(отрывок из гл.10, кн.7, 2000г)
Заканчивался трудный для России 1999 год, в течение которого в стране взрывались дома, менялись правительства и росли цены. Продолжалась так называемая Перестройка.
Пару дней назад в Петербурге убили одного из главных действующих лиц городского Законодательного Собрания - Виктора Новоселова. Взрыв произошел в его личной машине - точно по пути моего ежедневного движения к месту работы…
Трудная жизнь у наших петербургских депутатов: сначала убили Галину Старовойтову, теперь – Виктора Новоселова. На последнего в 1993 году уже было совершено одно покушение, с тех самых пор он, лишившийся тогда ног, жил и работал в инвалидной коляске. Как утверждают петербургские «Вести», этот депутат больше всех радел за народную судьбу. Московские «Вести» рисуют его портрет другими красками: он был крупным предпринимателем и человеком, «который слишком много знал»! Чего именно, не уточняют.
Что думаю об этом событии я? Ничего. Я просто пережевываю чужие мнения, услышанные через средства массовой информации. Мои мнения питаются только слухами, а значит, гроша ломаного не стоят. Про политические игры нынешней осени можно рассказывать бесконечно. Между предвыборными блоками идет страшная битва с выбрасыванием на всеобщее обозрение всевозможной неприглядной информации о противнике. Какая сторона врет больше, а тем более, какая из них менее грешна – определить невозможно. В выборе своих симпатий я пользуюсь единственным типично женским инструментом – своим внутренним голосом. Он у меня, почему-то, не верит тем, кто внешне производит впечатление разумных и выдержанных, то есть «яблочникам». За эту партию мне не хочется голосовать. Как и за странную партию Жириновского.
Есть предчувствие, что победный этап войны в Чечне скоро разразится катастрофой. Очень жаль Путина: его могут легко продать все, начиная от Президента и кончая обывателями, симпатии которых недолговечны. Вчера мы впервые услышали громкий - на всю державу, плевок в сторону сначала Владимира Яковлева (учитывая всегдашнюю нелюбовь Москвы к нашему городу, это закономерно), а потом и в адрес Примакова. Последнее удивило. Нет ничего святого в Отечестве! Впрочем, и сам Примаков уже активно рвется к власти, чем несколько упал в моих глазах. Ни один, побывавший наверху, не смог отказаться от желания власти. Ни один.
Нас всех неправильно воспитывают. С детства нам прививают представления о справедливости и учат всему давать оценку – «хорошо», «плохо». Между тем, справедливость – это понятие не человеческое, не нашему уму судить, что для нас справедливость, а что произвол, поскольку мы даже не знаем, что для нас есть благо, а что - вред. А у природы плохой погоды нет. Мы просто пассажиры поезда, идущего по времени, мы наблюдаем из его окон картинки, одни из которых нам нравятся, а другие нет. Вся жизнь состоит из набора разных картинок, причем абсолютно равноценных. Только наш ум дает им оценку и, ладно бы, – сиюминутную, как у животных, - нет, он еще и помнит свой прошлый опыт, перенося старые эмоции на новые события, сравнивает, воображает и творит себе искусственные страдания!
Ум - наше несчастье, хотя и необходимый инструмент сознания. Я, наконец, поняла смысл библейского мифа о первородном грехе: вкусив плод с дерева познания добра и зла, мы научились думать, делать оценки, строить собственные теории о справедливости, и это стало причиной наших страданий. Вот оно - изгнание из Рая, в котором человек не думал, а просто жил.
Просто жить мне сейчас помогает православие. Очередной дочкин реферат по древнерусскому искусству, в котором я приняла непосредственное участие, помог мне почувствовать нашу родную культуру через то, что я действительно люблю - архитектуру и живопись. Сейчас, когда стране плохо, меня решительно не тянет на чужие культуры - ни на Восток, ни на Запад. Я люблю наше – русское. Для того, чтобы что-то любить, надо, как минимум, это «что-то» знать: читать русских философов и изучать русское искусство, а они, как ни крути, целиком выросли из православия.
Когда-то я много читала о религиях Востока, познавая их истины через практику йоги. Что прошло через твое тело и личный опыт – становится твоим. Может быть, поэтому я так любила Восток? Я давно уже не читаю индийских философов. Время стало другим. Я живу в России - моей России. Мне не все равно, что в ней творится. Право судить мы приобретаем, только хорошо зная предмет, о котором идет спор – зная свою историю. Наша история тысячу лет была тесно связана с православием. Русскому человеку необходимо его узнать, прежде, чем с головой уходить в другие учения. Только хорошо узнав предмет, можно делать выбор. Главное, не путать христианство с христианами, на чем я не раз обжигалась. Основная масса знакомых мне христиан абсолютно безграмотна, они живут не умом, а сердцем, а еще чаще - животом. Поэтому и на них приходится смотреть так же, как на виды из окна мчащегося по времени поезда - не оценивая и не осуждая.
Православие учит меня тому, чему я всегда резко противилась - пассивности. Сами христиане называют это смирением. Конечно, христиане не равнодушны, но, все же - бездеятельны. Они все предоставляют Богу. И правильно делают. В моем случае, все мои несчастья происходят из-за того, что я не могу заставить себя остаться в стороне от любого события: влезаю в него с головой и начинаю выискивать в нем свою личную позицию, а она противоречива. Я начинаю высказываться, действовать и переживать. Я обижаю и обижаюсь, ошибаюсь, работаю с надрывом и на пределе возможного, что, в общем-то, никому не нужно - ни делу, ни другим, ни мне самой. Жизнь показывает мне череду картинок, а я, высовываясь из окна поезда, пытаюсь их перекрасить на ходу, не имея для этого должного умения. А христианин в вагоне этого же поезда их смиренно созерцает, приговаривая: «на все Воля Божья»! Зато, когда по вагону проходит нищий и просит о помощи, христианин подает ему, а я, вперившая свой взор в окно, нищего не замечаю.
Наша Чесменская церковь, куда я опять стала похаживать, есть как раз то, что мне нужно: вся служба у них укладывается в полтора часа, а у священников нет времени на долгие разговоры с исповедующимися о «философии». В храме собираются не для разговоров, а для совместного участия в непрерывном и торжественном ритуале «предоставления себя Небесам» - без объяснений и навязывания своего взгляда. Я ухожу из храма тихая и умиротворенная, держа в голове единственную мысль - доверяйся, цени, что есть, принимай с миром, не рыпайся! На какое-то время со мной можно разговаривать.
Когда я «равнодушна», от меня пользы больше. Когда я не планирую, а только адекватно отвечаю происходящему – мои дела складываются более удачно. Когда я смотрю на своих родных, друзей, коллег и собеседников так же спокойно, как когда-то смотрела на своих посетителей, приходящих ко мне на прием, они меня уважают и ценят. Я просто выполняю свой долг, как это положено: не высказывая своего мнения и не делая того, о чем меня не просят.
Православие (настоящее, умное православие) тоже не требует от нас страстно любить, но только исполнять свой долг, как положено. А как положено? Относясь к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Разве я не сержусь, когда к моим действиям относятся излишне страстно, навязывая мне чей-либо собственный взгляд на мою выгоду и мое счастье? В настоящий период жизни православие - это то, что мне больше всего нужно. И чем оно менее интеллектуально подается, тем для меня лучше!
Наступил ноябрь - ветряный и мокрый. Для всех – самый ужасный месяц. А я люблю ноябрь. На работу и с работы я по-прежнему пробираюсь по темным - ни фонаря вокруг - пустынным аллеям Парка. Рискованно, конечно, все мои коллеги давно уже ходят вокруг - по проспекту. А мне жаль лишать себя последнего осеннего удовольствия. Листва почти вся облетела, кое-что осталось только на кустах, которые отражаются в еще не замерзшей воде прудов, создавая удивительно живописные виды. Парк все равно удивительно красив в этих сумерках: так приятно пахнет прелый ковер желтых листьев под ногами, а трава все еще зеленая. И утки на пруду все так же плавают стайками. Под зонтом приятно слушать шум дождевых капель и наслаждаться последними днями осени.