Глава 10
К тому времени, когда Кунта возвратился в хижину матери, он постарался, чтобы все жители деревни увидели его в рубашке. Хотя он весь день работал, ему не хотелось ложиться спать в обычное время, и он не чувствовал ни капли усталости. Может быть, Бинта разрешит ему лечь позже, ведь он стал взрослым. Но вскоре после того, как уснул Ламин, она, как обычно, послала его спать, напомнив, что надо повесить рубашку.
Когда Кунта обиженно повернулся, чтобы пойти спать, Бинта, как бы между прочим сказала: «Отец хочет видеть тебя утром». Кунта решил не спрашивать почему, а просто ответил: «Да, мама».
Он долго не мог уснуть, стараясь угадать, зачем он понадобился отцу, но не найдя за собой никакой вины, в конце концов, погрузился в сон.
После завтрака Кунта немного покрутился возле матери, надеясь, что она скажет ему что-нибудь ещё, но ничего не услышав, нехотя пошёл к хижине Оморо и стал ждать.
Когда Оморо появился и молча подал сыну новую рогатку, у Кунты перехватило дыхание. Он стоял, глядя на оружие, потом поднял глаза на отца, не зная, что сказать.
«Она твоя, ведь ты теперь во втором кафо. Ты должен быть уверен, что стреляешь в нужную цель, и что ты не промахнешься».
Кунта просто произнёс: «Да, папа».
«И ещё, раз ты теперь во втором кафо, - продолжал Оморо, - значит ты начнёшь пасти коз и ходить в школу. Сегодня ты пойдёшь пасти коз с Тумани Туреем. Он и другие старшие ребята научат тебя. А завтра утром ты пойдёшь в школу».
Оморо зашёл в свою хижину, а Кунта увидел своего друга Ситафу и других ребят, которые держали в руках новые рогатки (для тех, у кого отцы умерли, рогатки сделали дяди или старшие братья).
Кунта знал коз, но никогда не думал, что они так быстро бегают. Если не считать нескольких прогулок с отцом, Кунта никогда не уходил так далеко от деревни, как теперь. Козы паслись на широком пространстве с низким кустарником, и травой. С одной стороны это пастбище упиралось в лес, а с другой – в поля деревенских земледельцев. Взрослые ребята располагались каждый со своим стадом в отдельном мете, а собаки бродили между стадами или лежали неподалеку от коз.
Наконец Тумани решил обратить внимание на Кунту, не отходящего от него ни на шаг.
- Ты знаешь цену козы? - спросил он, и прежде чем Кунта раскрыл рот, чтобы ответить, добавил: - Если потеряешь козу, тогда узнаешь!
И Тумани приступил к рассказу о том, как надо пасти коз. Самым главным было, чтобы из-за невнимательности или лени не потерялась ни одна коза. Показывая на лес, Тумани говорил, что оттуда по высокой траве подкрадываются львы и пантеры, которые в один прыжок достают козу и уносят её.
- Но если рядом окажется мальчик - говорил Тумани, - то он вкуснее, чем коза!
С удовольствием глядя на широко раскрытые от испуга глаза Кунты, Тумани продолжал свои наставления. Хуже львов и пантер были тубобы, которые подкрадывались в высокой траве, хватали людей и уносили в далёкие места, где съедали.
За пять лет, что он пасёт коз, рассказывал Тумани, тубобы похитили девять ребят из деревни Джуффур, а из соседних деревень ещё больше. Кунта не знал, никого из этих ребят, но он ужасно боялся, когда об этом шли разговоры. Тогда он несколько дней гулял только рядом с хижиной матери.
Тумани посоветовал Кунте не уходить из поля зрения товарищей и не позволять козам уходить далеко от стада, иначе можно навсегда пропасть.
Пока Кунта стоял, трясясь от страха, Тумани добавил, что даже если Кунту не съест лев и не похитит тубоб, то он всё равно может нажить неприятности, если какая-то коза отобьётся от стада, потому что мальчику ни за что её не поймать, если она заберётся на чей-либо участок кускуса или земляного ореха. А когда парень и собака побегут за отбившейся козой, остальное стадо может разбрестись, а голодные козы способны уничтожить всё поле быстрее бабуинов или диких свиней.
К полудню, когда Тумани и Кунта съели свой обед, который мать Тумани приготовила для обоих, все ребята, впервые пришедшие на пастбище, уже по-новому смотрели на коз. Некоторые мальчишки одного с Тумани кафо после обеда разлеглись под деревьями, остальные бродили с новыми рогатками своих учеников и стреляли в птиц. Пока Кунта и его товарищи старательно следили за козами, старшие мальчишки покрикивали на них и смеялись до упаду, глядя как новички бросались на любую козу, которая всего лишь поворачивала голову в сторону леса.
Через несколько часов Тумани подозвал к бебе Кунту и сурово проговорил:
- Ты что, думаешь, я за тебя буду собирать дрова?
Только теперь Кунта вспомнил, что много раз видел пастухов, возвращающихся с пастбища и несших вязанки дров для ночных костров. Не забывая приглядывать за козами, Кунта и его товарищи искали и подбирали сухие ветки и сучья. Кунта насобирал такую большую кучу, которую, как он думал, ему едва удастся унести на голове, но Тумани поднял и бросил в кучу ещё несколько палок. Кунта, перевязывая дрова гибкой лианой, засомневался, сможет ли он поднять такую вязанку на голову, не говоря уже о том, чтобы донести её до деревни.
Под наблюдением старших он и его сверстники кое-как поместили дрова на головы и последовали за собаками и козами, которые знали дорогу домой гораздо лучше своих новых пастухов. Никогда ещё вид родной деревни так не радовал Кунту, как сейчас, когда он едва держался на ногах из последних сил.
Однако, едва они вошли в деревню, как их старшие наставники подняли ужасный шум, громко советуя и предупреждая младших, давая тем самым понять взрослым, что они весь день добросовестно обучали новичков и порядочно устали. Кунта всё же донёс свою вязанку до двора Бримы Сисейя, арафанга, к которому Кунта и его товарищи должны были прийти учиться следующим утром.
После завтрака новички, каждый из которых гордо нёс в руках дощечку, перо и звено бамбука с сажей для приготовления чернил, с волнением вошли в школьный двор. Арафанг, глядя на них, как на стадо коз, велел сесть.
Едва произнеся приказание, он начал стегать детей прутом, поскольку команда выполнялась недостаточно быстро. Он предупредил их, что пока они будут у него учиться, всякий, кто произнесет хоть слово, если его не спросили, будет наказываться прутом и отправляться к родителям. То же самое произойдёт и с теми, кто опоздает на занятия. Занятия будут проводиться после завтрака и после возвращения с пастбища. «Вы больше не дети, и у вас есть обязанности, которые вы должны исполнять».
Сказав всё это, арафанг объявил, что прежде всего они начнут читать некоторые суры из Корана, которые впоследствии надо будет выучить. После этого он их отпустил, так как к нему пришли старшие дети, бывшие пастухи коз. Они выглядели более испуганными, чем сверстники Кунты, поскольку в этот день они сдавали выпускной экзамен по чтению наизусть из Корана и по арабскому письму. От результатов этого экзамена зависел их переход в третий кафо.
В этот день впервые в жизни Кунта и его сверстники самостоятельно погнали коз на пастбище. Но Кунта чувствовал себя не менее загнанным, чем козы, за которыми они следили. Едва он садился, чтобы подумать о переменах, происшедших в его жизни, как ему надо было что-нибудь делать. Весь день с козами, учёба после завтрака и вечером, потом тренировка в стрельбе из рогатки до наступления темноты. Ему казалось, что теперь так и не найдётся времени для серьёзных размышлений.
Глава 11
Уборка земляных орехов и кускуса была завершена, и наступила пора женских рисовых полей. Ни один мужчина не помогал своей жене. Даже такие ребята как Ситафа и Кунта не помогали матерям, поскольку рисом занимались только женщины. Но даже и после уборки урожая риса, женщины не отдыхали, а помогали мужчинам собирать хлопок, которым занимались в последнюю очередь, давая ему возможность посохнуть на солнце как можно дольше, чтобы потом получалась крепкая нить для шитья.
Теперь все с нетерпение ожидали ежегодного семидневного праздника урожая, и женщины торопились сшить для семьи новую одежду. Пока мать скручивали нить, Кунте приходилось заниматься младшим братом Ламином. Но Кунта был счастлив, когда мать взяла его с собой к деревенской ткачихе Дембо Диббе. Кунта зачарованно следил, как её скрипучий станок превращал нить в ткань. А дома Бинта позволила Кунте смешивать воду с древесной золой, чтобы получился крепкий щелок. В этот щелок Бинта засыпала тщательно истолчённые листья индиго для окраски ткани в тёмно-синий цвет. Все женщины в деревне делали то же самое, и вскоре по кустам висели как гирлянды куски материи не только синего, но и жёлтого, красного и зелёного цветов.
Пока женщины занимались одеждой, мужчины выполняли свою работу до наступления жаркого сезона, когда невозможно заниматься тяжёлым трудом. Приводилось в порядок бамбуковое ограждение, ремонтировались земляные хижины, пострадавшие от проливных дождей, заменялась солома на крышах. Некоторым молодым парам, которые собирались пожениться, требовались новые хижины, и у Кунты появилась возможность вместе с другими ребятами месить глину, из которой мужчины строили стены новых домов.
В колодце стала появляться грязная вода, и когда один из мужчин спустился, то выяснилось, что рыба, которая поедала в колодце насекомых, подохла. Было решено копать новый колодец. Кунта наблюдал, как мужчины докопали землю до глубины своего роста и передали наверх несколько яйцевидных кусков зеленовато-белой глины. Эти куски были тут же съедены женщинами с большими животами. Эта глина, как объяснила Бинта, укрепляет кости будущего ребёнка.
На детей теперь никто не обращал внимания, даже на таких маленьких, как Ламин, потому что старые бабушки работали до поздней ночи, делая для незамужних девушек украшения к празднику. Локоны, косы и целые парики изготавливались из вымоченной коры баобаба. Грубые парики из сизаля стоили гораздо дешевле, чем мягкие, шелковистые парики из волокон баобаба. Их изготовление требовало гораздо больше времени, и цена такого парика могла достичь трёх коз.
Ньо Бото доставляла много удовольствия всем женщинам не только своими искусно сделанными париками, но и своим шумным пренебрежением древней традицией, согласно которой женщина должна всегда выражать своё полное уважение мужчине. Каждое утро она, раздевшись до пояса, усаживалась у своей хижины и изготавливала парики и другие украшения к празднику. Но ни один мужчина не проходил мимо нее незамеченным. «Ха! – кричала Ньо Бото. – Посмотрите! Они называют себя мужчинами! Вот в мое время мужчины действительно были мужчинами». И всякий проходящий мужчина спасался бегством от злого языка старухи.
Девочки второго кафо помогали своим матерям и старшим сестрам собирать лекарственные травы и травы для приправ. Кроме того, они помогали стирать бельё.
Когда основная работа мужчин была сделана (буквально за несколько дней до новолуния, открывавшего праздник урожая во всех деревнях Гамбии), в деревне Джуффур стали слышны звуки музыкальных инструментов. Это музыканты играли на своих двадцатичетырёхструнных корах, барабанах, балафонах (звучных инструментах, сделанных из тыквенных бутылок, подвязанных к деревяшкам разной длины, по которым ударяют молоточками), а вокруг собирались толпы, чтобы похлопать в ладоши и послушать. Кунта, Сатифа и их сверстники вернувшись с пастбища, бежали к музыкантам и играли там на бамбуковых флейтах, колокольчиках и погремушках, сделанных из сушеных тыкв.
Большинство мужчин теперь отдыхали, сидя на корточках в тени большого баобаба и разговаривая. Мужчины возраста Оморо и младше старались держаться подальше от Совета Старейшин, который принимал важные решения по подготовке деревни к празднику.
Некоторые мужчины изготавливали из дерева страшные и таинственные маски, в которых вскоре будут танцевать на празднике. Другие вырезали фигуры животных и людей.
Кунта решил, что большие девчонки, которые вместе с ними лазали на деревья, теперь выглядели совсем глупо, всё время кривлялись и хихикали. Они даже ходить не могли нормально. И он не понимал, почему мужчины часто оборачивались на них, ведь эти девчонки даже не могли стрелять из лука.
У некоторых девушек он заметил распухшие губы величиной с кулак, они их кололи шилом и натирали чёрной сажей. Даже Бинта, как и все девушки старше двенадцать дождей, кипятила по ночам а потом остужала варево из толчёных листьев фудано. Потом она опускала туда светлые ладони и ступни ног, и они становились совершенно чёрными. Когда Кунта спрашивал у матери , зачем она это делает, она прогоняла его. Поэтому он спросил у отца, и тот ответил: «Чем чернее женщина, тем она красивее».
«Но почему?» - спрашивал Кунта.
«Когда-нибудь, - отвечал Оморо, - ты всё поймёшь».
Продолжение на
http://www.proza.ru/2009/11/19/1422