Ашкеназская хупа
Меня в первый раз пригласили на свадьбу. Не на русскую ,а на еврейскую, настоящую, с хупой, равом, ну, как должно быть. Веселье началось сразу, ещё до свадьбы. За два часа до прибытия, мы с Музой, лихорадочно примчав, домой после работы, приводили себя в порядок и чистили пёрышки. Муза вертелась перед зеркалом, я сбрасывал с себя давление рабочего дня и тут раздался звонок мобилки. Мой заказчик –Цион, срочно потребовал прибыть и притаранить ему нашу продукцию. Я уже прибывал в состоянии шоковой неизвестности и решал вопрос- надеть кипу или нет, и вообще как себя там вести. А тут ещё и он. Иврит вылетел из головы напрочь. Сметая заранее, все его возможные доводы я лихо заявил , что исполнить его пожелание не могу так как : «Ани Олех ля купа!»,- выдал я. Что примерно означало, мол я, такой весь из себя знаток иврита, пошёл к кассе, и из-за этого мне всё по колено и параллельно. К какой кассе? Когда мы опаздываем на свадьбу! Трубка замерла, переваривая сложенный мной пазл информации. А я, моментально сообразив, что сморозил смехут от слова смех, заорал Музе, давясь от смеха: «Как будет свадьба на иврите?»,- Муза удивлённо подняв брови, блеснула в тридцать два зуба.
-Хатуна ,-и свалилась в конвульсиях .
- Ани олех ля хатуна,-быстренько исправил я свою ошибку,- в трубке что-то затряслось, завибрировало и захрюкало в приступе, теперь ухохатывался Цион.
- Твоя хатуна? – отпарировал Цион и снова затрясся в истерике.
- Нет,-сквозь слёзы, промычал я , и чтобы убить Циона напрочь заявил и за своего шефа.- Алекс идёт вместе со мной ,так что вези сам.- Цион взвизгнул,и начал давиться угорая.
- А кто за невесту?- поинтересовался он ,- Ты или Алекс?- снова всхлипнуло в трубке.
-Цион ,- сказал я,-Я тебя люблю, и если что, то только с тобой под хупу.
И конкретно ему заявил, что за невесту дочка Володи,который работает вместе с нами,а жениха я не видел ни разу,но по слухам он чемпион Израиля по каратэ.
Цион проникся уважением и пожелал нам сотворить на свадьбе жизнь по полной.Сказал ,что сам притаранит заказ на место.
Да свадьбы оставалось 30 минут . Мы сели в машину и двинули за Алексом. Алекс тоже был в лихорадке подготовки и на звонки не брал трубку. Мы с Музой, слушая отбой дибурита в машине, не сговариваясь ,пояснили друг другу одновременно.
-Наверно он в душе!- и захохотали. Машина тряслась вместе с нами. Свадьба по приметам обещала быть умопомрачительно запоминающейся. Но мы ещё даже и предположить не могли, до какой степени это всё нам врежется в память и не только нам...
Слышали? Как Шекспир вроде сказал ,что любовь и голод правят миром. Судя по тому, что мы неслись голоднючие и притом на свадьбу, то мир в тот день развивался строго по Шекспиру.
Пробок, почему -то не было. В семь вечера –то. Боженька был с нами и как минимум за нас! Мы примчались первыми и начали давать джи-пи–эс указания тем, кто понятия не имел где в промзоне Ришона находится «Гала».
По дороге в ресторан Муза и Алекс усиленно меня инструктировали как и чего там происходит. Из всего сказанного я понял и запомнил, что, первое- можно без кипы если ты не под хупой. Второе – рав обязательно задержится минимум на час ,так, что нечего гнать на жёлтый.
- А что это он так ?-возмутился я подрезая зевнувший на светофоре джип.
- Потому, Мишенька, что он на свадьбе самый главный ,-пропела мне Муза в ухо, от чего , столбы на дороге сморщились в спичечные тонкие усики,- поэтому его всегда, все,- должны ждать.
У Музы был опыт присутствия на нескольких таких торжествах. В-третьих, всё начнётся с появлением жениха, которого этот тормозной рав и приведёт. Я крутанул на стоянку, и мы обнаружили папу невесты в костюме, мало того он ещё и в галстуке был.
Самая большая подлость была в том ,что мы такие красивые, побритые, благоухающие парфюмами и парадно приодетые не могли фотографироваться. Фотоаппарат не работал напрочь. Больше всех страдала Муза – платье, которое она сама сотворила, как модельер женской одежды, надо было увековечить. Зато самой большой радостью оказалось, что хупа на крыше ресторана. Под настоящим звёздным небом ,это отметила Муза.
- Главное, курить можно! -уточнил Алекс и задымил с Володькой в своё удовольствие.
Начал прибывать народ.
А вы Музу не видели? Вот она, на вид вылитая чистокровная израильтянка, со смуглой кожей и пышными вьющимися кудрями. И глаза, огромные и волшебные, такие, что хочется мне в них смотреть и смотреть.
А народ прибывал чисто русский, белокожий, скуластый, стройный у молодёжи, и крепко сбитый у серьезных людей. Только носы выдавали национальную принадлежность и то не у всех. Я захватил высокий столик возле самой хупы, вокруг стояли стулья на высоких, барственных ножках. Усадил Музу. По периметру крыши стояли длинные столы с угощениями. У Музы глаза загрустили голодным блеском. Алекс проворно стащил пепельницу с нашего некуряще –едящего и пьющего стола и отправился к бару. Правда, пока он там курил, я провёл разведку боем. В результате Муза тянула через трубочку, налитый в высокий узкий стакан со льдом, супер-бупер-снупер фирменный израильский напиток для новых репатриантов , как сказал мне бармен -русский улёт - "Водка тапузим" .Тапузим на иврите -апельсины. Водка -слово международное.
-Блин, водки, водки мало, - откритиковал Алекс напиток и потребовал чистого алкоголя. Ему хорошо, а мне их назад, домой везти. Подумал я и попытался ввести бармена в шок, потребовав мартини, причем не бьянко. А вы видели где-нибудь еврея, которого можно загнать в состояние ступора из-за того, что отсутствует требуемая клиентом продукция. Я тоже не видел. И получил кучу белого вермута, с уверениями ,что это лучшая замена и даже круче чем мартини. Я от удовольствия такого обеспечения даже сначала поверил, что это правда, пока не попробовал.
Вход, на прямоугольную крышу, располагался на четвертом, считай, этаже от земли, находился в углу прямоугольника. В конце диагонали лицом к входу, почти в самом углу, стояла белоснежная хупа, подсвеченная с разных сторон небольшими, но мощными прожекторами. От чего она светилась восторженным сиянием. Живое небо, вместо убогого потолка, давало восхитительное ощущение счастливой свободы. Крыша была выстлана зелёным, пушистым кавролином и нога, слегка, пружинисто тонула при шагах.
К хупе вела белая матёрчатая дорожка и поднималась по трём ступеням лестницы на возвышенный на полметра от крыши помост. Застеленная и обвитая блестящей белой материей хупа -искрилась колдовством и радостно улыбалась плывущим в небе среди звёзд облакам, шевеля кончиками крыльев ткани. Она, как бы парила над крышей, поддерживаемая светом и тянулась к звёздной благодати, притягивая к себе внимание присутствующих.
Первой попала Муза. Она, несомненно, выделялась за нашим столиком не только красотой, но и тем, что я всячески вертелся возле неё и нашей знакомой Марианны, которая сидела напротив Музы. Неожиданно со стороны бара к нашему столику подошла средних лет женщина . Красиво, совершенно не «по-израильтянски» одетая, с аккуратной причёской и подобранными в тон одежде украшениями, она остановилась у нашего столика. Величественно приподняла подбородок, посмотрела снизу так, как будто была выше моих метр девяносто. И вдруг, обратилась к Музе на хорошем, высоком иврите без акцента.
Оказывается, она спросила у бармена о том, где можно взять пепельницу, чтобы в комфорте покурить. И он ей ответил, что пепельницы стоят на высоких столиках. Поэтому Она просит нас, то есть Музу, разрешить ей взять пепельницу , чтобы аккуратно и гордо покурить в сторонке, так как мы явно не предаёмся сему пороку, предпочитая лёгкий вид спиритуса вини. И тут Женщина увидела, что пепельницы на столе нет. Муза сделала огромадные глаза, подняв вверх брови и в изумлении уставилась на меня. Я развёл руками над столом показывая ,что всё в руках всевышнего, но пепельницу утащил проворный Алекс ещё полчаса назад. Она тут же ,закончив речь на иврите, переключилась на Марианну и на абсолютно русском языке поприветствовала её и спросила как у неё дела. Это произошло так быстро, что Муза прыснула, закрывшись кудрями в стакан, оставила его на столе, обняла меня и укрывшись моими же руками, с несомненным удовольствием затрясла плечами в объятиях .
М ы ещё немного потусовались со старыми знакомыми, попробовали мексиканские блинчисы с мясом и мясо в гранатовом соусе. Отдали должное паштету и овощам с рыбой и конечно опрокинули уже по третьей хорошей порции бодрящих и горячительных напитков. Родители невесты и жениха, которые добросовестно отрабатывали своё торжество на входе, встречая гостей – вдруг,неожиданно исчезли. Появились фотографы и видео съемка. И, наконец от входа, торжественно и неторопясь, появились трое мужчин в кипах. Один, был, несомненно, равом серьёзного мужского возраста. Он был одет в строгий костюм и белую рубашку, почему-то с ярко красным галстуком. Пиджак, был демократично расстёгнут. Цвет галстука, бородка, очки, добрые и внутри с хитринкой глаза, кипа на затылке , круглое лицо и плотное сложение при росте ниже среднего. Он улыбался так, как улыбается Дед Мороз, принёсший подарки необходимые и нужные, замершим в ожидании детям на ёлку в Новый год. В центре троицы шёл высокий, большой парень, явно жених, в костюме, атласной праздничной кипе. И во взгляде его читалась непреклонная решимость завершить им начатое дело и гордость оттого, что среди присутствующих никто не может похвастать чем-то подобным в этот момент. Третий, молодой парень, мне напомнил то-ли ассистента рава, то-ли дружка жениха. Одет был в светлую рубашку, темные брюки и конечно кипу. Туфли, у всех троих, сверкали чёрным, бриллиантовым блеском.
Муза подпрыгнула, прихватила меня за руку и потащила ближе к хупе и дорожке ведущей к ней. Фотографы и видеосъёмщики затанцевали в танце, приседая и отходя, наклоняясь и подбегая, замирали ,отпрыгивали, поднимались на носочки и слепили очередями вспышек, как салют почётного караула. Гости , забыв угощение, двинулись к хупе со всех концов крыши, оставив разговоры и напитки. Стянулись к дорожке, приветствуя жениха и рава, выстроились живым , шумным ограждением вдоль белой материи ведущей к хупе с двух сторон. Когда рав и жених с молодым человеком поднялись на помост люди живым, нарядным полукольцом охватили хупу со всех сторон. Рав по хозяйски, с улыбкой , проверил наличие необходимых вещей, затем присутствующих. Что-то сказал, ободряя жениха. И тут выдох восхищения раздвинул человеческую цепь , а жених приподнялся и вытянулся вверх , разглядывая стоящих на входе поверх голов, как бы желая быть рядом с теми, на кого смотрел.
Подружки невесты завопили, застучали каблуками , запрыгали, захлопали в ладоши. Все оглянулись, и аплодисменты взорвали крышу громкими, звонкими звуками одобрения. Невеста стояла между папой и мамой. Мама, кажется, немножко грустила, улыбаясь, папа был серьезен, и застёгнут на все пуговицы, аж целых две.
Невеста даже не сияла, она блистала в своём наряде и украшениях как никогда в жизни. Фотографы превзошли самих себя. Выдержав королевскую паузу, и дав фотографам сделать своё дело, родители торжественно двинулись к хупе, ведя сверкающую во вспышках фотосъемки и софитов невесту. М ы, забыв про приличия, орали и хлопали в ладоши, пытаясь переорать музыку несущуюся из колонок.
Сверкающая тройка остановилась не доходя несколько шагов до ступеней. Жених спустился с хупы ,остановился, и осторожно, и бережно опустил фату , закрыв лицо невесты перед таинством хупы. Больше всех радовались и шумели подружки невесты. Под крики, аплодисменты и звуки,по- моему мнению , непотребно громко орущей музыки, все, кто был нужен собрались в хупе. Мама и папа невесты с сестрой и сияющей бабушкой, мама жениха с братьями и рав с ассистентом. Взволнованные, жених и невеста стояли рядом, напряжённо переживая торжество момента.
Между тем рав, был единственный, кто вёл себя в хупе совершенно раскованно и непринужденно. Он улыбался ,шутил, давал советы, поправлял , беря на себя руководство обрядом и людьми легко и свободно. Наконец он налил вино в бокал и все притихли в ожидании.
А вы господа в синагоге бывали? На субботней молитве? Или просто присутствовали, составляя миньян? Мне пришлось выручать народ – десятого не хватало, одел кипу, стал в строй возле Алекса. Предварительно прошипел ему на ухо, чтоб подсказывал, примерно так.
- Саня ,зараза ,ты чо творишь?! Из меня правоверный еврей, как из помидора огурец. Я ж не знаю ни хрена! Как? Чего делать?
-Молчи. И одень кипу ,а то миньяна не будет . Нельзя народ обижать , этож Аскара - деревня. Тут от сердца , а не по документам надо. Стой возле меня ,смотри в книгу и повторяй за мной . Усёк?А то из зарплаты вычту,- закончил свою мысль и вселил в меня уверенность в своих силах мой начальник, радушно улыбаясь хозяевам.
Читающий священные строки во время молитвы мужчина или рав не имеет права на ошибку или остановку,пока не закончит. И только самым серьёзным знатокам доверяется это святое дело. Ошибёшься один раз,- плохо - очень плохо, два – равносильно личной катастрофе. Три, лучше застрелиться – позор.
Наш рав был достоин своего предназначения , но не учёл маленькую детальку. И эта деталька затем повеселила не только рава, но и нас, слегка пройдясь по нему рикошетом хорошего настроения.
Это была все-таки не обычная хупа , а ашкеназийская хупа русскоязычных евреев. Где, только рав, да может быть его ассистент, не говорили по-русски. А Остальные легко общались на языке Пушкина и Петра Великого, в своё удовольствие. И весело заявляли ивритоязычной обслуге , что пора, за столько лет в стране и выучить великий и могучий , не только в международных, но и в широких выражениях мыслей.
-Кама зман ата бэ арэц?Вэ од лё ёдэа русит?- шутливо подначивали они коренное население. И действительно . Сколько лет мы в стране ,они могли бы и не только матерщину выучить. Рав даже этого не ведал. А зачем?
В тишине, рав налил в бокал красного толи вина ,толи виноградного сока. И начал нараспев благословлять благородный напиток, освящая его. Он стоял боком к зрителям и соответственно другой частью организма в направлении - внутрь хупы на расположенных в ней виновников торжества. Видно его было хорошо, со всех сторон.Однако хупа была окружена разноликой группой. Сами понимаете, были и мужчины и женщины. Мужчины после освящения налитого в бокал должны были дружно одобрить с восторгом: «Лехаим!!!»-то есть на здоровье и во благо присутствующих. Но основная масса, как и я, привыкла после заключительного слова рава, по окончании части молитвы, говорить : «Амин!»- то есть верю и согласен на все сто и даже более.
Благословлял Рав нараспев, красивым и сильным голосом .Его, ого, было слышно очень хорошо и без микрофона. В конце благословления он кивнул внутрь хупы и начал поворачиваться к залу слегка поклонившись,да так и замер .Глаза вытаращились ,очки полезли на лоб за рукой, рот постепенно от большой буквы О-О-О-Ого, перешёл в состояние веселющего смайлика, брови подняли очки ещё выше, а рука с бокалом даже поклонилась с достоинством вместе с его бородой. Весь его вид с радостью сообщал нам : « О ,как всё запущено ,но не смертельно , я же здесь - всё исправим! На то я и рав!» А потом он всё-таки не выдержал и вместе с большей частью женщин засмеялся, убрав подальше микрофон. Женщины критически хохотали, уловив нашу мужскую дружную ошибку, а некоторые хлопали в ладоши. Потому, что после окончания благословления мы, по привычке , рявкнули хором- весело и задорно «Аминь! – после выпитого нам это доставляла огромадное удовольствие так, как женщины не имели права оздоровительного приветствия. А тут такой прокол! Но нам было так хорошо, что смех в толпе рванул волнами, наполняя пространство живыми голосами.
Рав отсмеялся, вытер слёзы и заодно очки. Взял микрофон и тоном лектора пояснил нашу ошибку.
- Так как вы я понял , все из России и её саттелитов, то я на всякий случай, буду вам кивать в зал, вот так,-и он глубоко даже и не кивнул, а почти присев поклонился. – А вы сейчас,после того, как я ещё раз благословлю вино,тот раз не считается, должны мне сказать Лэхаим, а после будет уже ваше любимое Амин, но только после того, как я кивну , а то мы до утра не закончим!Понятно!?
- Ага!Кэн!Тов!Хорошо!Бэсэдэр! – вразнобой, но в целом дружно отозвались мужчины и присоединившиеся к ним женщины. Смех снова взбодрил пространство. И рав повторил благословление. В конце он картинно-специально поднял бокал ,бороду и сам привстал на носочки вверх и опустившись с поклоном подал сигнал –команду: «Лэха-а-а-а-и-им!»,- радостно закричали мужчины , объединяя себя, рава, вино в бокале, небо со звёздами, хупу и всех вокруг в единое целое. И все не сговариваясь засмеялись, сея радость, удачу и хорошее настроение.
- Теперь все говорят только Амин!И только когда я кивну!Понятно?- не унимался рав , сея всплески хохота и сам еле сдерживаясь, от чего всем хотелось смеяиться ещё больше.
– Только Амин!И только когда я кивну!Понятно?-повторил он. М ы закивали,давясь смехом ,говорить было просто невозможно.
- Всё, я продолжаю!-сказал он и мы притихли. Невеста и жених с родителями и близкими, стали серьёзными. Фотографы, с ловкостью обезьян останавливали время в самых изощренных позах, ловя выгодный ракус. Они творили будущие мгновения прошлого.
Церемония шла по плану утверждённому ,конечно же свыше. Мы после каждого кивка артистического рава с энтузиазмом объединялись в вере,надежде и любви. И, наконец подошла очередь рава быть слегка иронично пристыженным. Рав прекрасно справлялся, видно было, что ему не впервой , он опытен, начитан, вышколен и отрепетировано способен на экспромты. Как боец своего фронта он был профессионал. Но только не в одном - вопросе знания, хотя бы минимального - русского языка. А зачем …?
И ход церемонии дал сбой во время чтения нараспев брачного контракта. Первый сбой наступил во время чтения фамилии Жениха. Рав вдруг замолчал, отдалил от себя рукой контракт, как будто бы разбирая из-за плохого зрения, что там написано, то-ли показывая его нам. Хотя, даже мне, за десять метров, было видно, что текст, крупно отпечатан на иврите особым, витиеватым ортодоксальным шрифтом на специальной бумаге.
Валерий Е..ери ..е-е,- рав убрал бумагу от лица.Повернулся и улыбнулся нам-зрителям, затем хупаистам. Снова приблизил бумагу вглядываясь. Меня так и подмывало сказать, как-то было в фильме:
- Брюки превращаются, …превращаются, ..превращаются брюки…. ,- Муза услашала мой шёпот, дёрнула за руку.
- Мишка!-угрожающе тихо сказала она и закрыла мой рот ладошкой. Мне сразу стало всё равно ,как победит рав фамилию жениха или она его. Тем более, что я прекрасно помнил фамилию невесты.
Рав справился,- Елиеришенков, -победно пропел -провозгласил он, торжествуя обрезанными гласными над великим и могучим. Я тихо буркнул: «Ура!Получилось!Получилось!»,- получил от Музы и от окружающих неодобрительные взгляды и приглушенные, стесняющиеся ситуации, скромно-сдыдливые смешки. Я опустил голову и вниз и глядя исподлобья на рава, прибавил чисто для Музы.
- Сечас будет пшик,- сказал я и Муза меня шлёпнула, невидимо для всех, но чувствительно.И Пшик состоялся. Фамилия невесты была простой русско-советской сложно -составной фамилией еврейской семьи третьего интернационала с грузинско-кавказскими корнями. И читалась ещё проще, примерно так – Пушкин-Джанджапаридзе. Пушкина рав проглотил почти с ходу , видно что-то слышал про Лукоморье и златую цепь на дубе том. А вот с кавказским произношением он продвинулся не далее второй буквы. Тут уже засмеялись сначала подружки невесты и молодёжь, потом хмыкнул, сжимая зубы и закрывая рот свободной рукой жених, и переглянулся с папой невесты. Тот открыто выражал своё одобрение в щироченной улыбке, трясясь в беззвучном смехе плечами. В полной непонятке, застыл ассистент, испуганно глядя на рава. И народ, наконец сообразив, куда дует ветер – открыто грохнул от всей души и цунами ржачки, сметая предрассудки и недомолвки взметнулось перевалив через крышу на улицу, оборачивая в недоумении случайных прохожих и качая общим выдохом ветви пальм. Рав забеспокоился, улыбнулся, печально улыбнулся ещё раз, гянул в торону хупаистов, ища поддержки и помощи. Те еле сдерживались ,кто -как, увернувши глаза в сторону. Рав сказал- хе хе, и каким-то образом сократив, произнёс первый и последний слог кавказско-грузинского лабиринта.
-Джадзе,- получилось у него. И улыбнулся с такой радостью во взоре, как будто только, что научился ходить, говорить, пить, курить и выучил наизусть тору и всё это сразу и без головной боли. Народ загоготал ещё пуще. ХА-ха-ха-х-а-х-а-ха—а-а-а-а-а,неслось над крышей. Рав присоединился ,забыв закрыть микрофон. Фотографы, все поголовно русскоязычные, снимали с пола- ноги не держали руки с фотоаппаратами. Все угомонились, а потом просто легли ,погнулись и хватались за окружающее. Когда рав, на чистом иврите, на полном серьёзе, заявил и дал клятву присутствующим, что теперь выучит русский язык, даже если Овадья Ясэф перестанет дышать по субботам.
Пришлось перечитать контракт ещё раз. Раву подсказали, он воодушевлённо почти выкрикнул ,как в анекдоте: «Волобуев !Вот, ваш меч!».
- Пушкин-Джанджапаридзе!- Публика взорвалась аплодисментами и выкриками одобрения. Счастливый Рав - закончил церемонию. Жених разнёс в мелкую крошку церемониальный бокал-стакан, поцеловал невесту, подавая всем пример и народ потёк на купу- неся поздравления ,поцелуи, объятия, восторг и радость общения и единства желаемого.
А хупа возносила нас вверх, под вспышки фотоаппаратов, визг подружек, шум музыки, улыбки людей и уже не важно было на каком языке мы хлопали друг друга по спине и плечам, жали руку жениху и папе невесты, целовали прекрасную виновницу хупы в щёку и обнимали её маму, чудесную сестрёнку и бабушку, целовали руку мамы жениха , и пожимали руки его братьям, и конечно хохотали вместе весёлым неунывающим равом и его помощником .
А Хупа парила -объединяя и собирая, удивляя простотой счастливого торжества и одаряя успехом и удачей праздника. Мы уходили, перезнакомившись и обнимаясь, смеясь от души и подпрыгивая от эмоций. И ещё неизвестно кому эта хупа была больше нужна, нам или жениху с невестой, раву или звёздному небу над нашими головами.
(P.S)