ГЛАВА ПЕРВАЯ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Куст ивы роняет,
Серёжек серебро,
В талую воду.
В первый день весны, когда старый год смениться новым долгожданным сезоном природы, правители Великой Этурейи выберут город, в котором пройдут главные состязания бардов, танцоров, певцов и фокусников. Лучшие актеры к этому времени съедутся из самых отдаленных уголков страны, чтобы блеснуть своими талантами при скоплении большого количества зрителей. Танцоры в разноцветных платьях покажут свои лучшие танцы, а бродячие фокусники очаруют зрителей мастерством иллюзии. Певцы исполнять песни специально сочиненные для этого праздничного дня.
Бард со своим гистрионом, как и многие другие странствующие актеры, вышел за месяц до начала новогоднего карнавала. Держа конец упряжи в руках, старик сидел перед дверью вардо и управлял маленьким караваном, подсказывая время от времени куда идти. Будто гистрион (она ходила по этой дороге десять зим подряд), не знала, куда направлять своего четвероного любимца. «Я не заблудилась на горной дороге Мон-Санис», кружилась у нее в голове мысль, «уж не заблужусь в двух днях пути от родного города». Для удобства молодая актриса была одета в мужские вязанные шоссы, и украшенную простой вышивкой черную бархатную тунику без рукавов одетую под блузу. Щиколотки ее ног обхватывали высокие дорожные сапоги из мягкой кожи, в которых обычно ходят женщины народа Джанго. От легкого весеннего морозца девушку спасала накинутая на плечи теплая дорожная накидка с капюшоном, отороченная по кроям лисьим мехом. Гистрион шла впереди фургона рядом с единорогом, подбадривая животное своим пением.
Единорог был запряжен в повозку известную как вардо: это был фургон больше десяти футов в длину с округлой крышей. Края боковых стен вардо выходили немного вперед, образуя полукруглые арки. Верхняя часть задней стенки фургона состояла из двух открывающихся ставней, что позволяло сидящим внутри пассажирам наблюдать в открытое окно за убегающей назад дорогой.
Вход в жилище находился впереди фургона, и отсюда через открытые ставни в двери, а иногда с маленькой скамейки перед дверью управляли лошадью. Во время ночных стоянок с крошечного порога спускали лестницу. Внутри вардо располагалась небольшая кухня, а вдоль стен шли скамейки для сна, это придавало фургону еще большее сходство с домом. Раньше в нем была и печь, но когда единорог постарел, ему стало не под силу тащить тяжелый фургон, печку убрали, а обед теперь готовили на костре. Несколько котлов для еды болтались на крюках под повозкой. Когда-то здесь был и плетеный из ивовых прутьев ящик для домашней птицы, но бард от передвижного курятника отказался несколько лет назад.
Окна в боковых панелях вардо, украшала замысловатая резьба в виде древнего символа хара, а снизу солнечного символа, изображались волны первобытного океана, из которого возникла земля, принесенная в клюве птицы. По крайней мере, так рассказывали легенды кочевого народа Джанго.
Если резьба была обычным явлением для вардо, то красовавшееся на двери фургона, потемневшее за долгое время странствий изображение мифических птиц, сделанное неизвестным, но, судя по рисунку искусным художником, было достаточно редким явлением для кочевого народа. Однажды когда гистрион спросила «что это за птицы» бард ответил; что это фениксы – древние птицы сами себя сжигающие и возрождающиеся вновь. Эйллин (так звали гистриона) лишь пожала плечами, она в них видела, прежде всего, известных ей домашних фазанов или павлинов обитавших в садах восточной знати.
Подобные повозки по обычаю кочевого племени сжигались вместе с их умершими хозяевами, но старый Джанго, имя которого все давно забыли, отдал свой фургон молодому, странствующему тогда вместе с его народом, по дорогам империи - барду: что делало повозку достаточно ценным коллекционным товаром. Впрочем, Гард мало, что рассказывал об этом событии, да и Эйллин появилась в их маленькой труппе уже после смерти старого хозяина, и потому считала, себя не в праве интересоваться судьбой вардо, раз ее дедушка об этом ничего не рассказывает.
Снег в этом году часто менялся с продолжительными зимними дождями, из-за которых трава побурела и сейчас к началу весны полностью пожухла, оголив черный грунт. Луг, по которому двигался фургон актеров, покрывали лишь жалкие остатки прошлогодней трухи. Через пару недель, самое большее месяц, черная почва должна будет покрыться молодой зеленью, а сейчас лишь местами выбивались единичные зеленые островки.
Высокие берега идущие вдоль реки покрывал кустарник, закрывавший обзор путникам, на многих сучьях уже начали появляться первые почки, минует еще одна неделя, и они обернутся в пушистые серебреные серёжки похожие на заячьи хвостики.
Увидев, немного свежей травки, единорог остановился, мотнул головой и потянулся к зеленой еде.
- Не останавливайся, не останавливайся, а ты Эйлли куда смотришь!? Хорс у тебя снова останавливается. - Возница нетерпеливо натянул вожжи.
Эйллин не спорила, - дедушка прав надо торопиться. – Она протянула руку, погладила шею животного и даже заговорила с ним, уговаривая продолжить путь.
- Потерпи немного, сейчас доберемся до реки. – Эйллин махнула рукой в сторону от себя. – Видишь, уже совсем немного осталось.
До реки, на которую показала Эйллин, оставалось шагов пятьсот, и чем ближе была река, тем больше попадалось островков с весенней травой. Это подбодрило уставшее животное, и Хорс вздохнув, немного покосившись на свою хозяйку, потащил фургон дальше.
По чрезмерному усилию, с которым двигался фургон по мягкой весенней почве, чувствовалось, что единорог действительно устал. Фургон был слишком тяжелым для него, а в мягком грунте колеса вардо вязли, затрудняя и без того тяжелое движение повозки. Поэтому Эйллин, и шла рядом с единорогом, чтобы хоть как-то облегчить работу своего любимца: взять все то, что находиться в фургоне; разборная сцена, ручная арфа, дедушка и если я сяду… бедный Хорс, в следующем году уже не сможет тянуть наше вардо, и придется искать новое животное. - Подумала девушка, снова погладив Хорса по шее.
Хорс – так звали единорога, почувствовал мысли не менее любимой хозяйки, и снова вздохнув, немного ускорил шаг, показывая; что он еще достаточно силен, чтобы служить своим хозяевам. Но когда фургон поднялся на холм и подъехал к дороге, что шла от речной долины Ферсино к городу, животное замедлило шаг, искоса поглядывая на Эйллин.
Увидев, что хозяйка молчит, зверь снова остановился, нетерпеливо оглядываясь по сторонам в поисках обещанной травы. Обнаружив поблизости зеленое пятно весенней травки, Хорс замотал головой, пытаясь освободиться от надоевшей упряжи, но когда это у него не получилось, животное издало недовольный горловой звук: требуя, чтобы его освободили и отпустили на этот долгожданный зеленый островок. – «Ну, как же вы не понимаете, я заслужил эту траву тащив ваш фургон».
- Все Эйллин, приехали, - проговорил возница, бросая поводья. – Разбирай фургон, покорми Хорса, травы, что здесь растет ему мало, я бы тоже перекусил, приготовишь ужин, и может располагаться на отдых. – Устроившись на разостланном прямо, на траве, теплом одеяле, вытянув затекшие ноги и прислонив уставшую спину к вардо, старик с чувством вздохнул. – Ну, вот внучка еще один день подошел к концу.
Эйллин не споря, быстро освободила Хорса от упряжи, достала из фургона мешок с сеном, и высыпала содержимое перед единорогом: дедушка прав, прежде чем Хорс пойдет на зеленый луг ему не помешает подкрепиться и сеном.
- Поешь мой хороший, - Эйллин снова погладила единорога по голове. - Съешь эту траву, а потом иди, на луг. Я же вижу, что тебе не терпится съесть все вокруг. Только прошу, не уходи далеко.
Вдохнув, все еще душистый аромат прошлогоднего сена, и пожалев, что они с дедушкой не могут питаться сеном как лошади, Эйллин пошла, готовит нехитрый ужин.
Продолжая наблюдать краем глаза за бардом, за своим любимцем единорогом и фургоном, девушка разожгла костер, повесила над огнем котел, натерла дно свиным жиром и положила нарезанный лук. Как только лук принял золотистый оттенок, она бросила в котел чеснок - через минуту над котлом поднялся аромат жареного чеснока с луком - положила кусочки мяса. Когда мясо приобрело, прожаренный вид, девушка налила в котел воды.
Проверив, не ушел ли единорог далеко от фургона, Эйллин полностью погрузилась в процесс приготовления похлебки-минестроне; наступил самый ответственный момент в походной кулинарии – снятие пены. В это время она просто не могла следить за Хорсом, но девушка знала. Гард не даст зверю уйти слишком далеко, а значит можно не волноваться, что Хорс убежит. Сняв накипь, Эйллин достала из кожаной сумки горький сушеный перец и бросила его в душистую жидкость для большего усиления вкуса. Следом за перцем в котел последовали сушеный горох - нут и кукуруза. Размешав гущу, девушка сняла первую пробу; посолила похлебку, и, оставшись довольна стряпнёй, объявила ужин готовым.
- Я понимаю, что ты устала. Хорс тоже устал… он ведь такой же старый, как и я, а может даже старше, но обещаю, что после праздника мы останемся в городе. Я оставлю жизнь бродячего барда.
- Я понимаю дедушка, и потому не сержусь, - Эйллин назвала барда именно дедушкой. – Я все понимаю, но наш Хорс еще одного года странствий не вытерпит, он слишком старый для этого.
- Поэтому я и говорю что это последний переход, а после торжеств мы останемся в городе.
- Обещаешь? - Эйллин обняла своего дедушку. – Спасибо тебе.
- Ладно, подлиза, как там наша похлебка? - дедушка попытался освободиться из объятий внучки. Все готово?
Эйллин протянула миску, наполненную душистой походной похлебкой Гарду: Наконец-то и я могу отдохнуть.
***
Высокая для своих лет светловолосая с зелеными глазами Эйллин, почти не чем не выделялась из окружающей ее толпы, но эта почти незапоминающаяся - если бы не глаза, внешность, позволяла играть у многих театральных мастеров, когда они с дедушкой останавливались в городах.
Многие думают, что необычный типаж помогает играть в театре, но это не так или почти не так: яркая внешность подходит для особенных ролей, которых не так много, тогда как обычная внешность позволяет играть во всех театрах, с которыми удавалось договориться. Небольшой носик, красиво очерченные яркие губы и белые ровные зубы придавали улыбке некий шарм, располагающий к общению с театральными мастерами.
Своих родителей гистрион не знала, а старый бард, которого она называла дедушкой, приходился каким-то дальним родственником, взявшим ее на воспитание к себе, а потом оставил насовсем. С тех пор прошло десять зим, но они все продолжали странствовать по дорогам империи. Дедушка рассказывал древние легенды, а она играла на арфе и пела старинные баллады, зарабатывая себе на жизнь.
Нельзя сказать, что Эйллин совсем уж не нравилась жизнь бродячих артистов, но постоянные ночевки; то в вардо то прямо под открытым небом, начинали постепенно докучать. Но если спать в вардо было еще, куда ни шло, а для поэта выглядело даже романтичным, то ночевать под открытым небом, из-за летней жары гистрион просто говоря - устала. Также она устала от еды на костре, устала от новых городов, устала от новых встреч. Нет, Эйллин знала, что многим такая жизнь нравиться. Вначале и ей самой нравилось ездить из города в город, выступать перед многочисленными зрителями, но прожить всю свою жизнь так, она не хотела. «Дедушка, конечно, обещал, что это последнее выступление, после которого они останутся в городе и даже откроют свой трактир – мечта всей жизни… - но, сколько было этих последних переходов, выступлений и обещаний остаться в городе». Эйллин сбилась со счета.
Гистрион давно мечтала о своем собственном трактире, «и главным блюдом в нем», - решила будущая хозяйка, - «должно стать – сармале»: кушанье о котором она узнала далеко на востоке. Рецепт был несложным, и Эйллин быстро его запомнила:
Мясо рубят до состояния фарша, добавляют размоченный в молоке белый хлеб, нарубленный поджаренный лук, соль, перец, укроп или петрушку и яйца. Формируют небольшие шарики размером с грецкий орех. Затем подготавливают капустные листья: ошпаривают кипятком, слегка подкисляя настоем из отрубей, и в каждый лист кладут небольшой кусочек жира, для того чтобы сармале стало сочным.
Само блюдо готовиться три дня:
В первый день мясные шарики обжаривают в свином жире, поливая их небольшим количеством мясного бульона, и тушат. Готовят сармале в глиняных горшках, которые закрывают раскатанным в лепешки тестом, долго держат на медленном огне, пока не выкипит наполовину бульон. Затем блюдо ставят в прохладное место. На второй день сармале тушат в белом вине с прибавлением томатной пасты, после чего посуду опять ставят в прохладное место. На третий день, наконец, сармале перекладывают в широкий глиняный горшок, сверху укладывают слой мелко нарубленной капусты и дольки помидоров, при этом шарики сармале не следует укладывать слишком плотно друг к другу, и посыпают блюдо кубиками шпика.
Наконец горшок с содержимым ставят в печь и время от времени встряхивают.
Как только шарики сармале зарумянятся, и покроются хрустящей корочкой, их можно считать готовыми и сейчас же подают к столу.
Возможно, для трактира блюдо являлось слишком сложным, но девушку это не смущало: «его можно подавать постоянным клиентам на заказ», - решила Эйллин, - «а то, что оно сложное, даже лучше, есть, гарантия, что рецепт не украдут, а если и украдут, то, вряд ли скопируют».
Проверив еще раз фургон, единорога и своего дедушку, Эйллин расположилась на ночлег, завтра они будут в городе. Девушка долго лежала, что-то ей сегодня не спалось. Повернув голову, она посмотрела на Гарда, мирно дремавшего единорога… все было тихо… или только казалось что тихо. Сейчас вспоминая вечерний закат, Эйллин казалось, что в нем присутствовало что-то зловещее. Кровавый цвет солнца залил половину небосвода, длинные и узкие облака на ярком фоне напоминали фантастических змей или драконов из восточных легенд, предвещая что-то не доброе. Что-то было не так, и это что-то заставляло думать, что сегодня ночью произойдет нечто плохое…
Что это было за ощущение, иногда посещавшее девушку, Эйллин так и не смогла понять, но покуда ночной сон не сморил ее окончательно, гистрион старалась себя успокоит.
Возможно, я просто устала. Мы все устали, такой тяжелый переход. Необходимо просто отдохнуть, набраться сил, а завтра будет новый день, и новый переход. Мы придем в город остановимся в нашем любимом трактире. - С такими вот невеселыми мыслями Эйллин уснула.
***
Неясная фигура замедлила шаги и остановилась внизу винтовой лестницы. В окружающем воздухе висел привкус сырости, дыма и гари от коптящих факелов. Мужчина поморщил нос, после прохладного весеннего утра, это немного раздражало, и молча двинулся вниз за своим проводником. Через пару секунд он вышел на свет и остановился.
Державший свечу, проводник снова пошел вперед по слабо освещенному подземному коридору, но через пару десятков шагов остановился, подошел к тяжелой двери обитой железом, и с силой нажал на нее. Дверь нехотя поддалась его силе, открыв вход в большую комнату, из которой сразу же вырвался запах застоявшегося воздуха, что бывает в долго закрытом помещении. Войдя внутрь комнаты, хранитель поднял свечу на уровень глаз, освещая пространство вокруг, и давая возможность своему гостю войти: судя по шкафам заполненных книгами, и большому количеству пергаментных манускриптов, здесь находилась библиотека замка. Как только гость вошел, хранитель библиотеки в монашеском одеянии развернулся к одному из шкафов, перебрал несколько свитков, и, выбрав то, что ему нужно, протянул свернутый пергамент своему посетителю.
- Вот тот документ, о котором вы просили.
Проситель молча, взял протянутый ему свиток и, не прощаясь с хранителем, пошел к выходу. Ближе к двери гость понял, что должен поблагодарить хранителя за столь ценный документ: «впрочем, он просто выполняет приказ хозяйки, а значить благодарить его… - пронеслась быстрая мысль. Это ниже моего достоинства». Какие либо чувства: даже банальная благодарность, были ему чужды. И с каждым днем чувство превосходства над окружавшими людьми росло все больше. Не останавливаясь, мужчина скрылся в темном коридоре, но перед тем как выйти он все-таки совершил едва заметное движение головой. Вероятнее всего этот кивок, должен был означать: спасибо, но сейчас мне некогда с тобой разговаривать, знай, свое место хранитель.
Посмотрев вслед, страж библиотеки молча покачал головой, выражая свое негодование поведением гостя, но после приказа хозяйки замка, не отдать свиток, хранитель просто не мог.
Вернувшись в свою комнату, любезно предоставленную могущественной хозяйкой, гость сбросил плащ, развернул свиток и, положив его на стол, придавил кроя несколькими свечами в медных подставках. После этого гость склонился над пергаментом, приступив к тщательному изучению его содержимого.
- «Сердце единорога», - губы мужчины расплылись в улыбке. - «Так вот что мне нужно. Сердце единорога. Физический эквивалент звезды». Ну что ж он был готов рискнуть, достать это сердце. – «Если оно поможет достичь цели, я не остановлюсь даже и перед убийством».
Наконец гость выпрямился и, задув свечи, направился к двери, бросив последний взгляд на стол, он прошептал: «я все решил».
Перед дверью его уже ждал мужчина, одинакового с ним роста, черный плащ в который он был закутан и капюшон, надвинутый на глаза, скрывал все очертания. Накинув на себя протянутый плащ, он молча двинулся за своим новым проводником.
В течение этого дня гость еще несколько раз переходил из рук в руки, пока не достиг отдаленной пещеры. Здесь его оставили одного, но как только последний сопровождающий скрылся. Из пещеры вышел очередной закутанный в плащ человек и спросил.
- Как мне тебя называть?
Мужчина, склонив в знак приветствия голову, ответил.
- У меня нет имени.
Незнакомец усмехнулся, но вслух проговорил.
- Следуйте за мной. Нас уже ждут.
Очередная фигура проводника больше похожая на серую тень уверено шла через мрачные коридоры. Неспешно пересекала огромные подземные залы, и опять сворачивала в многочисленные туннели, тянущиеся подобно артериям куда-то в глубь горы. Без провожатого здесь можно было запросто заблудиться, так что пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать. Лицо вожатого было скрыто капюшоном, но и без этого, ни одно живое существо не смогло бы сказать с полной уверенностью, как он выглядит. Но если судить по тому, как уверено он вел своего товарища, ни на минуту не замедляя шага, он знал куда идти. Свернув в один из многочисленных подземных коридоров и, выйдя в новый просторный зал, освещенный множеством факелов, темная фигура остановилась. Перед ней стоял такой же мрачный, закутанный в точно такой же черный плащ, человек. Можно было подумать, что все они братья-близнецы. Как только проводник и его товарищ произнесли условный пароль. Ожидавший их человек, молча развернулся и пошел прочь, даже не оглядываясь, чтобы посмотреть идет ли за ней безымянный путник. Видимо новый провожатый и так знал, что путник идет следом. Обе персоны долго шли через коридоры и пещеры. Спускались по каменным лестницам. Решив спуститься к самому сердцу горы, они уходили все глубже и дальше внутрь подземной страны.
Наконец оба путника пришли, и их взору открылся просторный зал, освещенный большим количеством факелов в железных держателях. В центре пещеры располагался высокий каменный помост, сейчас он был пуст, но пришедших уже ожидали собравшиеся ранее черные фигуры-людей, их было десятка два или даже больше. Как только вновь пришедшие остановились, к ним навстречу вышла высокая женщина, ее волосы, свободно падали на плечи, создавая черный водопад. Любой, кто видел это, застывал удивленным, настолько сильно поражали густые волосы главной женщины подземелья и никто даже не догадывался, что эта была лишь иллюзия.
- Приветствую вас братья!
Голос, усиленный эхом отразился от сводов пещеры, и каждый, где бы, он ни стоял, услышав это приветствие, словно обращались именно к нему, склонял в знак полной покорности голову. Смотреть в глаза женщины они не смели.
- Наши приветствия старшая сестра.
Та, которую назвали сестрой, была жрицей ордена Богини Айрэт. Сделав несколько шагов вперед, жрица подняла в знак приветствия руки, будто хотела обнять каждого из присутствующих здесь людей и повторила свое приветствие.
- И я вас приветствую братья мои!
После этих слов все собравшиеся присели на одно колено, выражая еще большую покорность женщине, доказавшей что она действительно достойна их поклонения. Оглядев собравшихся прихожан, жрица остановила свой взгляд на новом брате, сделав вид, что только что его увидела, она произнесла.
- Брат мой, готов ли ты принять дар своей Богини?
- Да моя госпожа! – ответил новый брат.
- Тогда преклони голову перед своей Богиней, чтобы она могла дать тебе новое имя!
Возложив руку на голову брата, жрица воскликнула:
- Нарекаю тебя Сабато, ибо с этого дня тебе подвластно изменение судьбы…
Невольно поморщившись в такт своим мыслям: сегодня он полон смирения и готов на всё, а как доходить до дела, они не могут ничего довести до конца.
***
Оставаясь скрытым кустами, росшими в изобилии вокруг реки, кто-то смотрел долгим изучающим взглядом в сторону вардо. Под долгим взглядом, невидимого наблюдателя гистрион зашевелилась, и, повернувшись на другой бок, плотнее закуталась в теплое покрывало. Теперь осталось лишь незаметно подкрасться, а ночная темнота и черный плащ этому только способствуют, но что-то, мрачную фигуру остановило. Нечто похожее на ночную тень поспешило перевести взгляд на единорога, и сразу же животное навострило уши, что-то почуяв. (Единороги волшебные животные и прекрасно чуют все нехорошее, все то, что внушает страх). На этот раз единорог прислушался, но не проснулся, видимо тень не представляла большой опасности.
Мрачное существо медленно перевело взгляд на барда, но, тот не представлял никакого интереса, и Тень вернула свой взгляд к животному, колыхнулась, - чуткий сон Хорса и беспокойство гистриона испугало загадочную Тень. «Если они проснуться придется иметь дело со всеми троими». - И быстро пошла прочь, оставив путников досыпать на вершине холма.
Эйллин проснулась первой, но прежде чем встать и начать утренние приготовления к новому переходу она еще долго лежала с открытыми глазами, устремив взгляд в бескрайное небо. Прямо над ней мерцал серебряный огонек звезды известной как Сердце Единорога: Звезда, которую можно увидеть лишь рано утром перед восходом солнца, в течение нескольких весенних месяцев перед праздником весны. В другое время года она не видна, но и в положенное время увидеть Сердце Единорога большая удача; во-первых, из-за того, что звезда появлялась лишь перед рассветом. Во-вторых, в лучах утреннего солнца ее сложно разглядеть и, в – третьих; увидеть звезду, достоин лишь чистый сердцем, ибо, если в человеческом сердце есть тьма, звезда будет скрыта от любого взора.
Среди бардов даже бытовало поверье: тот, кто увидит Звезду Единорога, поменяет свою судьбу, получит сердце единорога, и сможет предвидеть свое будущее. Наверно из-за этого поверья являлась она очень немногим, другой причины Эйллин не могла назвать, но, кажется, она даже не осознавала, что наблюдает именно эту таинственную звезду, скрытую в просторах бескрайнего неба.
Наконец девушка поднялась, - «Что это я расслабилась, пора готовить завтрак и трогаться в путь». – Эйллин, достала из фургона пару круглых лепешек заменявших им хлеб, четверть головки сыра, разворошила начавший затухать костер и, найдя еще тлеющие угли, раздула пламя. Разогрев вчерашнюю похлебку девушка протянула наполненную миску барду, а сама закусила хлебом и сыром.
После завтрака они снова запрягли единорога в свой фургон и тронулись в путь. Вскоре повозка выехала на большую дорогу где, смешавшись с идущей разноцветной толпой, резво покатилась к городу. Спустя пару часов Эйллин увидела первые богатые усадьбы городской знати, главную примету, говорившую что недалеко, вперед по дороге, расположен большой город.
Въезжая в Марка ди Ферсино - пригородную часть города, многочисленные повозки торговцев и ярко разрисованные фургоны странствующих по стране актеров, к немалой радости Хорса, разъезжались по многочисленным городским стоянкам. Уставшему единорогу оставалось пройти всего несколько улиц и вот, снившийся всю последнюю неделю, долгожданный отдых, в уютном стойле постоялого двора, а значить, можно прибавить шагу.
Ближе к полудню, старый бард, Эйллин и их верный зверь выехали на городскую площадь северного города - Ла Трамонт и остановились поблизости от постоялого двора: это был трехэтажный бревенчатый сарай с большим внутренним двором, в котором оставляли свои повозки, гости столицы, выполняя старый закон. Попасть во двор можно было через ворота в заборе, что начинался от самого сарая, и шел вокруг всей стоянки, образовывая правильный квадрат. Над воротами красовалось призывная многообещающая вывеска с названием заведения – Чудесный Замок. Ночью ворота запирались, но всегда можно было позвать хозяина постоялого двора или его помощника, который их откроет и поможет, разместит повозки гостей провинциальной столицы во дворе заведения.
Оставив Эйллин на улице, старый бард вошел в дверь разделяющею трактир от улицы и огляделся в хорошо знакомом зале. Дела хозяина, шли совсем даже не плохо, и сейчас перед праздником постоялый двор был почти полностью заполнен. В левом углу за большим столом сидела шумная компания бардов, изрядно выпив, они пытались петь какую-то веселую песню, но все время, не попадая в такт, сбивались, и начинали горланить заново. За другим столом сидели городские стражники, а в противоположном углу расположились несколько фокусников и незнакомый торговец.
Отдельно от остальных сидело несколько женщин собиравшихся выступать на фестивале в качестве труверов. – «Скорее всего, они будут петь, как и Эйллин», - решил Гард. На стене он разглядел картину: художник изобразил на холсте Арадию Медичи боготворимую всеми императрицу с бокалом вина в руке. Глядя на картину, казалось, что сама Арадия предлагает поднять бокал старого доброго вина за процветание империи. - «Сидя рядом с такой картиной грех не выпить». – Мелькнула в голове старика мысль. - «Сколько он еще заставит себя ждать»?..
Наконец в общий зал из кухни вышел хозяин заведения – Арон.
Невысокий толстенький человечек с благодушным, если не сказать простым лицом, пухлым носом, и такими же пухлыми руками и ногами в деревянных башмаках. Его упитанный животик закрывала легкая туника и штаны брэ. Через плечо хозяин перекинул несколько кухонных полотенец. Периодически Арон выходил из кухни и наблюдал за залом, следя, что кому нужно: кому-то принести дополнительного вина, или новую порцию вкусного запеченного в тесте мяса. Улыбнувшись хитрой улыбкой, бард приветствовал его.
- Mes salutations le ma;tre l’institution si merveilleuse! Мои приветствия хозяин, столь чудесного заведения.
Услышав знакомый голос, Арон обернулся и, увидев барда, радужно ответил на приветствие.
-Je te salue honorable! Приветствую и тебя многоуважаемый бард.
Подойдя к барду, Арон первым не выдержал церемонной паузы и, рассмеявшись, обнял старого друга.
- Хватить этих формальностей старик. Я рад тебя видеть. Как доехал!? Как внучка!?
- Все хорошо, мой друг, а Эйллин ждет около входа.
Хозяин заведения вышел на улицу и также радушно приветствовал Эйллин.
- Я рад тебя видеть моя госпожа, - Арон поклонился внучке барда. – Давай отведи своего единорога в стойло, фургон поставь во внутренний двор, а я вам соберу поесть.
- А наша любимая комнатка на втором этаже свободна?
- Ну, конечно же, специально для вас приберег. Я помнил, что скоро старый Гард со своей внучкой приедут.
Друзья вернулись в гостиницу, а Эйллин проводив их взглядом до двери как обычно при разговоре с единорогом, снова погладила Хорса по шее, устало произнесла.
- Ну, вот Хорс мы и добрались до города. Теперь можно отдохнуть… ну давай, сделай последнее усилие.
Втащив фургон артистов во внутренний двор, единорог остановился: мотая от нетерпения головой и стуча передними копытами, он требовал от своей хозяйки, быстрее отвести его в стойло и накормить вкусным овсом, которым славился Чудесный Замок. - Подожди еще немного. - Сняв упряжь, девушка отвела уставшее и голоднее животное в светлое и просторное помещение, наполнила кормушку отборным овсом, а поилку водой из артезианской скважины. Затем, проверив еще раз все ли хорошо, Эйллин оставила Хорса на попечение мальчишки - помощника конюха, а сама, войдя в дом через вторую дверь, поднялась на второй этаж. Остановившись возле одной из многочисленных дверей, - видимо это и была их любимая комнатка, - девушка постучала.
- Давай Эйлли… заходи! Все готово!
Послышался из-за двери голос Арона.
Девушка распахнула дверь и вошла в комнату. Действительно стол был уже накрыт: традиционные лепешки лаваша были сложены стопкой на большом блюде из велуйского сервиза, Арон не пожалел предоставить одно из самых дорогих, - с рисунком на охотничью тему, - которое у него было. Рядом на тарелке лежала четверть головки твердого сыра, от которой гости постоялого двора, могли собственноручно отрезать столько сыра, сколько им было нужно, а в разрисованном горшке, судя по запаху мяса, душистого перца и специй, находился - мясной велуйский дювеч. Рядом с горшком предусмотрительный хозяин положил оловянные ложки, ими доставали тушеное мясо из горшка, накладывали на лепешки, и ели в виде свернутого рулета. Традиционного кушанья империи. Также Арон позаботился о халве, помня, что Эйллин любит на сладкое именно халву. Сам же хозяин собственноручно разливал вино из высокого глиняного кувшина. А дед уже сидел на стуле возле стола и прихлебывал из большой кружки доброе вино.
Не заставляя долго себя уговаривать, Эйллин села на свободный стул, положила в лаваш большую порцию дювеча, постаравшись сделать так чтобы и мяса и душистого медового перца было поровну, свернула лепешку трубочкой, и аккуратно поддерживая нижний край рулета, принялась за ужин.
- Гард сказал, что это последний поход и мы, наконец, сможем открыть свой трактир. - Произнесла девушка с набитом ртом.
- Свой трактир?
- Понимаешь? – ответил Гард. – Я уже слишком стар для жизни бродячего ваганта, да ты сам знаешь, и внучка устала. Наш единорог проживет еще от силы два или три года… вот я и решил, что так будет лучше.
- И правильно решил, - одобрил его Арон, - Свой трактир все-таки лучше кочевой жизни. Кстати где вы его откроете?
- Думаю, что на пустоши в северной части города.
- На пустоши? – задумался Арон. – Место не плохое. Там можно и стоянку для повозок открыть… ну мне пора, но я не прощаюсь. Если что-то потребуется Эйллин, ты знаешь, где меня найти.
Закончив ужин Гард, оставил Эйллин наблюдать в раскрытые окна за полусонными курами, неспешно бродившими по двору и что-то клевавшими в земле, и вышел в вечерний город. - Мне нужно зарегистрироваться на предстоящих торжествах, - ответил он на ее молчаливый вопрос. – Ты же знаешь. Я скоро вернусь.
Немного пройдя по Главной улице; Гард свернул на улицу Кожевников, с нее на улицу Портных и, перейдя площадь, попал на улицу Свинопасов, которая вывела его на большой зеленый луг. Здесь уже стояло множество шатров, и несколько человек при свете костров сооружали помосты для выступления бродячих фокусников и факиров.
Вдоль всего луга, в сверкавших в вечернем солнце доспехах, ходили стражники с глефами в руках.
Как и ожидал бард большой шатер распределителей карнавала стоял на самом краю городской поляны. Из-за полуоткрытого занавеса лился неяркий свет указывавший, что Городской совет Бардов, Труверов и Филидов, перед праздником работает круглосуточно, а значит приехавшие на праздник артисты, могут зарегистрироваться на фестиваль и в ночное время. Собравшись с духом Гард, решительно откинул занавесь и вошел внутрь. Прямо перед ним стоял стол, а один из городских чиновников сидящих за столом, приветствовал барда.
- Добро пожаловать!
Ответив на приветствие, бард поклонился и, сделав шаг к столу, протянул в руки буквоедов свою театральную грамоту, выданную много лет назад актерской гильдией, подтверждавшей что он и его внучка действительно бродячие актеры. - Я Гард. Бродячий бард и леди Эйллин, прибыли на весенние торжества, - объяснил Гард. – Моя грамота это подтверждает, мы актеры третьего разряда. Это также отражено в грамоте.
Чиновник записал ответ Гарда в свой журнал – «Бродячий бард Гард и леди Эйллин…» - Что будете исполнять уважаемый Гард?
Немного подумав, Гард ответил, - Леди Эйллин споет поэму о рождении мира, а я расскажу легенду о короле и рыцаре.
Чиновник старательно записал ответ Гарда в журнал и задал новый вопрос.
- Как быстро вы поставите свой шатер?
- Завтра и поставлю.
- У вас своя сцена или вы будете выступать на городской платформе? - продолжали задавать вопросы городские бюрократы, и Гард привыкший к таким расспросам спокойно продолжал на них отвечать. - У меня своя сцена; «задний борт вардо откидывается, а установленный на подпорки он становиться похожим на небольшую сцену, на которой вполне можно и выступить, а Эйллин вместе со своей арфой сядет на табурет рядом со сценой…»
- Тогда мы просим вас поторопиться с установкой сцены… - прервал один из чиновников размышления старика. – В этом году, знаете ли, собралось достаточно много, исполнителей, а мест под установку сцен, как вы можете видеть не так много. Поэтому завтра сцена должна быть установлена…
- У нас вардо, один из тех фургонов, на которых ездят Джанго. – Объяснил Гард, - а задний борт вардо может, исполнить роль театральных подмостков.
- Конечно, мы знаем, что такое вардо, - оживились городские чиновники. – Тем более вардо, по правилам театральной гильдии не считается сценой. Его можно поставить почти в любом месте, а теперь, если умеете писать, поставьте вашу подпись или просто нарисуйте крест.
Один из чиновников протянул барду перо и чернильницу и Гард аккуратно вывел в журнале свое имя: Гард.
Как только старый бард вошел в темноту улицы Свинопасов, от дома отделилась тень человека закутанного в плащ. – «И так завтра они ставят шатёр», - усмехнулась тень, и поплыла вслед за Гардом. Проводив его до самого постоялого двора, Тень бросила прощальный взгляд на дверь, за которой скрылся старик, и двинулась прочь. Идти на постоялый двор она не рискнула.
Поднявшись в свою комнату, Гард, прилег на кровать и быстро уснул. После нескольких недель перехода сон в постели был настоящим блаженством.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ФЕСТИВАЛЬ
За окном
Свет одинокой свечи –
Встреча весны
За ночь на городском лугу выросло полтора десятка новых шатров, несколько помостов-сцен, еще вечера строящихся, сегодня были уже готовы, а три других только начали возводить. На фоне плотницких работ слонялось множество людей в разноцветных костюмах, но в основном это были обычные зеваки, пришедшие посмотреть на репетиции любимых актеров.
Акробаты упражнялись на ходулях, кто-то, из поэтов не обращая внимания на толпы зевак, пробовал свой голос перед выступлением, мастера-филиды обсуждали предстоящею программу и установку дополнительных сцен.
Увидев, все это старый бард даже зажмурился, от этого разноцветья у него начало рябить в глазах, но, быстро придя в себя, старик открыл глаза и огляделся в поисках свободного места для сцены.
- Вот смотри, дедушка, - Эйллин показала на большую сцену. - Можем попроситься выступать с ними?
Десяток бардов, что-то, горячо обсуждая, стояли на одном из собранных недавно помостов: по древним правилам, что предписаны городским карнавалам, Гард и его внучка имели право попроситься выступать на любую собранную ранее сцену. Если же бард не находил места до начала праздника, то ему предоставляли выступление на сцене принадлежавшей городу. Эйллин как раз и предложила воспользоваться этим правилом.
- Мои приветствия уважаемые, - громко проговорил Гард, поднявшись на помост. – Думаю, вы догадываетесь, почему я решил вас побеспокоит.
Увидев старого барда и его привлекательную внучку, все молча вытаращили глаза на непрошенных гостей врывающихся в их тщательно созданный мир. Перспектива выступать вместе с незнакомым бардом и его внучкой им не нравилась, но после долгого молчания один из бардов, кивнув головой, видимо это был их старший мастер, все-таки приветствовал старика от имени остальных.
- И наши благословения уважаемый бард.
Увидев подобную реакцию, Эйллин пришлось признать что, скорее всего они откажут.
- Я могу, выступить на вашем помосте? – повторил Гард свой вопрос. – Я хочу воспользоваться своим правом…
Неожиданно, - к ужасу мастера, - сзади старого барда раздался голос, опередивший мастера на долю секунды.
- Мои приветствия Гард! А о ваших действиях, - голос обратился к бардам на помосте, – должна буду сообщить городскому совету. Могли бы, и взять старика! Тем более вам до его таланта ох как далеко.
Обладателем голоса оказалась голубоглазая женщина и Эйллин, узнав ее, сразу же кинулась на встречу:
- Такая встреча, леди Гленда! Теперь не придется выступать с этими противными на помосте.
- Привет! Я тоже рада вас видеть. Вы приехали на торжества?
- Да, но нам негде выступать, - вздохнул Гард. Я не думал, что вы уже приехали…
- Можете выступать вместе со мной, - предложила Гленда. – Идем, и потом, как я могла пропустить праздник весны.
Пройдя мимо многочисленных, театральных площадок с репетирующими на них артистами, и шатров выросших буквально за одну ночь, мастер Гленда вывела своих друзей к ярко раскрашенному цирковому куполу. Посмотрев на знамя с изображением головы Пьеро и театрального фургона, Эйллин поняла: что это и есть шатры театра Гленды - на знамени изображался герб её театральной труппы.
«Дела у Гленды идут весьма не плохо, отметила про себя гистрион, если всего за пару лет, с момента нашей последней встречи мастер смогла заработать себе на цирк».
Улыбнувшись Арлекину на сцене, Эйллин бросила быстрый взгляд вокруг.
В центре квадрата составленного из цирковых шатров возвышалась двойная сцена. Собиралась она из передвижных платформ, и в зависимости от жанра выступлений ее конструкцию можно было изменять, например: поставить буквой T для выступлений акробатов или жонглёров - расположение сцены именно таким образом позволяло нескольким актерам выступать синхронно. Иногда сцену ставили в виде креста и в этом случае жонглёры, и акробаты выступали попарно.
Кроме этого центр «двойной сцены» еще одно изобретение Гленды, делился тканевой драпировкой, посередине. В небольшом пространстве между двух занавесей актеры, скрытые от глаз зрителей ждали своего выхода, а выступления или спектакли на такой сцене проходили с четырех сторон, что давало возможность ставить сложные постановки с обилием декораций. Это всегда привлекало большое количество зрителей, что не могло не радовать. Ведь чем больше зрителей, тем больше сбор со спектакля.
Сейчас все актеры комедии масок стояли перед занавесом, горячо обсуждая предстоящие выступления. Вглядевшись в их лица, Эйллин увидела, кроме своих старых знакомых, несколько новых людей и хотя на новеньких не было театральных костюмов, она знала, что они будут изображать постоянных персонажей комедии - Пьеро, Арлекина, или служанку Коломбину…
- Поставь где-нибудь свой шатер! К сожалению, - женщина обвела рукой принадлежавшие ей шатры, - у нас здесь уже нет места…
- Я могу поставить шатер на окраине луга, - предложил Гард, оглядываясь подобно своей внучке вокруг.
- Хорошо пусть будет окраина луга, - согласилась мастер, - а я тем временим, познакомлю Эйллин с новыми членами своей труппы.
Когда бард ушел, актеры мастера Гленды собрались вокруг девушки, с которой им предстояло выступать в течение почти двух недель, и вечно печальный Пьеро, его специально поставленная грусть в голосе, чувствовалась даже в обычном разговоре, спросил.
- Что же ты, милое дитя, собирается исполнять?
- Гард заявил балладу о рождении мира.
- Балладу?.. как это мило.
- А ваш единорог с вами? – в свою очередь спросил Арлекин. – Если можно я его использую в своем номере? (Кто другой, но Арлекин своей выгоды не забывает, подумала Эйллин). – Как в прошлом году… ты, должно быть, помнишь, то сражение?.. Бой с Единорогам?
- Думаю это можно устроить, хотя Хорс слишком старый для таких игр.
- О да, я понимаю, - Арлекин сделал грустное лицо, - но сразу же улыбнувшись, добавил, - Обещаю, что буду очень осторожен с ним.
- В таком случае, пускай Хорс выступает и в этом году, - согласилась Эйллин. - Тем более ему самому нравиться выступать.
Номер, о котором просил Арлекин - Бой Рыцаря с Единорогом придумали Гленда и Эйллин шесть лет назад; этим выступлением, весенний праздник начинался и им же заканчивался. До того как мастер Гленда познакомилась с гистрионом и ее единорогом роль «лошадки» выполнял специальный актер.
В южных провинциях империи такого актера называли «сальдико». Для своих выступлений «сальдико» одевал себе на пояс квадратную раму с лошадиной мордой и лошадиным хвостом сзади. В таком виде актер выходил на сцену, иногда закрываясь покрывалом - изображая лошадь.
Сальдико должен был брыкаться, прыгать и всеми доступными средствами стараться напасть на Арлекина, а тот мастерски избегал прямого нападения «лошадки». Порой импровизированная лошадь выделывала то же, самое что и Арлекин, тогда у них получалось синхронное выступление, но все ровно с живым единорогом, этот номер смотрелся гораздо эффектнее, а потому всегда проходил при полном аншлаге зрителей.
- Я буду с ним очень осмотрителен, - повторил Арлекин, осторожно обнимая Эйллин, и показывая ей, каким нежным он может быть. - Если единорог действительно окажется слишком старым чтобы выступать на сцене, то в следующем году, я его больше не потревожу. Я обещаю. «Раз уж Эйллин и ее единорог снова появились на празднике, почему бы, не показать номер и в этом году».
Неделя что осталось до начала праздника, заполненная репетициями и подготовкой к выступлению пролетела незаметно и вот долгожданный день.
***
С самого утра, хотя и объявили, что раньше полудня праздничные выступления не начнут, территория перед многочисленными сценами стала заполняться зрителями. Казалось, весь город собрался поглазеть на бродячих актеров, дети нетерпеливо бегали вокруг: мальчишки залезали на сцену, чтобы спрыгнуть с помоста вниз, а девочки, ждущие с нетерпением своих любимых Арлекина или Коломбину, приставали к актерам с вопросами – когда же представление. Но барды, филиды, и труверы, не обращая никакого внимания на детей, в последний раз обсуждали программу выступлений.
Времени оставалось совсем мало.
Как и было обещано, после двенадцатого, полуденного выстрела из городской пушки, началось действие: Арлекин в своем сине-красно-зеленом лоскутном костюме выскочил на сцену и, сделав красивое сальто-мортале, к большому восторгу зрителей приземлился на обе ноги в центре сцены, и громко воскликнул.
- Ежегодный праздник весны объявляю открытым!
Сразу же за этим объявлением с другого подиума началась поэма о весеннем ветре, с нее начинались все праздники весны.
«Господин Весенней ветер поднялся высоко-высоко и, наслаждаясь свободой, на которую способен лишь ветер, полетел в сторону леса. Что может сдержать ветер? Это было старое одинокое дерево, неожиданно позвавшее его тихим шёпотом. И ветер откликнулся на зов, замедлил свой полет, спустившись на ветви позвавшего дерева.
Дерево: Ветер, ты должен знать, где скрывается весна?
Ветер: Слегка покачивая ветви дерева. – Я пришел издалека. В том крою зимует весна, и скоро она придет сюда. Я видел весну. Я разговаривал с ней».
Голос филида читавшего эту поэму утонул в аплодисментах и одобряющих криках. Неизменный в течение многих лет «Рассказ о Весеннем Ветре» всегда имел успех у зрителей, и потому его читали на каждом весеннем празднике.
Со всех сторон, слышался веселый смех и визг детей, перекликающийся с одобряющими криками взрослых людей, собравшихся сегодня поглазеть на бродячих актеров - которых они не видели целый год.
В перерыве между словами поэмы слышались: то песня менестреля из северных королевств, то вдруг это песня утопала в поэме с соседнего подиума, или просто перекликалась с другими чтецами, певцами и рассказчиками.
Как только шум немного поутих, до Эйллин долетели с порывом ветра слова поэмы о Звезде Единорога, но как только девушка прислушалась к стихам, они утонули в одобряющем гуле зрителей, и шуме карнавала.
Из-за этого шума, Эйллин почти нечего не понимала, из того, что исполняли на поляне, впрочем, большинство поэм и песен исполняют из года в год, и она их все помнила наизусть, да и слушать других ей почему-то в этот раз было совсем неинтересно.
Возможно, она даже мысленно отсутствовала на этом празднике, будучи где-то в другом мире своих грез, не осознавая окружавших ее действий, гистрион просто играла роль актера на весеннем празднике, но надо сказать свою роль девушка исполняла блестяще.
Все эти выступления продолжались до самого позднего вечера. Когда же они закончились, после небольшого перерыва, на сцену вышли бродячие актеры готовые представить свои новые пьесы. А кукольники, которых здесь было не мало, привезли с далекого острова, своих почти в рост человека - кукол марионеток, которых так любили дети, и праздник продолжался дальше.
***
После нескольких дней фестиваля начались праздничные дни Лупенарий, в которых принимали участие не только приезжие актеры и музыканты, но и все жители города. В это чудесное время актеров нельзя было отличить от горожан, а горожан от актеров: надевая праздничные одежды, карнавальные костюмы и маски все сливались в разноцветную толпу.
На самом деле в эти весенние дни вспоминают – Белую Волчицу, с которой началась история империи, а правители вели начало своего рода. Среди народа бытовала легенда, что много лет назад Белая Волчица выкормила двух братьев-близнецов из рода Медичи, возглавивших Этурейю после победы в крестьянских восстаниях. Когда братья умерли, второй император возродил кроме дня Лупенарий еще один старый обычай – приносить жертвоприношения для благословения городов и жителей империи.
Днём жертвоприношений или Белой Волчицы осталась старая дата, (день весеннего равноденствия), только теперь кровавые жертвы были заменены дарами земли, теми, что природа сама давала в дар человеку. Так появился обычай приносить в жертву хлеб, снопы пшеницы и семена полезных растений как дар полей от землепашцев, сыра и молока в качестве дара от скотоводов, и сладкого цветочного мёда от производителей вина.
Горожане и все кто присутствовал на карнавале в это время, ежегодно собирались на городской площади, а потом, объединяясь в группы, шли многолюдным и разноцветным шествием через весь город. Каждая группа несла сделанную в течение года скульптуру Волчицы в качестве личного талисмана охранявшего от всех бед и напастей в течение всего следующего года, а заканчивалось шествие пирушками по всему городу.
Эйллин с тамбурином в руке в составе двенадцати молодых девушек, по количеству священных городов, возглавляла свою группу, идя позади Королевы праздника Бригеллы и главных носилок, на которых несли украшенную цветами большую скульптуру Белой Волчицы из главного храма.
Гард шел среди двадцати четырех главных глашатаев по числу священных храмов и их жрецов. Его группа следовала за играющими на тамбуринах. После глашатаев тянулись все основные гильдии ремесленников и городские кварталы со своими Трибунами – руководителями районов и скульптурами Белой Волчицы, а бродячие актеры и музыканты, составляющие отдельную колонну, замыкали пышное шествие.
Как только из-за горизонта показались лучи Солнечной Повозки, процессия людей, напоминающая длинную разноцветную змею, поползла по городским улицам и площадям вслед за встающим солнцем. Чтобы пройти через весь город потребовалось несколько часов, и вот незадолго до полудня змея остановилась, достигнув места назначения. Носильщики Волчиц, вышли вперед под шум стреляющих полуденных пушек и двенадцать скульптур были поставлены на землю перед всеми собравшимися участниками торжеств, народ замер в ожидании главного весеннего жертвоприношения.
Первыми от имени пастухов, скотоводов и землепашцев, дары приносили жрецы Ла Читта ди Ферсино - города, где проходил фестиваль империи. Заранее выбранные люди в белых одеяниях вышли вперед и от имени города преподнесли в дар Вельтумену, - молоко, хлеб, козий и овечий сыр – для благополучия городов империи.
Сразу же следом за ними вышли трое жрецов в черном, зеленом и желтом одеянии, преклонив одно колено перед жрецом городского храма, просящие вручили в дар: хлеб и семена пшеницы, а один из просивших склонив голову, произнес просьбу пославших его хлебопашцев.
- Великий жрец мы просим принять эти скромные дары для славы нового урожая.
- Да будет так! – ответил жрец, - Дары ваши приняты, да поможет вам Великая Целлена! И пошлет Она дожди в нужное вам время, и солнечное тепло, и не побьет град посевы ваши, и соберете урожай свой, когда придет время сбора урожая.
Как только землепашцы отошли в сторону, их место заняли представители скотоводов одетые в зеленые одежды – цвет новой травы необходимый для корма скота. Преклонив одно колено, также как и землепашцы, трое мужчин преподнесли в дар: полную конскую сбрую и белоснежное руно, а один из них склонив голову, произнес общую просьбу скотоводов.
- Мы просим принять эти дары во имя сохранения нашего скота.
- Да будет так! – ответил жрец, принимающий дары. - Ваша просьба услышана, и жертва принята Великой Пелаас! Да сохранит Она стада ваши и табуны ваши. Да будет Ее благословение с вами.
Богов и Богинь было, как и священных городов, двенадцать, этого количества хватало, чтобы принять все принесенные жертвы и не обидеть никого из жителей, тем, что его дар не был принят Богом или даже самой Волчицей.
Сразу, после того как все главные жертвы были принесены, каждый желающий смог принести свою собственную жертву в один из двадцати четырех храмов города. На этом официальная часть весеннего праздника Лупенарий заканчивалась, и все участники расходились. Городские жители шли по домам, где продолжали праздновать за щедро накрытыми, разными яствами, столами, в кругу своих родных, друзей, знакомых или просто соседей по нескольку дней подряд. Приезжие барды, музыканты, актеры и просто те, кому некуда было пойти, собирались в трактирах, ибо каждому хотелось выпить за процветание империи и правителя.
Трактирщики и их многочисленные непонятно откуда взявшиеся помощники, в эти дни почти не спали, обслуживая переполненные заведения. Сбиваясь с ног, они разносили гостям жареное или запеченное мясо, кувшины вина и хлеб с сыром но, надо сказать, никто не жаловался, а трактирщики даже говорили: «один такой день весь год кормить». Многим в этот день даже удавалось поправить свое финансовое положение, если прошедшая зима была не очень доходной.
Эйллин, Гард и их знакомые из труппы Гленды собрались в трактире своего старого друга Арона, где и продолжили свой праздник за кружками доброго старого вина и вкусным ароматным мясом, приготовленного здесь же на вертеле в задней части Чудесного Замка. В чем, в чем, а в мясе Арон знал толк. Через пару дней, пиршества в трактирах заканчивались, а городские выступления актеров и бардов продолжались еще дней шесть. Случалось такое из-за того, что жертвоприношение всегда приходилось на весеннее равноденствие. А праздничный фестиваль привязывался к лунным циклам .
***
Загадочная тень, давно следившая за Эйллин и ее единорогом, идти на праздничное шествие не осмелилась, но, затаившись за углом дома, в стороне от процессии она продолжала пристально следить за людьми. Двенадцать девушек, стараясь идти в ногу, идут впереди, а их тамбурины, несколько выделяясь из общей музыкальной мелодии, гремят над головами людей. Процессия медленно катиться по улицам города, единорог принимает участие вместе со всеми, возглавляя процессию бардов, но вот колонна переместилась дальше, и тень, оставаясь по-прежнему невидимой в тени домов, неспешно поплыла вслед за ней.
- Мы действительно останемся в городе?
Спросила Эйллин после окончания церемонии.
Гард молча кивнул.
- Тогда я должна сходить в одно место. Понимаешь? - Эйллин посмотрела в глаза своего деда, - Я чувствую, что-то должно произойти, но что не знаю. «Стоит наверно рассказать о звезде? Или не стоит»? Девушка задумалась, стараясь, припомнит то утро - когда видела Сердце Единорога. – «Мне тогда показалось, что за нами кто-то следил, а может, я действительно устала от перехода. Нет, - решила Эйллин. – я не буду ничего рассказывать… Гард не должен этого знать».
Дедушка снова посмотрел на внучку, стараясь понять, что же она хотела сказать.
- Что ты хочешь сказать?
- Гленда велела, перед тем как мы останемся в городе и откроем свой трактир принести жертву Богине судьбы. Ведь мы не можем знать своей судьбы и потому необходимо заручиться поддержкой Айрэт. Даже если мы не останемся в городе и продолжим свои странствия.
- Иди… - только и смог ответить Гард. Решение внучки казалось вполне логичным и в какой-то степени устраивало старика, возможно после жертвоприношения, внучка продолжит свои выступления. - Я тебя буду ждать в трактире.
Улица вывела Эйллин на большую площадь, в центре которой на высоком подиуме возвышался поражавший своим величием, обломок культуры прошлого - каменный храм Богини Айрэт. Вблизи это было еще более величественное здание, построенное из розового приморского мрамора. Тщательно отполированные и соединенные друг другом каменные блоки составляли единое целое: казалось, что стена возведена из единого каменного монолита. Над правильным кубом здания возвышался огромный украшенный голубой мозаикой купол. Лестница из двадцати восьми ступеней вела к кованным из бронзы воротам, сейчас они были открыты, и любой желающий мог войти в храм для совершения жертвоприношения.
Преклонив на мгновение колено, гистрион сложила в знак уважения руки у груди, и, посмотрев на вход, казавшийся для нее дверью в другой мир, поднялась по лестнице. Приблизившись к воротам, девушка, будучи очень набожной еще раз преклонила колено и, наконец, набравшись смелости, вошла в один из четырех жертвенных пределов. Пройдя по которому гистрион попала через кованую решетку в центральную часть храма открытую лишь восемь раз в году во время великих праздников посвященных сезонам природы. По двенадцать колон с двух сторон поддерживали свод храма и одновременно служили нехитрым украшением внутреннего убранства. Впереди в полу была сделана ниша, в которой горел жертвенный огонь.
Увидев нового посетителя, жрец вышел навстречу Эйллин, приветливо улыбаясь и склоняя в знак уважения голову. Девушка сделала шаг навстречу.
Как только Эйллин занялась своей жертвой, в открытые ворота храма незаметно вошел человек-призрак больше всего, походивший на бледную тень. Если бы не плащ, его можно было бы и не заметить, но «призрака» это явно не устраивало, и он, держал небольшую иллюзию, которая делала его похожим на человека, который хочет, чтобы его не заметили. На голову вошедшего был, накинут капюшон с большими полями полностью скрывающий лицо, но, это никого в храме судьбы не удивляло: может этот посетитель, посещает храм тайно, не желая афишировать жертвоприношения Айрэт. Устроившись в дальнем углу храма, необычный посетитель преклонил одно колено и, как это делали все молящиеся, прикрыл глаза, сквозь узкие щели он идеально видел всех посетителей храма, но, не забывая, что прямого взгляда, не может выдержать ни один человек. Однажды тень уже прокололась. Она не стала смотреть на только что вошедшую девушку-гистриона в упор, что могло вызвать ненужное подозрение, и лишнее внимание, которое сейчас совсем не нужно. Держать иллюзию больного человека особенно в храме - нелегко. Половина сил уходит на поддержку этой самой иллюзии, а если привлечет внимание жрецов, они быстро обнаружат опасность. Но, личина набожного человека желающего остаться инкогнито всегда срабатывает, так что, скромно пристроившись в тени колонны, человек-призрак отмечал все, что происходить в зоне периферийного зрения, оставаясь незамеченным.
- Для меня очень большая честь принимать в этом скромном храме столь очаровательного гистриона. - Правила поведения в храме позволяли жрецу начинать разговор первым.
- Вы меня знаете? – но этот вопрос Эйллин задала только для того чтобы поддержать начатую беседу.
- О да, вы выступали вместе с единорогом, я видел ваше выступление, ведь жрецы тоже ходят на выступления бардов, гистрионов и потом такие очаровательные гистрионы всегда желанны в моем храме. Просто, хорошие театральные выступления моя маленькая слабость.
«Нечего облизываться как кот на сметану»: - но вслух Эйллин проговорила. – Я просто хочу, принести свою жертву Айрэт… ведь никогда не знает своей судьбы.
- Тут вы правы, мы не можем знать своей судьбы, но каждый сам создает ее… в смысле судьбу.
- Что это значить?
- Это значить, что будущее не определено, и оно может меняться, исходя из наших желаний, поступков, мыслей или действий. Наша судьба имеет множество вариантов развития, и какой из них выбрать… тут на помощь приходим мы скромные посредники между людьми и богами.
«Вон оно как, он оказывается всего лишь скромный посредник, хотя как будто минуту назад… мелькнула мысль», но вслух очаровательная гистрион произнесла, - Тогда вот, примите мой скромный дар.
Эйллин протянула жрецу козий сыр, несколько лепешек лаваша и большую флягу молока - традиционные весенние дары. Приняв подношения, жрец с изяществом театрального актера поклонился, и, оставив девушку одну стоять посреди зала, степенно скрылся за воротами жреческого помещения храма. Проводив его взглядом, она лишь слегка улыбнулась. – Надеюсь, он знает что делает, и жертва будет принята.
***
После нескольких дней праздничных угощений весенний фестиваль продолжался дальше, но выступлений было уже не так много как в первые дни. Большинство актеров к этому времени свернули свои шатры и уехали выступать в другие города.
Эйллин, Гард и мастер Гленда имевшая в своей труппе несколько акробатов и канатоходцев, которым еще предстояло выступать, остались до конца фестиваля и вот, наступил последний день праздника. На сцену в своем разноцветном лоскутном костюме вышел Арлекин, и сразу же гул, продолжавшийся последние пять дней немного умолк - раздалась песня Арлекина. Актер не только дрался с единорогом, но и читал свои поэмы, исполнял песни и просто объявлял номера. Сейчас Арлекин был хозяином всего этого представления и мог наверно вести за собой зрителей: подобно музыканту, который увел за собой крыс из города.
Вслед за Арлекином был объявлен Пьеро.
Одетый в свой просторный балахон и остроконечный колпак с помпоном: густо накрашенный белилами актер исполнил грустную поэму о неразделенной любви, и это еще больше успокоило возбужденную толпу: подготовив ее к следующему номеру.
Мастер Гленда в костюме Бригеллы выбранная королевой короновала, объявила номер, которого ждали с таким нетерпением.
- Бой рыцаря с единорогом!
И ее голос утонул в радостном крике.
Из-за занавеса в левом углу помоста, высунулась голова Арлекина, а через секунду оттуда вышел актер с деревянным мечом в руках, изображая охотника выслеживающего добычу. Арлекин, высоко поднимал ногу, и снова ставил ступню на место, так и не сделав ни одного шага. Затем он начинал идти с другой ноги, но все повторялось с начала. При этом актер быстро крутил головой по сторонам, и делая страшное лицо, яростно размахивал мечом, забавляя публику еще больше.
Когда он подошел к центру сцены, с другого края помоста Эйллин выпустила Хорса. Единорог, вышел на сцену и, повернувшись к Арлекину задом, попытался его лягнуть, но актер на удивление ловко, увернулся, и широко размахнувшись мечом, попробовал атаковать животное сзади. Тогда Хорс сделал шаг вперед и Арлекин демонстративно, как это делают все актеры, упал на колени мимо животного.
- Сейчас, сейчас, сейчас я поднимусь, и мы атакуем чудовище.
Актер, опираясь на обе руки, выгнул, подобно коту, спину, и по очереди переставляя то руку, то ногу, снова руку, потом снова ногу начал подниматься с помоста. Наконец он, поднялся, подобрал меч и, сделав страшное лицо, снова напал, замахиваясь мечом на зверя. Единорог развернулся и к всеобщему веселью задрал задние ноги, пытаясь лягнуть горе-рыцаря. Арлекин подпрыгнул высоко верх и, перекувырнувшись назад через голову, сел на сцену, будто бы его сильно лягнули.
Толпа по-прежнему умирала со смеху, и так продолжалось не меньше часа. Актер бегал за единорогом по всей сцене догонял его, но в последний момент животное делало шаг в сторону, и Арлекин к восторгу публики падал. Подтверждая старую истину, падающий актер всегда смешно.
Когда наступил ранний вечер, и сумерки окутали улицы Ла Читта ди Ферсино серыми тенями, Гард оставил Эйллин с мастером Глендой, а сам повел единорога в стойла трактира. В этом году их выступления закончились.
***
Он долго скрывался в своем убежище, долго следил за Гардом, и его внучкой выжидая удобного момента, и вот этот долгожданный миг наступил. Убийца понимал, что медлить теперь нельзя, на все у него не больше десяти минут. Гард свернул на подозрительно безлюдную в этот час улицу свинопасов и уже почти прошел ее до середины… когда, от соседнего дома по направлению к нему и его зверю метнулась быстрая тень, для человека это было чересчур быстро. Казалось, что убийство для него обычное послеобеденное занятие. В прозрачной руке мелькнуло узкое лезвие ножа, и старый бард полупустым картофельным мешком осел на землю.
Единорог метнулся, вперед, вырывая узду из рук уже мертвого барда, но нападавший настиг его быстрее, и снова в руке мелькнул сверкнувший в заходящем солнце нож из белого металла. Хорсу не оставалось ничего другого, как только резко развернуться к нему задом, и со всей силы ударить своего противника задними копытами, целясь в голову. Удар был достаточно быстр и пришелся в некую мягкую массу: что-то вроде мешка с сеном, тень неистова закричав, по всей видимости, удар единорога достиг цели, отскочила назад с нечеловеческой быстротой. Хорс к этому был готов. Быстро развернувшись к противнику мордой, прежде чем был нанесен второй удар, животное издало резкий пронзающий пустоту крик: об этом крике и предупреждала главная жрица. - «Только не дай посмотреть тебе в глаза, и закричать криком, от которого перехватывает дыхание и закладывает уши», - но именно этого крика избежать не удалось.
Человек-тень попыталась зажать уши, но ранений единорог, собрав все свои силы, сделал последнее усилие; встав на задние ноги, он занес передние копыта над нападавшим призраком, и снова в уши человека-тени ударил пронзающий пустоту крик раненного зверя. Выронив от неожиданности длинный нож, тень сделала шаг назад, и тут, ее иллюзия, скрывающая до сих пор форму человека, пропала, перед смертельно раненным единорогом стоял обычный человек, закутанный в черный плащ. Явно довольный собой Хорс гордо посмотрел в глаза человека, и снова издав свой пронзающий крик, замертво рухнул на землю.
Нападавший понял, что опоздал, в конце улицы уже бежали люди, те, кто услышал крик единорога первыми. Скорее всего, встреча с этими людьми, не входила в планы нападавшего, кинув взгляд на приближающихся людей, бывшая тень сплюнула сквозь зубы и, больше не медля ни секунды, побежала в глубь темных улиц города, оставив мертвого барда и умирающего единорога лежать на земле.
***
Среди толпы мелькало большое число людей одетых в кожаные легионерские костюмы: если бы не отсутствие на лицах кожаных масок, то их можно было бы принять за работников тайного приора. Они тщательно следили за праздно гуляющими людьми и, подмечая их настроения, запоминали разговоры, чтобы в конце дня доложить своим надзирателям обо всех подозрительных событиях, а если удастся то и остановить преступление, направленное против империи.
Высокая светловолосая женщина была одним из таких, внедренных в толпу - агентом. Выступая в роли обычного зрителя, она с самого начала карнавала следила за всеми, но особенно ее привлек помост, где выступали старый бард, Эйллин и мастер Гленда. Увидев Коломбину в своем лоскутном наряде, женщина-легионер издала подобно маленькому ребенку громкий радостный крик, но сразу же вспомнив о своем возрасте, и высоком положение в обществе быстро осеклась, оглядываясь по сторонам. Вокруг нее колыхалась толпа несколько сотен человек не меньше, и все кричали, свистели, не обращая внимания ни на свой возраст, ни на свое положение в обществе. Карнавал уровнял всех, и патом один отдельный крик был, попросту говоря не слышен в карнавальной толпе. Осмелев, женщина снова закричала.
- Сейчас будет выступать Арлекин с единорогом. Говорят это их последнее выступление! - раздался громкий голос над ухом, но женщина, не обращая на него внимания, быстро скользнула по стене взглядом. В тоже мгновение прямо перед глазами что-то мелькнуло и скрылось в тени ближайшего дома. «Интересно, такое чувство, что она за кем-то следить», - мелькнула в голове мысль. - «Может это всего лишь рыночный карманник, решивший поживиться на карнавале чужими деньгами».
В последний день карнавала заниматься работой и следить за пестрой толпой, когда на сцене творилось столько интересного, совсем не хотелось. Хотя в любое другое время она была внимательна ко всему, что происходило вокруг, сейчас женщина в костюме легионера ослабила свою обычную бдительность и погрузилась в атмосферу праздника, приняв решение: дознаватели тайного приора, тоже должны отдыхать.
Праздник подошел к концу, и женщина проследила глазами за бардом и его единорогом. – «Старик повел своего четвероногого актера в стойло. Нечего необычного в этом нет». Отметила про себя Кайна. – «Актер всегда отводить свое животное в стойло после выступлений».
Кайна задумалась: предчувствие никогда раньше ее не обманывало, и этим чувствам можно было верит. «Что может произойти или что должно произойти»? задала она сама себе вопрос и тут же начала поиск ответа на него.
Объявление что это их последнее выступление?.. произошло то, что должно было произойти, старый бард со своей внучкой оставляет сцену. Когда-нибудь это должно было случиться, но думаю, нам всем будет не хватать этого номера. Размышляя, Кайна вначале еще продолжала наблюдать периферийным зрением за толпой но, вскоре совсем забыв о работе дознавателя, слишком глубоко погрузилась в собственные мысли, чтобы продолжать наблюдать за окружающим ее миром. Скоро она вообще перестала осознавать, где находиться, как вдруг в уши ударил пронзительный крик... Кайна сразу же вернулась в обычную реальность своей работы.
Женщина разбиралась в криках, и ее профессиональный слух сразу же определил крик единорога. – «Так может кричать только ранений зверь или тот, на которого напали». Сразу же вслед за первым донесся второй крик, в нем уже чувствовалась угроза, смешанная с поражением или злостью.
Толпа вздрогнула и стала оборачиваться в поисках источника крика, но все было тихо.
- Это на соседней улице!
Увидев, что Эйллин спрыгивает со сцены и бежит в сторону, откуда доносился крик, женщина побежала следом, доставая на ходу кожаную маску. «Если единорога убили, я должна буду приступить к своим прямым обязанностям».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЧЕЛОВЕК В МАСКЕ
- Ну что, это было наше последнее выступление, - уставший Арлекин обнял Эйллин и нежно поцеловал. – Не жалко оставлять бродячую жизнь актера? Мы с Глендой, - он обернулся к своему мастеру, - без малого, лет тридцать провели в дороге. Все время новые города, встречи.
- Я хочу остаться в городе, - грустно улыбнулась Эйллин. – В следующем году если будете здесь, то можете остановиться на моем постоялом дворе. Дедушка наконец-то решился бросить жизнь бродячего актера, и мы откроем собственный постоялый двор…
- Свой трактир, конец бродячей жизни, но как это мило… - не закончив фразы, Арлекин к чему-то прислушался…
- Вы ничего не слышали?..
- Ничего… - Эйллин и Гленда покачали головами из стороны в сторону и, следуя знаку Коломбины, прислушались к окружавшему их шуму. Казалось, что этот крик случился далеко, далеко отсюда, но порыв ветра принес его только сейчас.
- Кричали на соседней улице…
- Это Хорс! - воскликнула Эйллин.
Сразу же гистрион, Арлекин, и стоявшие рядом актеры спрыгнули со сцены и побежали. Как только Эйллин свернула на улицу свинопасов, до ее слуха долетел новый крик, и все стихло. Улица быстро заполнялась народом. Растолкав толпу, она увидела лежащее на земле тело Гарда, а рядом с ним своего четвероногого любимца.
- Нет! Только не Хорс!
Эйллин кинулась к единорогу.
- Что с тобой?
Упав на колени, Эйллин тихонько дотронулась до шеи Хорса.
Почувствовав прикосновение хозяйки, единорог попытался открыть глаза и посмотреть в лицо Эйллин, но силы уходили слишком быстро. Тогда девушка сама обхватила руками голову Хорса и посмотрела в глаза любимого животного. Его взгляд наполнений болью говорил: «прощай, я служил вам до самого конца, а теперь, прости, мне пора».
Гленда и Арлекин посмотрели друг на друга и Арлекин, грустно улыбнувшись, спросил.
- Ты думаешь о том же что и я?
- Я хотела спросить?.. мы наверно сможем взять Элли в свою труппу? Как гистрион она очень квалифицированная актриса, и у нас с ней не будет проблем.
Неожиданно Коломбина схватила мастера за кружевной воротник театрального костюма.
- Как ты можешь, так говорит, - прошипела она, - Если бы мы были мужчинами…
- Извини, я не хотела никого обижать, - выдавила из себя Гленда, - Просто я считаю, себя ответственной за этого гистриона, и всю нашу труппу… отпусти, слышишь, отпусти… Коломбина! Ты же знаешь, я обещала Гарду, позаботиться об Эйллин. Или ты возьмешь всю заботу на себя?
- Какие тут могут быть мнения, она, конечно же, пойдет с нами, - пожал плечами Арлекин, - Я даже не хочу это обсуждать. Коломбина оставь ее. Ты же баронесса… Коломбина отпустила мастера, и сразу же отвернувшись от Гленды, прошипела сквозь зубы.
- Сейчас я тебя даже видеть не хочу.
- Как хочешь, - Гленда пожала плечами и, поправив измятые кружева, добавила, - извини, мы же баронесса… - обернулась на шум сзади себя.
***
Пять минут назад улица была безлюдна, но сразу после крика собралась толпа любопытных. Женщине с закрытым кожаной маской лицом не оставалось ничего другого, как только крикнуть.
- Дайте пройти!
Влезая в небольшой просвет между двух человек, женщина в маске сразу же наткнулась на новую спину. С силой, отпихнув стоявшего впереди мужчину, дознаватель полезла дальше. Мужчина хотел что-то сказать, но как только увидел лицо женщины, закрытое маской запнулся, спорить с дознавателем тайного приора, не осмеливался ни один житель империи.
- Что здесь произошло?
- Убили барда, того, что выступал с единорогом.
- Как убили?
В ответ на вопрос со всех сторон раздались всевозможные версии случившегося происшествия:
- Говорят, что это был человек в сером плаще. При виде народа он бежал в глубь улиц. Через восточные ворота можно было уйти. Нет, он ушел через западные ворота, там у него был сообщник. «Интересно, что из этих слухов, правда, а с тем, кто говорит о сообщнике, я хотела бы встретиться в другом месте». - Ну, дайте пройти!
С таким же успехом можно было кричать и на каменную стену. – «Только этих любопытных тут и не хватает»! - Снова начав расталкивать людей и ругаясь, когда приходилось, отпихивать очередную спину, женщина в маске начала медленно продвигаться сквозь толпу. Наконец, ее усилия увенчались успехом и, отпихнув последнего зеваку преграждавшего дорогу, женщина выбралась на открытое пространство.
Теперь можно было бы перевести дух, если только не ожидавшая ее работа: гистрион, стоя на коленях, обнимала шею мертвого единорога, уткнувшись в шерсть животного, актриса плакала, впрочем, дознаватель была в этом не уверена. В нескольких шагах от единорога лежал убитый бард – «возможно, ее отец или дед». Немного в стороне, почти в первом ряду, даже на шаг впереди последнего заградившего дорогу зеваки, стояли актеры, которых дознаватель видела на сцене. - «Видимо это ее друзья… интересно как они пробрались через толпу». - По их виду Кайна сразу догадалась, что произошло что-то очень не хорошее, и новый взгляд на Эйллин, заставил взять себя в руки.
Вздохнув и мысленно попрощавшись с непродолжительным отдыхом Кайна, сделала шаг по направлению к театральному мастеру, и задала традиционный в таких случаях вопрос. - Кто из вас может рассказать, что здесь произошло!? - Мертвый единорог и тело барда объясняли картину лучше всяких слов, но дознавателю пришлось задать этот вопрос, чтобы войти в роль следователя и приступить к дознанию.
Обернувшись, и увидев женщину с закрытым, кожаной маской, лицом, Гленда сделала шаг в сторону, пропуская дознавателя вперед.
- Убили единорога и старого барда.
Женщина в маске молча кивнула, показывая, что она это поняла и так. Подойдя ближе к Эйллин, дознаватель, следуя внутреннему порыву, опустилась рядом на колени и, обращаясь исключительно к девушке, прошептала.
- Я обещаю найти того, кто их убил.
Услышав незнакомый голос рядом с собой, Эйллин подняла перепачканное театральным гримом лицо, и влажными от слез глазами посмотрела на стоящую рядом женщину с закрытым кожаной полумаской лицом. На удивление гистрион уже не плакала, а, сейчас увидев перед собой незнакомку, почти успокоилась и лишь размазанный по лицу грим, и капли соленой влаги на ресницах выдавали, ее чувства. Раньше гистрион не встречалась с этими людьми, но девушка знала, что в таких масках ходят члены тайной полиции – приората, известные как дознаватели. Их лица закрывались для того, чтобы люди умеющие читать по глазам не смогли прочитать о мыслях тайного дознавателя. Впрочем, если приглядеться, глаза можно было разглядеть даже под маской, и эти глаза кроме небесной синевы излучали какую-то непонятную грусть, возможно смерть единорога была небезразлична и этой женщине. Она также знала, что в обязанность тайного приора и их служащих входит расследование разных происшествий в империи: убийств, краж, пропажи людей.
Эйллин встала с колен и, повернувшись к дознавателю, спросила.
- Вы действительно их найдете?
Женщина в маске поднялась вслед за Эйллин и, повернувшись лицом к актрисе, постаралась встать таким образом, чтобы их взгляды встретились.
- Да, обещаю, и мне очень жаль, что убили твоего зверя.
Ростом дознаватель была выше Эйллин, но не больше чем на четверть локтя. Сильные руки обхватывали кожаные браслеты, а грудь была закрыта кожаной курткой без рукавов. Пах закрывала короткая до колен гладиаторская юбка. На ногах были в тон верхней одежде высокие туфли из мягкой кожи, но для полного завершения костюма ей не хватала короткого меча - традиционного, как и ее костюм, оружия, которым сражались императорские легионеры и гладиаторы. Весь ее облик внушал чувство защиты, как это бывает при встрече с некоторыми воинами, даже уверенности в том, что теперь все будет по-другому, и что она, может полностью ей довериться.
- Меня зовут Кайна, - представилась женщина в маске. - Я дознаватель тайного приора императрицы Арадии Медичи. Ты знаешь, место, где мы сможем, поговорить, но только не при свидетелях. Кайна бросила взгляд на окружавшую их толпу. Им слышать наш разговор ни к чему, а я должна знать, что произошло до того, как это случилось. Думаю, ты понимаешь - не из моего любопытства.
- Да конечно госпожа Кайна, меня зовут Эйллин, а это, - она показала рукой на тело. - Мой отец, если точнее дедушка, его забрали в театральную труппу Фелакса и скоро он должен будет пройти испытание, перед тем как его примут в небесный театр.
- Я понимаю, – Кайна кивнула головой, – и я обещаю раскрыть это дело, прежде чем он пройдет испытание и будет принять в театральную труппу. Что же касается твоего четвероного друга, так он, если я правильно понимаю ситуацию, в этом бою победил, - грустно улыбнулась Кайна, протягивая девушке свой платок. - Вытри грим, а то ты похожа на ягуара и поверь мне, юный гистрион, я знаю, о чем говорю. Придет, в один прекрасный день время, и вы снова встретитесь, только вот не знаю когда. - Кайна театральным жестом развела руками. - Обязательно встретитесь. Посмотри сама... и скажи мне, что произошло с единорогом.
Снова обернувшись к единорогу... Гистрион увидела, что ее Хорс, пока они разговаривали, начал быстро исчезать и в тот момент, когда она обернулась, осталось всего лишь призрачная тень, еще секунда и...
- Нет!..
Девушка кинулась к своему любимцу, но как только сделала первый шаг, единорог исчез полностью.
- Где он!?
- Я тебе патом объясню. Я, как и ты... вижу этот фокус впервые.
Эйллин, как будто не слыша ее ответа, посмотрела на Гленду.
- С единорогом все нормально. - Подтвердила слова дознавателя Гленда. - Просто поверь, что с единорогом все нормально, а с Кайной вам действительно необходимо поговорит...
- У вас есть, о чем поговорит кроме этого, но только не при свидетелях. - Также грустно улыбнулся Арлекин. - Так что, - он показал на Кайну, - я тебя могу смело отпустить с ней, мой милый гистрион.
Эйллин снова повернулась к дознавателю.
- Это правда, вы сможете рассказать, куда пропал единорог? Давайте пойдем на постоялый двор Чудесный Замок, там у нас комната.
- Тогда отправляйся в трактир или можешь подождать меня здесь, как хочешь, - распорядилась Кайна. - Вы, - она посмотрела на Гленду и Арлекина, - если не сложно позовите стражу? Я не могу этого сделать, так как мне нужно до их прихода осмотреть место.
Эйллин снова посмотрела на Гленду. - Ну, пожалуйста.
Когда Гленда и Арлекин убежали за стражей, гистрион подошла к Кайне.
- И что мы будем делать?
Кайна чуть не поперхнулась.
- Лично я, осмотрю место, а что будешь делать ты, не знаю. И потом... Почему ты еще здесь? Я, кажется, велела тебе отправляться на постоялый двор и ждать меня там.
Но Эйллин встала позади дознавателя, молча, наблюдая за ее действиями, и Кайне пришлось смириться с этим. «По крайней мере, она не отказывается от сотрудничества с дознавателем и даже хочет помощь в расследовании». - Хорошо оставайся рядом, может потребоваться твоя помощь.
Осмотрев мертвое тело барда, Кайна принялась объяснять присевшей рядом Эйллин. - Сильным ударом, узким, колющим, но слабо режущим предметом - вроде стилета или узкого ножа попали прямо в сердце, а потому смерть барда была мгновенной. Старик не успел ни крикнуть, ни тем более позвать на помощь.
Эйллин внимательно посмотрела на Кайну потом на тело своего отца.
- Вот, - Кайна обвела пальцем кровавое пятно на верхней одежде. - Чтобы образовалось именно такое пятно, кровь должна сочиться очень медленно. Достаточно медленно чтобы не залить всю одежду и достаточно быстро, чтобы пройти сквозь плотную ткань. Можно предположить, что вход ножа достаточно узкий и резкий... как только нож вошел в тело, его выдернули, и бард от удара в сердце упал, где стоял. - Кайна показала на характерные следы на земле, которые могли остаться только от стоявшего здесь человека.
- А крик? Мы все слышали крик.
- Крик, который мы все слышали, скорее всего, издавал единорог. Человеческий крик немного не такой... Кайна о чем-то задумалась, но вслух сказала. - Скорее всего, никто ничего не видел, по крайне мере, до тех пор, пока не закричал смелый зверь. Первый крик все-таки принадлежал твоему единорогу.
Кайна снова к чему-то прислушалась, но для Эйллин казалось, что она просто пытается вспомнить недавний крик, чтобы объяснить его.
- После того как ревел единорог, - задумчиво начала объяснять дознаватель, - мы возможно и слышали человеческий голос: голос полный отчаянья; голос проигравшего человека.
Кайна посмотрела на Эйллин.
- Возможно, это даже кричал убийца, но большинство слышали только горловой рев единорога. Второй голос утонул в крике зверя. Ты как гистрион должна была разобрать, что это было два разных крика? Такой резкий закладывающий уши рев, разрушающий любую магию, скорее иллюзию, и крик полный отчаянья и злобы... Вот и стража!
Кайна поднялась с колен.
- Разгоните толпу! - обратилась она к людям в таких же, как на ней костюмах, только они в отличие от Кайны были при оружии. - Спросите, кто, что видел или слышал, а я пойду, переговорю с ней. - Кайна махнула рукой на Эйллин. - После доложите мне, лично. Если найдете какие-нибудь улики... то же самое... передадите все лично в руки.
- Пошли, - дознаватель обернулась к Эйллин и, дождавшись, когда девушка ее перегонит на пару шагов, пошла следом.
***
- Здесь мы и остановились.
По неписаным правилам Эйллин пропустила Кайну вперед себя и когда дознаватель вошла в общий зал трактира, последовала вслед за ней. Десятки глаз сразу же повернулись к новым посетителям, но как только женщина в кожаной маске опустила взгляд на одного из посетителей и посмотрела на того в упор, сквозь прорези в маске, все быстро отвернулись.
- Интересно, но все почему-то бояться смотреть на вас?
- Я старший дознаватель тайного приора и сейчас нахожусь при исполнении своих обязанностей... - объяснила Кайна. - Все знают, что во время своих обязанностей мы надеваем кожаную маску, скрывая лицо. Это делается, для того чтобы люди, с которыми мы общаемся, не могли прочитать по лицу. В тоже время каждый из них понимает, что я могу подойти к любому из них и начать допрос. Разговор, начавшийся в трактире, может продолжаться и в других условиях
- И ни один из них не хочет связываться с приором? - догадалась Эйллин.
Кайна одобрительно кивнула.
- Все верно, но тебе бояться нечего, тебя ждет обычный приватный разговор в трактире. Разговор в своей комнате.
- А это Арон, хозяин постоялого двора.
Гистрион подняла руку с вытянутым пальцем и показала на весьма упитанного лысеющего мужчину выходящего из кухни.
- Вы его наверно не знаете?
- Нет, - ответила Кайна, оборачиваясь к хозяину трактира, - хотя как дознаватель я
о нем слышала. Ваш трактир достаточно тихий и нам нет особой нужды его посещать.
Услышав новый голос, в зале трактира, хозяин по своему обычаю решил поприветствовать нового гостя. Выйдя своим неспешным шагом из кухни, Арон, поднял глаза на женщину в маске. - Что желает моя?.. - начал Арон со своего обычного вопроса. Вначале он принял дознавателя приора за нового посетителя, но как только разглядел, кто перед ним, сильно изменился в лице: глаза сделались круглыми - подобно монетам, а рот приоткрылся в немом вопросе. Обычно такой вид бывает у тех, кого застают врасплох или сильно пугают - таким хозяина трактира, Эйллин видела впервые. – «Неужели он так сильно испугался этой женщины».
К удивлению Кайны, она редко видела, чтобы это происходило так быстро. Испуганный трактирщик довольно быстро пришел в себя и, не смотря на всю свою ошарашенность, оказался достаточно расторопным. Сделав несколько торопливых шагов на встречу дознавателю, стараясь вложить в голос все свое почтение к ней, Арон произнес.
- Мои самые глубочайшие приветствия! - Мужчина почтительно склонил голову. - Принимать столь высокого посетителя в своем трактире... для меня это большая честь. Поверьте, я говорю это...
Кайна в ответ на приветствие Арона, совершила подобающее движение головой, которое должно было бы означать – что она тоже очень рада знакомству с данным человеком. За несколько лет работы дознаватель привыкла к подобному обращению, а также ее нисколько не удивила радость хозяина Чудесного замка. Токую же радость, выражали в любом трактире, постоялом дворе или на почтовой станции империи. Везде где бы ни появился дознаватель тайного приора, все соревновались в своей любви к ним и говорили, насколько большую честь им оказали.
Немного помолчав, и поняв, что хозяин постоялого двора, хоть и пришел в себя после внезапного визита, но все еще боится, а значить не может найти нужных слов кроме банального приветствия и объяснения в любви к приору, ответила словами. - Примите уважаемый... я слышала, вас зовут Арон... и мои приветствия. Мы, - Кайна показала на Эйллин молча стоявшую позади неё, - хотим, поговорит, но не при свидетелях. Приветствие, представителя власти, как правило, подталкивало трактирщиков к дальнейшему продолжению разговора. Это, как и предположила Кайна, сработало и на этот раз. Арон молча поднял глаза и, увидев Эйллин, осмелился задать вопрос.
- Я слышал, что произошло и до сих пор не могу поверить?
- «Интересно, что эта новость, так быстро достигла трактира, хотя слухи... они вообще распространяются быстро». Эйллин посмотрела на Кайну и, получив молчаливое согласие, ответила.
- Да это правда. Моего дедушку и единорога убили.
- Прими мои самые искренние соболезнования. Твой дедушка Гард был моим другом, в течение очень долгого времени, я все еще не могу поверить, что слухи оказались правдой, моя госпожа... но услышав это от вас.
- Может, хватит всех этих любезностей, - вмешалась в разговор Кайна. - Я должна поговорит с ней, - дознаватель снова показала на Эйллин, - а также с вами. При этом ее глаза недовольно блеснули в прорезях маски. - Где я могу это сделать? Уважаемый…
- Мы можем пройти в нашу комнатку на втором этаже. Это тихая очень уютная комната. Именно за тишину мы ее и выбрали, и останавливаемся в ней много лет подряд. Весной эту комнатку всегда оставляют за нами.
Поспешила, ее успокоит, Эйллин.
Кайна молча кивнула.
- Перед тем как вы подниметесь наверх, я хочу спросить? Вы что-нибудь будете заказывать? Арон снова поклонился, - но не подумайте, что я хочу на вас заработать... сегодня для вас, все за счет заведения, кроме этого я посвящу один день памяти барда и его единорога.
- Тогда дайте хорошего вина, и если есть ветчины. Кайна обернулась к Эйллин, - думаю, ты не откажется от хорошей ветчины и вина, особенно сейчас? И не забудь, Кайна подмигнула Арону, - таз горячей воды.
- Думаю, что не откажусь? Если не трудно выполни наш заказ, - попросила Эйллин, посмотрев на Арона, - а я с госпожой пройду в мою комнатку. Если конечно ты ее оставишь за мной?
- Да конечно. Комната остается за тобой госпожа Эйллин, - Арон почтительно поклонился, всем своим видом показывая свое почтение к совсем еще юной девушке неожиданно попавшей во взрослую очень нелегкую жизнь бродячего актера, и больше не говоря ни слова, удалился на кухню.
Эйллин и Кайна не тратя время, его и так было потрачено достаточно много на пустые разговоры, поднялись на второй этаж, и зашли в комнату, что снимали Эйллин и ее дед. Кайна оглядевшись, выбрала стул возле стола, а Эйллин устроилась наискосок от дознавателя на своей кровати.
- Что вы хотите узнать?
Этот вопрос Эйллин послужил новому удивлению Кайны; гистрион за то время пока они шли до постоялого двора, почти успокоилась. Если, совсем недавно увидев убитого единорога, она была на грани нервного срыва, то теперь молодой гистрион почти успокоилась, хотя бы внешне. Кайна даже позавидовала и поблагодарила Эйллин в душе за подобную выдержку. Сама она была на грани отчаянья, не зная, что предпринять. Конечно, дознаватель обещала найти убийц. Найти того, кто убил актера, и тем более единорога во время весеннего праздника, для Кайны было делом чести. Дознаватель понимала что ситуация бросает вызов ей самой, и она была готова поставить на раскрытие преступления свою честь. Впрочем, она не была уверена, что сможет найти убийц, но положение, дознавателя, обязывало сдерживать эмоции, поэтому, взяв себя в руки, Кайна задала свой первый вопрос.
- Я хотела бы узнать, как вы пришли в этот город? Почему остановились на этом постоялом дворе? И можешь называть меня просто Кайна.
- Как ты уже знаешь я… мой... - Эйллин замолчала, пытаясь подобрать нужное слово, но так и не найдя подходящего продолжила. - Гард меня воспитал, и десять лет я странствовала... вместе с ним; я, Гард, наш единорог Хорс ходили из города в город.
- Значить он не твой отец?
- Нет. Я не помню своих родителей.
Эйллин ненадолго задумалась.
- Я называла его дедушкой, но на самом деле, он мне какой-то очень дальний родственник. Я, мой дедушка, и наш единорог, как я уже сказала, странствовали по городам, выступали на всех праздниках, а в этом году мы просто были обязаны, выступит в этом городе, потому что это мой родной город. Когда мы пришли сюда, то встретили одну нашу знакомую, у нее свой театр, цирк Солнца, комедия масок. Ее здесь все знают. До того мы хотели выступать с какой-то противной труппой бардов, но они не очень хотели нас принимать, но в этот момент появилась Гленда и пригласила нас к себе. Так мы и оказались на той сцене, где ты нас и видела.
- Мастер Гленда эта та женщина, которая с Арлекином бегала за стражей?
Эйллин кивнула.
- Да, это она
- А как вы выбрали этот постоялый двор?
- Это давняя история.
- И все-таки я хотела бы ее услышать, - попросила Кайна. - Может так оказаться, что именно эта история поможет с раскрытием убийства.
Снова задумавшись, Эйллин попыталась вызвать в памяти свое первое появление в Ла Читта ди Ферсино, но неожиданный стук в дверь вывел девушку из оцепенения. Подняв голову, и посмотрев на Кайну будто спрашивая «а кто это может к нам прийти» обернулась к двери и громко произнесла.
- Войдите!
Дверь сразу же отворилась, и в комнату вошел хозяин постоялого двора.
- Я не хотел вам мешать, но вы просили, и я принес ваш заказ, - проговорил Арон, устанавливая поднос на столе. - Мясо, вино, все, как вы и просили. А Клоди, - мужчина кивнул на мальчишку с большим тазом горячей воды. – Принес воду.
- Оставьте все на столе и идите. А таз поставьте вот сюда на табуретку… - дознаватель пододвинула одну из табуреток ближе к центру.
Как только Арон со своим малолетним помощником вышли из комнаты, Кайна подошла к Эйллин и внимательно ее оглядела, предложив подняться с кровати. Не подозревая подвоха в этой невинной просьбе, Эйллин поднялась с дивана и встала перед дознавателем. Что произошло дальше, гистрион не успела понять, дознаватель схватила ее за шиворот и окунула лицом в таз с теплой водой.
- Что ты делаешь! – закричала девушка, пытаясь вырваться из сильных рук. – Я не хочу умываться.
- Я уже говорила, - рассмеялась Кайна, - что ты похожа на ягуара, а потому придется все же умыться и смыть остатки грима.
Умывшись, Эйллин снова уселась на кровать, и с опаской посматривая на Кайну, проговорила, сдерживая смех.
- Справилась!? Да? Все вы такие маленьких обижать.
- Кстати сколько тебе лет, если не секрет? - Кайна пододвинулась ближе к столу и, наполнила кубок вином. – По крайней мере, ты теперь гораздо чище.
- В июне исполниться двадцать два… боже, я уже такая старая, - ответила гистрион, беря, протянутый дознавателем бокал. - Мы пили вино из обычных кружек. - Заметила Эйллин, пробуя вино из своего кубка. - Осмелюсь предположить, что это вино лучше того, что мы пили с Гардом на празднике. Я даже не думала, что у него, - гистрион кивнула на дверь, - еще мог остаться столь великолепный напиток.
- Если ты не против я сниму маску.
Потянув за ремешки, Кайна освободила лицо и свободно вдохнула. - До чего же мне надоела эта штука. Поверь, что без маски дышится намного лучше. А по поводу вина? Могу сказать. Кайна немного отпила из кубка. Поверь мне и моему опыту общения с подобными людьми, что могло и остаться. Когда к тебе приходить дознаватель приора они всегда все находят. Это один из немногих плюсов нашей работы.
За маской оказались обычные серые глаза, и никакой синевы в них не наблюдалось, а вместо грусти в них отражалась, утомленность от работы или скорее, Эйлин не могла понять сразу, неуверенность и незнание с чего начинать свое следствие. «Возможно, Кайна случайно оказалась на месте убийства». Посмотрев внимательно на лицо, гистрион отметила: что в отличие от ее глаз, привлекавших внимание зрителей, глаза дознавателя оказались намного меньше и были не такими выразительными, чтобы их надо было закрывать маской. Высокий лоб говорил о твердом, даже упрямом характере именно таком, который мешает многим актерам выходить на сцену каждый день.
Нос женщины, был, если и не красивым, но не безобразным. На взгляд гистриона немного широкий - как небольшая репка.
Волосы, едва достающие плотных, как и запястья плеч оказались на самом деле русыми. Немногочисленные шрамы и царапины, в купе с костюмом легионера говорили, что дознаватель умеет сражаться не только оружием, но также искушена в рукопашных потасовках.
- Я давно хотела узнать, почему вы ходите в кожаных масках? – закончив осмотр новой знакомой, спросила Эйллин.
- Мы закрываем лица маской, чтобы человек, с которым предстоит работать, не мог прочитать по глазам дознавателя или не видел наших эмоций. Это своего рода традиция, символизирующая беспристрастное, честное правосудие. Богиня правосудия карает всех нарушавших закон, а скрытый взор дознавателя, как и Богини, позволяет невиновным остаться вне зрения Богини закона.
Отрезав ветчины, и попробовав напиток, предложенный хозяином постоялого двора, дознаватель согласилась с тем, что вино действительно великолепное. - Но мы отошли от темы, и так мой юный гистрион, - Кайна вернулась к прерванному разговору. - Я жду рассказа, как ты познакомилась с хозяином трактира.
***
- Обычно я сидела внутри фургона, наблюдая за убегающей назад дорогой. – Начала рассказывать гистрион. - Потом когда я стала постарше старик начал меня учить управлять повозкой, в которую мы запрягали нашего единорога. Только не подумай, что мы плохо обращались с ним. Хорсу самому нравилось таскать наш фургон, и потом он выступал вместе с нами. Он часть нашей семьи. Номер Бой Рыцаря с Единорогом сделал единорога всеобщим любимцем. Это продолжалась много-много лет…
Я хотела сказать, что единорог был с нами очень много лет, так странно осознавать, что его больше нет с нами. Тогда я была совсем еще ребенком, неуверенно брала вожжи и смотрела на дедушку, Гард обхватывал маленькие ручки своими большими ладонями и тихо объяснял. «Эйллин если ты хочешь научиться управлять вардо, то должна действовать, более уверено. Хорс почувствует твою неуверенность и перестанет тебя слушаться. Вот смотри». Он тянул длинные кожаные помочи на себя, но почти сразу отпускал - кожаные ремни слегка касались спины единорога и умное животное неспешно шло вперед, тянув за собой фургон заменивший нам дом. Поводья, крепко зажатые в руках, плавно колыхались над спиной животного в такт неровной дороге, и Хорс понимал, пока они в руках Гарда придется, тащит тяжелый фургон, (такая уж у меня работа). Думал он. «Вот видишь управлять единорогом совсем просто», - говорил дедушка, и освобождал маленькие ручки, из своих… тогда мне казалось… огромных ладоней. Обычно в этот момент требовалось прикрикнуть на Хорса, чувствуя, что поводья слабели – единорог, замедлял шаг, - думая как бы остановиться, а я тем временим, задавала новый вопрос.
- А Читта ди Ферсино действительно мой родной город? И снова смотрела на дедушку. Я его совсем не знаю, но мне кажется, что я его помню.
«Ты тогда была совсем маленькой девочкой и не можешь, помнить этого города… - терпеливо объяснял Гард, - это было, пять лет назад. Тебе сразу понравился наш фургон, и жизнь странствующего актера. Ты быстро научилась играть на арфе и петь».
- А ты не плохо поешь, - согласилась Кайна, снова наполняя кубки вином. Я слышала, как ты поешь на празднике.
- Это единственное что я умею делать и делать хорошо, - вздохнула Эйллин, - Я с трех лет ходила с Гардом, единорогом, а потом, живя в таком домике как вардо, не петь просто нельзя.
- Вардо это жилье странствующего народа. Как вышло, что у вас появился такой дом? Просто так они его не отдают?
- Ты думаешь, что Гарда убили из-за этого старого фургона? Не думаю что эта такая уж большая ценность.
- Я просто хочу узнать, откуда у вас вардо принадлежащее когда-то кочевому племени? Сейчас любая информация может оказаться полезной.
- Вардо действительно принадлежало одному из таборных баронов, но он чем-то был обязан Гарду, а когда главный борон табора сказал: «что Гард мой дальний дядя» я попросила у главного борона - вардо в подарок. Тот другой борон, пообещал, что после его смерти вардо наше. Потом когда я уже подросла, и мы стали путешествовать отдельно от Джанго, этот фургон перешел к нам. Помню, что его подарили мне, а «после моей смерти или смерти Гарда вы должны сжечь фургон». Так было сказано нам перед уходом из табора, но до сегодняшнего дня мы с Гардом этого условия выполнить не могли. - Эйллин грустно улыбнулась…
- Я плохо помню время, проведенное в таборе, помню только, как сидела долгими вечерами, у их костров, в небо поднимался рой искр, а вокруг кружила ночная мошкара. Мы дети сидели, рядом с кем-то из взрослых Джанго, тараща глазенки в огонь, и слушая старые истории кочевого народа, запекали картофель в углях. Помню, как меня учили танцевать, учили языку Джанго. Я до сих пор могу петь на языке этого народа. Меня даже хотели научить древнему искусству, – очаровывать людей и знанию трав… - не знаю, почему, но табор ко мне относился достаточно сносно. Хотя я не Джанго… они как я узнала позже, не принимают чужаков, наверно, поэтому мы и ушли из табора. Гард как мог, пытался оградить меня от их влияния. Хотя я всегда говорила старику, уроки пения и танцев Джанго всегда пригодятся в жизни барда.
- Ты так и не узнала причину ухода от них?.. – спросила Кайна и задумалась: «подобное отношение (не к своей, не к Джанго), это наверно может стать ключом к разгадке, хотя я не могу понять, в чем тут связь. При каких обстоятельствах Джанго принимают чужаков в табор»? – не дождавшись ответа, дознаватель задала новый вопрос. - Они не говорили в чем причина этого отношения? Ведь к тебе относились как своей.
- Я не знаю, может, «ему было неприятно, что я общаюсь с Джанго», - Эйллин задумчиво отпила из своего кубка. – Старики о чем-то говорили но, о чем. Мне ведь тогда не было и пяти лет, и я все ровно собиралась остаться в городе и открыть свой трактир.
- Так ты действительно решила открыть свой трактир? – удивилась Кайна. – Я об этом слышала, но не хотела верить.
- Это давняя история, - глубоко, вздохнула Эйллин. – Мне тогда было лет десять, три долгих года в дороге, и особенно холодная зима. Эта история должна начинаться так.
Несколько лет мы с нашим фургоном путешествовали по всей империи нигде, не останавливаясь надолго. Когда становилось холодно, мы уходили на юг, с возращением лета возвращались обратно, насколько я помню, мы всегда возвращались в Читта ди Ферсино. Однажды чуть-чуть запоздав со своим выходом, мы вышли, когда уже выпал первый снег, - надеясь, что он вскоре растает. Перед постоялым двором Арона, не заметив ямы под снегом, мы въехали прямо в нее. Нас тряхнуло, и с сильным треском… сломалась ось нашей повозки. Я вышла посмотреть, что случилось, а тут какие-то мальчишки, приняв меня за Джанго, начали швыряться камнями, кричать: Джанго, Джанго! Я залезла под вардо, и тут из трактира вышел Арон - увидев мальчишек, он их одернул. А, после, узнав: что у нашей повозки сломалась ось, прогнал их, после чего подошел к фургону и, убедившись, что нам действительно нужна помощь, предложил свои услуги.
Через неделю вардо привели в порядок, но к этому времени выпал настолько большой снег, что мы просто не смогли бы проехать. Арон предложил нам остаться на его постоялом дворе при условии, что мы не будем воровать, тогда он принял нас за Джанго. Но, узнав, что мы актеры предоставил любую комнату на выбор, в зимнее время большинство комнат все ровно стоять пустые. Если я буду ему помогать по кухне, то он сказал: «что в этом случае я даже не возьму с вас платы за комнату, живите бесплатно». Патом мне пригодились мои знания трав, полученные у Джанго. Я вылечила Арона, когда у него была сильная горячка. С тех пор мы всегда останавливались у него, а я поняла, что свой постоялый двор или трактир намного лучше бродячей жизни.
Дознаватель отодвинула от себя пустой бокал, и, встав со стула, добавила.
- Больше я тебя донимать расспросами не буду, тем более мне нужно переговорить и с другими. Только вот последний вопрос - где ты была в последние дни?
- Пару дней назад я посещала храм Айрэт, в котором очень мило поговорила со жрецом. Гленда, и ее актеры мои давние друзья, думаю, что ни с кем кроме них, я не общалась.
- В таком случае я завтра же приступлю к дознанию.
***
Проводив Кайну, гистрион задумалась. Я знаю, что тайна убийства скрыта далеко в прошлом… тайна моего детства, тайна жизни с Джанго, ответы на все эти тайны там. Что же такое могло произойти во время моей жизни в таборе Джанго? Хоть я и была совсем маленькой, я должна вспомнить. Сев на кровати в алмазную позу Эйллин попыталась вспомнить, чему ее учили. Из подсознания всплыли слова старого учителя – шувани.
Вспоминаем недавние события. Представив беседу с дознавателем, выступление на фестивале, вот они с единорогом идут через луг. Мысленно погрузившись в атмосферу зеленого луга, и прислушавшись к пению птиц, Эйллин приказала себе вспомнить события происшедшие, лет десять назад. Постепенно она увидела свое детство, вот ей шесть лет, пять лет. Через десять минут Эйллин полностью погрузилась в прошлое, и перед ее внутренним взором неслись, сменяя друг друга сотни картин.
Яркий костер танцует свой мистический танец. Вокруг огня сидят человек десять взрослых: женщины в пестрых платьях, мужчины в безрукавках, что носят Джанго. Их лиц практически не разглядеть. Между взрослыми бегают перемазанные дорожной пылью дети. Вот, наконец, одна из девочек останавливается и устраивается на коленях старика. До ее сознания доходить голос.
«Много-много лет тому назад в зачарованном лесу жил борон державший в страхе всю страну. Лишь дочь могла успокоить своего отца – борона, когда тот выходил из себя. Любовь и сострадание дочери были поистине безграничны.
Как-то раз возле замка заметили Единорога, и то, что дочь борона общается с ним, потому что, никто кроме непорочной девы, не может прикасаться к волшебному зверю. Заметив слуг, молодая баронесса просила, не говорит об этом своему отцу, и в начале слуги сдержали свое слово, но отец, узнав об отношениях своей дочери и Единорога. Сразу же снарядив охоту, направился за ней, и выследил место, где прячется зверь.
Увидев отца, дочь преградила ему дорогу.
- Зачем тебе этот зверь?
- Мне нужен его рог, чтобы стать таким же могучим как он. Сила дает власть, а власть дает бессмертие. С помощью рога я стану одним из величайших королей, и мое имя будут, помнить в веках.
Так ответил отец молодой баронессы.
- Разве ты не знаешь? – ответила баронесса, - Что сила и власть еще ни кому не принесли счастья а, убив беззащитного, ты только покроешь свое имя позором.
Так, ответила юная баронесса.
Но отец молодой баронессы был непреклонен, он велел схватить свою дочь. Так как знал, что ей на выручку придет ее друг Единорог. Так и произошло. Единорог пришел на помощь и сказал.
- Отпусти баронессу. Она еще совсем ребенок. Убив, ее ты только покроешь свое имя позором и будешь, проклят своим народом, жизнь этой девы не даст тебе ничего.
- Мне нужен ты, - рассмеялся борон, - я специально схватил дочь, чтобы ты вышел ко мне, и я смог бы убить тебя.
- Хорошо, - согласился Единорог, - ты возьмешь мою жизнь, но оставишь жизнь юной деве.
Дочь долго упрашивала отца не убивать своего друга, но он стоял на своем. Наконец Единорог не выдержал и сказал.
- Твой отец неуправляем в гневе, и лишь ты можешь, успокоить его гнев. Если он убьет тебя и завладеет моим рогом, то будет некому сдерживать его ярость. Я не хочу, чтобы так произошло.
Барон убил Единорога, но когда он хотел забрать его рог, дочь бросилась к Единорогу. Вырвала из груди свое сердце и отдала его Единорогу. После чего превратилась в звезду, которую мы можем, видит во время весеннего карнавала, - а Единорог, - взяв сердце невинной баронессы, вскочил, убил злого борона и умчался в зачарованный лес».
Пламя в костре полыхнуло, и Эйллин вздрогнув, очнулась на постоялом дворе Арона.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ РАССЛЕДОВАНИЯ
Аромат цветов
В ночной тишине –
Фрукты на завтрак
- Кайна, дознаватель приора!
Женщина показала солдату круглый медальон на грубой цепочке, и, перейдя по одному из мостов соединяющих остров приора, с центральным городом вышла на безлюдную площадь. Впрочем, думать, что остров совсем не охранялся, если не считать солдат на мосту было бы ошибкой: стража после продолжительных учений, и тренировок в легионерских отрядах охраняла остров таким образом, что, оставалась полностью невидимой для посторонних глаз. Едва ли кто-то мог их заметить тогда, как сами легионеры пристально следили за всеми пешеходами центрального острова. Кайна знала об этом, и ее натренированный взгляд быстро нашел нескольких стражей на крыше главного строения. Само здание, в котором жили работники тайной полиции, напоминало собой букву Е, в длинной части здания располагались комнаты отдыха для дознавателей, и их секретарей, а выступавшие хвостики Е включали в себя рабочие кабинеты.
С левой стороны двора разместилось мрачное трехэтажное здание из серого камня - городская тюрьма. Любой горожанин, впервые увидевший здание тюрьмы настолько близко, начинал обтирать выступавший на лбу пот. Сотрудникам приората тоже приходилось помнить о таком неприятном соседстве. Любое не законченное дело и тебя немедленно переведут из центрального здания в соседний корпус.
Пройдя через ворота в крепостной стене и остановившись на площади напротив центрального здания, дознаватель зацепилась за внезапно пришедшую мысль: стоп, кажется, я нашла, за что ухватиться.
В глубине площади возвышалось здание со шпилем – городская ратуша, когда-то давно здесь собирался городской совет. Теперь, когда Этурейя стала империей двенадцати провинций, в здании ратуши разместился консул полиции, отвечающий за безопасность в городе, а прямо перед ратушей находилось место, где проводили публичные казни, собиравшие большое количество зрителей. Вероятно, именно недавняя казнь, на которой присутствовала дознаватель, натолкнула ее на эту мысль.
Кайна всегда так делала, вслух выражала первую мысль, затем находила то, с чего можно было начать дознание, и обычно в конце ниточка расследования приводила к успешному завершению дела.
Расположившись в кабинете; можно было играть роль алхимика, ищущего рецепт вечной молодости или смотрителя древнего монастыря, размышляющего о тайнах вселенной. Подобная игра помогала включить воображение и работу мозга направленную на поиск убийцы. Видимо это говорил в Кайне дух актера, который женщина так и не смогла реализовать. На этот раз дознаватель решила действовать по обычной схеме.
Прикрыв за собой дверь кабинета, Кайна подошла к столу опустилась на роскошный для этих стен стул, женщина питала слабость, к красивой мебели, и, собравшись с мыслями: достала чистый лист бумаги, и пододвинула к себе письменные принадлежности.
Затем, плеснув в почти чистый стакан немного розового вина, задумалась над первой версией: хотя версия и не была особо оригинальной, но все же это была вполне полноценная идея, не лишенная доли здравого смысла, с которой можно было начать свое расследование.
- Подобные повозки Джанго обладают коллекционной ценностью - продолжила развитие своей мысли Кайна, - и то, что после смерти хозяина фургон сжигают, только поднимает цену. Это вардо принадлежало бардам, значить цена только возрастает. Сколько могут дать за вардо Эйллин? - Подумав несколько минут, дознаватель призналась. – Сейчас я не могу ответить на этот вопрос, но если наведу справки, то я отвечу и на него. - Опустив взгляд на исписанный чернилами лист бумаги, Кайна взяла его в руки и пробежала глазами по длинным рядам букв:
- Гард убит длинным узким четырехгранным лезвием предположительно стилетом. Единорог не обнаружен… «естественно, что не обнаружен». Дознаватель откинулась на спинку стула. Эти необычные животные после убийства исчезают, а пару недель спустя, возрождаются. Однако что-то я отвлеклась. Вернемся к отчету».- Он был одет в бархатный камзол с ярко-зеленой подкладкой, узкие бархатные штаны, плащ… обычная одежда, обычного барда. Стилетами пользуются мужчины, значит, мы имеем дело с мужчиной. Женщины используют более извращенные способы мести.
Она любила разговаривать сама с собой, один голос задает вопрос, второй ему отвечает, один выступает в роли обвиняемого, а второй в роли дознавателя.
- И так что мы имеем?.. первое, это то, что бард был убит длинным узким лезвием, предположительно стилетом. Что нам это дает?.. второе, это то, что фургон барда, - принадлежал племени Джанго, поэтому должен обладать некоторой коллекционной ценностью. Только не понятно, почему нужно было его убивать. Почему они просто не предложили Гарду продать вардо? Тем более Гард и его внучка остаются в городе… лишние деньги на трактир им не помешали бы. Какие будут мои действия? Осмотреть место преступления, говорят, убийцу видели у северных ворот. Во-вторых, я должна узнать ценность этого вардо, и поговорит с хозяином трактира, затем с Глендой…
Кайна посмотрела на вошедшего к ней в комнату мужчину.
- Что надо!? Альфредо!?
- Я вам не помешал? Случайно услышал, что вы у себя…
- Да, я у себя.
Дознаватель не любила, когда ее размышления прерывают незваные посетители но, посетитель был ее секретарем, и дознавателю пришлось имитировать дружелюбность.
- Что вы хотите?
- Я пришел сообщить, - начал мужчина. - Что городская стража обследовала весь город и не смогла найти того, кто убил единорога.
- И ты пришел только для того чтобы это мне сказать?
- Удалось установить, что видели подозрительного мужчину у северных ворот но, он покинул чертоги города. Хотя конечно, он мог скрыться в какой-нибудь усадьбе за городом…
- Ну, хорошо Альфредо, - согласилась Кайна. - Я приму твою версию в виде нового отчета.
- Я хотел с вами переговорить об одном деле?.. госпожа…
- Я уже сказала тебе…
- Как будет угодно.
Мужчина попрощался с дознавателем и поспешно вышел из кабинета, понимая, что надоедать лучше не стоит. Кайна проводила его взглядом, но Альфредо уже развернулся, и от ее взгляда ускользнула прощальная улыбка, говорившая, что мужчина задумал что-то не очень законное. Как только младший секретарь ушел, Кайна достала новый бумажный лист, забыв, что уже приготовила бумагу и, взяв перо, вывела своим красивым почерком, которым восхищался весь приор:
Список свидетелей
- Арон – хозяин постоялого двора, в котором остановились гистрион и бард: может рассказать о контактах барда и его внучки. Возможно, он знает чего-то, что не знают – или не знала Эйллин – но знал бард.
- Гленда – мастер театральной труппы: определив связи девушки, я смогу понять, кто мог убить.
- Жрец храма Айрэт: мог видеть что-то подозрительное…
Кайна задумалась на какое-то время, и через пару минут снова взяв перо в руку, приписала, прямо под списком подозреваемых.
- У Арона необходимо расспросить об Эйллин подробнее… - несколько раз подчеркнув последнюю фразу, Кайна продолжила писать… - Арон становиться главным подозреваемым: в связи с соперничеством среди трактирщиков и хозяев гостиниц. Снова подчеркнув последние слова: дознаватель сделала небольшую пометку внизу. – Так как Эйллин собиралась открыть постоялый двор. Отступив еще ниже, работник приора сделала вторую приписку: установив связи Эйллин и Арона, я установлю, кто мог убить.
Перечитав написанное, дознаватель начала задумчиво вертеть перо в руке, стараясь продумать ход следствия, но ничего так и не придумав, бросила его на стол.
Через мгновение она снова схватила перо и приписала после всех своих записей.
- Первое: необходимо выяснить коллекционную стоимость вардо.
- Второе: я должна поговорить с Ароном: главным подозреваемым.
Как только к этому отнесется Эйллин, он все-таки ее друг, но мой опыт говорит мне, что в большинстве случаев виноваты наиболее близкие друзья или приятели.
Взглянув на большие часы, сзади себя и обнаружив, что стрелки, показывают далеко за полночь. Кайна бросила лист бумаги и перо, и резко встав со стула, отправилась спать.
- Нет такой работы, из-за которой я недолжна спать.
Мелькнула последняя мысль в голове, прежде чем Кайна уснула, а исписанный лист остался на столе.
Он не был членом тайного культа, хотя и сочувствовал им. Закутавшись в черный плащ, мужчина, стараясь быть, как можно более незаметным пробрался в кабинет. Подойдя к столу, он посветил свечой, и маленький огонек вырвал из темноты разбросанные на столе бумаги. Его надежды оправдались, Кайна как обычно все оставила лежать в общей куче, надо лишь выбрать нужное. Покопавшись немного, мужчина невольно улыбнулся: сразу же найти список подозреваемых и свидетелей, удача сегодня благосклонна. Поставив свечу на стол, мужчина тщательно переписал имена из списка, и снова перемешав бумаги, пожелал доброй ночи: а ты спи, не долго осталось.
Забрав свечу и переписанный список, пугливо оборачиваясь по сторонам, мужчина также осторожно вышел из кабинета.
***
Кайна проснулась в хорошем состоянии духа, в таком, что уже сейчас казалось что дело почти раскрыто. Настолько убедительной выглядела придуманная накануне версия с вардо, что дознаватель попробовала признаться хотя бы самой себе, что ей хочется шутить и петь. Как это обычно бывало после раскрытия какого-нибудь удачного дела.
Просмотрев содержимое вещевого сундука, дознаватель достала свободную тунику, отделанную атласным кантом, белую блузу без рукавов, на ноги подобно гистриону Кайна предпочла надеть шоссы и, переодевшись из легионерского костюма в обычную одежду, подошла к большому напольному зеркалу, что стояло у стены. Оглядев себя со всех сторон, женщина расчесала волосы и, натянув на ноги высокие туфли из мягкой кожи, вышла в утреннюю прохладу. Потянувшись всем телом, выполняя одно из своих упражнений, дознаватель решила: «нет нечего лучше утренней прогулки».
После нескольких минут размышлений Кайна направилась на постоялый двор, еще раз встретиться с Эйллин, и осмотреть ее фургон. Работая в «отделе культурного наследия» империи, она понимала толк в таких вещах как повозка Джанго. Придя на постоялый двор, дознаватель поднялась на второй этаж, нашла нужную комнату и, постучала в дверь.
- Войдите!
Раздался из-за двери голос Эйллин.
Кайна глубоко вздохнув, казалось, что она боится, вошла в комнату.
- Привет, это снова я, и надеюсь, что не слишком сильно тебе надоела, своими расспросами?
- Кайна! – гистрион кинулась к дознавателю и крепко обняла ее. – Ну конечно нет! Я рада тебя видеть. Спасибо тебе за всё, - Эйллин перешла на велуйский диалект, - а если ты немного задержишься, то тебя ждёт маленький сюрприз.
- О, ты говоришь на велуйском диалекте? – ободрилась Кайна, - интересно, где ты его учила?
- О, как бродячая актриса, я знаю многие диалекты нашей империи… - рассмеялась Эйллин.
«Интересно, - задумалась Кайна, - она вроде в таком положении, что ей, скорее всего не до шуток. - В комнату вошёл хозяин трактира поставил на стол поднос с утренним завтраком, и, быстро удалился. - В тоже время эта девочка совсем не унывает, хотя могу смело утверждать ей сейчас нелегко»…
Тем временим Эйллин, подошла к столу, и объявила.
- Вот и обещанный сюрприз.
- Что это?.. Признаться честно я ещё не завтракала. - Очнувшись от мыслей, заметила Кайна, принюхиваясь к аромату исходящему от глиняного горшка. - Пахнет весьма приятно.
- Сармале, - просто ответила Эйллин. – Помнишь, я тебе вчера рассказывала. Это блюдо, которое должно подаваться на моём постоялом дворе. Я его приготовила, специально доя тебя.
- Но ты говорила, что оно готовиться три дня?
- Мы его и начали три дня назад готовить, ну так совпало что оно готово именно сегодня.
Наполнив тарелку мясными шариками, и налив соуса Эйллин протянула тарелку Кайне. Дознаватель взяла ложку и, отломав от шарика кусочек, недоверчиво попробовала незнакомое блюдо.
- А слушай, это очень даже вкусно.
Закончив завтракать, Кайна и Эйллин вышли во двор, и юный гистрион подвела дознавателя к своей повозке.
- Вот наше вардо.
Девушка показала на довольно потрепанный сиротливо стоявший в конце заднего двора фургон. Ставни по обычаю Джанго были закрыты.
«Если смотреть со стороны, то фургон ничем таким не выделяется, обычная старая повозка», - отметила про себя Кайна, подходя ближе. Как работник Культурного Отдела Приора дознаватель попробовала оценить примерную стоимость экспоната, и опытный взгляд сразу же выхватил все недостатки: тусклое изображение фигур - «цвета едва различимы, а сами мифические птицы почти стерты, им не повредила бы реставрация стоящего художника… - Кайна сделала шаг назад. - Можно подумать, что этих птиц никогда не обновляли».
Переведя взгляд на деревянную резьбу, Кайна провела рукой по длинному ряду, тусклых как в пасмурный осенний день восьмилепесковых солнышек, и такой же, вдобавок покрытой мелкими трещинками, волнистой линии первобытного океана на потемневшем от времени дереве. Подумав, как это будет, выглядит на каком-нибудь оконном наличнике, дознаватель пришла к выводу что резьба, да и все окна дома на колесах требуют такой же немедленной реставрации, как и птицы на входе.
Вздохнув, дознаватель полезла под фургон.
Тщательно проверив ось и ее соединение с ободом колеса, простучав весь пол, дознаватель вылезла с другой стороны фургона. «Если учитывать что это вардо принадлежало бардам, то можно сказать - повозке еще повезло. Оно не в таком плачевном состоянии, как я предполагала».
- Можно подумать, что ваш фургон вообще никогда не ремонтировали?
Объявила свой приговор дознаватель, закончив осмотр.
- Мы его ремонтировали… время от времени… - попыталась объяснить Эйллин, но Кайна ее остановила.
- Больше трехсот флоринов я бы не дала.
- А это много чтобы убить?
- Убить могут и за много меньшую сумму, это я говорю как человек, понимающий в таких делах, - Кайна еще раз окинула взглядом фургон и сказала. – Впрочем, я могу уточнить стоимость повозки у одного знакомого коллекционера, он это дело оценит намного лучше меня. Прямо сейчас я к нему и отправлюсь.
- А я могу с тобой? – попросилась Эйллин. – Ну, пожалуйста.
- Хотя это и не положено, но всё ровно, - махнула рукой Кайна. - Поступим так, ты хочешь продать вардо, так оно, и есть на самом деле, а я как посредник привела тебя к нужному человеку. Кроме того, ты боится, что тебя одну могут, обманут, и поэтому пришла с дознавателем. А кстати что ты собираешься с ним сделать?
- По обычаю Джанго я хотела сжечь вардо. Пусть это станет концом моей старой жизни. Объяснила Эйллин.
- Вначале узнаем примерную стоимость, а сжечь ты его всегда успеешь
Почти все улицы в городе утопали в тени оливковых деревьев, одна из таких аллей вывела новых подруг, - сегодняшнего дня они считали себя друзьями, - к большому озеру. Вблизи городское озеро, о существовании которого Эйллин даже не подозревала, оказалось не таким уж и большим, но достаточно широким и вытянутым в виде буквы «C» прудом с достаточно чистой водой. Здесь дознаватель и Эйллин сошли с дороги, чтобы спуститься к озеру. Прямо перед ними плавали с полдюжины черных лебедей. Подойдя ближе, Кайна остановилась, присела на корточки у самой кромки воды. Достала захваченный с собой хлеб и протянула его черной птице.
- Про этих птиц я тебе и рассказывала.
- Ой, они совсем ручные!
Воскликнула Эйллин, протягивая свой кусок второму лебедю, подплывшему к берегу и вытягивающему длинную шею навстречу девушке.
- Скорее они просто голодные, - заметила Кайна. – Им, как и нам, приходиться самым, заботиться о себе, кстати, мы почти пришли. Осталось лишь обогнуть озеро.
Она показала на большую трехэтажную усадьбу с большими железными воротами утопающую посреди оливковых, апельсиновых и лимонных деревьев, а также диких кустов жасмина, шиповника и бузины. Еще буквально неделя и она полностью будет скрыта в зеленой листве. А сейчас со стороны усадьбы доносился сильный аромат цветущих деревьев, приводящий в восторг любого поэта.
Решив не надевать маску, так как этот визит был неофициальным, Кайна и Эйллин подошли к кованым воротам и дознаватель, сжав кулак, обрушила его на железную дверь. Через некоторое время, не добившись какого-нибудь результата, Кайна развернулась к воротам спиной и несколько раз пнула в них ногой.
- Они что там уснули…
Но в этот момент за воротами раздались шаги, и чей-то голос закричал.
- Кто там!? Что вам надо!? Я сейчас на вас слуг выпущу.
- Ей Сильвано, проснись и пой, - промурлыкала Кайна. – Петушок пропел давно.
Тот, кого назвали Сильвано, приоткрыл калитку в больших воротах, и попытался оттолкнуть настырного посетителя. Однако Кайна ловко перехватила его руку, и, сжав с такой силой, что Сильвано даже вскрикнул от боли, произнесла своим обычным тоном.
- Сильвано, ты, что, глаза дома оставил, и не видишь старых друзей?
- Госпожа Кайна! – воскликнул коллекционер. – Вы простите меня. Я не узнал вас, тем более вы устроили такой шум.
Дознаватель отпустила руку Сильвано.
- Надеюсь, ты нас впустишь? Я не одна.
- Конечно, конечно проходите сеньоры.
Сильвано быстро отошел в сторону, пропуская дознавателя и ее подругу в открытую калитку. Кайна и Эйллин вошли во двор и огляделись:
Вокруг них был утопающий в цвету фруктовый сад, из деревьев преобладали буйно цветущие в этом году апельсиновые деревья, и начавшие недавно цвести лимоны и оливы. Из кустов любимый Сильвано жасмин, тянулся вдоль всего периметра длинной железной изгороди. Еще пару недель, - отметила про себя Эйллин, - и весь сад покроется ярко-зеленой весенней листвой. Не выдержав, она глубоко вдохнула, и в нос ударил сильный пьянящий аромат цветов, разносимый легким ветерком вокруг деревьев. Придя в еще большее возбуждение, юный гистрион, не скрывая своего восторга, выразила его, к удивлению Сильвано в небольшом пятистишье.
Аромат цветов
В ночной тишине –
Фрукты на завтрак
На столе Императора
Сочный персик.
Кайна посмотрела на Эйллин, но гистрион лишь пожала плечами, мол, это у меня само вышло, повернулась снова к Сильвано, найдя нужным объяснить поведение подруги.
- Моя подруга – гистрион, так что это стихотворение её маленькая слабость. Мы пришли собственно вот по какому делу. У меня есть один предмет. Старый предмет. Предмет этот имеет некоторую стоимость для определенных людей, и нам нужно, чтобы ты его оценил как коллекционер.
- Ну, это я всегда, пожалуйста, - согласился Сильвано. – на то я и коллекционер. Что это за вещь?
- Вардо, - ответила Кайна. – Одно старое вардо. Меня интересует его примерная стоимость.
При слове «вардо» у Сильвано ярким блеском вспыхнули глаза, преображаясь во взгляд, который может быть только у самых яростных коллекционеров.
- Вардо! Вы его продаете!? Я ведь коллекционер, у меня большая коллекция подобных повозок, но, к сожалению, - Сильвано глубоко вздохнул, - их сжигают. Старый обычай Джанго – сжигать повозку вместе с его умершим хозяином. Очень трудно найти достойный экспонат, а еще труднее его получить. С каждым годом это становиться делать все трудней.
- Так ради, обладания такой повозкой, ты мог бы и убить.
Кайна попыталась унять возбуждение коллекционера, сделав серьезный голос.
- Что вы, что вы! - Сильвано со всей силы закрутил головой, испугавшись, что эта их встреча, из неофициальной беседы может перейти в совсем иное русло. - Я никогда не пойду на убийство ради обладания, особенно такой вещью как вардо.
- Ну, хорошо, Сильвано, я тебе верю. Ты ему веришь? Дознаватель посмотрела на Эйллин. - Кстати, у него действительно большая коллекция вардо. Хочешь посмотреть?
Эйллин покачала головой.
- Что-то не хочется.
- Тогда мы не хотим смотреть твою коллекцию, ну а вардо – повозка принадлежит ей, - Кайна положила руку на плечо Эйллин, - ты может оценить фургон, придя на постоялый двор Чудесный Замок. Это собственно и все что я хотела сказать.
- Я приду сегодня вечером, - пообещал Сильвано. – Сейчас мне просто некогда.
- Тогда до вечера и не вздумай что-нибудь выкинуть, - предупредила дознаватель. – Ты знаешь, что со мной шутки плохи.
Выйдя за ворота, Кайна устало проговорила.
- Ну, вот с коллекционером мы договорились, можешь идти домой, а у меня сейчас дела.
Когда Кайна скрылась за поворотом дороги, Эйллин вернулась к озеру. Иногда она любила просто посидеть и помечтать о чем-нибудь приятном. Возможно, сейчас она думала, о том, как откроет новый трактир, может ее, одолевали мысли о недавних событиях, или это было привычкой, которая сохранилась еще со времен жизни в таборе Джанго.
Жрицы этого народа, когда надо было решить сложную проблему или найти ответы на интересующие вопросы садились на берегу реки или озера и в течение долгого времени наблюдали за водной гладью, после чего приходил ответ на их невысказанные вопросы.
***
Работа есть работа, и если с Эйллин и Сильвано я встречалась неофициально, то это уже официальный допрос свидетелей: - вздохнула Кайна, надевая за квартал до трактира свою маску. - Должна соответствовать. - После чего ускорила шаг.
Свернув с улицы на городскую площадь, пока еще почти не чем не застроенную поляну, Кайна оказалась перед большим трехэтажным трактиром Золотой Поросенок. Хозяин трактира считался весьма состоятельным человеком и даже владел хлебопекарней на первом этаже, и скотной фермой по соседству, где делали копченую ветчину, колбасу и мясные деликатесы. За городом хозяину принадлежала небольшая пивоварня, на которой варили одно из самых лучших сортов пива в городе.
Подойдя к дверям, дознаватель почувствовала, что воздух, на открытой легкому западному ветерку поляне, немного чище и здесь нет того привкуса навоза, который неумолимо заполонил улицы по соседству. Вдохнув, свободнее дознаватель вошла в трактир.
Сейчас он был почти пуст, если не считать нескольких торговцев, «и это несмотря на то, что он рядом со скотным базаром. Впрочем, посетители могут отсутствовать только на первом этаже, тогда как основной зал располагается выше… трактир-то трехэтажный», решила Кайна, оглядываясь в поисках свидетеля.
Не найдя Гленды на первом этаже, дознаватель махнула рукой хозяину что, мол, сама справиться и поднялась наверх.
Оглядев просторный зал, она увидела театрального мастера. Одетая в простое крестьянское платье украшенное по рукавам яркой лентой, Гленда, ждала сидя за столиком в центре зала.
В ухоженных волосах красовалась серебряная диадема, а сами волосы со лба были убраны под обруч, открывая взору дознавателя красивый лоб с чистой и упругой, как и все лицо кожей. Если в прошлый раз дознаватель видела ее измазанной белилами и мелом; то теперь женщина, чисто умылась: вне сцены мастер совсем не использовала косметики открыв миру свое все еще милое, несмотря на возраст - лицо известного театрального мастера. Остальных свидетелей Арлекина и Коломбины еще не было. «Возможно, они подойдут позже». Собравшись с мыслями, Кайна несколько раз сжала и разжала кулаки, мелено досчитала до десяти и подошла к столику.
- Я не очень сильно опоздала?
- Нет, не опоздали, - ответила Гленда. – Я как раз пришла и сделала заказ, но его тут приходиться ждать вечность.
- Хорошо, тогда я тоже что-нибудь закажу, и мы поговорим.
Подозвав распределителя зала, Кайна попросила принести кувшин вина, лепешек лаваша и овощной гуляш с душистым перцем. Блюдо, которое подавалось лишь в Золотом Поросенке, и было изобретено местным поваром, выросшим в деревне, но ставшим известным мастером. Прошедшим путь от поваренка до хозяина большого трактира. Как только распределитель ушел, Кайна внимательно посмотрела на Гленду, своим долгим изучающим взглядом.
Неожиданно сверху вниз накатилась, какая-та непонятная волна и дознаватель поняла, что Гленда не могла убить, что она вообще к этой истории не имеет никакого отношения, но «раз уж пришли надо проверить все версии, и выслушать всех свидетелей».
- Эйллин говорила, что вы ее знаете?
- Конечно же, знаю, и очень давно знаю, - ответила Гленда. – Мы всегда выступали вместе, когда встречались. Я в какой-то мере в ответе за эту девочку и в этой ситуации мы решили взять ее в свою труппу. Кайна вы… уже знаете что Эйллин – гистрион или исполнитель сказочных баллад.
- Значит, поскольку Эйллин хорошая актриса, она не будет вам в тягость?
Гленда такого провокационного вопроса не ожидала, и было заметно, что это ее сильно задело.
- Что вы себе позволяете! – возмутилась театральный мастер. – Уж не думаете ли вы уважаемая сеньорита дознаватель, что я хочу на этом что-то заработать. Да Эйллин – гистрион, и очень неплохой гистрион. Да мне как мастеру выгодно ее принять, но дело тут не в деньгах, которые я заработаю с ней. Каждый зарабатывает, как умеет. Дело в том, что я отвечаю за Эйллин перед убитым Гардом.
- Извините, госпожа Гленда, - Кайна поспешила извиниться перед мастером. – Я не хотела вас обидеть, но мне просто необходимо восстановить картину того дня. Что произошло до того, как вы увидели меня?
- Мы закончили выступление, - немного успокоилась Гленда. - Гард повел своего единорога в стойло. Я и наши актеры – Арлекин, Коломбина, Эйллин стояли на помосте. Неожиданно, кажется, Арлекин что-то услышал, затем этот крик услышали и другие, кто был на площади. Мы побежали а, прибежав на улицу свинопасов, увидели ту картину. Мертвый бард, а рядом умирающий единорог. Эйллин бросилась к единорогу, она его очень любила, а мы остались в стороне и стояли там, пока вы нас не попросили сбегать за стражей.
Когда мы свернули на улицу, какой-то человек в черном плаще и стоявший рядом с единорогом, бросился бежать, кажется на север.
- Так вы выдели того, кто убил?
- Я выдела, что он повернулся в нашу сторону, увидел людей, и после этого побежал… собственно вот и все что я могу рассказать.
- Вот и наши заказы, - ободрилась Кайна. – Как говориться неплохо бы и подкрепиться.
После обеда дознаватель продолжила разговор с остальными актерами, входившими в состав театра Гленды. Разговор с ними был назначен в том же трактире, но на более позднее время.
Оставив мастера за столом и попросив, никуда не отлучаться, работник приора и Арлекин пересели за соседний столик. Арлекин рассказывал примерно то же самое, разве только добавил; мы побежали на улицу свинопасов, и этот мужчина в черном плаще что-то выронил из рук. Кажется, он был очень зол, мы ему помешали сделать что-то очень нехорошее. - Возбужденно проговорил актер, добавляя новые подробности. - Он сидел перед единорогом на курточках, а в руке у него был нож. Возможно, он даже хотел разделать единорога как будто это обычная корова.
На вопрос уверен ли он в этом, Арлекин долго думал, но так и не смог ответить что-нибудь более существенного, кроме фразы – мне так показалась.
Коломбина и Пьеро смогли припомнить, что убийца действительно что-то выронил из рук, или, - сказал Пьеро. - Что-то у него блестело в руке. Солнце уже почти зашло, и последние немного запоздавшие солнечные зайчики осветили то самое место, где были единорог и этот жуткий убийца.
В этот самый момент по утверждению Коломбины, в руке (действительно жуткого убийцы) что-то действительно блеснуло, он поднялся с курточек, а затем, что-то отбросив в сторону от себя, бросился бежать.
- Возможно, он действительно что-то отбросил от себя. - Гленда постаралась припомнить момент, когда они оказались на улицу свинопасов. – Но я не помню, чтобы это что-то блестело. Призналась она. – И я не помню, чтобы убийца сидел, на корточках… он стоял в нескольких шагах от единорога… его полный рост шесть футов.
- Откуда токая точность? – удивилась Кайна
Это профессиональное, - объяснила Гленда. - Как мастер театральных постановок я должна определять рост актеров и размер декораций, например общий план, задний план, передний план, когда ставишь мизансцену на театральной платформе определение правильных размеров очень важно.
«И она мне объясняет, что такое мизансцена. Я все-таки родилась у кукольного мастера больших марионеток» - подумала про себя Кайна, но вслух спросила.
- Вы говорите, что у мужчины в руках был нож?
Получалась, что каждый из свидетелей рассказывал одну и ту же историю, но добавляя в неё разные особенности, что-то добавляя или наоборот убирая. Впрочем, дознавателя это не смутило. В обязанности Кайны – как дознавателя входило раскрытие преступлений, а для этого требовалось выслушать всех, кто хоть что-то мог рассказать. Затем нужно было сопоставить истории между собой, выявив, где свидетели соглашаются между собой, а где противоречат, после этого на их рассказах выстраивалась единая картина, и задавались правильные вопросы
Кайна посмотрела на Арлекина, но, не дождавшись ответа, обратилась к Коломбине и Пьеро.
- А вы видели что-то сверкавшее на солнце в руках убийцы, то, что он потом отбросил?
- Честно сказать я не могу утверждать, что это был именно нож, - честно признался Арлекин. – Хотя что-то такое было, я согласен с остальными, - он посмотрел на своих товарищей, - что-то сверкавшее на солнце.
- Теперь давайте попробуем выяснить, походку убийцы. Как он бежал? Вы видели, что он побежал к северным воротам? Кайна предложила новый вопрос. Он хромал, подворачивал ногу?
- Убийца побежал в сторону северных ворот, - с этим все были согласны. - Бежал он достаточно быстро. Постаралась вспомнить Гленда. - Это может, говорит о его сравнительно молодом возрасте.
- Могу сказать, - неожиданно предложила свою версию Коломбина, - что этот мужчина принадлежит к дворянскому роду.
- С чего вы взяли, что он дворянин?
Это версия удивила не только Кайну, но и товарищей Коломбины, все с удивлением вытаращили глаза на девушку, в простом льняном платье крестьянки.
- Вы уж поверьте, я как баронесса, - начала объяснять Коломбина, - хоть и без имения, но я действительно баронесса, вынужденная скитаться с этими неудачниками, могу отличить дворянина от простолюдина. Впрочем, он не такой уж и богатый, но должен иметь свой родовой дом или развалившийся замок. Как у моего отца. И потом если бы он был простолюдин, ему было бы легче владеть ножом, а так он больше привык к шпаге. Действуя ножом как шпагой убить сложнее. Особенно если убивать лошадь. Меня этому хотел научить отец, но я сбежала, поэтому знаю, о чем говорю.
- Верно, - согласился Арлекин, - единорог имел опыт в театре – наш номер «бой с единорогом» и здесь Хорсу этот опыт пригодился.
- Хорошо, - согласилась Кайна, - «видимо это все: мужчина в черном плаще шесть футов ростом выронивший или отбросивший от себя длинный нож-стилет. Больше из них ничего не выжать».
Оставив Гленду и ее актеров, в трактире, Кайна попрощалась и, выйдя в вечернюю прохладу города, сняла кожаную маску, облегченно вздохнув.
- Теперь можно осмотреть место преступления.
***
Сейчас городской луг почти полностью убрали, если не считать двух последних помостов, которые не успели разобрать, десятка неубранных шатров принадлежавших городу, и обычной карнавальной мишуры под ногами. Тем не менее, поляна сохранила праздничный дух и, пожалуй, еще пару недель дух карнавала будет висеть над городом, пока не выветриться окончательно ближе к лету.
Выйдя на площадь, Кайна, снова надела кожаную маску, пытаясь воссоздать в памяти полно цветную картину злополучного дня.
Оглядевшись вокруг, дознаватель закрыла глаза и представила перед собой картину праздника. Как только внутренний пейзаж стал более реалистичным, она попыталась проникнуться атмосферой празднества, но этому помешала ноющая боль под сердцем. «Услышав крик, все побежали»… Кайна, не торопясь, направилась тем же маршрутом, «от луга это всего несколько улиц, последний поворот, и вот уже улица свинопасов». Здесь дознаватель остановилась, снова попробовав представить, как стоял убийца – «он должен был бы находиться прямо передо мной». Проиграв оба варианта; с сидящим на корточках и стоявшим недалеко от края дороги - убийцей. Работник приора снова прикрыла глаза, попытавшись понять, куда можно было кинуть то, что у него было в руке, и где это что-то можно найти.
Постепенно мысленный экран начал заполняться народом, и к своему удивлению дознаватель обнаружила, что людей сейчас гораздо меньше, чем в тот день. Ей, вообще, честно сказать повезло, что она обнаружила столь честных свидетелей. «Впрочем, на допросе приора можно заставить разговаривать немого».
Наконец Кайна подошла к месту преступления. Она помнила, где именно лежал единорог, если убийца в нескольких шагах от него, то тогда он стоял здесь. Дознаватель сделала шаг в сторону, или здесь, новый шаг влево. Неожиданно женщина присела, засунула руку в грязь и вытащила небольшой клочок ткани от дорожного плаща. Казалось, что его оторвали от другого большого куска материи, возможно, это был воротник или специальные двойные прошивки, сложенной втрое ткани.
Такая прошивка изготавливалась специально, для того чтобы лямки заплечного мешка не давили на плечи, а сама ткань не промокала под длительными зимними дождями, защищая путешествующих паломников. Сейчас дознаватель не могла сказать точно. Выдрав пару нитей, Кайна понюхала их, и даже попробовала на вкус, убедившись, что лоскут ткани попал сюда не так давно, возможно всего несколько дней назад, дознаватель оглядела находку. Без всяких сомнений это была ткань дорожного плаща. Убрав находку в прихваченный с собой мешочек, она снова закрыла глаза и представила: «делаем замах и кидаем что-то в сторону от дороги». - Кайна снова сделала несколько шагов к обочине и, наклонившись у самого края водосточной канавы, подняла длинное узкое лезвие стилета. - Вот и орудие убийства, длинный узкий стилет.
Оглядев кинжал и обнаружив на нем, следи засохшей крови, работник приора мысленно поздравила себя с удачной находкой, убирая его, но уже в другой мешочек. – «Теперь в принципе понятно, что убийца именно стоял, а Гленда была права, здесь на обочине сидеть на корточках просто неудобно». А бежать можно было… - оглядевшись, дознаватель повернулась в сторону улицы портных. - Только туда.
Дойдя почти до самых городских ворот, но так и не найдя ничего интересного она вернулась обратно на улицу свинопасов. - Что делать теперь? - останавливаясь на старом месте, задумалась Кайна. Хотя картина мне и понятна, но что с ней делать?.. я честно сказать не знаю. Может гвардейцы, у северных ворот кого видели?.. пришла спасительная мысль… – Нет, обратно идти я не хочу! - произнесла дознаватель вслух и, махнув на все рукой, направилась к острову приора.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ОШИБКА ДОЗНАВАТЕЛЯ
Журчанье в траве
- Быстрый ручей
Судьбы река течет.
Ансамбль зданий приора в центре острова окруженного со всех сторон рекой и широким каналом, внешне напоминал древний монастырь, окруженный крепостной стеной, за которой были собраны вместе: жилые и складские помещения, исполнительная власть и администрация императрицы. Сотрудники, работающие внутри острова, жили в специально построенном для них общежитии. В соседнем здании на третьем этаже располагалась общая столовая, в которой кормили не хуже любого трактира. Все было сделано так, чтобы остров можно было и не покидать, если только не работа по безопасности города.
В городе болтали, что в подвалах этого «древнего монастыря» на три этажа под землёй находятся особые помещения, куда не проникает солнечный свет, и все сделано таким образом, чтобы оттуда не проходил ни один звук. Именно там сгинули многие пропавшие без вести люди: впрочем, в большинстве случаев все это было обычными городскими байками. Кровавые пытки в Этурейи, и жертвоприношения были давным-давно запрещены еще при жизни двух братьев возродивших империю.
Вернувшись в свой кабинет, Кайна первым делом открыла тяжелый кованый сейф. Открыть такой, не имея ключей и не зная секрета, с помощью которого он закрывался, было невозможно. Обычно все сейфы имеют секреты, но этот - имел двойной секрет; кроме дознавателя о нем никто не знал, да и делали сейф по ее специальному заказу. Положив оба мешочка в железную коробку и закрыв дверцу, дознаватель повесила цепочку с ключами на шею. - Теперь можно сходить поесть, - почувствовав, что проголодалась, решила она. - Тем более я с обеда ни чего не ела.
Поднявшись на третий этаж центрального здания, Кайна вошла в просторное помещение столовой, взяла поднос из большой стопки рядом с кухней, и, захватив ложку, подошла к раздаче. В отличие от трактира, здесь за едой приходилось, подходит самим, и также самым убирать грязную посуду.
- Чем нас сегодня кормят?
Толстый повар, поставив на поднос порционный горшочек с мясной похлебкой, - ответил.
- Сегодня мясная похлебка, лаваш с тушеными овощами, два десерта на выбор и розовое вино.
- Мясную похлебку я не буду: - дознаватель отодвинула от себя горшочек с ароматной жидкостью, - а вот овощное рогу я бы съела.
- Овощное рогу подается в отдельном горшочке, из которого можно выкладывать небольшие порции. Объяснил повар подовая другой горшочек, в котором Кайна увидела крупно нарезанные овощи…
- Знаю, знаю, – пробурчала в ответ женщина, - добавь к этому дюжину лепешек, - дознаватель ткнула пальцем в стопку лепешек лаваша. - Десерт я не хочу… вина, налей ровно столько, чтобы я его могла выпить прямо здесь.
Добавив к своему ужину немного розового вина в кувшине, ровно столько, чтобы его можно было выпить за столом. Кайна прошла, осторожно держа поднос обеими руками, на свое любимое место возле украшенного витражом - в виде фазанов – окна.
Как вдруг появился Альфредо.
- Я не помешал, – мужчина уселся напротив Кайны. – Как продвигается следствие?
Кайне не нравился младший секретарь, «и потом, что за вопросы по поводу моего дознания… ему-то, что за дело… как раз сейчас, совсем не хочется с ним разговаривать, а уж тем более обсуждать свои дела. Особенно после дня проведенного со свидетелями. Осмотра – места преступления, беготни по городу». Возможно, Кайна просто устала, чтобы беседовать с кем-то о своих делах, и потом, в который уже раз, напомнила себе дознаватель, - «я все-таки дознаватель, а он обычный младший секретарь, и я не обязана перед ним отчитываться».
- Не хочет со мной разговаривать? – догадался Альфредо.
- Просто устала сегодня, - объяснила свое молчание Кайна. – Тяжелый день, беготня по городу, допрос свидетелей, но кто-то должен делать эту работу.
- Ну да конечно устала, - согласился Альфредо, вставая со стула.
Закончив ужин, Кайна вернулась в свою комнату и, устроившись на кровати, погрузилась в сон – первый день расследования закончился.
***
В уши ударил резкий горловой голос единорога, и тень сделала шаг назад. Преимущества, которые ему давали: скрывающая глаза и нос треугольная полумаска с темной тканью внизу, прячущей нижнюю часть лица. Накинутый на плечи, черный плащ, в сочетании со шляпой и чарами иллюзии - больше не действовали. Единорог гордо посмотрел в глаза маски, как будто хотел ей сказать «маска я вас знаю» и нападавший мужчина дрогнул. Хотя эта его неуверенность и страх были выражены всего в одном шаге назад. Для Хорса этого шага к отступлению было достаточно. Смелое животное собрало все оставшиеся силы, и резко встав на задние ноги, закинуло передние копыта над головой убийцы. Снова закричав, лишая своего врага последних капель хладнокровия, единорог рухнул на землю.
В конце улицы уже бежали первые зеваки, и убийце нечего не оставалось делать, как только бежать. Сплюнув, мужчина откинул в сторону от себя сжатый в руке узкий нож-стилет и бросился в темноту улиц северного района Ла Трамонт. Затерявшись в лабиринте улиц, убийца замедлил бег и тут же резко замер в оцепенении.
- Я убил! Убил единорога и барда, убил во время праздника.
Спина покрылась холодным потом, мужчина почувствовал, что рот наполняется слюной, видимо от страха, и что она течет где-то внизу шеи. Сняв маску, мужчина вытер с шеи слюну и, попробовав взять себя в руки, оценил ситуацию.
- Меня ни кто не видел, я был скрыт под чарами иллюзии до самого конца.
Следующая его мысль была бежать, бежать подальше от этого города. Можно спрятаться на островах, меня спрячут, правители островов, они могут. Но тут же убийца себя остановил. Нет, они не станут прятать беглого убийцу. Особенно когда узнают, что я совершил. Я боюсь допроса. Я не боюсь, что меня арестуют, боюсь пыток, я не выдержу их и выдам всех. Я не выдержу. И снова все тело покрылось холодной испариной. Я должен вернуться к ней, она поможет мне.
Мужчина снова надел маску и направился в сторону выхода из города, вскоре он достиг окраины северного города, и вышел на обширные поля, что простирались между последними усадьбами богатых вельмож и виднеющимися вдалеке городскими стенами – Ла Читта ди Ферсино. Стены специально построили подальше от домов, чтобы можно было в будущем расширить город, не вынося постройки за городские стены.
Здесь человек в маске выбрал стоявший в стороне на небольшом холме, замок серого гранита окруженный высокими крепостными стенами в виде пятиугольника. Каждый угол, которого выдавался за пределы стен в виде башни. Соединив каждую башню воображаемой линией, можно было получить звезду мага известную как пентаграмма.
Это была одна из самых богатых усадеб - Маниэро де Беатриче, но, не смотря на все свое богатство, хозяин замка даже не подумал о какой-нибудь дороге, которая бы вела к его жилищу. Мужчина, скорее всего, это знал поэтому, нисколько не задумываясь, прошел прямо через зеленый луг к нижнему основанию пятиугольника, где располагались единственные ворота для входа посетителей внутрь.
Большие кованые ворота украшали головы мистических львов, державшие в своей пасти тяжелые кольца. Взявшись за одно такое кольцо, человек сильно ударил им, об холодный метал ворот и сразу же удар отозвался гулким эхом где-то внутри двора, за стеной.
Прислушавшись, к эху за воротами… мужчина ударил вторично, на этот раз невидимая калитка сделанная в воротах отворилась…. Как только поздний посетитель увидел открывшего ему слугу, он произнес условное слово. Страж ворот в ответ произнес свой отзыв и, выслушав второй пароль, пропустил просителя в калитку. Проводив его недоверчивым взглядом, - что-то в этом посетителе ему не нравилось, закрыл калитку, тихо сказав: это их дело.
К тому моменту как поздний гость подошел к усадьбе, дверь замка уже открыли, а на пороге ждал второй слуга. Проводив просителя в зал, слуга поклонился своей госпоже одетой в роскошное атласное платье знатной дамы, рукава, сшитые отдельно от платья с множеством пуговиц пристегивались к вороту, а в специальных разрезах ткани виднелась молочная кожа ее рук. Голову сеньоры обрамлял высокий головной убор, от которого спускались две широких кружевных полосы, обернутые вокруг шеи наподобие шарфа, они закрывали шею и спускались сзади по спине в виде двойного шарфа-шлейфа. Многие модницы завязывали этот шлейф в виде большого банта наподобие крыльев на спине. Получив разрешение удалиться, слуга тихо вышел, оставив посетителя в зале.
Взглянув на мужчину, женщина сразу же все поняла. «И он хотел пройти посвящение, был готов на все, и что в результате? Его едва ни схватили на месте. Так они могут выйти и на меня». Жрица почувствовала незаметно подкрадывающийся страх, тихо заполнявший ее сознание. «Нет, я не боюсь, - жрица попыталась, успокоит себя, - но они умеют развязывать языки». Мужчина посмотрел на свою госпожу и опустился на одно колено, жрица резко отвернулась от него, и сделала несколько быстрых шагов к окну украшенному витражом искусного мастера. Чувствуя, что посетитель продолжает стоять на коленях, устремив свой полный ужаса взгляд ей в спину, жрица погрузилась в созерцание цветных фазанов изображенных на стекле: длинные ленточки фазаньих хвостов напомнили ей язычки мистического огня, а небольшие головки птиц украшали хохолки в виде трехлепесковых корон - лилий. «Так и моя жизнь: такая же яркая как пламя огня, и такая же царственная как у нашей любимой императрицы». Подобные мысли вдохновили жрицу и ей, наконец, удалось, справиться со своим страхом. «Он недолжен, видеть, что я боюсь. Нет, я не боюсь, и потом… я все-таки жрица и, пожалуй, смогу выкрутиться, если он не выдаст меня, то я в безопасности». Хозяйке замка это показалось забавным, и она попыталась улыбнуться, «он меня выдаст на первом же допросе».
Не выдержав затянувшийся паузы и осознавая всю безнадежность своего положения, мужчина, опустился на второе колено: «Кто я, беглый убийца, а она верховная жрица могущественного ордена, госпожа, нет королева, Богиня. Она все может, она, если захочет, то может меня спасти, если захочет. Госпожа, моя королева, Богиня». Почувствовав мысли посетителя, жрица поморщилась, - «до чего же мразь, не может даже принят своей судьбы, которую, между прочим, сам и выбрал». Отвернувшись от окна, жрица посмотрела на стоявшего перед ней на коленях мужчину. - Может ничего не говорит, я знаю, что произошло.
- Госпожа, - тихо проговорил убийца. – Я не смог довести свое дело до конца.
- Я говорила, что второго шанса не будет. Твой единорог не будет, лежат там, где ты его оставил, и ждать тебя.
- Да моя госпожа.
- Что ты намерен делать? Мужчина не ответил, и жрица снова поморщилась, «единственно, что он сможет сделать, так это прийти в приорат и сдаться. Придется вытаскивать, нас, мне самой. В первую очередь, конечно, себя, и если получиться, то и эту мразь». - Что ты намерен делать? - жрица повторила вопрос.
Наконец мужчина нашел что ответить.
- Кайну можно устранит через моего друга… Альфредо. Тем более он ее ненавидит, с того самого момента как она появилась в его отделе.
Женщина улыбнулась. - «Это уже забавно, ну что же он все-таки способен мыслить самостоятельно».
- Сейчас тебе лучше остаться в городе, - дождавшись, когда мужчина встанет с колен, жрица продолжила. – Тебя в городе знают плохо… ты же не местный, поэтому лучше будет, если ты останешься здесь. Кроме этого нам нужен выход на твоего знакомого, а ты как его «друг», лучше знаешь его слабые места. Тем более мне сейчас лучше не появляться в приоре.
- Я все понял, - мужчина снова преклонил одно колено в знак уважения. – Я могу найти Альфредо в трактире Золотой фазан и думаю, - убийца задумался, - мне кажется что сегодня я смогу подкинут идею как он сможет отомстить ей.
- Постарайся сделать так, чтобы Альфредо встретился со мной, ну а я уже смогу подставить дознавателя.
- Да моя госпожа.
Мужчина поклонился и вышел из замка.
***
Встреча с хозяином постоялого двора была назначена на самое раннее утро, и дознавателю, хотя она и пыталась перенести беседу на вторую половину дня. - Арон заявил; - «Если Кайна никуда кроме его заведения не хочешь идти, то это единственное подходящее для него время». - Пришлось соглашаться на пять часов утра. Столь раннюю встречу, трактирщик, мотивировал, тем, что он должен встретиться с дознавателем приора на нейтральной территории и так чтобы Эйллин об этой их встрече ничего не знала. Но настоящая причина скорей всего была скрыта в том, что Арон боялся, что дознаватель скомпрометирует его заведение, появляясь в Чудесном Замке слишком часто. Уступив, требованию трактирщика, дознавателю не осталось ничего другого, как только принять его условие.
- Так значить вас зовут Арон, и вы хозяин Чудесного Замка? – спросила дознаватель, подавляя зевоту, и внимательно буквально с ног до головы осматривая толстеющего мужчину работающего по кухне. – Гистрион много рассказывала о вас… - немного подумав, Кайна добавила, - но меня интересует совсем другое. Что вы можете сказать по поводу желания Эйллин открыть свой постоялый двор?
- Она вам об этом уже рассказала? Понимаете это ее давняя мечта, но, знаете ли, я никогда не относился к ней серьезно. Трактир, а уж тем более, постоялый двор требует колоссальных усилий, просто титанических и к этим усилиям необходимы деньги.
- Я не спорю с вами, - согласилась Кайна. – Но меня интересует вот что, они откроют постоялый двор и это отразиться на вашем деле…
- Уж не думаете ли вы, что я боюсь соперничества!? – возмутился Арон. – Эйллин не соперник. Конечно, я очень уважаю ее, как гистриона, Эйллин потрясающая актриса, а Старый Гард был моим другом.
- Вы не ответили на мой вопрос?
- Нет, не боялся! Соперничества со стороны Эйллин я не боялся никогда, а сейчас я бы попросил вас оставить меня одного. Вы госпожа Кайна мешаете мне работать.
- Хорошо, - согласилась Кайна, - пока я вас оставлю, но прошу докладывать обо всех подозрительных людях, и постояльцах Чудесного Замка. Особенно тех, кто хочешь проникнуть на кухню.
Оставив хозяина Чудесного Замка одного, дознаватель вышла на улицу и, понимая, что ее версия провалилась, не нашла ни чего лучше как только отправиться к консулу с докладом о проделанной работе.
- Ну, как продвигается ваше расследование? – консул сеньор Лонгинаро посмотрел на своего дознавателя и, кивнув в сторону стула, приказал. – Садись и расскажи, как прошел первый день.
- Я следила за сценой, где выступали убитый бард, Эйллин, Гленда. – начала говорит дознаватель. – После выступлений Гард повел своего единорога в стойло. Я не думала, что произойдет убийство, хотя наверно мне следовало последовать за ними. Да мне следовало последовать за ними…
- Перестань, - консул нехорошо посмотрел на дознавателя и продолжил более дружелюбным тоном. – Ты проглядела убийство барда, даже больше убийство единорога. Куда ты смотрела?
- На сцену.
- Ну да, вместо того чтобы заниматься делом, мы смотрим представление. Вас предупреждали, что ваше назначение полностью зависит от вашей работы, и пока я не могу ничего сделать госпожа Кайна.
- Я виновата, - дознаватель виновата, опустила глаза. – Я провалила это дело и готова понести заслуженное наказание.
- Ну, хватит! – не выдержал консул. – Мне надоело твое юродство. На сегодня ты свободна, но если через неделю не раскроешь убийства, отдам тебя под арест.
- Да я понимаю, но сейчас мне необходимо, для дальнейшего расследования все дела, касающиеся тайных культов, информация обо всех кланах, орденах. С убийством единорога связана Звезда Единорога…
- Ты, хочешь сказать, что в убийстве замешена мистика?
- Думаю, что здесь не обошлось без тайных культов. Поэтому мне нужна вся доступная нам информация обо всех сектах.
- Вместо того чтобы заниматься расследованием, вы хотите изучать никому не нужные бумаги!.. – снова рассердился Лонгинаро. – У нас в округе нет тайных культов. Понимаете, нет? Это миф, Джулиано Медичи, отец нашей уважаемой Арадии покончил с культами. Понимаете, покончил? Вы поняли!?
- Да я поняла. – Кайна решила не спорить с консулом. – Культов не осталось, и они ни как не могут быть связаны с убийством барда.
- А раз вы все поняли, то свободны!
Получив разрешение идти, дознаватель вернулась в свою комнату достала из шкафа пару бутылок вина и, упав в кресло, произнесла.
- Я не знаю что делать.
***
Кивнув на кувшин вина, долговязый парень подсел к молодому человеку за отдаленным столиком и, пододвинув кувшин ближе к нему, предложил:
- Не выпьешь вместе со мной, а то понимаешь, не люблю пить один.
- Ну, это я всегда, пожалуйста, - оживился парень, подставляя кружку долговязому приятелю. – Что тебя привело в нашу компанию?
- Ты слышал, что учудил один человек, имя которого, я не хочу называть. Она решила заняться изучением культов, тайных культов…
- О ком ты говоришь? – к ним подсел еще один парень. – Я слышал, что дознаватель начала мстить за то, что у нее не получилось раскрыть дело по горячим следам.
- Вы хотите сказать, что наш дознаватель увлекается тайными культами?
- Не то чтобы увлекается, и не то чтобы культами, но я слышал, что это она порешила единорога для опытов в черной алхимии. – Признался долговязый, - дознаватель и опыты по алхимии, я в это даже поверить не могу. Как после этого мы простые граждане можем чувствовать себя в безопасности…
- Ну, тогда нам надо доложить в приорат, что существует опасность. Молодой парень посмотрел на долговязого.
- Эээ, доложить, какой смелый нашелся, - долговязый подлил новую порцию вина в кружку и продолжил. – Я, например, боюсь, ты знаешь, на что способны черные маги? А я знаю, потому и боюсь.
- Я все ровно пойду в приорат и обо всем доложу консулу или агенту. – Начал настаивать молодой парень, - мы должны спасти империю.
- Верно, ты говоришь брат. – Согласился долговязый, - мы действительно должны пойти в приорат это наш долг.
Оставив кувшин на столе, долговязый поднялся и, махнув на прощанье рукой, скрылся за дверью, оставив трактирщику на столе пару монеток.
- Мы спасем империю!
Снова подлив вина в кружку мужчина продолжил свой рассказ: вы слышали, что наш дознаватель подкупила квестора тайного приора? Верно, надеется, что в случае ее неудачи в раскрытие убийства ее не смогут арестовать.
- А мне сказали, что она задумала убрать своего секретаря, за то, что он сделал ей замечание, - продолжил парень в черном плаще за соседним столом.
- Получается, что она плетет заговор против империи.
Подобные разговоры в эту ночь происходили и в других трактирах по всему городу, пока к утру об этом не доложили секретарю приората, который счел своим долгом обо всем сообщить консулу тайной полиции сеньору Лонгинаро.
Так как слишком тесная одежда мешала дышать полной грудью, мужчина освободил и грудь, и короткую шею, расстегнув пару больших бронзовых пуговиц на темно-зеленом, отделанным широким кантом из золотой порчи, камзоле.
Только после этого он смог поднять из-за стола свое большое тело, втиснутое в узкий камзол и молча вылупился на стоявшего перед столом Альфредо.
Новость младшего секретаря прозвучала подобно весенней грозе. Она настолько оглушила сеньора Лонгинаро что он, будучи не способным, найти нужных слов, подошел к серванту, и потянулся к бутылке наполненной красным вином. Выпив одним большим глотком содержимое бокала, и налив новую порцию сеньор Лонгинаро посмотрев на бокал начал говорить.
- В это просто невозможно поверить, Кайна связана с мистическим культом. Как она могла спланировать убийство единорога, барда, и это, будучи дочерью известного кукольного мастера. Человек, который рекомендовал Кайну на должность дознавателя ручался за ее преданность империи.
- Я просто говорю о том, что мне доложили наши агенты, - пожал плечами младший секретарь. – В городе об этом много говорят…
- А кто-нибудь проверял эти слухи?
- Точно известно, что Кайна подкупила нашего квестора. Один из моих агентов в Золотом Фазане донес, что квестор отказался от службы под давлением дознавателя. По крайней мере, в приоре его нет, а почему нет, это другой вопрос…
- Квестор просто заболел, - возразил сеньор Лонгинаро, - он сам просил меня дать ему разрешение на то чтобы покинуть приор сроком на две недели. Вы об этом узнали в Золотом Фазане? Так вот, я от вас требую надлежащего исполнения обязанностей, а не пьянства в Золотом Фазане!.. Вам это, думаю понятно?.. Вместо прежнего квестора, сроком на три недели место займет сеньор Данотело. Кстати он говорил, что знает вас?..
- Я не знаю Данотело, - покачал головой Альфредо, - просто судьба империи меня заботить больше чем мои отношения с дознавателем… сеньорой Кайной, но не подумайте, что я хочу подставить своего дознавателя, нет, я просто довожу до сведенья, что дознаватель была замечена…
- Хватит! – не выдержал консул, - сеньор Альфредо вы свободны, а что делать со своими подчиненными я разберусь без вас!
Поклонившись, младший секретарь вышел, и загадочно улыбаясь, направился к выходу из городской ратуши.
В его голове кружился рой мыслей: «Он не стал меня слушать, я должен сообщить об этом известным людям в городе, которые могут повлиять на него. Думаю, она как почетный гражданин Ла Читта ди Ферсина сможет остановить ее. Я должен действовать».
***
Перейдя по одному из двенадцати каменных мостов, что разделяли, остров приора и город, младший секретарь Альфредо вошел в темноту улицы. Пройдя почти до конца, он свернул на улицу бондарей и, задержавшись ненадолго перед дверью, вошел внутрь трактира.
Это был Золотой Фазан - ближайший от острова приора, дешевый трактир, в котором любил посидеть младший секретарь. Он даже значился в списке постоянных клиентов этого заведения и любой, кому нужно было найти этого парня, мог дождаться Альфредо в Золотом Фазане, и он обязательно пришел бы. Вот и сейчас как только мужчина очутился внутри, несколько таких же постоянных клиентов замахали руками, приглашая его присоединиться к ним.
- Эй, Альфредо, давай к нам! Чего так долго не приходил!
Увидев своих приятелей. Альфредо подошел к ним и сев на свободный стул начал жаловаться.
- Как я и говорил, дознаватель совсем меня достал. Мало того, что эта кошка меня совсем за человека не ценить. Так, еще не успев стать дознавателем, уже считает себя главной в моем отделе, Альфредо сделай то, Альфредо сделай это. А я так скажу, - мужчина налил из кувшина в большую кружку вина, и продолжил. - А я так скажу, Альфредо не мальчик на побегушках.
- И что ты ее все терпишь?
Спросил один из его приятелей - Сабато, потягивая горький перебродивший сидр из своей кружки, подсунутый им вместо старого доброго вина, не обращая никакого внимания на качество напитка.
- А, я и не терплю ее, - отозвался Альфредо.
«Надо посмотреть, что он задумал». Сабато с любопытством посмотрел на секретаря. «Если он решил ее подставить, я могу предложить встречу с Беатриче».
- Я уже даже знаю, как ее наказать. Продолжил свою мысль Альфредо, - но…
Сабато поспешил одобрить решение Альфредо. - «Кажется, он задумал, то, что нужно нам», но вслух произнес.
- Правильно решил, мой друг. Друзья! Сабато вдохновенно обратился к остальной компании, - поможем Альфредо наказать эту кошку, бабы должны знать свое место.
- Если нужна наша помощь, то мы всегда рады услужить хорошему товарищу, - согласились приятели, - а собственно, что от нас нужно?
Немного подумав Альфредо, попросил.
- Вы можете организовать встречу со жрицей Беатриче? Понимаете, хоть я ее и знаю, я не могу сам прийти к Беатриче, если кто узнает, что я бывал у нее, у меня могут быть неприятности. Она к нам может прийти, тогда как мы к ней нет.
- Ладно, Альфредо, - как бы нехотя согласился, Сабато. – Я договорюсь о встрече.
- Ты должен сказать ей, что у меня есть интересная для нее информация, и что я могу за определенную суму эту информацию продать.
- Не сомневайся, все передам в лучшем виде.
Такой удачи Сабато даже не предполагал.
Допив вторую кружку, Альфредо вздохнул и, поднявшись со стула, пробормотал.
- До полуночи я должен вернуться обратно, иначе неприятностей не оберешься.
Как только Альфредо ушел. Парень пообещавший организовать встречу встал, и, попрощавшись со своими приятелями, объяснив им, что должен идти, вышел в город.
Вытащив свернутый плащ, Сабато быстро накинул его и сразу же слился с окружавшей его темнотой. Стараясь как можно меньше привлекать внимания, мужчина поплыл по темным улицам города, только ему известной дорогой. Этот воровской способ передвижения: когда как будто плывут в речном течении, скользя, перетекая с одного края улицы, и сразу же оказываются где-нибудь в другом месте, по крайней мере, для глаз это движение остается не заметным - являлся для него естественной походкой.
Дойдя почти до самого конца города, и выйдя в пригородную часть Марка ди Ферсино. Сабато подошел к отдельно стоявшей усадьбе. Задержавшись на секунду у ворот, мужчина несколько раз ударил железным кольцом, и почти сразу же ему открыли. Назвав условное слово, Сабато проскользнул в калитку и скрылся во дворе.
Статная женщина в черном платье бросила быстрый взгляд на слугу и переспросила.
- Он сказал, что у него ко мне есть дело?.. впусти его, пусть войдет.
Через пару минут в зал вошел тот, о ком спрашивала женщина, успевшая к этому моменту переодеться.
Это был мужчина немного старше среднего возраста, ростом он доставал подбородка хозяйке имения, и это несмотря на свой совсем не маленький рост.
Плащ к этому времени был уже снять, и перекинут через руку. Под плащом была надета серая туника, чуть до колена, и обтягивающая со шнуровкой впереди кожаная безрукавка, на ногах виднелись городские туфли. В отличие от тяжелых сапог, в такой обуви было легче ходить, а при случае и бегать. Ноги мужчины обтягивали облегающие шоссы.
- Что ты мне хотел сказать? – устало спросила женщина. Поправляя бархатную накидку на плечах, затем, взглянув себе под ноги и поправив складки клетчатой юбки, жрица добавила, подняв глаза на своего посетителя. – У меня не так много времени, как ты думаешь, чтобы я еще занималась и твоими проблемами.
- Да госпожа, - мужчина в знак уважения опустился на одно колено. – Я не отниму много времени, но я пришел сказать, что есть возможность решить наши проблемы.
- Ты хотел сказать «решить твои проблемы», - поправила его женщина.
- Извините госпожа, я хотел сказать, есть решение моих проблем.
Женщина опустилась в роскошное кресло возле зеркального трюмо, ее покои были оформлены в едином стиле, - и, показав жестом на стоявшее рядом такое же кресло, проговорила.
- Я внимательно слушаю.
Мужчина осторожно присел в кресло и начал говорить.
- Мой знакомый из тайного приора, о котором я рассказывал, сказал, что у него есть информация, с помощью которой, можно подставить дознавателя, и он готов, поделиться этой информацией с вами моя госпожа, за определенную плату.
Немного подумав, он добавил.
- Собственно я и пришел по его просьбе.
Женщина, едва улыбнувшись, видимо ей это сообщение показалось забавным, поднялась с кресла. Подойдя к окну украшенному искусными витражами, и делая вид, что внимательно рассматривает его, будто бы видела впервые, задумчиво проговорила.
- Это меняет дело, возможно, ты даже сможешь выскочить из этой ситуации, но…
Мужчина внимательно посмотрел на свою госпожу.
- Я как жрица подставлю Кайну, но тебе придется его убить.
- Кого?
- Твоего приятеля… Альфредо, кажется, так его зовут? - женщина снова присела на самый край своего роскошного кресла, и внимательно посмотрела в глаза испуганному посетителю. – И не говори, что ты не можешь этого сделать.
Будучи не в силах подобрать нужных слов, Сабато испуганно смотрел на Беатриче. Внутри начиналась буря готовая вырваться наружу. Сейчас он выхватит нож и одним махом перережет ей глотку. Сейчас он вонзит нож в сердце. Сейчас. Вот сейчас или нет, вот сейчас он… глаза налились кровью, все тело задрожало, и вот уже рука потянулась за ножом…
- И не говори, что ты не можешь этого сделать, - повторила Беатриче. - Сделал, раз сделаешь и второй.
Сабато задрожал, но рука тянувшееся за ножом, под долгим тяжелым взглядом жрицы остановилась, и он снова поспешил преклонить в знак уважения одно колено. Женщина продолжала смотреть на своего собеседника твердым немигающим взглядом, и Сабато опустил на пол второе колено, еле выдавливая из сразу же пересохшего горла.
- Да моя госпожа.
- Это я и хотела от тебя услышать, согласись, сказать это, было не так уж сложно, ведь правда?
Сабато весь сжался, под твердым взглядом жрицы Беатриче ему хотелось сжаться в самый маленький комок и затеряться где-то там под ее ногами. Сейчас он действительно выглядел, ничего незначащим человечком. Как он мог ей противоречить, особенно сейчас, когда его жизнь полностью в руках госпожи. Как он мог захотеть убить ее, именно тогда когда его жизнь уже ничего не стоит, а сама госпожа казалась почти всемогущей королевой в его маленьком мире. Подняв глаза на Беатриче, Сабато произнес.
- Госпожа я жду ваших приказаний.
Жрица отвела свой гипнотический взгляд, и снова поднявшись с кресла, спокойно ответила.
- Убить мы его успеем, для начала приведи Альфредо ко мне, а после этого получишь дальнейшие указания.
Сабато поднялся с колен и поспешно удалился, а жрица Беатриче сев в кресло устало выдохнула… - Ну и мразь.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
АНАНИМКА
Тихая ночь
Улитка медленно ползет
Жизнь проходит
Можно подумать, что все повозки известные как вардо на один манер: полукруглая крыша, четыре колеса, несколько окон со ставнями в боках, и что это, скорее всего не достойно объекта коллекционирования у серьезных коллекционеров.
На самом деле это было не так, каждый фургон в каждом роду Джанго имел свой неповторимый облик. Обычно повозку, а в первую очередь окна и ставни, украшали какой-нибудь затейливой резьбой. Которая в каждом клане-семье, не говоря уже о больших племенах известных как род, имела свой собственный узор. Ткань, которую натягивали на каркас и двери открытого вардо, часто расписывали картинами или просто символами, которые кроме художественной ценности, несли скрытый сакральный смысл. По таким рисункам, орнаменту и просто конструкции вардо, знающий человек мог изучать культуру того или иного клана Джанго.
Сильвано как раз был таким специалистом, который лет двадцать назад увлекся коллекционированием повозок. Если первые его экземпляры достались ему можно сказать случайно, то потом он подошел к этому делу более серьезно, и теперь изучив почти все доступные источники, он знал о вардо все или почти все и мог оценить ценность любого из них. Коллекция, Сильвано за эти годы достигла тридцати штук фургонов, для которых был построен специальный барак. Именно поэтому Кайна и пригласила Сильвано для оценки фургона Эйллин.
Придя на постоялый двор но, не зная, где остановилась Эйллин, коллекционер подошел к хозяину постоялого двора и проговорил.
- Меня зовут Сильвано, я хотел бы поговорит с госпожой Эйллин.
Арон внимательно посмотрев на нового посетителя, и увидев, что это действительно был сеньор Сильвано - коллекционер и обладатель одной из самых богатых коллекций повозок-вардо не только в городе, но и, пожалуй, во всей стране, спросил.
- Вы пришли узнать по поводу вардо госпожи Эйллин? Вряд ли она продаст свой фургон, так как собирается…
- Но они сами ко мне приходили… - испугался Сильвано. Потерять возможный объект для пополнения своей коллекции он не мог. – Госпожа Эйллин и Кайна сами ко мне приходили, и просили оценить повозку.
- Я ничего об этом не знаю, но вы можете спросить у самой госпожи Эйллин. Она живет на втором этаже пятая комната с левой стороны.
Сильвано галантно поклонился хозяину, и быстро поднявшись на второй этаж, осторожно постучался в дверь гистриона, как будто боялся её испугать. Получив разрешение войти, Сильвано вошел и сразу же напомнил о себе.
- Вы вчера утром приходили ко мне и просили оценить ваш фургон госпожа. Вчера, я не смог прийти, но думаю что сегодня еще не поздно.
- Сильвано? – вспомнила девушка. – Да действительно Кайна просила оценить мой фургон, но я хотела его сжечь.
- Ни в коем случае нельзя этого делать, - снова испугался коллекционер. – Пока я его не оценил, прошу вас этого не делать.
- Хорошо, - согласилась Эйлин.
Выйдя во двор, девушка показала на старую одиноко стоявшую в углу повозку: казалась, что за эту ночь фургон растерял еще больше своего величия и сейчас выглядел жалкой деревенской телегой выкинутой за ненадобностью.
Зная, что восьмилепесковое солнце является древним символом хара – огня, а для Джанго это было как-то не свойственно, они больше любили использовать символы, связанные с дорогой, а не огнём. Сильвано внимательно оглядел резьбу, даже дотронулся до нее рукой, осторожно ощупывая каждое солнышко. Будто боялся обжечься, но в тоже время не потрогать символы он не мог. Убедившись, что это действительно хара. Сильвано объяснил.
- Этот символ использовали в клане солнцепоклонников и в тех племенах, которые поклоняются солнечному Богу Митре. Среди Джанго они еще остались, но встречаются все реже. Волны под солнышком являются символом первобытного океана, из которого возник мир. На самом деле вначале из океана появилась земля, принесенная в клюве птицы, а потом вышло солнце, осветившее землю.
- А птицы изображены на передней двери, только сильно стерты от времени.
Сильвано недоверчиво подошёл к двери и замер…
В глазах появилось что-то едва уловимое, но очень быстро перешедшее в удивление. Что именно в первый момент увидел Сильвано, Эйллин не могла понять. Птицы нисколько её не вдохновляли. Буквально в течение нескольких мгновений в глазах мужчины прошло всё, что только могло произойти с одним человеком: испуг, удивление, радость, печаль, наконец, она поняла что, прежде всего в них отражалась – жадность, обычная коллекционная жадность. Напоследок, в них загорелись огоньки, причем каждый глаз загорелся по очереди, - готовые испепелить фургон, как показалось девушке.
- Что вы увидели?
Сильвано поклонился и ответил.
- Я прошу прощения госпожа. Я просто увлёкся. Ваш фургон, конечно, требует реставрации, он в очень плохом состоянии, но эти птицы. Их должно быть именно три штуки, - коллекционер показал на дверь, и даже для верности пересчитал изображенных на ней птиц, показывая на каждую пальцем. - Эти птицы… это же сам Микелино Молинари. Вы подумайте сам Микелино Молинари…
Это было сказано таким тоном, будто имя Микелино Молинари должны были знать все жители империи, для гистриона оно прозвучала как просто имя, одно из многих услышанных ею за долгие двадцать два года.
- Для меня это просто имя, - девушка пожала плечами. – Это имя мне ничего не говорит, а кстати, я должна знать этого самого Микелино Молинари? Мы с ним могли встречаться? Добавила она, немного подумав.
- Как вы не знаете знаменитого художника нашей столицы! И вы не могли с ним встречаться! Микелино, как говорят, был воспитан своей бабушкой, которая наполовину Джанго. Для этого племени профессия художника тоже является необычным выбором! - воскликнул Сильвано. - Микелино, работал над портретом императора – Джулиано Медичи – отца нашей императрицы Арадии. Этот, единственный его портрет, висит в картинной императорской галерее.
- Тогда понятно, почему я его не знаю.
- Понимаете, госпожа, эти птицы ранние работы художника, можно сказать, что тогда он еще был учеником, и только начал учиться рисовать свои миниатюры, а для практики он расписал несколько фургонов-вардо. Если ваш фургон отреставрировать я бы заплатил хорошие деньги.
- Но вардо не в том состоянии чтобы за него платить деньги.
- Да конечно, вардо требует вложений, но я всё же прошу его продать, а вы на эти деньги купите новый фургон?
- Я должна подумать, - сдалась Эйллин. – Я должна подумать, смогу ли продать этот фургон. С ним многое связано…
- Поверьте, фургон, ваше вардо попадёт в хорошие руки, я его отремонтирую, обновлю рисунки, когда вы увидите его в следующий раз, то просто не узнаете, как он преобразиться.
Коллекционер снова поклонился, но Эйллин уже начинала надоедать болтовня по поводу уникальности вардо, а его манерность, хоть и привлекла вначале теперь уже раздражала: «он готов ползать на коленях, лишь бы только купить этот дурацкий фургон». Взглянув в глаза коллекционера, Эйллин увидела, что он вот-вот расплачется: «Только не это, не переношу, когда мужчины плачут», не выдержала Эйллин и, в конце концов, ей пришлось сказать фразу, которую от нее и добывался Сильвано. - Хорошо я подумаю, и как только надумаю продавать повозку, вы узнаете первым.
Прогнав коллекционера, Эйллин направилась обратно но, проходя мимо задней двери трактира, принюхалась, - запах травы ей показался знакомым. Остановившись, девушка попыталась припомнить резкий пахучий аромат. Подкравшись ближе к двери ведущей на кухню с заднего двора, она увидела странного человека, колдующего над куском мяса:
На мужчине был одет расширенный к низу бордовый камзол, с бронзовыми пуговицами отделанный кантом из черной парчи. Волосы были собраны в конский хвост, - открывая оттопыренные уши, - как это делали священники в некоторых храмах империи. Время от времени мужчина в камзоле шмыгал носом и опасливо оглядывался по сторонам, как будто боялся, что кто-то войдет и застанет его за столь не соответствующим его положению занятием. - Что же это за трава, запах очень знакомый. - Гистрион напрягла свою память, но название травы постоянно ускользало.
Снова вернувшись к глазам, Эйллин попыталась понять, что же ее привлекло в этом человеке. Возможно именно глаза, скачущие по-заячьи, по углам и привлекли ее внимание. Человек в бордовом камзоле все больше казался подозрительным и, наконец, решив, что о нем непременно надо рассказать Кайне, Эйллин вернулась через другую дверь, в свою комнату оставшись не замеченной.
***
Хотя эта ее мечта была по-детски наивной и в какой-то мере совсем не сбыточной. Эйллин не менее десяти лет мечтала об открытии своего трактира или постоялого двора. Всю свою недолгую жизнь девочка провела в дороге и, зная о работе постоялых дворов лишь из общения с хозяевами, с которыми она общалась во время непродолжительного отдыха между выступлениями. Ей казалось, что постоялый двор очень здорово и совсем не сложно. Надо только построит большой дом, обустроить кухню и вот уже постоялый двор готов, а можно еще построить вокруг дома изгородь, конюшни, и вот тебе стоянка для фургонов и стойла для лошадей. О настоящей работе постоялых дворов она, конечно же, не знала.
Арон – хозяин постоялого двора, которому она рассказала о своей мечте, лишь соглашался с девочкой, не расценивая ее детскую и наивную мечту всерьез. Тогда как сама Эйллин была настроена весьма решительно, и даже убийство дедушки и любимого единорога Хорса не смогли остановить ее желаний от воплощения в жизнь. Эйллин знала, что для того чтобы построить постоялый двор, нужны деньги, и они у нее были, немного, но были, надо лишь проверить состояние счета на монетном дворе. Вместе со своим дедушкой они откладывали часть заработанных за выступления средств, и клали их в специальные конторы, которые выдают деньги под проценты. Взамен им выдавали особые бумаги, которые Гард называл залоговые облигации. Он также рассказывал и Арон подтвердил это, что облигации можно поменять на деньги почти в любой конторе, которая занимается делами подобного рода. «Ну что ж настала пора их забрать и вложить в дело». Достав все свои бумаги, Эйллин спустилась в общий зал, незнакомец, что-то готовивший на кухне, и Альфредо давно ушли, но девочку это мало интересовала ею, полностью овладела мечта о постоялом дворе.
Большой монетный дом Дариано, куда были вложены деньги Гарда и Эйллин, был одной из самых больших компаний в империи, имея свои филиалы во всех крупных городах страны, и даже имелись представители за ее приделами. Казалось, что финансам ничего не угрожает, тем более Дом Дариано располагался на острове приора. Придя в контору, Эйллин протянула свои бумаги работнику монетного дома, и тот тщательно изучив облигации, задал вопрос.
- Деньги клал Гард?
- Да, - ответила Эйллин. – Но это наши общие деньги.
- Тогда я должен переговорить с владельцем монетного дома.
Работник куда-то ушел, а вскоре вышел и пригласил гистриона пройти в рабочий кабинет хозяина.
- Понимаете, уважаемая сеньора Эйллин, - ответил владелец. – Вы компаньон уважаемого сеньора Гарда. И вы можете распоряжаться деньгами, но вы не можете их изъять из монетного дома. Но это могут сделать его ближайшие родственники – дочь, сын…
- Я внучка уважаемого сеньора Гарда… - попыталась, возразит гистрион.
Но владелец, разведя руками, извинился, сделав скорбное лицо, как если бы у него умерла любимая тетя.
- Мне очень жаль, но я не могу вам выдать, эти деньги… мне действительно жаль, но вот если бы сеньор Гард подтвердил бы свое решение выдать вам какую-либо сумму из накопленных за это время денежных накоплений.
- Но как же быть? – расстроилась Эйллин. – Гарда убили,… мне нужны эти деньги для одного дела.
- Мне действительно очень жаль, - повторил владелец, протягивая Эйллин какую-то бумажку. – Здесь написано. Что вы можете лишь распоряжаться вкладом сеньора Гарда, но деньги должны оставаться на монетном дворе, вы же, как компаньон не можете изъять их отсюда.
Развернув дорогой бумажный лист, гистрион прочитала:
Владельцами вклада являются госпожа Эйллин и господин Гард в равных далях. Эйллин в праве распоряжаться средствами в полном объеме: оплата товаров, объектов недвижимости и прочее с оплатой векселем на сумму указанную в купчей. При этом деньги остаются в банке – Монетный дом Дориано.
Договор, может быть, расторгнут по согласию третей стороны; вкладчика, (Гард) банкира (Дариано) и компаньона – вкладчика (Эйллин). Заявка на расторжение договора подается в четырехнедельный срок.
- Это значить, что вы не можете забрать свои деньги, но можете дополнить его. Могу сказать, хоть это и не в наших обычаях разглашать сумму, она не такая уж и большая… всего лишь пятьсот флоринов.
Такого поворота гистрион не ожидала, неожиданно в носу защипала, а на глазах выступили слезы, еще немного и она готова была разрыдаться. «Мои деньги… Гард всегда говорил, что я могу их снять… пятьсот флоринов это же больше пяти тысяч лир. Этого должно хватить на постоялый двор». Наконец Эйллин не выдержала и кинулась к владельцу монетного дома.
Работник, вошедший вместе с гистрионом, успел схватить ее и, оттащив от хозяина, проговорил.
- Сеньор Дариано, я выставлю эту нахалку из дома и скажу охране, чтобы ее больше не пускали.
- Да конечно, сделайте милость, увидите эту особу. Я вам уже объяснил. Что вы не можете забрать деньги Гарда. Не можете…
-Увидев, что Эйллин пытается вырваться, Дариано поднялся из своего кресла и, подойдя к двери, крикнул.
- Кто-нибудь помогите усмирить эту нахалку.
Однако работник монетного дома уже справился сам, и крепко держа Эйллин, тащил ее к выходу. Когда они вышли на улицу, работник сильно пихнул девушку с такой силой, что она даже упала. После чего, сплюнув себе под ноги, работник крикнул вдогонку.
- И советую вам сеньора больше не появляться у нас!
Эйллин не оставалось нечего другого как только уйти так и не получив своих денег.
***
Хотя явного запрета на выход в город не было, Альфредо не хотел, чтобы его видели покидающим приорат в дневное время. Для секретарей это было строго. С полудня и до четырех часов они должны были быть на месте, и только после четырех, приняв отчет местных агентов и передав дела дознавателям с которыми работали, могли свободно покинуть приор. Выйдя из приората, ему все-таки удалось пройти в город и добраться до постоялого двора, объяснив охранникам на посту, что он должен встретиться со своим информатором по поводу недавнего убийства. – Тем более я помогаю Кайне делать ее работу, - объяснил секретарь причину ухода, и стража его пропустила.
Обычно на кухню не пускают посторонних людей, но всегда можно было договориться. Назначив встречу своему приятелю в Чудесном Замке. Сабато прошел на кухню и, заплатив хозяину заведения пятьдесят флоринов, чтобы тот закрыл глаза, занялся приготовлением мяса со специями.
Достав тряпичный сверток, в котором оказался шалфей предсказателей - трава, обладающая галлюциногенными свойствами: от такой травы человек терял контроль над собой, многие просто теряли дар речи и не были способны вспомнить даже свое имя. Были и такие, кто терял всякую волю к сопротивлению, и им можно было внушить все что угодно. Если же просто вдыхать дым этой травы, как это делали предсказатели, в виде благовоний, то она действовала в виде галлюцинаций, от чего и получила свое название. Мужчина как следует, натер, выделенный ему кусок мяса пахучими листьями и чтобы отбыть душистый привкус шалфея - добавил чеснока, розмарина и тмина.
Принюхавшись к мясу и оставшись довольным результатом, попытался себя утешить: - «Надеюсь, Альфредо полностью потеряет контроль, и я его просто убью, быстро и безболезненно», - положил мясо в печь.
Проверив еще раз готовность запечённого мяса, Сабато приготовился встречать своего приятеля. Специально нанятый в помощь мальчишка, прибежав с улицы, объявил, что Альфредо уже подходит к постоялому двору.
Внутри общего зала Альфредо огляделся и, не увидев своего приятеля, уселся за один из столиков, приказав слонявшемуся по близости мальчишке, принести кувшин вина и мяса. На удивление мальчишка оказался смышленым малым и быстро выполнил заказ, притащив из кухни кувшин перебродившего сидра и приятно пахнущее специями – чесноком, розмарином и тмином нарезанное большими ломтями мясо.
- Это специальный бонус от хозяина, - объяснил мальчишка. – Постоянным клиентам до четырех часов мы подаем мясо со специями нарезанным.
Возможно, я просто редко бываю в городе, решил Альфредо, пробуя свой заказ. Оставшись довольным, младший секретарь махнул поваренку рукой, - ты свободен, кинул в благодарность мелкую монетку, которую тот ловко поймал и быстро скрылся на кухне.
- Он все принял и начал есть.
Доложил мальчишка, также ловко хватая монетку, кинутую Сабато.
Выждав полчаса, приятель Альфредо вышел на улицу через кухню, обошел трактир вокруг и, подождав еще минут десять, вошел в трактир как будто только что пришел.
Оглядевшись вокруг, мужчина внимательно посмотрел на приятеля.
Альфредо сидел, откинувшись на спинку стула, неспешно потягивал вино из кружки, и время, от времени заедал горький напиток мясом. Решив немного подождать, Сабато внимательно посмотрел на приятеля, но тот даже не вздрогнул. Хотя любой из работающих секретарей или дознавателей в приорате должен был оглянуться под пристальным взглядом чужака. - «Значит», - сделал заключение Сабато, - «специи начали действовать».
- Привет Альфредо!
Альфредо посмотрел на приятеля и довольно вяло ответил. Казалось, что он просто забыл слова приветствия, и только сейчас вспомнив, пытается их произнести.
- Как ты? Я договорился о встрече со жрицей, - Сабато подсел к своему другу.
- Договорился?
«Кажется, он приходит в себя»… - Сабато посмотрел на приятеля. - Я договорился со жрицей и сегодня вечером она ждет тебя на мосту Старой Мельницы, с шести до семи вечера.
- Я тебе благодарен, - ободрился Альфредо, отодвигая от себя остатки мяса и допивая вино. – Извини, я почти все съел и выпил, пока ждал тебя.
- Ладно, не извиняйся.
Попрощавшись, младший секретарь поднялся со стула и не очень твердой походкой направился к двери, а, Сабато проводив его взглядом, крикнул хозяину постоялого двора.
- Эй, неси сюда вина, и лучше этого! – он показал пальцем на пустой кувшин.
Выпив чуть больше половины кувшина, Сабато вытер губы рукавом своей туники, кинул на стол пару монет и быстро вышел.
***
Тем временим, старший консул снова открыл сложенную вдвое записку и перечитал.
«Мы знаем. Кто совершил убийство барда на карнавале, и скажем это дознавателю приора Кайне Северино. Дознаватель должна быть одна и без оружия на мосту старой мельницы сегодня с шести до семи вечера».
Перечитав текст, консул понюхал бумагу, поскреб ногтем чернила, но не найдя ничего подозрительного. Протянул руку к серебряному колокольчику лежавшему на столе.
- Позови ко мне младшего дознавателя Кайну Северино!
Приказал консул вошедшему на звук колокольчика человеку.
- Позвать Кайну Северино!
Секретарь повторил приказ и быстро бросился его выполнять. Примерно через полчаса госпожа дознаватель сидела перед консулом, устремив на него удивленные глаза: - «а чего вы меня вызвали». Вздрогнув под ответным взглядом, Кайна напряглась. Удивление пропало, а на смену ему пришло чувство вины, из-за нераскрытого дела, а вскоре после чувства вины стал подниматься страх, возникающий у дознавателя всегда, когда она находилась в присутствии старших себя по иерархической лестнице работников приората. Начавшись в самом низу живота, волна страха успела подняться почти до области груди, но здесь дознавателю удалось справиться и взять себя в руки.
- Что вы думаете по поводу этого?
Консул протянул анонимную записку. Кайна несколько раз перечитала записку, и также как консул понюхала ее, поскребла ногтем чернила, наконец, даже попробовала бумагу на вкус и ответила.
- Это анонимная записка, написанная на бумаге, кто-то знает, кто убил единорога и барда, они хотят встретиться со мной, чтобы передать информацию.
- Как вы думаете, госпожа Кайна кто это может быть?
- Наверное, какой-нибудь доброжелатель, - пожала плечами дознаватель. – У меня нет никаких мыслей по поводу того, почему они хотят видеть именно меня.
- В таком случае не упустите свой шанс.
Консул снова взял анонимную записку и перечитал ее.
«Мы знаем. Кто совершил убийство барда на карнавале, и скажем это дознавателю приора Кайне Северино. Дознаватель должна быть одна и без оружия на мосту старой мельницы сегодня с шести до семи вечера».
- Вы должны быть на мосту старой мельницы полседьмого вечера. Вам также нельзя забывать; что быть дознавателем, это не просто ходить по городу есть и пить за чужой счет, как это делаете вы госпожа Кайна. Вы должны помнить, что я еще не подписал бумаги, и вы пока не перешли в наш отдел… хочу также напомнить, чтобы работать в отделе культуры мало родиться в семье мастера кукол, вы ведь родились в семье мастера кукол? - Выслушав положительный ответ, консул продолжил. - Нужно работать, убийство барда и его единорога, убийство во время карнавала, это ваш шанс стать дознавателем в нашем отделе. В противном случае я буду вынужден подписать совсем другие бумаги. Мне тяжело об этом напоминать.
- Да господин консул.
- В таком случае вы госпожа Кайна свободны.
Кайна поклонилась и, попрощавшись с консулом, вышла из кабинета. У нее еще оставалось время, чтобы подготовиться к встрече с неизвестным доброжелателем, предложившим именно ей информацию об убийцах.
***
Когда Альфредо добрался до моста старой мельницы, город уже полностью был окутан вечерними сумерками, и разглядеть в окружавших его тенях знакомые очертания городских построек, было почти невозможно.
Осмотревшись вокруг пустынной улицы, секретарь прислонился к перилам моста. Чувство страха перед этой довольно неспокойной частью города он не испытывал, хотя действие наркотических трав уже прошло, но чувство страха оставалось все еще притупленным, - на что собственно и надеялся Сабато. Наконец Альфредо достал из-за пазухи, исписанный черными чернилами лист бумаги и еще раз перечитал его.
«Свидетели – Арон, Гленда, основная версия убийства конкуренция между трактирами и постоялыми дворами».
- Не оборачивайся! – раздался рядом с Альфредо женский голос. – Что ты хотел передать?
Альфредо вздрогнул скорее от неожиданности, чем от испуга, но, все же оставаясь спокойным, ответил.
- У меня есть список свидетелей и основных версий Кайны. Этот список я могу продать за пятьдесят флоринов.
На самом деле секретарь хотел сказать совсем о другом, у него была заготовлена целая речь, в которой он просил Беатриче встретиться с консулом и рассказать о заговоре который задумала Кайна. Но под действием травы предсказателей Альфредо забыл об этом, но, вспомнив: что он хотел подставить своего дознавателя, младший секретарь решил продать версии, украденные в кабинете дознавателя жрице Беатриче расценив, что она ими сможешь распорядиться лучше него, а значить, Кайне больше не работать в тайной полиции.
- А не много ли ты просишь? Я даже не видела этого списка?.. если ты блефуешь, и нет никакого списка?.. – снова спросила Беатриче.
Альфредо вытащил сложенную пополам бумагу и вложил в подставленную из-за спины руку, он не видел лица жрицы, так как стоял к ней спиной, ощущая каждым сантиметром кожи ее холодное дыхание.
Жрица раскрыла лист и, поднеся бумагу к глазам, попыталась разобрать каракули секретаря. «Всё-таки у Кайны подчерк намного лучше, и если бы эта бумага была бы написана ей, я бы и заплатила бы больше. Подставлять дознавателя на основании записки написанной кем-то другим, а не самой Кайной сложно». Почувствовав, что дознаватель должна вот-вот появиться жрица проговорила, вкладывая в руку Альфредо мешочек с флоринами.
- Вот твои деньги.
Пока секретарь заглядывал во внутрь, проверяя его содержимое, жрица исчезла в вечерней темноте, оставив Альфредо стоять на мосту.
Также внезапно она появилась возле закутанного в черный плащ мужчины.
- Все в порядке бумага у меня, а у тебя всего несколько минут, на то что бы убить секретаря и скрыться, Кайна не должна видеть посторонних у тела.
Сабато немного нервничая, шагнул в темноту и как только услышал сигнал жрицы, поравнялся с Альфредо. Не мешкая, он выхватил нож и резким ударом вонзил его в тело младшего секретаря. Как он и надеялся, секретарь даже не понял, что произошло, рухнув под ноги убийце. Оставив тело лежать на дороге, черная фигура скрылась в темноте и вскоре затерялась в лабиринте улиц.
Дознаватель снова одетая в костюм легионера проверила свой нож, скрытый плащом и, огляделась, вокруг… - понимая, что ждать в этом неспокойном месте можно чего угодно. Каждый знал, что Старая Мельница славиться своими разборками, воровством, а во многих домах созданы воровские укрытия, школы карманников, и, наконец, где-то тут собирались члены тайной секты правосудия. Впрочем, «Братья Правосудия» волновали приорат, а уж тем более Кайну меньше всего. – Наконец поняв, что ее, окружает лишь темнота абсолютно пустынной улицы, дознаватель разжала руку, сжимавшую рукоять ножа. Поднявшись на мост, Кайна наступила на что-то мягкое… и сразу же, как пружина, отскочила в сторону… «труп, тело», подсказало ей профессиональное сознание и правда, прямо у ног лежало мертвое тело. Сосчитав до десяти, Кайна опустилась перед телом на одно колено и, повернув его к себе лицом, увидела своего секретаря.
- Альфредо! – вырвался невольный возглас. – Это же Альфредо.
Кайна поднялась с земли и, нащупав свой нож под плащом, огляделась по сторонам и тут из темноты вышла жрица Беатриче.
- Кого я вижу, - скинув с головы капюшон черного плаща скрывающего всю фигуру, Беатриче выдала свою особую улыбку, означавшую, что жрица задумала какой-то нехороший план. – Наш дознаватель на месте преступления.
Длинные волосы, падающие на плечи в виде полноводного водопада, поражали своей красотой, подчеркивая простое, но все же хорошенькое личико, если и не молодой, то еще не старой женщины с тонкой талией заметной даже под скрывающим фигуру плащом. Вид жрицы сковывал движения, не давая действовать. Глядя ей в лицо, хотелось смотреть лишь на эту женщину и каждый, кто смотрел в глаза Беатриче, считал, что смотрит в глаза Богини. Истинный облик женщины скрывался под чарами иллюзии, каждый, кто видел ее, видел лишь то, что хотела жрица.
- Я его не убивала. - Возразила Кайна, постаравшись сбросить свое оцепенение, и даже попыталась нащупать нож, спрятанный под одеждой, но жрица ее остановила, – А кто тебе поверит?.. одна на месте преступления, я свидетель твоего злодеяния…
- Так ты меня, попросту говоря, подставляешь! – наконец дознаватель схватилась за нож, но жрица резко вскинула руку и Кайна остановилась, расценив, что убийство жрицы только усугубит ее положение. – Тебе ни кто не поверит.
- Поверять, - покачала головой Беатриче. – Я все-таки жрица, почетный житель города, тогда как ты на испытательном сроке в отделе культуры. Скорее всего, ты и убила единорога, барда, Альфредо это узнал, и ты его убрала как не нужного свидетеля. Твой секретарь мертв, а тебя находят на месте преступления.
- Но какая мне польза от смерти барда?
- Один из семи грехов – жажда мести, - объяснила жрица. – Ты не смогла стать мастером кукольного театра и потому мстишь всем вокруг из-за своей неудачи. Так что посмотрим, кому из нас поверять.
Беатриче скрывалась в темноте, а Кайна сплюнув, попыталась успокоиться.
- Сейчас я приду в приорат и все объясню, они должны поверит, что это не я убила своего секретаря.
Впрочем, надежда убедить в этом приорат и консула была настолько мала, что Кайна даже заплакала от своего бессилия. «Если меня арестуют, я расскажу про Беатриче, конечно утешение слабое, но все же, ее тоже возьмут под арест, а как сказала Беатриче, - они умеют развязывать языки. Хотя бы ценой своей жизни, я это дело раскрою»…
Увидев двух солдат, Кайна протянула им свой нож, и, повернувшись к ним спиной, произнесла, стараясь унять дрожащей голос.
- Я сама пойду.
Доказывать страже приора, что она не убивала, было бесполезно, эти парни с алебардами просто выполняли приказ консула доставить ее в приорат.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
АРЕСТ ДОЗНАВАТЕЛЯ
Тихая ночь
Улитка медленно ползет
Жизнь проходит
Треугольная полумаска, с нашитой по нижнему краю тканью, накинутая на плечи накидка, и берет, полностью скрывали лицо и очертания присевший напротив женщины, и сколько он не вглядывался в ее маску, никак не мог вспомнить, где же слышал этот голос. Тем временим, посетительница налила, в кружу немного вина, и тихо произнесла.
- Сеньор вы меня не знаете, тогда, как я вас знаю, но не надо имен. Вы агент приората, мне тоже не безразлична судьба нашей страны, но у нас очень мало времени.
Мужчина названный агентом приора удивленно посмотрел на женщину.
- Я должна рассказать о заговоре, ваш дознаватель, недавно совершил убийство, я понимаю, что у нее были причины ненавидеть не в чем не повинного барда, но преступление есть преступление.
- О ком вы говорите?
Вместо ответа женщина продолжила.
- Думаю, сейчас она уже арестована, но вы должны очень быстро передать сеньору Данатели следующее… женщина протянула согнутый пополам лист бумаги, - от этого зависит судьба империи.
Перейдя мост Кайна, остановилась, ожидая, когда один из стражей откроет тяжелую окованную железом дверь, и как только она открылась, дознаватель вошла внутрь длинного трехэтажного дома. Внутри коридора, в котором оказалась Кайна, горели факелы, вставленные в специальные подставки, закрепленные в стене. Окон здание не имело, по крайней мере, там, где находились камеры для взятых под стражу, но комнаты для допросов и предварительного рассмотрения дел имели небольшие прямоугольные бойницы-окна, заделанные железной толщиной в палец, решеткой.
Дознаватель знала, что кроме трех этажей над землей, здание имеет четыре этажа под землю; «сейчас мой охранник закроет дверь и мы, пройдя в левую сторону, до конца коридора, спустимся вниз. Добро пожаловать дорогая Кайна в ад». Мысли были прерваны гулкими шагами вверх по лестнице. «Значить меня ведут на третий этаж для предварительного рассмотрения дела». Облегченно вздохнула женщина. «По крайней мере, будет пару дней на то, чтобы понять, как действовать и при этом не подставить гистриона».
Мысли прервались звоном ключей в замках очередной двери. Впустив дознавателя вперед себя, стражник с полным безразличием на лице закрыл дверь и до Кайны долетел звук удаляющихся по коридору шагов.
И так до утра у меня есть время. Кайна легла на старый топчан в небольшой, не больше десяти футов камере и задумалась: собственно, что произошло?
В тайный приорат передали анонимную записку, в которой назначили встречу на мосту Старой Мельницы, для того чтобы передать информацию, по поводу убийц барда и его единорога. На мосту я никого не встретила кроме убитого Альфредо. Сразу же, как я наклонилась над ним вышла Беатриче. Не ужели она причастна к убийству барда? Могла ли она убить? Наверно могла? – сделала заключение дознаватель. – А может, и не могла? Или у нее был сообщник. Тогда зачем ей это нужно? Кто мог ей помогать?
Мысли начали путаться, возникали все новые вопросы и Кайна не находя на них ответы. Ставила другие вопросы, оставляя старые. Вскоре ее голова заполнилась вопросами до отказа, и женщина провалилась в пропасть сна.
«Большая площадь перед тюремным зданием приора стала заполняться с самого утра народом, так как их коронный номер (казнь дознавателя) всегда собирал аншлаг даже и не снившийся барду.
Не задолго до полудня, люди участвующие в театральной постановке заняли свои места. Пьеса игралась не один раз, поэтому каждый знал свое место, и как только порыв ветра донес выстрелы полуденной пушки, из дверей вывели дознавателя. Руки и ноги женщины обхватывали тяжелые цепы, но даже без цепей при таком скоплении народа она бы не убежала при всем желании. Виновную в смерти Барда и его внучки, горячо любимой в народе растерзали бы на месте. Единственная надежда на стражу что окружала по периметру место казни.
Последние девять ступеней и она на деревянной платформе, театральные действие должно продолжаться, как дочь кукольного мастера, я знаю, что заставлять ждать публику нельзя. «Ну что ж эту пьесу я отыграю до конца». Судья зачитывает приговор. Женщина становиться на колени и больше похожий на кабана – палач в красном балахоне берет свой топор – кульминация пьесы».
Закричав, Кайна проснулась.
Сквозь толстые железные прутья решетки пробивались первые лучи солнца. Факел видимо погас, но днем можно было обойтись и без света факела. Повернув голову на звук ключей в замке, дознаватель вначале хотела стать с топчана, но, быстро решив, что она не хочет подниматься, продолжила свой отдых, если лежание на топчане в камере тюрьмы приора можно назвать отдыхом. В тусклом свете дверного проема показался солдат, - «всего лишь завтрак», - улыбнулась Кайна, садясь на своей лежанке.
- Чем нас сегодня кормят?
Но охранник, следуя внутреннему распорядку, - не разговаривать с обвиняемыми, - молча поставил прямо на пол тарелку с какой-то похлебкой, и, протянув девушке ложку, пробурчав себе под нос. - Чем кормят, тем и кормят. - Вышел из камеры, снова закрыв дверь.
- Не хочешь, не говори!
Огрызнулась Кайна, беря тарелку в руки, к ее удивлению похлебка оказалась, если и не горячей, но еще не остыла и даже была вполне съедобной.
К тому времени как дверь снова открыли, и в ней появился солдат, вошедший чтобы забрать казенную посуду, девушка, закончила завтрак, и снова лежала на топчане: уныло глядя на солнечный свет, пробивающийся сквозь железные прутья. «Таким образом, сквозь решетку мне отсюда не выбраться, ну что ж, тогда найдем другой способ выйти на волю». Дверь снова захлопнулась и камера погрузилась в утренние сумерки, когда еще не рассвело полностью, но уже и не так темно как час назад.
«Скоро начнется новый день».
***
Дверь снова открылась и хриплый голос, объявил.
- На выход!
Кайна поднялась с лежанки и, покинув камеру, поплелась за идущим впереди солдатом. «Сегодня начнется предварительный допрос, если я ничего не придумаю, то я да же и не знаю».
После полутемного коридора и камеры, комната для допроса оказалась настолько светлой, что пришлось даже зажмуриться. Открыв через пару секунд глаза, Кайна увидела своего консула, и двух квесторов или хранителей правосудия – специальных людей следящих за предварительным дознанием.
По правилам дознание должен был проводить – консульский приор, но вместо него за столом сидел сам консул.
- И так сеньора, вас нашли рядом с убитым младшим секретарем приората Альфредо? Собственно вы его начальник.
Спросил один из квесторов.
- Я не убивала его, сеньор Лонгинаро… - Кайна обратилась к консулу, проигнорировав вопрос хранителя. – Вы знаете, что я не убивала Альфредо, я просто пришла, чтобы встретиться с автором анонимной записки.
- Так что же там произошло? Если ты его не убивала, то кто? Ты может рассказать о вашей встрече как можно подробнее. Вы не возражаете, если она расскажет, как было дело?
- Как вы уже знаете, я пришла на встречу, с человеком, написавшим анонимную записку. – Консул протянул своим помощникам сложенную пополам записку, а Кайна продолжила. – Я немного опоздала, но около семи вечера, я уже была на мосту старой мельницы. Квартал мельницы как вы все знаете достаточно беспокойный и, оказавшись на месте, я остановилась, что бы оглядеться в окружавшей меня темноте. Скажу честно я не то, что убить, я вообще собственных рук не видела. Неожиданно я натолкнулась на тело, а, наклонившись, увидела, что это мужчина, развернув его к себе лицом, я узнала в нем своего младшего секретаря. Тут из темноты вышла жрица Беатриче, которая собственно меня и обвинила в убийстве.
Взглянув прежде на консула, и получив молчаливое согласие один из квесторов, задал вопрос, которого и боялась Кайна.
- Вы хотите сказать, что жрица Беатриче из ордена Айрэт, почетный гражданин нашего города, всеми уважаемый человек, вас обвинила?..
Дознавателю пришлось ответить на него утвердительно.
- Да сеньор Малинари, именно она. У меня даже появилась мысль, что это именно она и убила барда…
- Но зачем ей убивать барда? – удивился консул.
- Не знаю зачем, - призналась Кайна. – Но она могла это сделать.
Малинари снова посмотрел на консула и, получив одобрение, проговорил.
- Нам, сеньор Лонгинаро известно кое-что другое.
- Да, наши агенты… - вступил в разговор коллега Малинари. – Доложили кое-что интересное, что касается именно этого дела.
- Очень, очень интересно, - ободрился Лонгинаро. – Если вам что-то известно, я хотел бы, это услышат сеньор Данатело.
- Одна сейчас еще сравнительно молодая женщина, родилась в семье кукольного мастера но, увы, - Данатели сделал театральный жест руками, - в отличие от всеми уважаемого сеньора кукольного мастера, которым восхищался весь город, его дочь не унаследовала ни талант отца, ни его простодушие. Не сумев найти себя в театре, теперь уже взрослая женщина затаила злобу на всех, и хотя сейчас у нее хорошая работа, и она ни в чем не нуждается но, тем не менее, в ее неудачах виноваты артисты. Эти не в чем не повинные, беззащитные люди, не способные защитит себя сами. Ее злоба все это время росла, росла и, наконец, выросла в убийство барда и единорога.
Когда об этом узнали, она убрала свидетеля, используя в своих интересах, не в чем неповинного человека, к которому вошла в доверие под видом дознавателя приора. Да она хотела, чтобы за ее преступления отвечала внучка барда, несчастная сирота.
- Хватить! – не выдержала Кайна. – Зачем мне убивать барда, а уж тем более единорога и все это валить на Эйллин!?
- А я не сказал, что это были вы, и откуда вы знаете, что я говорю о не давнем преступлении? – Данатели внимательно посмотрел на дознавателя.
- Правда, откуда вам известно, что он рассказывал о вас и этой самой внучке барда. Кажется, Эйллин… ведь сеньор Данатели не назвал ни одного имени. – Консул согласился с хранителем.
- Так значить вы подтверждаете, что убили Альфредо, за то, что он узнал о вашем недавнем преступлении? – спросил Малинари.
- Нет, не признаю, - ответила Кайна. – Какая мне выгода убивать барда?
- Я вам скажу какая? Жажда мести. Вы обиделись на весь белый свет из-за того, что не смогли стать кукольным мастером и теперь мстите не в чем не повинным артистам.
- Это же бред, - попыталась возразить дознаватель, но Лонгинаро ее остановил. - Если это так, я вам не завидую… каторгой тут не отделаться.
- Думаю единственное наказание, которое она сослужила эта смертная казнь, - вынес свой приговор Малинари, а его партнер поспешил, с ним согласится. – И казнь должна быть публичной.
- Если я убила барда, то, как подставила Альфредо?
Кайну всю трясло, но сделать что-либо она не могла.
- Все очень просто, - снова ответил Данатели. – Альфредо вызвали на постоялый двор Чудесный Замок тот самый постоялый двор, где остановились Гард, Эйллин. На самом постоялом дворе Альфредо накормили мясом, которое предварительно обработали «травой предсказателей» это было сделано нарочно, для того чтобы усыпить бдительность секретаря. Хотя надо заметить, после тепловой обработки трава потеряла свою изначальную силу. Все же Альфредо потерял свою осторожность, и на ночь, глядя, пошел на мост Старой Мельницы, это было сделано под действием травы, они внушили бедному секретарю пойти туда, и он не понимая что, делает, пошел прямо в пасть врагу.
- Что вы скажете на это? – снова спросил Лонгинаро.
- Я не могла этого сделать.
- Тут я с вами не согласен. Арон человек осторожный, и он не пустил бы на кухню посторонних людей. Тогда как вы подружились с Эйллин, вы расследуете это дело. Так что Арон вполне мог, пустить вас на свою кухню.
- А так же она могла использовать Эйллин, - предложил свою версию Малинари.
- Только не Эйллин!
Кайна вскочив со стула, бросилась на хранителя правосудия.
- Стой, что ты делаешь!
Но прежде чем консул успел остановить дознавателя, девушка нанесла сильный удар, сбывший сеньора Малинари с ног.
- Мне больше терять нечего.
- Вы признаете свою вину?
- Нет, - устало проговорила Кайна, - не признаю.
- Тогда уведите ее, - приказал Лонгинаро двум вошедшим стражникам, и те, встав по бокам дознавателя, увели ее с собой.
«Видимо это конец, интересно, куда мы идем»? Кайну привели обратно в камеру и дознаватель, как только дверь закрылась, устало опустилась на лежанку. «Они хотят достать меня беспрерывным дознанием, ну что ж хорошо, посмотрим, на сколько же меня хватить».
Как только Кайну увели, консул посмотрел на своих квесторов и задал вопрос.
- Что вы по этому поводу думаете?
- Это же очевидно, Что Кайна подставила Альфредо, используя Эйллин.
- Но я не думаю, что Эйллин или Арон знали, что Кайна что-то задумала, и я против того чтобы трогать Эйллин сейчас, - добавил Малинари.
- Приведите дознавателя.
***
Дверь открылась, как только Кайна досчитала до тысячи.
- На выход.
На этот раз позади дознавателя встали двое солдат, так что возможность побега пресекается сразу, - ну что же продолжим пьесу.
- И так вы утверждаете, что не были вчера на постоялом дворе Чудесный Замок?
- Я встретилась с Альфредо только на мосту Старой Мельницы, да и то он был к этому времени убит.
- Вы видели Альфредо, до того как его убили?
- Нет, не видела.
Началось самое неприятное: что может быть во время беспрерывного дознания – перекрестный допрос.
- Почему вы пошли на Мост Старой Мельницы?
- Встретиться с автором анонимной записки.
- Вы были на постоялом дворе «Чудесный Замок»?
- Я вчера не виделась с Эйллин. День назад я встречалась с ней, чтобы оценить вардо – ее фургон. Еще один день назад я встретила гистриона во время убийства барда и его единорога. Его убили в последние дни праздника.
- Вы убили барда?
- Нет!
- О чем вы разговаривали с гистрионом, когда встречались на постоялом дворе?
- Я спрашивала, что она думает об этом убийстве. О том, как они попали в этот город, о том, как попали на этот постоялый двор.
- Это вы писали?
Данатели показал исписанный черными чернилами изъятый у дознавателя из кабинета список свидетелей и спросил.
- Что это?.. Это список свидетелей?..
- Вы считаете, что барда убили из-за этого фургона – вардо, так как он обладает коллекционной стоимостью? – спросил консул.
- Это не подтвердилось. Когда два дня назад я встречалась с коллекционером Сильвано, он не успел оценить фургон, но должен был сделать это вчера.
- Вчера вы были на постоялом дворе «Чудесный Замок»?
- Вчера я не была на постоялом дворе, сколько раз вам объяснять.
Сколько прошло времени, Кайна не знала. Обычно допрос длился часа два, потом на полчаса человека возвращали в камеру, а затем все повторяли сначала – задавая одни и те же вопросы по десять, пятнадцать раз, и до тех пор, пока обвиняемый не начинал путаться, оговариваться и, наконец, соглашался с предъявленными ему требованиями.
- Это вы накормили Альфредо мясом на постоялом дворе? Вы использовали в кулинарии траву предсказателей?
- Я вообще не умею готовить.
- Когда последний раз вы были на постоялом дворе?
- Два дня назад.
Не добившись от дознавателя признания, допрос, кажется, закончили, сквозь пелену вокруг глаз Кайна выдела как в комнату вошли двое солдат, консул отдал им приказ, и те уводят ее из камеры по коридору…
Неожиданно один из солдат начал спускаться вниз по лестнице в поземную часть тюремного блока. «Только не это». Все тело женщины задрожало, когда она вступила на первую ступеньку лестницы в преисподнюю, как это место называли в народе. Редкие факелы в медных подставках едва освещали длинную узкую лестницу, погружая ее в мистический полумрак, что добавляла сходства с подземным миром Аида. «Сейчас они спустятся на третий этаж или даже на четвертый… мой сон станет явью, палач в красных одеждах начнет развязывать язык».
Однако солдаты спустились до второго этажа, и вышли в коридор.
Один из стражей открыл камеру пропуская дознавателя вперед и Кайна, вошла вовнутрь. Как только она оказалась внутри в глаза ударила черная пустота. В подвале отсутствовали окна, и любой источник света считался здесь лишним. Так что оказавшейся здесь бедолага оставался совершенно один окруженный непроницаемой темнотой. Многие этого не выдерживали и давали показания. Зажмурившись и подождав пару минут, Кайна открыла глаза, и теперь окружавшая ее тьма несколько прояснилась, став почти серой, и в этой серой мгле можно было различить неясные формы предметов.
Прежде всего, намертво вделанные в стены, высоко под потолком тяжелые цепи, к ним приковывали тех нечастных, кто молчал на предварительном следствии. Здесь, дознаватель это знала, начинается вторая стадия допроса, в длинной череде следствия, но все же по сравнению с тем, что будет впереди, в этом темном подвале еще оставалась надежда. Темнота не самое страшное.
Сама нижняя камера к ее удивлению оказалась намного больше той, что на верху, а потолки подвального яруса были настолько высокими что она, несмотря на свой рост, могла свободно стоять, вытянув вверх руки. У дальней стены вырисовывался камин с большим набором железных прутьев, и несколькими плетьми со свинцовыми окончаниями. Обычные орудия палача в красном одеянии.
Солдаты вошли вслед за дознавателем.
Взяв девушку под руки, мужчины подвели ее к одной из стен, пока один из солдат продолжал держать Кайну, второй поднял ее руки, и закрепил на запястьях кованые кольца браслетов, которыми заканчивались цепи. Сразу же другой солдат державший ее отпустил руки, и Кайна почувствовала: что ее ноги едва ли могут достать земли. Оставив дознавателя в камере, солдаты приора вышли, и до Кайны долетел звук закрывающегося замка.
Несмотря на то, что Кайна была женщиной, для женщины она была очень выносливой, и вдобавок у нее были сильные руки – «возможно, я смогу провисеть на руках очень долгое время. Наверно я даже выиграла бы тот спор, который прервали во время обучения в отряде легионеров». Пришла спасительная мысль.
Как все дознаватели Кайна должна была пройти обучение в отряде легионеров, там этот спор и случился, тогда ей удалось провисеть на руках полчаса, после чего это занятие прекратил командир отряда.
Думаю, это потому, что я всегда хотела работать в театре. Справляться с большими полутораметровыми марионетками по двадцать пять килограмм весом способен не каждый. Именно из-за этого я и должна работать в приоре, что не смогла тогда водить марионеток, но теперь должна справиться.
***
Сколько прошло времени, Кайна не могла сказать точно. Здесь в этих подземных камерах время почти остановилось, горло пересохло пару часов назад, но снова этот звук, открывающийся двери…
Пока один из солдат держал дознавателя, второй освободил ее руки от железных браслетов. Звон железа вернул Кайну к реальности, и как только женщина освободилась от оков, она растерла затекшие руки. Стражи, несмотря на явную задержку, терпеливо ждали своего заключенного. Наконец почувствовав себя лучше, дознаватель кивнула конвоирам и ее повели на новый допрос.
Очутившись в уже знакомой комнате, дознаватель зажмурилась, после темной камеры, куда не проникал ни один луч солнца, тусклый свет коридора и комната для допросов касались ярче солнца.
- Что вы можете рассказать о дознание?
- Я находилась на карнавале, шел последний день выступлений, – в который уже раз начала объяснять дознаватель. - Как раз закончили выступать Арлекин с единорогом и Гард, повел свое животное на постоялый двор. Эйллин и актеры театра Гленды остались на сцене. Неожиданно до нас с соседних улиц долетел крик единорога.
- Так сразу и единорога?.. Как вы узнали, что это именно единорог кричал? – Данатело приблизил свое лицо вплотную к носу дознавателя.
- «Если бы не стража отхватила бы ему полноса». Я разбираюсь, как кричать люди, а как единороги… или я хотела сказать звери.
Консул посмотрел на Кайну, и в его взгляде мелькнула искра сочувствия.
- Вы хотите сказать, что слышали крик животного?.. Сказать твердо – да это кричал Хорс, или утверждать, что это кричал именно единорог, вы не можете?
- Не могу, - решив, не спорит, согласилась дознаватель. – Мы услышали крик, а, увидев, что Эйллин, Гленда, Арлекин спрыгивают с помоста и бегут в сторону, откуда кричали, я побежала за ними. Когда мы прибежали на улицу свинопасов, я увидела что бард и его животное убито. Я сразу начала дознание. Первое что я сделала, это допросила Эйллин.
- Вы ее не вызывали в приорат? Прошу заметить сеньор Лонгинаро, что сеньора дознаватель проводила дознание Эйллин неофициально, не вызывая квесторов, или хотя бы свидетелей допроса.
- Продолжайте… - консул знаком приказал Данатело замолчать, и Кайна продолжила свой рассказ.
- Вначале я решила узнать по поводу их повозки известной как вардо, эти повозки кочевого племени Джанго являются весьма популярным объектом коллекционирования. Эйллин рассказала, что этот фургон им подарил один из баронов, и тогда я решила договориться с сеньором Сильвано об оценке фургона. На следующий день мы посетили Сильвано, и он обещал прийти к Эйллин в тот же день, а если не сможет, то на следующий.
- Это ваша записка?
Малинари сунул под нос дознавателя список свидетелей. Кайна от усталости почти ничего не видела, тем более записку ей в руки не дали. Попытавшись посмотреть прямо перед собой, Кайна поняла, что так еще хуже. Сеньор Малинари лишь вертит записку в руках от чего голова кружиться еще сильней. Сжав голову руками, дознаватель выдавила из себя.
- Записка была у меня в кабинете, и ее не могли взять. Я все время была у себя.
- Вы хотите сказать, что у вас, ее украли?
- Я нечего не хочу, говорит, я лишь говорю, что список свидетелей был у меня в кабинете. Затем я встречалась с Глендой, Арлекином и они сказали, что видели убийцу…
- Они утверждают, что видели убийцу?
Кайна вздрогнула от неожиданности.
- Им показалось, что убийца бросился бежать в северную часть города – Ла Трамонт, Коломбина уверена, что убийца дворянин, - ответила она на вопрос Данатело и продолжила. – Потом я осмотрела место преступления и дошла почти до Марка ди Ферсино, ничего не найдя я вернулась к себе где во время ужина встретилась с Альфредо.
- Увидите ее, - отдал приказ консул, и Кайну снова увели в нижнюю камеру. – Думаю, так мы ничего путного от нее не добьемся. Лонгинаро посмотрел на Данатело, но тот поспешил объяснить.
- Мы ее допрашиваем второй день, а эта кошка так ни в чем и не призналась. Возможно, к ней следует применить допрос третей степени.
- Возможно, вы и правы, но я не хотел бы терять такого сотрудника как сеньора Кайна, - проговорил консул. – Как эксперт по искусству она знающий человек и знает многих в этом мире.
- Да, но она не оправдала надежд, которые на нее возложила наша всеми любимая императрица. Поэтому Данатело прав по поводу допроса, хотя и жаль, ее… искренне жаль. - Развел руками Малинари, тогда как Данатело нахмурился.
- Я, прежде всего, думаю об империи и безопасности ее подданных.
- Наверно ты прав, - после долгих раздумий согласился с ним Лонгинаро. – Во имя блага империи придется пожертвовать отдельно взятым гражданином.
Оказавшись снова в камере, Кайна, несмотря на всю свою усталость, голова от казавшегося бесконечным допроса просто раскалывалась, руки, - «все-таки висеть на руках тяжело» - болели, и ей даже показалось, что она видела кровь особенно в тех местах, где запястья обхватывали железные кольца цепей.
Нет, я не сдамся, я сильная. – Кайна все время твердила себе свое заклинание, которое помогло кое-чего добиться в жизни. – Я не сдамся. Так что мне показывал квестор?
Данатели показывал записку. Я не разобрала текста, кажется это действительно мой список свидетелей. Что если… пусть они найдут мой список, я его оставляла на столе и тогда все станет ясно. А потом… я вчера весь день провела в приоре, и консул меня видел.
Ну да, я покинула приорат только вечером, чтобы встретиться с автором анонимной записки.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ОТВЕТ БОГИНИ АЙРЭТ
Быстрая речка
Разбивается о пороги
наша лодка судьбы.
Когда Кайна не пришла, чтобы узнать что сказал Сильвано, гистрион заволновалась, как и всякий артист Эйлин чувствовала; она не могла описать свое чувство, но точно, такое же чувство она испытала тогда на весеннем лугу когда они все вместе: Гард, единорог и она должны были только, только вернуться в город. Ей сразу же припомнился луг возле полноводной в это время года реки, небольшие островки только что появившейся травы, единорог, мирно щипавший травку. Сама Эйллин склонилась возле костра, а в небе мерцает яркая звезда судьбы – известная как Сердце Единорога. Она не понимала что это за чувство, но надо было что-то делать.
Неожиданно костров стало больше, и вот уже перед ней небольшая деревушка. Женщины в ярких цветных нарядах, мужчины в безрукавках Джанго. В круг выходит старая, старая старуха и что-то читает на распев.
Я должна что-то предпринять, чтобы помочь Кайне раскрыть это дело, для нее это важно, но она даже не знает, за что браться. Жрец Богини Айрэт говорил, что мы сами создаем свою судьбу, но иногда, необходимо смириться и не идти против обстоятельств, которые нам не подвластны. Но в целом мы можем сами создавать свою судьбу. Встретив людей, которые могут помочь нам изменит нашу дорогу, и обязательно что-то измениться после этой встречи…
- Ну что ж я не могу открыть своего постоялого двора, - Эйллин встала на колени возле кровати. – Значит, так тому и быть. Я была готова принять твой ответ Госпожа Айрэт. Но что ты хочешь сказать мне относительно Кайны? Мы с ней встретились в непростой ситуации, но я ведь знаю, ты хочешь сказать мне, Госпожа Айрэт, что я должна как-то помочь ей. Но что я должна делать? Что ты хотела мне показать кострами Джанго? Я должна пойти к ним? Они ответят на мои вопросы? Хорошо я так и поступлю. - Закончив молиться Эйллин, поднялась с колен. - За твой ответ я обязательно принесу тебе жертвоприношение.
Эйллин была набожной девушкой, и часто прибегала к просьбам, прося у многочисленных Богов и Богинь о какой-нибудь мелочи и почти всегда, как только для этого была возможность, девушка приносила жертву. Сейчас она расценила отказ выдать ей деньги в банке как ответ на жертвоприношение в храме, когда она спрашивала совета по поводу открытия постоялого двора, видимо Богиня Айрэт не захотела лишаться столь хорошего гистриона или просто была против открытия очередного трактира.
Теперь Эйллин ждала ответа на просьбу – помочь Кайне в раскрытии преступления. Для того чтобы просьба была услышана, гистрион понимала, нужна новая жертва:
Решив, что для столь серьезной просьбы и жертва должна быть гораздо серьезнее Эйллин купила немного молока, головку козьего сыра, один фунт меда и оливкового масла, и пришла в храм Богини Айрэт.
- Мое почтение, – увидев гистриона снова в храме, жрец приветствовал ее и проговорил. - Я рад снова видеть вас в своем храме… надеюсь, ваша просьба была услышана?
Услышана, хотя не совсем так, как я думала, - пошутила Эйллин.
- Мы не можем знать, что же решит Богиня, но всегда ее решения оказываются более правильными, если бы они были приняты нами самими, - ответил жрец. – Хотя и есть люди, которые могут, видеть судьбы других людей, Айрэт дает им особый дар, они могут чувствовать боль других, и знают, что кто-то нуждается в их помощи, тогда они могут прийти на помощь…
- А если я знаю что сейчас одному человеку плохо… очень плохо? Ему нужна моя помощь, а я даже не знаю что делать, не знаю как помощь.
- Ты можешь принести за этого человека жертву, - предложил жрец. – Конечно, жертва не заменит реальной помощи, но если ты сейчас не можешь помочь человеку другим способом, то тогда жертвоприношение в храме поможет…
-А как можно узнать, нужна ли этому человеку помощь, и если да, то, как я могу ее оказать?
Жрец надолго задумался. Эйллин даже показалось, что он решил уходить, но, наконец, мужчина все-таки проговорил.
- Если ты чувствуешь, что этому человеку нужна твоя помощь, что ему сейчас плохо, если он не смог закончит какое-нибудь начатое дело…
- То я могу закончить это дело за него, - догадалась Эйллин.
- Да ты может закончить начатое дело, за этого человека, - согласился жрец. – Более точно, что тебе делать, тебе ни кто не скажет. Хотя есть, - жрец снова задумался, - люди, которые могут предсказывать судьбу, Богиня дала им такой дар.
- Вы говорите о Джанго? – снова догадалась Эйллин.
- Да, о Джанго.
- Но где я их могу найти, и если они здесь в нашем городе?
- Примерно в пяти милях на восток от города есть маленькая деревенька Ла Трагэнда, как раз там расположился один из таборов Джанго. Если не ошибаюсь, ими руководит борон Фернандо. Так же у них есть одна старуха Лориана, которая может давать намеки с помощью своих пророчеств, но к ней очень сложно попасть, старуха никого не принимает, да и повод должен быть серьезный.
- Ты хочешь сказать, в Ла Трагэнда находиться табор старого Фернандо – борона трех дорог!?
Было видно, что это сообщение потрясло Эйллин до глубины души. Такого быстрого ответа от Богини судьбы Айрэт она не ждала. Причем ответ был дан в виде табора Джанго, табора с которым было проведено, долгих пять лет. Уходя из него, Эйллин получила наставление. Что если ей потребуется помощь, она всегда может прийти к ним, и пока жива старая Лориана, она никогда не откажет ей в своем пророчестве.
- Вы знаете этот табор?
Жрец был удивлен не меньше гистриона.
- Нет, не знаю… - уклончиво ответила Эйллин. – Хотя и слышала об их шувани - старой Лориане.
- А вы не забудете, перед тем как посетить эту самую старуху, принести жертву Айрэт?
Не забыл напомнить жрец, поглядывая на корзинку с жертвоприношением.
- Ах да, - спохватилась Эйллин, - ваше сообщение меня так потрясло, что я просто забыла… собственно эта корзинка вам.
Жрец наклонил в знак благодарности голову и взял из рук девушки ее корзинку.
- Благодарю вас.
***
Табор Фернандо – борона трех дорог, такой возможности выпускать было нельзя, а поскольку Кайна не пришла Эйллин решила посетить табор немедленно, но для этого нужна была лошадь. Выйдя из храма, гистрион задумалась, где бы достать лошадь. Выход она нашла довольно быстро, - «у Гленды есть много свободных ездовых лошадок, думаю, она одолжить мне одну на время… только скажу Арону, что я уеду на несколько дней и пусть он это передаст Кайне, если ее увидит».
Гленда оставалась в городе до тех, пока не проясниться с расследованием убийства, а так же мастер не хотела оставлять свою подругу одну. Впрочем, Эйллин все эти дни так и не появилась у нее и Гленда уже начинала думать, что Эйллин не придет совсем, как вдруг гистрион ворвалась в комнату, что снимал мастер, и срывающимся голосом потребовала.
- Мне срочно нужна ездовая лошадь, ты можешь мне ее одолжить? Не спрашивай, зачем мне нужна лошадь, это очень важно?
Мастер одолжила одну из своих лошадей, и Эйллин запрыгнув в седло, поскакала в сторону восточных ворот. Надо сказать, гистрион не плохо держалась в седле и, хотя после долгого перерыва, ей было сложно влезать на лошадь, ездить она умела, можно сказать с детства. Наверно, как и всякий, кто хоть как-то связан с народом Джанго.
Пять миль не такое уж большое расстояние для лошади и чуть за полдень гистрион подъехала к деревне Ла Трэгенда. Вопрос; где искать табор? ее не волновал: «наверняка увижу их ребят, где-нибудь на дороге, а ребятня далеко от табора не уходить, у них и спрошу», - решила гистрион въезжая в деревню. Увидев перемазанных дорожной пылью мальчишек, Эйллин задала им вопрос к удивлению ребят на их почти без акцента языке.
- Мои приветствия! Где я могу найти взрослых?
- А кто вам нужен госпожа?
Один из мальчишек, видимо вожак этой босоногой шайки вышел вперед и сурово посмотрел на Эйллин. Хотя паренек, как и любой Джанго старался держаться, только им известных правил, от Эйллин не ускользнуло написанное на его лице неподдельное удивление: «этот неизвестный гистрион в дорожном костюме, явно не имеющий к Джанго никакого отношения говорит на их языке почти свободно. Можно подумать, что она даже знает язык, или знала раньше, долго не разговаривала на нем, а сейчас просто вспомнила.
- Наверное, для начала я хотела бы поговорит с бароном Фернандо?.. вы же из его табора? Потом я хотела бы повидать шувани Лориану?.. надеюсь, она еще жива?
- Да мы действительно из табора Фернандо…
- Фернандо - борона трёх дорог?
Мальчишка не смог больше сдерживать своего удивления.
- Я вас могу проводить к нашей шувани, но как вас представить?
- Скажите что Иления, - ответила Эйллин, спрыгивая под смех мальчишек с лошади.
- А вы госпожа говорите на нашем языке лучше, чем ездите на лошади.
- Тут вы правы. Согласилась Иления. Гистрион, назвала им свое имя, которым ее называли в детстве, «и, пожалуй, должны помнить до сих пор именно как Илению – танцовщицу табора трех дорог».
Вскоре Иления в окружение ребят, вошла в импровизированную деревню, из двух десятков вардо. Пройдя почти до конца деревни, ватага провожатых остановилась возле одного из фургонов. Сразу было видно, что это вардо богаче остальных и оформлено более ярко, выделяясь среди остальных набором ярких цветов. «Действительно это вардо Фернандо – борона трех дорог, догадалась Иления, он всегда использовал всю радугу красок, для украшения своего фургона».
- Здесь и живёт наш барон.
Проговорил провожатый девушки, а старая шувани живет в северной части поселка.
- Кто-нибудь меня представит вашему барону? Я знаю, что не могу появиться без приглашения.
- Ну, давайте я вас приглашу, - вызвалась одна из девочек. – Тем более Фернандо мой отец.
Девочка по-хозяйски поднялась по ступенькам, уверено открыла дверь и, войдя внутрь, пряча позади себя Илению, сказала обернувшемуся в их сторону мужчине. «Ему уже лет шестьдесят не меньше». Иления улыбаясь, посмотрела в глаза, своим особенным немного грустным взглядом. Казалась, что Иления видит что-то такое, что не видят или просто не хотят, видит другие. Возможно, она смогла бы, и предсказывать судьбу, но сама судьба распорядилась по-своему.
Девочка посмотрела на гостью, и снова повернувшись к отцу, проговорила.
- Это госпожа хочет с вами поговорит, и она знает наш язык.
- И как зовут нашу гостью Ида? – борон поднялся со скамейки и посмотрел на Илению.
- Она сказала, что ее зовут Иления…
- Танцовщица Иления, - дополнила гистрион.
- «Давненько, давненько я не слышал этого имени…» - борон посмотрел на гистриона более внимательно. В первый момент ему показалось, что он помнит эту девушку, но где и когда он ее видел?.. Да это же Иления, та самая Иления. Всплыло воспоминание из глубин памяти. Которая пятнадцать лет назад ходила вместе с табором, танцевала и пела не хуже любой женщины – Джанго. Потом она покинула табор, и он о ней слышал лишь на фестивалях как об очень искусной актрисе – гистрионе. - Что за Иления? – удивился Фернандо, решив разыграть свою дочь и выталкивая обоих на улицу. – Сейчас узнаем что это за Иления.
Перед фургоном барона уже собралась толпа Джанго, причем собрались как дети, так и взрослые. Всем не терпелось посмотреть на чужака говорившего, на их языке и даже знавшего их борона и старую шувани Лориану. Здесь он не выдержал и, рассмеявшись, к удивлению всех собравшихся обнял гистриона как старого знакомого.
- Здорово бродяга, и сколько лет мы не виделись? Я вижу, ты ещё не забыла ни нашего языка, ни наших обычаев.
- Да уважаемый борон. Я помню и то и другое, но сегодня меня привела к вам нужда. Я не знаю что делать, я потеряла свой путь и надеюсь лишь на помощь шувани, да продлиться её жизнь и будет ее дорога радостной.
- Давай рассказывай подробно, - потребовал борон, подталкивая Илению обратно к фургону.
Иления поднялась по ступенькам вслед за бароном и, войдя внутрь вардо, закрыла за собой дверь. Показывая всем, что она здесь если и не своя, то очень хорошая гостья, которой позволены многие вещи недопустимые для посторонних: например, решать, кто может присутствовать при ее с бароном разговоре.
Выслушав, очень внимательно историю Илении, барон пришел к выводу, что ей действительно нужна помощь.
Вардо старой колдуньи стояло немного в стороне от деревни. Сразу же в глаза бросались два вбитых в землю шеста с натянутой на них веревкой, на которой сохла выстиранная одежда колдуньи и ее родных. Поблизости горел костер, а сама Лориана сидела возле второго открытого фургона, о чем-то задумавшись.
Понимая, что беспокоить Шувани нельзя. Иления молча, встала недалеко от вардо, и приготовилась ждать, когда же старая предсказательница закончить уединение и обратить на гостью свое драгоценное внимание. Впрочем, Фернандо был другого мнения. Барон подошел к Шувани и, откашлявшись, произнёс.
- Уважаемая, у нас к вам есть дело.
Ведьма подняла голову, и как только увидела девушку, стразу же заговорила.
- Ты правильно сделала, что пришла ко мне, и я знаю, что тебя привело ко мне.
- Мне нужна твоя помощь? – Иления встала на одно колено перед шувани и приготовилась ждать ответа, однако Лориана ответила сразу же. – Ты можешь изменить свою судьбу, и судьбу близких тебе людей.
- Шувани, меня интересует судьба одной моей знакомой, я хочу быть вместе с ней, но я боюсь перемен, боюсь, что не справлюсь, но ей трудно одной, а вместе мы могли бы поддерживать друг друга. Я знаю, что она хочешь того же, она боится потерять меня, так же как я её.
- Она сама должна выбрать свой путь, а у тебя своя дорога. Вчера мне было видение, зная, что ты придешь ко мне, я его запомнила.
Колдунья замерла на мгновение и, прикрыв глаза, на распев прочитала все семь срок вчерашнего пророчества.
Судьбы звезда,
В ночном сияет небе,
Найдешь судьбу –
В подземном мире ночи.
Когда придет рассвет,
Найдешь дорогу жизни.
И ты сама создашь судьбу.
- Что это значить? – Иления посмотрела в глаза старой Шувани.
- Я не могу тебе этого сказать, - покачала головой колдунья. – Я всего лишь озвучиваю пророчество нашей Богини, исполняя роль её уст.
Фернандо подошел к девушке и, положив, ей на плечо свою твердую руку проговорил, глубоко вздохнув.
- Давайте пройдем в мой дом, сегодня ты наша гостья.
Войдя внутрь вардо, борон уселся на скамейку расположенную вдоль одной из стен повозки, рядом с Фернандо расположилась Лориана. Иления села напротив борона. Посмотрев на девушку, Лориана произнесла, глядя в глаза гистриона.
- Ты должна рассказать всё, что с тобой случилось.
Слушая историю гистриона борон, закрыл глаза, но когда девушка закончила говорить, Фернандо открыл глаза, посмотрел на Илению и, наконец, решился озвучить, то о чем только что думал.
- Я понимаю твое состояние Иления, и хочу в этот час, тебе предложить… гистрион внимательно посмотрела в глаза Фернандо, - ты можешь остаться с нами.
- Но я же не Джанго? – возразила Иления.
- Лориана объясни ей?
- Ты является Дорис.
Слово «ДОРИС» в устах шувани прозвучало достаточно жестко, и больно ударило в сознание гистриона, но девушка не знала значения этого слова и потому только пожала плечами.
- Кем? Я не понимаю.
- Дорис, - повторил барон. – То есть полукровка…
Шувани посмотрела на барона и тот, глубоко вздохнув начал рассказывать.
- Это старинная история, но сейчас наступило время, чтобы я рассказал её. Однажды к нам присоединился бард. Парой такое бывает, и мы можем принять людей этой профессии в свой табор. Тем более барды сродни нам Джанго. Через какое-то время он заметил среди наших детей девочку, и по сравнению с другими она была не похожей на других Джанго. На его расспросы мы рассказали, что твоя мать была Джанго, но она умерла при родах. До этого она встречалась с городским стражником, и он, так получилось, стал твоим отцом.
- И что с ним стало?
- Нам пришлось уйти, - снова вздохнул Фернандо. – Он городской страж, мы бродячее племя.… Но пока бард ходил с нами, ты с ним как-то сблизилась, и тогда бард предложил нам отдать тебя ему в ученики. Мы согласились и сказали тебе, что он твой дедушка, и ты ушла с бардом. Мы думали, что так будет лучше, у нас тебе было бы слишком сложно, а так ты стала вполне обычным человеком.
- Я понимаю, - Эйллин посмотрела на Фернандо, - но можно было бы тогда сказать правду.
- Я виноват, но теперь я хочу исправить свой поступок, - барон опустился на одно колено перед Эйллин. – Я готов принять тебя обратно в табор никто не узнает что ты полукровка. Ты знаешь, наш язык, обычаи, ни кто не определит что ты не наша.
- Впрочем, мы не можем заставить тебя, - остановила барона старая Шувани, - ты сама должна решить, и выбрать свой путь.
- Лучше быть первой среди воробьев, чем последней среди лебедей. - Проговорила Иления, слова древней мудрости. «Означавшие то, что лучше быть своей, среди тех людей, с которыми ты вырос и которых ты хорошо знаешь. Жить в том мире, который принимает тебя, чем пытаться войти в чужой мир, который вряд ли когда-нибудь станет твоим и знать что ты в нём чужая. Лучше занимать пусть и не первое, но далеко не последнее место там, где ты выросла, чем быть последней и нелюбимой в чужом пусть и прекрасном мире». - Я должна вернуться, так как знаю, что нужна ей.
- Ты сделала достойный выбор, и я могу только гордиться тобой.
Барон в знак уважения склонил голову.
- Поскольку ты одна из нас, - произнесла Шувани, - то должна помощь своей новой знакомой. Она потеряла свой дар, потеряла дорогу, а ты как одна из нас, поможет его вернуть. Вернет Кайну на её дорогу.
Поднявшись с колен, Фернандо горячо обнял Илению.
- Завтра ты вернется домой, а сейчас ты наша гостья.
И на этих словах разговор с Джанго был закончен.
***
История, рассказанная бароном, оказалось молнией ударившей среди ясного неба, ничего подобного гистрион не ожидала.
Я Джанго, моя мать Джанго, отец из городской стражи. Нет, не может быть. Эйллин начала ходить по комнате, повторяя про себя. Я Джанго, я Джанго. Что мне теперь делать, а может, барон пошутил, сказал это специально. Тогда почему я имею хороший голос, почему они относились ко мне как своей. Ну да, я же полукровка, окружающие меня всегда принимали за Джанго.
Наконец ей удалось немного успокоиться, и взять под свой контроль крутящиеся в голове мысли. Найдя среди этого роя лишь то, что волновало в данную минуту больше всего гистрион припомнила первые строчки пророчества Лорианы:
Судьбы звезда,
в ночном сияет небе.
Что это может означать? - присев на кровать Эйллин задала себе вопрос и сразу же на него ответила резко вскочив. - Только то, что я наблюдала звезду судьбы, то, что Богиня Айрэт благосклонна ко мне. Да я видела эту звезду, но это просто звезда. Их много светит в ночном небе. Если первые строчки говорят о Звезде Единорога, то о чем тогда вторые две.
Найдешь судьбу –
В подземном мире ночи.
Моя судьба, я актриса, гистрион, поэт - наконец, поток мыслей снова несся подобно водопаду, и Эйллин только и успевала, что проговаривать про себя все новые предположения. Моя судьба ходить из города в город, я даже не могу открыть своего трактира. Нет, хватит, я должна успокоиться. Приказала себе гистрион. От того, что ты Джанго еще ни кто не умирал. И как говорят сами Джанго, - напомнила себе Эйллин: в каждой голове есть своя тайна.
Досчитав медленно до ста, гистрион начала считать в обратном порядке и это немного помогло. Водопад мыслей замедлился, и где-то на дне сознания, откуда-то из-за мыслей показался образ Кайны.
Как Джанго я должна ей помощь, но что я могу, принести еще одну жертву? Но мне кажется, что не на этот раз, сейчас ей нужна помощь другого рода. Я чувствую, что она страдает, ей больно. Эйллин сжала губы, и все тело пронзила ноющая боль в руках. Что с ней, я должна узнать, должна навестить её. Я должна, ничего и никому я не должна, почему я, почему я не могу просто уйти с Глендой, с её театром.
Неожиданно для себя Эйллин почувствовала, что Кайна зовёт её, и что старая шувани одобрила бы ее решение навестить дознавателя в приоре. Гистрион не привыкла откладывать дела в долгий ящик, и как только на улице стало светло, Эйллин направилась на остров приора. На удивление консул сразу же принял гистриона, и когда она присела на стул рядом со столом, спросил.
- Вы хотите видеть дознавателя приора Кайну?.. Я знаю, кто вы, но что вас с ней связывает, зачем вы пришли искать дознавателя сюда?..
- Сеньора Кайна расследует убийство моего дедушки, она приходила на постоялый двор, где я живу. Мы ходили с ней к сеньору Сильвано, и дознаватель попросила этого сеньора оценить мое вардо. Потом она опрашивала Гленду, они могут подтвердить мои слова.
- Кайна была с вами?
Лонгинаро внимательно посмотрел на сидящего перед ним гистриона.
«Пожалуй, она не врет, просто не способна на это. Если это так то дознавателя придется отпустить». - И так что вы хотите от меня?
Эйллин не понимающе посмотрела на консула.
- Я, сеньор Лонгинаро, хотела бы встретиться с Кайной, сеньорой Кайной, - поправилась девушка. – Сильвано, оценил мое вардо, и я бы хотела рассказать об этом дознавателю.
- А вы знаете, что случилось с Кайной? Ее арестовали.
- Как арестовали? Эйллин так и подскочила на стуле, - я могу её увидеть! Я могу что-нибудь для неё сделать, может ей нужно что-нибудь принести?
- Хорошо, - согласился консул, - я позволю вам встретиться, но только недолго. Охрана!
Когда в комнату вошел один из солдат дежуривших у двери, сеньор Лонгинаро приказал ему:
- Отведите эту сеньору в комнату для встреч и приведите туда же взятую под стражу сеньору Кайну. Я позволяю им увидеться.
Повторив приказ, солдат вывел Эйллин из кабинета консула и отвел ее в одну из комнат предназначенных для свиданий:
Это была просторная длинная комната, перегороженная столом, занимавшим почти всю ширину помещения, небольшие проходы между краем стола и стеной преграждались стульями, на которых сидели охранники. В комнату вело две двери одна была по одну сторону стола - для гостей, а вторая с другой стороны для взятых под стражу. Сев на один из стульев гистрион приготовилась ждать, когда же приведут Кайну.
Ждать пришлось не очень долго, как только гистрион досчитала до ста, через дальнюю дверь ввели дознавателя, охранник усадил Кайну на стул, а сам занял место возле стены. Взглянув на Эйллин, мужчина без всяких эмоций пробормотал:
- Не знаю, зачем вам нужно с ней встречаться, это не моё дело, но на все свидание отводиться пятнадцать минут.
После этих слов легионер опустил голову и притворился спящим.
Кайна взяла гистриона за ладонь, и прошептала пересохшим горлом.
- Ты зачем пришла? Я конечно рада тебя видеть, но тебе не следовало, приходит.
Увидев на запястьях, следи от цепей, Эйллин воскликнула.
- Тебя держать в цепях!
- Ничего страшного, я просто съездила по морде одному квестору.
Взглянув краем глаза на охранника, Эйллин прошептала:
- Я могу что-нибудь для тебя сделать?
- Если не трудно, - прошептала в ответ Кайна. – Узнай, куда пропал квестор Гвидо. Место старого квестора занял один мерзкий тип, если я узнаю, куда пропал Гвидо, и как новый квестор занял его место, то, пожалуй, смогу еще и выйти. Там где меня держать очень темно, - последнюю фразу дознаватель попыталась сказать громче. – Если не трудно принеси свечей, а то я крыс боюсь. Или прокопай подкоп под городом, чтобы я могла, покинут стены тюрьмы.
Услышав про свечи и подкоп, охранник поднял голову и строго проговорил.
- Свечи не положены, так как взятая под стражу просит запрещенный предмет, свидание прекращается.
Эйллин молча кивнула и, поднявшись со стула, произнесла.
- До встречи!
Когда гистрион скрылась за дверью, охранник поднялся со своего места подошел к дознавателю и, пробурчав, что-то невнятное, повел Кайну обратно в камеру.
***
- И так что вы можете сказать в свое оправдание? - задал последний вопрос сеньор Лонгинаро. – Вы сеньора Кайна будете, подвергнуты допросу третей степени…
Кайна была к этому готова. Собрав последние силы в кулак, она начала говорит.
- Сеньор Лонгинаро, вы выдели записку, которую показывал Данатело?..
- А какое отношение это имеет к дознанию?
- Моя записка должна быть в кабинете, там, где ее и оставила… кроме этого можно сравнить подчерк. Вы все помните, - (как я могла об этом забыть) – что я обладаю каллиграфическим почерком. Стоит только посмотреть записку и все станет ясно.
- Дайте сюда записку.
Данатело нехотя протянул листок бумаги и как только консул развернул его… от неожиданности Лонгинаро, даже воскликнул.
«Список свидетелей»
Арон – хозяин постоялого двора.
Гленда – мастер театральных постановок.
PS
Эйллин собиралась открыть постоялый двор.
Первое: необходимо выяснить коллекционную стоимость вардо.
Второе: я должна поговорить с Ароном – главным подозреваемым.
…
- Это писала не Кайна.
- Она специально изменила…
Не слушая квестора, Лонгинаро отдал приказ одному из солдат. - Найдите на столе в кабинете дознавателя записку следующего содержания, - а сам обратился к Кайне. Сейчас мы все узнаем. Что вы делали на другой день после встречи с Эйллин?
- Я его провела в приоре, - ответила Кайна. – И покинула его лишь вечером для встречи с автором анонимной записки. Кроме этого я не могла встретиться с Альфредо на постоялом дворе Чудесный Замок, так как в это время я была у вас.
- Тогда мясом Альфредо накормила Эйллин.
- Она его просто не знает. – Отмел версию Малинари - консул. Они не встречались. Альфредо секретарь и со свидетелями не работает. Это прямая обязанность дознавателя и…
Консул посмотрел на Данатело и, Кайна заметила подозрительную дрожь, в первую очередь вздрогнули губы, именно поэтому дознаватели и носили маски скрывающие лица, они скрывали следы волнений. Хотя квестор очень быстро подавил свою дрожь, но все же было заметно, что он чего-то боится.
- Вот записка, о которой вы просили.
Солдат протянул сложенную пополам записку консулу и тот раскрыв лист увидел потрясающий почерк Кайны, которым восхищался весь приор, ибо так писать не умел ни кто.
«Список свидетелей»
Арон – хозяин постоялого двора, – в котором остановились гистрион и бард: может рассказать о контактах барда и его внучки. Возможно, он знает чего-то, что не знают – или не знала Эйллин, - но знал бард.
Гленда – мастер театральной труппы: установив связи девушки, я установлю, кто мог убить.
Жрец храма Айрэт: мог видеть что-то подозрительное.
У Арона необходимо расспросить об Эйллин подробнее… - Арон становиться главным подозреваемым: в связи с соперничеством среди хозяев трактиров и постоялых дворов:
Так как Эйллин собиралась открыть постоялый двор.
Установив связи Эйллин и Арона, я установлю, кто мог убить.
PS
Первое: необходимо выяснить коллекционную стоимость вардо.
Второе: я должна поговорить с Ароном – главным подозреваемым.
- Это действительно почерк Кайны. Первая записка написана кем-то другим. Причем писалось это, - консул поскреб чернила ногтем, - явно в темноте.
Взглянув на записку, Кайна подтвердила:
- Записка написано кем угодно, но только не мной.
Неожиданно для себя Кайна проговорила. – Думаю я смогу найти убийц. У меня нет доказательств, но в течение недели я их вам предоставлю.
- Хорошо, - согласился Лонгинаро. – На сегодня вы свободны, но если в течение недели не сможете, найти убийц или не предоставите доказательств, то все-таки придется вас наказать. Впрочем сегодня вы доказали что не убивали барда и его единорога. И скажите спасибо сеньоре Эйллин, которая подтвердила вашу невиновность.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
КЛЮЧИ К УБИЙСТВУ
Женщины собирают.
Целебные травы
на склоне горы
Выйдя на улицу, Кайна вдохнула полной грудью, наслаждаясь легкими порывами ветерка, что трепал ее волосы, дознаватель посмотрела в серое небо, готовое вот-вот пролиться дождем и, поправив растрепанные волосы, выдохнула на одном дыхании, всю скопившуюся в ней энергию тюрьмы:
Я все-таки вышла, возможно, еще не все потеряно, и теперь я найду убийц, но первым делом я должна отпраздновать свой выход. А потом продолжу расследование, а начну его с Эйллин.
Войдя в Золотой фазан, дознаватель обратилась к хозяину, бросившему все свои дела, для того чтобы обслужить дорого гостя, Кайна все еще оставалась дознавателем приора.
- Давай тащи: вина, ветчины, гуляш, лепешек…
Заказав все это, неожиданно для хозяина дознаватель достала деньги, - пяти флоринов хватить, - предложила она, - если мало я еще заплачу.
-Да, конечно госпожа дознаватель! - удивился такой щедрости хозяин трактира, - денег больше чем достаточно, и через пять минут все будет готово.
И правда через некоторое время, хозяин и несколько поварят уже накрывали на стол, и Кайна успела, к ужасу трактирщика, выпить полный кубок вина. Больше не оставалось никаких сомнений, она действительно вышла, и впереди есть время раскрыть дело о сердце единорога.
Выпив несколько полных кувшинов вина, Кайна поднялась со стула и довольно твердой походкой направилась к двери. Увидев, что посетитель уходит, хозяин трактира бросился останавливать своего гостя.
- Госпожа дознаватель, я прошу остаться в трактире! Госпожа вы слишком пьяны, чтобы идти куда-то. Если хотите, я могу вас положить в своей комнате!?
- Я не пьяная, - дознаватель отпихнула трактирщика, и произнесла. - Я твердо стою на ногах, и знаю куда идти.
- Так то она так, - возразил трактирщик. – Но от виноградного вина могут захмелеть не сразу, а через некоторое время, вам госпожа дознаватель лучше остаться в трактире.
Но Кайна довольно твердой походкой вышла на пустую улицу и по своему обыкновению остановилась, думая, куда бы еще можно было сходить. - Возможно, я смогла бы все рассказать Эйллин, наконец, решила дознаватель. - Трактирщик посмотрел ей вслед, и, решив что, возможно, она и правда сможет дойти до нужного ей места раньше, чем вино ударит в голову, вернулся в трактир.
Придя на постоялый двор, - где жила Эйллин, - Кайна прошла прямо на кухню и, прислонившись к дверному косяку, произнесла.
- Арон, я бы хотела, поговорит с Эйллин.
Арон обернулся на голос и увидел дознавателя. В подобном состояние, в котором сейчас была Кайна, он ее еще не видел. Черные круги под глазами и опухшее лицо говорили, что дознаватель не спала, по крайней мере, пару ночей. Кроме этого ее покачивало и Кайна, что бы ни упасть прислонилась спиной к стене.
- Что с тобой?
Подобное состояние очень сильно удивило хозяина постоялого двора но, подойдя, ближе он сразу же понял причину. Дознаватель, попросту говоря, была пьяна. «Она напилась как сапожник», была первая мысль, но, зная, что Кайна работает в тайном приоре, а значит, могут быть неприятности на работе, Арон воздержался от вопросов.
- Эйллин, сейчас нет, но ты можешь подождать в ее комнате. Гистрион ушла на встречу с мастером Глендой.
- Тогда я подожду… здесь.
Кайна не уверено сделала шаг вперед…
Если бы не хозяин Чудесного замка, подхвативший женщину под руки, дознаватель растянулась бы на полу кухни. «Интересно сколько же она выпила», - подумал Арон, помогая дознавателю подняться на второй этаж, - «если она уже сейчас не может подняться наверх без посторонней помощи». Открыв комнату Эйллин, хозяин постоялого двора практически втащил в нее упирающегося дознавателя, но как только он отпустил свою руку, женщина упала на кровать, ноги ее не держали.
- Ты дашь мне выпить? Если ты мой друг, ты мне должен дать выпить.
- Ты уже много сегодня выпила, - возразил хозяин. – По моему тебе хватить.
- Нет, не хватить.
Кайна попыталась спорить, но Арон постарался быть непреклонным.
- Тебе хватить, потом сама спасибо скажешь.
- Я разве пьяная? – спросила Кайна. – Поверь, были на то причины, мне нужно было напиться.
Видимо вино подействовало еще сильнее, и Кайна потеряв опору, упала на подушку. Сидеть она уже не могла. Арон посмотрел на это зрелище и задумался. «Что же такое произошло, что она так напилась. Впрочем, иногда от виноградного вина хмелеют, но это быстро проходить… думаю, что к приходу Эйллин она уже сможет соображать».
- Я оставлю дверь открытой, таз здесь рядом у кровати.
Обернувшись, трактирщик прикрыл дверь, оставив дознавателя в комнате одну, хотя это было и не в его традициях, оставлять в комнате постояльцев чужих, но Кайна, во-первых, была дознавателем, а во-вторых, они подруги. «Эйллин не обидеться, что ее подруга осталась в комнате в ее отсутствие одна». Примерно через час Кайна немного пришла в себя, в первую очередь от боли в голове. Попытавшись посмотреть на дверной косяк, дознавателю показалось, что вся комната куда-то плывет, кружиться вокруг своей оси. Вместе с комнатой кружилась и голова, обхватив голову обеими руками, чтобы остановить головокружение, дознаватель попыталась подняться, но тело ее не слушалось.
После третей попытки Кайна почувствовала, что все выпитое ей и съеденное сегодня пытается найти дорогу наружу. - Только этого не хватало, - успела сказать дознаватель, нагибаясь над тазом.
Наконец желудок немного успокоился, и женщина смогла подняться с кровати, держась рукой за стул, затем столешницу пересела к столу, но как только Кайна села на табурет опора для спины была потеряна, и дознаватель уронила голову на стол, чтобы ни упасть на пол. Ее по-прежнему мутило, голова все еще кружилась в такт комнаты, а горло пересохло, как иногда бывает от дешевого перебродившего сидра. Но как только Кайна попыталась вспомнить о недавно выпитом вине, ее снова затошнило.
***
Услышав знакомые голоса, Арон громко крикнув, - Эйллин, ты пришла! - вышел из кухни в общий зал. Эйллин и Гленда, действительно сидели за одним из столиков, недавно вернувшись на постоялый двор, и сейчас кажется, обсуждали будущею работу в солнечном цирке Гленды. Подойдя к ним, Арон тихо, чтобы не услышали другие сидящие в зале, прошептал гистриону в ухо.
- У тебя в комнате Кайна.
- Кайна!? Дознаватель? Ты ее впустил в комнату Эйллин, - не выдержала Гленда, услышав что, говорит хозяин постоялого двора.
- Я не мог ее не впустить, - извинился Арон. – Кайна пришла в ужасном виде, я просто побоялся оставлять ее в зале.
- Что с ней? – испугалась Эйллин.
Но трактирщик ее успокоил.
- Думаю сейчас с ней все в порядке, но тебе лучше самой увидеть. Думаю что какие-то неприятности.
- Это как-то связано с убийством?
- Не знаю, - честно признался Арон. - Лучше будет, если ты поднимешься к себе.
- Тогда я пойду, - проговорила Гленда. – Желаю приятно провести время.
Поднявшись со стула, Гленда ушла, а Эйллин направилась в свою комнату.
Услышав шум, Кайна подняла голову и, увидев свою подругу, приветствовала ее. Стараясь придать своему голосу веселые нотки. Вначале Эйллин подумала, что ее старшая подруга заболела: опухшее лицо, черные круги под красными глазами, и тяжелое дыхание говорили о какой-то болезни, но когда взгляд гистриона упал на таз, она поняла, что та просто напилась.
- Что произошло? – Эйллин помогла дознавателю снова пересесть на кровать, по крайней мере, там, была опора для спины.
- Я не оправдала твоих надежд, - заплакала Кайна, - и пришла извиниться, но если тебе от этого станет легче, меня накажут через неделю.
- Что случилось, ты может рассказать?
Эйллин обняла свою подругу и та, уронив голову на плечо гистриону, зарыдала еще больше.
- Ты актриса, ты нас всех радуешь своим пением, а что делаю я, - всхлипнула дознаватель. – Что я сделала? Поверь, но я ничего не сделала, для того чтобы найти, поймать, наказать. Вместо того чтобы заниматься настоящим делом я должна допрашивать, следить… мне и убивать приходилось. Я страшный человек.
- Если хочешь, оставайся у меня, - предложила Эйллин, не обращая внимания на последние слова. – Тебе сейчас лучше остаться и поспать, а потом я тебе сделаю чаю.
- Ты слышала?..
Но гистрион ее остановила.
- Однажды один барон Джанго мне сказал; не хочешь дружить - не заводи знакомства. Часто мы общаемся с людьми, только из-за того чтобы что-то получит, но барон объяснил знакомства сами по себе ничего не стоять, если мы не готовы принять человека как друга, то и нечего заводить знакомства. Поэтому я хочу, чтобы ты стала моим другом. Приложив палец к губам дознавателя, Эйллин добавила. - Кайя, ты мне нравиться такой, какая ты есть. И если мы постараемся, то все у нас в жизни получиться. Я тоже наверно не смогу открыть постоялого двора и мне придется снова уехать с Глендой и ее театром. Каждый из нас делает свою работу.
Успокоившись, Кайна легла в кровать и вскоре уснула, а Эйллин заботливо подогнула цветное одеяло. Присутствие этого человека, с которым свела ее судьба, давало Кайне потенциал для действий, и, кажется, она даже начинала понимать: работа старшего дознавателя так же нужна, как и всякая другая. - «Возможно, когда я отосплюсь я, все-таки найду ключ к этой тайне». - В комнату вошла Эйллин, дознаватель не помнила, чтобы девушка уходила, - «видимо она вышла, когда я задремала». - Лежать в мягкой удобной постели, укрывшись разноцветным лоскутным одеялом после темных подвалов было блаженством. «Сейчас я проснусь и снова окажусь где-то там», - от невольно возникшей мысли ее всю передернуло, но, закрыв и снова открыв глаза, дознаватель осталась лежать в кровати, под все тем же лоскутным одеялом, и ей хотелось лежать, лежать, но притвориться спящей не удалось.
Поставив поднос на стол, девушка взяла в руки чашку с чаем, - так решила дознаватель, - и передала ее Кайне.
- Что это? Кайна недоверчиво взглянула в чашку с каким-то травяным настоем.
- Отвар из трав, - ответила гистрион. – Тебе его надо обязательно выпить.
Кайна нехотя выпила отвар и снова опустилась на заботливо подложенные под голову подушки. Хоть ей и стало лучше, - возможно даже и от действия отвара, - уже не тошнило, но голова по-прежнему болела, а мысли, когда она попыталась припомнить, что случилось, путались, как следи зайца. Видимо вино, что она пила утром действительно было обычным перебродившим сидром.
- Ты мне расскажешь, что произошло? Эйллин села рядом с Кайной.
- Ты же сама видишь. - Попыталась, ответит дознаватель, но гистрион ее остановила. - Что-то случилось, я ведь понимаю, ты ведь не просто так… - …Напилась, подсказала Кайна. - Да напилась. Ведь это не просто так, были на это причины, я понимаю. Гард тоже мог себе позволить, когда у него что-то не ладилось, но, мы жили вместе, и я всегда могла его выслушать. Поэтому тебе нужно просто рассказать что случилось, это иногда помогает.
Кайна задумалась; рассказать ли Эйллин все, что наболело у нее за все эти годы. Предложение заманчивое, но как гистрион отреагирует на то, что я не дознаватель, а всего лишь агент отдела по культурному наследию. Если не считать пару дел связанных с культурой, это мое первое настоящее дело… - Я хочу рассказать одну историю. - Кайна повернулась к девушке и начала рассказывать.
***
Я родилась в семье кукольного мастера, водившего больших марионеток. Ты видела их, такие большие, почти в рост человека… куклы марионетки. Чтобы с такими справиться нужно, иметь некоторую сноровку и физическую силу. Дела у отца шли не слишком хорошо, но у него был постоянный успех у зрителей, уважение других мастеров. Так что к моему рождению он стал весьма известным, но все ровно бедным мастером театра марионеток, а я родилась прямо в театре за кулисами. Кто-то сказал: ну вот еще один голодный рот появился.
Поскольку я выросла в театре, то и мечтала в далеком детстве водить кукол, но то ли ростом не вышла, то ли силой. Я постоянно спутывала проволоку, за которую нужно водить. Поэтому марионетки не могли встать на ноги и сделать хотя бы несколько шагов по сцене. Так что этот голодный рот вдобавок еще ничего не умел делать, но постоянно просил есть. К счастью для отца, один из его знакомых взял меня в обучение. Я научилась грамоте и теперь умею писать, читать. У меня просто идеальный почерк, отец решил, что я стану писать письма за деньги, а значить, можно сказать, он от меня, наконец, сможет избавиться. Так и вышло; его друг предложил мне работу секретаря в приорате. Вскоре я смогла стать агентом, затем квестором; хотя в то время - я уже мечтала работать старшим дознавателем - офицером. Я даже училась и окончила школу легиона. После чего меня сделали младшим дознавателем. Можно сказать, мечта сбылась, но я по-прежнему грезила о театре и куклах. Связи с семьей прервались. С тех пор как я выросла, родителей я не видела, и даже не слышала о них.
Кстати как младший дознаватель, я смогла довести до конца несколько дел, а потом узнала о том, что в приоре будет создан отдел культуры, как дочь кукольного мастера, я получила необходимые бумаги у консула, меня взяли в отдел на испытательный срок. Сейчас подвернулось дело, после которого я смогу стать старшим дознавателем отдела культуры. Но мне стыдно об этом говорит, но я не знаю что делать. Понимаешь Элли, я в тупике. Меня не было несколько дней, не потому что я не хотела, приходит. Меня подставили, и эти дни я провела, в тюрьме приора. Самое ужасное то что я не могу доказать что я не виновна. Я могу догадываться, кто убил твоего единорога, но мне не за что ухватиться. Так что ни какой я не дознаватель. Через неделю если не предоставлю доказательств, меня арестуют и уже, скорее всего я не выйду.
- И ты не нашла ничего лучше как только напиться? Почему ты сразу не рассказала мне свою историю? Вместе мы смогли бы раскрыть это дело.
- Мне стыдно, что я обещала тебе быстрое раскрытие, а сейчас меня саму вот, вот арестуют, - призналась Кайна.
- Кайна… если бы я предложила тебе заняться расследованием вместе? Вместе мы смогли бы раскрыть…
- И если не раскроем тебя посадят в соседнюю камеру с Кайной Северино, - рассмеялась дознаватель. – Как давно ты работает в приоре?
- Я не работаю в приоре, и я не дознаватель, - призналась Эйллин. – Ты знаешь, что я хотела открыть постоялый двор? Ты также знаешь, что я умею готовить.
Кайна внимательно посмотрела на гистриона, она явно чего-то не понимала, какая может быть связь между кулинарными рецептами и расследованием. Одно дело хорошо готовить, к этому искусству дознаватель относилась с большим почтением, а совсем другое дело это расследование преступлений.
- Если честно я чего-то не понимаю.
- Вот смотри: кулинарный рецепт какого-нибудь блюда состоит из разных продуктов – морковка, петрушка, сельдерей, орегано, мясо. Есть основные компоненты, например мясо, картофель, есть дополнительные тот же сельдерей. Одни компоненты достать проще, другие сложнее, всё вместе это и есть кулинарное блюдо, которое вначале надо приготовить, но прежде чем его приготовить, мы должны собрать все компоненты вместе.
Теперь представим, что совершенное преступление это что-нибудь из еды, кулинарное блюдо, рецепт, состав которого может быть простым, а может быть сложным. Это сейчас не важно. Главное что рецепт любого кулинарного блюда как, я уже говорила, состоит из продуктов: петрушка, укроп, мясо и разные другие. Представим, что картофель это дознаватель, расследующий дело, а петрушка – свидетели, тогда укроп это улики обнаруженные на месте преступления, или что-то подозрительное, укроп положенный… скажем в компот, привлечет наше внимание.
- Я об этом не подумала?
- Чтобы приготовит рецепт, - продолжила Эйллин, - или раскрыть преступление мы должны собрать все продукты вместе, что-то находиться быстро – морковь, лук, сельдерей мы купим на базаре. Другие овощи мы будем искать, потому что они встречаются реже. Например, помидоры зимой, купить сложнее, а осенью ими завален весь базар, а слегка подпорченный товар отдают за бесценок на сдачу.
- Разделив преступление на составные части, мы должны будем собрать все части этого преступления вместе, - догадалась Кайна. - Ведь чтобы приготовить рецепт мы должны собрать продукты этого рецепта вместе.
- Верно, - согласилась Эйллин. – Собрав всё вместе, мы начинаем готовить, чистим и нарезаем лук, картофель, морковку.
- Или опрашиваем свидетелей?
- Да, опрашиваем свидетелей, подозрительных людей и чистим овощи – изучаем улики.
- Верно! – Кайна подскочила на кровати. – Как я могла забыть, у нас есть морковка, то есть я хотела сказать улика. Небольшой кусочек ткани и нож.
- Если бы можно было определить, откуда эта ткань, из какого региона, где ее купили или сделали, регион производства, и кто сделал этот нож. Некоторые люди могут по внешнему виду ткани сказать, что это за ткань.
- Это как раз несложно, - ободрилась Кайна, - алхимический отдел приората определит регион за пару дней.
Кайна решила пригласить свою подругу к себе в приорат, внутренний распорядок это позволял, особенно если приглашенный был свидетелем, или мог сообщить что-то важное.
***
Пройдя несколько улиц девушки, вышли на площадь, в глубине которой возвышались стены с открытыми воротами и комплексом зданий за стеной. Это и был приорат - тайная полиция. Как только Эйллин вступила в арку ворот, ее тело наполнилось волнением или даже возбуждением и ей показалось, что она прикасается к какой-то тайне. Видимо все кто здесь работает, испытывают такие же чувства. Приор это не просто комплекс зданий полиции или администрации, это другая жизнь, к которой так хочется прикоснуться, посмотреть, попасть святая святых – отдел алхимии.
А когда Эйллин очутилась в кабинете Кайны, ее восторгу не было предела.
- Я всегда мечтала попасть в такое место, и мне кажется, что работать в приоре очень интересно.
- Ты находишь?
- Да, - честно призналась Эйллин. По-моему, это так здорово, ты может встречаться с новыми людьми, разговаривать с ними.
- Особенно если они не разговаривают, - рассмеялась Кайна. – Хотя наверно ты права, моя работа может, приносит удовольствие.
Кайна подошла к сейфу, вытащила из-под туники цепочку с ключом, на котором красовались целых три бородки. Вставила ключ в замочную скважину и повернула по часовой стрелке, после нескольких оборотов внутрь замка вошла вторая бородка ключа и теперь дознаватель повернула ключ в другую сторону. После нового поворота внутрь замка вошла и третья бородка, сразу же в замке что-то щелкнуло, и Кайна вытащила ключ из замка.
Теперь к удивлению Эйллин (она впервые видела сейф с кодовым замком) дознаватель дотронулась до большого железного диска со скважиной по середине и с некоторым усилием повернула этот диск влево, на пол оборота, затем вправо, и снова влево в крайнее нижнее положение. Сразу же из скважины вышла четвертая бородка, которую дознаватель присоединила к своему ключу, дверца сейфа открылась. Достав оба мешочка с уликами, дознаватель снова закрыла замок – при этом первая бородка ключа осталась в замке – и повесила ключ себе на шею.
- Ну, вот и все, теперь проверим улики в отделе и можно брать убийц.
Отдел алхимии занимал несколько больших комнат, в которых стояло большое количество столов заставленных какими-то склянками, колбами и приспособлениями с множеством стеклянных трубок по которым текла, бурлила и кипела синеватая, красная или желтая жидкость. Оставив Эйллин у двери, Кайна вошла в комнату и, оглядевшись по сторонам, в поисках сотрудников подошла к одному из мужчин склонившемуся над столом.
- Здравствуйте, мне нужно определить принадлежность этого? – дознаватель протянула небольшой кусочек ткани и длинный узкий нож-стилет. – Мне нужно знать, откуда эти вещи? Где была куплена или сделана ткань? Кто мог выковать нож? Желательно все сделать к завтрашнему дню.
Когда Кайна занялась с сотрудником алхимического отдела, гистрион подошла к одному из столов и начала внимательно разглядывать неизвестное ей приспособление: над небольшой горелкой была прикреплена колба, с синей жидкостью, и если судить по тому, как она кипела, огонь разожгли довольно давно. От первой колбы шла длинная изогнутая стеклянная трубка, соединенная со второй колбой, на дне которой оседал белый кристаллический осадок, наподобие соли, что бросили в стакан с водой. О назначении порошка можно было только догадываться. Рядом с приспособлением лежала толстая раскрытая книга. Заглянув в которую девушка увидела ряды неизвестных ей букв. Перевернув пару страниц и не найдя ничего интересного девушка подошла к Кайне.
- Я могу посмотреть улики? – попросила Эйллин.
- Хотя и не положено, но тебе можно, - согласилась Кайна, протянув девушке оба мешочка.
Выбрав мешочек, в котором лежала ткань, Эйллин достала ее и тщательно осмотрела, попробовала на вкус, затем выдернула пару нитей и поднесла их к пламени свечи. - Могу сказать, что это достаточна грубая ткань плаща, возможно из южных горных провинций. По крайней мере, я такую видела в южных городах, если ее там и не делают, то, скорее всего, продают. - Сильно сжав ткань, Эйллин бросила комок на стол, наблюдая, как он принимает первоначальную форму, гистрион добавила. - Видимо в нем много тяжелых нитей, или шерсти горных овец – яков, это позволяет сохранять и принимать изначальную форму, такая ткань не мнется.
- Здорово! – алхимик, внимательно следивший за действиями Эйллин, был поражен столь быстрым анализом подруги дознавателя. – Думаю тебе нужно работать у нас. Предложил он, но Эйллин возразила.
- Я подумаю.
- Давай вернемся в кабинет, - предложила Кайна. – Тем более мне очень важен твой рассказ, а их оставим работать дальше.
Эйллин согласно кивнула и молча направилась за старшим дознавателем в кабинет. Сев на стул возле стола и пробуя предложенное работником приора вино, гистрион начала рассказывать.
- Я хотела сказать, что вспомнила кое-какие подробности, нашего последнего возвращения… мы шли по горной дороге Мон-Сенис, мимо горного замка, там еще недалеко находиться деревушка Мон-Жармен. Последняя ночевка перед городом была возле реки Ферсино. Мы как обычно распрягли единорога, дедушка отдыхал, я готовила ужин, и вот после ужина я увидела звезду, которая называется сердце единорога.
- Звезду Единорога!? – переспросила Кайна. – Звезду судьбы, которая меняет судьбы людей.
- Так ты знаешь об этой звезде?
- О ней знают все актеры, а я все-таки дочь кукольного мастера, - улыбнулась Кайна, - все становиться на свои места.
- После этого, когда мы уснули, мне показалось, сквозь сон я почувствовала, что кто-то следил за нами, и такое же чувство было и на празднике. Гистрион о чем-то задумалась. Да, кто-то следил.
Неожиданно в дверь вошли, и Эйллин повернув голову, увидела: на вошедшем мужчине был надет ярко-зеленый камзол, его длинные волосы падали ниже плеч, а маленькие глазки по заячьи бегали по углам, как будь-то мужчина чего-то опасался. Девушке показалось, что она видела этого человека, но где именно она не могла вспомнить. Хотя это было совсем недавно, мелькнула мысль.
- Ой, извините госпожа! Я не знал, что вы заняты. - Данатело явно испугался и поспешил выйти, как только дознаватель повернула к нему голову.
- Кто это был?
- Квестор приора, - ответила Кайна. – Он как раз меня и допрашивал.
- Он мне кажется знакомым, но не могу вспомнить, где я его могла видеть, - объяснила Эйллин. – Еще я хочу сказать, что какие-то силы не дают мне остаться в городе. Например, я хотела снять свои деньги из монетного дома, а мне их не дали, объяснив, что я могу распоряжаться деньгами, но не имею права снимать их.
- Бумаги с тобой? Я могу на них взглянуть?
Эйллин протянула дознавателю дюжину векселей и когда та перебрала несколько акций, протянула документ, на основании которого было отказано в выдаче денег.
- Вот по этой бумажке мне и отказали выдать накопленную нами сумму пятьсот флоринов.
Развернув бумагу и внимательно изучив ее, Кайна ответила.
- Здесь написано, что ты не можешь изымать деньги из банка, но в случае покупки постоялого двора ты оплачивает покупку этими векселями, заменяя ими живые деньги. «Оплата товаров, объектов недвижимости и прочее с оплатой векселем на сумму указанную в купчей. При этом деньги остаются в банке – Монетный дом Дориано». Если одна из сторон хочет, закрыть счет, или не в состоянии продлевать его, как в твоем случае - смерть Гарда, то третья сторона в данном случае может продлить вексель, а может забрать деньги из банка по предварительной заявке за четыре недели. «Договор, может быть, расторгнут по согласию третей стороны; вкладчика, (Гард) банкира (Дариано) и компаньона – вкладчика (Эйллин). Заявка на расторжение договора подаётся в четырехнедельный срок».
- Этому горю я тебе помогу. Будет забавно, когда мы вместе придем за твоими деньгами.
- Ты хочет сказать, что они отдадут деньги?
- Когда мы придем вместе, отдадут, да еще с процентами, - заверила дознаватель. – Где именно лежать деньги?
- Монетный дом Дариано.
- Это же рядом с приором, - еще больше приободрилась Кайна. Пару дней проведенных в тюрьме уже полностью забылись, и это была снова Кайна, та самая уверенная в себе Кайна, которую и видела Эйллин в день их первого знакомства. - Предлагаю маленький спектакль.
***
Девушки вышли в город и уже через десять минут были на монетной улице. Здесь Эйллин вышла вперед, а Кайна, продолжая наблюдать за ней, задержалась в конце улицы. Гистрион подошла к банку и уже поднялась по лестнице, как вдруг из дверей выскочил сотрудник монетного дома и закричал.
- Сеньора! Мне вас велели не пускать, поэтому вы не можете войти…
Но Эйллин, - используя совет Кайны, - остановила сотрудника, показав ему сложенный вдвое лист бумаги.
- Вы знаете, что здесь написано?.. - сотрудник сразу же замолчал, с опаской поглядывая на бумажку в руках гистриона: Скрытая проверка вашего монетного дома, - объяснила гистрион, - думаю не надо объяснять, что это значить и для вас и для вашего хозяина?
- Да, конечно госпожа Эйллин проходите.
Сотруднику не оставалось нечего другого, как только впустит гистриона внутрь. Не хотел бы я сейчас быть на месте хозяина. Мужчина посмотрел вслед Эйллин, но девушка, не обращая на него никакого внимания, вошла в банк, уверено подошла к одному из сотрудников за столом и, протянув ему свои финансовые бумаги, произнесла.
- Я бы хотела получить свои деньги, если это возможно?
Однако работник монетного дома, выполняя приказ хозяина, проигнорировал вопрос, и Эйллин пришлось его повторить. Марио, сегодня работал именно он, снова не ответил. Мужчина лишь посмотрел на Эйллин, а потом перевел свой взгляд на работника оставшегося у дверей. Бедолага стоял рядом с входной дверью, корчил дурацкие рожи, пытаясь руками показывать Марио разные, но непонятные знаки. Видимо он хотел показать, - не связывайся с ней, пришла дознаватель, - но Марио так и не поняв, что от него хотят, вернул взгляд к Эйллин, и, посмотрев ей в глаза, объявил тоном, как будто, это был приговор приора:
- Сеньора Эйллин, вам все уже объяснили…
Но гистрион его остановила.
- Да, объяснили, но это совсем другая встреча.
Это было сказано твердым – возможно фраза была специально отрепетирована, перед тем как ее произносит, - не терпящим никаких возражений тоном. Как если бы девушка играла какую-то роль и сотрудник не смог устоять.
- Хорошо я сейчас поговорю с хозяином. Через пару минут Марио вышел из кабинета и объявил. - Нет, хозяин вас не примет.
- Тогда я сама войду.
- Разве я не понятно объяснил… - хотел сказать Марио, но сразу же осекся, увидев рядом с входной дверью дознавателя тайного приора.
- Хотите вы этого или нет, но мы все-таки войдем внутрь.
Повторила Кайна, отстраняя мужчину в сторону, и вставая таким образом, чтобы оказаться на пол пути к двери, лишив, возможности помощника Дариано войти в кабинет первым и предупредить своего хозяина о приходе нежелательного гостя. Пропустив гистриона вперед себя, дознаватель осталась стоять в холле. Хотя Эйллин и прикрыла за собой дверь, Кайна стоявшая недалеко все слышала, ожидая удобного случая застать хозяина монетного двора врасплох. Как только дверь открылась, хозяин монетного двора – сеньор Дариано закричал, увидев, что в дверной проем входить недавняя сеньора, которой он запретил появляться здесь.
- Марио, разве я не запретил этой особе появляться у нас!?
Но Эйллин – эта особа как выразился Дариано – спокойно подошла к столу и сев в кресло произнесла. - Думаю, сегодня мы все-таки решим этот вопрос.
- Я уже сказал, что вы не можете взять свои деньги…
Эйллин протянула сеньору Дариано сложенную пополам бумагу.
- Это извещение прийти в приорат, а также постановление о проверке вашего монетного дома.
Однако хозяин отнесся к бумагам за подписью приора скептически.
- Думаете, я поверю, в эти ваши… - хотел сказать Дариано но, посмотрев на нового посетителя, остановился.
Кайна не могла выдержать подобного неуважения к приору, и было видно, для всех оставшихся в холле, что дознаватель собиралась остановить незаконную деятельность, кроме этого Дариано знал, что договориться с Кайной, особенно если она что-то решила, или о чем-то знает невозможно. Эйллин оставалось лишь наблюдать, как глаза хозяина округлились, и в них появился неподдельный испуг. Обернувшись чтобы посмотреть, что же так сильно испугало сеньора Дариано – самой интересно – девушка увидела Кайну.
- Это всего лишь дознаватель, и скрытая проверка, - пожала плечами девушка, - не стоит так сильно пугаться, если конечно мои деньги все еще целы.
Кайна села в свободное кресло и посмотрев на Дариано, подтвердила слова Эйллин.
- Она права, если деньги целы, то вам ничего не угрожает, в противном случае мы будем разговаривать в другом месте. Впрочем, проверки вам не избежать в любом случае, и это все из-за вашего неуважения к приору.
- Я с радостью отдам все деньги сеньоре Эйллин, но мне нужно подготовить заранее такую большую сумму…
- Вы говорили, что сумма не настолько большая?.. Поверьте, мы изучили финансовые бумаги, и я знаю, где именно вы хотите обмануть гистриона. Кайна посмотрела на хозяина монетного двора, и, видя, что он ничего не может придумать, предложила. - Советую побыстрее придумать какую-нибудь отговорку и поубедительней.
- Да, действительно сумма не очень большая, но я не могу сразу выдать деньги, вы должны сделать заказ где-то за неделю, перед тем как забрать деньги из банка.
- Неделю мы подождем, - Эйллин посмотрела на Кайну.
- Хорошо неделю мы подождем, - согласилась Кайна. – Но не больше, в противном случае вы знаете, чем это может кончиться, по крайней мере, с разрешением на финансовые дела сможете распрощаться.
Оставив Дариано за столом, девушки спокойно поднялись с кресел, в которых сидели и неспешно, вышли из монетного дома. У Эйллин больше не было ни каких сомнений, через неделю сеньор Дариано отдаст все ее деньги, все, до самого последнего сольдо. Неожиданно Кайна прервала мысли Эйллин.
- Завтра мы должны будем осмотреть место вашей последней стоянки. Я понимаю, что это для тебя тяжело… но, я не могу без тебя сделать осмотр.
- Хорошо если надо, то я поеду с тобой, - согласилась гистрион. – Но где мы возьмем лошадей? Я могла бы попросить Арона?..
- Я договорюсь в конюшнях приора, - пообещала Кайна. – Сейчас я просто не могу пользоваться чужими лошадьми.
- Я понимаю, это из-за этого закона о передвижении в чертогах города, - догадалась Эйллин.
- Именно из-за него, - махнув на прощанье рукой, дознаватель скрылась за поворотом улицы. – Завтра увидимся.
***
Вернувшись обратно в приорат, Кайна обнаружила, что отчет об уликах готов.
- Вы можете мне все рассказать, уже сегодня? – удивилась Кайна. – Но я не ждала отчета раньше завтрашнего дня.
- Это оказалось, не так сложно как мы думали, - ответила пожилая женщина, раскладывая перед дознавателем несколько листов бумаги, вот смотрите. – Ткань является шерстяной материей, состав ткани: сорок процентов овцы, двадцать процентов яка, а все остальное растительные нити, но не конопли, подчеркнул эксперт. – Это так называемое грубое плетение. Сама нить состоит из множества тонких ниточек-поутинок выдернутых из растения, предположительно это горная осока, или скорее волокна листьев горного камыша. Если скрутить вместе десяток таких ниточек получиться тонкая, но прочная нить. Больше всего напоминающая тонкую медную проволоку. Вместе с шерстью из этих нитей делают ткань для плащей, заплечные мешки, ткань жесткая, почти не мнется, а благодаря растительным нитям, сражу же, восстанавливает первоначальную форму. Подобную ткань делают в горах вдоль горной дороги Мон-Сенис.
- А в Мон-Жармен это могли сделать?
- Скорее всего, там ее и сделали, а если и не сделали, то купили в мануфактуре «Гастона», они как раз работают в южных провинциях.
- Что касается ножа. Это длинный узкий нож-стилет имеет узкое четырехгранное лезвие длиной один фут. Сплав, из которого он сделан, довольно любопытен – железо, серебро, медь. Причем серебра добавили по максимуму, как если бы он использовался для колдовства. Необходимо заметить то, что мастеров способных сделать такой нож не так уж много, так как тут, очень важен баланс этих трех компонентов – железа, серебра и меди, а чтобы такое сочетание выдержать кузнец должен обладать знаниями алхимии.
- А такие мастера в наши дни встречаются?
- Да конечно. Это могут быть кузнецы каких-нибудь религиозных орденов, кланов, наконец, монашеские братства.
- Если я не ошибаюсь… серебро, это метал луны, тогда как медь это Венера?
- Совершенно верно, - согласился эксперт-алхимик. – Алхимическая луна – это серебро, Венера – медь, а вместе серебро и медь – это сочетание образует «Сердце единорога».
- Звезду бардов и менестрелей, также известную как звезда судьбы или Айрэт?
Уточнила Кайна.
- Да, именно звезда судьбы, кроме этого на рукоятке мы обнаружили клеймо мастера и это клеймо кузнецы «Гедеон» в деревне Мон-Жармен.
- Спасибо! Вы мне очень помогли.
Поблагодарив женщину и, забрав назад свои улики, не забыв оба отчета необходимые для дела, Кайна вернулась в свой кабинет.
Согласно одному старому закону, который все еще действовал в больших городах, только теперь он касался, а основном представителей власти: любое передвижение по городу на лошади или карете было запрещено и осуществлялось лишь с разрешения городской администрации. В тайной полиции был создан специальный конный отряд, имеющий все необходимые полномочия, и конюшни на окраине города. Они имели исключительные права на передвижение по городу на лошадях, тогда как остальным работникам приората требовалась разрешение консула и любая поездка могла проходить лишь на лошадях взятых именно в этих конюшнях конного отряда приора.
Убрав оба отчета в сейф, дознаватель пошла к консулу.
- Ну, как идет расследование? – спросил консул, увидев у себя в дверях Кайну.
- Я напала на след, кроме этого Эйллин назвала кое-какую новую информацию. Завтра мы хотели, проверить место последней стоянки Гарда и Эйллин, перед тем как они приехали в город. Так как это место возле реки Ферсино, мне нужно две лошади для себя и Эйллин.
- Хорошо сеньора Кайна, я все понял… вот ордер на двух лошадей из наших конюшен.
Лонгинаро пододвинул чернильницу ближе к себе, достал из ящика стола лист чистой бумаги и, взяв в руки гусиное перо, написал.
Старшему конюху
Консул Тайного Приора сеньор Лонгинаро
«Прошу старшего конюха, выдать сеньоре Кайне – дознавателю приора двух лошадей, которые ей необходимы для поездки на место преступления в районе долины реки Ферсино».
Написано в третий день месяца новой травы год правления Арадии Медичи
***
Наследующий день Кайна взяла в конюшнях приора двух лошадей заехала за Эйллин, и они вместе поехали на место последней стоянки. Долина возле реки Ферсино, где Эйллин и бард ночевали, перед тем как приехать в город находилась примерно в шести часах езды на лошади, и ближе к вечеру они уже были на месте. За то время пока Эйллин не было здесь; долина перед рекой, стала похожа на зеленый ковер с мягкой и шелковистой травой, в чем девушка быстро, убедилась, проведя несколько раз рукой по раскинувшемуся перед ней ярко-зеленому покрывалу. Поднеся руки к лицу, она вдохнула легкий аромат весенней травы, оставшийся на руках, особенно сильный у реки и окинула окрестности взглядом, как бы пытаясь запомнить окружавший ее ландшафт.
Кусты, по-прежнему закрывая вид, продолжали расти вдоль полноводной реки, но только теперь вместо серебряных почек-сережек похожих на заячьи хвостики они были покрыты весенней листвой, что-то шептавшей в порывах весеннего ветерка. Казалось, что они хотят сказать – мы знаем, кто совершил убийство, но, к сожалению ни Эйллин, ни Кайна их не понимали.
Почти сразу нахлынули еще свежие воспоминания и Эйллин, опустилась на колени.
Кайна понимала, что ей тяжело снова возвращаться сюда, а вспоминать о событиях, о которых хочется поскорее забыть, слишком больно, но Эйллин нужна была для осмотра последней стоянки. Дознаватель не могла обследовать место, связанное со следствием без свидетеля – участника событий, но к счастью для нее девушка понимала это, поэтому и приехала, хотя ей было и не легко решиться на подобный шаг. «Я понимаю, что ей плохо, остаться одной в этом не легком мире… у меня хотя бы есть крыша над головой, работа, которая всегда дает кусок хлеба». Кайна грустно посмотрела на гистриона, но, сделав усилие, подавила слезы. «Не думаю, что ей нужна моя жалость, и патом она не должна видеть, что мне плохо, что я не знаю что делать. Я должна в этой ситуации оставаться сильной».
Перед глазами Эйллин начали всплывать картинки того дня: Гард сидит возле вардо на теплом одеяле, молодая девушка похожая на Эйллин готовит обед, а их единорог – Хорс мирно щиплет зеленую травку, вардо медленно катиться по пыльной дороге.
- Не плачь, - чувствуя, что она должна что-то сказать, Кайна опустилась рядом с Эйллин на колени. - Я клянусь тебе, что теперь раскрою это дело, результаты анализа улик получены и поверь они больше чем исчерпывающие. Нам осталось опросить всего нескольких человек, потом проверить кузнеца и продавца тканей, и думаю, после этого мы выйдем на убийцу твоего дедушки. Лошадь, почувствовав, что девушке плохо, подошла ближе и, наклонившись несильно ткнула своей мордой плечо Эйллин, как будто утешала ее. После такого участия гистриону удалось взять себя в руки, и девушка, поднявшись с земли, показала рукой в сторону от себя, начала рассказывать.
- Вардо стояло там, Хорс щипал травку, вон на той лужайке… я готовила мясную похлебку-минестрене.
Кайна внимательно оглядела поляну, и даже опустилась на колени возле старого кострища, разгребла золу и медленно прошла по тем местам, которые показала Эйллин, особенно тщательно останавливаясь на тех местах – где стоял фургон, или Хорс устраивал пастбище. Затем дознаватель прошла по дороге вперед, и, наконец, видимо осмотр был закончен, вернулась на место, где разжигали костер. Неожиданно немного не дойдя до старого костра, дознаватель остановилась и, посмотрев в сторону от холма, долго вглядывалась куда-то, а потом быстрым шагом направилась к большим зарослям кустов. Раздвинув кусты, и подождав когда Эйллин, ее догонит, дознаватель объяснила.
- Здесь убийца и прятался. Вот смотри, - Кайна показала на едва заметные следы пребывания здесь человека, - непросто примятая трава, он здесь лежал не один час, так что успел даже сломать траву, а не просто примят ее. Это может означать, только то, что убийца провел здесь много времени, не меньше двух или трех дней, он ждал вас, до того, как вы приехали сюда. Возможно, он знал, что вы остановитесь именно здесь. Так что вам повезло, – дознаватель пустилась в длительные объяснения. - Он долго ждал, но все ровно не стал нападать. Впрочем, на это может быть несколько причин: либо он не мог убить всех троих, либо его кто-то или что-то спугнуло. Другая причина – единорог в тот момент не спал, проснулся, притворился спящим, это и спугнуло убийцу. Могу сказать одно, он правильно сделал, что не стал нападать, так как Хорс подал бы сигнал, вы бы проснулись, и убийце пришлось бы бороться и с людьми и с четвероногим помощником сразу, а он, скорее всего не был уверен в своей победе над вами троими.
Эйллин опустилась рядом с дознавателем и, обернувшись назад, посмотрела на то место, где они спали. - Вполне возможно за нами следили именно отсюда, - согласилась гистрион.
Кайна поднялась с земли и снова огляделась вокруг, гистрион посмотрела на дознавателя и неожиданно для себя проговорила.
- Мне кажется, что убийца все время шел за нами, от самых гор.
- Ты думаешь, что он из Мон-Жармен?
Эйллин кивнула.
- Ну что ж это облегчает задачу, а твоя догадка подтверждается нашим отделом алхимии.
Кайна взяла лошадь под узды и молча направилась вперед по дороге. Вторая лошадь посмотрела на Эйллин и гистрион, погладив шелковистую гриву, пошла вслед за дознавателем, лошадка, довольно фыркая подобно домашней собаке, пошла рядом с девушкой. Дознаватель не беспокоила гистриона, понимая, что ей просто нужно обдумать свои дальнейшие планы, скорее всего: - решила Кайна, - гистрион останется в своей профессии…
Неожиданно для Кайны, девушка запрыгнула на лошадь, и, крикнув, - догоняй! - поскакала вперед. Кайна засмеявшись и быстро прыгнув в седло, поскакала следом. - Догоняй! Снова крикнула, гистрион и обе всадницы понеслись навстречу заходящему солнцу.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
КАЙНА НАЧИНАЕТ ДОЗНАНИЕ
Кайна вошла в свой кабинет, настраиваясь на долгую ночную работу, и выискивая из медленно бегущего потока мыслей, одну нужную именно сейчас версию убийства. Посмотрела, скорее по привычке, на большие, стоявшие у стены часы…
«Ключи к убийству получены, а так же определено направление расследования деревня Мон-Жармен. Что мне это дает»?..
Из оцепенения ее вывели громкие удары, извещавшие, что сейчас восемь часов вечера. Откинув мысли в сторону, дознаватель достала все еще недопитую бутыль в соломенной оплетке и налив, примерно на половину кубка, пахнущей осенними плодами жидкости устроилась в удобном кресле. Ей нравилось о чем-нибудь размышлять, держа в руке бокал любимого розового вина. Медленно посасывая, маленькие глотки этой ароматной жидкости Кайна могла, сидеть часами. Это ее успокаивало, и давало настрой на плодотворную ночную работу. Принюхиваясь к слабому аромату осеннего букета, исходящему от напитка дознаватель мысленно представила картину последней ночевки Гарда и Эйллин под открытым небом:
«Бродячие актеры закончили долгий переход, до города осталось, не больше одного дня пути и в тот вечер гистрион была занята приготовлением похлебки, ее дедушка отдыхал после долгого перехода. Хорс пасется на лужайке. Будущий убийца, по всей видимости, все это время прятался в кустах, из-за бурой травы и маскировочного плаща его не видно, кроме этого его скрывает вершина холма. Удивительно, что единорог не чувствовал опасности»?..
- И так мы знаем, - Кайна как обычно начала разговаривать сама с собой, - что убийца или убийцы прятались в долине Ферсино, именно там где останавливались Эйллин и Гард. Это может означать только то, что убийца, живет поблизости от тех мест. С одной стороны это наш город, а с другой это деревня Мон-Жармен - других городов по близости в этом направлении нет.
- Еще уважаемая сеньора Кайна, вам не плохо бы выяснить, где в это время был наш многоуважаемый сеньор Лонгинаро, и квесторы Малинари, Данатело … особенно «Данатело», - дознаватель постаралась выделить это имя из своего монолога, - если они не причем? Если они не причем, то почему, Данатело так испугался, когда застал у меня в кабинете гистриона? Думаю, я готова начать дознание, а начнем с консула, он должен рассказать все, что произошло в тот день.
Поставив не тронутый бокал на стол, Кайна поднялась со стула и направилась к сеньору Лонгинаро.
Заглянув в кабинет и увидев, что тот, сидит за столом, перебирая поступившие за день отчеты, доносы и просто накопившиеся за неделю бумаги дознаватель, не дожидаясь приглашения, вошла. Присев на стул стоявший возле стола Кайна посмотрела твердым взглядом на консула: длинный с горбинкой нос Лонгинаро склонился над столом, уткнувшись в какой-то пергамент, но как только Кайна посмотрела в лицо консула. Его короткие и толстые пальцы на больших ладонях - консул был очень большим мужчиной - отложили изучаемый пергамент в сторону и начали перебирать остальные документы. Несмотря на явное волнение, мужчина продолжал делать вид, что не замечает ее. «Да, - подумала женщина, - в нашей работе все быстро меняется. Совсем недавно я была под подозрением, а сегодня вполне могу начать свое дознание по отношению к нему».
Молчание начинало действовать раздражающе, «если она что-то узнала, то почему молчит?.. Подумал консул, - а если она подозревает меня, - мелькнула неожиданная мысль, - да ведь она может припомнить все то, что я совершил по отношению к ней…» - понимая, что пауза затягивается, а значит надо что-то сказать, не имеет значения, что именно… сеньор Лонгинаро подавил страх, и, не поднимая головы, задал вопрос.
- Добрый вечер, вижу, что ваше расследование продвинулось вперед?
- Да, пожалуй, продвинулось, - ответила Кайна, продолжая смотреть на консула. – Мы осмотрели место последней стоянки, и нашли место, где прятался убийца. Выдержав паузу, дознаватель продолжила. Потом я получила отчет о ноже, которым убили барда, также был сделан анализ ткани, из которой был сделан плащ убийцы. Сейчас я могу с точностью «до провинции» назвать место, где были произведены эти вещи.
- Вы хорошо поработали и заслуживаете поощрения, - Лонгинаро все-таки поднял голову и посмотрел на дознавателя.
Обычно она улыбалась подобной улыбкой, тогда когда нападала на след, и нужно было всего лишь поговорить с человеком, будучи сбытым, с толку, собеседник покупался на доверительный располагающий к общению тон, и выкладывал всю информацию, после чего дознаватель объявляла о проведении дознания.
- Спасибо, сеньор Лонгинаро. Я бы хотела узнать, что вы делали, в день моего ареста?.. - Кайна снова постаралась выдержать максимальную паузу и, насладившись состоянием консула и своей ролью дознавателя, закончила фразу. - Я могу допустить что вы, так же как и я могли посетить постоялый двор, на котором остановилась Эйллин?..
- Что вы себе позволяете! – встрепенулся консул. – Уж не думаете ли вы что это я…
- Нет, не думаю, - глубоко вздохнула Кайна, - но мне надо знать, откуда появилась та анонимная записка. Уж очень вовремя она появилась, и все случившиеся потом события, связаны с Чудесным замком. Альфредо накормили мясом именно в Чудесном замке. Вы помните, что я была у себя, когда, меня вызвали к вам и вы показали мне ту злосчастную записку. Я просто физически не могла этого сделать. Тогда как вы; сначала накормили Альфредо, а потом вызвали меня. Как консул вы это могли сделать…
- Вы можете рассказать, что произошло с вами в те дни? – спросил консул.
- Я разговаривала с Эйллин в день убийства. Гистрион рассказывала о своей жизни, о том, как она ходила со своим дедом по дорогам империи. Какой-либо важной информации она тогда не сказала. А я особо и не спрашивала, главное надо было ее успокоить… впрочем, гистрион тот день пережила. Вечером я вернулась в приорат, и попыталась анализировать полученную информацию, в это время ко мне зашел Альфредо. Вы знаете мою не любовь к младшему секретарю, но мы в тот раз с ним расстались довольно мирно.
- На следующий день мы с Эйллин посетили Сильвано, и я попросила его оценить вардо. Потом я беседовала со свидетелями Глендой и ее актерами, а вечером в столовой снова столкнулась с Альфредо… и, пожалуй, он вел себя как-то странно.
- Вы думаете, что это он убил?
- Вначале я так действительно думала, но когда младшего секретаря убили… при всей моей неприязни к нему, это была не я. Теперь ваша очередь рассказывать.
- Ну, я, - начал рассказывать сеньор Лонгинаро, - как обычно сидел у себя в кабинете… ну да… с утра, я был у себя. Как вдруг мне принесли записку… Малинари, это именно он и принес, сказал, что это послание передали нашему агенту, он не может сказать кто именно, так как человек был в маске, возможно, это один из так называемых друзей империи. Ну, вы знаете, это такие люди, которые хотят сделать все возможное для блага империи…
- Откуда такая ирония, - Кайна остановила консула. – Меня интересует, что было дальше, и где в это время были Данотело, и Малинари.
- Малинари был у себя, по крайней мере, он должен был находиться у себя, а Альфредо, как мне передали, ушел на встречу со своим информатором… не ужели это он! - от неожиданной догадки Лонгинаро даже замолчал.
- Не думаю, - задумалась Кайна. - Я в тот день была все утро у себя в кабинете, потом меня вызвали к вам. Вы показали мне записку, и я пошла на встречу с этим так называемым другом. На мосту Старой Мельницы я обнаружила тело младшего секретаря, и в этот момент вышла сеньора Беатриче.
- Ты хочешь сказать, что это была жрица Богини Айрэт – сеньора Беатриче, почетный гражданин города, меценат…
- Только не начинай снова, - остановила его Кайна. - Мне хватило прошлого раза, но не кажется ли вам сеньор Лонгинаро, что это очень подозрительно?.. убивают Альфредо, и одновременно с убийством на месте преступления оказываются, и дознаватель и жрица и секретарь. Вряд ли это она его убила, но можно было поручить, кому-нибудь сделать эту грязную работу. Впрочем, она, вряд ли знала про мою не любовь к Альфредо, хотя он мог об этом рассказывать в своем любимом трактире. Сегодня расскажи в трактире, а завтра знает весь город.
- Ну да конечно, поручить кому-нибудь другому, - задумался сеньор Лонгинаро.
- Хотя мы и не ладили, я не могла его убить просто физически, так как в это время находилась вместе с вами, в вашем кабинете, мы мирно беседовали.
- Что вы теперь предпримите?
- Переговорю с Малинари и Данатело, и наведу справки, о Беатриче…. Эйллин ходила в храм судьбы, ну что ж нанесу визит жрицу и узнаю, что он думает по этому поводу… Ты, можешь рассказать, как был одет Данотело в день моего ареста? До того как он пришел на допрос?
- Насколько я знаю, на нем был какой-то камзол, а волосы он собрал в конский хвост. Потом он надел легкую тунику, бре, и легкие городские туфли. После вашего освобождения сеньора Данатело никто не видел.
- И это тоже подозрительно, - согласилась Кайна, вставая со стула, - пойду, посмотрю, что делает Малинари.
- Всего хорошего.
Консул поспешил попрощаться с дознавателем, и как только Кайна скрылась в дверном проеме, налил полный бокал вина и залпом осушил его, налив снова полный бокал, сеньор Лонгинаро выпил и его… - на этот раз пронесло.
- Ну, кажется, я отыгралась. - Кайна улыбнулась своей обворожительной улыбкой. - Бедолага подумал, что я сейчас начну по отношению к нему проводить дознание.
***
Остановившись перед дубовой обитой железом дверью, дознаватель помедлила с минуту, но решение было принято еще полчаса назад. Сжав ладонь в кулак, девушка нанесла сильный удар об дверь. Затем дотронулась до дверной ручки, и, поняв, что дверь, ведущая в кабинет Данатело, не заперта, вошла внутрь помещения. Кайна зажгла свечи стоявшие на столе и, оглядевшись в пустом кабинете, опустила глаза на стол, судя по разбросанным бумагам, отодвинутому к стене стулу; как если бы человек принял какое-то решение, резко отодвинул стул к стене встал и быстро ушел, почти бежал.
Перебрав бумаги и не найдя ничего интересного, дознаватель обернулась на шум сзади себя. Это был Малинари, сжав руку в кулак, мужчина приготовился дать отпор любому, кто бы ни встал на его пути. Хотя кто мог бы нарушить покой тайного приора. Подождав, когда Малинари выйдет на свет, Кайна посмотрела в лицо квестора и произнесла, тихим, но твердым голосом.
- Мои приветствия, это всего лишь я, Кайна Северино.
- Мои извинения! Госпожа Кайна, - сеньор Малинари остановился посреди кабинета, с опаской поглядывая на Кайну. – Я увидел свет в кабинете, и решил посмотреть… я, не знал что это вы…
- Да конечно, увидел свет, - согласилась Кайна, присаживаясь в кресло сеньора Данатело. – Раз уж ты пришел, давай поговорим о тебе.
Квестору не оставалось ничего другого, как только подойти к столу, сесть на второй стул, и посмотреть в глаза дознавателя, ожидая ее вопроса.
- Я хотела бы узнать о том дне, когда меня арестовали. Я ничего не имею против тебя лично - (пока не имею, добавила про себя Кайна) – но мне нужно знать, как появилась записка, и список подозреваемых. Согласись, что ни кто не мог его взять из моего кабинета. В том бардаке, который у меня обычно на столе, этот список было просто не найти.
- Анонимную записку принесли утром… и сказали, что ее передали от нашего информатора.
- Ты не можешь сказать, кто именно принес? Сеньор Лонгинаро сказал, что это были вы?
- Я передал записку консулу, - ответил Малинари, а принес ее Данотело… ему эту записку, передал информатор у моста на остров. Потом сеньор Данатело ушел по делам, как сказал на встречу с информатором, а секретарь ушел еще раньше. Он ушел около полудня, не знаю, как он это объяснил остальным, но мне сказал, что у него важная встреча. – Кайна внимательно посмотрела в глаза квестора. - Весь день Данатело не было, а вечером принесли список подозреваемых, тогда я еще не знал что это за бумажка. Просто принесли записку и попросили передать Данатело. Я сказал, что его нет, тогда меня попросили передать ему… я, и передал. Когда сеньор Данатело узнал, что список подозреваемых попал ко мне, он сильно занервничал. Спросил, знаю ли я что это такое, а, узнав, что я не раскрывал и не читал текста, успокоился и бросил, фразу, «что скоро, все, всё узнают», не знаю, что это может означать, но это его дословная фраза.
Кайна кивнула, - спасибо, думаю, ты мне помог с раскрытием этого дела. Кстати, ты давно не видел сеньора Данатело.
Сеньор Малинари задумался, - по-моему, он пропал после вашего выхода, как вас отпустили. Он куда-то ушел, а потом появился на полчаса не больше и снова ушел или даже бежал, как если бы за ним кто-то гнался. Больше всего это походило на побег.
Кайна снова кивнула и, встав со стула, проговорила.
- Еще раз спасибо, теперь я знаю, что надо делать.
Вернувшись в свой кабинет, Кайна устроилась в кресле, - до утра осталась не так уж долго, решила дознаватель, - так что у меня еще есть время, перед тем как идти к Эйллин, обдумать полученную информацию, а высплюсь в следующий раз.
Допив вино в бокале и налив новый бокал, Кайна, поставила перед собой вопрос: - «что мы имеем на данный момент»? и сразу же начав искать на него ответ, дознаватель задумалась:
«Данатело, упирал на то, что Альфредо, накормили мясом, и произошло это в Чудесном замке. Почему он так упирал на то, что это произошло именно там?.. Как будто он хотел отвести подозрение от себя. Могу предположить, что оба - Данатело и Альфредо были в тот злополучный день на постоялом дворе. Эйллин где-то видела - именно Данатело, точнее этот человек показался ей знакомым. Поправила себя дознаватель. Гистрион сказала, что где-то его видела, правда она не может вспомнить где. Значить Данотело, убийца и человек, которого видела Эйллин одно и тоже лицо. При встрече я напомню, что это могло быть на их постоялом дворе? Она его узнает? Вообще кто такой Данотело, откуда он взялся и какую роль здесь играет консул?.. Как Данотело стал квестором?.. уж слишком быстро его приняли. Сеньору Лонгинаро могли дать взятку, если это сделает человек известный, меценат, почетный гражданин, такой как»…
Кайна остановила поток мыслей, как если бы ее что-то привлекло на периферии сознания. Эйллин это называла укропом в компоте.
«Мне показалось, что Лонгинаро что-то скрывает, что именно он скрывает? Его отказ предоставить дела посвященные культам, как если бы он был сам связан с мистическим культом или его жрецами. Беатриче?.. какую роль она играет в этом деле. Думаю, Лонгинаро мог взять взятку, если бы она ему это предложила».
Предположение дознавателю понравилось, и Кайна попыталась развить мысль.
- Скорее всего, она не может вспомнить именно из-за того, что это было на ее постоялом дворе: хорошо знакомая гистриону обстановка, не заслуживающая внимания, а уж помнить об этом»…
Отпив немного вина из бокала, Кайна повернулась к большим напольным часам, а затем, потянувшись всем телом, поднялась с кресла и неспешным шагом вышла в свежую прохладу нового утра. Что она скажет Эйллин, дознаватель не думала, в конце концов, разберусь на месте.
***
Заглянув в комнату, Кайна широко улыбнулась и проговорила, заходя внутрь.
- Мои приветствия Эйлли.
- Мне очень приятно, нет честно, - Эйллин обняла дознавателя, - как прошла ночь?
- Собственно ни как, я еще не ложилась, - призналась Кайна. - Сегодня я поговорила с несколькими подозреваемыми людьми и выяснила, что след ведет сюда… на этот постоялый двор.
Эйллин села напротив Кайны.
- Я должна тебе сказать важную вещь. Помнишь, мы видели человека в приоре? Того, который зашел в кабинет во время нашей беседы.
- Да помню, - Кайна кивнула. – Это был Данотело, младший квестор.
- Я все эти дни думала, и все не могла вспомнить, где же его видела. Сегодня я, как и ты думала всю ночь и вспомнила, что, несколько дней назад он был здесь на постоялом дворе. На мужчине был надет расширенный к низу бордовый камзол. Длинные волосы он собрал в конский хвост, как это делают жрецы некоторых храмов. Его оттопыренные уши и скачущий по заячьи взгляд маленьких глаз привлекли мое внимание, но самое странное, то, что, он готовил на кухне. Подкравшись к черному входу на кухню, я видела, как он обрабатывал мясо травой предсказателей, аромат этой травы дает галлюцинации, подавляет страх. В приорате у него был темно-зеленый камзол, а столь приметные уши он закрыл волосами, поэтому я и не смогла вспомнить.
Став сразу же серьезной, Кайна посмотрела на гистриона, и следующие слова были сказаны голосом, тон которого говорил гистриону, что это очень важно:
- Я должна рассказать, что произошло у нас в приоре в тот день. Замолчав на пару минут, дознаватель собралась с мыслями и начала рассказывать. - В тот день, когда меня арестовали, в приорат принесли анонимную записку, в которой говорилось, что некто знает, кто убил барда и единорога и что эта информация будет передана только мне лично. Пока я готовилась к встрече, которая должна была пройти на мосту Старой Мельницы, мой младший секретарь посетил ваш постоялый двор, и здесь его накормили мясом, которое предварительно было обработано травой предсказателей. Мясо приготовил тот самый квестор, о котором я говорила, и который обвинил меня, что это я приготовила блюдо. Хотя я и готовить не умею.
Эйллин внимательно посмотрела на дознавателя и, кажется, сказанное не доходило до нее.
- Человек, которого ты видела в приоре и человек которого ты увидела на постоялом дворе один и тот же человек. Объяснила Кайна свою мысль. - Арон, по всей видимости, пустил квестора на кухню, где он и постарался. Потом я нашла своего секретаря убитым на мосту.
- Арон не мог так поступить? – Эйллин посмотрела на Кайну. – Нет, не мог. Я просто не верю. Скажи что это не правда! – закричала девушка.
Кайна снова вздохнула. – Иногда хозяева трактиров, и постоялых дворов пускают на кухню людей умеющих готовить, и желающих что-нибудь, обычно они это делают, для того чтобы удивить своих знакомых и друзей - приготовить. Ты тоже помогала Арону по кухне.
Эйллин часто дыша, смотрела на дознавателя, не смея поверить в то, что она услышала, ее друг, гистрион считала Арона своим другом, причастен к убийству дедушки и что самое страшное ее любимого Хорса.
- Он не мог, так поступить…
- Я тоже не хочу верить в это, но я должна переговорить с Ароном. Он скорее виноват косвенно, или не виноват вовсе. Я обещаю, что с ним ничего не случиться, так как он идет как свидетель, плюс персональное право империи. Самое большое, что ему грозит, это штраф, за то, что он не донес в приорат о подозрительном человеке, тогда как мы предупреждали всех трактирщиков, все постоялые дворы, доносить о подозрительных особах. Сделаем так, я пойду, говорит с хозяином постоялого двора. А ты послушаешь за дверью, если это не он, то просто уйдешь, а если все-таки Арон виноват… это ваше дело.
Кайна прошла на кухню и, прислонившись к одной из перегородок, посмотрела на Арона, долгим внимательным взглядом. Хозяин как будто не видел этого, продолжая свою работу, и дознавателю пришлось напомнить о своем присутствии.
- Арон! Ты не мог бы мне рассказать о своем недавнем посетителе!?
Арон прекратил нарезать длинный корень сельдерея и не понимающим взглядом посмотрел на Кайну.
- О ком ты спрашиваешь, у меня бывает много посетителей?
- Пару дней назад ты пускал на кухню одного человека?.. это было в тот день, когда Эйллин ходила на монетный двор.
- Да я помню этого человека, - ответил Арон. – Ты же знаешь, что наша работа не из легких, и мы иногда пускаем на кухню людей, умеющих готовить, и желающих что-то сделать своими руками, чтобы удивить, или просто сделать сюрприз своим друзьям. Конечно, это делается за определенную плату…
- Я понимаю, но и ты должен понять, что приор занять поисками убийцы, и вам всем было предписано, не пускать на кухню посторонних людей… без нашего на то ведома. Тем более это касалось вашего постоялого двора, двора, где остановилась Эйллин. Ты не мог об этом ни знать?..
- Эйллин собирается открыть свой трактир и поэтому должна понимать, что каждый зарабатывает, как умеет… - хотел сказать Арон, но ему пришлось замолчать, перед ним стояла гистрион.
Девушка, услышав, что Арон действительно пустил на кухню убийцу Гарда, не смогла удержаться от нахлынувших на нее эмоций. Больше всего ее поразило то, что Арон, прежде всего, думал о деньгах, пуская постороннего человека на кухню. О том чтобы сообщить, о нем агентам, пока убийца находился на кухне, хозяин постоялого двора даже не подумал.
- Как ты мог! Как ты мог пустить этого человека на кухню…
- Эйлли, я этого не знал, прости меня…
Для Эйллин было очевидно, что человек, посетивший постоялый двор и есть убийца, а раз Арон пустил его, значить… в это не хотелось верить, но последние дни слишком утомили девушку, больше терпеть она не могла, а хозяин постоялого двора просто подвернулся под руку.
- Я тебе верила, считала тебя своим другом, - закричала девушка, не слушая Арона, - ты ради денег пускаешь на кухню посторонних людей, хотя тебе все было сказано… ты больше не друг.
Эйллин развернулась и, оставив Арона посреди кухни, убежала к себе в комнату.
- Ну, чего ты добился, - проговорила наблюдавшая за всем этим Кайна. – Эйллин считала тебя своим другом, теперь ты потерял друга, впрочем, я обещала девочке не трогать тебя.
Дознаватель вернулась в комнату Эйллин, девушка лежала на кровати и, уткнувшись в подушку, плакала.
- Не надо не плачь. – Кайна обняла свою подругу. – Арон не хотел тебя обидеть.
- Но как он мог меня предать? – Эйллин посмотрела на Кайну.
- Понимаешь?.. Иногда хозяева действительно пускают на кухню посторонних людей умеющих готовить. Например, кто-то хочет удивить своих друзей каким-нибудь экзотическим блюдом, а хозяин не может его приготовить. Потом быть может, человек хочет именно сам приготовить свое любимое блюдо для своих друзей…
- Я больше не хочу оставаться на этом постоялом дворе, помоги мне переехать к Гленде.
Да, конечно помогу, - согласилась Кайна, - где твои вещи?
Собрав пожитки своей подруги, дознаватель пропустила вперед себя гистриона и как только девушка перегнала ее на пару шагов, пошла следом, неся в руках одну из сумок своей подруги. Уже спускаясь по лестнице, дознаватель продолжила разговор.
- Когда я училась в академии легионеров, моя соседка по комнате говорила: доверять - хорошо, слишком доверять – опасно…
- И чем эта история закончилась?
- Ее убили, - просто ответила Кайна. – Я ничего не могла сделать, а приди я немного раньше, все было бы по-другому.
- Именно по этому я и хочу переехать из этой гостиницы.
Рассмеялась Эйллин.
***
В боковом плохо освященном зале храма Богини Лазы стоял обычный для этих помещений полумрак, но как только появились первые посетители, верховный жрец расставил заранее подготовленные факелы, для них в каменные стены были вделаны бронзовые держатели, и зала наполнилась неярким оранжевым светом.
- Мои приветствия! – жрец склонил голову, увидев среди гостей дознавателя приора.
- И я тебя тоже приветствую, - кивнула Кайна. – Сейчас я не хочу тебя отвлекать, но после церемонии мне нужно будет поговорить с тобой!
- Да, моя госпожа!
Жрец снова склонил в знак покорности голову и обратился к Эйллин.
- Не жалеете ли вы проститься с Гардом наедине?.. Гроб стоит в подвалах храма, и вам придется спуститься вон по той лестнице.
- Да, конечно, я благодарна вам за вашу заботу, - ответила Эйллин. – Если тебе не трудно ты не могла бы спуститься вместе со мной. Гистрион повернулась к Кайне.
Кайна и Эйллин спустились по узкой, погруженной в густой мрак винтовой лестнице, чтобы не упасть девушкам пришлось держаться руками за стены, но, все же миновав последний поворот, Эйллин и дознаватель, вышли в подвальное помещение храма. Несмотря на затхлый воздух, здесь горело с десяток факелом, освящая квадратное помещение, в центре которого на специальном пьедестале стоял грубо сколоченный гроб. Хотя плотник и постарался подогнать дубовые доски, избежать щелей он не смог и Кайна сразу же разглядела просветы между досок. Крышка гроба была накрыта, закрывая содержимое.
- Я могу открыть… гроб, если хочет? Кайна посмотрела на Эйллин, но та молча покачала головой из стороны в сторону. Да понимаю, зрелище не из приятных. - Согласилась дознаватель. Тем более в такую как сейчас погоду, если бы не этот подвал тело могло разложиться еще больше. Извини…
Эйллин посмотрела на дознавателя и ответила.
- Я, почему-то совсем ничего не чувствую. Он был моим дедушкой, мы вместе прошли столько дорог, но между нами всегда была, какая-та дистанция, которую он не мог преодолеть, хотя и старался. Наверно я слишком долго боялась потерять этого человека, что теперь, - заплакав, гистрион обняла Кайну.
Наконец гистрион немного успокоилась и, не оборачиваясь на дознавателя, направилась к лестнице, Кайна пошла следом. В верхнем зале уже было почти все готово, народ участвующей в похоронной церемонии уже собрался, и оставалось лишь поднять гроб из подвала и можно начинать.
Среди собравшихся Эйллин разглядела Арона, несмотря на их ссору, хозяин постоялого двора все же пришел. «Нет именно его, я видеть не хочу». Подумала Эйллин и отвернулась в противоположную сторону.
«Думаю, со временем она его простит». Кайна положила руку на плечо гистриона. «Надеюсь, она не станет здесь, и сейчас выяснять с ним отношения, тем более уже начинается церемония».
Гроб подняли с платформы подъемника и переставили на такой же, как внизу пьедестал, а жрец, выйдя вперед, объявил церемонию открытой. Эйллин не заметно для окружающих сделала несколько шагов назад, и, оказавшись возле выхода, вышла из храма, облегченно вздохнув.
- Ты, почему ушла? - рядом раздался голос Кайны. - Я видела, что ты решила уйти, но если хочешь, оставлю тебя одну, вернусь в храм, а после провожу. Если захочешь…
- Нет. - Эйллин посмотрела на дознавателя. - Если тебе не трудно побудь со мной до конца этой церемонии.
- Да конечно, - согласилась дознаватель. - Если хочешь, можем погулять по саду, пока не закончиться церемония.
Прямо перед храмом Богини Лазы, которая была младшей сестрой Айрэт – Богини неизбежности, Богини судьбы – начинался один из самых великолепных, когда-либо созданных руками человека сад. И если Айрэт имела множество масок, то Лаза была всего лишь королевой подземного мира встречавшей у себя новых жителей, и она имела всего одно лицо, это было лицо юной девушки с веткой бузины в руках.
Весной, когда распускалась листва на кустах жасмина и бузины, а яблони источали свой головокружительный аромат, сам сад превращался в цветочное море. Людям, пришедшим на могилы своих предков, приходилось проходить вдоль ярко-зеленых алей. Проходя вперед, они могли размышлять о неизбежности всего живого, а обратная дорога от жилищ мертвых располагала к мыслям, что жизнь продолжается, и лучше подумать о тех родных кто еще живет в мире людей. А в такой же прекрасный сад они еще успеют попасть, Лаза может их и подождать.
Спустившись вниз с холма, на котором стоял храм, Эйллин и Кайна неспешно пошли по дорожке усыпанной мелким гравием и молча смотрели на буйный цвет кустов, наконец, Эйллин прервала свое молчание.
- Я, как и любой гистрион не люблю кладбищ. Ведь не смотря на всю эту красоту, мы находимся на кладбище. Если Гард часто приходил сюда, вплоть до того момента пока не опадали все листья и не оставались одни черные ягоды, то я больше любила гулять где-нибудь за городом.
- Ты не веришь в потустороннюю жизнь?
- Верю, но предпочитаю познакомиться с Лазой как можно позже. Рассмеялась Эйллин. - Пока мне это удается. Помню когда-то в детстве, Гард рассказывал одну старую легенду:
В те дни, когда наша земля была еще совсем юной, а Боги жили на земле жила Айрэт. Она была царицей, одной из самых могущественных цариц своего времени. Ни кто не мог с ней сравниться, разве только ее сестра, царица подземного мира, и вот однажды Айрэт решила предъявить свои права и на подземный мир. Оставив вместо себя свою кузину, царица спустилась в подземный мир.
Подойдя к первым вратам мира, она постучалась в них, и на стук вышел страж ворот, видя, что перед ним царица, страж не знал что делать, от его повелительницы не поступало никаких указаний, а потому он молча пропустил Айрэт дальше. Пройдя через все семь врат, Айрэт вступила в тронный зал, где находилась ее сестра.
- Что ты хочет от меня? - спросила царица подземного мира.
- Я великая царица, - начала, было, говорит Айрэт.
Но ее сестра только рассмеялась, - Ты великая царица. Чем ты докажет что ты царица?
Айрэт попыталась применить магию, но ее сестра только посмотрела на нее и та оказалась в темнице. Как только Земная Владычица оказалась в темнице, в ее земном мире начались не урожаи, голод и смерти. Узнав об этом, Айрэт попросила сестру отпустит ее, но та поставила перед ней одно условие - она отпустит Айрэт на землю, лишь в том случае если она найдет себе замену. На этих условиях Айрэт вернулась на землю.
Через некоторое время кузина заметила плохое настроение царицы и после долгих уговоров она убедила кузину рассказать обо всем и та рассказала о договоре с сестрой. Кузина, узнав обо всем, сказала, что мы должны держать свое слово и ушла в подземный мир. Прошло еще немного времени, и Айрэт решила пойти посмотреть, что стало с ее Кузиной. На этот раз страж был предупрежден о приходе Айрэт. Увидев у своих врат царицу Айрэт, страж спокойно спросил ее.
- Что ты хочет от нас в подземном царстве теперь?
- Я хочу видеть свою кузину.
- Будь, по-твоему, - ответил страж, - но оставь корону, здесь твоя земная власть ни что.
Оставив корону, символ своей власти, царица пошла дальше ко вторым вратам подземного мира. Так же как и у первых врат, страж, спокойно приветствовал царицу и, взяв у нее серьги, пропустил дальше.
У третьих врат царица лишилась ожерелья, у четвертых кольца, у пятых врат у нее забрали пояс у шестых обувь и, наконец, царице пришлось отдать свою одежду. Так что к своей сестре она пришла в облике простой женщины.
Все что ее выделяло из толпы, она отдала.
Очутившись перед сестрой, Айрэт спросила, ее о своей кузине, и та показала ей чудесный сад, объяснив:
Весной сады расцветают, на них начинают цвести цветы, распускаться листья, летом созревают плоды, осенью листва опадает, и деревья засыпают, на всю зиму до новой весны. Так и с людьми, живущими на земле после некоторого срока проведенного на земле они должны уйти в царство твоей кузины, ибо это неизбежность всего живого, а ты Богиня неизбежности судьбы.
Пусть этот сад перед городом мертвых напоминает об этом, и еще запомни, ничего, из того, что принадлежит тебе в мире живых, ты не сможет взять с собой. Поэтому думай о своих подданных и будь достойной царевной, пока ты жива, и правишь живыми в царстве людей, а потом пусть жрицы проводят подданного в последний путь, ибо такого судьба.
Так Лаза стала Богиней подземного царства.
- А я как дознаватель, часто сталкиваюсь с царством Лазы. - Кайна присела на каменную скамью. - Я говорила, что дело почти раскрыто, после церемонии поговорю со жрецом Богини Айрэт и, пожалуй, зайду в один трактир проверить одну мою догадку. Это как кулинария, искала один редкий ингредиент, а он оказался рядом, надо всего лишь зайти в трактир на соседней улице с приором.
- Ты, правда, раскрыла это дело!
Кайна посмотрела в сторону храма и тихо ответила. Поднимаясь со скамейки вытесанной из цельного камня.
- Можно сказать что раскрыла.
Гистрион поднялась следом, и видимо разговор был закончен , молча направилась в храм, дознаватель последовала за ней. Отдав жрецу традиционную корзинку с нехитрыми дарами, и сделав кое-какие распоряжения, Эйллин быстро удалилась их храма. Владельца постоялого двора, оказавшегося у нее на пути, гистрион просто оттолкнула в сторону.
- Лучше не трогай ее! – Кайна загородила собой девушку готовая дать отпор, если вдруг Арон попытается что-то сделать.
- Оставь его! Резко проговорила Эйллин, даже не оборачиваясь, спустившись по ступеням храма и дождавшись дознавателя, она облегченна вздохнула.
- Наконец-то все закончилось, мне стыдно признаться. – Гистрион посмотрела на дознавателя. – Я еле, еле смогла выдержать всю церемонию. Особенно было неприятно видеть на ней Арона. Понимаешь, я до сих пор на него сержусь, хотя где-то внутри себя и понимаю, что он не виноват, это просто стечение обстоятельств.
- Я тоже не могла общаться со своим секретарем, - вздохнула Кайна, - и его тоже убили, и у меня подозрения, что это сделано одним и тем же человеком… пойдешь ко мне моим секретарем?.. – неожиданно предложила Кайна, внимательно посмотрев в глаза Эйллин.
Гистрион сразу же почувствовала какую-то неловкость в этом неожиданном вопросе. А во взгляде Кайны было что-то неуловимое, едва заметное, но хорошо видимое для актрисы. Как и любая актриса, различавшая множество оттенков в голосе и во взгляде, Эйллин поняла: дознавателю было трудно задать этот вопрос, хотя он был абсолютно неподдельный. Уж игру-то она различала сразу. Эйллин даже могла сказать, что Кайна стесняется своего предложения. В то же самое время актриса ждала этого вопроса и совсем недавно она сказала бы - да, но сейчас Эйллин не могла найти ответа и ей, так же как и дознавателю стало неловко.
- Понимаешь?.. – Эйллин опустила глаза и, посмотрев себе под ноги, проговорила. Я не могу ответить сейчас. Не скрою, что я хотела работать вместе с тобой, действительно хотела, но сейчас я не могу ответить. – Эйллин посмотрела в глаза Кайны. - Я решила, что продолжу выступать вместе с театром Гленды, но я обязательно все обдумаю и когда-нибудь.
- Я не требую немедленного ответа. Можешь, ответит потом, завтра, например… нечего не говори. Кайна остановила гистриона. И спасибо за честный ответ. Если хочет, можешь принять участие в дознание.
- Я бы с радостью, но мне надо получить театральную грамоту, так как старая теперь недействительна.
- Для этого тебе нужна моя помощь?
Гистрион покачала головой.
- Нет, я справлюсь, а ты можешь идти по своим делам.
- Тогда до встречи.
***
Войдя в просторный светлый зал, Эйллин остановилась перед столом, за которым расположилось четверо человек в одеждах старших мастеров-вагантов театральной гильдии. Первое что бросилось в глаза гистриону – это стол, сколоченный из грубо обтесанных брусьев, можно подумать, они не могут позволить себе стол получше. Быстрый взгляд выделил целый ряд барельефов под потолком, говоривших, что это все-таки театральная гильдия. Эйллин, по рассказам Гарда знала, что эти четверо мастеров должны будут задавать вопросы, на которые она правдиво ответит и они, выслушав ответы, выдадут ей грамоту. Заметив, что девушка замешкалась с ответом, один из мастеров предложил гистриону подойти ближе и сесть на стул стоявший подле стола.
Совершив, как положено приветствующий поклон, в виде обычного кивка головой, Эйллин произнесла принятое у бардов приветствие.
- Mes salutationas! (Мои приветствия)! – присев на стоявший рядом со столом стул девушка продолжила фразу уже на общем языке империи. Я бы хотела получить театральную грамоту…
Не дав Эйллин закончить, один из мастеров сразу же начал задавать вопросы.
- У вас уже была грамота? Вы состоите в театральной гильдии?..
- Да, была, - девушка перебила театрального мастера. – Я внучка ваганта Гарда и была записана в его театральную грамоту.
- Вы выступаете по самому высокому разряду?
Мастер внимательно прочитал протянутую Эйллин старую грамоту и посмотрел ей в глаза.
- Да. Теперь я буду выступать с мастером Глендой в ее солнечном цирке.
Взяв перо один из чиновников начал что-то писать на лежащем перед ним листе пергамента. Заполнив лист убористым подчерком, чиновник протянул грамоту своим коллегам и те, подписав, протянули документ Эйллин. Поднявшись со стула, гистрион преклонила в знак уважения одно колено и вслед за мастером начала повторять слова театральной присяги.
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ
ДРЕВНЯЯ СЕКТА
После разговора с Эйллин дознавателю не хотелось соприкасаться с миром мертвых и идти через кладбище. Хотя нужный ей храм находился всего лишь на другой его стороне. - Нужно всего лишь пройти… - Кайна посмотрела в сторону зеленой аллеи, потом в сторону храма, в котором проходила церемония прощания с бардом. - «Да, - вспомнила она. - Я хотела встретиться со жрецом, но что-то не хочется». Посмотрев вдаль Храмовой улицы, по которой скрылась Эйллин, дознаватель решила просто прогуляться по городу и привести мысли в порядок. Она не знала, куда именно идет, и сейчас это было не так важно. Кайна просто шла через город ни о чем, особо не думая, и эта ее, не запланированная прогулка, продолжалась, пока она не огляделась вокруг и не увидела, что находиться в Южном городе. От того места, где она находилась сейчас - до моста Старой Мельницы оставалось пройти совсем немного. – «Если сейчас свернуть налево, потом еще раз налево»…
Свернув на Песчаную улицу и увидев грязно одетого сидящего возле водосточной канавы человека, Кайна невольно подумала. - «Скорее всего, это один из нищих нашего города» и сразу же в голове возникла мысль - одна из тех, что приходят спонтанно, и тех, что подобны громкому раскату грома в весеннем небе: «Стоп! Как же я могла забыть об этом». Кайна остановилась посреди улицы, боясь, упустит свою идею. - «Поскольку я недалеко от Южного Торжища, то можно кое-кого навестить и думаю, это поможет найти недостающие ингредиенты для моего блюда». - Кинув пару монет нищему, дознаватель свернула к центральному базару. - «Время к вечеру и он уже должен выйти на свою работу».
Направляясь вдоль длинных рядов прилавков и не слушая бесчисленные предложения торговцев, расхваливающих свой не очень качественный товар, женщина пристально всматривалась в толпу, выискивая нужного ей человека. Вскоре ее взгляд привлек не высокий, скромно одетый в безрукавку Джанго человек. Если бы дознаватель специально не искала его то, скорее всего он остался бы не заметным среди прочей многоцветной толпы. Не зная, что за ним наблюдают, человек незаметно присоединился за одним из покупателей базара и осторожно пошел следом. Встав сзади, Кайна громко окликнула воришку.
- Ей Массимо!
Молодой человек, услышав свое имя, так и подпрыгнул, оборачиваясь на голос.
Дознаватель преградила дорогу и, скрестив на груди руки, произнесла.
- Массимо мне нужна твоя помощь.
- Сеньора Кайна, я всегда к вашим услугам, но только не мешайте работать.
- Знаю я твою работу, небось, решил стащить кошелек у того почтенного гражданина, если бы я тебя во время не остановила.
- Как вы можете такое вообразить, - возмутился Массимо. Чтобы я и украл. Массимо хоть и вор, но вор благородный.
- Так вот благородный вор. – Кайна посмотрела в глаза Массимо. – Мне нужно знать, что говорят обо мне и моих квесторах Данотело и Малинари в городе. Кроме этого недавно произошло одно убийство, и я хотела бы узнать о нем тоже. Я сейчас нахожусь в том положение, когда помогут любые слухи.
- Ну что ж подобную услугу я выполню через пару дней. Согласился Массимо. – Где мы можем встретиться?
- Давай через два дня на постоялом дворе Чудесный Замок. Обед за мой счет. Предложила Кайна.
Массимо галантно поклонился. - Согласен, через два дня в Чудесном Замке сразу после полудня.
Махнув на прощанье рукой, вор скрылся в толпе, оставив дознавателя посреди базарной площади.
«Через два дня я буду знать все городские сплетни. Теперь можно отправляться в Мон-Жармен, - дознаватель улыбнулась, - думаю, Эйллин поедет со мной».
Придя на постоялый двор и найдя Эйллин, дознаватель присела на кровать.
- Ну, как устроилась, и как твоя театральная грамота? Получила?
- Спасибо что помогла переехать из Чудесного Замка, а театральная грамота вот она.
Девушка протянула свернутый пергамент. Развернув, его дознаватель прочитала слова присяги, которым начинался подобный документ, а сразу за ним шел текст самой грамоты.
«Театральная грамота, выдана Эйллин, труверу третьего разряда и дающая право выступать в Солнечном Цирке Гленды. Сеньора Эйллин может исполнять любые свои номера по своему усмотрению и усмотрению своего мастера. Да пребудет с ней дух вдохновения театра».
Вернув грамоту гистриону, Кайна как бы не хотя предложила.
- Я собираюсь в Мон-Жармен, поедешь со мной?
- Конечно, поеду! Обрадовалась гистрион. - Если ты не возвращает, посмотрим восход солнца… на лугу…
- Пожалуй ты права, нам обоим надо отдохнуть после всего того, что произошло. – Согласилась дознаватель. – Тогда я беру лошадей в приоре и вперед.
Через час они уже мчались в сторону Мон-Жармен, небольшого городка недалеко от столицы.
***
Приблизившись к водной ленте реки лошади, замедлили шаг и как только всадницы поравнялись с изумрудного цвета лугом, вопросительно посмотрели на своих хозяек.
- Поскольку уже темнеет, давай остановимся возле реки, - предложила Эйллин место здесь как раз для встречи восхода.
- Ты уверена?
- Да, и кажется, нашим лошадям здесь нравиться.
Пока Эйллин возилась с лошадьми Кайна разожгла костер, достала из прихваченного с собой мешка: сыр, маринованное мясо, и пару фляг с вином.
- Что ты собираешься делать с мясом? - спросила Эйллин, внимательно наблюдая, как дознаватель подготавливает длинные и гибкие ветки речной ивы, а затем нанизывает на них кусочки мяса, видимо, собираясь его жарить по типу известного среди Джанго блюда – мясное ожерелье, для которого использовалось мясо ёжиков.
- Мы так делали с мясом во время моего обучения в академии легионеров, - объяснила дознаватель.
- Точно также с мясом поступают и Джанго.
Кайна посмотрела на Эйллин…
- Понимаешь, - грустно улыбнулась гистрион. - Я наполовину Джанго. Я сама об этом не знала, но вот недавно узнала, а ты обещала рассказать, что произошло с единорогом. Куда он исчез?
- А ты разве не знаешь? Единороги после смерти исчезают, а через несколько дней возрождаются. То же самое произошло и с Хорсом. Когда на него напали, убийца был скрыт чарами иллюзии, смелое животное приняло бой, и особым криком он разрушил магию, поэтому убийца не смог достичь своей цели.
- А какого была его цель? - Эйллин посмотрела в лицо дознавателя. - Зачем ему понадобилось убивать старика и главное единорога? Разве он не знал, что за это его казнят.
- Думаю, он хотел достать сердце единорога.
- Сердце? Переспросила Эйллин, продолжая смотреть на Кайну. - Зачем ему сердце?..
- Да, именно сердце, ты же знаешь легенду о единороге и юной деве.
Эйллин кивнула.
- Знаю.
- Так вот, - продолжила Кайна, - он хотел этим достичь славы, успеха, но увидеть Звезду Единорога он не мог из-за зла в своем сердце, тогда он нашел другой способ.
-Убив Хорса? В таком случае мне его жаль. – Вздохнула гистрион. – Человек хотел что-то изменить в своей судьбе и не смог. Когда мне предложили изменить судьбу, я отказалась.
Кайна внимательно посмотрела на Эйллин.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Пока тебя не было, я узнала, что наполовину Джанго. Моя мама была Джанго, а отец страж из города. Так вот один Барон предложил мне остаться в его таборе, но я отказалась… у них есть пословица – лучше быть первой среди воробьев, чем последней среди лебедей. Поскольку я всего лишь полукровка, то среди Джанго буду чужой, тогда как этот мир мой родной.
Ты чем будешь заниматься, откроешь свой трактир?
Эйллин покачала головой.
- Нет, теперь после предательства Арона я не хочу трактира, отправлюсь с цирком Гленды в новую дорогу, а этой весной я наблюдала звезду Сердце Единорога. Снова улыбнулась Эйллин. Я рассказывала, что перед тем как приехать в город здесь на этой поляне я видела звезду.
- В таком случае твоя судьба находиться в твоих собственных руках, и ты может в любое время ее изменить, по-своему разумению…
Я не хочу ничего менять, - Эйллин поднесла палец, к губам призывая Кайну молчать. Я слышала, что этот дар можно передать близкому человеку. Тому, который не безразличен и этот человек. - Гистрион посмотрела в глаза Кайны. - Я хочу, чтобы у тебя было все хорошо, чтобы твоя мечта стать дознавателем наконец-то свершилась, чтобы у тебя был хороший секретарь. Дар изменения судьбы я передаю тебе.
- Ты уверена?
Эйллин снова кивнула
- Да уверена, ты это заслужила, найдя убийцу…
- Ну, я еще не обнаружила этого человека, - призналась дознаватель. Хотя и уверена что это Данотело. Тогда на постоялом дворе он хотел подставить меня, и это им почти удалось. - Улыбнулась Кайна. – Кстати у него должно быть имение где-то в горах по дороге на Мон-Жармен.
- В городе я могла бы узнать по поводу тканей? – предложила Эйллин. - Справлюсь у продавцов тканями в какой-нибудь лавке под видом покупателя. Думаю, мне как обычному покупателю скажут больше чем тебе?
- Идет. Согласилась Кайна. – Ты узнаешь о тканях, а я нанесу визит к нашему кузнецу.
Тем временим, мясо начало подгорать и Кайна бросилась его спасать. Остаток ночи девушки провели молча.
- Смотри, сейчас начнется восход. - Дознаватель повернулась на восток. - Ты часто наблюдала восходы? Твоя профессия дает возможность наблюдать восходы и закаты каждый день.
Эйллин встала рядом с дознавателем.
- Со временем к этому привыкаешь.
- Смотри.
Дознаватель подняла руку и показала пальцем в сторону восходящего солнца. Приглядевшись Эйллин, увидела в солнечных лучах сверкающего белизной шкуры единорога. Животное грациозно скакало по линии горизонта, роскошная грива животного развевалась по ветру, копыта едва касались земли, от чего казалось, что зверь, как будто летит по воздуху.
- Это же Хорс. - Прошептала гистрион. - Так он все-таки вернулся. Как ты и говорила.
- Это иллюзия животное ушло в другой мир. Объяснила Кайна. Сейчас мы наблюдаем переход единорога в его подлинной сути. Здесь в нашем мире они выглядят как простые лошади, да и то сохранилось не более двухсот особей живущих в неволе у разных бардов, труверов. На воле единорогу не выжить из-за охоты на них. Слишком многие хотят заполучить благородного зверя для своей магии. Постепенно они переходят в параллельный мир. Сейчас ты может загадать желание и Хорс его выполнит, перед тем как уйти насовсем.
- Я хочу, чтобы у тебя все исполнилось так, как ты хочешь. - Произнесла Эйллин. – Для себя я ничего не буду просить. Разве только чтобы единороги стали свободными.
- Ну, это и так произойдет, - улыбнулась дознаватель, обнимая Эйллин, - со временем наш мир потеряет этих животных, магия почти полностью исчезнет, и мы будем жить в сером унылом мире, но всегда найдутся люди, подобные тебе которые будут, сохранят иллюзию чуда.
Взяв лошадей под узды, девушки отправились дальше.
Еще слишком рано, чтобы торопиться и Мон-Жармен, скорее всего еще не проснулся. Торговцы тканями уж точно спят, - предположила Кайна, - хотя кузница может уже и начинать свою работу, но все ровно надо еще немного подождать. Не хочу врываться в тихую жизнь городка с самого утра.
***
Когда дознаватель и Эйллин въехали на центральную улицу Мон-Жармен, идущую мимо длинной вереницы двух и трехэтажных строений с традиционными балкончиками на верху и кустами бузины и жасмина под окнами. Наступило раннее утро, и город уже начал потихоньку просыпаться. Как и предполагала Кайна кузница работала с самого восхода солнца, тогда как лавка тканей только, только проснулась.
Остановившись на обочине улицы, Эйллин принюхалась к ароматному запаху свежего хлеба из ближайшей пекарни предложила немножко подкрепиться тем более трактир, как и большинство заведений в маленьких городках находился здесь же на центральной улице.
Накинув капюшон, дорожного плаща, что бы ее ни узнали, Кайна расположилась у дальнего столика, а Эйллин постаравшись, загородит свою подругу от любопытных глаз села напротив нее и сделала заказ мальчишке-поваренку, что помогал местному хозяину. Как только поваренок отошел Эйллин повинуясь сигналу Кайны прислушалась к разговору большой компании сидящей сразу за тремя столами. Несмотря на то, что они сидели достаточно далеко от их, участники компании были чересчур пьяны, для того чтобы соблюдать хоть какие-то приличия безопасности и разговор шел на повышенных тонах. Поэтому Кайна и Эйллин вполне комфортно, могли слышать их болтовню, не привлекая лишнего внимания.
- Говорят, здесь в горах действует древняя секта, - произнес один из посетителей трактира. – Я сам лично не видел, но мой приятель, а ему можно верит, рассказывал.
- И что твой Николо рассказывал? - поинтересовался долговязый парень сидящий напротив любителя сект.
- А то, что они поклоняются древнему божеству, о котором даже говорить запрещено, а не то что бы поклоняться. А они ему даже жертвы приносят, человеческие. Николо врать не будет.
- А может он, и сам поклоняется?
- А может и поклоняется, - огрызнулся говорящий. - Врать не хочу.
- Интересно, что они нашли в древней вере? - полюбопытствовал парень сидящий за соседним столиком. – Твоему приятелю богов, что ли мало. Вон их сколько, - парень провел кружкой над головой, - выбирай любого.
- Что нашли!? – отозвался один из парней. – Известно что – эти божества дают силу, богатство, славу, всем, кто им служить.
- Может, кому и дают, - возразил долговязый парень, - но мое мнение, что кроме жрицы никто, ничего не получить.
- Почему это? – переспросил коротышка. – Я как раз слышал, что наоборот - древние боги помогают своим поклонникам.
- Да потому, - ответил долговязый, - что жрица их обберёт, и выкинет за ненадобностью. Поэтому их и запретили, и скажу, что правильно сделали, что запретили.
- Тогда давай выпьем за императрицу.
Предложил коротышка.
- Согласен! – долговязый поднял свою кружку. - За императрицу.
Любитель сект, начавший этот разговор, понизил голос до шепота.
- Говорят, что в Ферсино совершено убийство этой сектой, но я этого не говорил.
- А я что говорил, - обрадовался долговязый. – Жрица уже начала своё дело по обработке прихожан. А тебя за то, что ты языком мелишь, заберут и сгинет ты от нас навсегда в царстве Аида.
- Я слышал, что убили единорога?
- По поводу единорога не знаю, - возразил любитель сект. - Врать не буду, но приятель сказал, совершено убийство, а кто кого убил, не знаю, просто секта заявила о себе громким убийством, это вызов нашей императрице.
- Чтобы убить единорога, - отозвался еще один участник беседы. – Ими должна руководить очень опытная жрица, знающая толк в таких делах, а сейчас таких почти не осталось.
- Интересно, а кто ими руководить? - задал вопрос еще один парень сидящий за их столом и внимательно следивший за разговором. - Я вроде как всех жрецов в этой округе знаю?
- Говорят, что жрица, но жрица не местная, а из Ферсино.
- Ты можешь узнать, где живет тот знаток сект? – тихо прошептала Кайна, взглянув на Эйллин. – Нам это очень пригодилось бы в расследовании.
Эйллин кивнула и как только человек, ссылающийся на Николо, вышел из трактира, последовала за ним. Мужчина прошел на конюшню и принялся седлать лошадь. Когда Эйллин к нему подошла, он уже был готов тронуться в путь.
- Извините! - девушка виновато опустила глаза. – Я не хотела вас беспокоить, но понимаете, я случайно подслушала ваш разговор. Мужчина посмотрел на гистриона и, отвесив галантный поклон, выдававший в нем дворянские манеры, произнес. – Ну что вы леди, я всегда к вашим услугам. Чем могу быть полезен?
- Я трувер, - объяснила Эйллин, - и мне необходимо встретиться с вашим другом, мне это нужно, чтобы написать поэму. Я решила, что вы мне поможете, да я понимаю, что вы боитесь, но обещаю, что разговор останется между нами. Я просто не знаю, что мне делать, а поэму от меня требуют уже к июню. Это очень важно для меня.
Говоря это, Эйллин выглядела очень растерянной, но в то же время этот подслушанный разговор стал неожиданным шансом выполнить важный заказ. Эйллин опустила голову вниз и принялась неторопливо ковырять носком сапога землю. Любой, кто это видел, сказал бы, что девушке очень стыдно обращаться за помощью, но выбора у нее нет, случайно встреченный мужчина - это ее последний шанс.
Осмотрев внимательно гистриона, мужчина не заметил ничего подозрительного. Эйллин выглядела вполне безобидно, кроме этого в ней действительно угадывался трувер или гистрион - человек искусства, а значить она действительно может написать поэму о древнем божестве. «Я просто обязан ей помощь, как дворянин» решил мужчина и, вздохнув, проговорил.
- Хорошо запоминайте адрес сеньора, город Ла Читта ди Ферсино, вилла Беатриче. Друга зовут, как вы могли слышать Николо. Он там стоить на воротах. Но я вам этого не говорил.
Прежде чем мужчина ускакал, гистрион успела задать еще один вопрос.
- Вы имеете в виду виллу Маниэро ди Беатриче!? «Насколько я знаю Маниэро ди Беатриче очень неприятная вилла, и Кайне неплохо бы ее проверить».
Мужчина кивнул, и быстро запрыгнув на лошадь, ускакал. Когда он скрылся за дамами, Эйллин направилась к лавке торгующей тканями.
- Вот возьмите, - Кайна протянула разносчику трактира пару монет. – Я вынуждена отказаться от заказа, проговорила она и, поднявшись из-за стола, вышла на улицу. Оглядевшись вокруг в поисках Эйллин, дознаватель направилась в кузницу, которая, как и все в маленьком городе находилась в конце главной улицы.
Кузница оказалась большим прямоугольным строением из обожженного кирпича с плоской черепичной крышей. Дверью служили большие двухстворчатые ворота, а внутри это было просторное полутемное помещение с кирпичным горном, соединенным с железной наковальней. В дальнем углу стояли столы с большим набором кузнечных инструментов. Сам кузнец не обращая внимания на то, что происходить, вокруг трудился у наковальни. Один из помощников помладше качал горн, а парень постарше бил по наковальне лёгким молотом, тогда как мастер орудовал тяжелым молотом. Оба этих человека создавали ужасный шум, заглушавший все вокруг, так что дознавателю пришлось кричать.
- Кончай работу!
Один из помощников поднял голову и, увидев посетителя, дотронулся до своего мастера, показывая знаком, что к ним зашел нетерпеливый посетитель.
Мастер посмотрел в сторону дознавателя и, не прекращая своей работы, крикнул.
- Что вам нужно сеньора!
- Кончай работу! – Кайна скрестила перед собой руки, показывая знак прекратить работу. – И не говорите, что у вас нет времени, чтобы уделить его мне. Для меня время должно быть всегда. Дознаватель вытащила свой медальон и, показав его кузнецам, громко назвала себя.
- Кайна Северино! Дознаватель из Ла Читта де Ферсина!.. Могу пригласить местного наблюдателя.
- Сеньора Кайна! Я рад бы был уделить вам малость своего внимания, но сейчас не могу оставить свою работу!
- Когда вам будет удобно встретиться со мной, и желательно сегодня? Согласилась уступить дознаватель.
- Давайте после полудня!
- Хорошо буду после полудня.
***
Слуга ударил по хрупу лошади и крикнул.
- Пошла, вперед.
Лошадь взяла в галоп, и наездник, проскакав в открытые ворота, скрылся в темноте улицы. Сразу после этого слуга закрыл ворота на тяжелый засов и скрылся в доме. Высокая, одетая в черное одеяние жрицы, женщина молча наблюдала за происходящим с балкона на втором этаже. Внешне она выглядела вполне спокойной, но как только лошадь скрылась в воротах и ускакала в темноту, резко развернулась и скрылась в своих покоях. Опустившись в кресло, жрица схватила хрустальный бокал стоявший на столике возле ее сиденья, и с силой сжала.
Стекло разлетелось на мелкие осколки, и, кажется, она порезалась, на ладони показалась кровь.
Что именно произошло… - жрица устремила взгляд на свою кровь. Дознавателя выпустили и надо ей отдать должное, она знает что делает. Если ее выпустили, значить знают, что записка была подделана… впрочем, мне кроме изгнания ничего не грозит. Наконец успокоилась женщина. - Начну сначала, мне не впервой.
Глубоко выдохнув, жрица постепенно погрузилась в полное сосредоточение на висевшей на уровне глаз картине.
Тем временем лошадь с одетым в зеленый камзол человеком неслась по горной дороге Мон-Жармен навстречу замку одиноко стоявшему возле ущелья. Проскакав мост, наездник скрылся в воротах, соскочил с лошади и, бросив поводья своему слуге, скрылся в доме.
Проводив взглядом своего господина, слуга тихо присвистнул.
- Кажется у Данатело проблемы. Интересно, что он снова натворил, а я всегда говорил, свяжешься с древними богами, жди беды.
Скрывшись в своей комнате, Данатело захлопнул дверь, и, заперев ее на деревянный брус, бросился на кровать. Скорее от своего бессилия, натягивая одеяло на голову, и надеясь, что если он накроется одеялом с головой, у него будет больше шансов скрыться от посторонних глаз, мужчина заплакал.
«Все кончено».
***
Эйллин подошла к двери магазина и, подергав за ручку, убедилась, что он еще был закрыт. Перейдя к окну, девушка прислонилась к стеклу и постаралась заглянуть внутрь: несколько человек, стояли перед прилавком, раскладывая рулоны ткани из новых поступлений на продажу. Вдоль стен на специальных приспособлениях-стендах висели рулоны поступившей уже давно материи. Любой покупатель мог вначале осмотреть ассортимент портняжной лавки, а потом подойти к продавцу и теперь уже с помощью понимающего в тканях человека, которым был местный хозяин, ознакомиться с новыми поступлениями. В этом же магазине продавалось все необходимое для шитья. Гистрион разглядела наборы ниток, швейные инструменты лежавшие на соседних стендах рядом с материей. Ей даже показалось, что рядом с прилавком лежит именно та ткань, из которой сделали плащ убийцы.
Увидев, что в окно заглядывает какой-то ранний покупатель, один из работников что-то сказал стоявшему поблизости хозяину и тот, подойдя к окну, показал Эйллин знаком на дверь. Гистрион в ответ также знаком показала, что хочет войти. Тогда хозяин вздохнул, именно так Эйллин расценила его движение плечами, и снова показав знак на дверь, пошёл открывать магазин.
Когда дверь открылась Эйллин уже стояла перед входом и с надеждой смотрела на хозяина портняжной лавки. Но только хозяин хотел что-то произнести и даже уже успел открыть рот для этого, девушка сразу же затараторила. Слова выскакивали из-за рта со скоростью не меньше двадцати слов в минуту. Так что хозяин, еще не проснувшись до конца, едва понимал, что говорила сеньора. Кроме этого гистрион, изображая заезжую швею знатной особы, достаточно хорошо имитировала велуйский акцент, который делал речь хоть и понятной, но для понимания - жители центральных провинций должны былы прислушиваться к измененным окончаниям слов, которые в этом диалекте были другими, чем в центральном.
- Сеньора, - хозяин, наконец, не выдержал всей этой болтовни и, сдавшись, поднял вверх руки. – Сеньора, - повторил он, - я понимаю, что вам нужно в магазин, но мы еще не открыты. Эйллин виновата, опустила глаза и также как в первом случае поковыряла землю носком ноги.
- Я вижу, что вы закрыты, но моя госпожа очень расстроиться, если я не достану этой материи. – Произнесла кротким голосом девушка. - Я видела сеньор в окно, что у вас кажется, это материя есть.
Последняя фраза оказалась именно той, которая послужила спусковым крючком и хозяин, услышав, что швея собирается что-то купить, проговорил уже совсем другим голосом.
- Раз уж я все ровно открыл дверь, могу поинтересоваться, чем могу быть полезен для вас госпожа.
- Да, конечно, конечно, - снова затараторила Эйллин. – Я видела у вас ткань, особую ткань для плаща. Это не простая ткань. Моя сеньора велела купить именно такую, чтобы я могла сшить дорожный плащ. Этот плащ должен быть достаточно жестким и в тоже время мягким, он должен сохранять свою форму, не мяться.
- Да. – Хозяин портняжной лавки кивнул. – Я понимаю, что вам нужно… вы говорите о материи из шерсти горных яков с добавлением волокон болотного рогоза.
- Это как раз то, что нужно! Болотный рогоз придает ткани упругость…
- Увы, - хозяин постарался перебить настырного посетителя. – У меня была такая ткань, но… мужчина задумался.
Эйллин уловила некоторую неуверенность в голосе. Возможно, хозяин не хочет или не может сказать о покупателе, но что эту ткань купили это без сомнения.
- Вы хотите сказать, что у вас была такая ткань, но вы её продали. – Эйллин подсказала хозяину лавки ответ.
- Да продал. – Улыбнулся хозяин. – Пару месяцев назад, поступил заказ на большую партию. Очень большую партию, примерно десяток рулонов.
- А кто купил эту ткань?
- Могу только сказать что это один человек очень знатный человек из поместья поблизости…
Эйллин с надеждой посмотрела в глаза хозяина, но тот остановил ее не высказанный вопрос.
- Даже и не просите сеньора, я не могу вам назвать имя человека купившего эту ткань. Я и так вам сказал слишком много.
- Не хотите, говорит ей, тогда назовите имя человека мне!
Кайна подошла к Эйллин и, нахмурив брови, посмотрела на хозяина портняжной лавки.
- Не хотите разговаривать с моим помощником, - повторила дознаватель. - Тогда будем разговаривать со мной.
- А собственно с кем я имею честь говорить?..
Но Кайна ожидая вопрос хозяина, уже вытащила свой амулет.
- Кайна Северино, дознаватель из столицы. Так кому была продана эта материя?
- Единственно, что я знаю, - проговорил хозяин. – Это то, что её купил местный хозяин горного замка Мон-Жармен.
- Вы имеете в виду сеньора Данотело? Тоже мне тайна.
Кайна даже фыркнула от презрения.
- Это был Данотело?
Хозяин посмотрел на дознавателя и покачал головой.
- Я не знаю имен, честно не знаю.
Ответ, по всей видимости, удовлетворил дознавателя, молча, кивнув Эйллин, женщина развернулась, и не спеша, направилась прочь от магазина, гистрион направилась следом.
- Разве мы не будем задерживать хозяина портняжной лавки? Я видела, что у них продается нужная нам ткань, и если подождать когда магазин откроется.
- Этого не нужно. – Ответила Кайна. – Только за продажу ткани мы не сможем его привлечь. Кстати что он тебе сказал?
- Сказал, что недавно было продано десять рулонов нужной нам материи и сейчас эта ткань у них отсутствует, если бы ты мне не помешала то, возможно, он сказал бы что специально для меня достал бы такой ткани.
- Как тебе удается всё это узнать? Кайна посмотрела в глаза гистриона.
- Притворилась швеёй, сказала, что эта материя нужна для одной сеньоры, на которую я работаю. Будучи актрисой и играя разные роли можно многое узнать, намного больше, чем просто выступая в роли дознавателя.
- Пожалуй ты права. – Согласилась Кайна. – Это еще одна уловка вроде сбора данных по типу кулинарного рецепта? Я уже собрала рецепт теперь надо только всё закупить.
Девушки подошли к кузнице и вошли внутрь. Главный мастер, как и обещал, закончил работу, и сейчас устроившись на толстом бревне, молча завтракал. Увидев гостей, мастер поднялся с бревна и, поклонившись, произнес.
- Чем могу быть полезен сеньора Кайна и… не знаю вашего имени сеньора?..
- Это мой помощник. Я хотела бы узнать об этом?.. дознаватель вытащила узкий и длинный нож-стилет. Это ваша работа?
Взяв нож в руки, кузнец поковырял, метал ногтем, и, не обращая на дознавателя внимания легонька, ударил кинжал маленьким молоточком. Кайна попыталась что-то возразить, но мастер, по-прежнему не слушая намёки дознавателя, быстро нагрел кинжал на огне, и также быстро охладил его, и снова поскреб, охлажденный метал ногтём. Наконец оторвавшись от своих занятий и, посмотрев в глаза дознавателя, лаконично ответил.
- Это очень интересный сплав, серебро, медь, железо… могу биться об заклад, что это жреческий кинжал, но сейчас таких почти не делают. И этим его ответ видимо был исчерпан.
- Вы можете сказать, чья эта работа?
- Возможно, я бы и смог сделать такой кинжал, но я его не делал. - Мастер снова посмотрел на Кайну.
В его глазах дознаватель прочитала решительность дикого быка. Можете делать всё что угодно, но больше я вам ничего не скажу, говорили глаза. Кайна знала, что парой попадаются крепкие люди, способные выдержит не один допрос. Попадались и такие, которые молчали даже под пытками. Видимо кузнец был из таких вот, упрямых способных выдержит многое людей, особенно если ему заплачено за молчание.
- Вы хотите сказать, что этот нож заказала жрица? – пришла на помощь дознавателю Эйллин.
- Я не знаю, кто она, но это была женщина, лицо ее было закрыто маской, и она очень хорошо заплатила. Мне платят, и я выполняю свою работу. Всё очень просто.
- Вы можете сказать, кому мог понадобиться подобный кинжал? Снова спросила Эйллин.
- Спросите у жрецов, они ими пользуются, а значить лучше меня знают, кто может пользоваться такими. С Эйллин мастер был более разговорчив, чем с дознавателем.
- А если мы перейдём в другое место?.. Кайна попыталась нажать на кузнеца, но тот только покачал головой.
- Как будет угодно сеньоре, но я больше ничего не скажу.
- Можешь, не говорить, и скажи спасибо, что мне твой ответ и не нужен…
- А раз не нужен, то зачем пришли?
Подняв, тяжелый молот кузнец приступил к своей работе, и Кайне пришлось, лишь крикнут.
- Я еще не прощаюсь, до встречи!
Сплюнув себе под ноги, дознаватель вышла из кузнецы и, подождав когда гистрион подойдет к ней произнесла.
- Мы узнали все что нужно, и теперь можем вернуться в город.
- И неплохо бы закончить завтрак, который мы прервали.
Предложила Эйллин.
- Не вижу препятствий, - согласилась с ней Кайна, направляясь к трактиру, - обед мы с тобой заработали.
***
Вернув лошадей в стойла приора, Кайна направилась к сеньору Лонгинаро. Увидев, что дознаватель ведет себя, если и не вызывающе, но слишком уверенной в себе, - особенно это было странно после недавних событий, консул покрылся холодным потом. – Впрочем, - вспомнил сеньор Лонгинаро, - она вышла на след преступников, и сейчас, готов биться об заклад, она знает, кто убил.
- Вижу, что поездка была очень плодотворной.
Консул внимательно посмотрел в глаза дознавателя, но та, выдержав взгляд, ответила, подумав про себя: «могу биться об заклад, консул замешен в этом деле, хотя бы косвенно»…- Да, поездка принесла свои плоды, и я знаю, кто убил, расспросив еще несколько человек, я назову имя убийцы.
- От меня что-нибудь потребуется?
- Мне необходимо допросить стражу, дежурившую в тот злополучный день. И я хотела бы это сделать, прежде, чем встречусь со своим осведомителем.
- Хорошо, - согласился сеньор Лонгинаро, - стражей приведут в ваш кабинет немедленно.
Подняв на вошедшего в кабинет легионера глаза, Кайна внимательно оглядела юношу одетого в легкий легионерский доспех и задала вопрос.
- Что вы можете мне рассказать о том дне?.. Когда меня задержали. Прошло уже две недели… - напомнила она.
Виновато опустив глаза в пол, - признак, того, что говоривший, совсем еще молодой и неопытный легионер, заступивший на службу лишь этой весной, когда состоялся очередной выпуск военной академии, - юноша что-то пробурчал себе под нос, а затем, набравшись смелости, посмотрел на дознавателя. Даже если Кайна и не внушала большого страха, в присутствии старшего по званию молодому легионеру было неуютно. Его голубые глаза, излучавшие абсолютную непричастность к делу, говорили: «Простите меня сеньор дознаватель, но я не виновен в том, что вас арестовали».
- Садись, - дознаватель указала на стул стоявший рядом со столом и добавила. – Я не имею ничего против своего ареста, кстати, как давно ты заступил на службу в приорат?
- Я закончил академию этой зимой, - ответил юноша, присаживаясь на край стула. – Мои родители всегда хотели, чтобы я стал военным…
- Понятно, - кивнула головой Кайна и, поднявшись со своего стула, дознаватель достала из шкафа пару бокалов и бутылку розового вина, протянув молодому человеку наполненный бокал, женщина произнесла, кивнув на бокал, и снова усаживаясь на стул. - Может выпить. Я разрешаю.
- Что вас интересует? Юноша отпил немного вина из бокала и снова посмотрел на дознавателя.
- На самом деле меня интересует все, что произошло с тобой в тот день… и то, кто принес анонимную записку в приорат. Вы же должны фиксировать все подобные случаи.
Юноша молча кивнул, и снова отпив вина из бокала начал рассказывать:
Я как обычно стоял на мосту, когда ко мне подошел сеньор Альфредо, секретарь сказал, что у него назначена встреча по поводу известного вам дела. Разрешения на выход у него не было, но он убедил меня, что сеньор Лонгинаро в курсе и я его пропустил.
Юноша виновато, опустил глаза, но Кайна поспешила его успокоить.
- Я понимаю, ты не мог поступить иначе?.. он секретарь, ты обычный солдат, человек маленький…
- Я рад, что вы меня понимаете, - ободрился молодой охранник. – Это моя первая работа. Когда Альфредо ушел, меня вызвали к консулу и сообщили что в качестве квестора придет Данотело, один из новых…
- Данотело? Кайна посмотрела на солдата. – Насколько я знаю, он совсем недавно появился в приоре?..
Неожиданно дознаватель замолчала. «ДАНОТЕЛО», это имя поразило ее сознание. Откуда он взялся. Уж слишком часто всплывает это имя… Данотело. - Ты в тот день видел этого господина у нас? Тебе сказали, что должен прийти новый квестор? Он должен был пройти мимо тебя, другого пути просто нет. Кайна внимательно посмотрела на юношу. Ты его видел в тот день?
Юноша покачал головой.
- Нет, я его не видел, но поздно вечером уже после вашего ареста принесли еще одну записку. Скорее всего, второй курьер был женщиной. Плащ с капюшоном, и полумаска скрывали лицо, поэтому кто она, я не могу сказать. Юноша снова покачал головой. Эта женщина просто попросила передать записку для Данотело, отдала конверт в руки офицера и сразу же скрылась.
- Все сходиться, мысленно произнесла Кайна, и резко встав со своего стула, сказала уже вслух. - Я благодарна вам сеньор Марио, вы многое прояснили, и я готова выразить вам от лица империи благодарность за вашу службу. Приказ будет подписан на днях.
Юноша быстро вскочил со стула и вытянувшись перед дознавателем в военную стойку выкрикнул.
- Я рад служить нашей императрице!..
- Хорошо, - улыбнулась дознаватель, – я верю, что ты предан нашей империи, можешь быть свободен.
Сделав глубокий поклон, Марио скрылся за дверью, и дознаватель снова опустилась на стул.
- Ну что теперь осталось встретиться с Массимо, и дело раскрыто.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
КОНЕЦ РАССЛЕДОВАНИЯ
Распахнув дверь трактира, Кайна вошла в Чудесный Замок, и быстро оглядев помещение, остановила свой взгляд на Массимо. Вор уже сидел за одним из столов, и мирно ожидая дознавателя, неспешно потягивал вкусное вино из большой кружки. Увидев Кайну, мужчина помахал рукой и, показав на соседний стул, проговорил.
- Присоединяйся.
Кайна села напротив Массимо и посмотрев в глаза вора, задала вопрос.
- Ну, как ты узнал, то о чем я просила?
- Массимо - человек слова. Мужчина склонил в знак признания голову, и снова наполнив кружку вином из кувшина начал говорить. - Данотело, о котором ты просила узнать появился в городе не так давно. Человек этот имеет весьма уважаемое положение, хотя род его давно в упадке и сейчас от былого могущества осталось всего лишь имение в горах Мон-Сенис. Это и побудило его податься город, где он по протекции одной из жриц и стал квестором.
- Женщина просила за него, и консул… приорат пошел навстречу, Данотело приняли на службу. Ходят слухи, что он причастен к недавнему убийству работника приората. Но по другим источникам он просто не мог поступить по-другому, его заставили совершить убийство, для того чтобы скрыть другое преступление, либо чтобы помочь подставить еще одного работника…
- Ты имеешь в виду мои натянутые отношения с Альфредо? – переспросила жрица. - Видимо об этом знает весь город кроме меня.
- Альфредо действительно хотел подставить тебя, но он не хотел ничего плохого, возможно его тоже просто подставили. Одно убийство повлекло еще одно убийство, затем еще одно…
- Я знаю, как это бывает, а что известно о жрице? Кто она?
- Говорят что это дочь одной из старых жриц Айрэт, тех, что запретили, будучи весьма уважаемой женщиной, она способна не привлекать внимание, но в тоже время она одна из тех, о ком говорят только шепотом и за закрытой дверью.
- Все настолько плохо?
- Говорят, что она возглавляет тайную секту в горах, но кто она, и где именно секта ни кто не знает или только делают вид, что не знают.
- Ты говорил, что консул пошел на встречу жрице и принял на службу Данотело? Почему же эту таинственную жрицу не проверяли?..
- Она весьма уважаемый человек в городе, а потом консул чем-то обязан ей. Кстати Альфредо скорей всего не знал что Данотело квестор и что он связан со жрицей. Но именно он и организовал встречу секретаря и жрицы, Альфредо решил тебя подставить, а Данотело подтолкнул его к действию, выступив посредником. И, наконец, - вылив остаток вина в кружку, Массимо продолжил. - Секретарь знал Данотело под именем Сабато. Он скрывал свою принадлежность к приорату от остальных, и квестором на твой допрос его назначили вместо Альфредо. Быстро найти замену было невозможно, а тут назначенный официально квестор… впрочем, он скрылся из города и это абсолютно точно.
- Интересно, что тебе известно так много?
- Нечего удивительного, - Массимо развел рукам, - это всё городские сплетни. Кто-то рассказал своему другу, он своему, а через неделю об этом говорят во всех постоялых дворах, надо лишь слушать. А сейчас если я больше тебе не нужен, то хотел бы откланяться, и покинут столь чудесное место.
Массимо поднялся со стула и, отвесив глубокий театральный поклон, скрылся за дверью. Кайна поднялась вслед за мужчиной, и тяжело вздохнув, возможно длинный разговор ее утомил, направилась на кухню. Прислонившись к деревянной перегородке, дознаватель посмотрела на хозяина Чудесного Замка и как бы не хотя, слова ей давались с некоторым усилием, проговорила.
- Сегодня утром я встречалась с консулом, и он подписал приказ об аресте твоего заведения.
Хозяин замер от неожиданности и посмотрев на Кайну, попытался что-то возразить, но дознаватель его опередила.
- Мне тоже жаль, но ты сам виноват, поверь, что это не моя прихоть…
- Но как я буду зарабатывать себе на хлеб с маслом?
- Чудесный Замок будет выставлен на аукцион, и ты сможешь его выкупить, - объяснила Кайна. - Поверь, я не хотела давать ход этому инциденту, но представитель императора подписал приказ, консулу не осталось ничего другого, как только наложить арест на твое заведение, впрочем, лично я ничего против тебя не имею.
Подойдя к столу, дознаватель достала свернутый в рулон пергамент развернула его и, положив бумагу на стол, придавила края несколькими кружками.
- Может ознакомиться с приказом, а мне пора уходить.
Оставив Арона посреди кухни, Кайна вышла в общий зал и, не обращая внимания на посетителей, направилась к двери, уже возле самого выхода ее остановил голос. Обращались именно к ней. Обернувшись, дознаватель увидела перед собой женщину в костюме Джанго.
Длинная цветная юбка, сшитая из разноцветных лент, белый передник и не покрытая голова обычно женщины этого народа ходили в головных уборах выдавали в ней шувани - волшебницу.
- Что вы хотели?
- Я могу с вами поговорить? Поверьте, мне есть, что вам сказать, - повторила жрица Джанго. - Я к вам обращаюсь только потому, что нам не безразлична судьба одного человека.
Сев на ближайший стул дознаватель вздохнула.
- Я готова вас выслушать.
Жрица села напротив дознавателя и начала рассказывать одну из своих легенд.
В давние времена была одна маленькая деревня, вокруг этого селения были лучшие поля с зеленой травой, полноводные реки, наполненные кристальной водой с горных вершин. Все было просто замечательно, пока не случилась одна беда, реки зацвели, а в родниках и колодцах завелись большие лягушки и жабы. Кроме этого вода быстро портилась и источала тошнотворный болотный привкус, из-за которого такую воду нельзя было использовать в хозяйстве. Потом начались болезни и очень многие жители деревни умирали, но особенно страдали дети.
Не зная, что делать старейшины обратились за помощью к колдунам и те предложили принести в жертву лесному хранителю юную деву. Так случилось, что жребий пал на дочь главного старейшины. Естественно ему стало жаль ее, и он предложил вместо свой дочери, воспитанницу старого барда.
Старейшины согласились и, придя к барду, объявили решение колдунов. Скрыв, что изначально жребий пал на другую дочь. Не зная этого, бард принял решение колдунов и горько плача он отправил свою юную воспитанницу в лес.
В самой чаще леса дева вышла на лесную поляну, где к ней вышел прекрасный единорог. Увидев единорога, дева поняла, что это и есть хозяин леса, о котором она слышала в древних песнях своего деда. Склонив колени перед хозяином, она приветствовала единорога, объясняя причину своего прихода.
- Хорошо я приму твою жертву, - ответил единорог, - но ты должна знать. Вместо тебя должна была прийти другая, поэтому я могу отпустить тебя, потребовав от жителей прислать ту на которую пал выбор.
- Я пришла сама, – покачала головой юная дева. – Они сказали, что я должна стать жертвой, и я приму свою судьбу такой, какая она есть.
Единорог задумался.
- Хорошо я приму твою жертву и дам в награду эту звезду, которая поможет исцелить жителей. Сказав это, единорог ударил копытом, и у девы на шее появилось ожерелье в виде восьмиконечной звезды. – Опустишь звезду в мертвую воду, и она станет живой, жители твоей деревни исцеляться.
Поблагодарив хозяина леса, дева вернулась в деревню, исцелила жителей и на этом история могла бы закончиться, если бы не зависть старейшин.
Главный старейшина призвал деву к себе, и потребовал отдать звезду единорога, объясняя, что на её месте должна была быть его дочь.
- Но вы скрыли от меня, что был жребий, - возразила дочь, - и я добровольно ушла.
Тогда старейшины силой отняли звезду у девы, а саму девушку посадили в глубокую яму. Узнав о страданиях юной девы, единорог явился в деревню и потребовал от ее жителей справедливости, но жители схватили единорога и потребовали от него сделать их деревню самым богатым и главным городом в империи в случае отказа они пообещали убить чудесного зверя.
Узнав об этом, воспитанница барда предложила свою жизнь за жизнь единорога, но старейшины лишь рассмеялись: что нам толку от твоей смерти, когда единорог может сделать нас богатыми и счастливыми. И на глазах хозяина леса они убили юную деву, отняв звезду, подарок единорога.
Увидев, что произошло, хозяин леса ударил передними копытами и превратил мертвую девушку в Звезду Единорога. Прошло несколько лет, и жители деревни умерли от болезней и голода, а те, кто выжил, рассказывали истории о хозяине леса: о его награде и о том, как эту награду получить.
С одной стороны всё просто, награда у всех на виду и надо лишь поднять голову, но не каждый знает, что нужно смотреть внутрь себя. Звезда Единорога иначе называется сердцем, в нем скрыты, все наши помысли как хорошие, так и злые, через сердце мы познаем тайны мира и осознаем себя в своем мире.
Посмотрев внутрь себя, ты поймешь что делать…
Возможно, тихий голос жрицы Джанго подействовал гипнотически или дознаватель просто устала, но Кайна закрыв глаза, погрузилась в глубокое созерцание точки перед собой. Тем временим, женщина продолжала болтать
Через много лет барды сочинили легенду, про звезду единорога в легенде говорилось, что тот, кто обладает добрым сердцем, способен разглядеть звезду и изменить свою судьбу. От прочих она скрыта, но есть другой способ изменить судьбу это убить единорога и завладеть его сердцем. Всегда существует выбор, всегда можно выбрать, как поступить. Можно попытаться разглядеть звезду в небе, а можно завершить убийство.
Так образовалась тайное сообщество людей желающих изменить свою судьбу, эти люди, даже не смотря на запрет, пытаются действовать вторым способом, потому что так легче. Всегда легче убить, чем пытаться заслужить награду от древних богов, которые все еще отвечают своим последователям.
Они, даже оставили свой знак в небе, но люди неспособны, его разглядеть…
Постепенно сознание Кайны заполнили слова неизвестного пророчества.
Судьбы звезда,
В ночном сияет небе,
Найдешь судьбу –
В подземном мире ночи.
Когда придет рассвет,
Найдешь дорогу жизни.
И ты сама создашь судьбу.
Ну да, как же я могла забыть, я оказалась в тюрьме, и, желая защитить Эйллин от обвинений, была уже готова признать все обвинения, именно в этот момент я поняла, что не должна, сопротивляться своей судьбе.
Я сама выбрала свою судьбу и стала дознавателем, а Эйллин просто помогла понять это. Выйдя на рассвете, я обратилась за помощью к Эйллин, и она подсказала мне, что нужно делать.
Благодаря гистриону я знаю, что могу создать свою судьбу, так как я этого хочу, все зависит только от меня. Мы сами создаем свою жизнь такой, какой хотим, ее видит.
Именно поэтому Эйллин и отказалась от этого дара, ну что ж, я тоже готова продолжить свое расследование.
Не смотря на гипнотический сон, дознаватель заставила себя вспомнить о своем деле и даже попыталась прервать порядком, надоевшую жрицу Джанго одним из своих вопросов.
- Вы хотите сказать, что в горах действует секта, поклоняющихся Богине Айрэт? – Кайна посмотрела невидящим взглядом на свою собеседницу. - Да я слышала, что появилась секта, основанная на этой легенде, и что они пытались завладеть сердцем единорога. Этими людьми руководить жрица, потомок древнего рода, одна из немногих кто способен возглавлять тайный союз, но где я могу найти эту жрицу?
Джанго молча кивнула головой и ответила на заданный вопрос.
- Спрашивай в храме Айрэт.
Поднявшись со стула, шувани быстро удалилась, оставив дознавателя сидеть за столом и молча смотреть в точку перед собой. Как только жрица Джанго скрылась, Кайна очнулась от транса и, повернув голову на входную дверь, вздохнула.
- Все пути ведут к храму Айрэт, возможно это и есть последний компонент моего рецепта.
***
Сложив ладони перед грудью и склонив в знак уважения голову, дознаватель вошла внутрь храма и, остановившись в центре предела, огляделась вокруг. Жрец, как и говорила Эйллин, отсутствовал. По крайней мере, в зале, на жреческом месте, где обычно и находились служители храма, его не было. Подождав пару минут, Кайна сделала несколько шагов по направлению к жреческому помещению и громко произнесла.
- Есть кто живой!
Это подействовало, так как дверь почти сразу беззвучно отворилась, и жрец вышел навстречу нетерпеливому посетителю. Увидев, что перед ним стоить дознаватель приора, служитель низко поклонился и начал свое приветствие.
- Я рад принимать у себя столь высокого гостя…
Но Кайна сразу же остановила служителя.
- Хоть ты не продолжай рассказывать о свой любви к нашей профессии.
- Да конечно. - Жрец поднял глаза и посмотрел в глаза дознавателя. - Я абсолютно искренен в своих помыслах и когда я говорю что рад вас видеть у себя в храме, значить так и есть сеньора Кайна. О чем вы хотели меня спросить? Насколько я понимаю, вы пришли не для того чтобы принести жертву нашей Богине.
- Собственно на счет Богини я и пришла. – Объяснила свой приход дознаватель. - Меня интересует, может ли кто-то из жрецов совершать служения древним богам?.. Таким как Лаза, Айрэт…
- Вы хотите знать, может ли кто-то совершать служения Богам судьбы. - Уточнил жрец.
- Да. Кайна посмотрела на жреца. - Служить Богам, способным изменить судьбу, существуют целые церемонии поклонения Звезде Единорога.
- Я такими не занимаюсь. - Жрец разочарованно, покачал головой. Я не настолько хорошо подготовлен, чтобы служить подобные церемонии, они очень сложные сеньора Кайна, и я не уверен, что кто-то еще остался в нашей империи кто был бы способен их служить.
- Но ведь могли остаться потомки жрецов, которые еще помнят подобные церемонии. - Возразила дознаватель. - Да и потом могли сохраниться древние книги.
- Да конечно, книги сохранились, - согласился жрец. – Есть частные библиотеки, в которых хранятся уникальные издания. Говорят, что в некоторых коллекциях можно встретить рукописные свитки первых жрецов. При этом глаза жреца ярко засверкали. Желание завладеть подобным сокровищем было сильнее моральных принципов, но все-таки жрец быстро справился с этим чувством и, вздохнув, продолжил. - Библиотека нашего храма не столь богата и вряд ли вы в ней найдете интересующие вас манускрипты.
- Если вы скажете, кто мог бы совершать подобные службы, я могла бы пополнить вашу библиотеку. – Как бы в невзначай, предложила Кайна. – что вы можете сказать о Беатриче? Почетный гражданин города, меценат, служитель…
- Беатриче? Переспросил жрец. – Беатриче странная жрица, вроде как она нигде не служит, но в тоже время, вокруг нее много людей. Конечно, она может совершать частные службы?.. Это не запрещено нашей императрицей. Но лично мне ее таинственность и недоступность кажется весьма подозрительной. Говорят что у нее храм в горах Мон-Жармен.
- А она могла бы служит подобные службы?
- Думаю, могла бы, – согласился жрец, – имея храм в горах. Да. Думаю, она может их служить. Рассказывают, что когда-то в Мон-Жармен находилась секта единорога. Сама по себе секта не нарушает законов, но они, обычно это бывают, рядовые члены секты, совершают некоторые преступления по добыче компонентов для церемоний и своих опытов по алхимии.
- Я благодарна за вашу помощь. Кайна склонила в знак уважения голову. – Ваша библиотека будет первой в списке новых пополнений, если вдруг в наш отдел культуры попадет что-нибудь ценное.
Развернувшись, дознаватель быстро вышла из храма Айрэт и, не оборачиваясь, направилась к острову приора. Свернув в одну из улиц, не далеко от острова женщина подошла к трактиру Золотой Фазан, пихнув дверь нагой, вошла внутрь.
Оглядевшись, дознаватель остановила свой взгляд на небольшой всего три человека компании пьющей за дальним столиком: Паоло, Бергамо и Николо, вся троица на месте. Разве только Альфредо нет. Все-таки мне должно было когда-нибудь повезти.
- Что-то желаете госпожа дознаватель.
- Нет. Ничего не надо.
Отослав хозяина обратно на кухню, дознаватель подошла к столику и, не дожидаясь приглашения, опустилась на свободный стул.
- Ну что ребята? Я жду честного рассказа о встрече с моим секретарем?
- Мы его не видели, - попробовал соврать Паоло, - да, мы и, правда, его не видели.
- Не видели? Кайна оглядела компанию не довольным взглядом, – но вы знаете, что он убит? Я ничего против этого не имею, но я знаю, что он, перед тем как его убили, посещал вашу компанию. С вами был еще один товарищ. Впрочем, если вы вдруг забыли, я вас отведу к человеку, который поможет все вспомнить.
- Думаю, мы вспомним без этого, - отозвался Бергамо, - Альфредо действительно приходил, но почти сразу и ушел. Действительно был, теперь и я вспомнил, - потвердел слова своего приятеля Паоло, - но Альфредо сразу же ушел, лишь попросил организовать одну встречу. С нами был еще один приятель, тот о котором ты спрашивает - Сабато. Он и вызвался организовать встречу.
- Что за встреча?
- Мы должны во всем признаться, я признаюсь, – не выдержал Николо. - Альфредо приходил, чтобы подставить вас, но ему зачем-то потребовалось встретиться со жрицей Беатриче.
- Ты что! - Паоло набросился на своего приятеля. - Мы обещали молчать.
Скрутив Паоло руки за спиной, и усаживая его снова на стул, дознаватель проговорила.
- Вам всем лучше все рассказать… можете их забирать.
Последние слова были сказаны начальнику стражи в кожаных доспехах. Обнаружив всю компанию в трактире, дознаватель, прежде чем войти, остановила проходящую мимо стражу, так как вся троица уже давно было под подозрением в организации убийства младшего секретаря. Теперь осталось лишь выяснить, кто такой Сабато. Имя названное приятелями Альфредо было незнакомо Кайне, но выяснять, кто такой Сабато, дознаватель решила предоставить профессионалам своего дела.
Паоло попытался сопротивляться, но сразу же получил удар кулаком, в грудь. Это его несколько успокоило, сжав плотно зубы, парень молча пошел вперед под тяжелым взглядом своего охранника. Бежать было невозможно. Дознаватель, промочив пересохшее горло прямо из кувшина, пошла вслед за охранниками часть дела была раскрыта, но то, что ей предстояла сделать теперь, несколько забавляло дознавателя, но в тоже время тревожило, казалось, что Кайна всячески пытается оттянуть последнюю и крайне неприятную для нее часть дела. Механизм правосудия, как любил говорить Лонгинаро, закрутился, и остановить его уже было нельзя.
***
- Допрос закончился полчаса назад, - произнес вошедший в кабинет офицер и, протянув дознавателю несколько листов бумаги замер в ожидании.
- Они что-нибудь сказали? - дознаватель посмотрела на офицера. – Как прошел допрос?
- В отчете все написано? – снова отозвался офицер, - а на словах могу добавить, что Паоло рассказал, что Сабато принят квестором с согласия консула, и что именно Альфредо ваш секретарь, вас и подставил.
- Так как он убит, я могу считать, это дело закрытым?
- Скорее всего, да, вашего секретаря убил Сабато. – Согласился офицер, - а также они признались, что Сабато это его принятое имя, в народе квестора звали Данотело.
- В таком случае ты свободен.
Как только офицер ушел, Кайна раскрыла отчет, и внимательно прочитав написанный текст, направилась к консулу.
- Я знаю кто убийца?
Дознаватель опустилась на стул рядом со столом.
- И кто же наш убийца? – поинтересовался Лонгинаро, внимательно посмотрев на Кайну.
- Ваш новый квестор, которого вы приняли неделю назад, - ответила Кайна. - Он убил моего секретаря, и он же хотел подставить меня, так как я слишком близко подошла к разгадке убийства единорога.
- Вы уверены, что Данотело убил барда и его единорога?
- Скорее всего, да, хотя я и не уверена, - призналась Кайна, - но что он убил Альфредо это точно. Мне нужен ордер на его арест и еще я хотела бы выслушать, как Данотело был принять в приорат. Я уже полгода не могу получить назначения, тогда как он получил назначение сразу. Я должна знать?.. Иначе придется написать рапорт представителю императора. Немного помолчав, дознаватель добавила. - Я не хотела бы давать этому делу ход, поэтому предлагаю выход: вы все рассказываете, и я закрываю глаза на то, что вы нарушили внутреннюю инструкцию об испытательном сроке младших квесторов.
Лонгинаро опустил глаза, но Кайна была непреклонна и, наконец, консул сдался.
- Да, за этого человека просила жрица Биатриче? Она почетный житель города, меценат… Неделю назад жрица пришла ко мне и попросила принять одного человека в состав младшего корпуса. Я не думал, что все закончиться именно так. Она поручилась за Данотело.
- И вы поверили?
Консул кивнул. – Да, я поверил, я просто не мог заподозрить столь уважаемого человека в предательстве. Но сейчас мы все исправим, я выдам ордер на арест Беатриче.
- И что мы ей предъявим?.. столь уважаемого человека как вы говорите обвинить трудно. Тем более она жрица и обычные методы допроса на нее не распространяются.
Кайна откинулась на спинку стула.
- Интересно сколько она вам заплатила? Данотело заплатил хозяину Чудесного Замка пятьдесят флоринов, чтобы его пустили на кухню. Придумано было не плохо, но они не учли одного. Я в это время была в приоре вместе с вами, а второе: я не умею готовить. Появление Беатриче на месте убийства это три. И это я только сопоставила факты.
- Что вы себе позволяете!
Лонгинаро вскочил со стула, но Кайна его остановила.
- Я знаю, что вы взяли деньги, можете обмануть меня, но себя не обманете. Беатриче просила вас и вы, решив, что она все-таки уважаемый человек, тем более это она сама предложила вам сумму в сто флоринов…
- Двести пятьдесят.
Консул снова опустился на стул.
- Она заплатила двести пятьдесят флоринов, сказав, что ничего страшного не произойдет, если я возьму деньги. И потом, я тоже рисковал, беря Данотело без испытательного срока.
- Короче говоря, она вас подставила, как и меня, – возразила дознаватель. - Ведь вы ни когда бы, ни признались в том, что взяли деньги. Поступим следующим образом: жрицу пока оставим, и если Данотело связан с Беатриче, он скажет все.
Эйллин видела, как Данотело готовил мясо на кухне, и хозяин Чудесного Замка это подтверждает. Думаю что этого достаточно для ареста?
- Да госпожа Кайна, - согласился консул, - этого достаточно для ареста Данотело.
Получив необходимую бумагу, дознаватель резко поднялась со стула, и быстро вышла из кабинета, оставив сеньора Лонгинаро молча сидеть за столом.
«Отчет о проделанной работе я все же должна буду написать».
***
Отряд легионеров сопровождавших тюремную карету въехал во двор, и старший офицер, спешившись с лошади, обратился к бегущему, к ним на встречу, слуге.
- Где твой хозяин?
Прежде чем слуга успел ответить офицер ткнул пальцем в двух солдат и, скомандовав следовать за ним направился к дому. Солдаты, спешившись, последовали следом. Один из Свидетелей Ареста стоявший позади кареты на специальной площадке – пажеском месте, также спрыгнул на землю и направился за офицером и его солдатами.
- Хозяин в доме, он должен быть в своей комнате на втором этаже! Слуга побежал вслед за солдатами приора. – Что происходит!
- Твой хозяин арестован, - буркнул под нос офицер и, не дожидаясь приглашения, вошел в дом.
Дверь в комнату Данотело оказалась заперта, но офицера это не остановило. Ткнув пальцем в одного из солдат офицер показал на дверь и скомандовал.
- Ломайте.
Через минуту дверь слетела с петель, и солдаты вошли в комнату. Испуганный Данотело сидел на кровати вжавшись в стену тараща круглые от страха глаза в пустоту перед собой.
- Сеньор Данотело, вы арестованы! Произнес офицер и в следующею минуту один из солдат стащил мужчину с кровати и подвел его к офицеру.
- Вы арестованы! Вам это понятно? - повторил офицер, делая шаг вперед.
- А в чем меня собственно обвиняют?
Данотело кажешься, пришел в себя и даже попытался спорить с офицером.
- Вы обвиняетесь в убийстве барда и единорога.
- Я не убивал их, - побледнев, прошептал Данотело. - Вы не можете меня арестовать.
- Это первый признак его виновности, - проговорил офицер через плечо одному из молодых солдат. – Когда ты станешь офицером, мои уроки пойдут тебе на пользу. Вы подтверждаете, что арест прошел в соответствии с правилами приора?
Свидетель, кивнув головой, ответил.
- Вы можете действовать как вам удобно, я ничего не видел. Единственно вы должны сохранить этого сеньора до допроса.
Закрыв за Данотело дверь кареты, Свидетель Ареста занял свое место, и весь отряд тронулся в обратный путь.
***
Войдя внутрь комнаты предназначенной для допросов, Данотело огляделся вокруг: перед столом присев на край расположилась дознаватель, других участников допроса не было. Сделав шаг вперед, Данотело посмотрел на Кайну и задал вопрос.
- Что вы хотите от меня? Если вы имеете что-то против того, что я вас допрашивал?.. То я просто выполнял свою работу.
- Ну да конечно, выполнял свою работу, - как эхо отозвалась Кайна. – Самое интересное, что сейчас я тоже выполняю свою работу, и ты может облегчить мою задачу, рассказав, как ты убил сеньора Альфредо.
- Я его не убивал, а вас подставил сам сеньор Альфред, - покачал головой бывший квестор. – Он встретился со жрицей Беатриче и договорился, что он сделает, так что вы придете на мост Старой Мельницы.
- Ну да конечно, сначала он наелся шалфея, потом пришел на мост Старой Мельницы и сам себя убил.
Данотело замолчал, но через секунду пожал плечами.
- Ну да, все это не сходиться, но, тем не менее, я говорю правду.
- Ну не хочешь, говорит не надо. Охрана! - Кайна подошла к двери и, распахнув ее, отдала приказ двум солдатам стоящем на страже. – Возьмите этого сеньора и отведите его в нижний подвал для допроса. Я скоро приду.
Как только Данотело увели, дознаватель направилась к консулу.
- Данотело уже арестован?
- Да, арестован, но парень молчит как рыба. Конечно, он попытался что-то сказать, но это откровенная чушь, не выдерживающая никакой критики. Ответила дознаватель. – Сейчас я думаю продолжить допрос в другом месте.
- Хорошо, госпожа Кайна, можете действовать, как вам будет удобно, - согласился Лонгинаро и посмотрел в глаза дознавателя.
Ничего, не говоря, женщина развернулась и, не прощаясь, вышла из комнаты. Войдя в нижний подвал, Кайна уселась на приготовленный для нее стул и, повернув голову к солдатам, стоявшим возле Данотело произнесла.
- Почему он до сих пор не готов.
- Мы только ждали вашего приказа, сеньора, - склонил один из солдат голову.
После этих слов солдаты подвели квестора к Х образному кресту: один из солдат крепко сжав руки, поднял их вверх, а второй солдат, надев на запястья кованые браслеты, закрепил их заклепками и только потом отпустил руки. Оказавшись прикованным к кресту, Данотело закричал.
- Я не мог поступить иначе! Мне пришлось убить вашего секретаря!
- И так, ты все расскажешь? – Кайна посмотрела на Данотело. Я задаю вопросы, ты отвечаешь на них. Это ты убил Альфредо?
- Да, это я, - быстро признался квестор. – Я не мог поступить иначе? Мне велели убить секретаря, я не знаю почему.
- Хорошо, ты убил Альфредо, но зачем убил старого барда и его единорога? Я знаю, что это ты. Разожгите огонь! Отдала приказ дознаватель одному из солдат. Как только огонь в камине разгорелся, дознаватель подошла к камину сделанному рядом с крестом и, подобрав один из железных прутьев, посмотрела на Данотело. В ту же секунду на штанах мужчины выступило характерное пятно. Продолжая стоять на месте, дознаватель задала новый вопрос
- Что тебя связывает с Беатриче? Это она велела тебе убить моего секретаря? Дознаватель понимала, сейчас испуганный мужчина признается во всем, а значить настало время для главных вопросов.
- Да! Да! – начал кричать квестор. – Это Альфредо убил барда с единорогом. Это он, он. Она приказала мне убить секретаря, я не знаю, зачем ей это надо было. Я не мог поступить по-другому я не мог ослушаться ее приказа.
- Приказа жрицы Беатриче?
- Да.
- Ты, готов все рассказать? Мне не нужно переходить к другим методам разговора?
- Нет!
- Освободите его и отведите в мой кабинет, - отдала очередной приказ дознаватель и, бросив железный прут, женщина вышла из подвала.
К тому времени, когда Данотело привели в кабинет, Кайна уже сидела за столом, а на столе стояли два бокала и кувшин розового вина.
Перед столом дознаватель приготовила стул для квестора, и все это говорило, что разговор будет продолжен в вполне мирной обстановке.
- Садись, - Кайна кивнула на стул и, наполнив бокалы вином, протянула один из них квестору. – Я должна была так поступить. – Виноватым тоном продолжила она свою беседу. – Ты не хотел ничего рассказывать. Ты не оставил мне выбора. Сеньор Лонгинаро не стал бы с тобой церемониться, поэтому тебе лучше все рассказать мне. Если хочешь я, сама начну рассказ, а ты меня поправишь, если я что-то назову не так.
- Да я согласен.
- И так, - начала рассказывать Кайна, - примерно пару недель назад ты пришел на постоялый двор Чудесный Замок и договорился с Ароном за пятьдесят флоринов, что он тебя пустит на кухню.
- На кухне ты обработал мясо, травой предсказателей, предварительно получив ее от Беатриче. Потом ты дождался своего приятеля и накормил его мясом. Возможно, это было сделано, для того чтобы он потерял бдительность и расслабился. Трава сделала свое дело, и секретарь пошел на мост Старой Мельницы, где ты его и убил, затем ты скрылся, а меня на месте преступления застала Беатриче.
- Все было идеально, но мой секретарь, к сожалению, не умеет писать, увидев вашу записку, я поняла, что меня подставляют, тем более я не могла убить чисто физически, так как в это время была в приоре у Лонгинаро.
Как только Кайна закончила свой рассказ бывший квестор начал рассказывать свою версию: Жрица велела мне убить вашего секретаря, я не мог отказаться. Я, правда, не знаю, зачем ей надо было его убивать. Потом она рассказала, что это именно он убил барда с единорогом, и я решил, что он заслуживает смерти.
- Также жрица предложила подкинуть анонимную записку, с помощью которой, дело можно будет закрыть не расследуя. Я не думал, что она хочешь вашего ареста. А когда вас арестовали, я не знал что делать. Придя на постоялый двор, я не знал что, делаю, подготовка мяса, обработка мяса шалфеем все было как во сне…
- Интересно, что тебя связывает с Беатриче?
Данотело замолчал, и Кайна снова наполнив кубки вином, сама же ответила.
- Можешь не отвечать, но того, что ты сказал, достаточно, чтобы арестовать и Беатриче. Самое грустное в этой истории то, что жрица подставила тебя, причем бесплатно. Ты выполнял какой-то ее замысел. Возможно, ты хотел что-то изменить в своей судьбе, но Беатриче не позволила этого сделать и теперь придется отвечать.
Подойдя к двери, Кайна снова позвала солдат и, велев отвести Данотело в камеру, отправилась к консулу.
- Он во всем признался, Данотело утверждает, что барда и единорога убил мой секретарь, а он по приказу жрицы Беатриче был вынужден убить Альфредо. Не знаю, что за замысел был у жрицы, но признаний квестора для ее ареста хватит.
Просмотрев запись допроса, Лонгинаро взял гусиное перо и, вздохнув, написал внизу листа свое имя. Немного подумав, консул достал чистый лист бумаги, и неспешно, размышляя над каждым словом, вывел новый текст.
Ордер на арест
Считаю, что открывшихся фактов достаточно для признания жрицы Беатриче виновной и допускаю, что в связи с открывшимися фактами по делу убийства барда и единорога, допустимо задержать и взять ее под стражу с применением по отношению к ней дознания по делу выше обозначенного убийства. Старшим дознавателем виновности жрицы объявляется Кайна Северино.
С согласия представителя императрицы в провинции, дознаватель Кайна наделяется на время следствия особыми полномочиями, которые позволяют особые действия по отношению к жрице Беатриче.
Старший дознаватель на всё время расследования имеет право проводить дознание, допрос, арест и это подтверждается подписью представителя императрицы Арадии в провинции, сеньора Марана.
Арадия, император Этурейи. Представитель Арадии в провинции Маран.
Консул приора Лонгинаро.
Перечитав текст и подписав, его консул протянул бумагу дознавателю.
- Можете приступать к аресту. Наши агенты сообщили, что Беатриче находиться у себя в замке. Возможно, она не о чем не подозревает или просто думает, что мы не сможем ее арестовать.
Перечитав ордер, дознаватель убрала бумагу в сумку на поясе и, склонив голову, произнесла.
- Я вас не подведу, сеньор Лонгинаро и уже завтра госпожа Беатриче будет арестована. Немного подумав, дознаватель добавила. Сегодня у меня есть дело, я встречаюсь с представителем Арадии господином Мараном.
- Это касается меня?
Кайна молча кивнула.
- Я подчинюсь любому вашему решению. Лонгинаро поднялся со стула. - Что бы вы ни решили я это приму, - повторил он.
- Я постараюсь все уладить, - постаралась успокоить консула Кайна, - так как вы хороший работник сеньор Лонгинаро, и я лично ничего против вас не имею. А сейчас я должна идти. Оставив мужчину стоять, дознаватель быстро вышла из кабинета.
Нужная ей комната находилась на том же этаже, собравшись с мыслями, Кайна подошла к двери и, не мешкая, вошла в комнату. Представитель императрицы в провинции сеньор Маран, уже сидел за столом и ждал прихода Кайны. Сделав пару шагов по направлению к столу, дознаватель громко назвала свое имя, и как того требовал внутренний этикет, склонила в знак уважения одно колено.
- Кайна Северино! Как вы и просили, я пришла.
- Рад вас видеть, - ответил Маран. – Садитесь и рассказывайте, что вы думаете о сеньоре Лонгинаро.
Сев в кресло дознаватель начала говорить, стараясь как можно тщательнее подбирать слова. Господин Маран, во время всего разговора молча сидел напротив, но Кайна знала, представитель императора в провинции внимательно слушает и любое неосторожное слова может обернуться против Лонгинаро и даже ее самой. Впрочем, она была готова к этому разговору и перед тем как войти дознаватель решила.
«Я должна убедить Марана отстранить сеньора Лонгинаро от дела, пака я не закончу дознание. Самое лучшее будет, если Лонгинаро отстранять после ареста Беатриче, то есть завтра утром, тогда все решения буду принимать я».
Выслушав подробный отчет, Маран, поднялся со своего кресла и проговорил.
- Я все понял сеньора Кайна, решение будет принято как можно быстрее.
Склонив снова одно колено в знак уважения, дознаватель ответила.
- Я верю, что решение будет справедливым.
На следующее утро все полномочия на данное дело были переданы Кайне.
Забрав необходимые бумаги из кабинета Лонгинаро, дознаватель вернулась к себе, внимательно изучив собранные материалы, а к этому дню накопилась достаточно объемная папка, Кайна отдала приказ собирать отряд для нового возможно самого главного в этом деле ареста.
Консул был освобожден от ведения дела, но это выглядело наиболее адекватным решением проблемы на сегодняшний день, и все остались довольны.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ЖРИЦА БЕАТРИЧЕ
Узнав о приезде представителя императрицы, толпа любопытных собралась перед постоялым двором, и как только показался, сам Маран в сопровождении отряда легионеров, нетерпеливо закричали. Появление столь важного чиновника в городе всегда привлекало внимание горожан. Особенно привлекали различные аресты и конфискации общественных заведений, а потому многочисленные зеваки не упускали случая поглазеть на все подобные случаи в городе, если конечно попадали на них.
Тем временим, отряд расположился перед входом в заведение. Арон молча стоял возле солдат и с надеждой смотрел на представителя императрицы. Маран всем своим видом, старался показать, что он не замечает хозяина Чудесного замка. Представитель императрицы даже постарался встать таким образом, чтобы не замечать Арона. Несколько человек солдат встали возле ворот, другие расположились ближе к двери трактира. Только после этого представитель императрицы вышел вперед и, остановившись возле офицера отряда, приказал:
- Господин офицер приступайте к осмотру объекта.
Выбрав трех солдат, офицер вошел в Чудесный Замок и, тщательно осматривая каждую комнату, обошел все три этажа постоялого двора. Убедившись, что здание пустое офицер прошел на кухню, и также тщательно осмотрел ее - кухня, как и все здание, было абсолютно пустым. Арон хозяин заведения, следуя приказу императора, прекратил свою деятельность неделю назад, и сейчас работы на кухне были прекращены, а постояльцы выселены Чудесный Замок казался заброшенным сельским трактиром, а не одним из ведущих заведений столицы провинции.
Отметив, что хозяин выполнил требование, офицер через второй вход вышел на улицу, ткнув пальцем в нескольких солдат, мужчина приказал им приступить ко второму осмотру верхних комнат. Согласно закону о конфискации имущества гражданских лиц здание осматривалось дважды. Затем о результатах догладывалось офицеру и, сравнивая полученные результаты, офицер догладывал представителю императрицы, который и принимал решение о дальнейшей судьбе имущества. Как только это было сделано, офицер подошел к воротам и самолично закрыл их, задвинув тяжелый деревянный брус заменявший засов. Выйдя через калитку на улицу, мужчина подошел к представителю императрицы и отчитался.
- Все выполнено!
Маран, обвел взглядом двор и, остановив его на хозяине Чудесного Замка, начал говорит.
- Ваш постоялый двор конфискован в пользу короны, но мы приняли решение и вам будет дано право выкупить Чудесный Замок на аукционе.
Немного подумав, представитель Арадии подошел к воротам и повесил на них небольшое объявление, гласившее, что постоялый двор будет выставлен на торги. Затем, внимательно оглядев объявление Маран, обернулся к собравшимся зевакам и громко закричал.
- Что собрались! Ей, – это уже было обращение к офицеру, - разгоните толпу. Нечего здесь смотреть.
Как только толпа разошлась, и солдаты ушли следом, Арон вошел в калитку закрыл ее за собой и через вторую дверь вернулся на постоялый двор. Хотя он и был арестован, правила позволяли хозяину до продажи заведения оставаться в своем заведении. Запрещались лишь работы в арестованном заведении.
***
Возглавляя отряд из двадцати человек окружавших тюремную карету, Кайна подъехала к замку Беатриче. Посмотрев на офицера, дознаватель спрыгнула с лошади, и уверенно подойдя к воротам, несколько раз ударила тяжелыми железными кольцами, закрепленными в львиных мордах об холодный метал.
Через несколько минут в воротах отворилась небольшая калитка и из нее выглянул слуга.
- Открывай! – коротко приказала дознаватель и, сделав шаг вперед, грозно остановилась перед слугой. – Ты, наверное, понимаешь, что этот отряд приехал не просто
в гости к твоей госпоже.
Увидев большой отряд и дознавателя, слуга поспешил открыть ворота и отряд легионеров с тюремной каретой в центре неспешно въехал во двор замка. Навстречу уже бежал комендант, громко крича.
- Что происходит! Вы находитесь на территории принадлежащей храму.
Кайна посмотрела в сторону замка, подняла глаза на балкон второго этажа и, остановив жестом коменданта, проговорила. - У нас приказ арестовать Беатриче, а также мы должны обыскать замок. Это ее комната? Обернувшись к офицеру, дознаватель добавила. – С Беатриче я встречусь одна.
Поднявшись на второй этаж, дознаватель оттолкнула от дверей очередного слугу и вошла в просторный зал. Остановившись в середине комнаты, Кайна окинула ее взглядом, немного задержавшись на цветном витраже что, украшал окна, дознаватель перевела взгляд на женщину неподвижно сидевшую в кресле возле зеркального трюмо. Волосы жрицы хоть и падали на плечи, но не были такими длинными и густыми, какими показались во время той встречи на мосту старой мельницы. Правая часть головы имела большое количество седых прядей выдававших возраст женщины – ей не меньше пятидесяти, а можешь даже старше.
Юбка в складку достигала щиколоток ног, а жесткий лиф со шнуровкой впереди подчеркивал небольшую грудь женщины, заставляя других видеть в купе с магией иллюзии тонкую талию и красивую высокую грудь молодой девушки. Возможно, так оно и было лет тридцать назад, но сейчас Беатриче выглядела довольно приземистой, а между ногами виднелся небольшой просвет говорившей о болезни костей в детстве. Талия почти полностью отсутствовала, делая и без того маленькую грудь еще меньше.
Плащ-мантия с капюшоном висела на спинке стула и жрица как будто ждала, что отряд императора приедет за ней, по крайней мере, Беатриче казалась внешне спокойной и появление дознавателя, ни сколько не удивило женщину. Передернув скорее от волнения плечами, это спокойствие нагнетало волну страха, Кайна кашлянула, и сделала шаг вперед. Услышав шум, Беатриче подняла глаза и, посмотрев на дознавателя, тихо произнесла
- Могу предположить, что вы пришли за мной?
- Да я пришла за вами, - как эхо отозвалась Кайна, - и на этот раз у меня ордер на ваш арест, подписанный императрицей.
Поднявшись с кресла, Беатриче подошла к окну украшенному витражом и, сделав вид, что она разглядывает нарисованных фазанов, погрузилась в свои размышления. Кайна в свою очередь посмотрела в спину жрице и сев на кресло стоявшее напротив того, в котором сидела Беатриче продолжила разговор.
- На этот раз всё по-другому!
- Я могу все объяснить, - повернувшись к Кайне, жрица пожала плечами. – Я могу все объяснить. Повторила она.
- Я слушаю. – Кайна посмотрела в глаза жрицы. – Только запомни, сейчас наши роли поменялись.
- Единорога убил Альфредо. – Начала говорить Беатриче, возвращаясь в свое кресло. - Он сам решил это, и я не могла ему помешать. И потом как жрица Айрэт, я не имела на это права, это его выбор. Его судьба, которую он сам выбрал.
- Зачем надо было убивать моего секретаря? Его убил Данотело?
- Да, это он убил Альфредо, это было необходимо дознаватель… - но Кайна остановила реплику жрицы. - Честно сказать мне все ровно, единственно я не понимаю, что вас связывает с Данотело, и зачем нужно было подставлять меня.
- Я недооценила тебя дознаватель… - Беатриче еще раз попыталась задеть дознавателя. Но Кайна снова не дала этого сделать, хоть и устало, но твердо сказав:
- Данотело у нас и скоро он все расскажет, ты это знаешь, если, конечно… - немного подумав, дознаватель добавила, - если конечно ты сама не расскажешь свою версию того, что произошло. Что же касается Данотело, так он уже не выйдет, поэтому мне все ровно кто убил единорога. Мой секретарь или ваш квестор. Консул освобожден от этого дела, и он не станет вытаскивать тебя, так как не хочет оказаться замешенным в этом вашем неудавшемся деле. Именно поэтому я и говорю, что наши роли теперь поменялись. Мне многое известно, но я готова выслушать и твою версию жрица.
- Я могу все рассказать, но вы не хотите меня слышать.
- Я постараюсь тебя услышать, - вздохнула Кайна. – Хотя тебе это мало поможет после приказа Арадии.
Передав Беатриче легионерам, дознаватель нашла хранителя библиотеки и, показав ему, рисунок Данотело нарисованный Эйллин задала вопрос.
- Ты его видел?
Понимая, что врать бесполезно хранитель кивнул.
- Да он приходил в наш замок.
- Зачем?
- Я передал этому человеку один свиток, - честно признался хранитель библиотеки. - Мне пришлось отдать ему свиток, это была история о Сердце Единорога. Я не хотел, но приказ Беатриче. Я думаю, что этот человек задумал убить единорога, чтобы завладеть его сердцем.
- Я понимаю, - кивнула Кайна. – Отведи этих солдат в свое хранилище, оно, как и хозяйка книг хранящихся в библиотеке, арестовано и будет передано Арадии.
- Да госпожа. – Хранитель преклонил в знак полной покорности одно колено, но дознаватель уже скрылась за поворотом коридора.
- Идем. – Один из солдат поднял хранителя с пола. – Мы не хотим провести здесь весь день.
- Да конечно, библиотека в подвале замка, я покажу.
Поднявшись с пола, хранитель направился к узкому проходу, за которым оказалась крутая винтовая лестница в подвал. Также как и в прошлый раз, хранитель дождался солдат внизу лестницы, также он подошел к нужной двери открыл ее, и вскоре несколько солдат подключив к работе слуг замка, носили пергаментные свитки, складывая их в привезенные специально для этого четыре сундука. Беатриче все это время молча сидела в карете, мрачно наблюдая за погрузкой своей библиотеки. Впрочем, что-либо сделать она уже не могла.
Заполнив все доступное ему место, один из солдат отчитался перед дознавателем о проделанной работе, и Кайна поблагодарив легионера за службу, махнула рукой, давая понять, что все закончилось. Сразу же после ее сигнала весь отряд тронулся в обратный путь.
***
Склонив еще раз голову, синьор Дариано тихо проговорил, стоявший перед ним гистрион расслышала в голосе не поддельную тревогу.
- Могу я еще раз взглянуть ваши бумаги? Все готово, но я должен еще раз все проверить госпожа Эйллин.
- Да конечно, вы можете еще раз их посмотреть. – Согласилась девушка, протянув хозяину банка свои бумаги. – Вот они, но в них все правильно.
Перебрав несколько векселей, Дариано еще раз поклонился и, вернув их Эйллин, поспешил согласиться с гистрионом.
- Да госпожа все бумаги верны, наш банк должен вам выплатить пятьсот флоринов ровно. Это большая сумма…
- Только не начинай снова. - Остановила его девушка. – Сумма большая, но я беру свои деньги. Поэтому вам пора все выплатить, я сказала все до последней лиры.
- Да конечно, наш банк все выплатит. - Дариано провел Эйллин в свой кабинет, достал из шкафа стоявшего у стены толстую книгу, и снова взяв бумаги Эйллин, принялся что-то переписывать в книгу. Переписав данные векселей, Дариано поднялся с кресла и, велев следовать за собой, повел Эйллин в зал. Подойдя к столу, хозяин банка взял чистый лист бумаги что-то написал на нем, затем, положив бумагу в небольшой ящик, где уже лежала не очень толстая пачка бумаг, обернулся к гистриону.
- Вот ваши деньги. – Мужчина вытащил из кармана приятно тяжелый мешочек с золотыми монетами и протянул его гистриону. – Было приятно с вами работать, надеюсь, вы продолжите наше сотрудничество, и оно принесет нам обеим не малую выгоду.
Но Эйллин взяв мешочек, молча развернулась и удалилась из банка, оставив Дариано стоять возле стола. «Ни когда больше не буду иметь дело с этим проходимцем», мелькнула внезапная мысль, заставившая гистриона, перед тем как выйти на улицу невольно улыбнуться. «Впрочем, дарить ему свои деньги я не собираюсь, даже если откажусь от открытия постоялого двора», последняя мысль заставила остановиться.
Остановившись уже на улице, Эйллин посмотрела на банк, и задумчиво проговорила, что-то считая в уме.
- Думаю этих денег хватить, чтобы совершить одну покупку, перед тем как уйти я сделаю это, и после этого нас больше ничего не связывает.
Придя к озеру Эйллин, как и в прошлый раз, сев недалеко от воды, погрузилась в свои размышления. Наблюдение за черными птицами, плавно плавающими вдоль берега, успокоили девушку, и как только напряжение ушло, Эйллин поднялась с земли и неспешно направилась к своему постоялому двору: решение было принято.
***
Дверь открылась, и жрица Беатриче в сопровождении двух солдат вошла в комнату. Кайна подняв глаза на посетительницу, отметила про себя, что за эти два дня, пока они не виделись, лицо Беатриче немного осунулось, кожа стала более серой, а под глазами легли черные круги от недосыпания. Хотя жрицу ни кто не пытал, спать на голой твердой лежанке - если не считать грубой холщовой материи заменявший пастель, - было неприятно. «Хотя, что она хотела, здесь ей не замок с фазанами».
- Можете идти. - Кайна кивнула страже, и снова посмотрев на Беатриче, добавила. - Оставьте нас одних.
Как только стража вышла, и один из солдат закрыл дверь, дознаватель кивнула на стул. Жрица села на предложенный стул и устало, подняв глаза на дознавателя, прошептала, облизывая сухие губы.
- Ты не могла бы дать мне немного вина промочить горло?
- Конечно. – Согласилась дознаватель. – Я же не зверь, какой.
Наполнив кубок вином, Кайна протянула его жрице и, откинувшись на спинку кресла, произнесла.
- Прежде всего, меня интересует анонимная записка, именно благодаря этой записке я смогла выйти на ваш след. Впрочем, Альфредо давно хотел меня подставить. Ему не нравилось что я его начальник.
Выпив все вино из своего кубка, жрица протянула кубок дознавателю и попросила налить еще вина. Кайна не споря, налила еще вина, но при этом строго заметила: я еще не слышала твоего рассказа. Кто написал записку?
- Альфредо… - кратко ответила жрица, делая глоток, но Кайна ее перебила.
- Альфредо? Могу предположить, что это мог быть кто угодно, но только не мой секретарь, так как он не умет писать. Да и записка была написана не им. Подчерк, которым был написан анонимный документ, явно хотели подделать под мой, но это плохо получилось. Скажу больше, я еще не видела человека, который мог бы с точностью скопировать, как я пишу. Я быстрее поверю, что это сделала ты …
- Ты можешь, мне не верит, но это так. – Возразила Беатриче. – Альфредо пришел ко мне и предложил предать тебя. Сказал, что у него есть информация, которая поможет ему тебя подставить, и что он эту информацию мне продаст…
- Ты говорила, что это Альфредо убил единорога, а теперь получается, что он подставил меня, а затем его убили. При этом единорога и старого ваганта - убитый бард был вагантом - убил кто-то другой. Получается, что это был Данотело?.. Лжец приводить в свидетели покойника. Ты сама сказала, а я только слушала, как и обещала.
Жрица посмотрела на Кайну и пожала плечами.
- Возможно, Данотело и убил единорога, но на это есть причина, что же касается анонимной записки, ее написал Альфредо…
«Как только записка оказалась в руках Беатриче, жрица скрылась в темноте улицы, впрочем, уходить было еще рано, надо дождаться основного действия. Прислушавшись к шуму, исходившему от моста Старой Мельницы, жрица улыбнулась. «Кажется, на этот раз все прошло нормально, и он убил секретаря. А появление на постоялом дворе подведет подозрения к Данотело, скорей всего его арестуют за убийство, Кайна попадет за то, что не смогла раскрыть убийство барда, а затем убийство ее секретаря. Слишком плохая работа нашего дознавателя поможет мне остаться в стороне».
Следующая сцена прошла как в тумане и вот уже она идет вдоль темной улицы, подходит к одному из домов скрывается за быстро открытой своим ключом дверью, поднимается на второй этаж. Выложив перед горящей свечой: лист бумаги и гусиное перо жрица еще раз взглянула на записку а, начав писать, она, старалась, как можно тщательнее выводить каждую букву, копируя подчерк дознавателя. Сделав несколько копий и выбрав наиболее подходящую записку - скопировать подчерк совсем точно Беатриче не смогла – жрица снова вышла на темную улицу и вскоре она уже сидела в трактире перед одним из агентов приора. «Он отнесет записку в приорат, и если все пойдет, как я задумала, то я смогу выкрутиться»…
- Ты о чем задумалась?
Жрица поставила бокал на стол и, посмотрев на дознавателя, заговорила.
- Думаю о внезапных поворотах судьбы. Я же жрица судьбы… Жрица Богини Айрэт, как и моя мать, моя бабка, прабабка. Я встретилась с Данотело, кстати, у нас, его называют Сабато, очень, очень давно. Он тогда был совсем мальчишкой и, несмотря на то, что ему недавно исполнилось шестнадцать лет, он все еще искал приключений в горах Мон-Жармен. Данотело хоть и дворянин, род его очень давно обеднел, и теперь полностью зависит от сильных мира. Я тогда решила помочь человеку. Понимаешь, просто решила помочь, без всяких задних мыслей, просто как жрица…
- Я сейчас расплачусь, - буркнула под нос Кайна. – Давай рассказывай дальше. Что вас связывало с Сабато, как ты его называешь.
- Я приняла Сабато в орден Айрэт. Понимаешь, у нас он смог бы изменить свою судьбу, но так вышло, что однажды ему в руки попал пергамент о Сердце Единорога и он стал уговаривать меня, что бы я выполнила этот запрещенный ритуал. Я, конечно, отказывалась но, в конце концов, согласилась, это выбор Сабато или Данотело. Вагант, дед Эйллин и их единорог просто оказались не в том месте, и не в то время.
- Данотело, конечно же, не смог довести начатое дело до конца. Единорог Эйллин разрушил магию иллюзии, а я предупреждала, что это может кончиться очень плохо, но Данотело не хотел слышать…
- Эйллин особый человек. – Отозвалась Кайна, наполняя кубки вином. – Гистрион наблюдала Звезду Единорога так, что после этого у вас с Данотело, и особенно с Альфредо просто не могло получиться убийства Хорса. Теперь же придется отвечать: Данотело казнят, а тебя вышлют на окраину империи. Организация секты и исполнение запрещенного культа. Сама знаешь. Зачем тебе нужно было создавать запрещенный культ? Ты ведь могла служить официально в храме?
- Я жрица Богини Айрэт, как и моя мать, как и моя бабка, прабабка. – Снова объяснила Беатриче. – Я просто не могла поступить иначе, я должна была вести мистический культ.
- И так; ты всего лишь организовала секту мистического культа, что же касается убийства то здесь ты не причем? Все что я смогу сделать для тебя, так это написать в отчете то, что ты просто выполняла сою работу. За это тебя ждет конфискация замка и ссылка. - Поднявшись с кресла, дознаватель подошла к двери и, распахнув ее, проговорила. - Это все. Можете ее увести, дознание окончено.
Как только жрицу увели Кайна села писать отчет о проделанной работе и через час несколько листов пергамента лежали на столе перед представителем императора в провинции. Еще через час на листах красовалась большая императорская печать и подпись Арадии, а так же к отчету добавили еще один лист бумаги, в котором рукой представителя императрицы сеньора Марана было написано:
Жрица Беатриче за организацию секты и служение запрещенного в империи мистического культа подвергается ссылке с конфискацией всего имущества.
Данотело как убийца барда и единорога приговаривался к смертной казне, а по отношению к консулу - сеньор Лонгинаро - следствие прекращалось и консул по окончанию этого дела, которое должно было закончиться исполнением приговора, мог вернуться к своей работе.
***
Дознаватель вошла в комнату и, упав на кровать, произнесла. - Ну, вот Эйллин наше дело раскрыто!
- Так значит, все закончилось? – гистрион подняла глаза на свою подругу. – Ты смогла раскрыть убийство Гарда?
- Да. Преступник арестован и его ждет справедливое наказание.
- Что с ним будет? Его казнят? Я не хочу сказать, что я против, - Эйллин села рядом с дознавателем, - я хочу поговорить с этим человеком. Я прошу тебя позволить мне встретиться с ним.
- Но зачем тебе нужно встречаться с ним?
- Я хочу посмотреть в его глаза.
- Ладна, - согласилась Кайна, - я могу позволить вашу встречу, но не очень длинную. А что у тебя нового?
- Мне вернули деньги, целых пятьсот флоринов.
- Это хорошая новость, так завтра ты готова на встречу? Завтра я тебя жду возле моста ведущего на остров приора.
Перейдя площадь девушки, подошли к кирпичному четырехэтажному зданию тюрьмы и остановились перед входом. Кайна достала свой медальон и, показав его охраннику, произнесла.
- Это моя подруга, хотела бы поговорить с убийцей барда. Я знаю, что это не позволено, но Данотело убил ее деда и единорога, который был членом их труппы. Это очень важно для нее.
- Можете идти. – Согласился охранник, отходя в сторону и пропуская девушек в дверь. – Я ничего не видел.
Пройдя по темному коридору, и спустившись на два этажа под землю, дознаватель подошла к одной из камер, немного подумав, и посмотрев на Эйллин, дознаватель открыла тяжелую дверь. Попросив Эйллин немного подождать, дознаватель вошла внутрь, но через минуту вышла и, встав возле стены, проговорила.
- Он согласился поговорить с тобой... - увидев, что Эйллин хочешь что-то сказать, дознаватель добавила. - Я оставлю вас одних, подожду снаружи, и думаю, ты не организует убийце побег отсюда.
Войдя в камеру, Эйллин вставила два факела в специально сделанные для этого подставки и, посмотрев на Данотело начала говорить.
- Так это ты убил моего дедушку и единорога?
- Да, - ответил Данотело, - но у меня были на то причины. Я не обязан отчитываться перед тобой.
- А я не хочу тебя обвинять в этом. – Возразила гистрион. – Мне очень тебя жалко, но я хочу знать, зачем ты убил единорога. Я знаю, что сердце единорога должно было помочь тебе достигнуть славы, но разве ты не знаешь, что убийство не сделает тебя счастливым.
- Ты не сможешь меня понять.
- А ты попробуй объяснить? Я наполовину Джанго, и как представитель этого народа знаю, что должна встретиться с тобой. Я хочу что-нибудь сделать для тебя. Что-то, что в моих силах. Но для того чтобы я могла помочь тебе, мне нужно, чтобы ты рассказал мне, зачем ты совершил это страшное преступление.
Услышав, что Эйллин называет себя Джанго, Данотело посмотрел в лицо гистриона и в его глазах начала искриться надежда.
- Ты, правда, хочешь знать, что заставило меня совершить убийство? Получив согласие гистриона Данотело начал рассказывать.
- Наш род хоть и древний, но полностью обедневший. Поэтому отец всегда считал, что лучше быть бедным, но гордым. Он никогда не понимал меня по настоящему, не хотел понимать, не понимал, что я хочу учиться, конечно, он учил меня, тому, что знал сам. Потом меня учили другие, в основном те, кто работал у нас, но мне этого было мало. Я даже семь основных наук не закончил. Потом я мечтал увидеть новые земли, хотел путешествовать. Все мои сверстники совершали путешествия, и как младший сын, я должен был путешествовать, но у отца не было на это средств. Меня всегда подавляли, поэтому, когда я встретился с Беатриче, это было много лет назад, возможно еще до твоего рождения, и она пригласила меня в свой орден, я ощутил что принадлежу к чему-то большему, чем мир моего отца. Ты понимаешь, что это значило для меня? Это был необычный мир, мир полный тайн, а потом я обнаружил одну рукопись, в которой говорилось, что необходимо убить единорога. Надо всего лишь убить единорога. Достав сердце этого животного, ты достигнешь чего-то большего, поднимется над окружавшем тебя миром. Я решился на этот шаг, так как считал - это мой шанс изменить свою судьбу.
- Ты разве не знал, что это касается утренней звезды, под тем же названием: Сердце Единорога? И потом сердце единорога это символ, внутренняя алхимия, то, что ты искал находиться внутри тебя, ты должен был посмотреть внутрь себя и увидеть Богиню Вечной Любви. В каждом из нас живет образ Великой Богини, поняв это, мы создаем свою судьбу. Разве ты об этом не знал?
- Знал, конечно, - ответил Данотело, - но это казалось таким простым, что я не удержался.
- Мне жаль, но Беатриче тебя просто использовала, - вздохнула Эйллин. – Можешь, не верит мне, но жрица тебя использовала в своих интересах, она никогда не хотела того, чтобы ты стал свободным а, убив единорога, ты просто, стал бы вечным рабом жрицы. Теперь она тоже арестована и предстанет перед судом.
- Возможно, - согласился Данотело, - но я бы, по крайней мере, был бы занят интересным делом. Я боюсь, что меня будут пытать, я признался, но они меня будут пытать, я боюсь.
- Вот возьми. – Эйллин быстро подошла к Данотело и, протянув руку, вложила в ладонь мужчины небольшой флакон с янтарной жидкостью. – Это поможет тебе покинуть этот мир. Ты можешь уйти свободным гражданином. Жидкость не допустит, чтобы тебя пытали, ты не доставишь им удовольствия, быстро покинув мир.
Быстро одернув руку, гистрион сделала несколько шагов к двери, где и натолкнулась на Кайну.
- Я все обсудила с ним, и мы можем идти.
***
Несмотря на то, что приговор Беатриче уже вынесли, представитель императрицы, решив действовать в рамках закона, собрал верховный суд в составе трех обвинителей: жреца из храма Айрэт, дознавателя Кайны Северино и председателя театральной гильдии сеньора Оцеано. Все, троя одетые в черные мантии судей, заняли место за столом, стоявшим на возвышении, и говорившем что они как бы возвышаются над окружающим их миром, а значить могут выносить справедливые приговоры. Сам сеньор Маран, выполнял функции наблюдателя суда, в отличие от судей Маран, лишь наблюдал, не высказывая своего мнения на счет происходящего, и лишь в конце объявлял свой приговор, который выносился на заключениях остальных судей. В качестве хранителя правосудия выступали квестор Малинари и молодой легионер Марио. Как только обвиняемая жрица вошла в зал городской ратуши, Маран, объявил заседания суда открытым.
Марио вышел вперед и, заняв место на кафедре, произнес.
- Обвиняемая выйдите сюда и займите место перед судом.
Беатриче вышла вперед и, заняв место на такой же что и у Марио кафедре, посмотрела в глаза молодого обвинителя.
- Назовите ваше имя обвиняемая и в чем вас обвиняют? – задал Марио первый вопрос.
- Беатриче, жрица Беатриче, виновной я себя не считаю, но согласна законов империи Этурейя, я обвиняюсь в создание запрещенного мистического культа. Я обвиняюсь лишь в том, что посмела свободно выражать свои чувства. Я обвиняюсь лишь в том, что пыталась быть сама собой. В этом я действительно виновна, а остальные обвинения это жалкая ложь.
- Вы склонили жителя Мон-Жармен сеньора Данотело, к убийству единорога и барда?..
- Нам известно, что вы совершали «церемонии перехода» используя внутренние органы единорога, - жрец Богини остановил Марио и, посмотрев на Беатриче, продолжил. – Вы использовали Данотело в своих интересах, маскируя свои интересы достижением духовного роста последнего. Прошу заметить, сеньор Маран, жрица Беатриче хотела использовать сердце единорога в своих интересах…
- Я не заставляла его убивать, - жрица перебила своего коллегу из храма Айрэт. - Данотело, сам выбрал свой путь, это его выбор, а я как жрица Богини Айрэт просто приняла его. Если он и совершил убийство, судите его.
- Вы нарушили один из главных законов храма, вы приняли решение за другого человека…
Но Беатриче остановила жреца, - Мне нечего к этому добавить, я всего лишь жрица богини судьбы, как и вы сеньор Милано.
Сразу же в зале воцарилась не большая пауза и чтобы как-то разрядить ситуацию Маран, дал слово защите. Малинари - второй квестор или хранитель правосудия заняв место, на соседней с Марио кафедре принял сторону защиты.
- Сеньора Беатриче вы можете рассказать, что вас связывало с жителем Мон-Жармен сеньором Данотело, известного вам как Сабато?
- Двадцать лет назад я встретилась с молодым человеком, сыном хозяина горного имения в Мон-Жармен. Парень был полностью подавлен, он не знал, что ему делать, у него не было цели в жизни, и я как жрица Богини судьбы предложила ему свою помощь.
- Он согласился и стал членом культа, возможно, это и тайный культ. Я виновата, что давала людям тайные знания, запрещенные еще до Джулиано Медичи, но… - Беатриче не надолго замолчала, но как только сеньор Милано хотел что-то сказать, продолжила. – Это то же самое как если бы обвинять мясника что он забивает свиней рады их мяса.
- Потом Сабато нашел в моей библиотеке старую рукопись, посвященную культу единорога, и стал уговаривать меня, чтобы я посвятила его в эту тайную церемонию. Я отказывалась, но его требования становились настойчивее, он начал мне угрожать и я по доброте душевной согласилась совершить эту запрещенную церемонию. Если вы читали рукопись, то должны знать про убийство единорога там не чего не говориться. Это всего лишь алхимическая аллегория.
- Вы говорите об этой рукописи? – Милано показал свернутый пергамент, изъятый у Беатриче и сейчас фигурирующий на суде как документ обвинения.
- Я не вижу что это за документ, но если вы мне его покажите, я скажу точно.
Милано развернул пергамент и передал его Малинари, квестор в свою очередь подошел к Беатриче и предъявил рукопись для опознания. Осмотрев внимательно пергамент, жрица признала, что это тот самый документ. Сразу после этого сеньор Оцеано поднялся со своего места и попросил слова. Получив разрешение говорить, Оцеано начал доклад.
- Я хочу сказать, что в пергаменте не говориться об убийстве живого единорога, охота на которых, запрещена на территории всей империи. Как и сказала жрица Беатриче это всего лишь алхимическая аллегория, символ, звезда единорога олицетворяет сердце. В сердце содержится центр мудрости, и, устремив взгляд внутрь себя, мы познаем мудрость Богини. Возможно, сеньор Данотело просто неправильно прочитал пергамент, а наша обвиняемая не разъяснила ему весь смысл прочитанного. Таким образом, она ввела его в заблуждение, а значить вина ее может быть доказана.
Прочитав положенную на стол записку, сеньор Маран, поднялся со своего места и, остановив суд, объявил.
- Сегодня утром сеньор Данотело был найден у себя в камере мертвым, поэтому мы не можем обвинить Беатриче в организации убийства единорога и ваганта Гарда. Так как нет свидетелей организации преступления, у нас есть всего лишь слова… наши слова против её слов, а этого для обвинения мало. Как представитель императрицы Арадии в провинции снимаю обвинение с Беатриче в организации убийства и обвиняю Беатриче в создании запрещенного культа. Поскольку обвиняемая признает свою вину сама, считаю возможным приступить к вынесению приговора.
Все, троя судей, по очереди поднялись со своих мест и громко, чтобы все слышали, объявили свое решение:
- Вина доказана!
Выслушав судей Маран. Вынес окончательный приговор:
- Поместье жрицы Беатриче, все ее имущество – замок и библиотека оккультных книг переходить в собственность империи, а сама она высылается на окраину империи навсегда. Решение окончательное и обсуждению не подлежит.
На этом суд объявили закрытым, а дело законченным.
- Вы думаете, что наказали меня. – Беатриче остановилась возле тюремной кареты, которая должна была отвезти ее до ближайшей почтовой станции, с которой Беатриче должна будет продолжить свое путешествие уже самостоятельно. – Я всего лишь выслана на окраину империи, где смогу начать все сначала. Так что я выиграла.
Как только карета скрылась за поворотом, Кайна сплюнула себе под ноги и произнесла.
- Что за мразь.
***
- Так ты решила уйти с театром Гленды?.. выйдя вслед за подругой на базарную площадь, где обычно проходили городские торги, задала вопрос Кайна.
- Так будет лучше, - отозвалась Эйллин. - Я не хочу оставаться в городе. Кстати что произошло с нашими друзьями?.. Беатриче и Данотело?
- Беатриче выслали на окраину империи, это максимальное наказание, какое мы смогли ей дать. Данотело, нашли мертвым у себя в камере… - неожиданно замолчав и внимательно посмотрев на Эйллин, дознаватель прошептала. - Ты зачем передала ему яд?
- Я не хочу, чтобы его пытали, - также шепотом ответила Эйллин. - Это ничего не даст, а значит, зачем унижать человека? Даже если он заслуживает наказания, но только не пыток. Он уже признался, его казнят, но я не понимаю, зачем его перед этим надо мучит? Унижать его достоинство. Он уже наказал себя. Казнить Данотело было бы достаточно. Я думаю, что придет время, когда пытки будут запрещены законом, а пока это лучший выход для Данотело.
- Пожалуй ты права. – Согласилась Кайна. – Я тоже парой думала, зачем пытать человека, особенно, после того как он признался. Хотя перед тем как он признался, пришлось его, как следует припугнуть. В приоре решили, что он сам умер от удушья. Расследовать причины смерти ни кто не собирается, а значить я могу это дело считать законченным. Ты уйдешь сегодня или завтра?
- Через пару дней, а сегодня мне осталось еще одно последнее дело.
ЭПИЛОГ
К двенадцати часам дня все было готово, и участникам аукциона осталось лишь дождаться, сеньора Марана. Представитель императрицы в провинции появился, как только раздался выстрел полуденной пушки. Выйдя вперед, мужчина оглядел толпу и, набрав побольше воздуха в легкие начал говорит.
Сегодня на торги выставляется постоялый двор Чудесный Замок, вокруг трактира стоянка для повозок, просторный двор. Здание трехэтажное - считая чердак, это хорошее предложение и мы установили первую цену в пятьдесят флоринов, торг будет идти до тех пор, пока горит эта свеча. - Сеньор Маран, вытащил из кармана небольшую не выше двух дюймов зеленую свечу и показал ее толпе. - Цену можно предлагать с момента как я ее зажгу. - Поставив свечу на стол, представитель императрицы поджег фитиль и махнув рукой, крикнул.
– Начинайте!
Сразу же на стол посыпались записки, сейчас они были свернуты, но буквально через десять минут, как только свеча прогорит, их должны будут развернуть, представитель императрицы прочитает цену и постоялый двор окажется проданным. Эйллин прикрыла глаза и посмотрела на стол. «Первая цена пятьдесят флоринов, думаю, что цена очень высоко не поднимется. Хотя постоялый двор и находиться в хорошем месте, его все знают, но, больше пятисот флоринов за него не дадут. Как только свеча догорит, я дам свою цену». Решила, наконец, гистрион. «Чтобы остальные покупатели не смогли перебить цену. Я могу заплатить триста пятьдесят или даже четыреста флоринов, четыреста пятьдесят».
- Ты думает купить постоялый двор Арона?
- Да, - Эйллин кивнула головой, - и я его куплю. Немного помолчав, девушка попробовала объяснить свой поступок: - помнишь, ты рассказывала о соседке по комнате, когда ты училась в академии?.. Я чувствую себя виноватой в том, что обвинила Арона в том, что он взял деньги и пустил того парня на кухню. Если бы у меня не началась истерика, то ты, возможно, не стала бы привлекать хозяина, ведь я узнала убийцу…
- Дело не в том, что ты обвинила Арона в предательстве…
- А в чем тогда? – Эйллин подняла глаза на Кайну. – Если я не куплю Чудесного Замка и останусь в городе, то буду считать, что совершила предательство. Предав нашу дружбу с Ароном. Если уйду с театром Гленды, то опять же буду чувствовать себя виноватой, ведь это по моей вине Арон остался без своего постоялого двора.
- У Джанго есть обычай если барон хочешь изменить свою судьбу, подвести итог жизни и начать все сначала, то он должен сделать подарок самым близким друзьям. Это должно быть то, что выберут сами друзья. Даже если это невозможно, борон должен постараться выполнить их просьбу. Единственное что я могу сделать для Арона так это вернуть ему его постоялый двор. Только так я сохраню нашу дружбу.
- Это мой долг перед убитым Гардом, иначе он никогда не сможешь покинуть этого города, зная, что я предала близкого ему человека. Для меня это не просто слова.
Кайна посмотрела на свечу и пожала плечами.
- Тогда тебе следует поторопиться, свеча скоро прогорит.
- Вот примите мою записку.
Гистрион протянула небольшую бумажку представителю императрицы и как только записка легла на стол, свеча погасла, и Маран скомандовал.
- Аукцион закончен!
Просмотрев поданные цены и обнаружив, что больше всего предложила участник аукциона под номером десять, четыреста флоринов, Маран, вышел вперед и объявил.
- Постоялый двор Чудесный Замок продан участнику аукциона под номером десять.
Эйллин подошла к столу и протянула представителю императрицы мешочек с монетами.
- Здесь пятьсот флоринов.
Внимательно осмотрев содержимое мешочка, сеньор Маран, отсчитал нужную сумму и, вернув гистриону сто флоринов, поздравил девушку с удачной покупкой.
- Вы можете оформить дарственную на имя Арона? Эйллин посмотрела на представителя Арадии. – Не спрашивайте, зачем мне это надо, но поверьте, я должна вернуть Чудесный Замок его прежнему хозяину.
- Как будет угодно сеньоре, - согласился, Маран. – Идемте в приорат, я оформлю необходимые документы. Она, - представитель Арадии посмотрел на Кайну, - выступит нашим свидетелем.
На следующий день рано утром Арон пришел на свой бывший постоялый двор и, увидев в зале гистриона, присел на стул стоявший напротив. Откинувшись на спинку стула, Эйллин молча сидела, устремив немного грустный взгляд на хозяина Чудесного Замка. Мужчина молча сидел напротив и, боясь сказать хоть слово, с тоской смотрел на гистриона. Эйллин даже стало, немного жаль Арона: Из-за конфискации Чудесного Замка волосы еще не очень старого мужчины побелели еще больше, и даже сидя хозяин постоялого двора сильно сутулился, как будто весь груз прожитых лет вместе с недавними событиями навалился ему на плечи и мешал выпрямиться. Возможно, она даже чувствовала свою вину по отношению к своему бывшему другу. «Каким бы он не был, но он мой друг, а я друзей не предаю… все-таки, я правильно сделала, что отказалась от затеи с трактиром. Лучше пройти свою дорогу, чем вязнуть в грязи чужой», - припомнила она старую мудрость Джанго и, набравшись смелости первой начала разговор.
- Вот возьми. – Эйллин протянула Арону свернутый пергамент. – Это дарственная на твой постоялый двор. Я его выкупила и хочу вернуть обратно.
Развернув бумагу, и прочитав ее, Арон упал на колени.
- Эйлли, ты возвращает мой постоялый двор, но я, я… - не найдя слов хозяин Чудесного Замка разрыдался.
Девушка подняла мужчину с колен, и немного подумав, сказала.
- Считай что это мой подарок. Мне вернули деньги, но я решила уйти с театром Гленды. Я не хочу с тобой ссориться. Все-таки ты был другом моего дедушки, но так же ты был и моим другом в течение очень многих лет. Поэтому то, что я выкупила твой постоялый двор: это знак моей доброй воли по отношению к тебе. Мы расстаемся друзьями, Гард не хотел бы, что бы мы ссорились. Ты был прав, что я не могу работать в трактире. Я поняла, что хочу продолжить свою работу в театре. Все-таки Джанго могли, всего в нескольких словах выразить то, на что мне потребовалось целая куча слов. Как гласить их древняя мудрость: не лезь своим куском в чужую похлебку, и я, имея свою похлебку, не хочу отнимать ее у тебя. Так будет лучше для нас всех…
Неожиданно замолчав, гистрион, резко развернулась и покинула постоялый двор, оставив Арона стаять посреди зала. Уже перед самой дверью гистрион обернулась и добавила:
- Когда-нибудь я вернусь, а сейчас дорога зовет меня в новый путь.
Кайна обняла гистриона и спросила. - Мы еще увидимся? Мне было приятно с тобой познакомиться.
- Обязательно увидимся, и возможно, уже в следующем году, – улыбнулась гистрион. – Да в следующем году, только не знаю где и при каких обстоятельствах.
- Я теперь старший дознаватель, и мое предложение на счет секретаря остается в силе. - Дознаватель положила ладони на плечи гистриона. - Ты всегда может пойти работать под мое начало.
- Я обещаю подумать. – Эйллин снова обняла Кайну. – Я обязательно подумаю, а теперь мне пора. Да, чуть не забыла, присматривай за Ароном!
Заняв место в головном фургоне на небольшой скамеечке впереди, как это было в старом вардо, гистрион сжала ладонь Гленды и прошептала.
- Можем трогаться?
Гленда взяла в руки вожжи и длинный караван театральных павозок тронулся в путь.
- Говорят, что сеньора Данотело отравили?
Раздался рядом с дознавателем голос Сильвано, коллекционер вардо тоже пришел проводить гистриона. Но все то время пока длилось прощание с Кайной, стоял в стороне, боясь напомнить: что Эйллин обещала продать свое вардо в его коллекцию. Теперь, когда караван Гленды начал удаляться Сильвано набрался смелости подойти к дознавателю, и узнать что же решила Эйллин на счет своего фургона. «По всей видимости, она могла оставить распоряжения на счет вардо дознавателю. Ведь фургон нужно сжечь». Коллекционер знал, что вардо по-прежнему стоит во дворе Чудесного Замка, а сам постоялый двор возвращен бывшему владельцу. «Это означает, что я смогу выкупить вардо в свою коллекцию».
- Отравили?
Дознаватель сделала удивленные глаза.
- Интересно кто это сделал, впрочем, дело закрыто, и мы этого теперь никогда не узнаем. Кстати ты все еще хочешь купить вардо Эйллин? Я его могу уступить за триста пятьдесят флоринов.
- Я его сегодня же и возьму! - воскликнул Сильвано. - Когда я смогу забрать вардо и как передать деньги? Могу заплатить сразу, я надеялся, что Эйллин все-таки продаст этот фургон. Поэтому я захватил с собой некоторую сумму наличными.
- Договорились, - улыбнулась Кайна, - вардо можно забрать на постоялом дворе Арона. Эйллин вернула Чудесный замок прежнему владельцу.
Убрав деньги в сумку на поясе, дознаватель махнула на прощанье рукой и неспешно направилась в сторону острова приора. Повернув за угол, она остановилась и задумалась:
«Интересно как Сильвано собирается тащить это вардо к себе домой. Впрочем, это меня уже не касается».
Бард
Певец (народный исполнитель собственных песен на собственные стихи).
Вардо
Повозка кочевого народа Джанго.
Вагант
Старший актер, режиссер, театральный мастер, профессор академии.
Гистрион
Артист широкого профиля: поэт, рассказчик, певец, лицедей, музыкант, танцовщик, дрессировщик зверей, циркач.
Джанго
Кочевой народ, зарабатывающий на жизнь песнями, танцами, игрой на музыкальных инструментах, дрессировке животных.
Приор или Приорат
Тайная городская полиция.
Микелино Малинари
(Микелино де Молинари) — итальянский живописец и миниатюрист ломбардской школы. Работавший в стиле интернациональной готики.
Мон-Санис
Горная дорога через Велуйский перевал Этурейи, соединяющая две облости Велуйя-Мон-Санис и Рамонна де Карра.
Мон-Жармен
Небольшая деревня по дороге Мон-Санис в нескольких милях от Велуйского перевала. Полтора дня от города Ла Читта ди Ферсино – столица Рамонна де Карра.
Трава предсказателей (шалфей)
Шалфей предсказателей, сальвия (Salvia Divinorum) - название растения из рода шалфеев, из листьев которого получают психоактивный галлюциноген диссоциативного свойства сальвинорин-A.
Филид
Старший театральный мастер, режиссер-постановщик.
Этурейя
Империя, объединяющая двенадцать провинций.