Предвестие

 
   В тот вечер я сидела у себя в комнате за письменным столом. Отец уехал три дня назад в командировку, мать задержалась на работе – я была дома одна. Строчила письмо брату, хотела рассказать ему об успешно сданных экзаменах, о походе, о парне, появившемся нежданно-негаданно…
   Строчки ложились легко и быстро. Желтый свет настольной лампы утомлял глаза, но в то же время помогал выкладывать мысли на бумагу.
   Письмо подходило к концу, когда я почувствовала нарастающее беспокойство. По спальне распространилась едкая смесь запахов: пота, гари, пороха и… смерти. В глазах потемнело, уши заполнил назойливый звон.
   Я пошевелилась и испытала страшную боль в теле. Стиснув зубы, я села. Рука увязла в чем-то теплом и мокром.
   Звон в ушах сменил стрекот пулеметов и гром выстрелов. Тьма перед глазами рассеялась.
   Я с ужасом выдернула руку из развороченного живота солдата. Еще час назад остекленевшие глаза смеялись, а губы, покрытые коркой запекшейся крови, подбадривали меня перед смертным боем.
   Превозмогая боль, я поползла по горячему песку в сторону от острых камней. Неподалеку искрилась на солнце река, хотелось пить…
   Длинная тень упала на мое изувеченное тело. Я подняла голову – высокий южанин в коричневой просторной одежде и белой чалме смотрел на меня со злорадным оскалом. Дуло автомата уткнулось мне в нос.
   Все вокруг завыло, загудело, закружилось в вихре песка и… я очнулась на полу спальни. Рядом лежал опрокинутый стул. Голова сильно болела, на руке темнел синяк.
   В прихожей раздался щелчок – звон ключей – захлопнулась входная дверь.
   – Лена, ты дома?– раздался голос матери.
   Я поспешила привести себя в порядок и бросилась встречать маму.
   После теплых объятий мать осторожно коснулась моего ушибленного плеча и спросила:
   – Леночка, где это ты так?
   – Писала письмо Сереже и заснула. Во сне упала и… мам, больно!– воскликнула я, когда мать легонько потрогала синеву на плече.
   – Извини.
   Про сон я ничего матери не сказала, а на утро и сама забыла о нем. Наверное, я бы его не вспомнила и он так и остался бы просто кошмаром, если б через неделю не пришло письмо с траурной каймой.
   Мать робко приняла его из рук почтальона, но расписываться за доставку пришлось мне. Руки мамы так сильно дрожали, что не могли вывести ее красивую подпись с завитушками.
   – Мам, может, откроешь?– тихо спросила я.
   Мать уже пять минут сидела на диване и со страхом глядела на запечатанный конверт.
   – Да, дочка, ты права,– слабым голосом ответила она.
   У нее долго не получалось разорвать конверт, и я уже хотела вырвать его из непослушных рук матери, когда бумага затрещала. На пол упала тонкая черная лента.
   Мать пробежалась глазами по письму и с громким рыданием уткнулась в подушки.
   Я подняла письмо с ковра и прочитала:
   «Уважаемая Раиса Михайловна и Петр Иванович Самигулины!
   Ваш сын, Самигулин Сергей Петрович, 26 октября сего года* пал в бою в Куфабском ущелье неподалеку от к. Чамш-Дара. Он был храбрым бойцом и верным сыном Отечества.
   Мы все скорбим о нем. Спасибо вам за сына.
   Командир воинской…»
   Я выронила письмо, потерянно уставилась в пол и, как робот, повторяла: «Это был он. Это был он.»
   Брата отшвырнуло в сторону от места боя снарядом гранатомета. Очнувшись, он прополз еще четверть километра, прежде чем его застрелили. На некоторое время он был объявлен без вести пропавшим. Многие думали, что солдат попал в плен. Одни надеялись увидеть его живым, другие считали мертвым. Злые языки говорили о дезертирстве.
   Спустя два дня головной дозор ММГ-2 обнаружил тело старшего сержанта в трех километрах от злосчастного кишлака. Пограничник был убит выстрелом в голову.


(C) 15 июня 2008 г.