В конце 70-х годов, когда я работал следователем на Камчатке в Соболевском районе, мои дети восьмиклассник Олег и четвероклассница Элка стали просить меня: «Папа, принеси нам щенка, хотим собачку!»
– Зачем в доме собака, псиной вонять будет, да и ухаживать за ней надо! – возразил я.
– Ты что, папа, животных не любишь? Достань нам маленькую собачку! – твердили дети изо дня в день.
В конце концов, я сдался. В это время у соседа Найко Ивана ощенилась дворняга, и он отдал мне одного из пятерых щенят, которого я принес домой.
Детской радости не было предела. Олег и Элка прыгали до потолка, визжали от нахлынувших на них чувств любви к животным и благодарили меня за исполненную просьбу. Надо сказать, что по поселку бегало несчетное количество бродячих собак разных пород. Собаки питались на помойке, были упитанные, лохматые, с красивой шерстью разных окрасов. Людей животные не трогали, но их развелось так много, что любители легкой наживы стали собак отстреливать, из их шкурок шить теплые шапки, в которых в любой мороз голове было тепло. Смотрелись собачьи шапки довольно прилично.
Принесенного мной маленького черненького как смоль щенка дети назвали Тошкой. Песик был потешный с умной забавной мордочкой. Он бегал по комнате, цокая коготками, таскал домашние тапочки, и всё время норовил что-нибудь схватить. Дети возились с ним, играли, поили молоком с накрошенным в него хлебом, а потом укладывали спать на шерстяную подстилку. Тошка спать не хотел и норовил, играючи, цапнуть Элку за руку.
Так Тошка прожил в комнате полгода. Прошла суровая зима с метелями и вьюгами, настало короткое камчатское лето.
Тошка вырос в молодого красивого пса, привязался не только к детям, но и ко мне, и к моей жене Маше. Я тоже привык к Тошке, полюбил его, как родного, и иногда чем-нибудь баловал.
Однако держать в квартире большую дворнягу стало невозможно.
Я сколотил Тошке деревянную будку и посадил его на веревку. Все лето пес просидел на привязи. Моя семья неплохо его кормила. Ел он борщ и вареную рыбу, но больше всего, как и все представители рода собачьих, любил погрызть оленью кость.
Когда я приходил с работы, Тошка встречал меня заливистым лаем, молотил упругим хвостом по земле и пытался подбежать ко мне. Сделать это собаке мешала толстая веревка. Дети немного охладели к Тошке. Когда тот был еще щенком, они проявляли к нему больший интерес. С дворнягой стал больше возиться я, а он в знак благодарности признал во мне хозяина и друга.
Зимой, когда Тошке исполнился год, ночью он перегрыз прочную веревку и сбежал. Видно, ему надоело сидеть на привязи, и он предпочел сытой жизни в неволе полуголодное существование на свободе. Через некоторое время я увидел Тошку в стае бродячих собак. Он тоже обратил на меня внимание, подбежал ко мне, потерся боком о мою ногу и побежал к своим собратьям.
В течение всей зимы голодный Тошка прибегал к своей пустой будке, громко лаял и просил еды. Я и дети кормили Тошку, после чего он снова убегал на вольные хлеба.
Потом Тошка пропал и в течение всего лета ни разу не наведал нас. Мы подумали, что, скорей всего, он околел от голода или его загрызли волки. Вполне возможно, что его убили собачники и сшили черную шапку.
Какой-нибудь рыбак или охотник ходит в этой шапке, не ведая о том, что кто-то помнит пса, из шкуры которого пошит головной убор.
Прошло полгода. Дети стали забывать Тошку, да и мы с Машей редко вспоминали о беглеце. Молодым оленем промчался еще год. Мы с семьей переехали на другую квартиру. В общей сложности минуло три года с тех пор, как я принес домой маленького щенка, которого дети назвали Тошкой. Снова в свои права вступила суровая зима. Утром я вышел во двор, дул холодный ветер, колючий снег бил в лицо. На бровях и ресницах появлялись ледяные корочки.
И вдруг...
Что это?
Ко мне с заливистым лаем бежал огромный, черный, лохматый пес, ростом с полметра. По приметной морде животного я узнал... Тошку! Я узнал бы его из тысячи дворняг! Пес бросился ко мне на грудь, положил большие, когтистые лапы на плечи и розовым шершавым языком лизнул меня в лицо.
Вы не поверите! В глазах Тошки я увидел слезы, которые от ледяной пурги быстро превратились в мутные льдинки.
Оказывается, что собаки тоже плачут.
Как пес, спустя полтора года, нашел мой дом и узнал меня? Это осталось для меня загадкой на всю жизнь.
Где он был все это время? Может быть, прибился к охотникам Госпромхоза, а, может, кочевал с бродячей стаей собак в другом районе? Этого я не знаю, а пес о своих приключениях, естественно, не мог рассказать.
Я завел Тошку в дом, налил ему борща в свою тарелку и поставил на пол. Пес вылакал пищу, и мы вышли на улицу. Мне нужно было идти на работу, а Тошка убежал в пургу и неизвестность. Больше я его никогда не видел.
Я до сих пор поражен собачьей преданностью и верностью, способностью псов находить хозяина за десятки, а то и за сотни километров. Любимая женщина может изменить, а собака же, верный друг человека, не изменит никогда. Порой я вспоминаю этот случай, на мои глаза наворачиваются слезы, и я вижу сквозь снег и пургу собачьи слезы пса-дворняги Тошки.