Плед почивал на стуле и рассказывал изо дня в день иксу бабушкины истории.
И не то чтобы было интересно слушать фантазии с привкусом нафталина, просто сидеть на стуле удобно. При желании можно смахнуть надоевший отработанный клубок, а иногда и на плечи набросить.
Вдруг в идиллию взаимоотношений пледа с икс ворвался аромат.
В воздухе происходили странные перемещения. Икс осенило, он игрек!
А плед, пересказывая восьмидесятый раз воспоминания тети Дуси, от вмешательства ненавистного духа, разряжающего идиллию, бросился на поиски спиц.
Придет, бывало, аромат в шляпке из васильков, плед тут же вяжет целую корзинку, килограммов на девяносто. Столько васильков! Рассыплет перед игреком, словно в последний путь провожает.
Заглянет как-то утром аромат в образе нимфы, все. Игрек держись. Быть тебе завязанным в чащу и пригвожденным макраме.
Залетит под вечер кольцо аромата с кофейными струйками, плед игреку бросит в руки спицы с планом работ на ночь. И, чтобы работа спорилась, навяжет вязанку сушки для отсушки.
Скучно стало аромату. Замучил его нафталиновый плагиат.
И, растворяясь в уходящем свете туманной осени, аромат нарисовал в воздухе систему координат.
Как ни извивался плед, как ни пыхтел шерстью, как ни вставлял в рюши спицы, не удавалось выбрать верную точку, копирующую подарок аромата. И тогда плед нашел свое место, самое верное, изобразив середину, то есть ноль.