ПОДСЕЧКА В ТЕМП ШАГОВ
Документальная повесть
Трехкратный чемпион мира по самбо, девятикратный чемпион СССР Александр Пушница, ознакомившись с главой книги «Подсечка в темп шагов», посвященной его удивительной спортивной карьере, написал на первой странице рукописи: «Одобряю, очень здорово!».
Атаман Сибирского казачьего войска, мастер спорта СССР по самбо Сергей Толмачев, прослушав отрывок из книги, посвященной его судьбе и судьбе России, сказал автору: «Храни вас Бог!».
Подзаголовки
Самбо против террора
Духовная и физическая самооборона граждан
Часть первая
Это большая удача - встреча с человеком, который стал первым. Хотя, признаться, нас всех не миновала чаша сия. Мы тоже первенствовали в чем-то. Мы тоже были первооткрывателями. Каждый может не без удовольствия вспомнить что-то из прошедших лет, когда мы открывали новые миры. Но оказывалось, что эти миры, безусловно, очень важные для нас, особенно в период приближения к ним, в период открытия, вдруг тускнели при дневном, обычном свете, как электрические лампочки, а тем более в сравнении с другими мирами, которые были открыты до нас. И нам ничего не оставалось делать, как выключить эту лампочку, чтобы открытый наш мир был освещен ярким солнечным светом. Удивительно, что само открытие новых миров, в детстве или, например, юности, нисколько не теряло значение для нас. Именно сам процесс, который сопровождался таким всплеском эмоций, чувств, множеством оттенков переживаний. Но это оставалось личным, только нашим, ну, может, если кому повезло, кто-то из самых близких мог разделить давно найденную радость, которая уже не могла никого согреть, но лишь позабавить, вызвать сочувствие. Вот ведь, елки, смотри, они ведь тоже когда-то были рысаками. А мне повезло: я ехал на встречу с человеком, который стал первым навсегда. Здесь, в Сибири, в Омске.
Вечерело.
Мороз лютовал, глядя в упор на быстро двигающиеся по заснеженным улицам фигурки пешеходов. Мороз цеплялся за каждую струйку тепла. Он шел на привычный для сибиряков прием – сдавить, сковать движение, заледенить, а если не получалось, то хотя бы ущипнуть за открытый участок лица, за недостаточно утепленные одеждой коленки, пытался втиснуться в легкомысленно расстегнутый рукав шубы. Словом, экспериментировал на славу. Около 40 градусов ниже нуля. Темнело по-зимнему быстро. Желтые одуванчики фонарей сиротливо жались по обочинам широких центральных улиц Омска.
Проторчав на автобусной остановке минут пятнадцать, около Омского драматического театра, на Любинском проспекте, начинаю понимать, что не все так просто дается. Даже предполагаемая встреча с уважаемым человеком теперь висит на мне гирей каких-то дополнительных и в настоящую, не совсем веселую, минуту никому не нужных обязанностей. И сам, как пес бездомный, и пожилого человека своей назойливостью побеспокоил. Может быть, все-таки не придет. Наконец-то, тяжело вздохнув натруженными боками, останавливается автобус, «гармошка», с заиндевевшими стеклами, лязгающими дверями. Проворно взбираюсь в салон. Пустынно и здесь. Кондуктор словно примерзла к служебному месту, к креслу с соответствующей надписью, во взгляде - стужа, когда я ей показываю проездной билет. Огромная коробка «Икаруса» глухо заурчала, когда пошла по наклонной траектории вниз, с возвышенности проспекта к мосту через реку Омь. Скорость возрастала. Это чувствовалось по мелко задрожавшим железным стойкам салона, по затарахтевшим креслам, которые, как оказалось, не все были прочно закреплены. Автобус лихо скатился под гору. И… замер. Водитель по громкой оперативной связи сообщил, что дальше автобус не идет. А что, действительно, церемониться, если в салоне три-четыре чудака, которым почему-то не сидится дома в такой мороз.
Доказывать что-то, мол, надо было сказать сразу, что не повезете, предупредить заранее, мол, транспорт хоть и общественный, но не для вас, есть какие-то причины, мол, извините, мы же хотели, а оно не катит, только под гору. Если желание не пропало - подвезем с ветерком, правда, ледяным. Только кто нас спрашивает? Всучили тебе ваучер – так радуйся. Свезли под гору – не унывай. Но лучше бы оставаться на той остановке. Я бы, простояв еще минут пять-десять, сам понял, что надо идти пешком. Здесь и не так-то уж далеко, остановки три, правда, через открытое пространство, через мост над рекой Омь. Ветерком так пронзительно тянет со стороны Иртыша, здесь как раз две реки, неподалеку, встречаются – Иртыш и Омь. И это был бы мой выбор. Пенять не на кого. А так вот, выкинули посередине зимы из автобуса, как позапрошлогодний валенок. В общем, когда я стремглав влетел в здание, в котором когда-то располагалась Омская высшая школа милиции, а теперь, бери выше, - вуз, ног под собой не чувствовал. Во-первых, поджимало время, так как автобусы у нас ходят известно как, а опаздывать нехорошо, во-вторых, поджимал тот же неутомимый мороз.
На всех парах прибыл. И начал блуждать по пустым коридорам, так как в спортивном зале моего предполагаемого собеседника не оказалось. Но присутствующие там сказали, что Бориса Михайловича Сорокина видели только что. И я даже не знал, радоваться ли этому или, наоборот, огорчаться, ведь растревожил пожилого человека, заставил в такую непогодь идти на встречу с каким-то там журналистом, который собирается написать что-то об истории развития самбо в Омске. А напишет ли? Это еще неизвестно. И как? Однако он, видимо, придерживался старого правила: дал слово, что встреча состоится, так держись.
Среднего роста, в теплом пальто, с большим меховым воротом, в шапке из кроличьего меха, которую он держал в руках, правильная осанка, пристальный взгляд светлых глаз… Он шагнул навстречу: «Журналист? Интересуетесь борьбой самбо?». – «Очень интересуюсь», - хотел сказать я, но вместо этого произнес, едва шевеля замерзшими губами: «Здравствуйте. Извините, что припоздал». Окинув быстрым взглядом мой внешний вид, кожаную куртку на рыбьем меху, сапожки на меху из чешуи рыбы, он чуть изменил суровый поначалу тон, ответил на приветствие, протянул руку, которая оказалась крепкой и доверительно теплой.
Оттаиваю.
В аудитории, где и сейчас, видно, проводятся учебные занятия, полумрак и тишина. Правда, надо сразу сказать, что Омская школа милиции теперь превратилась в Омскую академию Министерства внутренних дел Российской Федерации, центральные просторные корпуса размещаются в микрорайоне на Левобережье. Но и здесь, в аудиториях старых корпусов, на Правобережье, где сами стены хранят славную историю подготовки кадров для советской и российской милиции, еще не сказано последнее слово. Мы сидим напротив друг друга. И Борис Михайлович Сорокин, подполковник милиции в отставке, рассказывает о своей судьбе, которая накрепко связана с историей борьбы самбо, получившей с его легкой руки омскую прописку.
… Борис Сорокин особенно не задумывался о том, что где-то есть край, который называется Сибирью. В стране что-то происходило. В стране, как потом оказалось, гибли целые классы и сословия. В стране человек любой национальности чувствовал, что он как бы в гостях. И что вот-вот появится вышибала, чтобы решить все национальные вопросы по-простецки, быстро и радикально. В стране постоянно искали виноватых. Потому что если не идут дела, то должен быть тот, кто вставляет палки в колеса прогресса. Наломали много колес и палок, но неизмеримо больше - человеческих душ.
Телега прогресса скрипела человеческими голосами.
Но шла вперед, оставляя за собой ямы братских могил «врагов народа». Все духовное объявлялось преступным. Религия отделялась не только от государства, но и от паствы. Храмы взрывали, в оставшихся складировали инертные грузы для строительства нового жилсоцкультбыта. Безжалостный поводырь разделил народ надвое: на тех, кто ждали ареста, и тех, кто арестовывал. Хотя разница между теми и другими была невелика, только в том, за что каждый получал денежное довольствие. Ареста фактически ждали все, и очень радовались, что на этот раз увели куда-то соседа, а не его. Сдержанно радовались, так как все было относительно и что будет завтра с любым из них, не знал никто. Иногда позволяли радоваться арестам других коллективно, на митингах. Эхо суровых событий доносилось до Бориса. И сам того не зная по причине юного возраста, он был свидетелем и потерпевшим тех горьких лет. Он родился в селе Архангельском Верейского района Московской области в апреле 1930 года. Отец Михаил Михайлович работал в органах НКВД.
Один ромбик, а затем - два ромбика в петлицах. Значит, тяжелая служба была успешной. Когда покатился по просторам и весям большой страны смерчь огромной войны, многие, измученные пытками страха и неизвестности, вздохнули с облегчением – наконец-то открыто объявился враг, с которым можно было посчитаться за все страдания и беды. Ужасы Великой Отечественной войны органично дополнили картину происходящего в стране. И только, наверное, товарищ И.В. Сталин и его соратники были удивлены, что война началась. Для других война была реальностью давно. Открытую войну, с линией фронта, с врагом, разговаривающим на незнакомом языке, ждали как наказание и избавление. За грехи и за муки. Отец Бориса Сорокина остался на внутреннем фронте, что было не менее трагичным. В 1941 году получил направление в Сибирь. Приказы не обсуждались. Короткие сборы, и семья отправилась в путь. Ехали в Тюмень, но с эшелона пришлось сниматься в Омске. Здесь и остались. Сорокин-старший занимал должность начальника одной их местных колоний, которая располагалась на территории нынешнего шинного завода. Но для Бориса не было человека роднее и ближе. Разместились в доме барачного типа, как все. Подслеповатый, с тусклыми небольшими окнами, барак стоял напротив Завода имени Баранова. Там громоздился целый барачный поселок.
Таборный уклад, видимо, как считали тогда, способствовал воспитанию духа коллективизма, другого духа не признавали. Да и, конечно же, средств на строительство более благоустроенного жилья тогда просто не было. В сараюшках, сколоченных наспех, умудрялись разводить свиней. Для создания запаса продовольствия. Как-то подошел срок сделать из хрюкающей и повизгивающей свиньи этот самый запас продовольствия на зиму. Отец вместе с Борисом зашли в сараюшку, где ютилось животное. Долго они стояли перед жертвой, испытывая, видимо, самые разные чувства. Михаил Михайлович вытащил табельный пистолет, незаметно вложил дуло в ухо разомлевшего от внимания и нарочитой ласки зверя. Но выстрел не прозвучал. «Жалко,- сказал отец.- Не могу». Пригласили профессионала по таким делам, тот заколол быстро. Сноровка нужна во всем.
В редкие праздники собирались к начальнику колонии доверенные лица, коллеги по службе – начальник медицинской службы, другие подчиненные. Но более других торжеств Борис любил другое: выезд семьей в цирк. Кучер, как говорится, на облучке, а они, втроем, на скамеечке сзади – отец, Михаил Михайлович, мать Анастасия Алексеевна и он, Борис. Санки мчались лихо по заснеженным омским улицам. Сорокины что-то говорили, улыбались друг другу, смеялись. Сани останавливались напротив Казачьего рынка, около куполообразного здания. Здесь, как только начиналось представление, царствовали удивительные силачи и борцы, жонглеры, дрессировщики самых умных на земле животных, стройные акробатки, фокусники и любимцы публики – клоуны.
Цирковая программа была насыщенной, без скидок на провинцию. По крайне мере, тогда казалось, что более замечательного представления не может быть. Хохотали до упаду. В антракте отец, как всегда, много курил. Он был беспощадным курильщиком. Характерный треск от трения вспыхивающей спички о коробок, огонек, зажатый в кулаке, словно предохраняющий слабый язычок пламени от порыва ветра и случайных недобрых глаз, на миг ссутулившаяся фигура, жаждущая глубоко вдохнуть новую порцию терпкого папиросного дыма… Все оборвалось в 1947 году, когда отец после перевода в Воркуту погиб при невыясненных обстоятельствах. Они, осиротевшие, вернулись в Омск, где помнили о заслугах Сорокина-старшего. Им выделили комнату в бараке. Потекли долгие серые будни. Борис учился в железнодорожной школе №1 (сейчас школа №72), которая располагалась между улицей Маяковского и фабрикой «Большевичка». Но пережитые совсем недавно и именно здесь, в Омске, счастливые минуты праздника силы и красоты уже навсегда жили в душе паренька. Они давали надежду, что можно еще каким-то чудесным образом все вернуть, как-то повторить. В мальчишеской среде особым уважением пользовались физически сильные и ловкие ребята. Поэтому школьники пропадали в спортивном зале. Самостоятельно, на мальчишеском совете, решили заниматься борьбой. А какой? Выбор пал на классический вариант, греко-римский. Конечно же, с поправкой на местный уровень знаний об этом виде спорта.
Семь потов сходило с каждого, так были увлечены единоборством. Но оставаться бы им, мальчишкам из барачных дворов, такими же неучами, как раньше, разве чуть окрепшими, без внимания со стороны взрослого человека, умудренного и житейским, и педагогическим опытом. Павел Николаевич Парчевский – школьный учитель физической культуры. В недавнем прошлом фронтовик, участник Великой Отечественной. Невысокий, стройный, подтянутый. От нужды или от просто въевшейся, словно запах пороха, привычки всегда ходил в армейской форме, гимнастерка – под ремешок, сапоги, начищенные до блеска, что хоть смотрись как в зеркало. Он давал им дополнительные уроки борьбы. Он знал, что те качества, которые воспитываются в процессе тренировки, ох как пригодятся юным, у которых столько еще впереди. И далеко не всегда жизнь будет гладить по головке. Вот и подоспел школьный бал, выпускной вечер. Наставник нашел минутку, чтобы поговорить с Борисом. «Знаю, что хочешь ехать в Москву. Одобряю, кому как не вам рисковать. Институт физической культуры – это специальное высшее образование. Такие кадры нужны стране. Так что желаю тебе самого успешного пути, удачи…» Доброе напутственное слово для молодого человека, что ветер в парус.
Перед отъездом Борис провел ревизию прожитых лет. В остаток выпала коллекция марок, которые он собирал с детской фанатичностью и страстью. Теперь ему надо было рвать путы своих первых уединенных чувств, которые возникали при просмотре этих цветных картинок, подаривших столько романтичных размышлений об иных мирах и событиях. Лишняя копейка карман не тянет. Счет шел, действительно, на копейки. В их нынешнем жилище, кроме двоих постояльцев, взятых на учет соответствующими органами, ютилась без официальной прописки, но с молчаливого согласия властей, докучливая и настырная старуха – нищета, для которой и лишний кусок черного хлеба поперек горла. В дорогу его собирала мама. Анастасия Алексеевна рассчитывала, что московские родственники не оставят парня без внимания. Все-таки родной, хотя издалека, из Сибири.
К тому же Борису немного повезло: попал в команду по пулевой стрельбе от Омской железной дороги. Сборы проходили в тюменском городе Ишиме. А весной 1948 года – в Москву, на Спартакиаду школ и техникумов. Отстрелялся на огневом рубеже, и - на рубеж другой, в аудиторию Центрального государственного ордена Ленина института физической культуры, на экзамены. Борьба шла за каждый балл. Сумел Борис проявить себя. Такое счастье: зачислен на очное отделение института. Москва! Дали койко-место в общежитии, расположенном в районе Курского вокзала. И опять железная дорога выручала: зимой пути расчищали от снега, разгружали вагоны. Подрабатывали, все-таки не лишний приварок к студенческой стипендии. Да и прогноз матери оправдался: многочисленные дяди и тети опекали застенчивого сибиряка, зазывали на пирожки и пельмени. В общем, с базисом новой жизни разобрались. А что с надстройкой?
Здесь поначалу голова шла кругом. И было от чего: многие имена преподавателей были овеяны настоящей спортивной славой. Со специализацией Борис особо не мудрствовал – спортивная борьба, греко-римская, классическая. А тренеры – чемпионы Европы Алексей Захарович Катулин, Николай Григорьевич Чионов. И быть ему «классиком», если не случай, который, как известно, для того и происходит, чтобы враз изменить привычное, казалось бы, навсегда определенное и решенное, как не раз бывало с Борисом, еще задолго до учебы в вузе.
- Ты же в полусреднем весе? – подскочил к нему кто-то запыхавшийся, сейчас и не вспомнить его имя.
- Да.
- Выручай! Команде начислят штрафные очки, если не выставим борца. Ты же третий курс! И борешься прилично. Правда, борьба другая, вольная, самбо. Но ты выйди только, чего там, а?
Борис Сорокин всегда любил основательность, а здесь все-таки такой экспромт. Но не подводить же команду, да и, действительно, на борцовском ковре он столько провел часов, что тушеваться в ожидании очередного поединка, пусть даже по незнакомым для него правилам, молодой специалист не стал. Если надо, так ответим с готовностью: «Есть!». То, что это была чистейшей воды авантюра, он поймет чуть позднее, сразу после схватки на ковре. Но тогда, перед соревнованиями, он даже не особо волновался. Конечно, он не Иван Поддубный, но дело свое знает крепко. И мост держит будь здоров!
Только проявить лучшие, как он считал, качества не успел. Мастер спорта из популярного, широко известного общества «Динамо» некто Кожанчиков победил Сорокина болевым приемом за одну минуту пятнадцать секунд. Это была какая-то другая стихия, нахлынувшая на него сразу после команды судьи и подавившая его физическое сопротивление с неотвратимостью навязчивого рока. Что это было? И как такое могло произойти? Ведь он не новичок в борьбе. Как же так? Значит, учился-учился, и привет, только пятки сверкнули. Он был уязвлен не тем, что проиграл, в спорте ведь такое не в новинку, а – как? Безнадежно, как-то неуклюже, не успев моргнуть глазом. Вначале взыграло самолюбие, потом пришел профессиональный интерес: если есть более эффективная система борьбы, почему бы не взяться за ее изучение. Эпизод, который нашел отражение разве что в судейском протоколе того, по сути, малозначительного соревнования, перевернул его представление о спортивном единоборстве. Он сменил учебную специализацию, начав осваивать практически с нуля новую дисциплину.
Группой самбистов руководил Евгений Михайлович Чумаков, преподаватель кафедры борьбы Государственного центрального ордена Ленина института физической культуры. Знакомство состоялось. Первое впечатление Б. Сорокина: очень спокойный, очень внимательный, очень чуткий человек. Ни одного резкого слова, ни одного резкого движения. Удивляло то, как он проводил занятия, в своеобразном, углубленно-сосредоточенном стиле. Он так доверительно и просто общался с учениками, словно в каждом из них пытался найти собеседника, наделенного вполне определенными, самыми положительными качествами. Причем создавалась такая уверенность у всех, что он ни на мгновенье не сомневается в достоинствах собеседника. И это без тени заигрывания и панибратства. Но вначале все казалось обыденным, будничным. Ведь навряд ли кто-то может ежесекундно впадать в восторг оттого, что светит солнце, а ночью небо украшают звезды. Однако при попытке сказать об этом, подбираются только возвышенные слова. И Борис Сорокин вновь переживал сметение, так как перед ним открывались иные горизонты тренерской работы. А учителем был Евгений Михайлович Чумаков, который еще в 1938 году, 17-летним пареньком, принимал участие в демонстрации приемов обезоруживания перед бойцами и командирами Кремлевского гарнизона. Показательные выступления организовал один из самых широко известных и признанных основоположников борьбы самбо, знаменитый Анатолий Аркадьевич Харлампиев. Его ученики А. Будзинский, В. Васюков, В. Маслов, А. Неведомский, Н. Сазонов, В. Салмин и Е. Чумаков впервые так системно показывали весь арсенал рукопашного боевого искусства.
В том же году, 16 ноября, появился приказ Комитета по делам физкультуры и спорта СССР о борьбе вольного стиля, так называлось тогда борьба самбо. Эта дата и считается официальным «днем рождения» отечественного вида спорта. В ноябре 1939 года в Ленинграде состоялся первый чемпионат Советского Союза. 56 участников из восьми городов. Чемпионами страны стали: питерцы Н. Куликов, Н. Питкевич, москвичи Е.Чумаков, А. Будзинский, харьковчанин К. Никельский, И. Пономаренко (Балтфлот), К. Коберидзе (Москва), Г. Иванов (Ленинград). В порядке весовых категорий. Харлампиевские воспитанники А. Будзинский и Е.Чумаков продемонстрировали такую зрелищную борьбу, что вместе с А. А. Харлампиевым были удостоены званий мастеров спорта СССР. Первые в этом виде спорта.
А потом была война.
Евгений Михайлович Чумаков три года отслужил на передовой. Не раз его умение быстро оценивать ситуацию, принимать оперативные решения и стремительно действовать в самых сложных ситуациях спасало жизнь ему и его товарищам. Дважды ранен. Особенно тяжело переживал, когда изуродованными осколками оказались обе руки, особенно правая, на которой поврежденными оказались не только артерия, но и нерв, сухожилие. Врачи госпиталя констатировали: «ограниченно годен». Направлен в запасной полк.
Безрукий чемпион.
Что пережил этот человек, который вопреки заключению медиков, решил восстановить утраченную силу, превратить плохо слушающиеся култышки в полноценные руки? Какая стальная воля заставляла его день за днем совершать тысячи и тысячи движений изувеченными руками, чтобы медленно добиваться необходимой координации, выносливости. Он вернулся. С улыбкой, которая сразу выдавала в нем добродушного и даже несколько застенчивого человека, вышел на борцовский ковер первого послевоенного чемпионата страны. 1947 год. Что может он, человек, так и не сумевший полностью вернуть своим рукам былую мощь и резкость? Но он вышел и победил. Потому что победивший себя, становится непобедимым. Вернул себе чемпионское звание. И еще дважды становился чемпионом СССР. Богатейший арсенал приемов борьбы самбо позволили Е. М. Чумакову сформировать уникальный стиль, основанный на умении использовать грубую силу и напор противника. Вот с таким человеком встретился в спортивном зале Борис Сорокин.
Заметим, что этот же институт физической культуры в Москве в 1936 году окончил и сам Анатолий Аркадьевич Харлампиев, который в дипломной работе сделал попытку систематизировать боевые и спортивные приемы, ставшие ему известными во время занятий в борцовском кружке под руководством теперь уже легендарного Василия Сергеевича Ощепкова. А.А. Харлампиев происходил из семьи с богатыми спортивными традициями. Его отец Аркадий Георгиевич, художник по образованию, был замечательным цирковым артистом, профессиональным тренером и спортсменом, одним из первых стал развивать в стране бокс, воспитал немало чемпионов, среди которых прославленный боец Николай Королев, успешно преподавал в Главной военной школе физического образования трудящихся. Аркадий Харлампиев впервые вышел для показательного выступления на подмостки цирка, когда ему исполнилось 14 лет. Харлампиевы тоже, оказывается, ценили тот дух праздника, торжества красоты и силы, которые дарил цирк. И сами умели творить этот праздник. Такие, казалось бы, совершенно далекие судьбы московской семьи Харлампиевых и омской семьи Сорокиных вдруг перекликаются в чем-то сокровенном, в той же любви к цирковому карнавалу. И Борис Сорокин поехал в Москву из далекой Сибири учиться, чтобы постичь науку созидать силу и красоту, испытать себя, закалиться в соперничестве с другими.
Тот же маяк сиял и звал в путь Василия Сергеевича Ощепкова. Хотя поначалу ничто не предвещало, что этот путь будет ярким и таким неповторимым. И даже под большим сомнением была сама возможность осуществления какого-либо странствия. Так как Василий Ощепков родился буквально на краю света, в декабре 1892 года, в каторжном остроге острова Сахалина. То есть фактически в самом конце, по обычной логике, всех мыслимых и немыслимых приключений. Он начинал там, где другие заканчивали. Незаконнорожденный. В одиннадцать лет остался и без матери. Круглая сирота. Каторжанин по рождению. Какая-то добрая душа смилостивилась, и мальчика отправили в русскую колонию при православной миссии в японском городе Киото. Учились прибывшие ребята вместе с японскими сверстниками. Язык преподавания – японский.
В. Ощепков быстро постигал новое.
Особенно поразительными были успехи в освоении национальной борьбы дзюдо, которая традиционно преподавалась и преподается в школах Японии в качестве основного средства физического воспитания. Преподаватель настолько проникся симпатией к послушному русскому мальчику, в котором в минуты борьбы просыпался настоящий дракон, что сообщил некоторые ритуальные принципы проведения отбора желающих учиться в знаменитом институте Кодокан-дзюдо. Претендентов было, как всегда, много. О каждом скрупулезно собирались сведения. И вот наконец-то волнительная встреча с самим основателем дзюдо доктором Кано, который, как и подобает, нерядовой личности начал речь издалека. Теперь все могло решить малейшее движение, которое свидетельствовало бы о том, что претендент на поступление в институт не очень внимательно слушает уважаемого человека. Речь была долгой. Когда к В. Ощепкову подошли и сказали, что он зачислен в Кодокан, он не смог встать на онемевшие ноги и повалился на бок. 29 октября 1911 года сделана запись о приеме в Кодокан Василия Ощепкова.
К русским отношение было особым, ведь воспоминания о русско-японской войне жили в японцах. Поэтому русского молодца охотно брали опытные борцы в качестве партнера. В общем, полеты продолжались во сне и на яву. Но даже японцы не могли догадаться, какой крепкий орешек попал к ним. Они не знали его прошлого. Они не знали, откуда у этого парня такой жесткий, пронизывающий взгляд, такая восхитительно-молниеносная реакция на возникающие угрозы. Они не понимали, что этому нельзя научиться. Но четко знали, что перед ними уникальное явление, большой талант. И тем более изнурительными становились тренировки. Из поступивших вместе с ним остался только он, Василий Ощепков. Он окончил курс обучения. И через полгода получил мастерское звание, стал подпоясывать кимоно черным поясом. В. Ощепков был четвертым европейцем получившим первый дан. В России тоже заметили это событие. Газета Владивостока «Далекая окраина» поместила заметку: «…Благодаря своим выдающимся способностям, отмеченным основателем школы Кано Дзигаро, чрезвычайно быстро, в шесть месяцев, достиг звания «седана», то есть учителя первой степени, и получил отличительный знак - «черный пояс». В. Ощепков вернулся на родину не только с черным поясом.
Он в совершенстве владел языками - японским и английским. Начал работать во Владивостоке военным переводчиком. И, конечно же, сразу развернул активную деятельность по пропаганде спортивного единоборства. А в 1917 году, без раздумий приняв революционные преобразования, он уже преподает на курсах для подготовки милиционеров городской и уездной милиции. То есть его педагогическая деятельность сразу стала носить очевидно прикладной и массовый характер. Соответственно, приходилось адаптировать приемы борьбы с учетом физической и психологической подготовки курсантов, а также традиций, в том числе национальных.
Он, наверное, интуитивно, но безошибочно выбрал путь, двигаясь от национальной японской системы единоборства к новой системе, основанной на множественном разнообразии единоборств народов, проживающих на территории Российского государства. При этом он творчески осмысливал и опыт, приобретенный в Японии. А затем, во второй половине 20-х годов, В. Ощепков переехал в Новосибирск, военный переводчик штаба Сибирского военного округа. И ни одного дня без занятий по спортивному совершенствованию. Вскоре поступило приглашение приехать в Москву. Журнал «Физкультура и спорт» за 1929 год сообщал, что в ЦДКА открываются двухмесячные курсы. В программе: 1) броски, рычаги, удары руками и ногами и удушения; 2) приемы самозащиты невооруженного против вооруженного винтовкой, револьвером, саблей, ножом или другим холодным оружием ближнего боя; 3) приемы рукопашной схватки двух невооруженных. Для желающих совершенствоваться в этой системе будут созданы специальные спортивные группы. Курсами будет руководит инструктор товарищ Ощепков. В одну из этих групп и пришел учиться самообороне без оружия Анатолий Харлампиев.
Василий Сергеевич Ощепков вел неутомимую педагогическую деятельность, словно предчувствовал, что времени ему отведено мало. Дом Красной Армии, Центральная высшая школа рабоче-крестьянской милиции, школа ВЦСПС имени Н.Л. Шверника, Дворец физической культуры завода №1 «Авиахим» - неполный перечень учреждений, где проводил тренировки В. С. Ощепков. И еще – Московский центральный институт физической культуры. И везде по одной схеме: показательные выступления учителя, тренировки для тех, кто решил попробовать свои силы в новом деле, а затем - соревнования. Прикладная, в том числе военно-прикладная, направленность обучения ограничивала возможности постижения японской философии, заокеанской мудрости жизни, но зато открывала простор для обогащения арсенала приемов рукопашного боя из других видов единоборств, которые были популярны у народов России. Дзюдо становилось только одним из видов борьбы, которые попали в переплавку неукротимой работы Василия Сергеевича Ощепкова по совершенствованию самозащиты. В 1937 году арест органами НКВД. В. С. Ощепков, сумевший пробиться в люди из царского острога, погиб в сталинских застенках. Но уже тысячи его учеников и последователей владели искусством рукопашной самозащиты. До официального признания самбо (вольной борьбы) оставались считанные месяцы.
В.С. Ощепков.
А.А. Харлампиев.
Е.М. Чумаков.
Б.М. Сорокин.
Речь идет только о преемственности. Нет у меня таких весов, чтобы измерять и оценивать заслуги каждого в этом списке. Просто они волею судеб стали теми, кто открывал, каждый по своему, и созидал мир российского самбо. Были и другие. Но сегодня рассказ о них. Только один учебный год тренировался с самбистами Борис Сорокин. На первенстве Московского областного совета ДСО «Искра» (так называлось тогда студенческое спортивное общество) попал в призеры. Выполнил норматив первого разряда. И в 1952 году дипломированный специалист приехал в Омск. Он считал себя самбистом, но пришлось заниматься греко-римской борьбой. Преподавал несколько лет в Омском институте физической культуры.
Только в 1955 году наконец-то сумел определиться с местом приложения сил, опыта и знаний: в качестве приглашенного специалиста стал вести занятия по самбо в Омской специальной средней школе милиции. По образцу его куртки мастерили будущие сотрудники правоохранительных органов спортивную экипировку. В этом же году на базе Омского института физической культуры проводилась всесоюзная пятая научная конференция. Исполняющий обязанности заведующего кафедры борьбы и тяжелой атлетики института физкультуры Борис Михайлович Сорокин сделал доклад с символичным название «Специальные подготовительные упражнения самбистов».
В 1957 году в Омске он проводил семинар по рукопашному бою с оперативными работниками милиции. Часто тренировки проводились на открытом воздухе, в сквере напротив Института инженеров железнодорожного транспорта. Находились единомышленники, тот же Владимир Петрусенко. Во втором номере журнала «Советская милиция» за 1958 год приводится мнение Б. Сорокина, уже в статусе преподавателя Омской школы милиции: «Решительно выступаю за внедрение многоборья, предлагаю включить в него самбо». В его личном архиве бережно хранится фотография 1960 года, на которой запечатлены портреты участников учебного сбора тренеров РСФСР по классической и вольной борьбе. Здесь Юрий Яковлевич Сапожников, с которого, можно сказать, началась история в Омске классической борьбы. Его знаменитый ученик Василий Викторович Громыко, мастер спорта по греко-римской борьбе (1955 год), заслуженный тренер РСФСР (1964 год), заслуженный тренер СССР (1965 год), профессор, действительный член Академии гуманитарных наук.
Под портретом Б. Сорокина подпись «тренер по самбо». И еще один очень примечательный портрет совсем юного Николая Анохина. Это о нем за подписью старшего лейтенанта милиции Б. Сорокина будет в восьмом номере журнала «Советская милиция» за 1960 год опубликована заметка: «Мастер спорта, чемпион Кузбасса, победитель первенства Омска по вольной борьбе, призер второй Спартакиады народов СССР – таковы вехи спортивного пути курсанта Омской школы милиции самбиста Николая Анохина. Недавно ему присвоено звание мастера спорта по вольной борьбе. Это первый курсант Омской школы, заслуживший почетное спортивное звание». Сейчас в Омске проводится традиционный турнир по спортивной борьбе памяти Н. Анохина. А тогда все было в самом начале.
Сам Борис Михайлович Сорокин считает, что с 1955-го года берет начало история омского самбо. Именно тогда была вполне официально признана должность тренера по самбо, начались тренировки. И далеко не случайно, что именно Омская школа милиции имеет к этому факту самое прямое отношение. Ведь требовалась квалифицированная подготовка будущих сотрудников милиции в части умения четко выполнять должностные обязанности в сложной оперативной обстановке, в том числе в контактном физическом противоборстве вооруженным преступникам. Б.М. Сорокин помнил уроки Евгения Михайловича Чумакова, который преподавал студентам и боевой раздел самбо.
А вот текст заметки, опубликованной в областной газете «Омская правда», №41 от 18 февраля 1958 года: «Большое количество зрителей с увлечением посмотрели впервые проведенные в Омске соревнования по самозащите без оружия. На ковер, разостланный в зале спортивного павильона «Динамо», выходили 25 участников этого мужественного вида спорта. Первыми чемпионами в своих весовых категориях стали: динамовцы В. Заводов, В. Рогов, М. Тимошечкин, С. Терлеев, В. Примак, Б. Захаров. Тренировал их Б. Сорокин. Можно надеяться, что состоявшиеся соревнования динамовцев положат начало широкому развитию самбо во всех спортивных обществах Омска». А на следующий год проведено областное личное первенство самбистов. И опять в ударе курсанты школы милиции: девять призовых мест, трое стали чемпионами области. Его воспитанники, сорокинские. В августе 1960 года Б.М. Сорокину присвоено звание судьи республиканской категории.
Около трех десятилетий отдал школе милиции Б. Сорокин. Сколько человек, прошедших подготовку в спортивном зале под его руководством, могут низко ему поклониться за подвижнический труд? Сколько спасено жизней? Сколько задержано опасных преступников в самых жестоких схватках? Умение дать бой в любой непривычной обстановке, вести поединок с превосходящими силами противника и победить, готовность мгновенно ответить на неожиданное нападение – это самбо. Исконные традиции самбо, заложенные еще В.С. Ощепковым, который, опираясь на колоссальный житейский и спортивный опыт, создавал самобытную борьбу для России, для тех, кто хотел бы себя здесь чувствовать увереннее, чтобы вершить добрые, созидательные дела. Только он, Василий Сергеевич Ощепков, человек невероятной, фантастической судьбы, мог почувствовать, что России нужна своя методика самозащиты.
Именно он, Василий Сергеевич Ощепков, с его гениальной физической, психологической и нравственной одаренностью, мог пройти самый важный этап определения верного пути развития нового вида спорта, который отвечал бы чаяньям миллионов россиян. Талантливый человек, он магическим образом притягивал к себе людей одаренных. Был доступен в общении, запросто мог выйти на ковер и с неизвестным силачом и с именитым противником, но был недосягаем в мастерстве. И любая площадка могла вдруг, по мановению его руки, превратиться в арену, на которой вершил чудеса настоящий герой, Геракл, который мгновение назад, такой доступный и снисходительный, мог вместе с вами дружески смеяться над какой-то забавной историей.
Во время занятий со специальной группой высшего комсостава Красной Армии В.С. Ощепков сразился в учебной схватке с легендарным командармом М.Н. Тухачевским, который обладал недюжинной природной физической силой. История тактично умалчивает, как закончился поединок. Но слава В.С. Ощепкова только крепла. К нему на занятия захаживал главный кавалерист страны С.М.Буденный. Огромное внимание уделял В.С. Ощепков проведению приемов, с помощью ног, в том числе и ударного действия.
Вместо татами – мягкий борцовский ковер, вместо японского, свободно запахивающегося кимоно, перехваченного поясом, - приталенная куртка с поясом, вместо панталон - спортивные трусы, борцы выходили не босиком, а в борцовских легких ботинках. Изменялись условия, в которых приходилось работать борцам, - изменялась техника и тактика ведения поединка. Борцы вольного российского стиля, самбисты, кроме специальной подготовки, активно занимались общефизическим совершенствованием. Упорядочивалось судейство, каждый поединок начинался и заканчивался рукопожатием соперников.
Среди последователей В.С. Ощепкова, как мы уже знаем, оказался А.А. Харлампиев, выдающийся организатор, тренер, а затем - уже его, харлампиевские, ученики, среди которых был известный нам блистательный Е.М. Чумаков, наставник сибиряка Бориса Сорокина. Вот с таким багажом, яркими впечатлениями и познаниями, горячим желанием внести свой вклад в развитие нового вида спорта, вернулся когда-то, в начале 50-х годов прошлого века, из Москвы в Омск наш Борис Михайлович Сорокин. И немалых трудов стоило ему, чтобы реализовать задумки. Пусть не все сбылось. Но омичам открыл мир самбо он, Борис Сорокин. И первые имена чемпионов, которые, образно говоря, примерили самбистскую куртку с его плеча, убедительнее всяких доводов свидетельствовали, что эра российской самозащиты без оружия, самбо, наступила всерьез и надолго. Если и здесь, за Большим Камнем, за Уралом, она оказалась столь востребованной. И теперь каждый, кто приходил в спортивный зал, чтобы приобщиться к миру сильных и мужественных, шли именно той дорогой, которую когда-то проложил основатель самобытной борьбы неукротимый В.С. Ощепков. Кто-то скажет, загнул, мол, автор, впал в патетику. Спорить не будем. Но ведь даже в придорожных лужах отражаются настоящие звезды, а в самой маленькой капле, пусть даже потерявшей из-за мизерности цвет и движение, ощущается соленое и величественное море.
Самбист всегда остается самбистом. Наша обстоятельная беседа с Борисом Михайловичем затягивается, но накал повествования только возрастает. И он, чтобы более наглядно показать, как надо выполнять прием, которому он обучал омских милиционеров, неожиданно встает из-за учебного стола. «Иди на меня! - приказывает он. – Нападай!» Мне ничего не остается делать, как выполнить команду. Мы уже не в безлюдной аудитории, а, как понимаю, - в том самом сквере, перед Омским государственным университетом путей сообщения, где молодой лейтенант Б. Сорокин проводил тренировки по боевому разделу самбо.
Через мгновение понимаю, что подполковник милиции в отставке находится в прекрасной физической форме, так как ощущаю стальной захват на моей глупой руке, рискнувшей замахнуться, как говорится, на святое. «Здесь есть еще несколько вариантов защиты», - вполне серьезно и обстоятельно продолжает наглядный урок ветеран спортивного движения. И мне ничего не остается делать, как выполнить еще несколько раз роль движущегося манекена, причем с одним и тем же финалом: я повержен. Видно, что и сам Борис Михайлович доволен своими действиями, а мне, как и положено, надо уморить себя укорами совести за годы, проведенные без системных тренировок по самбо. И еще одно понимаю я, что он был всегда таким – прямым, откровенным, но и требовательным.
- Несколько лет я работал ответственным секретарем областного совета спортивного общества «Динамо», - продолжает он рассказ. – Горжусь тем, что именно мне довелось оформлять документы о приеме на работу Анатолия Хмелева. Взяли его тренером на полставки, а он из спортзала не вылезал, пропадал там с утра и до вечера с мальчишками. Я, если честно, вздохнул с облегчением – наконец-то появилась личность, которая могла взять на себя работу по развитию самбо в Омске. И здесь я не завышаю планку, именно так. Культивировали велоспорт, греблю, футбол… Но душа болела у меня за самбо. И вот появился Анатолий Алексеевич, и я воспрял.
Справедливости ради надо сказать, что в 60-х годах самбо стремительно обретала в Омске все большую популярность. В спортивном обществе «Спартак» тренировал самбистов Владимир Карпенко, в «Труде» - Василий Попов. Соревнования проводились каждое воскресенье. Но, несомненно, лучшим из лучших тренеров суждено было стать Анатолию Алексеевичу Хмелеву, о котором рассказ впереди.
Вместе с Борисом Михайловичем Сорокиным рассматриваю давние фотографии, старательно собранные вырезки из газет, журналов. А вот Почетная грамота с символикой тех советских лет. Текст: «Уважаемый Борис Михайлович! Поздравляем Вас с 50-летием образования борьбы самбо в СССР, благодарим за вклад в ее развитие. Желаем крепкого здоровья и большого самбистского долголетия. Председатель федерации заместитель министра путей сообщения СССР Г.Н. Коренко. Федерация борьбы самбо СССР. 16 ноября 1988 год».
В пустынной аудитории наши голоса звучат гулко. И только к концу беседы я замечаю это. Никого, только он, растревоженный воспоминаниями седой ветеран, и я, журналист-непоседа. И от этого одиночества вдвоем, в этой случайно выбранной притихшей аудитории, где, наверное, часа два-три назад происходило что-то важное для нынешних слушателей Омской академии МВД России, где они постигали какую-то науку, в тишине, которую нарушает сейчас только речь моего собеседника, мне вдруг становится удивительно хорошо. Настоящая удача встретиться с человеком, который основательно и навсегда вписал свое имя в историю омского и, значит, российского самбо, в историю совершенствования поистине народного средства от самых неожиданных напастей – самозащиты без оружия, самообороны, потому что… Смотрите выше. Мы расстаемся, обменявшись рукопожатием. И я иду в темноту городской улицы, где меня ждет лютый сибирский мороз, который мне уже не страшен.
... ... ... ... ... ...
Первоначально текст повести был опубликован полностью. Сейчас приводятся только первые главы. Далее еще около 200 страниц о духовной и физической самообороне очень достойных граждан. Документальная повесть "Подсечка в темп шагов" - первая книга трилогии "Твои чемпионы, народ!" (на снимке). Трилогия "Твои чемпионы, народ!" - это 800 страниц текста о доблести, о подвигах, о славе...
Фото автора.
Повесть "Подсечка в темп шагов" издавалась четыре раза небольшими тиражами в Сибири, в Омске, получила многочисленные положительные отзывы специалистов и поклонников спорта.
Автор готов рассмотреть предложения по более массовому изданию книгу для читателей, которые интересуются историей самбо, духовным и физическим самосовершенствованием.