Он часто смотрел в окно своей спальни. Небольшая уютная комната, обставленная в стиле "classic". Все светлое - беж, персик, пастельный пинк. Ничто не должно было раздражать взгляд. Мягкий диван-футон для двоих, кресло из той же серии, журнальный столик со стеклянной столешницей. На нем всегда стоит чашка кофе. Почему-то именно остывший кофе он любил больше всего. Остывший кофе имеет привкус былого величия, неумолимо увядающего с каждой секундой. Сперва это не заметно, но через пару минут аромат неуловимо меняется, и арабика больше не обжигает небо и губы. Так же и слава. Первое время - купаешься в ее лучах, упиваешься, словно райским нектаром. Но проходит время, и то ли кто-то медленно перекрывает поток электричества к софитам, то ли блестки на костюме истерлись.. Ты перестаешь блистать в ослепляющем свете прожекторов, теряешься в закулисной тени, прячешь свое горе по шкафам в гримерных и заливаешь спиртным, которое раз за разом становится все более дешевым. Постепенно перестаешь различать Джек Дэниэлс и самопальный портвейн из палатки напротив.
Он все еще старался держать лицо, держать марку, но с каждым днем его мысли все больше омрачались, запросы становились скромнее, а глаза западали в глазницы еще больше.
Каждый вечер он садился на порядком потрепанный стул с витыми ножками и некогда мягким сиденьем и смотрел в окно. На череду фонарей, на бесконечные нитки фар, которыми унизан МКАД, как ожерельем. На столике лениво дымился и остывал уже теперь растворимый кофе. Чашка как всегда стояла на глянцевых улыбках знаменитостей.
Иногда он касался ладонью оконного стекла и ничего не чувствовал.
Ни горя. Ни радости. Ни сожаления. Ни надежд.
Вот уже пять лет как он отыграл главную роль в своем театре. Театре жизни. Кто-то более молодой и ловкий сместил его с главной роли. Забрал у него то, что было самым важным в его жизни - любовь и счастье.
Когда ты один, не имеет значения в чем и как ты ходишь по дому, где лежат твои носки и какой кофе ты пьешь.
Он был один. Уже пять лет. А год назад он перестал искать это значение, пресек эту бессмысленную погоню за смыслом. Он все так же ходил, читал, работал, пил кофе. Все так же дышал, ел, мылся в душе. И только он знал, что вот уже год как почти мертв. Когда теряется смысл, когда теряется даже смысл поиска этого пресловутого смысла.. и нет никого рядом, чтобы помочь тебе снова распрямить спину.. вот тогда можешь сам себе ставить обелиск.