Мы с вами, несомненно, являемся потомками гипербореев. Для меня это очевидно. Потому что это объясняет многое из того, что никак не объяснишь по-другому. Или надо привлекать слишком много всяких дополнительных предположений, а этого, согласно брадобрейскому принципу Оккама, делать образованному человеку не следует.
Объясняю. Судя по всему, память, связанная с эмоциями, одна из самых крепких. Все, что раскрашено для нас красками из богатой палитры «хорошо-плохо», «важно-неважно», «красиво-некрасиво», «приятно-неприятно», «страшно-нестрашно», «можно-нельзя», «мало-велико», «вкусно-невкусно» - запоминается надолго. Эти оценки отлично передаются по наследству. Конечно, не все они выдерживают проверку временем, некоторые оказываются легковесными, навязанными нам силой или вовсе ошибочными. Такие оценки быстро меняются, и уже не любим мы того, что любили наши родители, и любим то, чего они боялись. Но некоторые эмоционально окрашенные образы оказываются очень долгоживущими и не покидают людей веками. Наверное, это то, что некогда потрясло души наших предков.
Недавно, размышляя на традиционную тему о причинах нашего отличия от других, я был захвачен простой мыслью о том, что многие наши достоинства и недостатки можно смело свалить на то обстоятельство, что мы потомки гипербореев. Может быть, и не в буквальном биологическом понимании. А в том смысле, в каком крепостные крестьяне являются потомками своих помещиков. Мы сейчас даже не о том, что часто шалуны помещики со своими крепостными крестьянками…, хотя и эти факты следует принимать в расчет. Мы говорим более о культурном наследии. О том, что крестьяне, наблюдая из своих домишек барскую усадьбу, иногда и бывая в ней, видели усадебную архитектуру, ландшафты парков, барские наряды, скульптуру и картины в доме, слышали рояль и скрипку, пьесы Шопена и романсы Глинки, и не могли не быть так или иначе поражены всем этим. Любили ли они все это или ненавидели – не так важно. Но когда у крестьян явилась возможность, они стали по мере сил подражать тому, что некогда поражало их воображение.
Так вот, говорят, что некогда, двадцать или сорок тысяч лет тому назад жили на нашем Севере, а именно, в Хибинских горах на Кольском полуострове, гипербореи. Были они огромного роста, может быть, в три, а может быть и в тридцать метров, и происхождения, видимо, инопланетного. Собственно, жили они вначале на самом Северном полюсе, на большом острове, который парил над полюсом, в некоей гравитационной ловушке. Занимались они исследованием космоса, улетали со своего острова в межпланетные экспедиции, и возвращались обратно на камеральную работу – обрабатывать и осмысливать свои наблюдения. Были они миролюбивы и, по-видимому, склонны к созерцанию, философским размышлениям и искусствам. Строили циклопического размера архитектурные сооружения, копили и развивали знания. Говорят, что случилась у них потом война с отделившимися от них суетливыми и агрессивными фракционерами – атлантами, вознамерившимися жить не спокойными радостями созерцания и познания, но энергией бурных экзальтированных чувств. Атланты, поселившиеся где-то на теплом экваториальном острове, развязали вооруженный конфликт в поисках сильных эмоций, дающих им энергию. Точно не известно, кто победил, но прекрасный полярный остров в результате военных действий был разрушен. Видимо, уцелевшие после гибели своей базы гиперборейцы и жили некоторое время в Хибинах, а улетев, оставили после себя нашим землякам то, что оставляли исчезнувшие помещики своим крепостным – обрывки знаний, да генетическую память о своем необыкновенном образе жизни и культуре.
Только так я могу объяснить некоторые черты нашего национального характера. Возьмем, например, архитектуру. Я имею в виду дорогие сооружения, финансировавшиеся государственной казной. В ней, безусловно, проявляются воспоминания о гиперборейском титаническом домостроении. Дорогие и богатые в нашем понимании сооружения явно несут в себе следы каких-то исполинских обитателей, живших некогда на нашей земле и поражавших наших предков. Посмотрите, например, на павильоны нашего метро. Гигантские многометровые дубовые двери, огромные входные арки, непомерной высоты потолки, залы. Все это никак не гармонирует с обычным человеком и никак не соразмерно его росту. Это здания для великанов. Это эстетика гипербореев. Им, существам многометрового роста, это было бы соразмерно и удобно. Но человек нашей цивилизации существенно мал по сравнению с этими циклопических размеров зданиями, ему это не пропорционально. Он чувствует себя потерянным в этих пространствах. Но генетическая память твердит нашим архитекторам: «Красиво – это значит вот так – огромно, с размахом, чтобы уходило под облака».
Взгляните на наши московские высотки – это среднего размера домики для гиперборейцев. Всего-то пару пролетов лестниц у подъезда – на пару шагов среднему гиперборейцу. Многометровой высоты подъезды – средний гипербореец головой бы не задел притолоку. Уступы корпусов, где могли бы поместиться два-три этажа помещений для нескольких средних гиперборейских семей. Нашим архитекторам пришлось раздробить эти гиперборейские этажи на десятки мелких – под наш человеческий ростишко. Но красиво - в нашем глубинном генетическом понимании красоты. Возьмите поперечный разрез нашей улицы-проспекта. Десятки метров газонов, тротуаров, подъездных улиц-дорожек-«дублеров», сама проезжая часть полос на 5-7, шириною с Черное море. Это, видимо, типичная улица в городке наших славных гиперборейских покровителей. Где могла разъехаться пара гиперборейских экипажей, и, не торопясь, могли прогуливаться гиперборейские дамы с белыми медведями на поводках. Мы понимаем, что нормальному человеку эти гигантские размеры несоразмерны, неудобны и неуютны, но гены поют: «только так красиво, по-гиперборейски…». Вы скажете – хорошо, но американские небоскребы – это как? А вы поставьте рядом с небоскребом великана – и сразу увидите, что он никак с небоскребом не сочетается. Он туда не сможет ни войти, ни выйти, так как небоскреб – дом для низкорослых людей. Так что, американцы к гипербореям никакого отношения явно не имеют.
Присмотреться – и в других сторонах нашей жизни явственно видны привычки широкой жизни огромных неторопливых гипербореев. Наша медлительность, широта и размах, щедрость и расточительность, широкая музыка, протяжные напевы. Наши мечты, планы и замах - повернуть реки вспять, провести самый большой социальный эксперимент, пробурить самую глубокую скважину… - гиперборейские.
Казалось бы, Север – он и для других стран Север. Ан нет. Посмотрите на скандинавов – это совсем иная эстетика, явно идущая из других истоков. Дома маленькие и уютные. Подъезды не в два-три пролета, а в две-три ступеньки. Дворы не гектарами, а квадратными метрами. Ограды не с башнями, бойницами, пиками и стволами охранников, а, часто - из горбыля, будь хоть в центре города. Кровля не из нержавеющих сплавов стали, керамики, золота и серебра, а крыта дерном, что модно. Дороги не в два десятка полос шириной, а в две полосы. Улицы, которые можно перейти пешком. Уютные, невозможные у нас набережные, где одним шагом можно сойти с палубы кораблика на тротуар города. Нет у них нашей широты и щедрости – считают каждую денежку, на ветер ничего не бросают. Все гипераккуратно и суперрационально. Нет, это явно иного воспитания люди, не гиперборейского. Наверное, их учителями были некогда тролли, пикты, жители горных пещер, умеющие ценить каждый клочок земли и каждый камень. Да, что там искать доказательств, городок маленьких людей Скара Брэ с его малюсенькими комнатками и мебелью, случайно обнаруженный в холме, - не сказка, а явь.
Возможно, что американские индейцы там, в глубине веков, наблюдали жизнь эмоциональных экзальтированных атлантов, или даже несут в себе каплю их крови? Мексиканские пирамиды отражают характерную эстетику. А что стоит за ракетообразными минаретами? А за античными храмами?
Любопытно было бы узнать об истоках свойств и пристрастий разных народов. Не правда ли?