, - предположил Андрей.
- Ну, это ещё надо знать, куда идти. Здесь леса и болота вокруг, заблудиться запросто можно, - привёл свои соображения Руслан. – А могут  автотранспорт захватить, и, взяв водителя или местного жителя в заложники, лесными дорогами да полями попытаться  выбраться из перекрываемого района.
- Не исключено. Через пять километров по трассе деревня Полапы, - посмотрел в карту Мельниченко. – Поехали.
- Ну и названия подобрались!  - рассмеялся спецназовец. – Здесь Облапы, там  Полапы. А Прилапы у них нет?
- Такого я не вижу. Зато есть Сыново и Подсыновка.
- Слабовато фантазия у местного населения работает, - сделал вывод Руслан. – Когда-то на Днепропетровск ехал, не помню в какой области, есть населённый пункт Велика Скробогачка, а ещё приходилось проезжать Кривое Озеро, Голую Пристань. Но больше всего Калиновок. В каждой области по пару штук. Я ведь службу в охране начинал, ценные грузы сопровождал. Объездил нашу неньку-Украину вдоль и поперек не один раз.
Пока словоохотливый Руслан рассказывал о своём житье-бытье, Андрей рассматривал в бинокль открывавшийся по ходу движения пейзаж. День близился к вечеру. Изредка их обгоняли или двигались навстречу легковые автомобили, сами они иногда объезжали прижимавшиеся к обочине телеги со свежескошенной травой или уже сухим сеном, да на лугах можно было заметить одинокую лошадь, рядом телегу, и крестьянина, махавшего косой  или граблями. А ещё, посматривая в зеркало заднего вида, Андрей видел, как догонявшая их самих грозовая туча становилась темнее и шире. Скоро въехали в Полапы. Эта деревня была побольше предыдущей, но так же растянута вдоль трассы. Мельниченко обратил внимание на единственное в деревне двухэтажное здание, находившееся рядом с автобусной остановкой. Судя по  толпившихся рядом группкам  людей разного возраста и пола, можно было предположить, что здесь сосредоточена  общественная и культурная жизнь села. Так оно и оказалось. Это был  построенный, видимо, ещё в советские времена, торговый центр. Окна второго этажа были заколочены деревянными щитами. На первом этаже одну половину здания занимал магазин, возле которого толпились большей частью женщины с пустыми и полными сумками, а вторая – отведена под сельскую забегаловку под громким названием бар «Олимпус». Здесь, покуривая у входа, группировались исключительно представители мужской части населения деревни.
Мельниченко вышел из машины, неспешно окинул взглядом окрестности и попавшее в поле зрения местное население и направился к магазину. Женщины, разговаривавшие между собой, но внимательно следившие за входом в бар, карауля своих суженых, как по команде обратили  взоры в сторону Андрея. Тот, здороваясь, кивнул головой и прошёл в магазин. Здесь было несколько покупательниц, а за прилавком стояла молоденькая продавщица. Судя по настороженным взглядам, которыми встретили оперативника находившиеся в помещении люди, местное население уже оповестили о необходимости проявлять бдительность. Андрей, дабы не интриговать публику, подошёл к прилавку, стоявшая первой в очереди женщина сразу отступила в сторону, а Мельниченко, сказав, что он из милиции и показал продавщице фотографии разыскиваемых.
- Нет, чужих за весь день в магазине не было. Нас участковый предупреждал, - объяснила девушка, посмотрела в лицо Андрею, в глазах у неё загорелись кокетливые искорки и, улыбнувшись, она задала совсем необязательный вопрос:
- А они кто, бандиты?
- Нет, - улыбнулся Андрей в ответ, - злостные неплательщики алиментов.
Стоявшие в очереди люди рассмеялись, а женщина лет тридцати с небольшим, одетая в ярко-красную шерстяную кофту и вязаную же юбку, обтягивавшую её крутые бока, во всеуслышание заявила:

- Так вы, может, и моего найдете? Год как на заработки уехал, а ни копейки не прислал!
Смешки прозвучали громче, а стоявшая рядом односельчанка внесла предложение:
- Маруська, ты своего замени. Смотри, какой хлопчина справный. Авось, ещё неженатый!
Маруся заулыбалась, показав полный рот жёлтых коронок на зубах, не стесняясь осмотрела Андрея с головы до ног.
- Хлопец-то ладный, да зачем я ему с двумя довесками нужна. Он молодой, пускай Алёну берёт, - кивнула женщина на продавщицу. Та зарделась и потупила взор.
- Ладно, бабоньки, а то точно жените, а мне преступников ловить надо! – отшутился Мельниченко и вышел из магазина.
На улице он обратил внимание на стоявшие перед магазином новенький «Ланос» и старенькую, но ухоженную «шестёрку», в салоне которой в качестве опознавательного знака для ГАИ за задним стеклом лежала милицейская фуражка. Не видя на площади людей в форме, Мельниченко верно решил, что помимо, как в баре «Олимпус», водителю машины находиться негде. Зайдя внутрь, он увидел нескольких местных мужиков, пьющих пиво, но сотрудника не заметил, тут как по заказу из открытых дверей, ведущих в служебное положение, прозвучал властный голос:
- Светка, сделай нам три кофе и два по пятьдесят коньяку.
Барменша, по годам примерно ровесница Андрея, полная, ярко накрашенная брюнетка, налила в электрочайник воду, щёлкнула тумблером и только затем обратила внимание на вошедшего.
- Вы что хотели? – возвела она на Андрея томный взгляд карих глаз.
- Пока ничего. Я из милиции, - внёс ясность Мельниченко. – Там кто? – показал он  на подсобное помещение.
Барменша после секундного колебания ответила:
- Василий Николаевич, участковый и Миша.
Оперативник понял, что Василий Николаевич, повидимому, это хозяин или директор заведения, персона Миши пока оставалась невыясненной, а с участковым он возжелал пообщаться.
- Иван Карпович! - позвала барменша. – К вам пришли, тоже из милиции, - тактично предупредила она.
Раздался звон ножа или вилки, брошенной на тарелку, звук отодвигаемого стула и топот поспешных шагов. Из дверного проёма вышел высокий, плотного телосложения мужчина довольно зрелого возраста в форме капитана милиции, за ним прошмыгнул худенький юноша в штатском. Участковый, вытирая тыльной стороной ладони масленые губы, недоуменно уставился на Андрея, затем быстро оглядел зал, не обнаружив своего начальства, испустил вздох облегчения и вопросительно посмотрел на барменшу.
- Это я вас звал, - копируя мимику и жесты Смирнова, чеканя каждое слово, проговорил Мельниченко, понявший причину беспокойства участкового. – Давайте выйдем, - нахмурил брови Андрей и направился к выходу.
На улице Андрей, участковый и примкнувший к ним неизвестный Миша отошли в сторонку. Молодой оперативник, внутренне подсмеиваясь над  струсившим участковым, которого поймали  на горячем, официально представился, употребив для пущего эффекта полное название подразделения, в котором служил:
- Областное управление по борьбе с организованной преступностью, оперуполномоченный лейтенант Мельниченко, - приняв стойку «смирно», провозгласил Андрей.
Участковый,  судя по его пламеневшим румянцем налитым щекам и ярко блестевшим глазам, кофе и 50 грамм коньяка собирался выпить на десерт, а до этого, несомненно, употреблял напитки более основательные и в несравненно больших количествах. Он машинально хотел взять под козырёк, но, вспомнив, что не имеет головного убора, вытянул руки по швам и доложил:
- Участковый инспектор капитан Момотюк Иван Карпович. Провожу мероприятия по плану операции «Перехват» на обслуживаемом участке.
Мельниченко, соблюдая формальности, предъявил удостоверение, перестал нагонять на участкового проницательными взглядами служебный трепет, и поинтересовался, кто это, показав на переминавшегося в тени массивной фигуры участкового субтильного Мишу.
- Наш сотрудник, занимается несовершеннолетними. Задействован совместно со мной согласно плана по розыску преступников, - представил коллегу капитан Момотюк, забыв при этом упомянуть звание и фамилию коллеги.
- Это в плане мероприятий операции «Перехват» записано, что вы должны искать преступников в баре? Надо будет спросить у Павла Петровича (начальник райотдела милиции), чтобы поделился опытом.
- Товарищ лейтенант, мы же с утра по участку гоняем, свою машину привлёк, -  указал участковый на «Жигули». – Просто поужинать зашли. А хозяин магазина и бара мое доверенное лицо в этом селе, - понизил голос капитан.
- Ага, так сказать совмещаете приятное с полезным.  Коньяк и кофе – это приятное. А полезное что?
- У меня журнал заведен, куда я всю полученную от доверенных лиц информацию записываю. Недавно ваши из области проверяли, даже похвалили, что больше, чем у других, у меня на связи людей стоит, - старался сгладить впечатление от своего не такого уж и серьёзного проступка участковый. – А за ужин я заплатил, вы не сомневайтесь. Так, Миша? – заверил участковый Андрея и толкнул напарника локтем.
- Так точно! – прокашлявшись, пискнул тот.
- А Миша? – строго взглянул на юношу Андрей.
Но участковый опередил  товарища по оружию.
- Мишин отец и есть хозяин бара. Так что здесь нарушения нету.
- Ладно, чек проверять не буду, - смилостивился принципиальный представитель центра. - Вы знаете, что проводится кампания по борьбе с коррупцией. На прошлой неделе по этому вопросу в областной прокуратуре совещание было, - говорил Андрей с таким видом, будто не Мороз со Смирновым там присутствовали, а он. – Не давайте повода сомневаться в вашей честности. Что ж, капитан, раз вы считаетесь лучшим участковым, не буду портить вам репутацию. Считайте, что я ничего не видел. Но помните: главное для сотрудника органов внутренних дел быть бдительным и не запятнать честь мундира! Вам понятно? – наставительно поднял указательный палец вверх Мельниченко.
Коллеги вытянулись в струнку и почти синхронно ответили:
- Так точно! - участковый, довольный, что опасность миновала, гаркнул басом, а Миша не менее вдохновенно, но фальцетом.
- Для полноты картины нужно, чтобы они рявкнули: «Так точно, ваше благородие!» - подумал Андрей.  – Расскажу Семаку, посмеёмся, как я райотдел строил.
Посчитав, что он достаточно нагнал страху на представителей низового милицейского звена, Мельниченко перешёл действительно к важным  вопросам, перестал придуриваться и изъясняться казенными штампами.
- А теперь, Иван Карпович, расскажите: не появлялись скрывшиеся преступники на вашем участке?
Участковый после пережитых волнений и плотного ужина испытывал острое желание закурить. Спросив разрешения, он с видимым наслаждением запыхтел едкой сигаретой без фильтра, пуская дым по ветру в сторону от областного начальства, и сообщил, что поступило несколько сигналов, он все проверил, оказалось, ложная тревога.
Неожиданно за спиной Андрея сверкнуло, почти сразу воздух разорвал треск грозового раската. Андрей оглянулся. Небо от края до края было затянуто пеленой туч, тёмно-синих в верхней части и почти чёрных у земли.
- Это уже на всю ночь зарядит, - указал на небо участковый.
Андрей посмотрел на часы. До встречи с Бондаренко в условленном месте оставалось немногим более двух часов. Грозовая туча ускорила приход темноты.
- Надо ехать, - решил он и только собрался спросить у капитана, сколько километров до деревни, где его должен был ожидать начальник, как Андрея позвал высунувшийся из окна микроавтобуса спецназовец.
Когда он сел в кабину, Руслан протянул ему наушники с микрофоном. Андрея вызвал по радиостанции Бондаренко. Шеф сообщил, что на берегу озера обнаружили лодку беглецов, и спрашивал, успеет ли Андрей до темноты прибыть на озеро и обследовать берег, чтобы собака взяла след.
- Сергей Николаевич, здесь местный участковый. Я там ему трубку, а вы объясните, как это место называется, или его координаты, - предложил Мельниченко. – Товарищ капитан, - закричал Андрей в приоткрытую дверку.
Участковый, который бежал трусцой к своей машине, чтобы спрятаться от начавшегося дождя, оглянулся, а когда Андрей показал ему наушники и призывно помахал рукой, развернулся и, несмотря на усиливавшийся дождь, понурившись, обычным шагом, видимо желая оттянуть момент взбучки, пошёл к бусу. Мельниченко подвинулся, участковый грузно плюхнулся рядом и, не глядя на Андрея, взял протянутые ему наушники.
- Подполковник Бондаренко, мой шеф, нашли лодку, на которой уплыли преступники, - объяснил Андрей смотревшему в окно с обреченным видом участковому. У того выражение глаз сразу поменялось, а его грузная фигура, казалось бы, воспарила над сиденьем.
- Участковый инспектор капитан Момотюк, я вас слушаю, товарищ подполковник!
В тесной кабине микроавтобуса зычный голос капитана гремел, как церковный набат на Пасху.
- Я знаю это место, от Полап, где мы сейчас, километров двадцать! –  кричал в микрофон участковый, но затем, видимо по просьбе Бондаренко стал говорить тише, однако не надолго. – В Полапах мы, в Полапах! – надрывался капитан, посмотрел на Андрея, пожал плечами и отдал тому наушники.
Мельниченко приложил наушники к уху, там трещало, пищало и скреблось. Подполковник Бондаренко такие звуки явно издавать не мог. Руслан, нагнувшись, покрутил на радиостанции, спрятанной под панелью кабины, ручки настройки и развёл руками.
- Вот, зараза! Накрылась связь. Гроза создаёт помехи, - объяснил спецназовец и протянул участковому свою широкую ладонь. – Руслан, милицейский спецназ.
Мельниченко тем временем попытался связаться с шефом по мобильному телефону. Однако гроза и здесь внесла свои коррективы. На дисплее мобильника значилось, что идёт поиск карты.
- Я знаю это место, урочище Ковбани называется, - перекрывая грохот дождевых струй по крыше кабины, рассказывал участковый. - Туда дороги нет. А после дождя тем более не проедем. В моём селе живёт бригадир рыболовецкой бригады. Можно у него моторку взять, - проявил инициативу капитан.
- Что толку, - вдруг заявил через оконце прислушивавшийся к разговору в кабине кинолог. – После такого ливня собака след не возьмёт.
Участковый, который обернулся на голос, отшатнулся к окну буса. Из оконца выглядывала острая собачья морда.
- Тьфу, ты! Напугал проклятый, - рассмеялся участковый, когда кинолог оттащил любопытного Лешего и выглянул сам. – Я подумал, у вас в УБОПе даже собаки разговаривают. Я вот что предлагаю, хлопцы, - покосился участковый на Андрея, как тот отреагирует на несколько фамильярное обращение. Увидев, что молодой, но строгий представитель центра, оставил его слова без последствий, капитан продолжил:
- Я живу в Сыново, это 12 км отсюда. А бригадир мой сосед. Если начальство решит брать лодку, переночуем у меня, а утром поедем на озеро. Да и в любом случае у меня переночевать можно, куда вам на ночь глядя переться.
Андрей задумался над предложением гостеприимного, видимо не без задней мысли, участкового. На помощь капитану пришёл спецназовец, здраво рассудивший, что домашний ужин намного питательнее сухого пайка, а мягкая постель несравненно комфортнее жестковатых сидений буса.
- Человек дело говорит, - зашёл Руслан издалека. – Пока доедем до Сыново, гроза стихнет, будем надеяться, связь восстановится. Выясним насчет лодки, доложишь Бондаренко, а он решит, что и как.
- Ладно, поехали, - принял решение Андрей. – А с Мишей вашим что делать? – спросил он у капитана, заметив одинокую фигуру борца с правонарушениями несовершеннолетних, спрятавшегося от дождя под козырьком над входом в бар. Участковый объяснил, что Миша живёт в этом селе.
Руслан завёл двигатель, полминуты прогрел его и подъехал поближе к «Жигулям» участкового. Тот проскочил под дождевыми струями в свою машину, завел двигатель, крикнул Мише, что может быть свободен, дождался, пока двигатель прогреется, включил подфарники и тронулся с места.
Дождь не прекращался, со всех сторон сверкали молнии, раскаты грома сотрясали воздух, а порой и саму машину, водяные струи заливали окна буса. Но пока доехали до вотчины участкового села Сыново, гроза ушла в сторону, дождь заметно утих, а связь восстановилась. Сосед участкового оказался дома, вопрос с моторной лодкой решили быстро, Андрей связался с Бондаренко, тот похвалил подчинённого за расторопность, участкового за проявленную инициативу и план действий одобрил, в том числе и ночлег в доме гостеприимного участкового.
В 6.30 утра как и было договорено, микроавтобус подъехал у дому бригадира рыбаков. Путь к озеру занял минут сорок. Пока ехали, по звонку бригадира сторож, охранявший лодки, подготовил маломерное судно к рейсу: вычерпал дождевую воду, повесил двигатель, заправил бензобак. Сотрудники милиции заняли места посередине лодки, кинолог с Лешим – на носу, сторож оттолкнул лодку от деревянных мостков, и плавание началось. Чтобы добраться до места, где обнаружили подозрительную лодку, нужно было пересечь озеро наискосок. Солнце уже успело подняться над лесом, и его лучи постепенно разгоняли утреннюю сырость. Моторка плыла довольно быстро, Андрей, поёживаясь, поплотнее запахнул полы  тонкой джинсовой курточки, подставляя спину благодатному солнечному теплу. Противоположный берег с каждой минутой приближался, скоро в сплошной стене леса стали различимы отдельные деревья, рулевой подвёл лодку почти под самые заросли тростника и сбавил скорость.
- Это где-то здесь, - сообщил бригадир сотрудникам, и все стали всматриваться в прибрежную полосу зарослей водных растений, ища опознавательный знак:  воткнутую в дно жердь с привязанным к ней жёлтым целлофановым пакетом.
Бригадир заметил ориентир первым и резко повернул к берегу. Когда подплыли ближе, увидели слегка выступавшие над водой борта затопленной лодки. Не доплыв метра три, нос моторки уткнулся в отмель.
- Ну что, та лодка? – спросил нетерпеливый спецназовец.
Андрей поднялся на ноги и сосредоточенно всматривался в воду.
- Вроде бы та. По крайней мере, двухвесельная, а не плоскодонка, и цвет бортов такой же.
Бригадир рыбаков внёс ясность:
- Это точно не из наших, видно, что лодка фабричная. Местные на таких не плавают, слишком хлипкая. Наши умельцы сами лодки делают.
- Возьмёт собака след? – обратился Андрей к кинологу.
Тот в сомнении пожал плечами.
- Дождь, считай, полночи лил. Сложно сказать. Проверять нужно.
Андрей взял весло и потыкал в дно.
- Песок здесь, не завязнете, - правильно истолковал его действия рыбак. – А вот у берега может и болото быть, так что штаны лучше снять.
Оперативник так и сделал, его примеру последовал и кинолог. Андрей сошёл с лодки, глубина была по колено, под ногами чувствовалось твёрдое песчаное дно.
- Если следы найдём, я вас позову, - посмотрел Мельниченко на спецназовца и участкового и пошагал к лодке. За ним в воду бултыхнулся Леший, и осторожно спустился собаковод. – Так они браконьерничали, - показал Андрей кинологу на лежавшую на дне лодки свёрнутую сеть. – Теперь понятно, куда среди ночи их чёрт носил. Повезло Протезу. Явись мы позже, прямо в доме повязали бы, как миленьких.
От затопленной лодки к берегу сквозь заросли тростника тянулась сужавшаяся к берегу прогалина с относительно негустой растительностью. Видимо беглецы специально подплыли к чистому месту, чтобы им было удобнее выбраться на берег. Кинолог, ведя собаку на поводке, пошёл первым, за ним двинулся Андрей. Шагов через десять, хоть глубина и оставалась прежней, твёрдое песчаное дно перешло в вязкую торфяную жижу, тростник сменила осока, произраставшая на отдельных кочках, между которыми  зеленела ряска, покрывавшая сплошным ковром поверхность воды. Пройдя несколько шагов, кинолог остановился и повернулся лицом к озеру.
- Во, видишь? – указал он Андрею на полоску оставленных ими следов. – Затягивает прямо на глазах. Никаких следов на болоте мы не найдём. Одна надежда, что дальше от берега суше станет. Поэтому идем прямо на лес, а там пущу Лешего вдоль болота, если следы сохранились, он обязательно учует. Хотя мне в этом сомнительно после такого дождя.
- Будем верить, что чудеса случаются, - высказался Андрей, и сотрудники милиции, высоко поднимая колени, зашлёпали босыми ногами по болотистому мелководью.
 Болото закончилось метров через триста. На глаз местность казалась абсолютно ровной, но граница соснового леса и болотистого луга прослеживалась чётко, будто лес специально высадили параллельно невидимому отсюда берегу озера.
- Всё, можешь загорать, а я с Лешим поработаю, - сказал Андрею кинолог, доставая из кармана какой-то свёрток. – Пройдусь вдоль леса метров пятьсот налево и столько же направо.
- Лучше километр, - решил подстраховаться Андрей. – Вдруг, они специально по болоту подольше прошли, чтобы следы запутать.
- Могу и километр, - не стал возражать кинолог. Он развернул свёрток, в нём оказались два прозрачных целлофановых пакетика с какими-то тряпочками. – Из штанов этих кентов на вилле вытащил. Носовые платки, - объяснил кинолог и с командой: «Нюхай!» - по очереди подсунул раскрытые пакетики под нос собаке. Затем выпрямился, указал направление, дал команду: «Ищи, след!» и спустил овчарку с поводка.
Леший, слегка наклонив голову к земле, побежал трусцой в указанном направлении, весело помахивая хвостом, но побежал не по прямой, а зигзагами. Кинолог не спеша последовал за собакой. Минут через десять они скрылись из виду, а Андрей позвонил Бондаренко и доложил обстановку. Начальник Андрея, вырвавшись «из неволи душных городов» и пребывая ближе к природе, имел хорошее расположение духа и в завершение диалога посоветовал молодому оперативнику баклуши не бить, использовать представившееся время с максимальной эффективностью, и если пока не получается задержать преступников, то хотя бы насобирать грибов. Андрей юмор понял, набрал номер спецназовца Руслана, сказал, чтобы ждали, пока собака ищет, и для пользы могут с участковым заняться рыбалкой, благо сеть имеется.
Андрей посидел на пенёчке, послушал пение птиц в лесу, но долго рассиживаться не получилось: налетели комары и стали кусать его в голые ноги. Пришлось встать с пенька и последовать совету начальника. Андрей, осторожно ступая  по приятно покалывавшей босые ступни подстилке из хвои, прошелся по опушке леса, но ни одного гриба не нашёл, зато набрёл на согреваемый солнцем пригорок. На пригорке возвышался штабель из сосновых стволов, судя по их некондиционному виду, срубленных на дрова. Андрей забрался почти на самый верх кучи, поудобнее, будто в шезлонге, устроился между бревён и, расслабившись, устремил взгляд на гладь озера. Затем он посмотрел на часы и позвонил подруге, которая как раз пришла в свою библиотеку. Андрей рассказал Гале, что он в командировке, проводятся учения по задержанию преступников в лесистой местности, и в данный момент он находится в засаде, а проще говоря, развалился на бревнах и загорает на солнышке. Галя, вынужденная целые дни проводить в пыльном помещении,  ему позавидовала, и, покалякав минут пять, молодые люди отключились, так как к Гале подошёл посетитель. Угревшись на солнышке, Андрей незаметно для себя задремал, а пробудился от запиликавшей в кармане курточки мобилки. Звонил кинолог. Он сообщил, что собака следов не нашла, и они возвращаются. Оказалось, Андрей проспал больше часа. Напоследок сладко потянувшись, он бодро спрыгнул со штабеля и пошёл к берегу.
Минут через десять появился кинолог, вокруг которого, резвясь, бегал Леший. Собака, добросовестно выполнив работу, никакой вины за собой не чувствовала, о чём можно было судить по её высоко поднятому хвосту, а вот у хозяина овчарки вид был слегка удручённый. Андрей не стал бередить тому душу ненужными расспросами, и они молча направились к ожидавшей их моторке. Зато здесь их ожидала удача. Участковый сообщил, что только что звонил егерь Заболотьевского лесничества. Он видел, как двое неизвестных мужчин пересекли поле и скрылись в лесу. Рассмотреть из-за большого расстояния он их не смог, но заприметил место, где они вошли в лес.
- Сколько отсюда до этого леса? – спросил Мельниченко у участкового.
- За час должны добраться. Ехать оно и не очень далеко, но дорога там или щебёнка, или совсем – песок.
Оперативник достал свою самодельную карту и попросил участкового показать это место.  Тот уточнил координаты, нанесенных на листе бумаги ориентиров, и ткнул в карту пальцем с пожелтевшим от табачного дыма ногтем.
- А мы получается вот здесь? – в свою очередь указал Андрей на точку, которой он отметил найденную лодку. – По прямой не больше двадцати километров.
- Так оно примерно и есть, - подтвердил участковый.
- Недалеко они за сутки ушли. Может, это грибники какие-нибудь? – высказал свои сомнения Андрей.
- Нет, грибы собирать ещё рано. Да и не мужское это занятие. Этим делом у нас женщины и дети и занимаются, и то ближе к осени, в сезон. К тому же, если бы шли в лес за грибами или ягодами, имели бы с собой ведра или корзины, а у этих мужиков ничего в руках не было. Вот вы говорите, недалеко ушли. Это если по карте смотреть, да по прямой идти. А в лесу нужно болота обходить, и через чащу напрямик не попрёшься, заблудиться можно. К тому же ночью да ещё в грозу по лесу особо не погуляешь.
- Карпович правильно говорит, - вступил в беседу кинолог. – Я прошёлся то всего-ничего, километра четыре, а больше двух часов заняло. И то я в чащу не лез, по опушке двигался.
- Так что леснику говорить?
- Пускай ждёт, - решил Мельниченко и позвонил шефу.
Бондаренко согласился, что нужно организовать проверку, и попросил сразу позвонить ему по прибытию на место. Сам же он едет в деревню Жиричи, где задержан подозрительный мужчина без документов.
Участковый оказался прав. Петляя разбитыми просёлками между лесами, полями и редкими деревнями, группа немногим более чем за час прибыла к опушке леса, где их ожидал егерь. Кинолог попросил коллег к тому месту, на которое укажет егерь, близко не подходить, а сам с собакой на поводке отправился к нему. Сотрудники остановились метрах в двадцати от уходящей в лес узкой дороги, больше похожей на тропу. Кинолог снова достал пакетики, в которых был зафиксирован запах подозреваемых, дал понюхать собаке, и отпустил в поиск. Леший долго не искал. Пробежавшись метров десять по дороге, он повернулся в сторону кинолога, сел и замолотил хвостом по земле.
- Взял! – радостно выдохнул кинолог, подошёл к своему питомцу, ласково приговаривая, будто маленькому ребёнку, погладил собаку по голове и пристегнул поводок. Хвост Лешего сильнее застучал по земле, и пёс, преданно глядя в глаза хозяину, несколько раз лизнул его руку.
- Можно идти по следу, - уверенно заявил кинолог. - Если он взял след здесь, на опушке, где солнце и ветерок, то в лесу под деревьями запах сохранился ещё лучше.
Спецназовец и участковый посмотрели на Андрея. Молодой оперативник, стараясь держаться солидно, в который раз за сегодняшнее утро набрал номер Бондаренко и, ожидая ответа, стоял будто бы с невозмутимым видом, на самом же деле сгорая от нетерпения броситься в погоню за преступниками. Начальник, выслушав Андрея, сообщил о принятом решении.
- Идите по следу. При обнаружении подозреваемых действуй по обстоятельствам. Если будете уверены, задерживайте их. В случае, не получится задержать их сходу, в смысле подобраться незаметно, предложите им сдаться. Если откажутся, на рожон не переть. Блокируйте пути отхода и ждите меня с подкреплением. Я буду через полтора-два часа. Все понял?
- Так точно, товарищ подполковник, - молодцевато, хоть и по телефону, ответил Мельниченко.
- Тогда с богом. И помни: главное осторожность, без ненужного геройства. В случае обнаружения, никуда от нас они уже не денутся. Часом раньше, часом позже, всё равно возьмём. И напоминаю: после задержания, пока они не пришли в себя, постарайся хотя бы одного расколоть на убийство Байдюка.
Получив инструктаж, Мельниченко довёл до сведения коллектива установку руководства.
- Значит, повоюем, - констатировал спецназовец. – Вот что Андрей. В группе ты старший, никто не спорит, но когда обнаружим этих гавриков, слушайте меня. В этих делах у меня опыта всё-таки побольше. Подставляться под пули подонков, с которыми нам приходится иметь дело, и двух милицейских жизней не хватит, - по-простому, без всякой заносчивости и набивания себе цены, высказал  своё пожелание специалист по силовому задержанию.
- Без проблем, - согласился Андрей. – Главное – результат.
- Ну, и лады.  Оружие у всех есть? – обвёл Руслан взглядом соратников, и, получив подтверждение, попросил загнать патрон в патронник и поставить на предохранитель.
Сам  он это проделал о своим АКМом, остальные сотрудники подготовили имевшееся у них табельное оружие – пистолеты Макарова. Егеря оставили караулить микроавтобус, и группа направилась в лес. Первым, удерживаемый поводком кинолога, лёгкой рысью трусил Леший. В облике собаки, бежавшей с немного опущенной крупной головой и вытянутой в струну спиной, ощущались мощь и сосредоточенность. За ними бежали Мельниченко и Руслан, замыкал колонну участковый инспектор.
Дорога шла лесом. Кроны деревьев, в основном сосны, граба и дуба, не давали солнечным лучам проникать до самой земли, поэтому в прохладной тени бежалось легко. Андрей вдыхал полной грудью насыщенный запахами хвои и прелой листвы лесной воздух, ноги его, едва касаясь, земли, пружинисто отталкивались от неё, и он ощущал в душе радостное возбуждение от предстоящего, возможно и опасного, но интересного дела. Рядом с ним также легко и бесшумно,  хоть и вперевалку, бежал массивный спецназовец. Диссонансом звучали пыхтение и топот замыкавшего колонну участкового инспектора.
Когда преодолели более километра, впереди посветлело, дорога вывела к краю леса, впереди раскинулся обширный луг, за которым  была видна сплошная,  протянувшаяся  от края до края горизонта, полоса леса. Хотя дорога повернула, собака повела группу напрямик через луг. Кинолог придержал овчарку, сотрудники остановились шагах в пяти от них.
- Село Вигуричи, - указал запыхавшийся участковый на видневшиеся возле леса крыши домов.
- В деревню они не пошли, а двинулись лугом. Даже дорожка от следов на траве осталась, - объяснил кинолог.
- А та дорога, что направо, куда ведет? – спросил Андрей участкового.
- Тоже в деревню, Иванчицы называется, но далеко отсюда, километра четыре. Они зря через луг пошли. Нужно было направо повернуть, обогнуть Иванчицы лесом, и вышли бы к автомобильной трассе. А за лугом лес неширокий, но густой, береза и ольха, а сразу за ним пойма реки. Речка неглубокая, но болота вокруг обширные и места глухие.
- Что ж, тем лучше, значит, далеко не уйдут, - резонно заключил спецназовец.
Кинолог подал команду, Леший, лежавший с высунутым языком на траве, вскочил на ноги и потянул вожатого за собой. Сотрудники милиции в прежнем порядке и прежним аллюром двинулись за ними. Луг пересекли быстро, но за лугом, как и предупреждал участковый, продвигаться стало значительно труднее. Следы беглецов петляли среди стволов берёз, ольхи и осины, огибали заболоченные или заросшие густым кустарником места, пока не вывели к речушке метров двадцати шириной со спокойным, почти незаметным течением и заросшим камышом мелководьем. Пока добрались до речки, штаны у всех выше колен были мокрыми, обувь облеплена коричневой торфяной грязью. У кромки воды берег из-за наносимого в половодье ила был чуть выше уровня заболоченно леса, полоску возвышенности, повторявшую изгибы русла реки, покрывал мягкий ковёр нежно-зелёной травы. Теперь даже не являвшиеся опытными следопытами сотрудники увидели дорожку следов на примятой траве. Туда же повела их и собака, но метров через сто за поворотом реки намытая возвышенность сошла на нет, превратившись в топкое болото с непроходимой чащей камыша. Однако преследователям продираться сквозь камыш необходимости не было. Следы ясно показывали, что беглецы решили форсировать речку. Мельниченко взял бинокль и высмотрел чуть ниже по течению в камышах на противоположном берегу протоптанную дорожку. Глазастый собаковод и без бинокля хорошо видел место выхода преследуемых из воды.
- Фак! – ругнулся на иностранном языке спецназовец. – Придётся купальный сезон открывать.
Андрей посмотрел на соратников и спросил, все ли умеют плавать? Отрицательного ответа он не получил, даже участковый, по меркам МВД находящийся в солидном возрасте, без тени колебаний заявил, что служба есть служба.
- Глубоко здесь? Может, вброд перейдём? – поинтересовался Мельниченко.
- На середине метра два, но дно вязкое, больше ила, чем воды. Когда-то в этих местах бредень затягивали, - невольно признался в противоправном деянии участковый, желая точнее объяснить коллегам из области характерные особенности возникшей на их пути водной преграды.
- Понятно. Раздеваться смысла нет, всё равно чуть ли не по пояс  мокрые. Тогда, вперёд! – подал команду Мельниченко, отстегнул кобуру, засунул туда портмоне, мобильный телефон, обмотал всё это ремнем, взял в ту же руку бинокль в чехле и ступил в воду.
Несмотря на то, что началось лето, вода в речке, видимо после вчерашнего ливня, оказалась прохладной. Но так казалось первых 20 секунд, когда Мельниченко забрёл в воду по пояс, холода он уже не ощущал, его согревал азарт погони. Дно действительно оказалось вязким, ноги погружались в ил чуть ли не до  колен.
- Обувь покрепче зашнуруйте, - посоветовал Андрей наблюдавшим за его действиями товарищам.
Не желая рисковать кроссовками, которые могла засосать грязь, он оттолкнулся ото дна, поднял правую руку с амуницией над водой и, плывя на боку, устремился к противоположному берегу. Примеру Мельниченко последовали остальные. Особенно импозантно выглядел участковый инспектор, форсирующий водную преграду в надетой на голову форменной фуражке. Доплыв до  берега, Андрей не стал выходить из воды, ожидая кинолога с собакой, чтобы они двинулись по следу первыми. Спецназовец, которому плыть было тяжелее, чем всем, из-за надетого бронежилета, добрался последним. К тому времени Леший уже взял след, но ввиду возможной близости беглецов, продвигаться стали медленнее, стараясь идти как можно тише. Левый берег реки, по крайней мере, на этом участке, был более возвышенным, а потому намного суше. В некоторых местах лес подступал почти к самой воде, и когда сотрудники с открытого места входили под сень деревьев, в мокрой одежде становилось зябко. Беглецы, то петляя по лесу, то возвращаясь к реке, в конце концов, набрели  на тропу, уходящую вглубь леса и двинулись по ней.
- Что это за дорога? – спросил Андрей у проводника-участкового.
- Осталась с тех пор, когда строевой лес здесь рос. Нормальный лес свели, а нового посадить не успели, как раз СССР развалился. Сами видите, что делается, - указал участковый на переплетение из веток и стволов быстрорастущих пород деревьев, среди которых, как и на болоте, преобладали ольха, берёза, осина да ещё орешник. – Зато зверю раздолье. Кабаны, лоси, олени, приезжайте на охоту, - предложил капитан.
- Не, я по другой дичи специализируюсь, -  ответил Андрей.
- Ага, если б я женатым не был, я бы тоже по этой дичи поспециализировался! – неверно истолковав вежливый отказ Андрея, ухмыльнулся спецназовец. – И куда, Карпович, они по этой дороге выйти могут?
- Если не заплутают, то к деревне Заболотье. Но это километров шесть-семь отсюда, и нужно знать, в какую сторону на развилках поворачивать.
Андрей сообщил координаты группы Бондаренко, и сотрудники милиции вновь пустились в погоню. Примерно через километр следы привели преследователей к лесному перекрёстку. От дороги, когда-то проложенной лесовозами, в разные стороны уходили три тропы. Собака показала, что беглецы выбрали самую широкую из них.
Поведение Лешего изменилось. Теперь он не бежал, как раньше, опустив голову и беспечно помахивая хвостом. Овчарка смотрела прямо перед собой, хвост был напряжённо вытянут, шерсть на загривке и по хребту слегка вздыблена. Андрей, когда предоставлялась возможность, любил смотреть по телевизору передачи из цикла «Мир дикой природы». Проявившиеся в облике собаки хищнические черты напомнили ему сцену из фильма о жизни прайда львов, в частности, когда львица, стелясь по земле, устремив на жертву безжалостно-целеустремлённый, но отнюдь не тупой взгляд своих жёлтых глаз и вытянув в струнку  длинный хвост с подёргивающейся кисточкой, подкрадывается к беззаботно пасущейся зебре на дистанцию смертельного броска.
- Трудяга Леший тоже охотится, - подумал Андрей, - как, впрочем, и мы, но не безобидную зебру, а на зверя, который своими жестокими повадками и бессмысленными жертвами заткнёт за пояс любого хищника из мира дикой природы.
Кинолог, вместе с овчаркой бежавший метрах в десяти впереди отряда, остановился, поджидая товарищей.
- След совсем свежий, - тихо проговорил он. – Не больше часа  здесь шли. В любой момент можем их догнать. Отключите звонки в мобилках, и не разговаривать, - предупредил он,  шёпотом подал команду собаке: «Вперёд!» и бесшумными шагами двинулся по лесной дороге. Вытянувшись гуськом, сотрудники милиции пошли вслед за ними, стараясь производить как меньше шума и внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на сухую ветку, или не споткнуться о выступавшие из земли  корни деревьев, во многих местах пересекавшие тропу. Минут через тридцать марша кинолог вдруг остановился на повороте тропы, где она огибала  заболоченную впадину, укрылся за росшим на краю поляны кустом орешника и, придерживая собаку за ошейник, поднял руку. Все остановились. Кинолог  приложил палец к губам, показал на Андрея и поманил к себе.
- Ага, догнали! – бухнуло в голове у Андрея. Ступая чуть ли не на цыпочках, он подошёл к кинологу и выглянул из-за куста.
Метрах в ста впереди была зелёная лужайка, скраю лужайки стояла небольшая скирда сена, возле скирды на ветках висели освещаемые солнцем какие-то одежды, но людей видно не было.
- За стогом они, - прошептал кинолог.
Мельниченко поднёс к глазам бинокль и действительно увидел  торчавшие из-под скирды две пары босых ног.
- Гардеробчик просушиться вывесили, а сами в тенёчке спрятались, - объяснил кинолог. – Может, спят?
Андрей ступил несколько шагов назад и махнул рукой спецназовцу. Вдвоём они по очереди осмотрели в бинокль и без него  поляну со стогом и, вернувшись на дорогу, стали разрабатывать план операции по задержанию подозреваемых.
- Если они спят, то мы их повяжем без проблем, - высказал своё мнение Мельниченко. – Ночью под дождём особо не поспишь. Вероятность, что они сейчас отсыпаются довольно высокая. Плохо только, что отсюда кроме ног, мы ничего не видим. А со стороны леса к скирде не подберёшься, чтобы глянуть, спят ли они на самом деле. Как назло ни ветерка, тихо в лесу, листва под ногами шуршать будет, или на сучок наступишь.
- Спят они или нет, гадать не будем. Мы их не видим, но и они нас тоже. Главное тихонько подобраться поближе. И скирда в этом случае нам помогает: перекрывает им сектор обзора, - изложил диспозицию спецназовец, затем позвал кинолога. – Ну, что они там? Не шевелятся? – спросил Руслан, когда тот, успокаивающе поглаживая собаку по голове, остановился перед ними.
- Похоже, что дрыхнут без задних ног, - усмехнулся кинолог. – Сейчас мы им «Рота подъём!» сделаем.
- Тогда давайте так, - предложил спецназовец, - вы, Карпович, будете в резерве прикрывать пути возможного отхода. Обойдёте лесом поляну, только углубитесь шагов на сто, чтобы вас слышно не было. Укроетесь возле дороги с противоположного края поляны, и так укройтесь, если стрельба начнется, чтобы вас не зацепили. Лягте на землю, или за толстым стволом дерева спрячьтесь. Вдруг, получится, что кто-нибудь вырвется и побежит в вашу сторону, кричите «Стоять, милиция!» и стреляйте в воздух. Именно в воздух, потому что мы можем оказаться на линии огня. Если он не остановится, не беда, собака догонит. Всё, приступайте, Иван Карпович. Как поляну обогнете, мне на мобилку маякните, она на виброфоне.
Капитан заверил, что не первый год замужем,  сделает всё, как надо, вернулся по дороге назад и углубился в чащу леса.
- А мы, прячась за стогом, атакуем их с этой стороны, - продолжил инструктаж спецназовец. – Я думаю, разделяться не будем. Если они спят, то выскочим мы с одной стороны стога или с двух, большой роли не играет. Если не спят и бросятся наутёк, то от собаки все равно не уйти. А если не спят и не будут убегать, а попытаются отстреливаться, то лучше, чтобы все наши были с одной стороны.
И как до этого кинолог  любовно ласкал свою собачку, с таким же выражением лица погладил ствольную коробку своего автомата Руслан.
- Увидите у них в руках оружие, сразу падайте на землю. Пока не подам команду, стрелять буду только я. Нам ведь они нужны живыми? – посмотрел в глаза Андрею спецназовец. Тот утвердительно кивнул головой.
Руслан вытащил из висевшей на брючном ремне кобуры пистолет и, оттянув затвор, проверил, находится ли патрон в патроннике. Затем осторожно, чтобы не щёлкнуло, поставил пистолет на предохранитель и засунул на место.
- Пугну с пистолета, а если не остановятся, дам очередь из автомата под ноги. Думаю, после этого желание убегать у них пропадёт, - описал спецназовец возможный сценарий операции. – В общем, поняли: укрываясь за стогом, приближаемся к ним на максимально близкое расстояние, затем обходим стог со стороны леса, чтобы они не смогли туда побежать, и бросаемся на них. Ты с собакой посередине, - посмотрел Руслан на кинолога. - А мы с Андреем по краям. Мы их вяжем, а ты притравливаешь собакой, чтобы не успели взяться за оружие. План ясен? – теперь посмотрел в глаза каждому отдельно, кроме Лешего, спецназовец, получив утвердительный ответ, порекомендовал Андрею, чтобы  было удобнее доставать наручники, положить их в задний карман джинсов.
- Они там и лежат, - похлопал  Андрей себя по карману. – Вы ждите звонка от
участкового, а я пойду, посмотрю, что они там делают, - распорядился Мельниченко, пытаясь хоть таким незначительным действием внести свой вклад в детально продуманный спецназовцем план операции задержания опасных преступников. – Как только их повяжем, я по горячке начну их колоть. Будете помогать. Скажу или намекну что-нибудь делать, даже если оно покажется вам странным, то подыгрывайте мне.
Коллеги согласно закивали головами.
Андрей поднялся с земли, где, сидя на корточках, сотрудники держали военный совет, и по тропе пошёл к наблюдательному пункту. Выглянув из-за куста, он убедился, что подозреваемые на месте, о чём, обернувшись, дал знать соратникам кивком головы. Прошло минут десять, Мельниченко  начал беспокоиться, не заблудился ли участковый, совершая обходной манёвр, но краем глаза заметил, что товарищи задвигались, спецназовец приложил к уху телефон, губы у него зашевелились, он немного поговорил и встал  на ноги.
- Началось! – подумал Андрей, адреналин ударил  в кровь мощным потоком, и, как у него не раз бывало в сложных или опасных ситуациях, предстартовое волнение сразу улеглось. Мысли в голове прояснились, план действий вырисовался чётко и детально.
Группа быстрыми, но неслышными шагами направилась по поросшей мягкой травой лесной дороге к находившейся в шагах ста впереди  поляне. Добравшись до поляны, по знаку спецназовца сотрудники повернули вправо, чтобы отрезать путь беглецам к лесу. Прокравшись ещё немного, увидели, что беглецы, лежат, будто на пляже, в одних трусах на расстеленном под скирдой сене. Когда до стога оставалось метров двадцать, один из беглецов, как определил Мельниченко – Протас, зашевелился, подтянул ноги и принял сидячее положение. Скрываться уже не имело смысла, теперь счёт пошёл на доли секунды. Сотрудники со всех ног бросились к стогу, а кинолог отстегнул ошейник и подал Лешему команду «Фасс!». Протез, вскинув голову, что-то вскрикнул и, скорее машинально, чем осознанно, сунул руку в сено под собой и выхватил пистолет. Но это было единственным, что он успел сделать, пытаясь оказать сопротивление. Леший в два прыжка был уже возле него и по всем правилам служебного собаководства схватил противника именно за ту руку,  которая держала оружие. Протас пронзительно закричал, будто попавший в зубы хищнику заяц, выпустил пистолет и свободной рукой стал бить собаку по голове. Леший свирепо рыча, отпустил нейтрализованную руку, почти незаметным глазу боковым движением челюстей схватил в области запястья вторую руку, под вопли Протаса два раза мотнул головой из стороны в сторону, затем отпустил окрасившуюся кровью кисть, повалил противника навзничь и прихватил за горло. Подбежавший в этот момент Мельниченко ногой отбросил пистолет  от стога и, видя что Протез, выкатив полные ужаса глаза, под собакой лежит не шевелясь, бросился на  помощь спецназовцу, который, заламывая руку, переворачивал второго подозреваемого на живот. Вдвоём они справились быстро, и через три секунды Клопотюк, постанывая то ли от боли, то ли от страха, лежал, уткнувшись лицом в сено, со скованными за спиной руками. Спецназовец по команде Мельниченко оттащил Клопа за ноги от стога, Андрей пошарил в сене в том месте, где лежал Клоп и вытащил сначала нож в кожаном чехле, а затем, держа двумя пальцами за спусковую скобу, пистолет, как он определил на первый взгляд, иностранного производства. Кинолог, тем временем, похлопал, успокаивая, исполнившую на отлично свою миссию  овчарку по спине, подал команду «Отринь!», а затем  - «Охраняй!». Леший отпустил шею задержанного, на которой в том месте, где её сжимали собачьи челюсти, остались два ряда красных точек, встал в шаге от Протеза и, ощерив клыки и глухо ворча, не спускал с него глаз, карауля его малейшее движение. Андрей попросил кинолога отвести собаку ещё на два шага, обыскал место, вокруг Протаса, но ничего в сене не нашёл. Тут к ним присоединился участковый, видевший из своей засады, что операция  прошла успешно, и Мельниченко сразу нашёл занятие для него, распорядившись, чтобы тот проверил висевшую на кустах одежду задержанных.
Пора было приступать ко второй фазе операции.
- Протас и Клопотюк, - нарочито грубым тоном обратился к задержанным Мельниченко, - сядьте и слушайте меня! Я опер областного УБОПа, моя фамилия Мельниченко, - подождав, пока кривясь и охая, задержанные приняли сидячее положение, продолжил Андрей. – Вы задержаны по подозрению в убийстве гражданина Байдюка. Вину вашу будет доказывать суд, но по моему глубокому убеждению, чистосердечное признание сильно облегчит вашу участь. И это признание вы сделаете здесь и сейчас. Я понятно выразился? – посмотрел Андрей на Клопа, сидевшего с понуро опущенной головой, а затем на Протаса, который делал вид, что занят вытиранием клоком сена слегка кровоточившей раны на запястье.
- Сюда смотреть! – грозно рявкнул Мельниченко, внимательно наблюдая за задержанными, пытаясь определить, кто первый даст слабину.
Протас вздрогнул и поднял голову, Клопотюк посмотрел на Андрея мрачным взглядом.
- Ещё раз повторяю для тех, кто с первого раза не понял: для меня вопрос с вашей виновностью ясен. Но я иду вам  навстречу, чтобы имели смягчающие обстоятельства перед судом, и вы пишите явку с повинной, - сделал Мельниченко ещё одну попытку убедить задержанных принять его предложение.
- Я сам опер, - всё так же хмуро глядя на Андрея, ответил Клопотюк. – Не гони туфту. Никакого Байдюка мы не знаем. На хвост ты мне соли насыплешь, а не чистосердечное признание, салабон!
Выдав эту весьма неуважительную тираду в адрес представителя областного УБОПа, Клопотюк зло сплюнул и отвернулся.
- Ах ты сука! – воскликнул возмущённый наглостью задержанного стоявший рядом спецназовец и носком ботинка ткнул Клопотюка под ребра. Тот глухо крякнул и повалился на сено. Спецназовец, так как одежды, кроме трусов, на задержанном не было, схватил его за волосы и вернул в исходное положение.
Подошёл участковый инспектор и передал Андрею найденные в карманах одежды беглецов портмоне и мобильные телефоны. Мельниченко бегло просмотрел бумажники, однако там были только документы личности и деньги, как гривня, так и валюта. Андрей положил бумажники в карман своей курточки и официальным тоном отдал приказ:
- Товарищ капитан, выйдите на дорогу и обеспечьте охрану места происшествия с целью недопущения проникновения сюда посторонних лиц, чтобы не натоптали вокруг места обнаружения тела.
Участковый, не вникая в детали, ответил: «Есть!», козырнул и убыл на пост. Зато эти детали заинтересовали Протаса. Он вскинул голову и, как показалось Андрею, с беспокойством спросил:
- При чем здесь место происшествия, какого тела?
Не сводивший с него глаз Леший рыкнул и подступил на один шаг. Протас испуганно втянул голову в плечи. Андрей же, воспользовавшись тем, что внимание задержанных переключилось на овчарку, тихонько сказал  кинологу:
- Если я покажу пальцем, слегка траванёшь собакой.
- Сделаем, Леший любит страху нагнать, - прошептал в ответ кинолог.
Мельниченко продолжал пока ещё морально обрабатывать задержанных. Он пришел к выводу, что Протас быстрее поддастся давлению, но для наглядности начал с Клопотюка.
- Человек правильно заинтересовался насчет места происшествия, - глядя Клопотюку в глаза, кивнул он на Протаса. – Раз ты опер, хоть и бывший, то должен понимать, что мне нужно раскрыть преступление. А сознаетесь вы оба, или кто-то один, для меня, как и для закона, особой роли не играет.
Мельниченко надел нитяные перчатки, в которых он производил осмотр на вилле, поочерёдно взял  пистолеты, принадлежавшие задержанным, и оттянул затворы. В обоих патроны были загнаны в патронники.
- Оружие у вас клёвое, - комментировал свои действия оперативник. – У одного «беретта», у другого «вальтер». Хорошо из таких стволов по ментам палить! – воскликнул Андрей и также поочерёдно из каждого пистолета по два раза выстрелил в воздух, и положил пистолеты на землю возле себя. – А у меня всего-навсего «Макар», исходя из года выпуска, ещё советского производства. Но голову одному из вас он прострелит запросто, но  тогда и для второго явка с повинной отменяется. Поняли, опера,  вашу мать? Руслан, сними с него наручники, - показал Мельниченко на Клопотюка. – А на тебе, Протез, они вообще не надеты, пожалел я твои покусанные руки, а ты явно мой гуманизм игнорируешь…
- Ты чего, мент? Не ломай комедию, - не сдавался Клопотюк, растирая запястья, после того, как его освободили от наручников. – Хочешь сказать, что просто так нас здесь завалишь?
- Не просто так, а за идею. Нужно освобождать мир от таких подонков, как вы, раз надежды на исправление не осталось. Хотя, между нами говоря, такая сволочь как Байдюк ваших молодых жизней, может, и не стоит. Ты, Клоп, мог человеку по заказу конкурента за «бабки» ребра ломать, признание выбивая, а почему я за идею не могу? Мне нужно раскрыть убийство, и по большому счёту мне по барабану, увезут вас отсюда двоих в наручниках или одного в катафалке. Вооружённое сопротивление вы оказали, из пистолетов стреляли, а на них ваши пальчики. Главное – чтоб восторжествовала справедливость, и люди мне ещё потом скажут спасибо, а начальство премию выпишет! Ты, Клоп, пыль и грязь, - провоцировал Мельниченко задержанных, - насекомое, гад ползучий и червь смердящий, раздавить такого таракана для меня раз плюнуть!
Оперативник добился своего. Задержанный утратил контроль над эмоциями. Клопотюк  вскочил на ноги и с выпученными от ярости глазами, брызжа слюной, принялся выкрикивать в адрес Андрея угрозы и оскорбления. Тот же нагло ухмылялся, плевал себе под ноги и энергично растирал, показывая, как он давит тараканов.  Клоп, окончательно потеряв голову, ринулся к пистолетам, которые лежали у ног Андрея. Мельниченко, ожидавший этого момента, встретил Клопотюка правым прямым в голову. Клопа повело в сторону, а Леший с разгону прыгнул ему на плечи, повалил массой своего тела на землю и опять же сомкнул челюсти на шее противника, только уже не спереди, а сзади. Лёжа лицом в траву, Клоп не шевелился, лишь в бешенстве рычал что-то нечленораздельное да вращал глазами. Леший рычал ещё более свирепо, но сдерживаемый за холку рукой хозяина, челюстей сильнее не сжимал.
Мельниченко подскочил к Протезу и заорал тому чуть ли не в самое ухо:
- Ты задушил Байдюка?
- Нет, не я! – отшатнулся тот от Андрея, не отрывая полного ужаса взгляда от скалившей клыки овчарки.
- Может собачку позвать, или так скажешь? – уже спокойней спросил Андрей. – Повторяю, кто убил Байдюка?
- Он, - показал пальцем на Клопотюка Протас.
- А ты что делал? - добавил свирепости в голос Андрей.
- Я за ноги держал, - выдавил из себя Протас и мелко затрясся.
- С тобою понятно. Пока поверю на слово,  - возликовал в душе Мельниченко, сам же грозно нахмурил брови и задал следующий вопрос:
- А Пенькович что делал?
- На Пеньковича джипе мы труп вывезли, потому что в мою «Беху» картонный ящик, который  он приготовил, не помещался.
- Вы так заранее договаривались?
- Нет, мы с Клопом должны были труп на свалку увезти, а Пенькович потом приехать и квартиру почистить. Мы ящик вынесли, а он ни в салон, ни в багажник не помещается. Стоим во дворе, как дебилы, с трупом в ящике. Я Пеньку позвонил, чтобы скорее ехал.
Лежавший на животе лицом в землю Клопотюк зашевелился и в ярости выкрикнул:
- Заткнись, урод! Он же тебя разводит!
Овчарка, стоявшая над ним, поощряемая жестом кинолога,  куснула Клопотюка в татуированное плечо. Тот взвыл больше от страха, чем от боли и замолчал.
- Пойдём отсюда, чтоб тебя больше не нервировать. Вставай, - приказал Мельниченко Протасу, который, сидя на сене, обхватил голый торс руками, стараясь сдержать бившую его дрожь. – А ты, Руслан, на Клопа наручники пока не надевай. А вдруг он побежит, собаку не пускай, стреляй на поражение.
- Будет сделано. На одного гада на земле меньше станет, - с готовностью откликнулся спецназовец и незаметно подмигнул Андрею.
Протас затрясся сильнее и вскочил на ноги. Мельниченко подвёл его к кустам, где висела уже подсохшая одежда задержанных. Он на всякий случай ощупал карманы и, ничего не обнаружив, предложил Протезу: 
- Одевайся, а то вижу замёрз ты сильно.
Протас от волнения не попадая  в штанины и рукава, стал натягивать на себя брюки и рубашку, и непослушными пальцами застёгивать пуговицы. Мельниченко, тем временем, достал из своего портмоне сложенные вчетверо чистые листы бумаги, приготовленные как раз для такого случая, из кармана курточки вытащил авторучку, подумав, снял с шеи футляр с биноклем и вместе с писчими принадлежностями протянул задержанному.
- Садись, подложи под лист футляр и пиши явку с повинной.
Тот взял ручку, присев, пристроил футляр на колено и посмотрел на Андрея.
- Пиши: «Начальнику УБОП полковнику милиции Морозу С.В. от Протаса, имя-отчество, проживаю там-то…» С новой строчки : «Явка с повинной».
- Слушай, у тебя закурить не найдётся? – попросил Протас, когда вывел неровными строчками то, что диктовал ему Андрей.
Мельниченко подозвал участкового инспектора, который, переправляясь через реку, сигареты и спички засунул под фуражку, поэтому смог удовлетворить   просьбу задержанного. Закурив, Протез немного успокоился и, хотя писать на колене было неудобно,   слова «Явка с повинной» вывел почти каллиграфическим почерком. Андрей стал  дальше направлять чистосердечное признание раскаявшегося преступника в нужное следствию русло.
- Осознав и раскаявшись  в своём преступном деянии, я добровольно явился в органы милиции и заявляю следующее… - монотонно, будто учитель на уроке, делая паузы на знаках препинания, диктовал Мельниченко. – После «заявляю следующее» поставь двоеточие, - заглянув за плечо Протасу, подсказал Андрей. – Поддавшись принуждению со стороны Пеньковича, имя-отчество, работает в «Торгинвестбанке» заместителем управляющего, который оказывал на меня моральное давление и высказывал в мой адрес угрозы… Ведь он давил на тебя? Или это была твоя идея Байдюка замочить? – прервался Андрей.
- Конечно, прессовал! – сразу согласился с подсказкой Андрея Протас. – Попробуй ему отказать, самого грохнуть могут, - залебезил он с видом невинной жертвы стечения роковых обстоятельств. – Я человек маленький, что Пенькович приказывал, то был вынужден делать.
- Хорошо, так и напишем: «Был вынужден принять участие в убийстве начальника городской милиции Байдюка В. П., которое произошло в квартире по адресу…
В кармане у Андрея зажужжал переключенный в режим виброфона мобильный телефон. Взглянув на дисплей, он увидел, что звонит Бондаренко.
- Слушаю, товарищ полковник! Все нормально… задержаны оба… нет… Клопотюка сразу, а Протас попытался оказать сопротивление, но передумал и сейчас пишет явку с повинной.
У Протаса,  навострившего уши, после этих слов вырвался вздох облегчения, и он с благодарностью взглянул на Андрея.
- Да, Клопотюк убил, - продолжал диалог с начальником Мельниченко. – Нет, раскаиваться не желает, выказывает угрозы в адрес работников милиции, - продолжал игру на публику в лице Протаса оперативник. – Прошу, пока ещё есть возможность,  вашей санкции на применение к Клопотюку варианта «Б».
Услышав о варианте «Б» и поняв, что это такое, Протас затрясся, как в ознобе, ручка из его пальцев выпала, косясь на Андрея безумным взглядом, он зашарил пальцами по траве, нашёл ручку и с удвоенной энергией уже без всяких подсказок принялся строчить своё чистосердечное признание. Бондаренко, догадавшись, что в процессе дознания молодой опер блефует,  сдерживая смех, спросил:
- Ты его ещё колешь?
- Почти нет, в назидательных целях, - уклончиво ответил Андрей, чтобы Протас не догадался, о чём идет речь.
- Хорошо, я понял. Пускай поподробнее опишет убийство Байдюка и как, и где прятали труп. И не упоминай об убийстве Матвийчук, этим мы займёмся позже. Чтоб был поразговорчивей, можешь ему сказать, что Пеньковича и Големба мы уже арестовали.
Затем Бондаренко спросил, где они находятся, потому что он уже в Заболотье, но местные говорят, что в лес на легковой машине после дождя не проедешь. Андрей подтвердил, что к ним ведут старые лесные дороги, хоть грязи на них нет, но они настолько позарастали деревьями и кустарником, что машина точно не пройдёт. Насчет же координат, то он лучше передаст трубку участковому, тот объяснит, где искать и посоветует, на чём сюда можно добраться.
Когда участковый с телефоном возле уха удалился вести переговоры с важным начальством, Мельниченко, сделав вид, будто бы колеблется, стоит ли это говорить Протасу, в раздумье произнёс:
- Шеф звонил.  Пускай этот герой, - показал Андрей на всё ещё лежавшего лицом вниз Клопотюка, - спасибо скажет, что у шефа сегодня настроение хорошее. Сказал, что хочет сам с ним поговорить. Хотя, как по мне, - идиотски гоготнул Мельниченко, - вариант «Б» для Клопа был бы лучше, чем беседы с шефом.
Протас после этого заявления втянул голову в плечи, ручка в его пальцах заходила ходуном. Мельниченко попросил участкового, принёсшего телефон, дать тому для успокоения нервов ещё одну сигарету, сам же, желая окончательно подавить волю задержанного, беречь его нервы не стал.
- Так что ты меня держись, - советовал оперативник жадно затягивавшемуся едким дымом Протасу. – Меня начальство ценит, хоть я и молодой ещё. Десятерых волков матёрых расколол, правда, двоих  через реанимацию, - снова заржал Андрей. – Одного, помню, трое суток кололи. Врачи ещё удивлялись, мол, подозреваемый жалуется, что к нему применялись недозволенные методы, а на теле ни синяка, ни царапинки. Я когда-то йогу изучал, нужно знать болевые точки в организме, - войдя во вкус, молол языком Мельниченко. - Но чуваку это в конечном счете на пользу пошло. На зоне по инвалидности ему строгий режим заменили на общий.
Услышав о такой радужной перспективе, Протас затрясся всем телом и, запинаясь, спросил, что писать дальше?
- Кстати, Пеньковича твоего и Големба за компанию, уже закрыли, - сообщил Протезу последние новости Андрей, читая, что  тот уже успел написать.
- Так ему и надо, козлу, - слегка воспрянул духом Протас. – Это ведь из-за него меня из налоговой уволили. Он замутил, а меня крайним сделали.
- Теперь есть шанс отплатить ему сполна, раз он тебе жизнь испортил, - подыгрывал задержанному Мельниченко. – Пока пиши про Пеньковича лишь то, что имеет отношение к убийству Байдюка, а об остальном мы потом спокойно посидим, и ты мне всё расскажешь. Так? – повысил голос в конце фразы Мельниченко и постарался, насколько ему позволяли его актёрские способности, придать взгляду максимально зверское выражение.
- Конечно-конечно, расскажу, - не посмел возразить Протас, напоследок затянулся сигаретой и взялся за ручку.
Писал Протас много и подробно, и минул примерно целый час  с начала допроса, когда он, наконец, поставил на измятых листах бумаги, ставшими юридическим документом, свои подписи и дату.
Клопотюк уже давно сидел под стогом со скованными за спиной руками, опустив голову на колени, Леший лежал в тенёчке, рядом Руслан и кинолог о чём-то тихо переговаривались, в кронах деревьев перекликались между собой невидимые с земли птицы, солнце ярко светило с голубого неба. Мельниченко, со словами, что такой порядок, надел Протасу наручники, но не сзади, как определялось инструкцией, а спереди, что доставляло задержанному меньшие неудобства. Протас благодарным взглядом оценил этот гуманный жест молодого, но страшного в своей непробиваемой прямолинейности опера, и, покуривая в тенёчке под кустом  очередную предоставленную участковым по просьбе Андрея сигарету, вспоминал, чтобы такое ещё сообщить о Пеньковиче и Голембе, чтобы добиться расположения молодого УБОПовца, и не попасть на допрос к ещё более ужасному его шефу.
В лесу со стороны дороги послышался сначала неясный шум, потом стал различим скрип колёс и топот копыт, и на поляну выехали две телеги, запряженные парой лошадей каждая. В первой телеге кроме возницы восседал человек в милицейской форме, как впоследствии выяснилось, участковый инспектор обслуживавший село Заболотье. Именно он организовал для доставки задержанных и группы захвата столь необычное для нашего технического века транспортное средство, которое, разве что за исключением вертолёта, смогло пробиться в эту чащобу. Сотрудники встретили транспорт одобрительными возгласами, Леший лаем, задержанные своих эмоций проявлять не стали. Клопотюк по причине мрачной озлобленности, а Протас не хотел лишний раз привлекать к себе внимание. Задержанных разместили по разным телегам, сотрудники также забрались в деревянные кузова, возницы развернули лошадей, и колонна тронулась в обратный путь. Спущенный с поводка Леший, радуясь свободе, а также тому, что хорошо выполнил свою работу, бегал то по лесу, то вокруг телег, заставляя лошадей косить не него встревоженный взгляд, когда он неожиданно выскакивал из кустов на просеку.
Мельниченко также преполняли положительные эмоции и чувство   выполненного долга, но между деревьями носился не он, а летела над лесом его душа, освобождённая от обязанности играть хоть и необходимую, но жестокую роль в вечном спектакле жизни, когда одна личность вынуждена подавлять другую.
На околице села Заболотье пассажиров гужевого транспорта поджидал Бондаренко со своей группой. Рядом с УБОПовской «девяткой» стоял любезно выделенный начальником районной милиции УАЗик. Задержанных посадили в УАЗ, Клопотюка в задний отсек, предназначенный для перевозки арестованных, к нему подсели его друг Леший и кинолог, Протас вместе с Мельниченко и Заболотьевским участковым расположились на заднем сиденье, а Бондаренко, как и полагается  начальнику, занял место спереди рядом с водителем. Спецназовец и капитан Момотюк сели в девятку, чтобы сначала забрать оставленный на опушке леса микроавтобус, а потом заехать на озеро и снять засаду.
Пока ехали до райцентра, Бондаренко два раза прочитал заявление Протаса, и, поглядывая в окно, обдумывал стратегию и тактику предстоящего допроса задержанных. Остальные также сидели тихо, лишь участковый иногда вполголоса рассказывал Андрею криминогенные особенности проезжаемой местности согласно уровня своей компетенции, типа: «Вот с этого поля украли стог сена», или: «В этом селе привлекли к ответственности злостную самогонщицу, сбывавшую местному населению свой низкокачественный продукт». О тех, кто гнал высококачественный продукт и угощал им участкового, капитан скромно умалчивал.
По прибытию в райотдел, Клопотюка, равно, как и Протаса,  поместили в изолятор временного содержания, по народному – КПЗ, только Протасу предварительно  обработали раны от укусов собаки  и выделили отдельную камеру. Бондаренко зашёл к начальнику райотдела, поблагодарил за содействие в поимке опасных преступников, отдельно  отметил весомый вклад в это дело участковых инспекторов, особенно капитана Момотюка, и заявил, что УБОП будет ходатайствовать перед областным УВД о поощрении отличившихся сотрудников районной милиции. Завершив визит вежливости, подполковник нашёл Мельниченко, дал тому денег и послал в магазин. После этого он разместился в комнате для допросов, находящейся в помещении ИВС, и сказал постовому, чтобы привел Протаса.
Когда за постовым закрылась дверь, Бондаренко указал Протасу на привинченный к полу железный табурет с обтянутым дерматином сиденьем и представился. Протас быстро сел, выровнял спину и сложил на коленях перебинтованные в запястьях руки. Бондаренко, задумавшись,  молча смотрел на Протаса и допрос начинать не спешил, ещё раз прокручивая в голове те главные вопросы, на какие он хотел получить ответ от задержанного. Протас, обеспокоенный долгой паузой, под взглядом оперативника заёрзал по табурету, глаза его забегали по сторонам, лицо побледнело.
- Болит? – кивнув на забинтованные руки Протаса, наконец заговорил подполковник, по-прежнему не сводя с того тяжёлого взгляда.
Протас вздрогнул, прокашлялся и ответил:
- Нет, не очень. Терпимо…
- Легко отделался. Ты что же, по работникам милиции стрелять хотел? Жизнь надоела?  Мельниченко, опер, который тебя задерживал,  призёр соревнований по стрельбе. Ты что,  сильно крутой?  Даже самые конченые в подобной ситуации предпочитают за оружие не хвататься. Объясни мне, Витя, почему ты, бывший работник милиции собрался стрелять по коллегам?
Начав фразу резким  тоном и демонстрируя своё возмущение, Бондаренко к концу тирады заговорил уже спокойней и специально назвал преступника по имени.
Бледные щёки Протаса враз  стали красными, лоб покрылся испариной, и он, пытаясь объяснить причину своего кощунственного поступка, зачастил словами:
- Зашло мне спросонья. Вижу, бежит кто-то на меня, подумал собака бешеная, я в собаку хотел стрелять, а не в работников! – вдруг пришла  Протезу в голову спасительная мысль. – А когда врубился, что это милиция, пистолет бросил.
- Да? Может и так, – с подозрением  глядя в глаза задержанному, сделал вид, что поверил ему оперативник. Мне и Мельниченко говорил, что парень, вроде, ты нормальный, вот только попал, куда не следует. Или он ошибается? – грозно сдвинул брови Бондаренко.
- Правильно  говорит. Хороший у вас опер. Молодой, но в людях разбирается, - заочно польстил Андрею Протез. Если б не Пенькович, я бы до сих пор в налоговой спокойно работал, а теперь, сами видите, - тяжело задышал задержанный, на глаза ему навернулись слёзы.
Бондаренко в искренность этих слёз, конечно, не верил, но оступившемуся человеку посочувствовал.
- Ничего, ты ещё молодой. Сколько тебе? Тридцать два, вся жизнь впереди. Скрывать не буду, посидеть придется. В нехорошее дело ты вляпался, Витя. А вот как это дело суду преподнести, всё в наших руках. И в твоих тоже. Понял меня?
- Так точно, товарищ полковник! – внезапно всплыл из глубин памяти бывшего мента, ставшего бандитом, ответ согласно требований устава.
Бондаренко от  души рассмеялся и сказал, чтобы Протас называл его по имени-отчеству.
- Хорошо. Витёк, перейдем к делу, - закончив прелюдии, приступил непосредственно к фазе допроса оперативник. – Ах, да! – будто вспомнив, воскликнул он. – Андрей о тебе позаботился.
Бондаренко вытащил из ящика стола пачку «LM» и спички. Протас с разрешения подполковника закурил, слёзы на глазах у него сразу высохли, и он заверил сыщика, что на все вопросы будет отвечать только правду.
Бондаренко, хотя Протас писал об этом в своём покаянном заявлении, попросил того ещё раз рассказать об убийстве Байдюка, и детально остановиться на роли и действиях каждого из участников преступления. Выслушав, он задал несколько вопросов и сменил тему.
- А вот, как ты думаешь, Големб знал, что убийство Байдюка планируется?
Протас подумал, затем, пожимая плечами и демонстрируя свою искренность открытым взглядом, ответил, что он человек маленький, и в такие детали Пенькович его не посвящал.
- Угу,  - в задумчивости пробормотал  Бондаренко. – Тогда зайдём с другой стороны. По твоему, кто в банке главный: Големб или Пенькович?
- Тут и думать нечего. Пенькович заправляет. Я с одной операторшей из банка когда-то шуры-муры крутил, так она рассказывала, что если нужно решить какой-нибудь серьёзный вопрос, или подписать важный документ, то Големб сначала к Пеньковичу идёт.
- Ты, Витя, человек грамотный, в налоговой служил, и, наверное, сам понимаешь, что без прикрытия наверху такой банк работать не может. Кто за этим стоит?
- Из авторитетных людей кто-то из Днепра, то есть Днепропетровска. А кто конкретно не знаю. А вот среди властей, думаю, из налоговой. Пенькович как-то по пьяне, когда ещё служили вместе, хвастался, что один из замов республиканской налоговой  его дружбан.
- Фамилию не называл?
- Нет, - вздохнул Протас с таким видом, будто провинился
- С кем ты ещё в банке, кроме операторши и Пеньковича, контактировал?
- Да в принципе ни с кем. Задания Пенькович лично давал.
- Что за задания?
- Ну, там выяснить, что за человек, который большой кредит взять хочет, или припугнуть кого, если вовремя не рассчитывается с банком.
- А с Ларисой Петровной Матвийчук какие дела были?
- Да никакие. Регулярно каких-то хмырей привозил к ней. Ездили с ними по всяким учреждениям, типа налоговой или пенсионного фонда, да караулил их возле кассы, чтобы с деньгами не смылись. Сдаётся мне, что это подставные учредители или директора фирм были.
- Верно мыслишь. То, что её убили, подозрительным тебе не показалось?
- Так Клоп говорил, что её маньяк зарезал! – воскликнул Протез.
Бондаренко, внимательно наблюдавший из-под прищуренных век за реакцией Протаса при ответе на этот вопрос, не смог определить, разыгрывает ли тот своё искреннее удивление, или притворяется.
- Когда он тебе это говорил?
- Я как раз из Буковеля вернулся, меня неделю не было, он и рассказал.
- На лыжах катался?
- Ага! – оживился Протас. – Люблю я это дело, по горам погонять!
- Сам ездил?
- Почему сам, с корешами, тёлок с собой взяли, так дешевле.
- Понятно. А вот мы пришли к заключению, что причиной смерти Матвийчук была её работа в банке, и маньяк здесь не при чём.
Протас вздрогнул и снова начал бледнеть.
- Да у меня ж конкретное алиби, у пацанов спросите, они подтвердят! – Протас говорил так быстро, что от волнения проглатывал окончания слов.
- Проверим. Фамилии этих ребят и девушек ты мне потом напишешь.
- Без проблем. Можете хоть сейчас проверять. Слушайте, Сергей Николаевич! - вдруг воскликнул Протас. – Мне кажется, Клоп об этом убийстве что-то знает. Не зря он намекал, что я вовремя в Карпаты уехал.
- Во, другой разговор! – обрадовался Бондаренко. – Если хорошо подумать, всегда можно что-нибудь интересное для милиции вспомнить. Теперь так: сейчас пойдёшь с Андреем, и всё, о чём ты мне здесь рассказал и то, о чём ещё вспомнишь, подробненько распишешь, - напутствовал оперативник резко вставшего на путь исправления преступника  доброжелательной улыбкой и нажал кнопку звонка вызова постовых.
На звонок явились конвойный милиционер и Мельниченко. Андрей, который был проинструктирован подполковником заранее, забрал с собой Протаса и привёл его в комнату для дежурного персонала изолятора. Здесь он усадил Протеза возле стола, а сам сел напротив. Протас, довольный тем, что разговор с высоким чином из УБОПа прошёл в обстановке взаимопонимания, развалился на стуле и всем своим видом демонстрировал готовность к дальнейшему сотрудничеству со следствием. Мельниченко также демонстрировал своё хорошее расположение к задержанному преступнику. Во взгляде читалось участие, а лицо выражало искреннее сочувствие.
- Я думаю, Витёк, перед тем, как мы займёмся делом, тебе не мешало бы подкрепиться, - сказал Андрей, подмигнул Протезу, который после этих слов расцвёл в  улыбке, подошёл к двери и, выглянув в коридор, закрылся изнутри на ключ.
После этого оперативник достал из тумбочки стола кольцо колбасы, пакетик кетчупа, плавленый сырок,  буханку хлеба и бутылку минеральной воды.
- Вот это класс! – оживился Протас, радостно потирая руки и сглатывая слюну. А то я уже давно на подсосе, считай, сутки не ел.
- Я что вы ночью на озере делали? – спросил Андрей, нарезая хлеб и колбасу.
- С вечера сеть поставили, плавали забирать, - объяснил Протез и, не дожидаясь, пока Андрей завершит приготовления, взял кружочек колбасы, содрал зубами шкурку и задвигал челюстями.
- А в лодке рыбы я не видел. Ничего не поймали?
- Почему не поймали? Целое ведро было. Лещ, плотва крупная, щука попалась вот такая! – развёл руками Протез, показывая размер  пойманной рыбы. – Когда озеро переплывали, я в воду высыпал, пускай живёт.
- Ишь, ты какой великодушный, - удивился про себя  Мельниченко. – Человека задушил, а рыбу пожалел.
Закончив приготовления, Андрей открыл дверцу стола и достал из тумбы бутылку водки и два стакана.
- Давай, Витёк, накатим за знакомство. Хоть  произошло оно не при лучших обстоятельствах, но будем стараться, чтобы ты вышел из этой печальной ситуации с наименьшими потерями. За взаимопонимание! – провозгласил Андрей импровизированный тост и разлил по стаканам.
На лице Протаса отразился восторг, и в порыве чувств он воскликнул:
- Ну, ты, Андрюха, молоток! Сразу видно, что людей понимаешь.
- Только смотри, чтоб никто не догадался, а то у меня шеф строгий, - сделал озабоченное лицо Андрей и поднял стакан. Они чокнулись и выпили.
Мельниченко лукавил, говоря, что опасается, как бы шеф не узнал, что он угощает подследственных водкой. Именно Бондаренко дал ему задание, посылая в магазин, купить две бутылки водки и что-нибудь поесть для задержанных.
Пока Андрей посредством дозы алкоголя поощрял совесть Протаса к более полному раскаянию и стимулировал его память к восстановлению всех деталей противозаконной деятельности преступной группировки, куда тот входил, Бондаренко вызвал на допрос Клопотюка. Подполковник на основании полученной от Мельниченко информации о личных особенностях задержанных, сделал вывод, что Клопотюк обладает сильным, но вспыльчивым характером, натуру имеет волевую, и не теряет присутствия духа в экстремальных ситуациях. К тому же он служил в милиции на должности оперативного сотрудника, и метод силового давления мог не привести к желаемому результату, по крайней мере в ближайшие сроки. Поэтому Бондаренко решил попытаться сыграть на его эмоциях  и чувстве самолюбия, а главный упор сделать на  тактику логического обоснования своих доводов, чтобы подозреваемый осознал необходимость сознаться в совершённом преступлении.
 Первым делом Бондаренко попросил конвойного снять с задержанного наручники, а когда милиционер вышел, а Клопотюк уселся на табурет и, хмуро глядя в сторону, стал растирать запястья рук, подполковник представился и обыденным тоном, не повышая голоса,  обрисовал сложившуюся ситуацию.
- Так как Алексей мы с тобой в некотором роде коллеги, ты опер, и я опер, то не буду ходить вокруг да около, сразу скажу, чем мы располагаем.
Клопотюк перевел мрачный взгляд со стенки на Бондаренко, буркнул нечто нечленораздельное и снова отвернулся.
- Ты послушай, а потом будешь делать выводы. Можешь покурить, - предложил Бондаренко и положил на стол перед задержанным пачку сигарет и спички.
Клопотюк не спеша распечатал пачку, прикурил, но на подполковника смотреть упорно не желал. Оперативник же продолжил допрос.
- Главный интерес для нас Пенькович и Големб, их уже арестовали, если тебе интересно. Ты же не станешь отрицать, что организаторы они, а вы с Протасом простые исполнители, - подсказал Бондаренко подозреваемому возможную позицию защиты при дальнейшем разбирательстве дела на этапе предварительного следствия и в суде. – Ты со мной согласен?
- Коню понятно. Только мне с этого какой толк?
Щека Клопотюка дернулась то ли от саркастической ухмылки, то ли от нервного тика.
- Я объясню. Если мы остановимся исключительно  на эпизоде убийства Байдюка, то срок ты схлопочешь по максимуму. А если ты действовал не по своей инициативе, а в составе группы и организатором убийства не являлся, то появится поле для манёвра. Ты мог находиться в зависимости от Пеньковича, подвергаться давлению, угрозам, в конце-концов. А это уже смягчающие обстоятельства, да плюс твоё искренне раскаяние, и у адвоката появятся аргументы, чтобы  высшую меру, в данном случае – пожизненное заключение, суд не применял. Поэтому твой прямой интерес, чтобы Пенькович с Голембом не спрыгнули, и, если мы с тобой найдём общий язык, то постараемся доказать, что тебя использовали. Хотя, я думаю, так оно и было. Вы с Протасом выполняли черновую, а главное, опасную работу, и получали, небось, ерунду, по сравнению с тем, какие деньги имеют Пенькович и Големб. Например, у Пеньковича только в городе три квартиры, да ещё два особняка, как он скромно записал – дачные домики по триста квадратов каждый. А ты, насколько мне известно, на съёмной квартире живёшь. И где справедливость? Тебе впаяют пожизненное, а Пенькович дальше роскошествовать будет, загребая жар чужими руками. Да ещё попытается для подстраховки организовать, чтобы на зоне ты долго не протянул, а то и до суда можешь не дожить.
Клопотюк, выслушав монолог Бондаренко в защиту социальной справедливости, помрачнел ещё больше. Сгорбив спину, он упёрся подбородком на поставленную на колено руку, его невидящий взгляд был обращён  в сторону зарешёченного оконца, за которым виднелась только верхняя часть кирпичного забора, с тянувшимися по его кромке острыми витками спирали Бруно,  да тоненькая полоска далёкого синего неба. 
Бондаренко достал из тумбочки ту часть провизии, что была предназначена Клопотюку, правда, пока без водки и предложил задержанному поесть.
- Подумай, Алексей, стоит ли всё брать на себя. Между нами, специалистами, говоря, когда дело дойдёт до суда, то Пенькович среди крутых не та фигура, чтобы у тебя на зоне могли возникнуть из-за него проблемы. Это только он будет заинтересован, чтобы убрать тебя. Крутым же проще убрать Пеньковича и Големба, и все концы в воду. Правильно я мыслю?
Клопотюк, жуя колбасу, кивнул головой.
- Хоть в чём-то мы пришли с тобой к единому мнению.  Ладно, ешь, не буду мешать.
Бондаренко выдвинул ящик стола, обнаружил там старый номер районной газеты и стал читать. Клопотюк, в отличие от своего подельника Протаса, после пережитых потрясений, связанных с его задержанием, аппетита не имел. Спустя пять минут после начала трапезы, он вытер пальцы и губы носовым платком, сел ровно и посмотрел на подполковника. Взгляд его из-под нависших бровей по прежнему был безрадостен и угрюм, но в прорезавших его щёки складках угадывалась решимость. Бондаренко не  торопил события, и, делая вид, что углубился в чтение, наблюдал за поведением задержанного. Клопотюк закурил, глубоко затягиваясь и с придыханием выпуская дым, докурив, смял в пепельнице окурок и заговорил. Голос его звучал хрипло и глухо, с частыми остановками, но для Бондаренко главным было содержание его речи, а не форма.
- Будем считать, что вы меня убедили. Я и сам знаю, что так просто из этого дела мне не выпутаться: сидеть придётся точно, возьму ли я на себя, или сдам Пеньковича. Требовать выполнения гарантий я не могу, но если я честно всё расскажу, то и вы, то есть УБОП, должны честно выполнить мои условия.
- Если условия реальны, тогда мы сделаем всё, что сможем, - заверил Бондаренко. – Начальник управления Мороз это подтвердит. Слышал о таком?
- Слышал. Пускай он сам мне это скажет.
- Не вижу проблемы. Приедем в город, он тебя вызовет на допрос. Так что ты хочешь?
Клопотюк с минуту  подумал, снова закурил и стал излагать свои требования:
- После суда я сам выберу зону, а вы обеспечиваете мне там нормальные условия. Это первое. Второе. Должна быть оформлена моя явка с повинной, чтобы она фигурировала в суде. Третье. Вы собираете доказательства так, чтобы моя вина была квалифицирована по минимуму.
- Требования разумны и вполне выполнимы, - согласился Бондаренко, скрывая за бесстрастным выражением лица удовлетворение, что так быстро удалось склонить подозреваемого к даче показаний. – Вот и начнём с явки с повинной. На тебе бумагу и ручку, как правильно писать, ты и сам знаешь. Кстати, - посмотрел в глаза Клопотюку оперативник, - за что Пенькович приказал Байдюка убрать?
Тот, не отводя взгляда, стал отвечать:
- Подробно он не объяснял, да у нас и не те отношения. Он приказывал, мы делали. Пенькович говорил, что ему поступила команда из Киева. Байдюком заинтересовалась служба внутренней безопасности.
- Да, мы тоже так предполагали, - подтвердил слова задержанного Бондаренко. – А кто в Киеве за Пеньковичем стоит?
- Один из заместителей начальника налоговой администрации Украины. Фамилии я не знаю. Точно, не знаю, - выдержав взгляд оперативника, ответил Клопотюк. – Разве проблема вычислить? Проверьте телефонные звонки Пеньковича, и сразу станет ясно, - подал по его мнению дельный совет Клопотюк и склонился над листом бумаги.
Минут через пятнадцать заявление о явке с повинной было написано. Бондаренко прочитал и перешёл к следующему этапу в череде юридических процедур: допросу задержанного. Протокол допроса занял три  стандартных листа, исписанных с двух сторон убористым почерком Бондаренко. Из протокола явствовало, что именно Клопотюк по приказу Пеньковича задушил Байдюка, набросив и затянув петлю на его шее, а Протас ему в этом помогал, удерживая жертву во время агонии. Сокрытием трупа они занимались все втроем. Картонный ящик, который оставил им под лестницей в подъезде Пенькович не помещался в машину Протаса, поэтому они вызвали Пеньковича и на его джипе отвезли труп на свалку. (Трассологическая экспертиза  подтвердила, что отпечатки протектора шин, оставленные транспортным средством  возле места обнаружения трупа, принадлежат джипу «Чероки», на котором ездит Пенькович, хотя тот утверждал на суде, что купил эти шины за неделю до ареста на авторынке у неизвестного лица.) Проводя допрос Клопотюка, Бондаренко на деталях совершения преступления пока не останавливался, да и степень участия каждого из подозреваемых в убийстве начальника милиции больше должны были интересовать следствие и суд. Подполковнику же нужно было раскрывать преступления, а частности, ждало своей очереди ещё одно убийство, связанное с «Торгинвестбанком», о котором, желая сначала оформить признание подозреваемого в убийстве Байдюка, оперативник не упоминал.
Прочитав им же написанный протокол допроса, Бондаренко дал подписать документ Клопотюку, и тот собственноручно на каждой странице вывел, что с его слов записано верно, и поставил подпись и дату. Бондаренко сложил документы в картонный скоросшиватель, позаимствованный у секретаря райотдела и, расслабившись, откинулся на спинку стула. Клопоюк, сидя на табурете, смотрел в пол, горестно вздыхал и усиленно дымил сигаретой. Запах колбасы, разложенной в углу стола на газете щекотал ноздри, и Бондаренко почувствовал, что проголодался.
- Не падай духом, Алексей, - обратился он к повесившему голову Клопотюку. – Из любой ситуации есть выход. И если ты искренне пойдёшь нам навстречу, то и мы будем делать всё, что в наших силах, чтобы облегчить тебе дальнейшую жизнь.
-  Сергей Николаевич, какая теперь жизнь, - махнул рукой Клопотюк. – Вся жизнь пошла наперекосяк, когда из уголовки уволили. Вы что думаете, я того подозреваемого по своей воле прессовал? Это начальник отдела перед крутыми прогибался, а я должен был признание выбивать.
- А к Пеньковичу как попал?
- Тоже начальник розыска удружил. Я как вышел, жить негде, жена развод оформила, работы тоже нету. Он меня нашёл и через Байдюка  к Юре-Гусю сосватал, а потом Пеньковичу рекомендовал.
- Понятно, - сочувственным тоном проговорил Бондаренко и снова покосился на колбасу.
- Сейчас я тебя подбодрю, заодно и сам перекушу, уж больно аппетитно колбаса в нос шибает, - улыбнулся Бондаренко и засунул руку в тумбочку.
При виде бутылки в потухшем взоре Клопотюка блеснула искорка. Не дожидаясь приглашения, он допил из стакана минеральную воду и поставил его перед Бондаренко.
- Эх, Сергей Николаевич, мог ли я когда думать, что мне в камере наливать будут, -сокрушенно вздохнул Клопотюк. - Сам наливал, чтобы людям языки развязать. Проверенный способ, только я с вами и так как на духу. Тяжко мне было с Пеньковичем последнее время, даже думал о том, как бы спрыгнуть. Да куда от них денешься!
- Рано ты себя хоронишь, Алексей, - разливая водку, пытался Бондаренко поднять настроение у занявшегося самобичеванием преступника. – Тебе сколько сейчас, тридцать два? Если дадут «десятку», выйдешь в сорок два. Так мне уже  больше натикало, а на покойника, сам видишь, я совсем не похож. Ну, чтобы  ты вывернулся с наименьшими потерями!
Бондаренко, демонстрируя своё расположение  оступившемуся коллеге, коснулся краешком своего стакана, стакана, который он налил Клопотюку. Тот выпил, закусывать не стал, а прикурил сигарету, Бондаренко же сделал себе солидный бутерброд из колбасы и сыра и быстро его съел. Утолив первый голод, он снова разлил водку, себе на два пальца, а Клопотюку больше половины стакана. После второго стакана Клопотюк слегка ожил. Он больше не смотрел по углам камеры взглядом затравленного зверя, на щеках пробился румянец, а рука потянулась за едой. Бондаренко закусил и себе и продолжил ненавязчивый допрос
- Слушай, а зачем вы Нельку с собой    взяли? - сделал вид, будто этот вопрос только что пришёл к нему в голову спросил оперативник.
- Пенькович приказал спрятать её на всякий случай.
- Больше ничего не приказывал?
- Намекал, козёл, что она может пойти как свидетель, и не мешало бы с ней разобраться. Но я с бабами не воюю, пускай сам разбирается.
- Ну, да, как пел Высоцкий: «Я, ведь, режу баб не каждый год…» Но синяков ты ей наставил.
- Я потом извинился. Борзая она слишком, под горячую руку попала.
- А Лариса Петровна Матвийчук кому под горячую руку попала?
Бондаренко задал вопрос тихим голосом, почти с задушевными интонациями, но взгляд его, устремлённый на допрашиваемого, был пытливым и требовательным.
Клопотюк вздрогнул, проглотил непрожёванный кусок колбасы, налил минеральной воды и быстро выпил.
- Алексей, если ты решил идти до конца и действительно хочешь покаяться и очистить свою совесть, то будь последовательным, - непреклонным тоном заговорил Бондаренко. – Я знаю, что Матвийчук убил не маньяк, и что ты в этом деле замешан. Ты собирался быть со мною искренним. Не юли, это недостойно мужчины. Правда – это единственное, что освобождает человека от других и от самого себя! – завершил Бондаренко в патетической тональности обращённый к преступнику монолог, имеющий цель высечь в его окаменевшем сердце искру раскаяния.
Клопотюк, который на  протяжении всего допроса отличался заторможенными реакциями, под влиянием дозы алкоголя, а может, и мук совести продемонстрировал свои эмоции несколькими сумбурными жестами и выражением отчаяния на лице.
- Кто же мне поверит, если я скажу, что её не убивал! – воскликнул он и схватился за голову, взъерошивая волосы скрюченными пальцами.
- Ты нормально объясни, вот я и буду первым, кто тебе поверит, - рассудительно проговорил Бондаренко.
- Как ни объясняй, а свидетелей нету. Пенькович всё на меня валить будет.
- Если даже нет свидетелей, то ты, как опер, должен знать, что на первом месте стоят мотивы. Из вас двоих у Пеньковича причин, чтобы её убить, наверное, побольше было.
- У меня вообще мотивов не было. Она нагрела банк на четыреста штук баксов. Из Киева приехали, сделали ревизию и выявили недостачу. Пенькович с Голембом внесли по двести тысяч, а она отдавать не собиралась, считала, что ей недоплачивают. Ещё и пригрозила, что  про их левые дела, которые Пенькович с Голембом без ведома хозяев мутили, в Киев сообщит.
- Откуда ты это знаешь?
- Ну, я всё же опером был. Возле банка постоянно ошивался. Там услышишь, тут услышишь, сопоставишь, вывод сделать несложно. А тут ещё Байдюк за услуги по Матвийчук сто штук потребовал. Пенькович решил, что его самого убрать будет дешевле, да и боялись, что служба собственной безопасности Байдюком всерьёз займётся. Пенькович сказал, что он хочет Ларису на озеро привезти, попугать  в подвале, чтобы деньги отдала. А я должен её машину в гараж поставить. Мы на хвост ей после работы в пятницу вечером   сели, когда она из магазина вышла, я Ларису в джип к Пеньковичу  затолкал, а сам на её машине уехал. В понедельник стало известно, что Лариса убита, а Пенькович предупредил, чтобы я держал язык за зубами.
- Так ты считаешь, это Пенькович её убил?
- А кто же ещё? Протез тогда на лыжах катался. Мне кажется, Пенькович вариант с убийством держал как запасной. Хотел попрессовать, обломать её, да, видно, перестарался. А может, Лариса пугать его начала, что в милицию заявит, она на язык несдержанна была.
- Раз ты её не убивал, то у тебя алиби должно быть, - предположил Бондаренко. – Чем ты в тот вечер ещё занимался?
- Разве я сейчас помню? Кажется, в баню поехал.
Клопотюк задумался и, вдруг оживившись, воскликнул:
- Точно, в бане был! А когда я парюсь, мобилку отключаю.  Мне потом Пенькович выговаривал, что дозвониться не мог. Ведь у оператора мобильной связи можно проверить, будет видно, что  я на входящие не отвечал.
- Проверим. Факт интересный, но косвенный. После бани куда пошёл?
- Домой вроде бы. Почти три месяца прошло, разве все дни упомнишь.
Клопотюк закурил очередную сигарету, взгляд его остановился на недопитой бутылке. Бондаренко намёк понял, себе плеснул на донышке, остальное вылил в стакан допрашиваемому. Тот одним махом выпил, задергал плечами, будто за воротник ему заползла гусеница, быстро запил водой и затянулся сигаретой. Хотя  медицинская наука и утверждает, что злоупотребление алкоголем снижает интеллектуальные способности и ведёт к потере памяти, в случае с Клопотюком имело место исключение. Он вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:
- Ёли-пали! Вот я баран, что значит, в милиции давно не работаю, хватку потерял. Есть у меня свидетель железный. Сосед, надо мною живёт, водила-дальнобойщик. У него когда-то труба прорвала, мне полок залило,  обещал могорыч выставить, хотя мне до лампочки, квартира всё равно не моя. У него тогда день рождения был, а он только с рейса вернулся  вечером, и я как раз из бани шёл,   он меня к себе и затащил. А по времени, - задумался Клопотюк, - где-то в полдесятого, может немного раньше мы с ним в подъезде встретились. И жена его была, голубцы у неё вкусные помню.
- Это уже существеннее, - согласился Бондаренко с новым вариантом алиби подозреваемого и записал адрес соседа. – Ладно, Алексей, на сегодня закончим. – Напиши ещё заявление на Пеньковича в связи с убийством Ларисы Петровны, но кратко, саму суть, подробнее об этом и обо всём, о чём мы с тобой договаривались, поговорим уже в городе.
Пока в порыве раскаяния Клопотюк обличал своего бывшего шефа и настоящего подельника, подполковнику позвонил Мельниченко и доложил, что вся опергруппа в сборе. Через полчаса «девятка», в которой находились Бондаренко с подчинёнными, а также задержанный Протас, и микроавтобус со спецназовцами и Клопотюком быстро ехали по хорошей асфальтированной дороге из озерного края по направлению к областному центру. Одни пребывали в приподнятом настроении, потому что хорошо поработали и возвращались в родной дом, другие были в подавленном состоянии духа, потому что ждал их дом казённый.

*  *  * 
Примерно в те же дни, когда Мельниченко в погоне за преступным элементом изображал следопыта и форсировал  водные преграды, его родственник и собрат по оружию капитан Зинчук вместо рек форсировал борьбу с преступностью. Новый начальник городского управления милиции, назначенный вместо преждевременно почившего в бозе Байдюка, желая проявить себя на новом поприще с наилучшей  стороны, с энтузиазмом взялся за дело. И, естественно, начал с нераскрытых уголовных преступлений, в первую очередь  наиболее общественно опасных – убийств. Не обошли вниманием и убийство студентки Надежды Свидры, расследование которого, доказав областному начальству, что оно не имеет отношения к ведомству управления по борьбе с организованной преступностью, Мороз окончательно спихнул на городской уголовный розыск.
Новый начальник провёл совещание с личным составом уголовного розыска, объявил Карпюку и Зинчуку по взысканию и назначил срок: убийство студентки должно быть раскрыто в течение месяца, иначе Карпюка на пенсию, а Зинчука на более низкую должность. Карпюк  по инстанции наложил взыскания на оперативников, которые непосредственно занимались этим делом, и был составлен новый план оперативно-розыскных мероприятий. Так как действия милиции по раскрытию каждого вида преступлений давно отрегламентированы и отработаны, то ничего нового в этом плане не появилось, лишь был расширен круг лиц, которые теоретически, а некоторые и практически могли иметь отношение к этому убийству.  Карусель проверки ранее судимых, лиц склонных к антиобщественным проявлениям, уличённых в неадекватном сексуальном поведении и тому подобных потенциально и реально опасных личностей, завертелась по новой, но с гораздо большей скоростью. Были составлены очередные списки, как шутя называли их сотрудники – массовых  репрессий, и даже Зинчуку, несмотря на ответственную должность заместителя начальника городского розыска, чтобы разгрузить подчинённых, пришлось снизойти до выполнения функций уровня компетенции простого участкового инспектора и взять себе для проверки два десятка фамилий. Днём он занимался текущей работой, а по вечерам и в выходные дни бегал по адресам и проверял алкашей, психов, хулиганов, бывших, потому что пока не поймали снова, воров, грабителей и насильников. За неделю он отработал большую часть указанных в списке лиц, но ничего интересного не выявил. Точнее сказать, многие персоны, с которыми доводилось встречаться Зинчуку, были личностями довольно колоритными и интерес представляли, но, большей частью, для врача-психиатра или представителей пишущей и снимающей братии, которые специализируются на вскрытии язв общества.
Вот и сегодня, в понедельник, Зинчук решил начать неделю ударным трудом. День, как обычно, прошёл в деловой суете, правда, запланированной, обошлось без выездов на место происшествия неожиданно случившегося серьёзного преступления, а в шесть часов отправился осуществлять пресловутую проверку, причём на общественном транспорте и своих двоих, так как отделовские машины были заняты. Одну забрал начальник розыска полковник Карпюк, другая дежурила в опергруппе, третья находилась на задании за пределами города, а четвертая была в ремонте. Начать он решил с Марьяна, или как звали его свои, то есть блатные и милиция, Марека Куликовского, только два месяца назад отбывшего трёхлетний срок за участие в грабеже: вместе с двумя подельниками забрали у женщины песцовую шапку и сумочку. Подельники ещё сидели, а Марек, стоявший на стрёме, отделался минимальным наказанием. Зинчук, будучи тогда ещё опером, как раз занимался раскрытием этого преступления, и, идя по улице,  даже узнал дом, в котором жил Куликовский. Взбежав на второй этаж, он нажал кнопку звонка, но за дверью было тихо. Тут он вспомнил, и сам же удивился этому, что дверной звонок не работал и тогда.
- И какая только ерунда в голове не откладывается, - стуча в дверь, подумал капитан. – Нет, чтобы стих какой-нибудь красивый запомнить, что в школе учили.
Послышались шаркающие шаги, дверь открылась, и Зинчук увидел мать Куликовского, женщину лет примерно шестидесяти, одетую в ситцевый халат, седые волосы вокруг головы были повязаны косынкой.
- Ты чего расстучался здесь, как конь копытом? – скрипучим голосом спросила его женщина и подозрительно осмотрела гостя  с головы до ног своими серыми выцветшими глазами.
- Не шумите, мамаша, - Зинчук также не стал разводить церемоний. – Я из милиции. Марек дома?
Женщину появление представителя власти на пороге своего дома отнюдь не смутило, и её взгляд приветливее не стал.
- Нету его. Двое суток дома не показывается, у Ляльки сидит, чёрт бы её побрал вместе с ним! - в раздражении ответила женщина и уже спокойней спросила:
- Аль снова куда-то вляпался, шалопай?
- Не знаю, мамаша. Если чего и натворил, то милиции это пока неизвестно. Я совсем по другому делу.
- Тогда к Ляльке иди, милок. Адрес знаешь? – совсем уж миролюбиво произнесла женщина.
- Щусева, 10?
Женщина подтвердила и, не прощаясь, захлопнула дверь.
Лялька была пассией Куликовского ещё до его отсидки. В её доме Марека тогда и задержали. Зная Куликовского как далеко не эталон нравственности по отношению к чужой собственности, Зинчук отметил его завидное постоянство в делах сердечных. Путь к дому Ляльки занял минут двадцать. Это был островок частного сектора, сохранившийся с доисторических времен, посреди микрорайона многоэтажек. Кирпичный домик, по указанному адресу,  невзрачный, с облупившейся штукатуркой и некрашеным деревянным крыльцом спрятался в глубине запущенного садика. Зинчук отворил косо висевшую на ржавых петлях калитку и по дорожке из битого кирпича прошёл к крыльцу. Входная дверь была приоткрыта. Зинчук шагнул внутрь, открыл следующую дверь и очутился в помещение, которое вероятно, служило и кухней, и гостиной. На столе находились остатки ужина в виде картошки в мундирах, нарезанной селёдки и кусков сала, как разложенные по тарелкам, так и просто лежавшие на клеёнке. За столом сидели Марек и ещё какое-то лицо мужского пола неопределённого возраста и такой же неопределённой внешности. Дамы же, одна почему-то в комбинации, видимо по случаю жаркой погоды, расположились на диване. Та, которая была одета в розовую комбинацию цвета «вырви глаз», опустив голову, мирно спала, а остальные члены коллектива обернули в сторону вошедшего свои затуманенные взоры.
- Привет честной компании, - как подобает воспитанному человеку, войдя в дом, поздоровался Зинчук и остался стоять у двери.
Компания на появление гостя пока никак не отреагировала, видимо осмысливая данное явление, зато неожиданно подняла голову та, которая дремала, уставилась на Зинчука мутными глазами и, громко икнув, выдала:
- О, мент пришёл!
Сделав это заявление, дама в комбинации ещё раз икнула и, закрыв глаза, упёрлась подбородком в грудь. Теперь начали проявлять запоздалую реакцию члены застольного коллектива. Лялька высоким визжащим голосом стала вопить что-то не очень членораздельное, но, судя по тем словам, в основном на букву «б» и «х», которые можно было понять, нечто весьма оскорбительное по отношению к органам внутренних дел в целом и явившегося к ней их представителя в частности. Мужчина же неопределённого вида и возраста выскочил из-за стола и попытался покинуть гостеприимный дом через окно. Зинчук, повинуясь инстинкту ловца, ему в этом воспрепятствовал, заломал руку, повернул лицом к стене и ощупал карманы, правда ничего предосудительного там не нашел, кроме справки об освобождении. Документ он пока изъял, а мужчине велел сесть на место и не дёргаться. Лишь Марек, мужчина примерно сорока лет со взлохмаченной причёской и хитроватым выражением глаз, сохранял олимпийское спокойствие и с любопытством наблюдал за происходящим. Увидев, как Зинчук скривился от бившего ему прямо в ухо визгливого голоса Ляльки, Куликовский, не вставая с места, от души хлопнул подругу широкой ладонью по спине, и та сразу успокоилась.
- Здравствуйте, Василь Васильеивич! – повернувшись лицом к Зинчуку,  улыбнулся оперативнику, будто закадычному другу, Марек. – Какими судьбами в наших краях?
Зинчук вернулся к входной двери в помещение, тоже радушно улыбнулся и ответил:
- Здравствуй, Марьян. Давно тебя не видел, поговорить захотелось.
- Как же вы могли меня видеть, когда я на зоне чалился. Там со мной другие ваши коллеги говорили. Ох, и говорили! – заржал Куликовский. – Два месяца, как откинулся, а ребра до сих пор болят. А это кореш  мой по зоне, - кивнул Куликовский на беспокойно ерзавшего по стулу мужчину. – Ты что, Федот, думаешь, если милиция пришла, так сразу ноги в руки? Ты всего три дня, как гуляешь, ещё нахимичить ничего не успел.
- Сила привычки, - констатировал Зинчук, ещё раз прочитал справку об освобождении и вместе с паспортом вернул владельцу. – Накурено у вас тут, что дышать нечем, пошли, Марек,  на свежий воздух прогуляемся.
- Да я же чистый, - враз перестал веселиться Куликовский, а его подруга начала подавать голос.
- Не переживай, забирать тебя никто не будет. Просто поговорить надо.
- И разговор этот снова на три года затянется! - добавила звука в свои причитания Лялька.
- Ляля, кончай голосить, - строго сказал Зинчук. – Выйди, посмотри, что машины на улице нету, и успокойся.
Лялька метнулась к двери и через несколько секунд вернулась просиявшая. Куликовский поднялся и последовал за Зинчуком.
- Так что, Марьян, в твоей жизни интересного происходит? – спросил Зинчук у Куликовского, который не давая капитану в полной мере насладиться свежим воздухом, не мешкая, вытащил из кармана мятую сигарету. Выражение его лица при этом было слегка удивлённым, потому как предыдущая практика общения Марека с сотрудниками милиции приучила его к тому, что те интересовались, главным образом, брал  или не брал, имеется ввиду предметы материального мира по праву собственности,  принадлежащие сторонним лицам.
- Самое интересное уже позади, если вы об этом, - повернул разговор в привычную ему плоскость Куликовский. – Завязал окончательно и бесповоротно. Не верите? – загорячился Марек, уловив косой взгляд Зинчука. - Звали пару раз на дело, но я не пошёл, вот вам крест!
- Кто звал?
- Славик-Костяк, - поколебавшись, ответил Куликовский и сплюнул в сторону.
- Это Литвиненко? Так мы его пару недель назад закрыли, на квартирной краже погорел.
- О чём и речь, - рассудительно проговорил Марек. – Лучше меньше, да дольше.
- А на жизнь чем зарабатываешь?
- После отца гараж остался. Я в нём машины людям ремонтирую. Клиентов навалом, успевай оборачиваться. Вот и Федоту написал, чтобы ко мне приезжал. Мы с ним на зоне всему начальству машины перебрали, не считая казённого автотранспорта.
- Что ж, молодец, так держать! – искренне одобрил Зинчук выбор ставшего на путь исправления рецидивиста, однако, будучи по духу настоящим ментом, не смог пропустить выявленного правонарушения и, строго взглянув на покуривавшего с благодушным видом Куликовского, спросил:
- А как по части соблюдения административного режима?
- Так ведь только полвосьмого! - сделав вид, будто оскорбился незаслуженным обвинением, воскликнул Куликовский.
- Но и ты не дома. И мать говорила, что ночевать не приходишь.
- То ж Федот приехал, загулял малость. У меня за три месяца ни одного нарушения. Вы у участкового спросите, он каждую неделю проверяет.
- Смотри, Марек, три нарушения, и вернёшься досиживать, - дал Зинчук почувствовать бывшему зэку, что пока не закончится испытательный срок, он всецело находится во власти милиции.
- Всё, иду домой, только Федоту скажу, чтобы завтра утром ждал меня, в гараж пойдём.
- Давай по быстрому. Ещё один разговор есть.
Через минуту Куликовский вернулся, и они двинулись по направлению к его дому.
- Так вот, Марек, ты знаешь, что милиция в своей работе опирается на помощь сознательных граждан, к которым, ввиду того, что ты покончил со своим преступным прошлым, можно отнести и тебя, - задействовав официальную риторику, начал издалека Зинчук. – Я прав?
- Ну, вроде того, - неуверенно согласился Куликовский,  которого насторожил слишком абстрактный характер услышанной от работника милиции сентенции. – С преступным прошлым я покончил, точняк. А вот насчёт сознательности не въезжаю. Вы что, хотите меня в дружинники записать? – ухмыльнулся Марек и подфутболил валявшуюся на тротуаре пластиковую бутылку. – Видите: народ несознательный мусорит, а я в урну бросаю. Выходит, что я сознательный.
- Вот и хорошо. Значит, можно на твою помощь рассчитывать. Ты знаешь, что в городе какой-то козёл появился, что на женщин с ножом нападает?
- Это вы насчёт того, что девушку под мостом зарезали? Мне Лялька рассказывала. Только  я тут с какого боку? Тогда я ещё за забором сидел.
- Тебя никто не обвиняет. Смотри на вопрос шире. Этот убийца и на твою Ляльку наброситься может.
Реакция и выводы Куликовского были совсем не те, что ожидал Зинчук. Марек зычно расхохотался и, вытирая рот тыльной стороной ладони, объявил:
- Лялька и без ножа завсегда согласна, зараза! Глаз да глаз за ней нужен.
- Я с тобой о деле разговариваю, а ты дурку гонишь! – рассердился Зинчук. Ещё раз засмеёшься, вместо дома отведу к участковому, чтобы протокол составил.
Куликовский притих и состроил на лице такую мину, будто он весь внимание и ждёт не дождётся, когда ему доведут суть дела.
Зинчук подавил улыбку и с преувеличенной серьёзностью заговорил:
- Убийца забрал у жертвы золотое кольцо и одну серёжку. Услышишь, кто-то золото предлагает, мне сообщишь. Также поинтересуйся среди своих бывших корешей, может, слышали о других нападениях на женщин, чтобы мы могли с ней поговорить. Понял, Марек?
- Так точно, гражданин начальник. Большого ума здесь не надо. Буду стараться проявлять сознательность.
В ответе бывшего рецидивиста слышалась лёгкая издёвка, но Зинчук придираться к словам не стал, тем более, что Марек прекратил свои словоизлияния, а на его выразительном лице вместо иронии отразилась усиленная работа мысли.
- Погодите, Василь Васильевич, вспомнил! – стало видно, что ужё серьёзно заговорил Куликовский. – Лялька как-то трепалась, что на Свету-Балерину какой-то хмырь налетел. Сначала придавил, но потом разобрался, что к чему, и они пришли к обоюдному согласию. Как раз серёжку золотую в память об этом он ей и подарил.
- Когда она тебе это рассказывала?
- Ещё на прошлой неделе.
- Вот видишь, - обрадовался Зинчук, – какую ценную информацию сообщил, а то шутки шутить вздумал.
- Люблю я поприкалываться. Сколько раз от вертухаев резиной по ж… получал, особенно по малолетке, - расплылся в улыбке Куликовский, предаваясь приятным воспоминаниям. – Но перевоспитать не смогли, натуру палкой не изменишь.
- Ты свою Ляльку подкалывай, а не заместителя начальника уголовного розыска! – назидательно проговорил Зинчук.
- О, так вы уже в начальство выбились! Поздравляю. Растут же люди на наших грехах, - не прислушался к совету Куликовский.
Зинчук не стал обращать внимания на очередную шутку веселого рецидивиста, распрощался с ним, постоял в раздумье, позвонил жене, что ужин пока откладывается, и отправился на остановку маршрутных такси.
Со Светой-Балериной он хорошо был знаком, имеется в виду в профессиональном смысле. Своё прозвище она получила не от того, что посвятила себя занятиям балетом, а по причине чрезмерной стройности фигуры и непоседливости характера. Даже во время допроса в кабинете не могла спокойно усидеть на месте. Специализировалась  на кражах из магазинов готовой одежды. Несколько вещей на себя наденет, а по ней и не видно: такая же стройная, как и до этого. Год назад вернулась из заключения, и так как их знакомство больше не поддерживалось, Зинчук решил, что Света стала действовать осторожнее, или же взялась за ум. Выйдя на нужной остановке из маршрутки, сыщик уверенно направился в проход между многоэтажками, обогнул трансформаторную будку, увидел в глубине двора пятиэтажный дом, где в крайнем подъезде и проживала нужная ему персона. Номера квартиры Зинчук не помнил, но, поднявшись на последний этаж, повинуясь внутреннему голосу, нажал кнопку звонка второй двери слева. Дверь открыл мужчина в годах, Зинчук его узнал, это был отец Светы. Мужчина тоже узнал Зинчука, видимо, запомнил с той поры, когда в их квартире производился обыск.
- Что, опять Светка? – дрогнувшим голосом спросил мужчина и побледнел.
- Да вы не волнуйтесь, - постарался придать своему голосу максимально доброжелательный тон Зинчук. – Просто поговорить нужно.
- Вы всегда сначала на обычный разговор приглашаете, а потом она в тюрьме никак выговориться не может! – нервно воскликнул мужчина.
- Что же это у народа отношение к милиции такое превратное. Второй раз за вечер эту фразу слышу. Будто милиция всех, с кем беседы проводит, обязательно сажать должна! – не без горечи констатировал оперативник и спросил, дома ли Света?
- Дома, как ни странно. Считайте, что вам повезло. Вечерами в семье она редко бывает, - ответил мужчина, и теперь горечь слышалась в его тоне.
- Одна?
- Конечно, одна. Не хватало, чтобы хахалей домой ещё водила! Света, к тебе пришли! – позвал мужчина, запер за Зинчуком входную дверь и удалился.
Одна из дверей квартиры резко отворилась и в коридор вышла сама виновница торжества. В отличие от отца при виде сотрудника милиции нервных реакций не проявляла, напротив, заулыбалась и, тряхнув крашеными кудряшками прически, почти с искренней радостью произнесла:
- О, Василий Васильевич, сколько лет, сколько зим! Никак, соскучились?
- Можно и так считать. Где поговорить можно?
- Идемте на кухню. Там и покурить можно при желании.
За время их последней встречи Светка явно поправилась, что, с точки зрения оперативника, её внешности, а особенно магазинам готовой одежды, пошло на пользу. Идя впереди Зинчука по коридору, она интенсивно двигала под тонким шёлковым халатом округлившимися бёдрами и, на ходу оборачиваясь, без умолку тараторила:
- Вы, я слышала, теперь большой начальник в милиции. И за что мне такая честь, что лично сами в гости пожаловали?
- Да, так, мимо проходил, решил проведать.
- Ой ли, ой ли! Милиция просто так в гости не заходит.
- Ну, почему. Захотелось узнать, как живёшь? – поддерживал ни к чему не обязывающий разговор Зинчук.
- Лучше спросите не как, а с кем, - хихикнула Света и стрельнула глазками. Думаю, вас это больше интересует.
- Само собой. Барышня ты видная, от кавалеров, небось, отбоя нету, - стал подбираться ближе к интересующей его теме оперативник.
- Как раз не угадали. Кавалеры были, но сплыли. Теперь один остался.
- Кто такой?
- Вы его не знаете, - посмотрев в глаза Зинчуку, ответила Света. – Не нашего он поля ягода.
- И, слава богу. Давно вы с ним встречаетесь?
- Год скоро. Он на молокозаводе работает, на КАМАЗе ездит, и меня туда устроил на расфасовочную линию.
- Рад за тебя, Света.
Светка восприняла похвалу человека, упрятавшего её в тюрьму, как должное, с гордо поднятой головой. Подбоченясь, она прокружилась на одной ноге, остановила движение напротив газовой плиты, молниеносным движением руки схватила с полочки коробок спичек и зажгла конфорку.
- Давайте я вас чаем напою, - предложила она и, поставив чайник на плиту, уселась на стул, положила локти на стол и, вертя, в пальцах чайную ложку, спросила:
- Так что же всё-таки случилось? Со старым я завязала, с блатными знакомств не вожу, разве что случайно встречу.
- Верю, Света, что перед законом ты чиста, как слеза младенца, но один вопрос деликатного свойства у меня к тебе имеется.
- Так вы не стесняйтесь, Василь Васильевич. Я от милиции разных вопросов наслушалась, - ободряюще улыбнулась Света, и в её карих глазах запрыгали веселые бесики. – Смелее, а то спишут за профнепригодностью. Стеснительный милиционер всё равно, что стыдливый гинеколог!
Света заразительно расхохоталась, Зинчук не сдержался и тоже фыркнул от смеха.
- Ладно, Света, дело вот в чём, - посерьёзнел Зинчук. – Есть сведения, что ты подверглась нападению, нас очень интересует этот человек.
Игривое выражение вмиг исчезло с лица молодой женщине. Глаза гневно сверкнули, она вскочила со стула, порывисто распахнула окно и прикурила от газовой конфорки сигарету.
- Лялька, блин, растрепала! Вот стервоза, я ей устрою! Личную жизнь разбивает. До Мишки дойдет, он мне ноги выдернет.
- Если ты ему не скажешь, то вряд ли твой кавалер узнает. Покажи мне эти серёжки.
- Одна была  серёжка-то, - на ходу ответила Света, выскочила из кухни и, спустя несколько секунд вернулась назад. – Вот она, век бы её не видеть! – бросила Света ювелирное изделие на стол и сплюнула в умывальник.
Зинчук взял серьгу в руки, внимательно рассмотрел и сравнил с фотографией из ориентировки. Золотые украшения были очень похожи.
- Вроде бы одинаковые, - высказалась заглядывавшая ему через плечо Света.
Зинчук положил серьгу в портмоне, засунул бумажник во внутренний карман курточки, на всякий случай застегнул карман на застёжку и вопросительно посмотрел на Свету. Та поняла без слов.
- Значит, так, было это, - посмотрела Света на рекламный плакат с календарём, висевший на стене, - аккурат 25-го числа прошлого месяца, где-то около одиннадцати, я со второй смены шла. Думаю, срежу, пойду напрямик через речушку возле детской железной дороги. Перешла мостик, стала подниматься по склону, там рядом кусты, показалось даже, сидит кто-то, присмотрелась, вроде, показалось, пошла дальше, дура, на свою голову, вернее, другое место, - цинично высказалась молодая женщина по поводу своей неосмотрительности. – А он, как тигр, из кустов выскочил, да как врежет мне в живот, меня пополам перегнуло, слова сказать не могу. А он поднял меня и на ухо: «Тихо, девочка, а то зарежу». А тут и захочешь крикнуть, не можешь, дух забило. Слегка отдышалась, он меня и повёл. Неподалёку развалюха деревянная стоит, видно под снос. Двери, окна повыбивали, а стены и крыша остались. Затолкал он меня туда и говорит: «Давай, девушка, иначе здесь и останешься, и нож к горлу приставил».
Света замолчала, вытерла салфеткой вспотевший лоб, прикурила новую сигарету и, тяжело вздохнув, продолжила:
- Ну, в общем, после этого он мягче стал, ножом больше не тыкал. Достал из кармана пакет с вином, рыбу копчёную. Мы выпили, правда от него и до этого перегаром несло, а ещё бензином или чем-то похожим.
- Что пили?
- «Чернило» какое-то, вроде «Гроно Закарпаття».
- Как зовут, не говорил?
- Нет, но когда он давал мне прикуривать, зажёг спичку, то на руке заметила татуировку, «Коля» написано. Мне кажется, он шоферюгой работает. В пальцы ему мазут въелся. Мишка мой, когда КАМАЗ ремонтировал, у него тоже руки постоянно  чёрные были.
- Молодец Света, с твоей наблюдательностью могла бы сыщиком работать, - сделал комплимент женщине Зинчук, снова достал из кармана портмоне и вытащил оттуда несколько снимков разыскиваемых милицией преступников, среди которых имелся и фоторобот предполагаемого маньяка. Потерпевшая недолго рассматривала разложенные на столе фотографии и ткнула пальцем в одну из них.
- Вот, похоже он, козлина, прерывисто задышала Света.
Зинчук попросил её описать внешность преступника, которая также соответствовала имевшимся в деле приметам: среднего роста, плотного телосложения, около сорока лет.
- Что ж, Света, скажу честно, информацию ты сообщила важную, за что приношу тебе свою благодарность, а также выражаю сочувствие. Но если это  тот, кого мы ищем, то ты легко отделалась. Поэтому благодари судьбу, что жива осталась. А теперь будем прощаться, - поднялся из-за стола Зинчук.
- Ой, я вас так чаем и не напоила, - засуетилась Света, которая, выговорившись, стала возвращаться в присущее ей деятельно-оптимистическое состояние духа.
- Спасибо, Светочка, но я ещё поработаю, - взглянул на стоявшие на холодильнике  часы сыщик. – А если поймаю преступника, то чай и не только, за мной. И дай мне пару пакетиков целлофановых, пойду грибы собирать, - пошутил Зинчук, у которого поднялось настроение от удачно складывавшегося вечера.
Только они вышли в коридор, как открылась дверь в комнату, и оттуда выглянул Светин отец.
- Что, папаня, решил гостя проводить? Думаешь, и мне с вещами на выход? – хохотнула Света.
Дверь захлопнулась, Зинчук ещё раз поблагодарил Свету, порывисто открыл дверь и, будто ему было восемнадцать лет, поскакал по ступенькам вниз. На улице он сориентировался и дворами напрямик двинулся в сторону детской железной дороги – узкоколейки, проложенной   вдоль русла протекавшей через запущенный парк речушки. Миновав квартал многоэтажных зданий, он вышел на улочку, которая вела к речке. Здесь одноэтажные дома и домишки чередовались с блиставшими новыми достижениями строительных технологий особняками новых украинцев. Пока Зинчук быстрым шагом спускался с холма, он позвонил Люде и довёл до сведения, что ужин снова откладывается. Скоро он увидел русло речушки, повторяя её изгибы, змеилась рядом узкоколейка, за железной дорогой на довольно крутом склоне холма возвышались вековые деревья старинного парка, а на том склоне, по которому он шёл, более пологом, за жилыми домами стоял полуразрушенный домик без окон и дверей. Видимо, участок выкупили, а к строительству ещё не приступали.
- И слава богу, - отметил сыщик. – Закон подлости не сработал, и есть шанс обнаружить вещдоки.
Внутри дома было до невозможности намусорено и в меру загажено. В углу под стенкой на остатках прогнившего пола лежала деревянная дверь, видимо Светкино прокрустово ложе, рядом валялось несколько пустых бутылок, но Зинчука они не интересовали. Он разгреб прутиком мусор на полу и обнаружил, что искал: пакет из-под вина на котором была красочная картинка и  вожделенная надпись : «Гроно Закарпаття». Переворошив  вокруг мусор, сыщик подобных пакетов больше не нашёл, и сосредоточил своё внимание на пищевых отходах. Таковых здесь почти не имелось, народ предпочитал пить не закусывая. Но на куче битого кирпича он заметил объеденный рыбий позвоночник с головой. Зинчук засунул пакет из-под вина в один целлофановый пакетик, рыбу – в другой и, смотря под ноги, осторожно выбрался из развалин. После этого он позвонил в управление, выяснил, что оперативная машина свободна, и попросил дежурного прислать её к мосту через речушку. Через десять минут, пройдя сквозь парк, он был у моста. Подъехала машина, и Зинчук к 22.00 наконец смог попасть домой.
Утром Зинчук, не заходя в кабинет, отправился к начальнику экспертно-криминалистического отделения и попросил в срочном порядке проверить отпечатки пальцев на пакете с вином. Когда он шёл по коридору, где располагались кабинеты сотрудников  розыска, столкнулся с Карпюком. Зинчук поздоровался с шефом  и попросил об аудиенции. Полковник, занятый своими мыслями, без слов вернулся назад. В кабинете, не успели они зайти, зазвонил телефон, Карпюк завёл длинный разговор, как понял Зинчук, с начальником областного розыска, капитан уселся на стул, а пакет с остатками копчёной рыбы положил на стол перед собой. Карпюк покосился на пакет, потом на Зинчука, лицо шефа нахмурилось, а закончив разговор, он сердито спросил у беспардонного подчинённого:
- Ты что, Василь Васильиевич, не мог до мусорника донести, что всякие объедки у меня на столе раскладываешь?
То, что уважаемый ветеран розыска обратился к заму по имени-отчеству, свидетельствовало о сильном неудовольствии его поведением. Но Зинчук не смутился, весело взглянул на шефа и поинтересовался, не сможет ли тот определить по этим остаткам сорт рыбы. Тогда полковник понял, что обглоданный хребет положили ему на стол не спроста, надел очки, и они с Зинчуком принялись внимательно изучать вещдок.
- Я думаю, скумбрия, Иван Сергеевич, - высказал своё предположение капитан.
- Похоже. Нужно у Ананича спросить, он любитель пивком с рыбой побаловаться, - согласился с мнением подчинённого полковник и, чтобы не гадать, позвонил капитану Ананичу и приказал немедленно прибыть к нему в кабинет.
- Ну, Васёк, не томи душу, рассказывай, - уже в обычной манере, когда они были наедине, обратился к своему заместителю Карпюк, и взгляд его подобрел.
Зинчук лаконично изложил суть добытой вчера информации, детально обсудить они её не успели, так как явился капитан Ананич, а когда ему предъявили для идентификации рыбий скелет, с уверенностью специалиста заявил, что это скумбрия холодного копчения. Тут зазвонил телефон, Карпюк взял трубку, а подчинённые, чтобы не мешать начальнику, сидели молча и вслушивались в его монолог.
- Да, у меня, - гудел в трубку полковник. – Знаю, что за  пакет. Да ты что! Уверен? На девяносто процентов говоришь. Отлично! Заключение забрать я сейчас пошлю…
Зинчук, понявший о чём шла речь, гордо расправил плечи, представляя, как на них будут смотреться погоны с майорскими звёздами. Пребывавший в неведении Ананич в присутствии шефа сидел ровно и старался, чтобы деловое выражение не сходило с его лица. Карпюк подошёл к стене и раздвинул шторки, за которыми висела карта города.
- Покажи, Вася, где ты этот пакет нашёл? – попросил он Зинчука. – Отпечатки слегка смазанные, но совпадают с теми, что преступник оставил на тетрадке убитой студентки.
Зинчук поднялся из-за стола, сразу определил русло речушки, пересекавшее замысловатыми извивами почти половину территории города, и ткнул в карту ручкой.
- Вот здесь домик стоит. На левом берегу жилые микрорайны и вдоль берега по холму полоска частного сектора. На правом берегу за зелёной зоной, - провёл ручкой Зинчук, - несколько предприятий, в частности молокозавод, обувная фабрика, автобаза и автобусный парк, а вот здесь – таксопарк, но это намного дальше. И практически город за территорией этих предприятий заканчивается. Идут поля, а за ними деревня Липляны.
- И какие выводы напрашиваются? – размышляя, задал риторический вопрос Карпюк. – Для начала пойдём по малому кругу. Как Балерина, так и другая потерпевшая указывают, что от нападавшего пахло бензином.  Что я имел ввиду, насчёт малого круга. В этом районе было ещё одно нападение, но преступника спугнули, поэтому с уверенностью сказать, имеет ли оно отношение к расследуемому нами убийству, мы сказать не можем, хотя приметы совпадают.  Ближайшие к месту нападения на Свету-Балерину транспортные предприятия автобаза и автобусный парк. Подозреваемый – мужчина от тридцати до сорока лет, звать, скорее всего, Колей, по крайней мере на руке такая татуировка, работает водителем или автослесарем. Из этого следует, что нужно проверить всех водителей и слесарей с такими исходными данными в этих автопредприятиях. Не выявим, тогда расширим круг и займёмся проверкой других предприятий и фирм,  где имеется автотранспорт, которые расположены в этом районе. Не найдем там, придётся проверять все автопредприятия города.
- Он вообще, может частником быть, - высказался Ананич. - Да и любая более-менее крупная фирма имеет водителей в штате.
- Что ты мне прописные истины рассказываешь, - пресёк дискуссию полковник. – Ты, Константин Семёнович, порассуждать любитель. А тут такое дело, что рассуждать особо и разрабатывать хитромудрые комбинации не над чем, нужно тупо рыть землю рогом. Вот Зинчук в народ вышел и сразу информацию добыл. Всё понял?
- Так точно, товарищ полковник! – поднялся со стула Ананич, самолюбие которого  было задето тем, что его отчитали в присутствии хоть и старшего по должности, но младшего по возрасту Зинчука.
- Садись, чего ты распрыгался, небось, не на строевом смотре, - миролюбиво проговорил Карпюк и закурил сигарету. – Короче, так, ты, Костя, возьми любую свободную машину, но предварительно зайди к экспертам и посмотри на пакет с вином, и езжай к автобазе и автобусному парку, проверь, в каких магазинах такое вино и копчёная скумбрия продаются. Приедешь, расскажешь, тогда и решим, с какого автопредприятия начинать.
- Будет сделано, - поднялся с места Ананич и энергичным шагом направился к выходу.
- Опер хороший, - кивнул в сторону ушедшего Карпюк. – Вот только поговорить любит. Думал, его замом поставят. А мне нужен зам, который умеет работать. Выдвигать теории я и сам могу, - высказался Карпюк по поводу не в меру амбициозного подчинённого. - Ты, Вася, молодой, сил не меряно. Если поставят вместо меня, то в замы можешь брать и теоретика, хотя я не скажу, что голова у тебя не работает. Но нельзя объять необъятное. Тут или пахать по чёрному, или мыслить, особенно, когда оперативные комбинации прорабатываешь. Ведь чуть не так продумаешь, и агента кокнуть могут. Вот такая наша жизнь между молотом и наковальней: и преступление раскрыть, и агента сберечь. А часто бывает, что это вещи несовместимые. Нет, пора на пенсию. Выслуги скоро на двоих хватит, сколько можно мне, старику, эту лямку тянуть, - посетовал Карпюк, - поглядывая из-под кустистых бровей на своего заместителя.
- Что вы такое говорите, Иван Сергеевич, какая пенсия! Да вы любого молодого за пояс заткнёте, - совершенно искренне лил бальзам на душу старому полковнику Зинчук. – Как по мне, так я до своей пенсии готов под вами работать.
- Ишь, хитрый какой, - пряча в седых усах усмешку, проговорил разомлевший полковник. – На меня все шишки, а тебе самое интересное – оперативная работа. Эх, и где мои весенние года! – напоследок ностальгически вздохнул ветеран городского сыска, принял соответствующий начальнику его ранга строгий вид и отдал распоряжение:
- Объяви сотрудникам, через полчаса у меня совещание. Вот список дел, по которым сроки раскрытия поджимают, а результата я не вижу. По каждому отдельный доклад сотрудника. И ты тоже по своим направлениям будь готов отчитаться.
 Зинчук не стал щёлкать каблуками и молодцевато гаркать: «Будет исполнено, товарищ полковник!», а взял список и, сразу озаботившись, на ходу читая, вышел из кабинета.
Совещание уже подходило к концу, когда в дверь постучали. Карпюк, недовольно поморщившись, пророкотал своим зычным голосом: «Войдите!». Дверь осторожно открылась, и в кабинет вошёл капитан Ананич. Судя по выражению затаённой радости в его глазах, поездка безрезультатной не оказалась. Карпюк долгих заседаний не любил, он очередной раз нацелил сотрудников на добросовестное отношение к выполнению служебных обязанностей, повышение оперативного мастерства и соблюдение законности, и отпустил всех, оставив Зинчука и Ананича.
- Вижу, Костя, ты что-то накопал, - закуривая, проговорил Карпюк и разрешил курить подчинённым.
- Есть кое-какие фактики, Иван Сергеевич, - не стал курить Ананич и приступил сразу к делу. - Я объехал все магазины в районе автобусного парка и автобазы. Их там пять штук. «Гроно Закарпаття» продается везде, но завезли только на прошлой неделе. А вот в магазинчике напротив проходной автобазы это «Гроно» поступило в продажу 20-го числа. Нападение же на Свету-Балерину было совершено 25-го. И копчёная скумбрия в том магазинчике в ассортименте присутствует.
- Видишь, как просто. А ты, дурочка, боялась! – ухмыльнулся Карпюк и подмигнул Ананичу. – Переживал, что всех водителей города проверять придется. Пока ты ездил, я в ГАИ запрос сделал. Компьютер выдал, что лиц по имени Николай, располагающих водительским удостоверением и возрастом от тридцати до сорока пяти лет в городе проживает, - Карпюк заглянул в блокнот, - всего-навсего 3259 человек. А в городе личный состав органов, включая пожарников, охрану, областное УВД примерно в два раза  меньше. Всего-то делов – по два шоферги на брата. Не повезло нам. Имя очень распространённое попалось. Я у начальника ГАИ спрашиваю, а какое имя самое редкое. А он говорит: Арчибальд. Всего один такой уникум есть. Да, явно с именем нам не повезло, - вздохнул Карппюк и лукаво взглянув на слегка оторопевших подчинённых. - Но пока проверку имён оставим на потом. Но в каждой веселой шутке -  только доля шутки, остальное - горькая правда. Начальник управления срок нам поставил в месяц. Уже прошло две недели. Если не поймаем этого ублюдка, а, не дай бог, он ещё громкое нападение совершит, то не только 3000 человек проверять придется, а все 30 000! Ладно, давай дальше, Костя, что ещё сказать можешь?
- Я у продавщиц поинтересовался, много ли клиентов на это «Гроно», ведь народ, в основном, водку пьёт, тем более шофера. И действительно, с 20-го числа, согласно накладных, продано всего 15 пакетов. Среди любителей «чернила» они  запомнили одного водителя с автобазы из-за его хамского поведения. Шутки у него сосредоточены на том, что у женщин ниже пояса, а когда выпивши заходит, лапать баб пытается, одна покупательница даже как-то ему по морде съездила. И по приметам с убийцей студентки совпадает. Но фоторобот я продавщицам не показывал.
- И правильно, - одобрил Карпюк. – Нечего раньше времени шум поднимать. Как эта автобаза официально называется?
- Автотранспортное предприятие №77.
- О, что-то в это утро нам сильно везёт!  Как бы не сглазить. Цифры мне эти знакомые.
Карпюк вытащил из стола толстенную и до невозможности замусоленную записную книжку и стал листать.
- Ага, Терещенко Еремей Павлович, начальник отдела кадров АТП-77. Тоже выходец из органов. Бывший замнач отдела охраны. Вот видите, молодёжь, как хорошо, что я всё записываю, - назидательно поднял палец вверх Карпюк. – Случайно встретил, разговорились. Информация тогда была вроде и ни к чему, но я телефон записал, не прошло и три года, как пригодилось.
Карпюк отпустил Ананича, позвонил Терещенко и напутствовал  Зинчука:
- Езжай, Вася, на автобазу. Что делать, сам знаешь. Главное – его не спугнуть. Если выяснится, что это он, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, - постучал костяшками пальцев по столу Карпюк, - до генерала дойду, чтобы тебе майора раньше срока присвоили. А то всякие блюдолизы и шестёрки  давно в подполковниках ходят, а опер-трудяга, будто участковый в захудалом селе, всё ещё капитан.
Зинчук также, чтоб не отвернулась удача, не стал благодарить заранее, лишь заверил, что всё сделает правильно.
На проходной автобазы он спросил, где находится отдел кадров, поднялся на второй этаж административного здания, нашёл дверь с нужной табличкой и вошёл внутрь. В  кабинете, уставленном шкафами с папками личных дел, за столом сидела рыжеволосая веснушчатая девчушка и, заглядывая в одну из многочисленных папок, лежавших перед ней, как показалось Зинчуку, не совсем уверенно тыкала пальцем в клавиатуру компьютера. Он спросил, где Еремей Павлович, озабоченная девушка, не отрывая взгляда от монитора, показала на дверь в глубине кабинета. Терещенко, подполковник в отставке, был высоким сохранившим офицерскую выправку мужчиной примерно шестидесяти лет. Он живо поднялся из-за стола, также заваленного кипами скоросшивателей и, чеканя шаг, пошёл навстречу Зинчуку. Мужчины обменялись рукопожатиями и после вежливой прелюдии, которая касалась со стороны кадровика вопросами о здоровье и службе Карпюка, а со стороны Зинчука о здоровье и впечатлениях о работе на гражданке отставника, Терещенко поинтересовался целью визита оперативника.
- Интересует меня один человек, Еремей Павлович, весьма вероятно, что он работает на вашей автобазе.
- Кем работает?
- Скорее всего водителем или авторемонтником.
- Автослесарем, - поправил Терещенко. – Фамилию знаете?
- В том то и дело, что нет. Звать Николаем, по крайней мере, на левой ладони татуировка «Коля». От тридцати пяти до сорока пяти лет, среднего роста, плотного телосложения.
- Угу, - задумался на миг Терещенко. – За что вы его разыскиваете, я могу знать?
- Подозревается в нападении на женщин и изнасиловании, - отчасти сказал правду Зинчук. – Посмотрите на фоторобот. Лицо вам не знакомо?
Терещенко повернул фотографию к окну, долго её рассматривал и неуверенно проговорил:
- Я почти всех сотрудников в лицо знаю, ну и по именам многих. Напоминает мне одного водителя, он недавно устроился. А фамилия вроде бы на «з», смешная какая-то или странная. Пойду, личное дело посмотрю.
- Еремей Павлович, только… - показал Зинчук на комнату, где сидела помощница.
- Само собой разумеется, Василь Васильевич, - заверил кадровик и, прямо неся корпус, энергичным шагом пошёл к двери. Минут через десять он вернулся с целой кипой папок в руках, положил их на стол, а верхнюю, на которой было написано: «Зайончковский Николай Антонович», подал Зинчуку. Тот раскрыл папку, на первой странице были анкетные данные и фотография. Общее сходство лица на фотографии с портретом, составленным со слов потерпевших, было несомненным.
- Действительно похож, - подтвердил  Терещенко.
- А можно эту фотографию мне на время изъять? – попросил Зинчук.
- Для отдела кадров в вопросах кадров нет ничего невозможного! – пошутил Терещенко, заметив, как при виде фотографии загорелись глаза у сыщика.
Кадровик взял из подставки для карандашей бритвенное лезвие и осторожно срезал фотографию с листа.
- Фотография дело хорошее, -  решил выжать всё возможное от  кадровика Зинчук. -   Но сами знаете: свидетельницы могут ошибиться.  Ночь, стресс от нападения, много времени уже прошло с момента преступления. Если бы ещё и отпечатками пальцев разжиться, - появилось просительное выражение на лице оперативника.
- Нет проблем, прямо сейчас и сделаем, - без раздумий ответил капитану услужливый коллега. – Главное, чтоб он на месте был.
Терещенко поднял трубку допотопного телефонного аппарата с дисковым номеронабирателем и накрутил три цифры.
- Алё, диспетчерская? Терещенко говорит. Это ты, Демьяновна? Не узнал, разбогатеешь скоро, дочка за миллионера замуж выйдет… Зайончковский в рейсе, или на базе. Ага, ремонтируется. Тогда объяви, пускай срочно ко мне зайдёт. Заранее благодарен!
Ну, вот и всё, - положив трубку, повернулся к Зинчуку отставник. – Придёт, скажу, заявление переписать нужно.
- Я тоже, Еремей Павлович, вам  благодарен. Тогда я съезжу, покажу потерпевшей фотографию, а потом вам перезвоню, спрошу, когда можно будет заявление забрать. Да, постарайтесь рассмотреть, есть ли у него руке татуировка, примерно в этом месте, - показал Зинчук на свою ладонь.
- Всё сделаю наилучшим образом, Василь Васильевич. А звоните мне лучше на мобильный, вдруг, выйду из кабинета, - взял Терещенко  из лоточка с канцпринадлежностями визитную карточку и протянул Зинчуку. Я здесь ещё и председатель профкома. Должность бесплатная, но хлопотливая. Шоферня из всех пролетариев народ самый скандальный, а начальство свою линию гнёт. Вот и приходится лавировать, а то и принимать удары на себя. Но ничего, спина ещё крепкая, пока выдерживаю, - заверил оперативника бодрый отставник.
- Значит, не прощаемся, - вежливо дождался конца монолога кадрово-профсоюзного деятеля Зинчук и быстро вышел из кабинета.
Сев в машину, капитан прикинул, куда ему ближе ехать: к Свете-Балерине домой, на молокозавод, где она работала, или же в управление, чтобы посмотреть в старом блокноте её домашний телефон. Получалось, что ближе всего домой. Через пятнадцать минут он не без душевного трепета вновь стоял перед знакомой дверью и нажимал кнопку звонка. Размышляя о том, как было бы для следствия чудесно, если бы Света опознала преступника, Зинчук увлёкся, и звонок получился требовательно долгим. Дверь распахнулась, и он увидел Светиного отца. Лицо у того было очень сердитым, но, узнав Зинчука, мужчина попятился, щёки его побледнели, а от грозного выражения не осталось и следа.
- Опять вы? – растерянно произнес он.
- Да вы не волнуйтесь, - стал успокаивать его оперативник. – Это снаряд дважды в одно место не попадает, а милиция без всяких неприятных последствий может приходить к гражданам и чаще. Света дома?
Тут в коридор выпорхнула и вышедшая из доверия у отца  дочь.
- Папаня, пропусти гостя, - велела она. – И не смотри не меня, как Ленин на буржуазию! Я перед законом чиста. Правда, Василь Васильевич?
- Совершенно верно! – подтвердил Зинчук и улыбнулся чересчур впечатлительному папаше.
- Так чего он сюда зачастил? – убедившись, что опасность со стороны милиции дочери не грозит, решил он проявить отцовскую строгость.
- А может у нас любовь! – хохотнула Света и подступила к Зинчуку ближе, делая вид, что хочет его обнять.
- Час от часу не легче! То бандюги в зятья набиваются, теперь – милиция. Не можешь нормального парня себе найти? – возроптал мужчина, резко развернулся и, слегка прихрамывая, пошагал по коридору.
- Вот старый хрыч! – возмутился про себя оперативник. – А в милиции будто ненормальные работают.
- Не обращайте внимания, - беззаботно отмахнулась Света. – У папани бывает вавка в голове. Так с чем пожаловали?
- Ты же вчера чаем не напоила, вот я и пришёл, - пошутил Зинчук. Света ему импонировала своим непробиваемым оптимизмом и живостью характера. Она относилась к числу тех людей, с которыми общаться, когда они не подпадали под разряд обвиняемых, было легко и просто, особенно в качестве свидетелей.
- Так тому и быть. Я только заварила. Мойте руки, - показала она на санузел, - и идите на кухню.
Когда спустя минуту капитан сел за стол, там уже стояли наполненные ароматным чаем две чашки и блюдце с печеньем.
- Сахар я не сыпала, - предупредила Света. – Я люблю чай несладкий.
- А я немного положу. Медицина утверждает, что сахар повышает умственность, - балагурил Зинчук. – А мне завтра тесты по IQ предстоят. Не сдам, в звании не повысят.
- Да вы что! – вытаращила свои бойкие глаза  Света. – Выходит, чем у милиционера больше звёзд на погонах, тем выше интеллект. Тогда понятно, почему все в генералы метят. Вон, по телеку показывали, начальник президентской охраны с полковника за пару лет генерал-полковником стал. Можно в книгу рекордов Гиннеса вносить.
- Именно так, - с серьёзным видом подтвердил Зинчук.
- А у вас какое звание?
- Пока капитан, - вздохнул Зинчук.
- И уже такой умный! – воскликнула Света и выразила свой восторг несколькими бурными жестами, а на её миловидном лице заиграла хитренькая улыбка.
Когда допили чай, Зинчук посерьёзнел, Света, поняв, что сейчас наступает главный момент визита не по званию умственно развитого капитана, тоже перестала улыбаться. Света закурила, предложила гостю и, дымя сигаретой, ждала, что он ей скажет.
- Вышел я, Света, на одну личность. Возможно, это тот, о котором ты рассказывала, - тактично не  назвал Зинчук причину, по которой Света ему рассказывала об этой гнусной личности. – Я принёс фотографию. Соберись с мыслями и вспомни, как он выглядел, а потом я покажу фото. Если не будешь уверена, что это он, дорисовывать воображением ничего не нужно. Очень часто свидетели и потерпевшие в таких случаях мало что запоминают.
Выждав несколько секунд, Зинчук протянул Свете фотоснимок. Света долго не рассматривала, и, бросив карточку на стол, с ненавистью чуть ли не по змеиному прошипела:
- Он, паскуда!
- Ты уверена? – возликовав в душе, спросил оперативник. – Ведь темно было.
- Не так уж и темно, полная луна на небе светила. И когда прикуривал, я его хорошо рассмотрела.
- Что ж, будем считать, юридическая процедура прошла успешно, - с удовлетворением констатировал  Зинчук. – После мы всё это оформим официально. А пока благодарю за существенную помощь и вкусный чай, я побежал.
Из машины он позвонил Терещенко. Тот, видимо находясь в кабинете не один, сообщил, что дело сделано, а надпись – присутствует. Зинчук правильно расшифровал таинственное сообщение: отпечатки пальцев сняты, а на руке имеется татуировка. В принципе оснований для задержания Зайончковского уже хватало с избытком, Зинчуку и его доблестным сыщикам неоднократно приходилось задерживать людей при наличии менее веских улик, а бывало, руководствуясь оперативным чутьём, и вообще без оных. Однако капитан Зинчук решил всё довести до конца, а по сему продолжал действовать согласно намеченному ранее им  же самим  плану.
Терещенко, хоть и провёл всю службу в отделе, который обеспечивал охрану объектов народного хозяйства и частных домовладений, а проще говоря, подразделение занималось установкой охранной сигнализации и выездом на место при её срабатывании, повёл себя как настоящий оперативник и сам предложил Зинчуку встретиться за территорией автобазы. Зинчук подъехал к проходной, отставник сел к нему в машину, достал из кожаной папки лист бумаги, вложенный в целлофановый файл.
- Заставил заявление о приёме на работу переписать, мол, старое потерялось, - подмигнул Зинчуку подполковник. – Моих отпечатков там быть не должно. Я вытащил лист из середины пачки и положил на стол. И татуировку я нарисовал по памяти, может вам это пригодится.
Старый служака, скромно потупив взор, передал капитану ещё один  лист бумаги, на котором были изображены контуры ладони. Скорее всего, художник положил на бумагу свою пятерню, обвёл её карандашом, а между большим и указательным пальцами написал слово «Коля».
- Благодарю за службу, Еремей Павлович. Оперативная работа в вашем лице много потеряла, - сделал комплимент зардевшемуся от удовольствия ветерану МВД Зинчук.
- Мечты-мечты, - вздохнул Терещенко. – Желание у меня в молодые годы было в опера пойти, но по образованию я технарь. Не буду задерживать, если нужно, всегда обращайтесь, - протянул руку для прощания Терещенко.
- Возможно, и обратимся, - проговорил Зинчук, уже обдумывавший варианты задержания Зайончковского. – Рабочий день когда на автобазе заканчивается?
- В 17.00, - ответил подполковник и с надеждой взглянул на молодого коллегу.
- Хорошо, мы проверим отпечатки, я доложу Ивану Сергеевичу, думаю, он с вами ещё свяжется, даже, может, и сегодня.
- Тогда желаю успехов, - пожал протянутую ему в ответ Зинчуком ладонь Терещенко и вышел из машины, в порыве энтузиазма хлопнув дверкой сильнее, чем требовалось.
Прибыв в управление, Зинчук опять, как и утром, направился к экспертам-криминалистам и опять же настоял на безотлагательном проведении экспертизы доставленного листа бумаги. После этого пошёл к Карпюку, но секретарь сообщила, что шефа вызвал начальник областного розыска. Видя, что время приближается к обеду, Зинчук съездил домой, основательно подкрепился, предупредил Люду, что сегодня, вероятнее всего, снова задержится, отметив её укоризненный взгляд, поцеловал в щеку, увидев, что взгляд не изменился, обнял и поцеловал в обе щеки, больше не стал присматриваться к выражению лица супруги и помчался на работу.
В отделе, помня наставления Карпюка, что личный состав нельзя оставлять без контроля, прошёлся по кабинетам и слегка навёл шороху, предупредил Ананича и ещё одного сотрудника, чтобы были на месте, услышав в коридоре грузные шаги и зычный голос Карпюка, поспешил к нему с докладом. Не успели они с шефом расположиться за столом, как позвонил начальник экспертно-криминалистического отделения, потребовал магарыч за срочную работу и сообщил, что отпечатки пальцев с листа бумаги теперь уже на все сто процентов совпадают с отпечатками пальцев подозреваемого в убийстве студентки Свидры.
Был разработан план задержания Зайончковского и распределены роли: кто займется непосредственно арестом подозреваемого, а кто обыском по месту жительства и работы. В 15.30 Зинчук вместе с капитаном Ананичем и старшим лейтенантом Поповым были уже возле автобазы.  Машину они поставили недалеко от проходной.  Вскоре появился Терещенко, его усадили на заднее сиденье, чтобы поменьше бросался в глаза, и подполковник в отставке сообщил, что Зайончковский на рабочем месте занимается ремонтом своего КАМАЗа, а сам он поставил руководство в известность, что его вызывают в городской комитет профсоюзов, поэтому он всецело в распоряжении оперативников.
- Тогда ждём, - только и осталось сказать Зинчуку, и он, расслабившись, откинулся на спинку сиденья.
Однако неугомонный ветеран не дал оперативникам в полной мере насладиться возможностью непредвиденного отдыха. Он то предавался воспоминаниям, красочно живописуя суровые будни милиции времён его молодости, то интересовался условиями службы и должностными окладами современных блюстителей порядка, то рассказывал не без доли юмора и наблюдательности различные курьёзные истории, случившиеся во времена оные с ним или его коллегами.
Но вот, наконец, Терещенко выговорился, и в салоне воцарилась относительная тишина. К пяти часам поток людей через проходную увеличился, и отставник на разговоры больше не отвлекался. Он внимательно следил за всеми, кто выходил из ворот, но сигнала пока не подавал.
- А вот и моторист, который ему двигатель делает, - проговорил бдительный ветеран и, вытянув шею, стал всматриваться за спины выходивших из ворот людей. Оперативники, которые до этого вполуха слушали рассказы Терещенко, вмиг сбросили с себя полудремотное состояние и также сосредоточили своё внимание на проходной.
- Коллеги, а давайте проведём эксперимент, - обратился с неожиданным предложением к соратникам Ананич. – Фотографию Зайончковского мы видели, а теперь попробуем определить его в толпе. Вы же, Еремей Павлович, нам не говорите, пока он метров на десять за ворота не выйдет.
Но коллеги инициативу товарища не поддержали. Зинчук обеспокоился за свой авторитет в случае, если он первым не выявит преступника, а Попову было просто лень.
- Ясно, - правильно истолковал молчание соратников Ананич. – Тогда ставим вопрос по другому: тому, кто первый заметит, двое других ставят бутылку.
- О, тогда другое дело! – оживился Попов и полез в карман за фотографией.
Но заключить пари не успели, ибо объект устремлений оперативников, встречи с которым они ждали четыре месяца, появился в поле их зрения, а главное – в пределах досягаемости.
- Вот он идёт, - сказал Зинчук. – Одет в  брюки цвета кофе с молоком и синюю рубашку с длинными рукавами. Так, Еремей Павлович?
- Так точно, Василь Васильевич, - подтвердил Терещенко.
Оперативники обратили внимание на невысокого коренастого мужчину, одетого, как описывал Зинчук, и тоже узнали в нём подозреваемого.
- Всё, по плану, - подал команду Зинчук и завёл двигатель.
Терещенко, Ананич и Попов вышли из машины, отставник остался на месте, а опера двинулись вслед за подозреваемым. Зайончковский пересёк заасфальтированную площадку напротив ворот автобазы и остановился у бровки тротуара, видимо намереваясь перейти на другую сторону улицы к автобусной остановке. Зинчук, потихоньку ехавший по дороге, прибавил скорости, и не успел Зайончковский шагнуть на проезжую часть, как машина остановилась перед ним, шедшие сзади Ананич и Попов подхватили Зайончковского за руки и мгновенно впихнули его в услужливо раскрытую перегнувшимся через сиденье Зинчуком заднюю дверку салона.
Непосредственный процесс задержания занял не более пяти секунд, поэтому Зайончковский не успел проявить никаких реакций, лишь издал несколько нечленораздельных возгласов, а когда ему в машине надели наручники, стал тихо подвывать, переводя полный ужас взгляд с одного оперативника на другого. Зинчук повернулся и показал удостоверение.
- Уголовный розыск. Знаешь, за что тебя задержали?
Зайончковский отрицательно замотал головой и взвыл громче.
- За убийство девушки под мостом, - объяснил причину ареста Зинчук и тронулся с места.
В зверином завывании убийцы можно было различить слова: «Не я… не я…».
- Не ты, значит отпустим, - без всяких эмоций сказал Ананич, но вдруг выругался и резко отодвинулся от задержанного, то же самое проделал и Попов, только выругался позабористей.
Зинчук остановил машину и обернулся. Зайончковский с выпученными глазами и полуоткрытым ртом, из угла которого тоненькой струйкой стекала слюна, сидел неподвижно, будто изваяние, а по его светлым брюкам растекалось тёмное пятно.
- Вот, сволочь, всю сидушку нам замочит, - спокойно проговорил Зинчук, взял с пола возле пассажирского сиденья резиновый коврик и подал Ананичу.
*  *  *
Так силами городской милиции город был избавлен от кровожадного маньяка, а сотрудники УБОП ликвидировали преступную группировку.
Суд приговорил Зайончковского к высшей мере наказания: пожизненному заключению. В процессе следствия выяснилось, что Зайончковский в город прибыл всего год назад, а до этого проживал на Донбассе, где также совершал подобные преступления.
Что же касается членов преступной группировки, то сроки здесь были разные. Управляющий «Торгинвестбанком» Големб получил семь лет, раскаявшиеся и сотрудничавшие со следствием Протас и Клопотюк соответственно восемь и одиннадцать лет заключения. Пенькович, который отрицал свою вину и никаких показаний не давал, получил пятнадцать лет строгого режима. Но просидел он всего полгода. Однажды, уже на зоне, его нашли повешенным на чердаке цеха.
Кто стоял за деятельностью банка, так выяснить и не удалось. Попавший под подозрение заместитель начальника налоговой администрации покончил жизнь самоубийством у себя на вилле в Конче-Заспе двумя выстрелами из пистолета в голову. А все днепропетровские олигархи пребывают в добром здравии и благополучии  по сей день и продолжают развивать свой бизнес на пользу обществу.