Их выбросило неподалеку от Роттерхельма. Вся компания материализовалась в воздухе, локтях в шести над поверхностью земли, и с общим воплем шлепнулась оземь. Никому и в голову не пришло винить мага в этой оплошности, - все прекрасно понимали, что то, что они выбрались из подземелий живыми уже величайшее чудо.
Теперь они медленно двигались в сторону деревушки, намереваясь отдохнуть там, и привести в порядок мысли. Наемники понуро брели по пыльной дороге, почти не разговаривая. Свизгаард нес на руках Ми, которая при приземлении подвернула ногу.
Добравшись до поселения, они, убедившись, что нежить не вернулась, обосновались в том же сарайчике, где ютилась недавно Мирабелла. Токи принялся лечить ножку юной принцессы, все остальные разбрелись по деревне, собирая нехитрую снедь на ужин. Вскоре компания сидела за грубо сколоченным деревянным столом, грустно опустив головы. Линтан извлек откуда-то немалую бутыль, глухо булькнувшую мутной жидкостью внутри, и разлил по стаканам ее содержимое, - крепчайший ячменный самогон. Все, даже Мирабелла, взяли по стакану, последний же, восьмой, наемники поставили на угол стола. По древней традиции воинов первую чарку пили стоя. Как только стаканы коснулись столешницы, а непривыкшая к столь крепким напиткам Ми прокашлялась, Эстан тихо произнес:
--Наемники не умирают. Они уходят на тот свет, чтобы перегруппироваться.
Что было потом, слабо вспоминалось даже алкоголеустойчивому Свизгаарду. Они пили, плакали, проклинали все на свете и снова пили. Ближе к полуночи, едва держащийся на ногах Линтан вскочил из-за стола, и заявил, что должен кое-что сделать.
--Еще не знаю что, но знаю что должен! Это для него! Что бы он, там, нас простил! За все! – Упрямо твердил пьяный маг, выволакивая за собой на улицу Токи и икающего Даэрона. Все остальные выползли за компанию, посмотреть, что же там собирается учудить нетрезвый эльф. Лин же выбежал на Центральный перекресток Роттерхельма, поставил в центре него целителя с оборотнем, прислонив их, друг к другу, для устойчивости, побегал немного вокруг, и замер, словно на него снизошло озарение.
--Свизгаард! Дай сюда меч!
Забрав у варвара оружие, Лин очертил острием клинка неровную окружность, внутри которой оказался весь отряд. Немного подумав, он отобрал у Анарки Книгу Цвергов, которую тот, зачем то поволок на улицу с собой, и принялся перерисовывать на землю некоторые руны, наугад выбирая их из фолианта. Закончив с этим, он вернул принцу книгу, и вновь заметался по кругу, словно что-то разыскивая. Замерев возле Мирабеллы, волшебник бесцеремонно вытащил у нее из ушка золотую сережку и бросил украшение в предполагаемый центр окружности, как раз под ноги тихо сопящим Токи и Даэрону. После, Линтан воткнул в землю клинок, и, найдя глазами брата, вынул из ножен небольшой изогнутый кинжал. Поймав Эстана за руку, он небрежно чиркнул лезвием сперва по его запястью, потом по своему. Окропив кровью сережку и меч, Лин замер в центре круга, схватив за руки Токи и Даэрона.
Вдруг и окружность, и руны засияли нежно-золотым светом, озаряя все вокруг, а откуда-то с окраины деревни послышался утробный рев зомби.
--Ты зачем их позвал?!! – От испуга Анарки едва не протрезвел. Волшебник не ответил ему. Вместо этого, Линтан вдруг запел что-то на древнем, как сама земля языке. Нежить же, вскоре окружила наемников, бестолковым стадом толпясь у черты. Тем временем, с ладоней Лина плавно потекло белое сияние, осторожно взбираясь по рукам целителя и оборотня. Даэрон тут же распахнул глаза, и чуть-чуть приподнялся над землей. Его волосы, словно наэлектризованные, поднялись дыбом, глаза метали белые молнии. Токи тоже преобразился, - все вдруг увидели вокруг него светло-зеленую ауру целителя. Эта троица взмыла в воздух, и, зависнув на высоте в четыре локтя, обернулась сияющим шаром энергии. Немного покрутившись, шар внезапно лопнул, и по Роттерхельму тяжелыми волнами потек непонятный, теплый свет.
Когда все погасло, все трое рухнули на землю в беспамятстве. Круг тоже перестал светиться, и лишь тихо помаргивал в такт слабому биению сердца мага. Нежить же, только что тесным кольцом окружавшая отряд, исчезла. Теперь там стояли растерянные, напуганные, голодные, но совершенно живые и здоровые жители деревни.
Правда наемников это слабо волновало, - переживания последних дней и самогон сделали свое дело, - вся компания крепко спала, устроившись прямо на разбитой брусчатке улочки.
В глаза сквозь сомкнутые веки проник яркий свет. Линтан недовольно поморщился, буркнул что-то неразборчивое, взмахнул рукой, и луч заметно потускнел, уже не мешая магу. Но сон уже улетучился, и эльфу пришлось открыть глаза. Перед его взором предстала небольшая, уютная комнатка. Лин лежал на деревянной кровати у окна, заботливо укутанный покрывалом. Рядом, на низенькой табуретке посапывала носом сухонькая, сгорбленная старушка лет девяноста. В руках у бабушки было неоконченное вязание, на голове, по обычаям Альберти, был цветастый платок, намотанный тюрбаном. Заметив, что ее гость проснулся, бабулька встрепенулась, и заговорила на всеобщем с сильным, альбертийским выговором:
--О, милстарь магик проснулси! Водички может хочут? Мы водички-то завсегда пожалуйста, чай неслабую волшбу сотворил милсдарь, три дня лежал аки при смерти, уж мы с милсдарем Токи вас только травками пользовали, не обессудьте, порошку аптекарского не держим, да и что теперь по селению окромя травок-корешков найти? Почитай ничего и не осталось…
Линтан, припавший к крынке со сладкой, колодезной водой, едва не захлебнулся. Три дня! Целых три дня он тут колодой провалялся… откашлявшись, маг спросил у старушки:
--А где остальные?
--Господарь Анарки охотитси с милсдарем Свизгаардом, милсдарь Токи спит в соседней светлице, братец ваш в кузнице, с ковалем нашим разговор затеял о железячках всяких… а господарыня Мирабелла с чумазеньким вашим… - Бабуля прикрыла глаза, наморщила лоб, и продолжила: - Они сейчас в ратуше, полы моют…
Лин, прищурившись, оглядел старушку еще раз. «Да это же ведунья! Как я сразу не разглядел…»- промелькнуло в голове эльфа. Бабуля тем временем и не думала прерывать монолога:
--А еще сегодня баньку топить будут на третьем дворе, вам пользительно было бы косточки погреть, а чтоб усталость не шатала, выпейте-ка отварчику, сразу жить захочется…
Вечером, после жаркой баньки, мужская часть отряда собралась тесным кружком в светлице выделенного им домика, обсудить последние события. Линтан, то и дело откидывая со лба мокрые волосы, с удивлением выслушивал рассказ о собственных пьяных похождениях. Время от времени он задумчиво потирал подбородок, сканируя друзей на предмет художественного вранья. Но, толи Даэрон научился экранировать подобного рода заклятья, толи все же все рассказанное было чистейшей воды правдой.
--Значит, сила целителя, пламя Лаи, рунная магия дварфов… ведь твой меч выкован ими, Свиз?... ага… магия дварфов, руны цвергов…серьга… хм… надо будет у Ми узнать, откуда у нее та серьга… еще кровь близнецов, и я в качестве усилителя…. Забавная головоломка….
--Лин, скажи, а каким образом удалось превратить зомби в людей? – Анарки отхлебнул из кружки светлого эля.
--Понятия не имею… - Развел руками маг. – Есть одно предположение… возможно, жители Роттерхельма и не были нежитью, просто тут поработала сильнейшая темная магия, заставившая их при жизни обернуться чудовищами… тогда почти все становится на свои места. Видимо мой ритуал разбил темные чары, исцелил тела и очистил души. Главный вопрос, КАК?!
--А что это за ритуал?
--Не знаю… ничего подобного я не видел, не читал и даже не слышал о таком…
Скрипнула дверь, и в светлицу вошла замотанная в огромное, домотканое полотенце Мирабелла. Ей тут же освободили место за столом, и налили в кружку кислого кваса. Едва юная принцесса перевела дух, Линтан задал вопрос о серьге. На глаза Ми набежали слезы, но девушка, сдержавшись, ответила:
--Мне ее Ами привез… с Орочьих Островов…
--Значит человеческий целитель, мессия Лаи, клинок дварфов, руны цвергов, орочье золото, и кровь эльфов… я вспомнил!.. умереть не встать… это же…
Никогда еще наемники не видели своего штатного волшебника таким растерянным. Лицо Лина просто превратилось в маску изумления. Справившись с волнением, он все же произнес:
-- Это же легендарный Аркан Пяти Народов… вернее, слабое, но все же работающее его подобие… вот уже лет триста никто не дерзал использовать это заклинание!
--Почему?
--Потому что обычно, маг, проводивший ритуал, погибает…
--П-почему? – Повторился Анарки, возведя изумленный взор на успокоившегося волшебника, невозмутимо обгладывающего сушеную рыбку.
--А демон его знает… - Лин пожал плечами и потянулся за кружкой. – Так уж вышло, что заклятье это творили всегда в миг отчаянья, когда уже ничего не может помочь. Когда жизнь, даже жизнь мага, становится лишь разменной монеткой. Да и использовать надо в идеале души пятерых представителей рас,… в общем, в итоге, получалось шесть трупов, и …
--И что?
--И то, что пожелал маг, - гибель наводнившего страну войска, дожди после десятилетия засухи… да что уж тут говорить… по пустякам маги не гибнут…
--Кстати о магах, - из-за кувшина выглянул Даэрон. – Амиэль говорил, что ты – Архимаг. А чем Архимаг отличается от обычного?
--Ну… рыжий преувеличил. Меня нельзя с уверенностью называть архимагом. Им становится волшебник, сумевший сотворить волшбу, доселе недоступную никому. Именно потому каждый новый Архимаг сильнее всех предыдущих. Да, не скрою, моих сил было бы вполне достаточно для восьмой, или даже девятой ступени Академии, но просто силы мало. Нужны еще и умения, за моими же плечами лишь обучение в колледже и несколько лет упорного штудирования различных древних свитков. Я знаком практически со всеми видами магии, многими из них я владею, но для архимага я еще молод.
--Лин, а как же та волшба, у разлома… ведь никто до тебя не творил ничего подобного…и этот Аркан?.. – Токи задумчиво оглядывал друга.
Линтан замолк, что-то обдумывая, но все же отрицательно мотнул головой:
--Нет. Я не Архимаг. Пока.
--Ну и ладно, - Вдруг похлопал друга по плечу Свизгаард. – Не расстраивайся, и на твоей улице еще перевернется телега с пряниками. Мы тебя любим и ценим таким, какой ты есть, будь ты трижды не архимагом.
Лин приподнял бровь, изучая расплывшееся в улыбке лицо друга, и сухо кивнул отвечая:
--Спасибо. Вы… - Он сделал над собой явное усилие. – Вы все тоже мне очень дороги…
В углу стола Мирабелла вдруг всхлипнула, и с чувством разревевшись, бросилась обнимать замершего от удивления волшебника.
Когда страсти улеглись, отряд, наконец, стал решать, что же делать дальше. После гибели Амиэля вся тяжесть ответственности окончательно свалилась на плечи мага. Хотя, честно говоря, Аниэндо и раньше частенько перекладывал на Линтана важные решения, а в последние годы и вовсе отказался от бремени лидера.
--Я думаю, нам стоит вернуться в столицу, надо навестить матушку Эльен, да и по поводу этих рун… многие из них мне, конечно знакомы, на них пишутся некоторые заклинания, но перевести текст мне не под силу… - Лин склонился над столом, рисуя пальцем в воздухе над столешницей карту.
--Знаешь, в ночь перед тем, как я отправился в Роттерхельм, ко мне заходил странный гость.… Помнишь, я рассказывал, как узнал о пророчестве, точнее о Белом Волке…
Анарки многозначительно поднес палец к губам и, погладив свою книгу по обложке, предложил:
--Может использовать это как-нибудь? Ведь, формально, Мессию - Даэрона я нашел…
--Хм… - Лин задумчиво потер подбородок. – Смешно, но я планировал нечто подобное… Только приманкой должен был быть ты… А мысль дельная.
--Что бы сделал Ами, будь он здесь? – Даэрон почесывал затылок. Ему страсть как не хотелось попадать в руки к незнакомому магу.
--Ну, Корону Империи он трижды закладывал. – Расхохотался Эстан. – Может нам действительно последовать его примеру?
--Это как? – Озадачено покосился на стрелка принц.
--Как, как…он закладывал, брал деньги, и той же ночью обворовывал ростовщика, забирая кроме короны, кучу разных безделушек…
--То есть ты предлагаешь…
--Я предлагаю отдать Даэрона этому «рукоблуду*», а уж освободиться он и сам сумеет!
Лин и Даэрон вскочили одновременно, один со словами: «КАК ТЫ НАЗВАЛ МАГОВ?», второй с возгласом: «Я ЧТО СКВОЗЬ СТЕНЫ ВЫЙДУ!?»
Ста вмиг утихомирил обоих:
- Во-первых! Братишка, ты к остальным магам империи никакого отношения не имеешь, ты выше их всех вместе взятых на голову! И с твоей стороны глупо воспринимать это как оскорбление в свой адрес, - Эльфийский волшебник, казалось, покраснел. Хотя чувство смущения у него обычно заменяло заклинание фаэрбола, - А во-вторых, Даэрон! Ты тьма воплоти, судя по пророчеству, так что… Через стену и выйдешь! Причем через северную! Казематы пленных, до отправления в Таэрь - Майен, находятся там!
Эстан широко улыбнулся и растянулся на скамье. Возражать никто не стал. Дар речи от умозаключений эльфийского стрелка наемники потеряли на долгое время. Первым опомнился Свизгаард:
- А что… Идея в какой то степени не плоха… Думаю… Эм… Так и поступим…
С этими словами Варвар запрокинул в горло огромный ковш кваса и, довольно вытерев губы, ехидно усмехнулся в пшеничные усы.
Утром следующего дня отряд вышел за околицу Роттерхельма, с четким намерением добраться до столицы. Коней они отпустили еще на входе в лес, и сейчас Линтан собирался их призвать. Для Анарки и Даэрона подобное было в новинку, и потому они с одинаковым любопытством наблюдали за действиями мага. Тот же начертил концом посоха ровный круг на земле, ударил в его центр каблуком сапога и крикнул что-то неразборчивое. Даэрону тут же заложило уши от оглушительного свиста, - хотя кроме него никто ничего не услышал. Из-за пригорка послышалось веселое ржание, и на дорогу перед наемниками выскочил разгоряченный Мирный. Конь тут же подбежал к хозяину, ткнулся бархатным носом в плечо, выпрашивая угощение. Эстан поворчал, но все же достал из кармана кусок сахара с налипшими на него крошками. Пока Мирный поглощал сладость, из-за того же пригорка вышли остальные лошади. Правда, не все. Вороной Накил**, конь Амиэля, так и не вернулся. Видимо, сгинул в неприветливых пригорьях Альберти.
--Вот дела… - Пробормотал Свиз, - нас семеро, лошадок всего четыре. Как поедем, господа?
--Ну я сам пойду, как волк. Мне коня не надо, я вообще этих зверей боюсь. – Даэрон даже отступил на шаг назад на всякий случай.
--Принц может ехать со мной, - Свизгаард глянул на Анарки, дождался его согласия, и продолжил: - А юная принцесса…
-- Юная принцесса поедет верхом на своем женихе. – Эстан уже успел взлететь в седло. К всеобщему удивлению, Линтан с ним согласился, и возмущенно сопящему Даэрону все же пришлось, перекинувшись, примерить седло и упряжь. Теперь уж ему не получится ломиться сквозь заросли и кусты, - его всаднице это явно не придется по вкусу.
Спустя полчаса вся компания уже двигалась по пыльной дороге в сторону Тинберри.
Темнота, окутывающая жрицу стала редеть. Она лежала среди развалин зала советов, израненная, обожженная, но живая. Придя в себя, Великая прошептала заклятье исцеления, и приподнялась на локте, оглядывая руины.
По залу словно прошелся огненный смерч, не осталось ни одной целой статуи, ни кого живого, - лишь распростершаяся у собственного трона жрица. Поднявшись на ноги, она прошлась по разрушенному помещению, и вдруг замерла, опускаясь на колени, - у ее ног лежала голова одного из пришельцев, - того самого рыжего наглеца, посмевшего бросить вызов Мортайлу. Зажав в кулаке длинные, огненные кудри, Великая подняла голову на уровень своих глаз, и зашептала речитативом:
Духа ушедшего сосуд,
Повинуйся воле призывающего,
Отвечай мне памятью погибшего,
Отвечай мне голосом ушедшего,
Воле некроманта повинуйся,
Тайны тьме известные открой!
OLOTH! Chath! ELGHINN!
Z'RESS! Vlos! Errdegahr!
Лицо погибшего эльфа потемнело, глаза, уже потерявшие живой блеск, открылись, и хриплый голос зазвучал под сводами зала:
--Чего ты хочешь, жрица?
--Отвечай мне, кто ты, назови мне имя свое и имя рода!
--Я наемник, Аниэндо из рода Миэль.
--Кто послал тебя?
--Я пришел сам.
Действие чар истекло, и мертвец словно бы устало прикрыл глаза и замолчал. Но того, что было сказано, жрице хватило. Она рассмеялась, опуская голову на гранитный пол, и громко произнесла:
--Чтож, Наярри Миэль! Твой сын нашелся, и я знаю, как это использовать!...
Даэрон сладко спал, свернувшись калачиком у самого огня. Впервые за многие годы, тёмному эльфу снился сон. Яркий и красочный, он совсем не напоминал те сумрачные кошмары, что обычно навещали юного Лаи по ночам. Даэрону снилось прошлое, один из первых его вечеров в компании наемников…
Амиэль с шипением потряс обожженными пальцами, - он только что голой рукой вытащил прямо из углей запекшийся клубень таирги, - растения, широко известного благодаря съедобности корней. Уже не обращая внимания на боль, эльф разломил клубень на двое, и, отдав половину темному, с удовольствием принялся за еду.
Даэрон с удивлением принял из рук наемника угощение, и неуверенно произнес:
--Но это же последний…
--И что? – Приподнял бровь рыжий. – У нас принято делиться всем, что есть. Если у меня во фляге закончится вода, любой из моих друзей будет готов протянуть мне свою флягу. Если кто-то из моих друзей будет погибать, я с готовностью отдам жизнь, чтобы предотвратить это.
--Но ведь если так, ты же погибнешь! Какой тогда смысл?
--Зато они, - Амиэль обвел рукой лагерь, - Будут жить. Запомни, эльфенок, наша жизнь, - дар богинь, которым мы вправе распоряжаться сами. Если уж на то пошло, лучше погибнуть в бою, чем влачить существование жалким трусом, скрываясь за спинами других.
Картинка сменилась.
Теперь Даэрон осознал себя стоящим на высоком обрыве, нависшем над гладью моря. Оборотень никогда не был здесь, и сейчас с восторгом оглядывал широкий простор лазурно-синей равнины, испещренной белыми барашками волн.
--Ты ведь никогда не видел моря, да? – Голос Амиэля… да вот и сам эльф, стоит рядом, обнаженный по пояс. Рыжие кудри рассыпались по плечам и спине, лениво развеваемые слабым бризом. Зеленые глаза ностальгично прищурены, он глядит куда-то за скрытый пенными гребнями горизонт…
--Не видел… - Даэрон восхищенно вздохнул, и вдруг, повернувшись к другу, спросил:
--Почему ты пришел ко мне? Ты же …умер…
--Умер, - Аниэндо грустно кивнул, присаживаясь на траву. – Просто я решил, что мог бы еще многому тебя научить, слишком мало мы успели рассказать друг другу там.
--Благодаря тебе я узнал много нового… - Даэрон присел рядом. – И знаешь, Ами… я… я никогда не знал своего отца… но…я бы отдал душу за право называть отцом тебя.
--НЕ НАДО! – Почему-то испуганно шарахнулся в сторону рыжий, едва удерживая равновесие на краю обрыва. – Для отцовства я пока молод!!!
Тут же сообразив, что говорит ерунду, Амиэль плюнул раздосадовано в море, и заявил, что согласен на звание брата.
В ту ночь они говорили еще долго… разбудили Даэрона холодный рассвет, да громкая брань Эстана, наступившего спросонья в костровище…
Едва лагерь был свернут, Даэрон подскочил к Лину, и оттащив того за рукав чуть в сторону, рассказал о своем сне. Маг нахмурился, выслушав, и взмахом руки остановил седлавшего коня Свиза:
-- Задержимся на час, я должен кое-что уточнить.
Отряд беспрекословно расселся у костра, провожая волшебника и оборотня, направившихся прочь от остальных, изумленными взглядами. Даэрон и Линтан отошли от дороги на добрую милю, после этого, Лин, удостоверившись, что вокруг никого нет, воткнул посох в землю, и повернулся к темному, вытянув руку, ладонью вверх. Оборотень непонимающе глянул на друга, но, скорее почуяв, чем поняв что делать, накрыл ладонь мага своей. Линтан прикрыл глаза и начал бормотать заклинание.
Вопреки ожиданиям Даэрона, ничего не произошло. Не полыхали кругом молнии, не загорались огни, из-под земли не полезли всякие чудища… спустя минуту, маг открыл глаза, и, покачав головой, сказал:
--Его души здесь нет… никто не приходил к тебе, Даэрон. Это просто сон.
Договорив, волшебник направился обратно к лагерю.
* - Оскорбительное прозвище магов, как класса общества, вследствие того, что практически все заклинания усиливаются благодаря частым и сложным пассам руками.
** - От эльфийского «nacil» -«Победитель»