Разговор о литературе
День был такой, какие редки стали последнее время в Москве - веселый, солнечный, с легким морозцем. Все утро они провели в постели. Из-за неплотно задернутой шторы пробивалась полоса света, и, когда девушка вставала с кровати, то кожа ее мягко отливала смуглым золотом, а длинные светлые волосы блестели, как жемчужные нити. Алексей, заложив за голову руки, наблюдал за тем, как она движется, грациозно, плавно и красиво, как большая кошка, - если только кошка может быть такой высокой, и стройной, и статной, и загорелой, и улыбчивой.
Потом они позавтракали, сидя на просторной, уютной кухне.
- Еще чего-нибудь хотите? – спросила девушка, вставая из-за стола и принимаясь убирать посуду. – Вон фрукты есть…Хотите банан? Возьмите.
- Да нет, спасибо. Я наелся, любимый ребенок.
- Апельсины есть.
- Спасибо, малыш. Я не хочу.
- Ну, я вам с собой заверну.
Она быстро помыла посуду, время от времени зелеными яркими глазами из-под падающей на лоб челки взглядывая на Алексея, и улыбаясь
- Какой план? – спросила она, вытирая руки полотенцем. – В зал идем сегодня?
- Обязательно. А как у тебя с учебой?
- Сегодня нет ничего. А вот в понедельник зачет по социологии. Это жопь.
- Как? – спросил Алексей, улыбаясь.
Девушка засмеялась.
- Жопь, - сказала она. – Полнейшая, безысходная. Видели бы вы ту тетку, которая будет принимать. Она полностью отмороженная. Только представьте: у нее сумка изолентой перемотана. И вот с ней она к студентам ходит.
- Старая? – спросила Алексей, надкусывая яблоко.
- В том-то и дело, что нет. Лет тридцать, наверное, моложе вас; а сумка изолентой перевязана. И косичка, как крысиный хвостик, сзади болтается. Жесть, как она есть. Будет жучить по полной. Что хорошего можно ждать от такого препода?
- Да, не свезло тебе. Лучше б был молодой мужик. Ты бы села к нему за стол в своей кофточке с вырезом, вперед наклонилась, ресницами взмахнула. И все, готово дело. Как там твой незабвенной памяти Мишан их называл? Глазные опахала? Так, кажется?
Она засмеялась милым, горловым смехом.
- Именно. Так и говорил: у тебя не ресницы, а глазные опахала. Ладно, пойдемте?
Они вышли на улицу и сели в ее «Тойоту». Когда Алексей захлопнул дверь, устраиваясь на сиденье поудобней, девушка повернулась к нему румяным, гладким, красивым лицом и сказала:
- Мой любимый, спортивный зверь. Мне всегда так хорошо с моим милым питомцем, м-м…
Пробок почти не было, и они доехали до университета быстро, за двадцать минут. Его шпиль сиял на солнце, а очертания башен слегка расплывались в бледно-голубом небе, лишь едва-едва подернутом перьями облаков. Они вошли в новое здание, в ослепительно сияющий мрамором просторный холл с зеркалами, где уже стояла наряженная разноцветными игрушками, изумрудно-зеленая елка. Ректор быстро шагал им навстречу, с парой сопровождающих. Они посторонились, почтительно уступая дорогу, а он прошел мимо, не глядя по сторонам, как бы не замечая окружающих, с выражением заботы на челе, оттопырив немного нижнюю губу, с таким значительным лицом, какое бывает только у старых и умных, много поживших и многих повидавших, ученых-администраторов наивысшего уровня.
- Вы на работу не пойдете сегодня? – спросила его девушка, когда они прошли сквозь турникет. – Вам в лабу не надо?
- Нет, там у меня Сашка сидит, с прибором разбирается.
- Вам еще один привезли? Опять спектрофотометр? У вас их скоро ставить будет некуда.
Наружная дверь была закрыта, и ребята сидели снаружи на скамеечке, переобуваясь. Алексей поздоровался с каждым за руку и своим ключом отпер дверь. В зале было светло и тихо. Новая, лишь пару дней постеленная покрышка ковра блестела синим, красным и желтым, придавая ему нарядный вид. Алексей втянул носом воздух.
- Окно надо будет открыть, - сказал он. – Все еще пахнет краской.
Он переоделся в тренерской, и снова вышел в зал. В дверях стоял Костя Мищенко, с сумкой на плече. Изящные очочки придавали ему вид самого закоренелого научного сотрудника, поглощенного своими формулами и графиками. Он улыбался обычной скромной, спокойной, задумчивой улыбкой, - и странно контрастировали с этим интеллигентным обликом широкие плечи и мускулистая шея, столбом поднимавшаяся из воротника кожаной куртки. Лицо у него было худое и мужественное, с впавшими щеками и четко очерченным подбородком, лоб высокий, с большими залысинами; он был очень похож на известного голливудского артиста Эдда Харриса.
- И ты пришел? Отрабатывать будешь? – спросил его Алексей, пожимая руку. Кристина, уже переодевшись в спортивный костюм, прошла мимо, в тренажерный зал.
- А ты что, ребенок? – спросил ее Алексей строго. – Куда собралась? На ковер иди!
- Не хочу, - сказала она капризно. – Я настроилась качаться.
- Бездельница!
Она только рукой махнула в ответ и приветливо улыбнулась Косте. Стоял предпраздничные дни, и народу на тренировку пришло немного, человек десять студентов, самых фанатичных. Константин, как всегда, отрабатывал сложные, хитрые приемы: подхват с кувырком, обратную спину с падением, «гадавлю». Алексей падал и морщился.
- Что, коряво? – спрашивал Костя озабоченно. – Сейчас подправлю.
- Нет, ничего. Просто отвык я от этих акробатических этюдов.
Костя усмехнулся понимающе, рукой отер льющийся со лба пот.
- Тяжелый стал. Сколько весишь? Центнер?
- Вот еще! Девяносто четыре.
- Серьезно? А я думал – больше. Ну, давай, теперь твои.
Выполнив обычную норму – по сто пятьдесят бросков каждый, они решили побороться.
- Пять минут, – предупредил Алексей, привычно пожимая руку сопернику.- Больше не выдержу. Я сегодня спал часа три, не больше…Хаджиме!
Константин бросил его первым – улучил момент и поймал на свой излюбленный «пистолет», молниеносным движением скрутившись на бок и воткнув ногу противнику в живот.
- А ведь это иппон! – сказал Костя весело, поднимаясь на ноги.
- Вазари. Какой такой иппон? Я на бок упал.
- Ну, пусть так. Поехали дальше?
Через минуту удача улыбнулась и Алексею: он сделал «мельницу» - взяв удобный захват, стремительным рывком взбросил на плечи тяжелое, вырывающееся тело, быстро поднялся на ноги и вместе с соперником исполнил кувырок через голову.
- Во все тяжкие пускаюсь, - сказал он, сидя на ковре, распахнув кимоно и отдуваясь. – Видал? Даже кувыркнуться пришлось. Вот как вложился! Изо всех сил. Все ради тебя.
- Я оценил, - ответил Костя, выпрямившись и закидывая узлом концы своего широкого черного пояса. – Ну что, до победного? «Голден скор»?
Алексей тяжело вздохнул и поднялся с ковра.
- Какой же ты упорный, однако! – пробормотал он сквозь зубы. – А ты азартный, Парамоша… Вот что тебя губит! Поехали?
И снова они схватились, с такой нешуточной яростью, как будто боролись в финале чемпионата России, а на кону стояла путевка на олимпийские игры. Опять повезло Алексею: он улучил момент, когда соперник остановился на секунду и, ухватив его двумя руками за отворот жесткого профессионального кимоно, подвернулся стремительно, ввинчиваясь в бросок, как штопор в бутылку, вместе с Алексеем покатившись на ковер. Все же сегодня у него был определенно удачный день…
- Вазари вазари авасет иппон! – крикнул он весело и торжествующе.
Костя сидел на ковре и с шутливо-сокрушенным видом качал головой.
- Поймал все-таки! Как это я пропустил. Давай еще минуту?
- Нет, хорош. Мадэ, соромадэ! Satis. Мастер мастера долбил. Мастер мастера убил…Пошли качаться!
Раскрасневшиеся, как после парилки, взъерошенные, снимая с себя тяжелые, насквозь пропотевшие кимоно, они вошли в небольшую тренажерку.
- Как там твои литературные интересы? – спросил его Константин, берясь за гриф штанги. – Ты еще заходишь на этот форум, споришь? Мы жать будем или приседать?
- Сначала жать, потом приседать.
Они набросали «блинов» и установили снаряд на должной высоте.
- Утомился я уже, - сказал Алексей, ложась под штангу. – Ничего не понимаю. Иногда думаю – то ли у меня что-то с головой не в порядке, то ли у них.
- Я там был пару раз, - сказал Костя спокойно. – Заглядывал, интересовался. Своеобразный там собрался народ.
- В смысле?
- Я было сначала думал, что дети какие-то. Потом смотрю – да нет, вроде взрослые дядьки и тетки. Что ж их так всех на фэнтези тянет?
Он тоже лег на скамью и несколько раз с усилием выжал штангу от груди.
- Еще накинем? – спросил он, поднимаясь. – Легко идет.
- Сотню поставим? Или сто десять?
- Давай пока сотню.
- Не знаю, - сказал Алексей, снимая со стойки обшитый резиной «блин». – Может, это способ ухода от действительности. Может, их так реальность затрахала, что непременно надо в волшебный мир сказки удалиться.
- Между прочим, фантастики этой в магазинах – полные полки. Я недавно жене покупал книгу в подарок, так прямо изумился. Знаешь такого Ника Перумова?
- Ну так, слышал что-то.
- Сплошными рядами стоит. А я открыл, пробежал глазами пару абзацев – и тут же на место поставил. И кто такое читает?
- Черт его знает, - сказал Алексей задумчиво. – Сам удивляюсь. Слушай, а может, это мы с тобой ничего не понимаем? Может, время изящной словесности кончилось на корню? Иной раз как увижу, что они там пишут - просто диву даюсь.
Константин улыбнулся.
- Я заглянул к одному автору на этом сайте, - сказал он. – Ты с ним спорил еще. Так, взял пробу. У него в какой-то сцене герой, этакий суровый парень, в минуту опасности ползет ловко, как хорек. Представляешь?
Они весело рассмеялись.
- Там и не такое можно встретить, - сказал Алексей. – Фразы порой попадаются – только держись. По типу: «волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом».
- Мне кажется, - сказал Константин спокойно, - что там собрались люди, которых красота языка совершенно не волнует. Им главное действие, action.
Кристина, делавшая на наклонной скамье упражнения для пресса, встала и подошла к ним.
- Это вы про розовый сайт? – спросила она с веселым, слегка насмешливым интересом. – Про тот самый, где «свинячья петрушка»? Как это точно звучит, Алексей Михайлович? Скажите еще раз.
- «Что за свинячья петрушка»? – процитировал Алексей. – «Червяк не туча и не эскадрон, он не может рассеяться!»
Они снова дружно засмеялись.
- Все же никто не умел срезать так, как Михаил Афанасьевич, - произнес Костя с задумчивым восхищением. – Это ж надо так сформулировать! Свинячья петрушка…
- А вообще, мне кажется, литература вырождается у нас, - сказал Алексей серьезно. – Согласись: по большому счету, читать нечего. Пелевин, и тот какую-то ерунду стал писать.
- Да, мне его последняя книга показалась неудачной.
- Собственно говоря, у него, кроме «Чапаева и пустоты», ничего и нет.
- Ну, не скажи. «Желтая стрела» тоже очень неплохо.
- Это я не читал.
- Я читала, - сказала Кристина гордо. – Мне понравилось.
- Умничка! - Алексей с несколько ироническим видом погладил ее по голове.
- Я последнее время Буниным услаждаюсь. Вот уж действительно мастер слова, - сказал Константин, выбирая среди гантелей самые тяжелые.
- Да, это точно. Между прочим, Булгаков его «Господина из Сан-Франциско» наизусть знал. Я недавно скрытую цитату из него обнаружил в «Мастере и Маргарите».
- Это какую?
- «Исчез Ершалаим, великий город, как будто и не было его никогда на свете». А у Бунина: «Остров Капри исчез, как будто и не было его никогда на свете».
- Ну и память у тебя! Как у Буденного.
Кристина вышла из зала. Константин проводил ее глазами.
- Как твоя личная жизнь? – спросил он. – Все по-прежнему?
- Да, все так же сложно.
Костя покачал головой.
- И как ты справляешься? Тут с одной женщиной порой бывает так тяжело…А уж с двумя! Я бы не смог. Кристинка хоть успокоилась? Поменьше истерик закатывает?
- Да, сейчас реже. Но бывает.
- А чего хочет?
- Ну, чего они все хотят? Чтобы я к ней ушел.
- А ты? Не думаешь Женьку бросить?
- Нет, пока что не собираюсь.
Алексей вздохнул, опустил на пол «гнутую» штангу, с которой делал упражнения для бицепсов.
- Вот тебе тоже драма…- сказал он задумчивым и серьезным тоном, сильно отличающимся от того, шутливого и иронического, которым говорил до сих пор. - И одна хорошая, и вторая. И одна тебя любит, и вторая. Только Кристинка моложе и красивее, а Женька старше и умнее. И как быть? Я реально не знаю, как поступить. И плыву пока что по воле волн, куда кривая вывезет. Какое уж тут фэнтези? Тут жизнь загадочнее и интереснее любой фантастики.
- Да, непростая ситуация. Но ты в любом случае в выигрыше.
- Ну да, конечно…- отозвался Алексей скептически. - А если обе пошлют подальше?
Константин засмеялся. Они подняли штангу и установили ее между двух стоек, так, чтобы удобно было приседать.
- Как раз с Буниным и был подобный случай, - сказал Костя, подстраиваясь под гриф. – Он привел домой любовницу и стал жить. Представляешь? Шведская семья: он, жена и любовница.
- Неплохо. Ароматнейший случай.
- Но тут произошло непредвиденное: жена и любовница полюбили друг друга. И послали Бунина нафиг. Такой вот неожиданный курьез вышел.
Алексей опять засмеялся.
- Да уж…Вот как бывает, - он помолчал немного. – А если серьезно, я согласен с Жириком: надо в России ввести многоженство. Согласись: женщин больше чем мужчин. Правильно? По-моему, на тысячу мужиков приходится тысяча двести женщин. А если учесть, что из этой тысячи половина алкашей, а из оставшейся половины процентов сорок косых, хромых и горбатых – вообще вилы выходят, нет?Я вот всю сознательную жизнь провел на два фронта. А то и на три, и на четыре. С каждой женой так было…Зачем так людей мучить? Сделали бы все законно. Жил бы в гареме, и нет проблем. И все довольны.
Контантин неопределенно двинул бровями.
- Ну, тут с тобой немногие согласятся… Все же у нас менталитет не тот. Тебе на Востоке надо жить. Ты еще долго?
- Еще пару подходов сделаю, и все.
- А с меня хватит, пожалуй. Хорошенького понемножку. А то завтра все болеть будет.
Он стоял, облокотившись на тренажер, и наблюдал, как Алексей приседает со штангой на плечах.
- Большие веса грузишь, - сказал он. – Не боишься за спину? Сколько здесь? Сто пятьдесят?
Алексей молча кивнул и положил звякнувшую штангу на стойки.
- Нет, я себя знаю, - сказал он, переводя дыхание. – Я вплоть до ста восьмидесяти могу без пояса приседать, и ничего.
- Спина у тебя здоровая, как у черта, - сказал Костя уважительно. – Это верно. На ней прямо лук крошить можно. А с розовым сайтом заканчивай. Такое мое мнение. Трата времени, и только. Ты их все равно не переубедишь.
- Я и не переубеждаю. У меня свой интерес. Они знаешь, на что упирают? Мол, писать надо для читателя. Нам нравится, это главное. А то, что написано безграмотно и коряво – это уже мелочи. Главное - читается легко. Я им говорю: матерная фраза на заборе тоже легко читается. И что, это высокая литература?
- Мне как-то довелось читать интервью Пьецуха. Знаешь такого писателя?
- А то! Я у него замечательную фразу подобрал.
- Какую?
- Мы живем в такое время, когда каждый состоявшийся мужчина средних лет может позволить себе недорогую иномарку, полдюжины пиджаков и пару любовниц.
Константин засмеялся.
- Да, вот это точно про тебя… Но я о другом. Он он с одним корреспондентом про литературу беседовал. Так вот, утверждает, что нельзя ориентироваться на читателя и его вкусы. Писать стоит только ради искусства, тогда, когда не можешь ни писать. Такова его основная мысль. Пушкин, дескать, за всю жизнь не распродал полностью ни одного тиража своих стихов. Даже четырех тысяч человек не нашлось в тогдашней России, которые смогли бы их оценить.
- Знаешь, Бродский, по-моему, сказал в своей нобелевской лекции: постоянный отрыв от аудитории есть признак работающего над собой автора.
- Ну да, ну да…А сейчас все нацелены на коммерцию, на продажи. И это, по его мнению, губит литературу. И не только ее. Он считает, что в целом уровень культуры упал очень низко. Сейчас, говорит, настала эпоха бесталанных людей. Они везде правят бал: и в литературе, и в кино, и в театре, и в живописи. Везде. Мы, говорит, вступаем в эпоху Средневековья. И бороться этим бессмысленно.
- А ты как думаешь?
- Ну, не знаю…Пьецух мужик довольно желчный. Но что-то в этом есть…Будем заканчивать?
-Да, пора. Надо мне к дому двигать. Со вчерашнего дня не был. Женька там, небось, уже по стенам бегает.
Константин понимающе кивнул.
- Опять у брата ночевал?
- Ну да…Он уже возмущаться начал. Мне говорит, с тебя плату пора брать. Я, говорит, уже боюсь с Женькой встретиться. Вдруг забуду, когда ты у меня был, по легенде? Неудобно получится.
- Помнишь анекдот? Муж приходит под утро, пьяный и в губной помаде. Жена спрашивает: «Ты где был? – У Кольки, в преферанс играл.» Она звонит другу: «Коля, мой был у тебя сегодня? – Почему был? Он и сейчас у меня!»
Они опять весело рассмеялись.
- А вообще, она у тебя молодец…Выдержанная. Понимает, что в такой ситуации лучше перетерпеть. Слушай, а Кристинка и один на один тебя на «вы» называет?
- Конечно. Она молодец. К чему эта фамильярность? Уважение к старшим – признак высоких моральных устоев…
- Ну что, на разъезд?
- Верно, пора. Труба зовет.
Они помылись под душем, оделись и вышли в коридор. Кристина уже ждала их там. В короткой серебристой куртке, туго обтягивающих стройные ноги джинсах с приспущенной, по моде, талией, так что между ними и светлым свитером мелькала соблазнительно смуглая полоска голого живота, с расчесанными, высушенными феном пышными волосами, она выглядела очень свежей, юной и бодрой, несмотря на практически бессонную ночь, и занятие в зале. Глядя на нее, Алексей невольно позавидовал ее молодости, красоте и здоровью. Еще недавно, подумал он, я тоже был таким, веселым, здоровым и беспечным; а сейчас уже силы потихоньку уходят из меня… И, запирая зал, он сказал неожиданно:
- О боги, боги! Я стал старый и больной…
Кристина и Костя дружно рассмеялись, глядя на него.
- Любите вы себя жалеть, Алексей Михайлович, - сказала девушка иронически, - Прямо как женщина. Знаете, Константин Николаевич, он все время за сердце хватается. Так смешит меня этим…Здоровье, как у быка. Еще всех нас переживет. Да на вас пахать можно! И чуть что – за сердце рукой…
- Договоришься, - буркнул Алексей шутливо, выходя на улицу. Уже стемнело, и шпиль университета горделиво блестел, подсвеченный снизу огнями, в черном высоком небе. - Вот помру у тебя на руках – будешь знать. Знаешь, как Клемансо? Говорят, кони двинул прямо посреди процесса…
- Это какого? Того самого? – засмеялась девушка.
- Именно…
- Так это мечта любого мужчины, такая сладкая смерть, - заметил Константин, открывая дверь своей «Хонды». – Можно лишь позавидовать. Вы куда сейчас?
- Мы, пожалуй, ударим по суши. Да, милый ребенок? Ты как?
Кристина подала плечами.
- Можно, - сказла она. – А потом я вас домой отвезу, да, любимый зверь? А сама поеду на дачу, социологию ботать.
- Годится. Ты как, Костян, не хочешь с нами суши поесть?
-Нет, я домой. Давай в следующий раз.
- Ну, тогда пока. До понедельника.
И они расселись по машинам, помахали друг другу руками, и разлетелись в разные стороны.