О грёбанное одиночество чужбины… Как много изысков приходит в головы несчастных иммигрантов, чтобы избавить себя от тоскливо бесконечных (или бесконечно тоскливых?) дней изгнания. Одна из таких выдумок это охота. Этот изыск крут, спортивен, дёшев, и мужественен. Есть только одна трудность, он социален. Нужно найти единомышленников, а это непреодолимое препятствие, если из дома выползаешь исключительно в магазин, и только за пивом и колбасой.
Бруму мечталось пострелять в птиц, мелких зверьков, жарить их внутренности и складывать счастливые дробинки из зверушек в специальную чашечку. Брум даже присмотрел глубокую пиалку в азиатском магазине, но не купил, двенадцать баксов за чашечку показалось излишеством граничащим с расточительством. Иногда Бруму мечталось завалить опасного хищника, заполучить пару шрамов и выйти героем, а потом, между делом, хвастать шкурой и царапинами. Жалко шрамы быстро зарастают, если зашить разрывы в больнице.
Брум заочно любил и уважал охоту. Поэтому и орэмбился, когда увидел возле своей машины дикого гуся. Гусь был взрослой умной особью, из тех, которые живут рядом с людьми и учат промышлять попрошайничеством своих вылупков. Этот гусь был особо наглый. Страху он не имел и жратву требовал настойчиво, даже агрессивно. Разумная тактика для здоровенной птицы, кормили его, похоже, неплохо, от смеси страха и умиления. Не дать хлеба было невозможно, альтернативой было только пинать опасного зверя ногой.
Брум открыл заднюю дверь машины, уселся и достал колбасу, хлеб он покупал крайне редко. Плотоядное животное жадно пошло на помахивания и потянулось шеей к левой околбасенной руке. Свободная рука змеёй кинулась и схватила зверюгу за шею. Брум завалился назад на сиденья, захлопнул дверь и придавил птицу коленом.
Что делать дальше было не совсем понятно. Мимо машины проплывала стандартная американская бабушка, сумки её нес мальчик из магазина. Свежая машина заруливала в лузу перед Брумовой. Мужик из машины слегка глянул на него и, вроде, кивнул приветствие.
Чёртова птица изъюлилась и цапнула низ ладони. Брум в голос, не по-детски длинно матюкнулся. Даже глухонькая бабулька обернулась на странный окрик и замерла в старческом бесстрашном любопытстве. Выхода было два, выкинуть строптивую сволочь и опозорится или убить. То есть, на самом деле, выход был один. Шея хруснула, птица забилась, но угомонилась только через минуту, чуть подло не опозорив Брума уже мёртвой.
Осталось придумать, что делать с тушкой. Тащить домой и свежевать скотину Бруму перехотелось. Кроме того, он, вдруг, осознал, что совершает противоправное действие. По сути своей жестокое убийство практически невинного существа.
Тушку нужно мгновенно выбросить, смекнул ошалевший Брум. Благо лес тут везде, городишко живописно устроился между двумя заповедными горами и огромным озером.
Дорога в тихую нычку крутилась почти горным серпантином. Встречной полосы не было, зато скользко было, как в снег из-за осенних мокрых листьев и иголок. Пару раз Брум примерялся к месту, но оставлять гуся на виду опасался. Отпечатки пальцев иммигрантов в базе, поди знай, как далеко прозябающие местные копы зайдут в расследовании.
На вершине дорога закончилась и выйти пришлось. Брум потащил гуся за шею в лес, к краю горы. Длинношеее животное волочилось и оставляло улики, пропахивая листья. Полетел с обрыва он недалеко и грузно. Брум вздохнул и обернулся к машине.
На сидении его родной машины, опёршись ногами о землю, сидело существо и внимательно наблюдало за Брумом. Существо не было человеком, определённо. Но машину Брум уступать не собирался никому и по-гусиному смело направился к уроду.
*(продолжение в "панспермия" http://www.proza.ru/2009/11/16/516 )