*На фото Анна Косимова, "та самая Анька"
Невысокий рост, метр шестьдесят, не более. Короткие черные волосы. Пронзительный взгляд серо-зеленых глаз. Растянутая зеленая майка, потертые синие джинсы. Слегка прищурившись Аня смотрит на экран. Глубокая затяжка, выдох непременно наверх, к потолку.
Их трое, ее "пациентов". Максим - любитель посидеть в окне шестнадцатого этажа, свесив ноги вниз и глядя на прохожих. С такого расстояния они напоминают муравьев. Маленьких ничтожных муравьев, бегущих по своим делам. В любой день, любую погоду. А он наблюдает сверху, думая об одиночестве.
Это его любимая тема, постоянное состояние, жизненный уклад. Перед глазами Ани вдруг возник образ Макса. Ночь, небо усыпаное маленькими точками звезд, и в струящемся свете на фоне контура окна угадывается его силуэт. И он бесконечно красив в этом окружении. Бесконечно красив в своем одиночестве.
Ира - замкнутая меланхоличная интравертка. Разочаровалась в людях, не нашла себя в жизни. Изгой, бродяжка на жизненном пути - так она сама характеризует себя. И тоже одинокая. Кое-кто говорит, что это надуманое, что девушка еще слишком юна и у нее просто переходный период. Не берусь судить, но она есть и она бесконечно одинока.
Андрей самый старший из них. Старший всегда и везде. Первенец в семье, из-за тяжелой болезни вынужден был пойти в школу на два года позже. И вдруг сразу стал взрослым. На нем ответственность за всех - за сестренок и братишек, за одноклассников, а позже однокурсников.
И так всю жизнь, все его двадцать пять лет. Такой надежный, такой правильный, такой одинокий...
- Им тяжело пришлось. Но мне совсем их не жаль. Запомни, Мошка, жалость унижает. Разрушает отношения, убивает настоящие чувства. Не важно будь то дружба или любовь.
Я заглядываю через ее плечо. Аська, три окна, в той же последовательности, в которой она рассказывала мне о них. Архангел, Айша и Кью. Знаю наперед, что сейчас будет. Я наблюдаю за этим уже четыре года.
"Привет. Люблю. Спасибо, что ты есть. Ты мне нужен/нужна." Слова разные, смысл один. Играя на невидимых струнах души, самых сокровенных, потайных, Аня привязывает к себе одиночек. Самые недоверчивые и осторожные ломаются на третий день.
"Анечка, ты такая замечательная. Единственная родная душа в этом темном враждебном мире." Слова разные, смысл один...
Этих троих она обрабатывает уже три недели.
"Скучаю безумно, думаю о тебе. Не могу сосредоточиться на работе/учебе, жду когда ты появишься в сети." Слова разные, смысл всегда один.
"Анечка,, люблю тебя!" Боже, как предсказуемо...
- Чего ты? - не оборачиваясь спрашивает меня сестра.
- Больно за них... Неужели тебе ни капельки не жаль?
- Жалость унижает, не забывай.
- А ты? Что делаешь ты?! - не выдерживаю я. - Зачем так, они ведь будут мучиться оплакивая тебя. Живую и здоровую! Мне не раз приходилось общаться с твоими бывшими "пациентами". Знаешь, что мне сказала Юля в промежутках между соболезнованиями? Ты даешь надежду на нормальную счастливую жизнь, а потом вдруг резко, будто лопатой по голове!
- И граблями между ног, и ножом в спину. - невозмутимо продолжает Анька. - Мариш, не истери. Красные пятна на лице тебя совсем не красят. - и чуть помолчав добавляет - Объясню.
Руки крестом на груди. Зачем? Она ведь не смотрит. Непроизвольная защита от ее доводов, жестоких слов... Мне так легче.
- Объясняй.
Неторопливо прикуривает новую сигарету, медленно, размеренно. Как же порой раздражают эти ее спокойствие и безмятежность!
- Ты обвиняешь меня в их мучениях, в их боли. Но задумайся, они ведь были такими задолго до меня. И страдали, как признаются, от своей невыносимой жизни. А я? Я даю им любовь. Свою чистую искреннюю любовь.
- На месяц? - горько усмехаюсь я.
- Пусть даже и на месяц. Но ты подумай, Мошка, месяц яркой, красочной жизни на фоне серой боли одиночества! Я знаю, ты бы тоже предпочла этот месяц жизни безнадежной будничности существования. Да, после будет больно. Но ведь за все в этом мире нужно платить.
- Так мало... Всего тридцать дней...
- Вполне таки хватает. Моя цель растормошить, оживить душу, реанимировать чувства. Я как электрический импульс, отдающий свой заряд остановившемуся сердцу - нужна лишь в начале. Пройдет немного больше времени и я стану мешать, сбивать с ритма. А то и вовсе превращусь в один из элементов этих серых будней. Да и представь, сколько в мире одиноких, отчаявшихся. А я одна на всех! - ухмыляется она.
- Но им же больно, больно, больно!..
-Да. И они вспоминают об этом. Что может быть больно. Что могут чувствовать. Что могут жить! Подумай хорошенько...
- Попытаюсь. Ведь в чем-то, что я пока не уловила, ты кажется права...
- Время есть сестренка. Я знаю, ты поймешь.
- Еще вопрос, Анют... Нельзя как-нибудь иначе? Так чтоб не врать...
- Я вру?
- Ты говоришь им "Я люблю" порой совсем не зная человека.
- А я и люблю. Каждого.
- А зачем умирать, для каждого?
- Чтобы не сделать очень больно. Ведь умираю я, а не моя любовь к ним. Смерть человека легче пережить, чем безвозвратную гибель чувств его к тебе. Ты не знала?
...Удивленный взгляд серо-зеленых глаз. Дым снова в потолок, такая уж привычка...