СЭМ САМ С УСАМИ
В конце концов я разозлился. Ну сколько можно! В очередной раз, собираясь в зарубежную командировку, от своих коллег услышал то ли полушутливо, то ли на полном серьёзе: «Ну, в этот-то раз точно оставайся, даже и не думай»…
Ну что за наивность полагать, что за морем житьё как чудо: приехал – и стал кум королём! Итак, решено — часть времени, отведённого на грантовую поездку, уделю практическому воплощению такого вопроса, чтобы привезти коллегам полный отчёт о проделанной работе. Придумаю историю, что мне живётся плохо, притворюсь, что меня притесняют, заявлю, что ехать домой не хочу, не могу и не буду! Вот и посмотрим, что получится.
ТОН ВАШИНГТОНА
Славный город Вашингтон… После того, как тебя десять раз толкнули в московском метро, обхамили на остановке, надышали в затылок у кассы, перерыли багаж в Шереметьево-2, так приятно очутиться в общественном комфорте, где даже не задев тебя гражданин самой богатой и могущественной в мире страны извиняется перед тобой и на каждом шагу только и слышишь «Sorry» да «Excuse me». Да ладно, чего уж там, отвечаешь великодушно про себя.
В Америке тоже обыскивают в аэропортах, но это приятно. Вездесущие «секъюритарши» ощупывают тебя детектором в самых интимных местах в поисках запала, и ты невольно западаешь. Один раз меня трогала молодушка весом, наверное, более двухсот килограммов! Таких красавиц в Америке, кстати, много. Непередаваемые эротические ощущения, скажу я вам! А когда отпечатки пальцев снимали, то почему-то рыбий жир вспомнился, которым пичкали в детском садике: «Не выпьёшь — домой не пущу», - строго говорила нянечка.
А вот и вовсе фантастика: остановился на улице и только-только развернул карту американской столицы, чтобы сориентироваться, как проезжавший мимо лимузин вдруг затормозил, из машины вышла почтенная леди:
- Я вижу, Вы заблудились, сэр, - услышал на прекрасном английском.
- Действительно, немного заплутал. А в какую сторону будет э-э-э Белый дом? – я, собственно, сам не знал куда шел.
Мне подробно объяснили, как пройти ножками к Бушу, и только после этого сверкающий автомобиль продолжил свой путь.
Проезд в метро в Вашингтоне, это где нет толкотни и в поездах ковры, стоит всего рубль. Я, будем считать, не оговорился. Дело в том, что если взять масштаб заработных плат, то он у простых people сейчас в России и Америке близок. То есть, если не произносить слова «рубль» и «доллар», то получки в цифрах одинаковые, но работать за рубль московские метрополитеновцы пока не научились. Может, поэтому рубль обесценивается – мы просто его перестаём ценить, и не хотим за него работать. Любой заработок, недвижимость, движимость и услуги всё ещё меряем в долларах, и очередную сотку автоматически, как к расстрелу, приговариваем: «100 баксов – это не деньги».
Америка вообще поражает своей дешевизной, особенно продуктов питания. При этом большинство американцев уверены, что всё в их стране очень дорого. Если стиральная машина сглотнула четверть доллара, но операцию не выполнила, то американец возмутится и вызовет хозяина, если даёшь чаевые таксисту, то рупь с четвертью, и не дай бог с полтиной – нечего баловать!
Россияне в основном знакомы с портретом Бенджамина Франклина на 100-долларовой купюре, в крайнем случае, узнают г-на Гранта, чей лик украсил 50-долларовую ассигнацию. В то же время, спроси их, что такое дайм (dime), мало кто скажет, что это 10 центов. Между тем именно даймы и центы делают в Америке наибольший бизнес, потому как именно копеечные скидки привлекают миллионы покупателей и это приносит баснословные барыши.
А сколько всего в Америке вообще бесплатного! Масса музеев в центре столицы – холокоста, космонавтики, античности… Целый каскад зданий занимает Смисониевский институт, большой зоопарк с пандами - все открыто для свободного посещения. Ну, и чтобы окончательно представить Америку землёй обетованной, расскажу правду о том, что в магазинах «секонд хэнд» в Америке, где продают, как и у нас, дешевую одежду, хлеб можно брать вообще бесплатно. Белый, серый, зерновой, сладкие булочки и нарезанные уже батоны лежат в огромных корзинах, аккуратно упакованные в целлофан с картинками и, что интересно, никакого ажиотажа. То ли американцы понимают, что это для бедных, а таковым себя никто считать не хочет, то ли лежалый недели две хлеб кажется им просто невкусным… Он и правда резиновый какой-то, а выбрасывать его законодательно запрещено, вот и лежит.
БЕЛОРУССКИЕ МОТИВЫ И ЧЁРНО-РУССКАЯ КОРЫСТЬ
Итак, решено, мои дорогие коллеги, остаёмся в этой прекрасной стране, где так много халявы, свободы и долларов!
С чего же начнёт действовать российский гражданин, попавший за границу и решивший остаться? Стереотип поведения – пойти в православную церковь и попросить помощи у батюшки. Что ж, идея неплохая, но я не верующий и потому привержен другому стереотипу – позвонить другу. Если родственники есть не у всех, то друзья или знакомые, в крайнем случае, друзья друзей найдутся в любом случае.
Ещё недавно Володя жил в Белоруссии, угнетаемый явно недемократическими привычками местной власти во главе с Лукашенко. Главный редактор газеты, где он работал, сделал ему публикацию столь нелицеприятной в отношении президента статьи, что после неё дорога либо в тюрьму, либо в США. Володя предпочёл просить убежища в американском посольстве в Москве, куда и направил все бумаги. Через год ему разрешили выезд. Дома про него рассказывают, что он работает в нью-йоркской газете и живёт в Бруклине.
Звоню по данному мне ещё белорусским другом телефону. На самом деле Володя живёт в Нью-Джерси и нигде не работает. Собственно, поговорить с ним удаётся за месяц лишь тройку раз. Больше информации от проживающего с ним соседа. «Володи нет дома, он устроился на работу», «Володи нет дома, он на другую, вечернюю работу устроился», «Володи нет дома, он купил машину и обкатывает её, чтобы устроиться на работу».
Со мной Володя не очень разговорчив и советует обратиться к русскоязычному адвокату. У него свои заботы. С трудом уговариваю его полистать газету и дать мне конкретный телефон. Владимир обещает, но застать его дома в назначенный час не удаётся.
Между тем время бежит, и приходится искать другие способы информации.
ИнтерНЕТУ – ДА!
В конторе, куда меня посадили в городе Миннеаполис, предоставили компьютер. Попробуем выйти через Интернет и в поисковой машине наберём заветные слова типа «иммиграционный адвокат» или «эмиграция в США». Ресурсов много, но в том и проблема. А ещё морока с «клавиадурой». С собой я захватил нашего, российского софта, в том числе и словари, программы по переводу с одного языка на другой, но его американские коллеги устанавливать деликатно отказались. «Здесь нет номера лицензии», - пояснили они. Казалось бы, такой пустяк, но любой россиянин, приезжающий в США, сталкивается с массой чисто компьютерных проблем. Во-первых, Windows не поддерживает русский язык, во-вторых, нет русских букв на клавиатуре и приходится искать в сети виртуальную, либо перекодировщик. Однако в основном русскоязычный мир за границей сломан и переходит на латиницу. Так иммигранты в Сан-Франциско давно уже успешно пишут по-русски латинскими буквами. При этом у них уже выработалась своя орфография. Так буква «ч» пишется цифрой «4», то есть слово «четыре» так и пишут – «4etire». Своё бытие в Сан-Франциско они описывают в чатах как дерьмовое – работы нет, коммунальные платежи заели - но мы этому не поверим. Не может такого быть, это же Америка!
Итак, путь к сайту известного нью-йоркского иммиграционного адвоката вместо нескольких минут занимает несколько часов, и всё же мы нашли его! Можно написать письмо, но лучше позвонить. Тем более, что неофициально американские коллеги разрешили мне звонки по Соединённым Штатам. Итак, первый звонок и — маленькая неудача: адвокат будет только завтра утром. На следующий день рассказываю заготовленную байку о том, как мне плохо живётся дома, как меня притесняют со всех сторон и как мне не хочется возвращаться. Несколько раз адвокат прерывает меня: «Подождите, у меня звонок по другой линии», затем внимательно слушает дальше.
- Нет, это не пройдёт, - отвечает мне затем компетентно. – Даже не думай. Если бы я был судьёй, то политического убежища тебе ни за что бы не дал. Хочешь оставаться – меняй свою визу на гостевую и затем ищи работу на Н-1. Всего тебе.
Адвокаты – люди занятые и слов на ветер бросать не любят.
Итак, первые иллюзии рассеиваются. Не каждый адвокат возьмётся помогать решившему остаться. Звоню в Калифорнию. Примерно та же история. Адвоката нет, но она перезвонит, если оставите номер телефона. Заключение на следующий день звучит примерно так:
- Какая гостевая виза, какая Н-1!? Вы на стажировке, а значит, право получить работу в США не имеете два года. Единственный шанс – просить политического убежища. Сочиняйте историю, потом свяжетесь со мной.
Только через неделю вырисовывается более-менее объективная ситуация. Большинство адвокатов не советуют и не берутся, меньшинство говорят, что шансы есть. Причём, как мне показалось, чем сильнее акцент у правозащитника, тем больше он даёт надежд. За более подробные консультации «рисковые» адвокаты просят 50-100 долларов, за помощь в оформлении документов с сопровождением в суде и применением накопленных «секретов» 3 тысячи баксов и больше.
Такие деньги есть далеко не у каждого. Что ж, можно и сэкономить. На официальном сайте службы натурализации и иммиграции США находим анкету №589 с подробным описанием того, как её заполнять, куда засылать и кто имеет право обращаться. Но вот беда – нет программы, которая может прочитать файл. Приходится просить американских коллег. Те вдруг упрямятся: зачем и для чего тебе нужна такая программа? Сайт не открыть – какой?
Два дня уходит на переговоры, но, в конце концов, программа установлена. Вот я записываю файл на пятьдесят страниц – и с затаённой радостью жму кнопку распечатать первые две для пробы. Компьютер отмечает, что файл распечатан, но принтер молчит. Вот компьютеровщина какая! Оказывается, мой PC подключён к семи принтерам! Осторожно иду по кабинетам – кому же я отправил анкету для иммиграции в собственную страну? Не дай бог к боссу!
- Зачем ты мне это прислал, у меня уже есть американское гражданство! - говорит Джина, пробегая мимо меня в коридоре. С невероятно глупой ужимкой рву бумаги и бросаю их тут же в урну.
…Что-то есть в этом стыдное – проситься в другую страну. Хотя новые американские коллеги уже не раз мне советовали не дурить и оставаться в США. Здесь не зазорно высказывать свои симпатии к стране свободы и желание остаться. Все всё понимают, но не до конца. Вот, скажем, мы, россияне, можем ли объяснить другу из Таджикистана, как получить российское гражданство? Да нет, конечно. Также и американцы. В большинстве случаев они приветливо скажут: «You are welcome», не имея при этом ни малейшего понятия о том, как это делается. Однажды на званом обеде, устроенном в мою честь на самом верхнем этаже небоскрёба – это у них так принято - меня после формальных вопросов о культурном взаимообмене между нашими странами, фигурном катании, погоде и, конечно же, о семье так и опустили:
- Так какие у вас, мистер, планы, вы едите домой или остаётесь?
- Вопрос, конечно, интересный, - дипломатично прозвучало из моих уст.
Другой раз я был в гостях в американской семье, весело играл с детьми в лото, как вдруг хозяин, качавшийся в полудреме на плетеном кресле, меня спросил:
- Так ты думаешь возвращаться домой?
- В смысле? – удивился я бестактности. Время было еще не позднее, даже до ужина.
- Да мне кажется, что все приезжающие к нам потом остаются либо в Нью-Йорке, либо в Калифорнии.
При этом он положил в рот крупную свежую клубничину.
- Это из Калифорнии? – ушёл я от ответа.
- О да! Там очень много солнца и клубника растёт круглый год. Мексиканцы успевают собирать урожай по три раза.
Ай-Ди ты…
Что же я расскажу коллегам? Информации пока очень мало… Отбросим ложную скромность и отправимся прямо в ад: департамент службы натурализации и иммиграции. Чисто по психологическим причинам сделать это, впрочем, новичку не просто. На входе в официальное здание с гербом США строгий полицейский спрашивает Ай-Ди. Вот новое словечко, которое сразу надо заносить во все школьные учебники по английскому языку, а в словари корректировку, потому как там ID значится как Intelligent Department – разведывательное управление. Итак, запомним, что не паспорт, а Ай-Ди.
Объяснив полицейскому, куда я направляюсь, нахожу нужный кабинет. Здесь в предбаннике послушно в очереди томится народ, преимущественно лица латиноамериканской национальности. У стоечки надо оторвать билетик с номерком и сесть на скамеечку в ожидании, когда на табло загорится твой номер. К окошечку часто подходят вместе с американским сопровождающим. Дело в том, что как бы долго вы не учили английский язык, понять американского чиновника будет непросто, а по десять раз объяснять вам, как первокласснику, никто не будет. Но вот и моя очередь. Объясняю свои проблемы с адвокатами: один советует так, другой так, как же на самом деле?
- Ну, так заполняйте! - из окошечка деловито протягивают знакомую уже мне анкету.
- Заполнить не проблема, а каковы шансы, что моя петиция будет удовлетворена?
- Ну, я думаю, процентов пять у вас есть.
- Что ж так мало?
- Да потому что из вашей страны за политическим убежищем никто почти и не обращается. Мало очень. Вот если бы вы из Чечни были или из еще какой горячей точки – тогда ещё можно было бы на что-то надеяться.
Вдобавок ко всем бедам выясняется, что рассмотрение дела о предоставлении политического убежища длится не шесть, как положено по закону, а девять месяцев. Всё это время соискателю не предоставляется никакой материальной поддержки со стороны американского государства: ни жилья, ни пособия, и даже если попросишься в тюрьму, то всё равно не посадят. Не предоставляется и разрешения на работу. Более того, факт нелегальных подработок будет прекрасным поводом для депортации.
Наверное, этого следовало ожидать: легких путей эмиграции не бывает. Расстроенный за моих коллег, бреду по скайвоку Миннеаполиса: три десятка небоскрёбов в центре города как в фантастическом фильме соединены между собой на уровне второго-третьего этажей стеклянно-каркасными переходами. Из них улицы и пешеходы кажутся уже игрушечными, а непогода на улице бессильной злюкой. Нет, не суждено миллионам моих сограждан попасть в такую прекрасную страну, а многие так мечтают, так хотят – правильно я понимаю, дорогой читатель? Это рыба ищет где глубже, а человек – где лучше!
- Это как у нас в Киеве…
- И у нас в Москве! – подхватываю разговор на русском языке трёх тихо бредущих старушек.
Они мне очень рады, живо расспрашивают, но нет, не о России, не об Украине, а о том, какие у меня виды на жительство в США. Наверное, у каждого приезжего на уме одно и то же, и они к этому привыкли. Им очень нравится в Америке, пенсионерки при счастье, но меня они напутствуют недобрыми словами:
- Найдите богатую американку и женитесь на ней. Мы вам помочь ничем не можем.
- Но я женат уже!
- Тогда просто найдите богатую американку. Это единственный способ.
- Из знакомых богатых американок у меня на примете только одна, но у неё нет ноги, и к тому же она замужем.
- Ноги нет – это ничего страшного, это ерунда… Главное, чтобы человек был хороший.
КРАХ МАЛ
В мексиканском продуктовом магазине вдруг на чистом русском услышал:
- Ну, крахмал мне нужен, крахмал – неужто не понимаете?
Невестка послала Татьяну Сергеевну купить крахмал и написала ей по-английски на бумажке, как это звучит. Но продавцы-мексиканки не могли понять английских слов с русским акцентом, читать они, видимо, тоже не умели.
Пришлось подключиться. Крахмала – starch по-английски - мы, впрочем, не купили, но познакомились ближе, пока брели по домам. В одном из небоскрёбов Татьяне Сергеевне предоставили двухкомнатную квартиру, платит она за неё 25 долларов, потому как никакого дохода у неё нет. Вот тоже парадокс – человек декларирует, что доходов у него – ноль, но за квартиру заплатить всё равно нужно. В Америку она ехать не хотела, ей и в Москве неплохо было. Сын уговорил, но он лучше пока жить не стал, потому как в России работал в «Газпроме» начальником какого-то подразделения и в доме всё было. Сейчас же приходится экономить буквально на всём и надеяться на светлое будущее… Еще один парадокс. К сыну она приехала с «паролем» - виза так эмигрантская называется. Она дала 70-летней женщине право работать в США, но не предполагает медицинской страховки или пособий. Теперь вся надежда на получение грин-карты, но на её оформление уйдёт год или два. Летом в Миннеаполисе настолько жарко, что жить без кондиционеров невозможно, а они берут много электричества. Зимой семья платит 70, летом 250 долларов в месяц за свет. Не каждый себе это может позволить. Благотворительные организации летом арендуют спортивные залы с кондиционерами в школах и свозят сюда малоимущих, спасая их таким образом от сердечных приступов в жару.
ЧТО ДЕЛАЛ СЛОН, КОГДА ЗАБРЁЛ В МАНХЭТТЕН ОН?
Что делают русские, когда приезжают в Нью-Йорк? Они собираются всей группой, человек пятнадцать, в маленькой комнате гостиничного номера, кто-нибудь приносит гитару, и все – водку, которую пьют тут же, открыв на закусь перочинным ножом привезенные с собой консервы и нарезав хлеб крупными кусками на газете. Стереотип поведения. Был повод и мне напиться, но не от радости. Пока я просвещался в Штатах, из дома как раз поступили тревожные сообщения о реструктуризации штата в нашей конторе, и мне места не осталось – вопрос решенный. Хоть и правда в Америке оставайся… Здесь нелегалов - миллионы. Рассказывают даже так: приходит парень в полицейский участок - «Арестуйте меня, я нелегально проживаю в вашей стране уже пять лет». «Ты убивал кого-нибудь?» «Нет» «Украл что-нибудь?» «Нет» «Тогда иди отсюда – как ты тут живешь, это твои проблемы».
Не стал я пить водку, а вышел из гостиницы, чтобы проветриться и проверить прочитанное в одном из путеводителей по Нью-Йорку утверждение: на Манхэттене достаточно пройти пятьдесят метров, чтобы услышать русскую речь. Неправду пишут. Достаточно было и двух минут постоять у гостиницы, как мимо как раз прошла молодая парочка, весело болтающая по-русски. Вскоре они встали в огромный часовой хвост к кинотеатру. Не за билетами – охрана долго проверяет сумочки. Я к ним пристроился.
Александр живёт в Америке уже десять лет.
- Здесь только в начале сложно, зато потом начинается настоящая жизнь, - запомнилась мне его фраза. Ничего конкретного, впрочем, посоветовать он не смог. В Америке каждый за себя.
Я отправился гулять по нумерованным улочкам, изучая страшно интересную жизнь. Вот, допустим, известный театр на Бродвее, а возле него предприимчивые американские велорикши ждут клиентов. Белый здоровый парень студенческих лет, в бейсболке и легкой куртке, уговаривают пожилую пару:
- Это недорого и забавно!
Вот пожилой господин подает своей даме руку, а потом с явным смущением сам усаживается в повозку. Экзотика!
Группа афро-американцев, одевшись в нелепые костюмы кубических форм, рекламирует молочные продукты. На каждом углу продают хот-доги и другой фаст-фуд. Один из продавцов русский. Аппетита у меня не было, но хот-дог купил, чтобы завести разговор. Сосиска была невкусной и быстро стыла на ветру, сухая булка с трудом пролезала в горло. Поболтав немного, я купил ещё один дог, чтобы продолжать разговор, а потом ещё один… Живот уже пучило, но информационный голод никак не проходил.
- Ты что, очумел, что ли, у русских работу искать? - деловито наставлял меня после третьего Пётр. – Они тебе скажут: поработай, покажи себя, а потом посмотрим. Испытательный срок тебе устроят и всё такое. Задержки с зарплатой будут дикие и обманут тебя в конце-концов.
- А если через газету?
- Через газету тоже пустой номер искать. Оно когда читаешь - глаза разбегаются, сколько рабочих мест, а на деле из ста твоих звонков один, может, сработает. Эти журналисты любую, даже дутую вакансию пропечатают – лишь бы место заполнить и продать свое издание. Это у них маркетинговый ход такой.
- Так что же делать?
- Искать надо. Кто ищет, тот всегда найдёт. Можно через агентство попробовать, но там половину первого заработка отдавать придётся.
- А где такое агентство?
- Да бог его знает – сам ищи. Может, тебе ещё дог? У меня вкусные!
БРАЙТОНСКОЕ БИЧЕВАНИЕ
Собственно, такого я ещё нигде не видел: улица, а над ней примерно на десятиметровой высоте – железнодорожное полотно, и когда с грохотом проезжает электропоезд, то ничего не слышно. Это и есть Брайтон-бич. Добраться сюда можно на метро, которое в Нью-Йорке зовут сабвеем. Путь от Манхэттена занимает около 40 минут. Как покидаешь небоскрёбный остров, то в глаза сразу бросаются лачуги. Не все люди в Нью-Йорке богатые.
На Брайтоне можно говорить по-русски. Первый встречный мне – женщина явно русской внешности. Так оно и есть.
- Выиграла грин-карту, приехала во Флориду работать, - рассказывает Варвара, - но не смогла, жарко там. Второй месяц как перебралась сюда, на Брайтон, живу в женском общежитии, надеюсь найти работу, но что-то не получается пока. На прошлой неделе три дня побыла в семье и уж так старалась, так в туалете им всё начистила, а не взяли. Хозяйка сказала, что девочке я не понравилась. Я уж и поплачу, и про тяжёлую жизнь свою расскажу, а никак. Домой детям в Ростов звоню – они советуют замуж здесь выйти. Совсем сдурели, кому я здесь нужна замуж-то, в мои-то годы…
Мы расстались, пожелав удачи. Больше мы помочь друг другу ничем не могли.
Следующий брайтонец был явно еврейской национальности, он любезно доложил мне обстановку:
- Вдоль по этой улице до аквапарка гуляй, в эту сторону далеко не ходи, там опасно, могут ограбить. Обедай вон на том углу, дёшево выйдет и вкусно.
Официантка в угловом кафе клиента передо мной обслужила на испанском, со мной говорила на чистом русском, а со следующим клиентом разговор пошёл на английском. В целом на Брайтоне мне показалось скучновато. Магазинчики и лавчонки стараются продать друг другу нехитрый товар, больше никакого бизнеса здесь нет.
Больше всего мне понравилась деревянная набережная с видом на океан. Действительно, свободно. Жилые кварталы не очень богатые. Часто встречаешь евреев и урков. Иногда видна надпись «рент», и дан номер телефона. Едва я решился было постучать в дверь дощатого домика, как оттуда вывалил мужичок. Он был явно под мухой.
- Ты, что ли, хозяин? – я сразу взял запанибратский тон.
- Нет, хозяева сказали, что их дома нет. Врут. Здесь звонить надо – видишь, телефон указан: вот и позвони. А что, квартира нужна?
- Хотя бы комната, - прикинулся я.
- Сейчас найдём, найдём тебе хорошую квартирку долларов за 300. А пока пойдём-ка выпьем водки!
- Ну, пойдем-ка выпьем-ка.
Вот это удача, подумал я. Из-под рюмки точно уж что-нибудь вылезет интересное. И мы отправились пить водку. Почему бы нет? После третьей я рассказал о своих проблемах, и дядя Миша стал нервничать.
- Ты как давно здесь? - словно протрезвев, спросил он. – Я второй десяток заканчиваю, а ты?
- А я второй месяц.
Дядя Миша посмотрел на меня, как на только что вылупившегося цыплёнка. Под усами его забегал смешок.
- Ладно, сейчас всё устроим, - натешившись, бросил он.
Мы стали ходить по набережной, дядя Миша представлял меня своим знакомым как закадычного друга, только что приехавшего с евразийского материка. Контакты не были для меня успешными, владельцы маленьких ресторанчиков и кафе только отмахивались от двух выпивох. Наконец Михаил приткнул меня на лавочку к каким-то старушкам:
- Вот новое прибытие, - сам он быстро попрощался со мной и исчез.
После долгих разговоров о мимолетности бытия, вздохов насчёт солёного ветра с океана и дороговизны жизни премудрые матроны, наконец, спросили напрямую:
- А документы ты, мил человек, привёз, что ты еврей?
- Нет, таковых у меня не имеется, - ошарашено вымолвил я. -Все мои бабушки и дедушки отродясь были русскими, в том числе и «по пачпорту».
И старейшины Брайтон-бич посоветовали мне ехать домой.
Так я и сделал.
ЭПИЛОГ
Дочке я привёз огромную куклу Барби. Купил самую большую и шикарную, какая только была. Дочка была рада. Правда, на следующий день я увидел точно такую же в универмаге «Русь», и стоила она на 20 долларов дешевле. А я-то огромную коробку на руках через все международные аэропорты …
С родной конторой, где проработал почти десять лет, по приезду мне действительно пришлось расстаться. Пока я набирался ума в Америке, дома произошли необратимые изменения и, увы, не в мою пользу. Меня элементарно подсидел мой давний знакомый.
- Слушай, а что ты в Америке не остался? Прекрасная ж страна! – участливо спросил он меня из кресла, в котором ещё недавно сидел я.
- Сам оставайся, если так хочется, - первый раз в жизни попытался грубить я. – Только не забудь, Толик, пару миллионов украсть и с собой прихватить. Пригодятся. Америка потому и богатая страна, что богатых любит, а вновь прибывшим бедным людишкам там ничего не дают, даже жилья никакого не предоставляют.
- А я бы в Красный Крест обратился, - деловито заметил Толя, выщёлкивая окурок через форточку в и без того замусоренный дворик. - И к комиссару ООН по правам беженцев обязательно. Не имеют права не давать! Это же права человека, ты так ничего и не понял…