Кладбище разбитых сердец
1. Исповедь.
Наступает полночь, и я вновь покидаю одинокую, холодную избу и скрываюсь во мраке ночи. Ночь – мой дом, кровь – моя жизнь. Я бессмертный охотник за кровью живых – вампир. И я не в силах сдерживать голод, дьявольская сила тянет меня на охоту. В голове словно заноза, засела единственная мысль: «убей Человека – брата душевного. Убей!» О, человече, Божья тварь, тебе не понять мои муки голода, которые одолевают мою измученную бессмертием душу, каждую ночь. Я существо без судьбы, без прошлого и будущего. Я житель иного мира, увы непонятному тебе, человече.
Но прошу, не пугайтесь меня, ибо я уже давно отказался от человеческой крови, моими жертвами становятся бродячие кошки, собаки, лесные зверушки. Жаль их убивать, но иначе погибну я.
После охоты я часто прогуливаюсь по ночному городу, всегда стараясь, держатся подальше от людей. Я избегаю встреч, чтобы люди при виде меня худого, бледного, брюнета в черном старом плаще, тёмной шляпе и туфлях, не испытывали страх. Но младенцы почему-то всегда странно смотрят на меня, может они чувствуют моё проклятие, я где-то читал что дети и животные особо чувственны к сверхъестественным явлениям.
Завьюжит листвою тротуары осенний ветер и холодный дождь зальёт сердце моё пустое скорбью по солнцу. Душа моя наполнится печалью и стечёт слеза тоски, омывая бледный лик застывшей смерти. Любовь растворилась в крови и обратилась в пепел на руинах моей прошлой жизни. Я покинул счастья края уже давно и поставил крест на тех, кто любил меня. Я вечен. И никогда не забыть мне тот крик ужаса, который замер на лице моём, когда глянула на меня пустота с большого зеркала. Отражение исчезло в бледном лике вечности. И никогда мне уже не увидеть своего лица (я наверное заметно постарел за последние века от голода и отчаяния) О ужас! Ибо тот, кто принял бессмертие как дар блаженства, увы познать должен не благо, а горький вкус безумного одиночества и изгнание, от мест которые были некогда тебе дороги. Бег от самого себя.
Скорбь навсегда поставила печать страданий на душе моей и ничто не спасёт меня. Поздно вопрошать к Господу за покаянием, я знаю, он глух. Но раскрыл свои объятия Дьявол, он ждёт меня. И я бегу прочь от Властелина Зла, но бежать мне некуда, ибо Он везде и всюду силиться проникнуть в самую мысль гения, и подчинить своей власти. Да я вампир, но не дамся тебе сатана. Никогда…
…Соседи мои вряд ли подозревают кто их загадочный сосед, по крайней мере, я так думаю. Но нужно быть осторожнее, я же не знаю, о чём думают соседи. Я уклонился от начатого вначале рассказа, перепады мыслей, с одного места на другое, мне простительны. Я ведь не писатель, и никогда им не был, я всего лишь одинокий несчастный вампир, который исповедуется пред тобою, мой друг человече. Хочется рассказать всё сразу, ибо единственный психолог для меня сейчас ты, человек. Если тебе скучна исповедь вампира, не мучь глаза свои, закрой книгу и читай, то, что тебе интересно. Но ты человек любопытен и всегда был любопытен, друг.
Обычным местом моих прогулок являются лес или глухие безлюдные переулки. А иногда прихожу в парк, ухожу вглубь и сажусь на беседку под тополем, где предаюсь воспоминаниям, здесь я похоронил своё счастье, свою любовь, свою жизнь. Это место мне дорого, а почему? спросишь ты, узнаешь чуть позже, да я немного скрытен, но ведь так моя исповедь становиться интересней. А?
Друзей и подруг у меня нет, и в одинокой заброшенной избе, меня давно никто не ждёт. Но к одиночеству своему я привык. Ибо такому чудовищу как я, грех думать о любви. Я люблю смерть. Смерть которая отвернулась от меня.
Днём, я провожу время дома, ибо Солнце для меня губительно. С душевной тоской, одинокий не нужный ни себе, ни другим, я гляжу на окна, озаренные смертью и тихо страдаю. А с наступлением ночи, я бегу на охоту, потом прогулка, и лишь перед рассветом, я бегу на кладбище и падая лицом на сырую землю, я плачу и как хочется обрести покой, там глубоко под землей, в холодной постели смерти. О, боже забери мою душу и отпусти грехи мои! Но глуха смерть к тому, от кого она уже давно отвернулась, навеки. Не стучит в жилах пульс, не бьётся сердце, и кожа моя бледна, но я живу, живу…
В предрассветных сумерках я печальный покидаю царство вечного покоя, и возвращаясь домой, сидя в углу и глядя в мрачные стены, вспоминаю своё весёлое счастливое время, когда я был человеком, таким как ты, мой друг. Наслаждался жизнью, любил и был любим, но однажды в мою шею вонзил клыки вампир, подарив мне вечность и вместе с нею тоску. И умершие мечты, уже не воскреснут на кладбище разбитых сердец…
2. Вампир.
Родился я 300 лет назад в небольшом городке, название которого утаю, ибо не желаю, чтобы горожане знали, что среди них живёт вампир, а он не лучше маньяка, скажу. Жил я тогда в усадьбе Михаила Иваныча Захарова хозяина крупной обувной фабрики. Мать моя помогала кухарке, я же помогал дворнику, садовнику и конюху, работы хватало. Отца своего я не знал до поры до времени, и правда что открылась моим глазам, оказалась неожиданной.
Мама была довольна работой в усадьбе, да разве у нас у бедняков было право выбора, живи-терпи. Не хаю Захарова, нет, он всегда был добр и обходителен со мной и мамой. Ранним утром он уезжал на фабрику и возвращался домой только поздним вечером. Мне же приходилось терпеть упрёки и ненавистный взгляд Елены Николаевны, жены Михаила Иваныча. Она возненавидела нас с матерью всем сердцем только за то, что мы бедные слуги, ибо тот, у кого Власть, нравится помыкать, тем, у кого этой Власти нет. Но окажись богач на месте бедняка, он бы по-иному глядел на жизнь и людей.
Елена Николаевна всегда искала повод очернить и унизить нас и других слуг в глазах мужа. Но добрый Михаил Иваныч, всё понимал и никогда не верил лживым словам подлой жены. Ах, добрейшей души и величайшего ума был человек Михаил Иваныч. Как жаль, что сейчас среди вас дорогие граждане так мало добрых людей. Если ошибаюсь, то простите господина скептика.
Однажды зимою, кухарка Зинаида заболела ангиной и по этой кручине не могла готовить обед для хозяев, все обязанности легли на плечи моей дорогой матушки. И здесь Захарова нашла повод осквернить кулинарию матери. Нечаянно матушка пересолила куриный бульон, а Захарова страшно не любила, когда еда пересолена, Зинаида-то знала, как угодить капризной хозяйке, да вот матушка призадумалась или забыла, не знаю, не это главное. Чего сказать-то хочу, на моих глазах эта ведьма устроила грандиозный скандал, по этой пустяковой оплошности. Жаль, что ты дорогой мой друг, не мог видеть всю ненависть в глазах Елены Николаевны, к несчастной женщине, которая, низко опустив голову, пыталась оправдаться. Но я помню этот взгляд до сих пор, как незабытый сон, как проклятие. А Захарова, как всякий человек, у которого Власть, просто пропускала мимо ушей робкие оправдание, несчастной служанки.
- Дворовый пёс и тот не станет, есть, эти помой, - прорычала ведьма и опрокинула на пол кастрюлю.
Жирная лужица бульона расплылась по полу.
- Вытри пол! Ты уронила кастрюлю, - вальяжно буркнула Елена Николаевна.
Бросив в ноги матери тряпку, гордо ушла в свои покои.
Матушка, утирая слезу, упала на колени и начала аккуратно вытирать пол. Сердце моё защемило. Я осторожно опустился перед нею, и взял из её рук тряпку со словами:
- Она не стоит этого, не позорьте себя маменька.
Мама упала в мои объятия и горько зарыдала. Я крепко обнял дорогого, родного мне человека и в сердцах проклял свою судьбу.
Михаил Иваныч появился на кухне совсем неожиданно. Этот милейший человек сжалился над матушкой, когда узнал, что здесь успело произойти за время его отсутствия. Он страшно рассердился и хотел, было уже проучить жену стерву, но мама остановила его в дверях такими словами:
- Михаил Иваныч не стоит бранить супругу, ибо этим вы не добьётесь ничего. Обиды, которую она нам причиняет с сыном, бумерангом вернутся к ней самой. Господь накажет её.
Захаров послушался и, погладив меня по голове, поцеловал в темя и прижал к груди. Мать ласково взглянула на нас. Я знаю, Михаил Иваныч искренне любил нас с мамой, и мы отвечали ему взаимностью. Помню, однажды он меня вовсе удивил, сказав ласково по-отечески:
- Скоро Гриша, я возьму тебя на работу, на фабрику.
Я только кивал головой, ибо был в шоке, и ответить, что-либо просто не мог. Михаил Иваныч уловив моё стеснение и робость, ушёл. Я знаю, он не обиделся. Нет, скрывал от меня тайну, о которой мне скоро суждено, будет узнать…
В жизни моей, тогда случилось ещё одно знаменательное событие. А произошло то, чего случается в жизни каждого молодого человека, да-да, вы угадали, первая любовь. Она приходит неожиданно, внезапно человек становится тебе дороже всех ценностей на свете. О великое блаженство души, ежели любовь взаимная, а неразделенная хуже смерти. Моё сердце наполнилось любовью слишком поздно, в двадцать лет, но ведь любовь может нагрянуть и в сорок и восемьдесят, согласитесь. Итак, пленницей моих бессонных страдальческих ночей, стала дочь Михаила Иваныча – Жанна – рыжеволосая, стройная и нежная красавица. Она была единственной дочерью у Захаровых и была моей ровесницей, только я был старше на полгода. Понимаете, в начале, человек тебе просто нравится, а потом неожиданно для себя ты осознаёшь, что жизнь без него скучна и уныла, и стоит только взглянуть на предмет обожания, как печаль проходит и хочется жить, жить ради любви.
Вот и я с недавних пор начал чувствовать, что день без Жанны для меня превращается в муку. А стоит увидеть её, как тепло проникает в душу, и вуалью покоя окутывает моё влюблённое сердце, первая любовь. Иногда я часами наблюдал затем, как она ухаживает за своими цветами на небольшой клумбе. Ах, среди цветов, она сама напоминала мне розу, благоухающую красотой. И любовь моя рвалась на волю как бешеный конь, но признаться в своих чувствах, не имело смысла, ибо не хотел выглядеть посмешищем, это раз, второе – у Жанны давно уже был кавалер, сынок местного чиновника.
Помню, как сейчас, Жанна и её кавалер сидели в гостиной и мило беседовали. А я, тихо страдая от своей любви, слушал её звонкий смех, и на душе становилось противно. Тоска сжимает моё сердце словно тиски.
Я не сразу заметил, как Захаров подошёл ко мне (я стоял у окна, не осмеливаясь зайти в гостиную). Затягиваясь сигарой, он встал рядом со мной. В открытое окно веяло приятной вечерней прохладой. Мы молчали недолго.
- Ну, Гришка, чего загрустил? Али захворал? Али приключилось беда с матушкой?
Жена обидела? Ну, я ей устрою!
- Ничего страшного Михаил Иваныч, - вяло ответил я.
- Ну же, открой мне тайну своей печали, - ласково обратился ко мне Захаров, обняв за плечо, - мне можно доверять, что случилось?
Я долго колебался с ответом и, наконец, решился открыть тайну о том, что люблю Жанну. Михаил Иваныч внимательно выслушал меня, и с пониманием отнёсся к моей маленькой сердечной драме. Я ждал, что он сейчас же оскорбит меня и выгонит из усадьбы вон, пинком под зад. Но случилось неожиданное, Захаров усмехнулся и похлопал по плечу и, уходя, поразил меня такими словами:
- Знаешь Гришка, я всегда видел в роли зятя тебя. Дай Бог, не помру, выдам Жанну за тебя замуж, сынок.
Я видел, как он ушёл грустный и задумчивый.
Последнее слово «сынок» он произнёс настолько ласково, что смутное чувство колыхнулось в душе. Отчего же Захаров так ласков с простым сыном гувернантки. Почему?
На радостях я побежал на кухню к матери, чтобы обо всём ей рассказать. Каково же было моё удивление, когда я застал маму не одну, а с Михаилом Иванычем. Они стояли у окна и о чём-то спорили. Когда я зашёл, они замолчали и взглянули на меня.
- Что сынок? – спросила мама.
Я не стал скрывать и передал матери слова Захарова. Он тихо слушал пылкого, страстного влюблённого юношу.
- Ну, к чему такая доброта, Михаил Иваныч? – спросила его мама.
Захаров опустил голову, погрустнел на глазах.
- Ты сама прекрасно знаешь, Лидия, кто мне Гриша.
- Кто же? – насторожился я.
Помолчал Захаров, и, положив руку мне плечо, сказал ласково и грустно будто сбросил гору с плеч:
- Ты мой сын.
- Сын?
- Да. Когда-то я любил и сейчас люблю твою маму Лидию. Ты плод нашей давней любви. Но когда ты родился, мы решили всё скрыть.
Мама обняла меня и поцеловала в лоб.
- Ты прости сына, прости, Михаил Иваныч твой отец. Прости, но если бы не ложь, то мы бы уже жили далеко.
- Я бы этого никогда не допустил, Лидия.
Я в шоке сел на табурет. Двадцать лет я прожил в усадьбе, даже не подозревая, что Захаров мой настоящий отец. Всю жизнь с самого рождения он был рядом со мною. Теперь я понял доброту и щедрость. Всё понятно. Ах, матушка, зачем же вы столько лет скрывали это от меня. Скажи об этом раньше того гляди, и жизнь была бы иной. Да.
Михаил Иваныч провёл рукой по волосам моим, поцеловал в лоб, и сказав:
- Было время Гриша, когда мы с Лидией безумно любили друг друга. Я был молод как ты, и Лида была наша молодая горничная. Ах, это были счастливые времена моей молодости! Как сейчас помню, мы убегали в парк, чтобы побыть наедине. Днём сам понимаешь, и у стен есть глаза, поэтому мы с Лидой всегда старались скрывать свои чувства. Я всегда жил надеждою, женится на Лиде. Но сам понимаешь, сделать этого не мог. Лида не была в обиде, она всё поняла.
Михаил Иваныч задумался. Я видел, как он еле сдерживает слёзы.
- О, как я был счастлив, когда ты родился, но чтобы не гневить родителей, и чтобы Лида не оказалась на улице с ребёнком, мы скрыли, что малыш горничной от меня. Отец женил меня на этой проклятой стерве Лене. Любви к ней у меня не было никогда, ибо всю любовь я отдал тебе сынок и Лиде.
Я обнял Михаила Иваныча, и он прижал меня к груди и, покрывая поцелуями, тихо повторял:
- Ты прости сынок, сынок
- Я за всё прощаю и не держу обиды, - отвечал я…
…Вечером я решил сходить на реку, чтобы немного побыть наедине со своими мыслями. Слишком много информации навалилось на мою голову. Ах, лучше бы я остался дома. То, что произошло дальше, перечеркнуло мою жизнь, большим черным стрежнем. Я уже собирался вернуться в усадьбу, как неожиданно я услышал шорох за спиной. Я обернулся и успел заметить человека со звериными клыками, который ловким прыжком опрокинул меня на землю и укусил за шею, и жадный язык начал лакать кровь. Я больше был поражён, чем испуган. Никогда не приходилось мне видеть человека со звериными клыками и пьющего кровь. Но тогда жуткая мысль молнией промелькнула в голове «неужели вампир». Раздался выстрел из мушкета. Чудовище вскрикнуло, и убежало. Сквозь затуманенные глаза я видел, что от вампира меня спас отец Михаил Иваныч. Что было дальше, я не знаю, так как не был свидетелем дальнейших событий. Я потерял сознание, в тот момент, когда ко мне подошёл Захаров…
3. Пробуждение.
…Пробуждение стало моей путёвкой в мрачный мир бессмертного кровавого голода. Оно стало моим проклятием.
Очнулся я в церкви, в гробу. За окнами ночь. Никого. Я попробовал позвать кого-нибудь, но в своих силах я мог выдавить лишь слабый охрипший голос, который вряд ли кто услышит за стеной. Горло пересохло, появилось страшное желание утолить жажду. Но эта жажда была непростая, убийственное желание напиться крови охватило моё сознание, ах это было хуже тяжёлого похмелья. Внезапно я почувствовал, как во рту растут клыки, и тогда мне стало страшно, невыносимо страшно. Я почувствовал себя слабым и беспомощным, словно мальчишка среди стаи псов. Дикий стон вырвался из груди и в голове, словно величественный огонь пылала мысль: «неужели это был настоящий вампир? И я становлюсь вампиром». И языки пламени терзали моё сердце голодом, кровавым голодом. И душа, страдая, умирала под пятою вечности…
В церковь вошёл молодой поп. Увидев меня, он тихо вскрикнул и обомлел. Но убежать не успел, так как я, уже не контролируя себя от голода, выскочил из гроба и вонзил клыки в шею парнишки. И тогда жуткая мысль стрелою пронзила мою измученную душу, эти муки будут вечны, и жить мне вечно, утоляя голод, кровью живых. Дикий крик отчаяния вырвался из груди.
Внезапно вбежали попы, увидев меня, они вздрогнули и обомлели. Испуг и удивление я видел на их бледных лицах.
- Дьявол! Дьявол! – перекрестились попы, - смерть сатане! Смерть.
- Стойте! – услышал я знакомый голос за спиной попов.
Вошел Михаил Иваныч, он подошёл ко мне и сказал:
- Ты стал жертвой вампира, я знал, что ты воскреснешь, потому не спешил с похоронами. Теперь ты для всех мёртв и забудь отныне, дорогу в усадьбу, маму и меня.
- Но как же так, Михаил Иваныч, куда же мне идти? К чему мне воскрешение, ежели я вынужден прятаться от всех.
- Ты вампир, но ты всё ещё мой сын. И пока сердце бьется в груди, я не оставлю тебя в беде, сынок. А теперь беги, беги сын.
- Я никогда не забуду тебя отец!
- Прощай сынок!
Он взглянул на меня и этот взгляд я навеки сохранил в своей памяти, жаль только, что с мамой не удалось попрощаться. На том настоял отец. Гроб во время похорон был пуст, отныне я для всех мёртв. После похорон, когда все разошлись, я долго стоял возле своей могилы и с ужасом читал «Скворцов Григорий Михайлович 1791 - 1811» (на надгробном камне написали мою настоящую фамилию, а не отца). Мне стало жутко, и я поспешил покинуть кладбище. Я нашел приют на чердаке усадьбы. Я пролез в дальний угол и, накрывшись тряпьём, загрустил. Мне нужно было начинать новую жизнь. А с чего я не знал. Голод, словно безумная наркотическая ломка мучил отныне каждую ночь, и только кровь избавляла меня от мук, приносило блаженство и покой…
…Я решил перебраться из чердака в более удобное жилище и в ненастные дни, когда Солнце, теперь губительное для меня, пряталось за тучами, я в старом плаще, шляпе, изношенных туфлях, словно призрак бродил по городам, селам в поисках жилища. И однажды нашел старую, покосившуюся избу, давно заброшенную, на окраине города, там я и остался жить, где живу и до сих пор.
Прошли годы и мать и отец и Жанна все уже давно умерли. Ночами я посещаю их могилы, кладу цветы и молю Господа о смерти. Но судьба бессмертного изгоя ужасна и жестока, любимые один за другим уходят, а ты живёшь как назло. Несправедливо, но факт!
И вот доведенный до отчаяния, уставший от вечности, от кровавого голода, я принял решение на отчаянный шаг, самоубийство. Но как погибнуть мне, тому, кто живёт уже более трёхсот лет. Но ничто не вечно! Я выпью святую воду - яд вампира. Вот моё освобождение из оков вечности. Прощайте все!..
Григорий закрыл тетрадь и убрав её на полку, ушёл. Над головой сияла полная луна. Город спал. Он шёл медленно, словно смертник, перед последними своими минутами жизни.
Похитив фляжку со святой водой, он пришёл на кладбище. Гриша последний раз навестил могилы матери, отца, Жанны и нашёл среди леса надгробных камней, свою могилу. Он опустился, и сев прислонился спиной к соседнему кресту. Он печально смотрел на свою могилу, и луна освещала его мрачную фигуру, тени сухих тополей ложились ему на лицо. Гриша ни о чём не жалел, он знал, скоро наступит конец, придёт освобождение от страданий. Он ждал рассвет и вспоминал счастливую молодость, мать, отца, Жанну. И ему стало так больно и грустно, что слёзы невольно затмили его глаза.
- Умер кто-то близкий? – услышал он голос за спиной.
Гриша обернулся и увидел пьяного бомжа.
- Я умер, - сухо ответил он.
В ночи блеснули белые клыки вампира. Бомж крикнул и убежал, тихо повторяя: «дьявол, дьявол». Гриша перевёл взгляд на могилу.
На рассвете он залпом выпил святую воду. Она обжигала, словно кислота, он забился в конвульсиях и дико вскрикнул. Солнечный лучи подарили его измученной душе покой. Тело вампира обратилось в прах. 2008-2009 оригинальная версия.
Переиздание 2018 г. мало чем отличается от оригинала, просто внёс несколько поправок и изменений.