После того, как рабочему моего участка оторвало кисть руки, а я оказался виноват, хотя виноват не был, и случайно избежал суда и необходимости доплачивать ему пожизненно до среднего заработка, я решил окончательно уйти из цеха. Тем более, что заместителем начальника цеха назначили не меня, а Володьку Коломийца, который был старшим мастером на соседнем участке. Мой участок был лучшим по всем показателям и не в последнюю очередь благодаря мне, но Володька умел пить с начальством, был хитрее. И не был евреем.
Правильно говорил Глазырин: - Не важно, как ты работаешь, важно, как о тебе докладывают.
Обо мне докладывали хуже.
Весь 1961 год я проработал по 12 – 14 часов в сутки и по семь дней в неделю, без отпуска, так как шла военная техника, но в 1962 году стало легче, подошла моя очередь на машину и я решил – хватит!
Я подошел к начальнику цеха Язвинскому и попросил отпустить меня из цеха. Он взял заявление, мельком прочитал его, порвал на мелкие кусочки, бросил мне под ноги и пошел, ни слова не говоря.
Ежедневно в начале смены я встречал Язвинского и, идя с ним по участку, отвечал на его вопросы. И в конце каждого, без исключения, обхода я говорил:
- Казимир Дмитриевич, подпишите заявление!
Иногда он говорил мне: - Нет! Иногда молчал, иногда обкладывал матом.
Я активизировал свои попытки после того, как главный конструктор отдела механизации Кисилев по ходатайству заместителя главного инженера, который хорошо ко мне относился со времени моей работы инструментальщиком, согласился взять меня начальником бюро.
Я перестал встречать Язвинского в начале обхода, а сидел в своей будке в середине пролета и выходил из нее, лишь когда Язвинский проходил мимо. Его это бесило, однажды он сказал мне:
- Никуда я тебя не отпущу, здесь на пролете ты и подохнешь!
Приятно сознавать себя нужным, незаменимым, даже если тебе дают понять это таким категорическим образом, но я твердо решил уйти и продолжил свои наскоки.
И Язвинский не выдержал и сказал: - Ищи замену!
Найти толкового старшего мастера не так просто. Он должен быть технически грамотен, здоров, уметь ладить с людьми. Это я так считал. Очевидно Язвинский считал иначе.
Через несколько дней у меня принял участок Николай Воробьев, работавший мастером на сборке, а я спешно начал оформлять перевод. Спешно – потому, что знал: Николай в любую минуту может напиться вдрызг и мне придется работать, пока Язвинский не найдет следующего претендента.
Главный конструктор написал на заявлении: “Прошу оформить на должность начальника бюро.” Планово-экономический отдел завода не возражал, но притормозил меня отдел кадров – нет конструкторского опыта. Вроде бы это касалось отдела кадров! Наверно Кисилев не тем карандашом написал: - Прошу оформить…
А может быть дело было совсем не в этом…
Я спешил, а на помощь заместителя главного инженера рассчитывать не приходилось. Попросил Кисилева взять меня конструктором 1-ой категории. Он согласился, но заявление не завизировал планово-экономический отдел – нужно начинать с должности конструктора без категории, как будто я только что окончил институт.
Я согласился. Кем нибудь! Лишь бы быстрее!
Оформившись, я пошел в цех. Воробьев лежал в будке, мертвецки пьяный.
Но я успел!
Вместо Воробьева назначили другого старшего мастера и ввели должность начальника участка, так как одного руководителя участка оказалось мало.
А я начал все с самого начала. Как будто не было восьми лет в цехе. Со 120 рублей в месяц.
Правда, вскоре мне дали третью, а затем и вторую категорию.
Да и опыт работы с людьми пригодился.