Падает снег

Падает снег…
За окном большой город, уступами спускающийся к Японскому морю. На изогнутых улицах выстроились в спирали тысячи авто. Колёса скользят по льду, и заставляют выстраиваться глазастые коробочки в нестройные ряды автомобильных пробок.
Падает снег.

А я вспоминаю, как двадцать два года назад на реке Убиенке точно так же шёл снег.

Снег ложился на выстуженную длительными морозами землю, снег ложился на лёд, который уже прихватил берега реки и выход протоки напротив, снег ложился на брезентовую палатку и на вытоптанные тропинки, которые непонятным образом не оттаивали, а выделялись странными зимними иероглифами на ещё пока серо-зелёно-коричневой земле. В полынье напротив балка плавали три не успевшие подняться на крыло утёнка. Судя по всему, они никогда не увидят тёплых стран. Каждый день площадь полыньи сокращалась и сокращалась, и несчастные птицы поддерживали её границы только тем, что быстро-быстро плавали вдоль её краёв. Скоро лисы и горностаи оставят от них на снегу кучку окровавленных перьев…
Падает снег.

Падает снег. Снаряжение давно собрано, сложено на вертолётной площадке, и закрыто брезентом. Каждое утро мы с отцом собираем спальные мешки, личные вещи и связываемся с аэропортом.

Вертолёт не летит, и на это всегда есть масса самых объективных объяснений. Нет погоды; машина ушла на форму; у них санрейс, и вертолёт на санрейсе сел на вынужденную…
Мы не в обиде. У нас много еды, топлива и горячего чая. Вечерами мы распаковываем тяжёлые, пахнущие верблюжьей шерстью, спальные мешки,  заводим электростанцию и солярную печку. В балке становится жарко, отец проявляет плёнки, я слушаю «Маяк».

Под снегоходом «Буран» поселился горностай. Вчера отец положил на приступок двух пойманных в петли зайцев, а через полчаса вышел на улицу и застал «горнака» на месте преступления – зверёк тянул здоровенного косого под гусеницы, а когда был пресечён в своих действиях, долго цыкал из-под машины всякий раз когда кто-нибудь из нас проходил мимо.

Падает снег. Природа схватывается льдом и засыпает. Недели три как утянулись на юг последние гусиные клинья. Только несчастные утки, в безумном приступе борьбы за существование, словно крохотные моторные лодки, нарезают круги по полынье…
Всей их жизни было два неполных месяца…

Я отхлёбываю специальный китайский чай «с дымком» из кружки и смотрю за окно. На изогнутых улицах большого города уныло стоит стадо автомобилей, с переливающимися огнями… Падает снег…