Летний вечер.
Воздух, как парное молоко.
Розовощекое солнце завязло в ветках клёна - готовится ко сну.
В фуфайке и валенках, в отвороченной шапке он сидит на скамеечке у своего дома - мой прапрадедушка, двоюродный дед моей бабушки...
Время от времени топает ногами, словно готовится встать, но потом передумывает…
Сто девять лет исполнилось! Говорит, устал жить. Он ещё не знает, что эту самую усталость ему придётся носить ещё пятнадцать лет.
Из калитки высовывается бабушка Манька – жена его.
- Может, в хату пойдешь? – спрашивает она.
- Нет. Ещё посижу.
- Ну, сиди…
Через четверть часа вокруг деда уже лепится молодежь.
Деда любят. Дед – кладезь мудрости.
- Дедуль!
- Чего? – отзывается он и ищет глазами того, кто затронул его.
- А какая, по-твоему, женщина? Ну, каких мужиков она предпочитает?
Дед обводит глазами сидящих вокруг парней, хитро улыбается и говорит:
- Женщина – она, как вон та ворона, что на плетне сидит… Кто сладко поёт, тому она и … каркает в ответ.
Дарья, на тот момент в компании единственная из девчат, краснея, говорит:
- И правильно делает…
- Оно может быть и так, - соглашается дед. – Только мы тут все - соловьи.
Парни раскатисто смеются.
- Сейчас бабушке Маньке расскажу, - шутит Дарья. – Уйдет от вас "молодка".
- Да, уж… Где она такого парня, как я, отыщет в свои-то… девяносто два?
- Дедуль, а жизнь быстро проходит?
- Век, как день: глазом моргнешь, ан - и нет его! А в старости: день – что век тянется…
Из калитки вновь высовывается бабушка Манька.
- Еда на столе. Стынет…
- Понятное дело. Иду…
Дед встаёт, крутит усы и, опираясь на палочку, идет к калитке.
Глядя на Дарью, хитро улыбается и говорит ей:
- Ревнует моя зазнобушка… Видать, к тебе, Дарья.
- А то! – подыгрывает ему Дарья. – Больше-то не к кому – одна я тут.
Дед оборачивается и, чуть кланяясь, говорит всем:
- Доброй ночи вам!
- И вам доброй ночи!
Калитка закрыватся. Ещё один день прожит...