Глава 11.
Как сейчас помню: было, жаркое августовское воскресное утро.
Небо прозрачное, да такое, как морская гладь. Ни единого облачка и намека на желанный дождь.
Париж словно погружался в надвигающийся зной.
С наступлением последнего месяца весны состоятельные парижане имеют привычку планировать, куда же они отправятся летом.
Казалось бы, придет то самое желанное лето – и Париж опустеет, но нет, поездки в театр, в оперу, за город – везде роятся парижане, даже жаркий август не может спугнуть их.
Неугомонные, они летят на балы, посещают кафе, и городской летний зной ничуть не печалит их.
Хотя, конечно, многие богатые люди уезжали на лето: кто на воды подлечиться, кто в свой замок перебирался на пять-шесть недель и предавался безделью.
У светского общества были свои четко распланированные сроки, отведенные под балы, развлечения и прочие безделицы.
И они эти правила соблюдали до невероятности точно.
Любая оплошность в высшем обществе могла быть истолкована как признак плохого тона.
Все это я узнал со временем благодаря наставлениям г-на Мореля.
А я, видимо, все-таки не люблю жару! Мой малуанский темперамент не приемлет ее по крови.
Я решил не терять времени и не проводить день в духоте, а отправиться на природу.
Пожалуй, это была самая разумная мысль, которая смогла посетить мою разгоряченную летним зноем, голову.
И ничто так не могло подойти, как поездка в Версаль.
За лето я несколько раз смог побывать там и уже успел влюбиться в это зачарованное место созданное Людовиком XIV.
Привязанность Людовика XIV к Версалю не была случайна .
Он создал дворец и воплотил свои мечты в нем.
Именно в этих местах он находил покой, и расслабление для души, сбегая из надоевшего Парижа.
Придворный мемуарист Сен-Симон когда-то сумел описать местность, где теперь величественно возвышается Версальский дворец: «место, лишенное, пожалуй, всего: воды, зелени, деревьев».
На что способно человеческое желание, чтобы из такого сделать наипрекраснейшее место, достойное как похвалы, так и зависти со стороны тех, кто желал бы обладать подобным.
Словно сады Семирамиды* обрели второе историческое продолжение, воплотив в Версале схожее по замыслу чудо.
Это был оплот свободы, как для сердца короля, так и для его разума.
Находясь в Версале, Людовик питал к нему странные чувства любви, как будто к человеку, которому обязан своей свободой и безопасностью.
В других местах, будь то Лувре или Фонтенбло, он не ощущал подобного.
Вот и мне по душе пришлись сады и дворцовые парки Версаля.
Теперь Версаль не тот, что при Короле-Солнце. Он больше похож на музей и доступен каждому, кто желает прогуляться или покататься на лодке по Большому каналу.
Когда-то на этом самом канале устраивали представления, сам Люли*со своим оркестром ублажал слух искушенного Версальского двора.
Но дворец вечен и ореол былой роскоши жив, и со временем, быть может, воспрянет.
Спустя столько лет дыхание великого времени правления Людовика XIV незабвенно, и, находясь в Версале, легко ощутить его.
Вальяжно прогуливаясь по дворцовому парку, я представляю легкую поступь королевы, супруги Людовика, Марии-Терезии и ее недоумение относительно всей роскоши Версаля, или взгляды прекрасных фавориток короля которые, «атакуют как крепость» – так любил, повторял молодой король, радуясь в душе своим любовным победам.
Заговоры и балы, любовь и отчаяние – вот что сохранилось и доныне в Версале, хотя, конечно, теперь только в анналах истории.
И у стен есть уши, они безмолвно впитали эти тайны на протяжении многих лет.
Раскатистый смех короля и стук каблуков на мраморных полах дворца будто слышится мне поныне.
Я словно переношусь в то время, и как не было этих нескольких веков вовсе.
Вот отчего я так успел привязаться к Версалю, хотя и другой повод есть и он более оправданно звучит: где, как не в этих местах, можно встретить свою любовь?
Мне посчастливилось в Версале обрести свою любимую или, лучше сказать, обрести ее образ.
И это произошло в то воскресенье, о коем я обмолвился чуть ранее.
Там, в Версале, у фонтана Нептун, я встретил мою богиню!
Меня восхитила и одновременно смутила красота незнакомой мне девушки, но, видимо, дело было вовсе не в красоте, а в той необъяснимой дымке, которая озаряла весь ее облик.
Я будто знал эту самую девушку сотни лет.
Такое состояние схоже лишь с тем, когда человек бредет в темноте и сквозь туман, пробираясь почти на ощупь, этот путь мучителен и неведом.
И вдруг – яркое солнце в одно мгновение рассеивает всю мглу, доселе мучительно испытывающую путника.
Сердце озаряется счастьем, и мое сердце забилось сильнее и возликовало при встрече с моей незнакомкой.
Моя прелестница стояла у фонтана и бросала на дно маленькие разноцветные камушки, похоже, развлечение ей очень нравилось.
Всем своим естеством и жестами она указывала на это.
Незнакомка являла собой тот обаятельный тип женской красоты, которым обладали исключительно женщины Франции.
Только Франция способна создать всем своим шиком утонченный и элегантный женский образ.
Ее золотистые русые локоны, прядями уложенные в высокую прическу, слегка растрепались от легкого дуновения ветра, и от этого она казалась еще прекраснее и естественнее, мне так и захотелось выдернуть из ее волос несколько золотых шпилек с крупными жемчужинами на концах, чтобы еще больше растрепать волосы.
А напоследок вытащить большой черепаховый гребень, венчающий и замыкающий всю царственную прическу.
Пусть ветер гуляет шаловливо в ее роскошных волосах и солнце россыпью лучей озаряет ее лоб.
Я подошел еще ближе к ней, но она не отрывалась от своего занятия и не заметила меня.
И славу Богу: если бы она застала меня за тем, как какой-то незнакомец рассматривает ее, вряд ли бы ей это понравилось.
Так оно и было, я любовался моей красавицей.
Разглядывал ее профиль, уловил блеск ее зеленых глаз.
Каждый раз как она камушком попадала в лунку на дно фонтана, ее маленький обворожительный ротик бесстыдно открывался, обнажая восхитительной белизны зубы, и она звонко смеялась. Я созерцал ее всю, как созерцал бы розу или прозрачную горную реку, так хороша была девушка.
О! Старина Гийом, неужели ты влюбился?
Хуже всего, что мое сердце отвечало, что это не просто мимолетная влюбленность или всепоглощающая страсть, а самая что ни на есть настоящая любовь.
Даже уже не помню, сколько так любовался моей богиней, пока не решился подойти к ней и заговорить.
— Сударыня, позвольте…
После того как я почти коснулся локтя незнакомки и попытался заговорить о той игре, в которую она играла, не найдя более подходящего предлога для разговора, на втором слове за своим ухом я услышал басовитый надрывной мужской голос.
—Что вам угодно, месье? — Когда я обернулся на голос, за моей спиной, словно выросла фигура рослого молодого мужчины.
Я замешкался от удивления и даже не совсем осознал, что произошло, это было как гром среди ясного неба.
Холодное и строгое лицо мужчины встревожило мой покой, созданный под впечатлением монотонных движений игры.
Его голос будто вывел меня из состояния гипноза.
С минуту я медлил, а после с дрожью в голосе произнес:
— Я только хотел узнать у мадмуазель, в какую игру она играет….
—Ах да! Эта игра! «Вожделение»! — мужчина ехидно оскалился.
Моя незнакомка, наконец, оторвала свой взор от фонтана, и наши с ней взгляды пересеклись.
Она сдержано и чуть насторожено улыбнулась мне. Я замер от восхищения.
В сердце моем что-то перевернулось.
Что делать, я не знал. Мечта моя ускользала от меня. Она была с другим…
—Анри ,ну не сердись, ты слишком строг с юношей, – с живостью и неким назиданием в голосе произнесла девушка, а после с восхитительной непринужденностью положила свою изящную ручку на плечо мужчины.
Как бы мне хотелось, чтобы ее белоснежная ручка легла на мое плечо.
Мое желание наивно.
Но я не жалел о своей наивности, порой даже несерьезные желания способны осуществиться.
— Жюли, я вовсе не сержусь, – мужчина сжал ее руки в своих и, поддерживая незнакомку за талию, добавил в мою сторону: «Месье, вы можете играть столько, сколько вам заблагорассудится, мы уже уходим».
—Мой дорогой, я вовсе не желаю покидать Версаль так рано. Девушка обижено нахмурилась.
—Ничего не желаю слышать, полно прелесть моя, достаточно этой противной игры на сегодня. Я уже измучен .
Молодой человек упорно настаивал на своем, и незнакомка, несмотря на внутреннее противоречия покорно оставила игру.
Больше я ничего не слышал, я повернулся лицом к фонтану и лишь повторял про себя ее имя : «Жюли, Жюли», глаза мои увлажнились. Я не желал смотреть как она уходит .
Одиночество настигло меня в тот момент, я ощутил безысходную пустоту в душе….
*Сады Семирамиды— одно из семи чудес света, являет собою невероятное достижение как с точки зрения чего-то невозможного, так и большого упорного труда.
Сады были разбиты в Вавилоне,( на территории нынешней республики Ирак) По преданию, в начале VI века до н.э. царь Навуходоносор II приказал создать висячие сады для одной из своих жен, тосковавшей в равнинной Вавилонии по своей родине в горной части Ирана. В данном контексте сравнение с Версалем имеет аллегорический смысл.
* ЛЮЛЛИ, ЖАН БАТИСТ (Lully, Jean Baptiste) (1632-1687), основоположник французской оперы. французский композитор, скрипач, танцор, дирижёр и педагог .
Глава 1. http://proza.ru/2009/09/06/1049
Глава 2. http://proza.ru/2009/11/09/1092
Глава 3. http://proza.ru/2009/11/09/1102
Глава 4. http://proza.ru/2009/11/09/1126
Глава 5. http://proza.ru/2009/11/09/1117
Глава 6. http://proza.ru/2009/11/09/1121
Глава 7. http://proza.ru/2009/11/09/1142
Глава 8. http://proza.ru/2009/11/09/1155
Глава 9. http://proza.ru/2009/11/10/623
Глава10. http://proza.ru/2009/11/09/1214
Глава12. http://proza.ru/2009/11/16/1115