ВОПРОС
Фантастический рассказ
- Слушай, - сказал Женька, подходя к Рюмину, сидевшему перед экраном осциллографа, - тебе можно задать вопрос?
- Кажется, ты его уже задал, - усмехнулся Рюмин, поднимая на приятеля светло-серые глаза, обрамлённые жиденьким пушком белых бровей. – Впрочем, если не совсем глупый, то валяй.
И он снова склонился над тетрадкой, в которую срисовывал кривые напряжений, сам весь как эти кривые – тощий, длиннолицый, длинноносый, с упрямым изломом рта, повторявшим форму всё тех же экранных линий.
« Вот с такими это и случается», - подумал Женька, разглядывая острый затылок Рюмина со вздорно торчащим хохолком светло- русых волос. И он попробовал представить Рюмина, целующего женщину, и не смог, хотя отлично знал и его жену, и пятилетнего сынишку с таким же непокорным хохолком на макушке. Но воображение отказывалось видеть Рюмина с женщиной. Перед мысленным взором представал Рюмин и осциллограф, Рюмин и компьютер, Рюмин и лаборатория и ничего чувственного, ничего… « Чёрт… - подумал Женька, - как же ему всё-таки сказать… А может, не надо?» И он совсем было решил не говорить ничего, но, представив постоянно обманываемого и не знающего об этом приятеля, вдруг искренне пожалел его.
- Слушай, - сказал он, - ты… Ну… в общем, ты веришь своей жене?
- Галке? – спросил Рюмин с таким выражением, как будто кроме Галки у него был еще целый гарем.
- Ну… - чувствуя себя сплетником, буркнул Женька.
Рюмин всем своим костлявым телом повернулся на стуле и посмотрел выжидательно и изучающе, надеясь увидеть на круглой, кошачьей физиономии приятеля следы умело спрятанной улыбки. Но, не найдя, забеспокоился.
- К чему такой вопрос? – спросил он холодно.
- Я – серьёзно… - тихо сказал Женька.
Рюмин перевел взгляд на карандаш, зажатый в руках, опущенных между коленок, и спросил, пытаясь покашливанием избавиться от хрипотцы, появившейся вдруг в голосе:
- Да, я слушаю.
« Чёрт, - подумал Женька, - дернуло меня…» И сейчас, когда он уже вовсе не пытался ничего представить, в его воображении возникла вдруг жена Рюмина и сам Рюмин, целующий её основательно и неторопливо, как он всегда и всё делал.
- Ты понимаешь, смущаясь, сказал Женька, - может это так что, но я видел твою Галину с кем-то...
- Да, - сказал Рюмин, - я слушаю.
«Господи, - подумал Женька, - ну что ты сухарем прикидываешься. Видно же, как у тебя в зрачках прыгает».
- Я её три вечера подряд вижу. В парке, - сказал он и, подумав говорить или не говорить, все же уточнил: - в кустах…
- В каких кустах? – спросил Рюмин, поднимая голову.
И Женька увидел, что он всё ещё не верит.
- В обыкновенных, - хмуро сказал он, - за беседкой, там уголок такой, ну налево от фонтана… Да ты знаешь… Мы… я… там гуляли, смотрю – она… В общем, не одна.
- Да, - произнес Рюмин, - и что же там, в кустах?
Женька пожал плечами:
- Темнотища… Я сначала думал – не она, а потом точно видел.
- Не путаешь?
- Если бы…
- Ладно, - сказал Рюмин, - спасибо за информацию.
И, поводив карандашом по собственному лбу, добавил:
- Странно…
Женька постоял возле, ожидая вопросов, но их не последовало, и он, вздохнув, побрел к себе в дальний конец лаборатории, чувствуя внутри что-то нечистое и подленькое, как будто это он самолично наставил рога своему приятелю.
На следующий день он проспал на работу и пришёл после Рюмина, который в этом отношении был сама пунктуальность. Вчера вечером Женька видел в парке Рюмина с женой, и ему было любопытно узнать, чем всё кончилось. Но с утра в лаборатории толклось полно народа, и разговор был невозможен. К тому же, как об этом спросить? Встретил ли ты компаньона? Или – как, мол, здоровье любовника вашей дражайшей половины?
Но часам к одиннадцати, когда из лаборатории разошлись все лишние, Рюмин сам подошел к Женьке.
- Брось, - сказал он, показав на приборы. – Пойдём, покурим.
- Ты же не куришь, - удивился Женька.
- Сигарету жалко? – усмехнулся Рюмин.
Они вышли в коридор и устроились у окна. Рюмин взял сигарету и так долго и нудно мял её пальцами, что Женька пожалел табак, потому что это были хорошие сигареты и стоили недёшево.
- Ты точно видел её с мужчиной? – неожиданно улыбнувшись, спросил Рюмин.
« Неужели это так весело…» - подумал Женька.
- Я слышал, как они разговаривали.
- Но ты его видел? – настаивал Рюмин.
- Нет, но…
- Понятно. Ты слышал мужской голос, так?
- Ну, вроде бы…
- Всё верно, - с удовлетворением произнес Рюмин, и его лицо стало серьёзным и даже немного торжественным. – Всё верно.
- Что? Что верно?
Рюмин испытующе посмотрел на приятеля, и невольная улыбка приподняла уголок его рта при виде этой вздорной, круглой физиономии с крупными блестящими глазами, в коричневом омуте которых прыгало и переливалось через край жадное мальчишеское любопытство. « А я ведь только на пять лет старше…» - с завистью подумал он.
- С Галкой всё в порядке.
- Как? – спросил Женька и, осознав, покраснел. – Выходит я … как баба?
Рюмин загадочно хмыкнул:
- Ты здесь не причём. Ответь, пожалуйста, на один вопрос. Только учти, что это на полном серьёзе.
- Ну?
- Только не смейся, - ещё раз предупредил Рюмин.
« Вот тянучка, - подумал Женька. – А я? Хорош гусь! Как старая сплетница…»
- Ты когда видишь под ногами букашку, - спросил Рюмин, - сможешь раздавить её?
- Что? – удивился Женька.
И, приготовившись посмеяться, с начинающейся улыбкой посмотрел на Рюмина. Но тот был серьёзен.
- Я не шучу, - сказал он.
- Ну… - растерялся Женька. – А зачем её давить?
- Просто так – взял и раздавил.
Женька недоуменно пожал плечами:
- Если случайно, когда не видишь…
- Нет, случайности не в счёт.
« И не похоже, чтобы шутил, - подумал Женька, - и глаза серьёзные, и морда вытянулась».
- Зачем? – спросил он. – Если есть куда ногу поставить…
И стыдясь своей жалости к каким-то букашкам, добавил:
- Они же тоже…ну живые что ли…
- Годится, - сказал Рюмин.
И со свойственной ему безапелляционностью, сунув Женьке в верхний кармашек халата так и не зажжённую сигарету, вдруг направился к двери завлаба и скрылся за ней. « Идиот, - подумал обиженный Женька, - как девица – заинтриговал и смылся». Но через минуту Рюмин вышел и невозмутимо объявил:
- Всё в порядке, я отпросился. Теперь – ты.
- На кой чёрт мне отпрашиваться?! – рассвирепел Женька. – Мне и здесь хорошо.
Рюмин положил руку на его плечо:
- Жень, я не шучу, веришь? Просто и сам не понимаю, в чём дело. Но что-то там происходит.
- Да что происходит, черт возьми?! – возмутился Женька.
- Я прошу тебя, - сказал Рюмин.
И у него было такое молящее выражение лица, что Женька, зная характер Рюмина, поверил, и сам несколько заволновался, хотя и не знал причины.
- Неудобно, - сказал он, - я ведь только недавно отпрашивался.
Но всё-таки пошел и отпросился, ибо за окном стояло лето, светило солнышко, и с Рюминым или без Рюмина, но на воле было явно лучше.
- Так в чём же дело?- спросил он, когда они вышли за ворота института.
Рюмин вместо ответа посмотрел на июльское солнышко, стоявшее почти в зените, не торопясь, пригладил хохол на макушке, который, однако, спружинив, вернулся в исходное положение и, достав из кармана белую кепочку, аккуратно и с достоинством нацепил её на голову. Женька, следя за этими манипуляциями, даже фыркнул, настолько все это противоречило его натуре и вместе с тем нравилось ему.
- Ты веришь в пришельцев? – неожиданно спросил Рюмин.
Женька опешил, потом засмеялся.
- После четвертой рюмки. Тогда я уже во всё верю – и в пришельцев, и в бабу - ягу, и…
- Я серьёзно, - остановил его Рюмин.
- Может, хватит! - вспылил Женька. – То букашки, то пришельцы… На кой дьявол мы идём в парк? Если твоя супруга на высоте, то я – осёл и прошу у вас извинения, но…
- Да подожди же, - повысил голос Рюмин, - не шучу я.
- Так расскажи! – взорвался Женька.
- Ну да, ты же ещё ничего не знаешь, - с детской непосредственностью вспомнил Рюмин.
Женька хотел было окончательно обидеться, но, взглянув на озабоченное лицо приятеля, остановился.
- Когда ты в парке слышал голос, - выдавил из себя Рюмин, - то это говорили пришельцы.
Женька пожал плечами, повернулся и, молча, потому что у него уже не было слов для возмущения, пошел в противоположную сторону.
- Жень, - позвал Рюмин, - ты куда?
- Домой.
- Жень, честное слово – не шучу.
Женька остановился, потому как по пустякам Рюмин словами не разбрасывался.
- Ну? – спросил он.
- Чудак, - сказал Рюмин. – Я тебя помочь прошу, может, это мистификация или… В общем, я сам ничего не понимаю. Но Галка говорит, что в парке с ней разговаривали пришельцы.
Женька ехидно усмехнулся, а про себя подумал, что это остроумно – называть любовников пришельцами.
- Не веришь? – спросил Рюмин.
- Если это анекдот, то ничего, сойдёт.
- Я и сам сначала так думал, но вся штука в том, что вчера… Понимаешь, я вчера сам лично какой-то голос слышал, - Рюмин зябко поёжился, - странный весьма…
И, взглянув на солнышко, светившее ему в левую часть лица, сдвинул кепочку на левую сторону.
« Если прямо сейчас пойти домой, - подумал Женька, - то можно еще успеть пообедать и съездить куда-нибудь искупаться». И он с тоской посмотрел на безоблачное небо, подёрнутое от жары легкой дымкой.
- Женьк, - сказал Рюмин, - а я ведь на полном серьёзе...
- И я, - весело ответил Женька, - я – тоже.
Рюмин вдруг обиделся.
- Как знаешь…
- Ты что, на самом деле не шутишь? – спросил вконец запутавшийся Женька.
- Если бы у тебя была жена… и ты бы шутил?
- Слушай, ну расскажи же толком!
- Ты хорошо помнишь тот голос?
- Вроде…
- А ты подумай. Он тебе не показался странным?
- Кто его знает, - пожал плечами Женька.
И вдруг вспомнил, что ещё тогда подумал, что мужик какой-то не такой. Но ведь он, по сути, не видел никакого мужика!
- Он не мог быть искусственным? – подсказал Рюмин.
- Трудно сказать… - медленно проговорил Женька, вспоминая подробности.
И вдруг отчетливо осознал, что голос, который тогда показался ему несколько странным, но вместе с тем удивительно знакомым, больше всего похож на машинный! Он неуверенно посмотрел на Рюмина, как бы ища объяснений, вновь вспомнил тембр голоса, представил жутких пришельцев и почувствовал, как несмотря на июльскую жару, все его тело покрывается ознобышами. « Неужели вот так?» - с содроганием подумал он, но тут же отбросил эту мысль. Какие к чёрту пришельцы?! Чушь собачья! И всё же ему было жутковато и волнительно от предчувствия чего-то очень и очень необычного.
- Слушай, - сказал он, - а как твоя половина с ними… - он хотел сказать «снюхалась», но, чувствуя неуместность жаргона, закончил: - Познакомилась?
- Прозаически, - ответил Рюмин, - весьма. Проходила мимо кустов и… Говорит, что у неё как бы с головой что-то случилось.
- Мистика… Ну и чего?
И хотя Женька перестал уже чему - либо удивляться, он все-таки на всякий случай на ходу заглянул в лицо приятеля: а не смеётся ли тот? Но выражение лица Рюмина было строгим и торжественным, как у верующего в церкви. И Женька поверил. Нет, конечно, не басне о пришельцах! А тому, что случилось нечто действительно особенное, потому что такой человек, как Рюмин, просто не умел шутить так долго и таким образом.
- Она только почувствовала, что её о чем-то просят, - сказал Рюмин. – Она даже не поняла – о чем, просто знала, что от этой просьбы ей плохо не будет. И лишь потом поняла, что ей предлагают всего-навсего постоять на месте. Она сделала шаг в сторону, и всё исчезло, но потом пожалела и вернулась.
- Кого? – удивился Женька.- Кого пожалела?
- Она и сама не знает. Просто взяла и пожалела. Женщина, сам понимаешь…
Они подошли к забору парка. Рюмин хотел было направиться к воротам, но Женька взял его за руку, завел за куст акации и показал дыру в заборе:
- Прошу.
- Надо подождать, - сказал Рюмин, когда они пролезли на территорию парка. – Галка обещала к двум подойти.
Однако они сразу прошли вдоль забора до того странного места и остановились. Но в полузаброшенном уголке парка не было ничего особенного: обыкновенная трава, пыльные кусты, забор с облупившейся зеленой краской – всё выглядело серым и заурядным, а валявшаяся под кустами бутылка из-под вина как бы напоминала своей примитивностью о скучной прозе этого мира.
- «Рислинг» пили… - заметил Рюмин, подковыривая носком ботинка пустую бутылку. – Не мешало бы чего-нибудь кисленького.
- Да, - согласился Женька, - жарковато. А вообще муть какая-то… Может, твоя половина нас разыгрывает?
Вместо ответа Рюмин так выразительно посмотрел на Женьку, что тот счел за благо не продолжать эту тему. Они отошли в сторонку и устроились на скамейке.
В парке почти никого не было, лишь в самом конце аллеи прогуливалась старушка с ребенком, да воробьи, чирикая, серыми шариками перекатывались в листьях деревьев. Женька закурил, а Рюмин отодвинулся от его сигареты на другой конец скамейки, и они сидели и молчали. Женька молчал потому, что ему было любопытно, что же скажет Рюмин, а тот молчал просто потому, что любил помолчать. Как всегда, первым не выдержал Женька:
- А зачем ты про козявок спрашивал?
- Это Галка, - нехотя ответил Рюмин, - тест.
И он снял кепочку и стал помахивать ею как веером. Однако если Женька уже успел вспотеть, то на лице Рюмина не было ни капли. « Тощий, как вобла…» - подумал Женька.
И, вспомнив при слове «вобла» вкус холодного пива, невольно проглотил загустевшую, горьковатую от никотина слюну.
- Что за тест?
- Они, видите ли, только с добренькими разговаривают, - с неожиданной издёвкой в голосе сказал Рюмин. – Со мной не захотели…
- А ты что, злодей? – усмехнулся Женька.
Но Рюмину этот вопрос чем- то не понравился, и он его проигнорировал.
В конце аллеи показалась женская фигурка. Это была супруга Рюмина. В противоположность своей остроносой, белобрысой половине, Галя была курноса, в меру полна и черноволоса. Подойдя, она поздоровалась и, переведя взгляд с одного на другого, улыбнулась:
- Что это вы, как буки?
- Ты объясни вот этому типу, - сказал Рюмин, - а то он не верит.
- Почему не верю? – обиделся Женька. – Верю, но…
Теперь, когда был и второй человек, который мог подтвердить все эти невероятные события, Женька заколебался: а вдруг и на самом деле? Чем чёрт не шутит! Обязательно разве, чтобы появлялись летающие тарелки и прочая всякая нечисть… А почему бы и не вот так, запросто?
- А я думала, ты всё уже рассказал, - улыбнулась Галя.
« А чего же она улыбается? – опять засомневался Женька. – Если действительно существуют какие-то пришельцы, то чему же тут улыбаться?»
- Вот ты и расскажи, - буркнул Рюмин. – А мне он не верит.
- Да ты мне ничего и не рассказывал! – возмутился Женька. – Понимаешь, Галь, ни слова не говоря, заставил отпроситься с работы, притащил в парк… А я за ним как дурак хожу!
- Почему «как»? – ядовито усмехнулся Рюмин.
- А ну тебя к лешему… - обиделся Женька.
- Прекратите сейчас же! – остановила их Галя. – Ишь разошлись как молодые петушки. А ты сиди!
И она с силой нажала на Женькино плечо, заставив его опуститься на скамейку. Рюмин довольно похохатывал. « Цирк», - подумал Женька. Ему все это надоело и, будь они вдвоём с Рюминым, он бы, скорей всего, ушел, но не подчиниться женщине Женька не мог.
- Толком я, наверно, рассказать не сумею, - сказала Галя, обращаясь преимущественно к Женьке, - потому что и сама мало что понимаю. А в двух словах это выглядит так. Примерно дней пять тому назад на том самом месте… Вы там были? – посмотрела она на мужа.
- Были, - буркнул Рюмин.
- ...Вдруг что-то случилось. Я словно провалилась куда-то, и передо мной возникли странные видения. Какие-то вытянувшиеся в линии цветные облака, искрящиеся завихрения, чёрные пятна, которые вдруг взрывались, рассыпаясь ослепительными спиралями, и целые калейдоскопы совершенно непонятных событий, происходивших так быстро, что я не успевала ничего осознать. Я испугалась и сделала несколько шагов к аллее. В тот же миг всё исчезло. Но во мне вдруг возник как бы голос, который умолял вернуться на прежнее место. Я долго стояла в сомнении, проверяя себя: не галлюцинации ли это? Но всё-таки отважилась и вернулась на то место. И опять увидела странный мир. Постепенно я перестала бояться, и тогда вдруг появился звук. И, если видения существовали словно внутри меня, то звук был уже реален. Сначала прерывистый, низкий, будто передвигали тяжелую мебель, но постепенно он приблизился к тембру человеческого голоса, а внутренне я каким-то чувством поняла, что меня просят называть предметы. Я называла, а голос повторял. Не могу сказать, сколько это продолжалось, но голос вдруг смолк, и всё кончилось, наступила тишина. Сомневаясь в реальности случившегося, я никому не сказала об этом, но, для проверки своей психики, набравшись смелости, на следующий день опять пришла на то место, и всё повторилось. Они опять показывали мне свой мир…
- А кто – «они»? – дрогнувшим голосом спросил Женька.
Он смотрел то на Рюмина, то на его супругу, в надежде понять, что же всё-таки это такое – невероятная правда или гениальный розыгрыш? И не понимал. Лицо Рюмина было унылым, словно он объелся грибов и теперь маялся животом, а в темных, слегка навыкате, глазах его жены плясали бешеные огоньки восторга и ужаса.
- Я не знаю, кто они… - сказала Галя.
И по её лицу было видно, как ей больно, что она не знает этого.
- Они показывали мне свой мир, четыре раза… Но я ничего не поняла, ничегошеньки…
- Люди они или не люди? – спросил Женька.
- Нет, нет! У них всё другое. Совершенно всё. У них, кажется, даже звёзд нет…
Рюмин хмыкнул:
- Ерунда.
- И ничего не ерунда. Это ты обиделся, что они с тобой говорить не захотели.
Рюмин досадливо поморщился.
- А почему? – спросил Женька.
- Они ему сказали…. – Галя достала из сумочки блокнотик и прочитала: - Ты… птица… невозможно…
- Какая птица? – удивился Женька.
- Представления не имею.
- Гусь – птица, - саркастически усмехнулся Рюмин. – Вот ты становись, - повернулся он к Женьке, - и посмотрим.
- Почему я?
- Со мной они больше разговаривать не могут, - тихо сказала Галя. – А почему – не знаю… В последний раз они попросили… - она опять заглянула в блокнотик: - «Новый мир…»
И, заметив вопросительный взгляд Женьки, пояснила:
- Почему-то вместо «человек» они говорят « мир». Попробуй, Жень… Может у тебя что-нибудь получится…
- Постойте, братцы, - взмолился Женька, - вы мне сначала всё толком объясните…
- А всё, - сказала Галя, - честное слово, Жень…
Женьке сделалось стыдно своего испуга, и он даже слегка покраснел.
- Ну, а что я должен делать?
- Просто встать на то место.
- И всё?
- Всё.
- Ну, тогда пошли.
- Пойдёмте.
Рюмин нехотя поднялся со скамейки, посмотрел на солнышко, аккуратно поправил белую кепочку, потом еще раз посмотрел на солнышко и, в соответствии с местонахождением светила, откорректировал положение головного убора. Женька не выдержал и опять фыркнул. Рюмин покосился на него и вздохнул.
- Они говорят, - вспомнила по дороге Галя, - что тоже не понимают наш мир, но что это не важно. Главное для них, что они нашли нас. Насколько я поняла, они совсем недавно научились проникать к нам, и они очень рады, что встретили нас.
Женька промолчал. Они подошли к тому самому месту и остановились. За забором глухо шумела улица, иногда даже доносились голоса, но здесь было тихо, лишь по кустам прыгала какая-то птица, а, попрыгав, вдруг закричала противным скрипучим голосом. В другое время Женька не обратил бы внимание на этот крик, но сейчас он показался ему зловещим.
- Кыш! – замахнулся он на птицу, и та послушно улетела.
Все трое проводили её подозрительными взглядами. «Цирк, - подумал Женька, - но жутковато…» И покосился на остальных. Галины глаза возбужденно блестели, видно, особого страха она не испытывала, а вот Рюмин зябко поёживался.
- Куда вставать? – спросил Женька.
Голос его вдруг сделался хриплым, и он поспешно откашлялся.
- Вот сюда.
Галя показала место, помеченное воткнутой в землю палочкой. « Если что-нибудь пойдет не так, - подумал Женька, - то я всегда успею отпрыгнуть в сторону».
- Не бойся, - словно угадав его мысли, сказала Галя, - они добрые, очень добрые…
Женька глубоко вздохнул и решительно шагнул на то самое место. Затаив дыхание, стоял и ждал. Он был готов ко всему, но ничего не происходило. Решительно ничего! Перед глазами по-прежнему был зеленый облупившийся забор, трава и бутылка из-под «Рислинга», в которой Женька разглядел остатки какой-то жидкости: то ли недопитого вина, то ли налившейся дождевой воды. « Цирк, - опять подумал Женька. – Три взрослых, вполне разумных человека, из которых двое специалисты в области электроники, стоят, как идиоты, и ждут, сами не зная чего».
- Ну как, Жень? – спросила Галя.
Женька пожал плечами. Рюмин удовлетворенно хмыкнул.
- Совсем ничего?
- Абсолютно, - ответил Женька. – Вот только пить хочется.
И он кивнул на пустую бутылку.
- Может, мне попробовать? – предложила Галя.
Женька с удовольствием уступил ей место. Хотя ничего и не произошло, но всё же смотреть на другого, стоящего на том самом месте, было явно интереснее. Но и с Галей ничего не случилось.
- Наверно, у них что-нибудь не так, - виновато сказала она. – Давайте завтра еще попробуем. Ладно?
- Ладно, - согласился Женька. – Только может это… Ну как бы…- он посмотрел на Галю – говорить или не говорить – и решительно закончил: - Показалось?
- Что? – с неожиданной жесткостью спросил Рюмин. – Что показалось? Ты лучше скажи, кого ты убил?
- Я?! – остолбенел Женька. – Убил?! Да вы что, братцы?
- Не психуй, - остановил его Рюмин. – Не ты один… Я тоже убил…
Женька круглыми глазами смотрел на него, силясь понять, что происходит и не понимал. И по Галиному лицу видно было, что и она не понимает.
- Сейчас, - сказал Рюмин, - сейчас объясню… Дай закурить…
Женька, торопясь, стал доставать сигарету, но не достал и протянул всю пачку.
- Я только сейчас сообразил, - сказал Рюмин, затягиваясь, как заядлый курильщик, - а то одни подозрения… Помните, слово « птица». Так вот, со мной они не стали разговаривать потому, что в детстве я убил голубя. Не по делу убил, не ради чего-то, а просто так, по дурости и нервозности подросткового возраста – взял и убил. Я, забавляясь, наугад бросил в голубя камнем и попал. Он был ещё жив, только один глаз у него вытек. И мне сделалось жутко. Я вдруг понял, что совершил преступление. И чтобы скрыть его следы и от самого себя, и от всего мира, я стал с остервенением бить голубя о стену сарая. Я с силой бросал им в доски, а он всё не желал умирать, жизнь всё ещё была в нём. Тогда я не знал, что такое жизнь, не знал, как она сложна, хрупка и вместе с тем упряма, как она цепляется за каждую возможность остаться здесь. Но интуитивно я чувствовал, что совершаю вещь наиподлейшую. Однако я уже не мог остановиться, не мог не добить его, потому что он был искалечен, а по моему тогдашнему понятию хилым и убогим места в жизни не было. Я был абсолютным эгоистом, как, наверно, многие прыщеватые мальчики в тринадцать лет. И я всё-таки убил его. Убил, но он остался во мне на всю жизнь немым укором, язвой моей совести. До сегодняшнего дня я думал, что это только моя язва, моё личное… А оказалось – нет! Понимаешь?
Рюмин посмотрел на Женьку. Тот молчал. Перед его мысленным взором встала весёлая солнечная полянка в лесу, старая собака, привязанная к дереву и он – пятнадцатилетний парнишка с ружьём в руках. Собаку попросил «куда-нибудь деть» сосед по даче, пожилой, немощный мужчина. Женька целился и видел тёмно-коричневые, всё понимающие глаза, слышал молящее поскуливание. Это сама жизнь стояла перед ним, прося о милости. Но он выстрелил. А ведь можно было и не стрелять. Можно было, наверно, найти дачника, у которого она ещё бы пожила, можно было отвести куда-нибудь подальше и оставить, и всегда найдутся сердобольные люди, которые покормят животное… Но в этот день предстоял футбольный матч, в котором он участвовал, и у него не было времени. К тому же собака была старая, и Женька считал, что нет большой разницы, если она умрет сейчас или протянет ещё несколько месяцев. И он выстрелил. Выстрелил в скулящую жизнь, а потом стоял и со страхом смотрел, как бьется в последних судорогах только что живое существо. Погибая, собака так завизжала, что он убежал с поляны, даже не похоронив её. Ему хотелось поскорее забыть сделанное, и он забыл, потому что по характеру был переменчив, да и убивал ведь не по своей воле, а по просьбе другого… Как сотни и тысячи убийц, в том числе и власть предержащих, он спрятался за обстоятельства, и совесть его осталась чистой. Однако иногда в полусне нет-нет да и вставали вдруг перед мысленным взором эти тёмно-коричневые глаза и глядели на него. И становилось неуютно. Но случалось это редко и длилось какое-то мгновение, которое тут же и проходило.
- Значит, тоже? – спросил Рюмин.
Женька, поморщившись, кивнул.
- Ой, мальчики! – с ужасом посмотрела на них Галя. – Зачем вы так? Может, как-то исправить?..
- Исправить можно телевизор, - сказал Рюмин и отвернулся.
И они разошлись, договорившись встретиться завтра здесь же.
На другой день Рюмин с Женькой до обеда не говорили. Каждый сидел на своем рабочем месте, посматривал на другого, но подойти и поговорить никто почему-то не решался, хотя главного начальства не было, и все чувствовали себя довольно свободно. Женщины шушукались о чём-то в уголке, мужчины, игнорируя рабочие дела, «бродили» по Интернету, потом все пили чай из запрещённого пожарником самовара, а обедать по такому случаю пошли минут на двадцать раньше.
Рюмин, как обычно, задержался, и Женька подошел к нему.
- Ну что? – спросил у приятеля.
- А что «что»? – хмыкнул Рюмин.
Он выключил блок питания аппаратуры, педантично выдернул из телефонной розетки шнур модема и положил его на стол. Недавно во время грозы в лаборатории вышло из строя сразу несколько компьютеров, и теперь все предусмотрительно всё выключали.
- Пойдём что ли, сходим…- предложил Рюмин.
- Ты… веришь? – спросил Женька.
- Галка ждать будет…
Рюмин вдруг осёкся и, вытянув шею, уставился на экран компьютера. Потом глянул на блок питания, пошарил рукой по столу, ища шнур модема, нашел и тут же вскочил из-за стола, ошеломленно глядя на экран.
- Что? – спросил Женька.
Посмотрел на темный экран дисплея и замер. По экрану, качаясь в строчках, бежали зеленоватые буковки:
«Зачем убийство? Зачем война? Разум и война… Не понимаем… Не понимаем…»
- Как это? Как это? – Женька с изумлением глядел на выключенный блок питания и шнур от модема.
- Да помолчи ты! – рявкнул Рюмин.
Схватил блокнот и стал записывать. «Зачем убийство? Зачем война?.. Разум и убийство… Не понимаем…Зачем? Зачем? Зачем?» Вопрос этот лез в душу, в голову, в каждую пору тела, и не было от него спасения. Это был крик безмерной нечеловеческой боли за всё человечество, которая быть может когда-нибудь, если сподобит Господь, станет болью и самого человечества.