Историко-приключенческий роман. Рабочий материал.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СКОЛ.
Глава восьмая.
1
Всю ночь шел обильный снег, тихо опускаясь на землю лохматыми хлопьями. Покинув капище Рода, женщины пошли на север. Пробираясь по дремучему заснеженному лесу, они держали путь к чародейке. Только к утру Бранка с Ярославой вышли к озеру, на берегу которого стояли хоромы Ладонны.
Маленькое озерцо Студено, в лучах восходящего солнца сверкало холодной синевой. Снегопад его будто и не коснулся. Голубая гладкая твердь отливала хрусталем. Рыбы подплывали к поверхности и с любопытством поглядывали на идущих по льду девушек. Казалось, что они попали в царство Мары.
В противоположной стороне озера, на скалистом утесе стояло обширное жилище. Крепкий бревенчатый частокол, с дубовыми воротами, островерхие хоромы. Сизый дымок над ними, говорил, что хозяйка все же нуждается в тепле, а значит из плоти и крови.
Поднявшись по узкой тропе наверх, женщины перевели дух и постучались. Ворота открылись сразу. Высокая стройная воительница, в рассчитанном на женскую грудь зерцале, с коротким мечем на поясе и шеломом на голове, жестом указала войти.
– Ладонна вас выслушает, – произнесла она, – но только тогда, когда вы согреетесь после долгого ночного пути в горячей мыльне и отведаете ее угощения.
Удивляться или возражать, в чертогах могущественной чародейки, видимо, было не в обычае. Строгий, пронзительный взгляд стражницы красноречиво подчеркивал ее слова женщины. Бранка с Ярой покорно поклонились и последовали по направлению ее руки.
Посреди устланного деревом двора их ожидала сухонькая старушка, она проводила девушек до бани.
Пройдя мимо мелкого теплого водоема, в котором грациозно плавала лебединая пара, гостьи попали в небольшое помещение. На резной лавке лежали две белоснежные рубахи и две пары длинных пуховых носок. Из приоткрытой двери в мыльню шел горячий пар с приятным, цветочно-мятным благоуханием.
– Попарьтесь, девоньки, погрейте душу. А как выйдите, и пироги поспеют, – промолвила старушка и удалилась.
Переглянувшись, женщины стали раздеваться.
После ночного холода и ходьбы по уже зимнему лесу, лежать на мягком устеленном травами пологе, вытянув усталые ноги и вдыхая влажное тепло, было блаженством. От усталости Яра задремала. Бранке тоже хотелось спать, но усилием воли она заставила себя думать.
Ладонна. Бранка мало знала о ней, но даже то, что ведала, приводило в трепет. Ее гостями могли быть лишь девушки или женщины. Мужчинам, посещать жилище чародейки, было заказано. Если какой, по незнанию, на Студено-озеро и забредал, то покидал обуянный дурманом - не помня себя. Живя в Яви, видя, и Навь, и Правь, чародейка обладала возможностью предсказывать грядущее. Льющаяся из ее уст правда, пугала женщин. Считая Ладонну порождением Чернобога, они прибегали к ее услугам только в крайних случаях…
– Ну, что, девоньки, погрелись? – разбудил их тот же старческий, на распев голосок. – Отвели душеньку? Пора и покушать. Вставайте, лапушки. Стол с яствами, уже дожидается гостюшек дорогих.
Бранка с Ярой обрядились в рубахи, натянули на ноги теплые, мягкие носки и вышли в обширную палату. На дубовом столе, издавая аппетитный дух, красовались яства.
– Садитесь, девоньки, кушайте, – позвала их к столу старушка.
– Спасибо, бабушка, – поблагодарила ее Бранка.
– Все с пылу, с жару. Угощайтесь на здоровье.
Отведав жирную утку, пирогов с творогом, блинов в меду, женщины запили яства ядреным хлебным квасом. Окунув пальцы рук в чистую воду, прибрали волосы и переоделись в свои одежды.
С последним штрихом в своем облике, Бранка повернулась к двери. Жестом, старушка звала в следующую по кругу, залитую светом горницу. Проведя девушек в высокие палаты, она поклонилась и попятилась.
Бранка поглядела в слюдяное окно, солнце уже перекатилась за половину дня.
– Не беспокойся, красавица! К ночи будете дома, – услышала она мягкий ласковый голос.
Бранка перевела глаза с окна в глубь комнаты и увидела белокурую женщину с синими, словно Студено-озеро, глазами. В белой расшитой жемчугами рубахе с широкими рукавами, она была похожа на лебедь. Белоснежная, украшенная лебедиными перьями кика, подчеркивала образ божественной птицы.
– Ладонна… – выдохнула Бранка.
– Я, милая.
Бранка обернулась и подозвала Ярославу, испугано стоявшую поодаль. Вместе, они поклонились чародейке.
– Разреши слово молвить, матушка? – обратилась к ней Бранка.
В знак согласия, Ладонна слегка наклонила голову.
– Пришли мы к тебе Правь изведать, – продолжила Бранка. – Укажи нам, что произойдет в девятую пятницу богини Макошь на Теремном дворе города Киева?
– Судьбу Скола ведать хочешь?
Чародейка подошла ближе. Бранка побелела от страха и тихо проговорила:
– Да.
– Ты тоже, того желаешь, Ярослава?
Голос Ладонны был спокойным, но от него леденела душа. Превозмогая оцепенение, Яра проговорила:
– Исполни просьбу подруги, как мою.
– Хорошо! – лед голоса чародейки сменился капелью. – Но сначала вы должны узнать условие. Ведь я не вещаю даром. Вы, – то знаете!
– Мы согласны! – в один голос ответили девушки.
– Даже, если я поведаю то, что лучше и вовсе не знать?
– Да, Ладонна, – медленно подтвердила Бранка, бледнея еще больше.
– Мое условие…. Три года службы, – чародейка провела рукой по золотистым волосам Бранки. – На тебе знак Ярилы – воинский знак. Нареченная Ярой, дана тебе в содействие. Обе вы отмечены солнечным, испепеляющим знаком Ярилы-ратника. Воительницы Студено-озера стареют, а вы молоды и сильны. Одна из вас сторонится мужчин. Другая - любит лишь одного из многих. Или это не так?
Бранка потупилась, впервые она не знала, что ответить. Ярослава вышла вперед, заслоняя собой Берегиню.
– Я согласна остаться здесь навсегда. Но молю, Ладонна, отпусти Бранку. Она любит и не может служить тебе.
– Нет! Или обе, – или не одной! – глас чародейки омертвел. От Ладонны повеяло ледяной стужей. Покрывая стены светлицы синей изморозью.
– Я согласна, – выдавила из себя Бранка.
– Я не ошиблась. Ты его действительно любишь.
Ладонна печально улыбнулась, в ее синих глазах блеснула влага. Воображаемый лед в горнице растаял, и девушкам на миг показалось, что нет никакой грозной ведуньи, а есть просто красивая, немного уставшая от жизни женщина
Уже через мгновение, она взяла себя в руки и изрекла:
– Скол не победит скандинава на поприще! Но и не погибнет. Ему предстоит стать великим воином. Перун пошлет ратоборцу Сколу многие испытания и завершит его жизнь во славе, на поле битвы. Тебе, Бранка, суждено любить его издали… Как и тебе, Ярослава.
От последних слов провидицы Ярослава густо покраснела. Тайна, которую она надеялась навсегда похоронить в себе, неожиданно вышла наружу.
– Но где же правда, Ладонна? – воскликнула Бранка. Неужели, он так и не отомстит за отца?
– Правда!.. Правда в том, милая, что воин рождается для боя и умирает в бою. Снова рождается, и снова умирает. Перун, предвидя великие сражения, кладет во чрево нашим женщинам ратников, которые, постояв за Матушку Землю, уходят на небо. А когда необходимость, вновь нарождаются. Родятся мальчики – быть большой войне. Так было и так – будет. В оном Правь! Скол воин Перуна, Сигвальд – Тора. Им еще не раз предстоит встретиться на земной круговерти. Когда-нибудь, вы обе станете женами Скола, но не в сей Яви! Правда - многолика. Ее нельзя осмыслить, но можно увидеть. Хотите узреть Правь? Смотрите!..
Чародейка протянула руки к льющемуся из окна солнечному лучу, взяла и рассыпала не многие. Перед очами Бранки и Яры промчались года, столетия, они увидели то, что не могли понять. Женским, грудным молоком растеклись мысли вдоль млечного пути. Закручиваясь в нетленное Коло, оно шептало голосом Ладонны:
– Отправляйтесь в Киев-град, вы должны уберечь, спасти Скола! Помнете о моих словах. Жду вас на озере Студеном, в ночь нового солнца. Помогая Сколу, не пытайтесь изменить судьбу …
Бранка очнулась от холода в глубоком сугробе, на двух мешках с женской, нарядной одеждой и воинским снаряжением. Открыв глаза, она увидела родное огневище. Звездное небо сполохами сверкало над ним. Река вечности убегала вдаль, по ней медленно и величаво плыл месяц. Притулившись рядом, мирно спала Ярослава.
2
Славич с Красиней коротали вечер одни. Поутру, чтобы не прощаться с Бранкой, Скол отправился в Киев-град. Славич проводил его до реки, обнял и распростился, может быть навсегда. Вернулся он в тяжелом раздумье. Весь день молчал, чинил рассохшийся деревянный плуг, прилаживал заново оттянутый сошник, да оглядывал стальную кольчатую рубаху на стене.
Красиня хозяйничала у печи. Вынув ухватом, горшок с распаренной гречихой, она залила ее парным молоком.
– Трапезничать будешь?
– Подождем малость, – угрюмо ответил Славич.
– Да они теперь, поди-ка, только к завтрему объявятся! Ночь на дворе. Месяц взошел.
– Что-то загостились девчата у старого луня?
– Может убрать надобно или еще чего…
– Ладно, – Славич встал с лавки. Разминая спину, повел плечами. – Доставай пироги. Отведаем, да спать пойдем.
Ели молча, не проронив слова. После трапезы, Славич, как обычно, вытер ложку об край рубахи. Хотел положить, но бросил с силой на стол.
– Нет! Не могу…. В Киев надобно идти! Погряз в бабах, хозяйством обзавелся! Скол без меня не сдюжит. Подсказать, подсобить…
Изгой бросился к стене, снимать кольчугу.
– Не пущу! – встала меж ним и ратным убранством Красиня. – Женщин одних оставляешь! Скол и мне, чай, не чужой! По твоему: я смерти брату хочу? Коль вместе сгинете, так лучше будет?
– Пусти…
Славич отстранил Красиню рукой. От сильного толчка женщина отлетела к лавке.
– Непраздна я, дурень! На сносях, – она села, и залилась слезами.
– Красиня, почто плачешь? – спросила Бранка, втаскивая с Ярославой мешки в избу.
– Вот, - собрался следом за Сколом! – она глянула на, натягивающего кольчатую рубаху изгоя. – Хоть к завтрему! Чего же на ночь-то глядя!
– А где Сколушка?
– Ушел. Поутру, собрался и ушел.
– Тогда и нам с Ярославой, дорога в Киев. Не плачь, Красиня Славич с тобой останется. Теперь все это ваше, – Бранка окинула взглядом избу, – таково ведение.
– Чье ведение? – удивленно спросил Славич, цепляя к поясу ножны.
– Ладонны-лебеди.
Изгой побледнел. Таким его женщины еще не видели. То была ни злость, ни страх и даже не растерянность.
Славич отстегнул меч и повесил обратно. Жилистая рука воина слегка подрагивала, когда он цеплял ножны на торчавший из стены кованый гвоздь. Наконец-то, попав в него большой кожаной петлей, изгой прошел к столу и сел на лавку.
Бранка с Красиней недоуменно переглянулись.
Чтобы как-то разрядить создавшуюся обстановку, Ярослава громко притопнула ножкой и вскрикнула:
– Ох, и студено на дворе! Дайте к печке приблизиться.