52. БИТВА У ОЗЕРА
В соответствии с программой подготовки активистов прогубернаторского движения Филимонов привез молодежь на озеро Сельга. Условия проживания были достаточно скромными – юноши и девушки, носившие майки с изображением губернатора, жили в палатках. Но это обстоятельство молодых людей не смущало. Напротив, активисты были только рады свободной жизни на лоне природы. До обеда их жизнь была наполнена изучением документов движения, приобретением навыков, как вербовать сторонников и организовывать акции поддержки.
По утрам вдоль озера разносились слова речевок, придуманных Филимоновым: слава Верхневолжью! слава губернатору! Вечерами из лагеря доносилась музыка, песни под гитару… Молодежь, вырвавшаяся из-под опеки родителей, отрывалась, как могла. Филимонов не препятствовал свободным отношениям, называя их мерами по демографическому прорыву. Здесь он был настоящим кумиром. Девчонки наперебой зазывали его к себе…
* * *
– Что на озере творится, представляешь? – рассказывал Сергею по телефону Макурин – парней, девиц понавезли, живут в палатках, все вперемежку… я за ними целый час наблюдал… Парни без стеснения заходят к девицам в палатки, те – к ним… Форменный разврат, словно с цепи сорвались… срамники, пенящиеся своими срамотами. Вот лукавый-то радуется, так их и манит за собой… Надо пойти к ним со словом Божиим, образумить… Я уже позвонил Николаю Ивановичу, он согласен. Пойдешь с нами?
Встреча с Филимоновым была ни к чему, но отказать Макурину Сергей постеснялся, еще подумает, что струсил.
У входа в лагерь их уже ждал Пьеро с Библией и евангелизационной литературой.
– Последнее время, – угрюмо сказал он вместо приветствия.
В лагере молодежь слонялась от безделья. Повсюду валялись пустые бутылки из-под пива. К счастью для Сергея Филимонова в лагере не было видно.
– Вам чего надо? – спросил один из активистов.
– Дорогой друг, – сказал Макурин, – мы пришли к вам с Благой Вестью, рассказать о нашем Спасителе Иисусе Христе.
Вокруг пришедших быстро образовался кружок любопытных, обрадовавшихся неожиданному развлечению.
– Ребята! – продолжил Макурин, вдохновленный тем, что нашлись желающие послушать, – посмотрите, какая прекрасная природа вас окружает. Просто сказка… озеро, зеленые деревья… и все это создал Творец. Самое время задуматься о своей жизни, о будущем. О том, что нас всех ожидает…
– Евангелисты, – определил один из слушателей.
– Да, можно и так сказать про нас… но дело не в названии. Я уверен, наша сегодняшняя встреча не случайна. Господь побудил наши сердца принести вам слово вечной жизни. Все пройдет, все истлеет – и это озеро, и зеленые деревья, а Слово Божие будет пребывать вечно, и оно говорит: не теряйте чудную возможность обрести спасение. Надо лишь склониться перед Царем царей, Который дарует жизнь вечную всем кающимся в своих грехах. Не пренебрегайте милостью Божией.
Из палаток потянулись и другие обитатели лагеря – загорелые, насмешливые, с бутылками пива «Клинское», которое здесь им выдавалось бесплатно…
– Друзья! – вступил в беседу Николай Иванович, строго глядя на молодежь, – признайтесь пред Господом, что до сего дня вы жили неправильно. Творили дурные дела, сквернословили, имели греховные помыслы. Но Господь любит вас. Он не хочет вашей погибели. Так не теряйте времени, исправьте стези свои, чтите Бога и Его закон, бойтесь разврата…
– Да, бойтесь разврата, – поддержал его Макурин, – не опускайтесь в его бездны.
Молодежь дружно рассмеялась.
– Зря смеетесь, – покачал головой Николай Иванович, – лучше задумайтесь о том, что нам всем предстоит предстать на Суд Божий и ответить за все, что мы делали… за все наши слова, потаенные мысли. Все будет открыто и обнажено… Будем стоять как бы голенькие пред Господом. Неужели не страшно?
Девчонки переглянулись и сняли свои майки с изображением губернатора, оставшись в одних трусиках…
Николай Иванович растерялся и потерял дар речи, но в бой вступил Макурин, принявшийся храбро обличать развращенную молодежь.
– Думаете смутить нас своими телесами? – вскричал он, стараясь не смотреть на обнаженных девиц. – Бесстыдницы! Ну что вы радуетесь своему позору? Опомнитесь, опомнитесь, юные девы! храните свою девичью честь, она вам еще пригодится.
Сергей понимал, что разговор принимает нежелательный оборот. Один из парней обнял стоящую рядом подружку и подарил ей страстный поцелуй. Молодежь зааплодировала.
«Только бы не появился Филимонов», – тревожился Сергей, посматривая на дорогу.
– Вот, вот, – хмуро сказал Пьеро, пришедший в себя, – продолжайте в том же духе, но знайте, что все вы погибнете, если не покаетесь.
– Давай, давай! – крикнули активисты…
– А кто это вам разрешил войти на территорию лагеря? – спросил подошедший к проповедникам дежурный с желтой повязкой на рукаве.
– Не бойтесь нас, – заверил его Макурин, – от слова Евангелия никому вреда не будет.
– Уходите немедленно, пока я не вызвал наряд милиции!
– Что ж, гоните нас… – сказал Пьеро, – нам не привыкать, только вы не нас гоните, а Слово Божие.
– Здесь не положено заниматься религиозной пропагандой.
– Разврат у вас положен, а слово Божие не положено, – возразил Макурин и добавил примирительно. – Мы же просто проповедуем Спасителя, нашего Господа Иисуса Христа… не хотите слушать, возьмите хотя бы духовную литературу.
– Спасибо, не надо. Еще неизвестно, что у вас тут за литература. Она прошла религиоведческую экспертизу?
– Но это же, дорогой друг, Новые Заветы, ну и другие брошюры о спасении.
Макурин успел раздать лишь пяток Новых Заветов, как на дороге показался «БМВ» Филимонова.
«Блин! его только не хватало, – огорчился Сергей, – а! ладно, будь что будет».
– Ба! Кого мы видим! – вскричал Филимонов, выйдя из машины. Было видно, что он находился в изрядном подпитии. – Сергей Владимирович со товарищи. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Я же сам к тебе собирался… значит, не вытерпел? Так, и с чем пожаловали, господа сектанты? Никак с проповедью?
– Я им говорил, что не положено, а они не слушают, – оправдывался дежурный, – вот… литературу пытаются раздавать.
– Так, так, так… что это с вами, Сергей Владимирович? Проповедуете, литературу экстремистскую раздаете… Никак пытаетесь помешать губернаторской программе воспитания молодежи? Браво! Здесь, можно сказать, проводится ответственнейшее мероприятие, собран цвет области – активисты движения «И нашим, и вашим», а он сектантов навел… смелый вы человек, однако.
Активисты единым взмахом вскинули руки, ритуально прихлопнули и притопнули ногой.
– Вам нужны неприятности? – спросил Филимонов, снисходительно посматривая на Макурина и Пьеро.
– Павел, мы же пришли из лучших побуждений, – сказал Сергей, преодолевая смущение, – ну что здесь такого? хотели поговорить с ребятами о Евангелии…
– Этим заблудшим овцам Слово Божие нужно как воздух, – добавил разволновавшийся Макурин, – а вы их вовлекаете в разврат, они же тут у вас пьют грех, как холодную воду.
– Именно, – мрачно сказал Пьеро, – побойтесь Бога, господа устроители вертепа, вам еще придется ответить на Страшном суде. Не знаю, что только отвечать будете…
– Обличаем? – ухмыльнулся Филимонов, – да, это правильно… грешен я, братия, ой грешен. Каюсь…
Филимонов смиренно склонил голову и встал на колени.
– Кайтесь, ребятки. Ползите на коленях. К нам явились пророки Всевышнего.
Молодежь захохотала и тоже опустилась на колени. Ребята кланялись в ноги ославльским проповедникам, рыдали и выли, изображая покаяние. Новые Заветы, розданные им Макуриным, уже валялись на земле…
– Плачьте и рыдайте, – всхлипывал Филимонов, – плачьте, дщери верхневолжские.
Вдоволь позабавившись, Филимонов встал с колен.
– Вот что я вам скажу, господа сектанты, не вам меня учить. Не вашими дурацкими речами меня охмурять. И вообще, мы здесь – православный народ. Мы Николая Угодника почитаем.
– Точно, – поддакнул дежурный, – нечего тут разводить сектантскую деятельность.
– А теперь вон отсюда! И больше их сюда не пускать! – обратился Филимонов к своим активистам. – А ты, Сергей, меня удивил. Крепко удивил. Не думал я, что ты будешь играть в эти игры. Неудачник ты, да и не патриот!
– Зато ваш патриотизм выпирает из штанов… – ответил за Сергея Макурин.
– Мы еще оскорбляем представителей власти! – укоризненно покачал головой Филимонов, – так… заберите свою пропаганду и живенько отсюда! Быстро, быстро!
– Вот она – мерзость запустения, – трагическим голосом произнес Пьеро, подбирая книги, – еще будете плакать горючими слезами, когда явится Господь с ангелами.
– Учить меня будете, придурки? – сказал вышедший из себя Филимонов, – выведите их, пацаны.
Активисты схватили проповедников за руки и повели за палатки.
– Подождите, – крикнул Филимонов и обратился к дежурному, – Денис, принеси из моей палатки икону Николая Угодника.
Денис сбегал за иконой.
– Я вам сейчас покажу! вы у меня узнаете, как надо чтить русскую веру. Поклонитесь святыне!
– Не склонюсь перед изображением, – замотал головой Макурин.
– Хоть что со мной делайте, а Вторую Заповедь не нарушу, – твердо пообещал Пьеро и запел второй псалом.
– Тогда вы у меня целовать ее будете, – сощурил глаза Филимонов и дал знак Денису.
Дежурный поднес икону к устам каждого проповедника, которых крепко держали активисты.
– Что? вкусили сладость русской веры? – захохотал Филимонов. – Теперь гоните их прочь.
Толкая и давая тумаки, активисты выставили проповедников за территорию лагеря.
– Это насилие, – возмущался Сергей, – ну, Филя, ты даешь.
– Можешь жаловаться, я сам на тебя напишу заявление. Сегодня же, всенепременно.
– Развратители!! – кричал сопротивлявшийся Макурин.
– Ничего, дорогой брат, – утешал его Пьеро, – за Христа славно понести поношение.
… Активисты свистели им вслед, кто-то бросился пустой бутылкой из-под «Клинского», но не попал. Бутылка перелетела через головы проповедников и тихо исчезла в траве.
– Это правду ты сказал, дорогой брат, – ответил Макурин, – славно пострадать за Христа. Я только жалею, что не посмел плюнуть в этого идола, когда его к губам приставляли.
– Изблевать бы эту мерзость, – сказал Пьеро, оттирая уста черным платочком, на котором было вышито белыми нитками «Славьте Господа, ибо Он благ», – теперь придется омыть одежды, потому как до вечера нечисты.
– Надо на них в суд подать, – возмущался Сергей, – это же настоящее самоуправство.
У него до сих пор не укладывалось в голове, как это Филя мог решиться на такой поступок.
– Эх, Сереженька, мы у кесаря не судимся, – возразил Пьеро, – да и ни к чему это, лучше смиренно принять побои. Господь и без нас разберется.
– Правильно говоришь, брат, – поддержал его Макурин, – да найдешь ли справедливый суд у кесаря?
* * *
Вечером Филимонов позвонил Сергею.
– Ну что, доволен?
– Ну и гад же ты, – ответил Сергей.
– Я знаю. Вот на этой хорошей ноте и расстанемся. Будешь в Верхневолжске – заходи, пивка попьем!