Андрес спал, завернувшись в белую с вышивкой простынь. Ему снился пасмурный день, не очень холодный, но неприятный. Неожиданно сквозь облака пробился солнечный луч.
- Солнце вышло! Ура! – услышала Элена голос сына и поспешила в его комнату. Видимо, он разговаривал во сне, но теперь уже стоял перед окном, разминаясь после недолгого отдыха. Занавески разлетались в стороны от свежего морского ветра, и весь балкон заливали потоки света. Элена, убедившись, что с Андресом всё в порядке, удалилась, а он вышел на балкон, чтобы ознакомиться с ситуацией. Сверху он мог видеть всю округу, но было слишком рано, и люди ещё видели сладкие сны.
Сам же Андрес почти всегда поднимался вместе с солнцем и успел привыкнуть к такой пустоте по утрам. Чтобы как-то себя развлечь, он отправился на конюшню, которая располагалась прямо за домом, и оседлал своего любимого скакуна гнедой масти – Фреско, прозванного так за лёгкость и напористость. Андрес погладил его по крупу и обнял другую лошадь – кобылу Вьенту, которая носилась как ветер. Приласкав своих питомцев, Андрес вскочил на Фреско и рысью поскакал к морю.
Лошадей Андресу подарил отец, еще в те далекие времена, когда удача только начинала улыбаться их семье. Многие гадали, почему Николас остановил свой выбор именно на животных, всем казалось, что более подходящим новому положению Вэсино был бы какой-нибудь мотоцикл или автомобиль. Но у Николаса на этот счет были свои соображения – он не хотел, чтобы его сын уподобился брату своей матери - Флору, которого мотоциклы сводили с ума. А, кроме того, Николас просто считал лошадь более безопасным средством передвижения. И, между прочим, лошадь стоила никак не дешевле мотоцикла, поэтому достоинство Николаса ни в коем случае не страдало.
На море был настоящий шторм – огромные валы, обгоняя друг друга, катились на песок. Пенная вода, заливая берег наполовину, затрудняла бег Фреско. Он фыркал, разбрызгивал воду копытами и от души веселился вместе со своим наездником. Солнце изо всех сил отражалось от поверхности моря и слепило Андресу глаза.
Мареа проснулась и сразу же выглянула в окно. Ей недавно исполнилось восемнадцать лет, она старалась вести себя, как взрослая, и ей почему-то казалось, что взрослые по утрам непременно должны выглянуть в окно.
Окружающим зачастую было нелегко понять это юное создание, и от их непонимания Мареа почти постоянно ходила, погрузившись в свои собственные мысли. Все, что касалось веселья, игры в футбол и мотоциклов, она считала предосудительным. Когда Астерия бежала с парнями на поле и звала сестру с собой, Мареа неизменно отказывалась, полагая, что такое занятие не для девушки.
Все любовные истории сестры не вызывали у нее никаких эмоций, даже ревности, несмотря на то, что у самой Мареа ничего подобного до сих пор не случалось. Правда, когда она была помладше, за ней пытался ухаживать Элиас Эспада, ну да она сумела от него избавиться. “Все это глупости”, - так говорила Мареа.
И, тем не менее, общество парней ей нравилось. “Иногда они могут быть приятными”, - утверждала блондинка, а именно, когда кроме нее в компании нет ни одной девушки, или, по крайней мере, нет девушки, красивее самой Мареа.
На берегу резвился Фреско. Поразмыслив и придя к выводу, что она не сделает ничего предосудительного, если присоединится к Андресу, она вышла из комнаты.
- Привет, Мареа, - закричал Андрес, заметив девушку. Он был рад встретить её в столь ранний час, ведь его не покидала надежда, что она вышла на берег исключительно из-за него. Андрес давно и безнадежно был влюблен в Мареа, хотя она об этом и слышать не желала. Поэтому не удивительно, что Андрес ошибся. Первым делом Мареа обняла за шею Фреско, а уже потом пожала руку его хозяину.
Глядя на Андреса, Мареа промолвила:
- Милый, красивый конь, - но Андресу из-за сильного ветра послышалось “Милый, красивый мой”, и, конечно же, он принял эти слова на свой счёт.
- Садись, прокачу, - гордый и довольный Андрес, взяв Мареа за руку, помог ей сесть позади себя. Она же была без ума от счастья, потому что очень любила лошадей, а вот возможность проехаться на них выдавалась крайне редко.
Андрес направил Фреско вдоль линии прибоя, в сторону отеля “Рекорд”. Гнедой промчался мимо пирса как птица, подхваченная воздушным течением, и вылетел на широкую дорогу, соединявшую посёлок с отдалённой частью острова. Неподалёку от “Рекорда” дорога раздваивалась. Прямой путь вел дальше к отелю, а совсем узкая тропинка сворачивала влево, в поле, плавно переходящее в берег тихой бухты. Туда и поехал Андрес.
Фреско брёл по мелкой воде, которая здесь была такой спокойной, словно с другой стороны мыса не шумел всеразрушающий прибой. Мареа сидела в седле, вернее лежала, прижавшись к коню всем телом, а Андрес шёл рядом, держа Фреско за поводья. Им не о чем было разговаривать – Андрес не находил подходящих слов, а Мареа, погружённая в себя, просто не замечала Андреса.
Да и никто в посёлке не обращал на Андреса особого внимания – он был ниже ростом всех местных парней, с взъерошенными волосами и голубыми глазами. Его лицо, усыпанное веснушками, могло вызвать лишь улыбку, но ни одна девушка не воспринимала его как мачо. Да он и не унывал, в свои шестнадцать лет ему ещё можно было надеяться на успех в будущем. Девчонки ему, конечно, нравились, но он был младше всех, и рассчитывать на что-то пока не приходилось.
Пытаясь хоть как-то вызвать к себе интерес, Андрес любил пошутить и посмеяться, а по утрам он бродил по посёлку, оповещая спящий люд о происходящих в природе событиях. Соседи по поселку предполагали, а те, кто жил ближе всех к дому Николаса, были просто уверены, что эту привычку Андрес унаследовал от отца. Хотя она несколько скрашивалась романтическим характером, данным Эленой, потому что Николас будил людей несколько по-иному.
Отец Андреса имел страсть к автомобилям – чего он не допускал в сыне. Каждый год, а то и полгода у него появлялась новая машина. И долго прожить без своей очередной любимицы он не мог – лишь поздно ночью загонял он ее в гараж, а с утра, когда и солнце толком не успевало взойти, звук мотора проникал в каждую дверь и неплотно закрытые окна.
Андрес не любил машин. Он любил Мареа. Казалось бы, с помощью Фреско и Вьенты он нашёл ключ к сердцу одной из самых хорошеньких девушек Ориенте, но Мареа любила лошадей, а не Андреса, и к концу их прогулки он это понял.
- Эх, Андрес, - нарушила вдруг молчание Мареа, - как я хочу, чтобы у меня была кобыла!
- Да, было бы здорово, - согласился он, - мы бы с тобой могли кататься вместе, а то бы и наперегонки скакали, да? Ты можешь брать Вьенту, папа не будет против.
Но Мареа его уже не слышала, поглаживая гриву Фреско, она предалась мечтам о своей будущей лошади, высокой и тонконогой и обязательно белого цвета.
День прошел. Солнце медленно спускалось в облака, скучившиеся на горизонте. Небо на востоке с каждой минутой становилось темнее. Фреско шёл, помахивая головой, а сзади медленно шагали Андрес и Мареа. Через некоторое время впереди показались чьи-то фигуры, а когда парочка прибавила ходу и поравнялась с попутчиками, выяснилось, что это были Ларго и Деметрио. Деметрио катил перед собой мяч, а Ларго пытался его отобрать. Заметив, что они не одни, футболисты успокоились и приняли достойный вид. Ещё бы! Сынок богача собственной персоной! Но если Андрес был для них чужим, то Мареа они не стеснялись, и сразу завели с ней разговор, конечно же, о футболе. Ларго, как старший, начал первым.
- Мареа, а мы сегодня матч устраиваем на поляне за ручьём. Приходи за нас болеть.
- А кто играет? – поинтересовалась она.
- Как обычно, наша команда – я, Деметрио, Серхио, Элиас, Пабло, Виче, Астерия. Приходи, будет весело.
- Мы хотим разгромить команду Нальгудо, - хихикая, добавил Деметрио, - в последний раз ему от нас сильно досталось.
- До сих пор, наверное, в себя приходит, - подхватил Ларго, и оба друга громко рассмеялись.
Андрес шёл, слушая этот разговор, и думал о том, что деревенские парни такие грубые и не выбирают выражения при девушке. Но где-то внутри него появилась маленькая, но очень настойчивая мысль – Андрес тоже хотел бы присутствовать на игре. Но его никто не звал. “Как всегда”, – подумал Андрес и в очередной раз за сегодняшний день ошибся.
- Андрес, - Мареа тормошила его за плечо, - ты что, не слышишь? Ребята зовут тебя на футбол. Пойдёшь?
- Да, конечно! – обрадовано закричал Андрес, и тут же забыл, что эти “ребята” не умеют себя вести, и простил им прежние насмешки.
Вдали послышался шум двигателя, а через секунду их обогнал и остановился у обочины жёлтый, как апельсин, “мерседес” с металлическим отливом. Изнутри вырывалась громкая музыка – латиноамериканский шансон. В окне появилась гладко причёсанная голова в тёмных очках и с гаванской сигарой в зубах. Рука, пальцы которой были унизаны печатками и перстнями, взяла сигару, чисто выбритый подбородок опустился, и голова произнесла низким, чуть хриплым голосом:
- Андрес, ты куда-то собрался?
Андрес испуганно обернулся на Мареа и молча кивнул отцу. Николасу такой ответ явно не понравился.
- Ты никуда не пойдёшь с этими, - он не договорил, и “мерседес”, сорвавшись с места, умчался на полной скорости.
- Извините, - сказал смущенно Андрес, - но мне пора домой. Он оседлал Фреско и, даже не взглянув на Мареа, ускакал вслед за Николасом.
Ларго и Деметрио переглянулись. Они не понимали, почему Андрес послушался отца; они бы на его месте даже не расстроились, и сделали бы по-своему. А Мареа и вовсе не уловила смысла только что произошедшего, ведь до Андреса ей всё-таки не было дела. Она просто предложила молодым людям поторопиться, “ведь играть в темноте, наверное, не очень удобно”. Конечно, играть она не собиралась, “я же не Астерия”, - говорила она. Но предложение парней ей польстило, да и “надо же когда-то начинать”. Вот такие мысли роились в голове у девушки, когда она и два прославленных футболиста пробирались к футбольной площадке.
На поляне за ручьём собрались друзья, собрались в команду, чтобы обыграть другую команду, где были их же друзья. Сложные взаимоотношения игроков выливались в ожесточённые схватки на поле. И, несмотря на победу или поражение, они жить не могли друг без друга. Пока игроки разминались перед игрой, капитаны обменялись приветствиями, а тем, кто не знал Нальгудо, Деметрио его представил. На самом деле Нальгудо тоже звали Деметрио, но чтобы не путать судей и зрителей, он выбрал себе псевдоним, и, в конце концов, на всем Ориенте его знали только под этим именем.
В команде Нальгудо играли только парни, а вот у Деметрио была одна девушка – его неудавшаяся любовь Астерия. Именно она открыла счёт, забив противнику первый гол. Серхио не отстал от сестры и добавил Нальгудо и его парням неприятностей. Да было бы странно, если бы он не отличился, ведь за него болела Сонриса.
Мулатка обладала невероятной способностью доставлять радость самым разным людям. Что касалось футбола, тут она установила строгую очередность – каждую неделю болела за разных игроков (исключительно своей команды). В ее арсенале всегда находились и полотенца (чтобы обтереть вспотевшего футболиста), и бутылочки с водой (чтобы утолить его же жажду), и аптечка с йодом и бинтами (на случай серьезной травмы). В этот раз все эти блага достались Серхио, что, однако не означало, будто Сонриса не была готова помочь любому пострадавшему.
Как только началась игра, Сонриса вручила бутылочку с водой Вэле и наказала ей следить, не захочет ли кто-нибудь из игроков пить. Бутылочку для Серхио она оставила у себя. К Мареа она подошла со стопкой полотенец.
- Как замечательно, что ты пришла, - радостно сообщила она подруге, - Обычно мы с Вэлой из сил выбиваемся. Будешь вытирать их, если понадобится.
Мареа поморщилась, но отказываться не стала. Все здесь было для нее в диковинку. Сама игра ее по-прежнему не занимала. “Что может быть интересного, - думала она, - в разглядывании мокрых и грязных мальчишек?” Она с удивлением взирала на Вэлу с Сонрисой, которые хлопали в ладоши, если мяч оказывался в воротах противника, горевали, если ворота оказывались своими, и хватались за сердце, если кто-нибудь из парней падал на траву.
- Ты самый лучший! – то и дело слышал Серхио в свой адрес, это Сонриса выполняла свой долг болельщика. И, кроме того, как можно было не болеть за такого красавца!
А вот брата Виче Сонриса обзывала дураком, потому что тот пару раз чуть не забил мяч в свои ворота, и спасать команду приходилось защитнику Деметрио да вратадору Ларго. В команде Нальгудо тоже не спали – братья Ронча и Русио так искусно пасовали друг другу, что у девушек, а особенно у Вэлы, замирало сердце. Но Вэла болела за обе команды – в одной был её брат, а в другой – симпатичный ей Осо.
Мареа было скучно, ведь на неё здесь никто не обращал внимания. Она даже задумалась ненадолго о смысле жизни, но из задумчивости ее вывела Сонриса.
- Ты что же, не видишь? – мулатка указывала на дальний конец поля, - Там кто-то упал!
- И что мне делать? – удивилась Мареа, она только сейчас заметила, что игра остановилась.
- Как что? Бежать! - и Сонриса изо всех сил припустила к месту происшествия. Мареа поднялась со скамейки под ивами, где она устроилась, как только пришла, и направилась вслед за мулаткой. Вэла, воспользовавшись передышкой, дала парням по глотку прохладной воды. Оказалось, что упал Элиас. Мареа накинула ему на плечи полотенце, но тут же убрала – Элиас был весь в крови. Сонриса извлекла из аптечки йод и принялась обрабатывать его многочисленные раны, как выяснилось, Элиас падал не в первый раз.
- Мареа, - говорила поучительно Сонриса, - в следующий раз будь внимательней. И не сиди, будто тебя здесь нет. Хоть бы поддержала наших парнишек, они ведь все-таки для нас стараются…
- Какая игра, какая игра, - восхищённо твердила Мареа, глядя на дерущихся из-за мяча парней. Никто так и не вспомнил, в какой момент она оживилась, все были увлечены бесподобной игрой Элиаса, который, раз начав наносить поражение команде Нальгудо, не мог остановиться.
В результате матч окончился со счётом 5:3 в пользу Деметрио, а вернее Элиаса, потому что три последних мяча забил он. А пока победители радостно обнимались и целовались, а проигравшие на словах готовились отыграться, пошёл мелкий дождик. Он моросил, охлаждая разгорячённых игроков, но такого душа им показалось мало, и по предложению Серхио все отправились в ручей купаться. Только Мареа погрустнела и не захотела идти со всеми.
- Что я дурочка, что ли, под дождем купаться, - с умным видом заявила она и осталась на поляне. Мареа всегда боялась выглядеть глупой, поэтому предпочитала отказываться от всего подряд, даже если на самом деле чего-то хотела.
Берег со стороны посёлка был пологим, со множеством мостиков. А противоположный, куда и пришли купаться друзья, представлял собой обрыв, у подножия которого расположился уединенный галечный пляж. Поляна же, где осталась Мареа, находилась как раз над обрывом, и девушке было видно всё, что происходило внизу.
Ребята со смехом спускались по крутой тропинке, которая привела их прямо на берег. Солнце уже не дотягивалось лучами до ручья, небо постепенно темнело, только огни домов на противоположной стороне ярко отражались в воде. Тихое море словно нависло и над домами, и над ручьем, своей громадой оттеняя небесный свод. На горизонте далекой точкой вспыхивал маяк, он служил ориентиром для капитанов, ведущих суда в кубинские порты. Послышалось мычание запоздавшей коровы и пищание москитов.
- Я предлагаю, - громко объявила Сонриса, - не вылезать из воды до тех пор, пока не посинеют губы и ногти, волосы не встанут дыбом и не отвалятся!
- Поддерживаю, - неожиданно для всех согласился с ней Нальгудо, но она в его сторону даже не посмотрела. Только когда все, кроме Элиаса, оказались в воде, Сонриса решила последовать за друзьями.
- Ныряй головой, мулатка! - крикнул Элиас, сам он пока сидел под деревом и снимал бинты, которые Сонриса так заботливо на него наматывала в течение игры. Но она почему-то предпочла прыгнуть солдатиком. К ней подплыл Нальгудо.
- Сонриса, а ты что, нырять не умеешь? – спросил он.
- Отстань от меня, нахал! – заявила она. Это была ее обычная манера обращения с молодыми людьми.
- Я могу тебя научить, если хочешь, - Нальгудо и не думал отставать.
- Не хочу, - сказала, как отрезала, мулатка и уплыла прочь.
Тогда Нальгудо решил сам понырять с камня. Невысокий, но мускулистый, с отличной фигурой, он своей темной кожей напоминал мулата. Когда он стоял, готовясь к прыжку, на него загляделись все девушки, включая и Мареа, которая, как только стемнело, стала пробираться поближе к остальным.
Нальгудо был настоящим атлетом и нырял просто замечательно.
Элиас, освободившись от бинтов, тоже залез на камень и, легко оттолкнувшись, вошел в воду, никого не забрызгав. Мареа залюбовалась этим прыжком, а Элиас, словно почувствовав ее восхищение, повторил его еще несколько раз. Он совсем не был похож на Нальгудо – он прыгал легче и грациознее.
“Что-то жарко стало, - подумала Мареа, расстегивая кофточку, - думаю, не будет ничего плохого, если я тоже искупаюсь”.
Почти все разошлись, когда комары стали особенно жестоко кусать. Серхио помогал Вэле натянуть брюки – на влажное тело одежда отказывалась надеваться. Сонриса укуталась в платок и, дав Виче подзатыльник, отправилась домой.
Нальгудо, стоя на краю обрыва, помахал всем рукой и скрылся во тьме. Элиас собирался остаться и порыбачить – Борис, его дед, и Доминга до утра уехали в город. Мареа решила, что “все-таки день прошел неплохо”.